Текст книги "Мамба, Бентли и любовь (СИ)"

Автор книги: Алиса Северова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Я все обдумал, Лен. Другого пути нет. Иначе мы вечно будем жить в страхе, оглядываться через плечо. Вдруг эти ублюдки вычислят тебя или Машку? Используют как рычаг давления? Нет уж, я должен опередить их, ударить первым!

– Господи, какой кошмар… – пробормотала я, обхватывая себя руками. Слезы покатились по щекам, плечи затряслись в беззвучных рыданиях. – Дим, пожалуйста, давай просто сбежим! Уедем подальше, хоть на край света. Начнем новую жизнь, забудем обо всем…

Дима привлек меня к себе, зарылся лицом в мои волосы. Его дыхание стало прерывистым, а объятия – почти болезненными.

– Лена, солнышко, как бы я хотел… Сам мечтаю забрать вас с Машей и укатить в закат. Но увы. Меня везде достанут, от них нигде не скрыться. И вас втянут, не пощадят. Единственный способ обрести покой – вступить в последний бой. Выиграть эту войну.

Он слегка отстранился, заглянул мне в глаза. В его взгляде плескалась вселенская тоска вперемешку с неистовой любовью.

– Лена, я прошу лишь об одном. Поверь мне. Доверься. Все что я делаю – ради нас, ради нашего будущего. Как только одержу победу, тут же вернусь к тебе. Стану самым лучшим мужем, папой для Машки. Жизнь будет как в сказке, обещаю! Только подожди немного. Самую малость…

Я затрясла головой, цепляясь за Диму как утопающий за соломинку. Ужас леденил внутренности, разрывал сердце на части.

– Дима, умоляю! – голос сорвался в хриплый всхлип. – Не надо жертв, не надо крови! Отдай компромат властям, пусть сажают бандитов. А сам отойди в сторону, мы же обычные люди!

Но Дима словно и не слышал меня. Его лицо окаменело, а во взгляде вспыхнула неумолимая жестокость.

– Нет, Лена, – отрезал он стальным голосом. – Я не могу. Не имею права отступить. Это дело чести, вопрос жизни и смерти. Прости, но ты не понимаешь…

Он резко поднялся, начал торопливо одеваться. Застегнул рубаху, брюки, набросил пиджак. Всем своим видом давая понять – разговор окончен, решение принято. Не глядя на меня, бросил:

– Постарайся не волноваться. Береги себя и Машку. Я люблю вас. Дождитесь меня.

И широкими шагами вылетел из квартиры, хлопнув дверью. А я осталась на измятых простынях – раздавленная, оглушенная, разбитая. Рыдания рвались из груди, комом застряв в горле.

Господи, сделай так, чтобы он передумал! Вразуми, убереги, верни живым и невредимым. Не дай свершиться непоправимому! Ведь наша любовь достойна счастливого финала. Достойна вечности, а не испепеляющей войны…

44

Трясущимися руками я набирала номер Димы, снова и снова. Гудки, гудки, гудки – и бесконечная пустота вместо родного голоса. Писала ему сообщения, одно за другим. "Дима, пожалуйста, ответь!", "Умоляю, не делай глупостей!", "Я так боюсь за тебя!". Но в ответ – тишина и молчание.

Два дня я металась по квартире, не находя себе места. Позвонила на работу, сказалась больной. Всё валилось из рук, мысли путались. Только одно стучало набатом в голове – как он там? Жив ли, здоров? Не случилось ли непоправимое?

Звонок Ольги застал меня врасплох. Подруга сразу почуяла неладное, забросала вопросами:

– Ленка, ты чего пропала? Что стряслось? Голос у тебя – краше в гроб кладут!

Но я отделалась невнятным бормотанием, ссылаясь на мигрень и недомогание. Не могла, не хотела ни с кем делиться своей бедой. Даже с Олей.

Она еще долго трещала в трубку, пересказывая последние офисные сплетни. Оказывается, Роман всё-таки уволился, собрал вещички и свалил в неизвестном направлении. Но мне было плевать. Все это меркло и бледнело на фоне того ужаса, что творился в душе.

И вдруг меня осенило. Кто еще может вразумить Диму, достучаться до него? Ну конечно, мать! Она ведь тоже любит его, волнуется. Вдвоем у нас больше шансов.

Трясущимися пальцами я отыскала в списке контактов номер Маргариты Павловны. Сердце колотилось где-то в горле, когда я слушала длинные гудки. Наконец, на том конце провода раздался сухой, настороженный голос:

– Елена? Что-то случилось?

Слова полились из меня бурным потоком, вперемешку со всхлипами и рыданиями. Я сбивчиво пересказала наш разговор с Димой, его страшное намерение. Умоляла поговорить с ним, убедить отступиться, не лезть на рожон.

Маргарита Павловна слушала молча, лишь изредка потрясенно ахая. А когда я выдохлась, на том конце воцарилось долгое, гнетущее молчание. Потом она вздохнула и глухо произнесла:

– Елена, скажу честно. Вы мне не нравились с самого начала. Не та партия для моего сына. Но сейчас я вижу – вы и правда любите его. Волнуетесь за него. Это подкупает.

Я затаила дыхание, боясь спугнуть неожиданное понимание. А Дима's мать продолжила:

– Попробую поговорить с ним. Вдруг одумается, прислушается к голосу разума. Но особых надежд не питаю. Знаю своего мальчика – если что задумал, фиг своротишь.

– Спасибо… – выдавила я одеревеневшими губами. В горле будто застрял колючий ком. – Если удастся хоть что-то…

– Не премину сообщить, – отрывисто бросила Маргарита Павловна. И вдруг ее голос дрогнул, в нем прорезалась плохо скрываемая тревога:

– Елена, послушайте доброго совета. Возьмите дочку и приезжайте ко мне. Сейчас вам лучше не оставаться одним. У меня хорошая охрана, присмотрят. Да и вместе не так страшно. Вдруг какие вести будут…

У меня внутри всё похолодело от жуткого предчувствия. Неужели она тоже допускает худшее? Считает, что Диме грозит реальная опасность? От этой мысли подкосились ноги и потемнело в глазах.

– Х-хорошо… – выдохнула я, хватаясь за спинку стула. – Заберу Машу из школы и приедем. Часа через два. Только…

– Никаких "только", – жестко отрезала Маргарита Павловна. – Собирайтесь и выезжайте. Встречу вас у ворот особняка. И поторопитесь, Елена. Не нравится мне всё это…

Мы попрощались. Я заметалась по квартире, впопыхах сбрасывая в сумку вещи первой необходимости. О боже, школа! Надо забрать Машу, объяснить как-то…

Путаясь в собственных ногах, я помчалась к дочкиной школе. Влетела в здание, бросилась в кабинет директора. На ватных ногах ввалилась внутрь и, заикаясь, попросила позвать Машу.

Пожилая учительница смерила меня недоуменным взглядом и нахмурилась:

– Простите, Елена Сергеевна, но вы разве не в курсе? Машу еще час назад забрал отец. Сказал, что у них запланирована семейная поездка.

– Что? – тупо переспросила я, чувствуя, как земля уходит из-под ног. – К-какой отец? Егор, что ли?!

– Ну да, – кивнула учительница, явно сбитая с толку моей реакцией. – Маша обрадовалась, собрала портфель. Они весело о чем-то щебетали, направляясь к выходу. Странно, что вы не знали…

45

Очнулась я в кабинете медсестры. Надо мной склонились встревоженные лица учителей, кто-то совал под нос ватку с нашатырем. Но мне было плевать. В голове стучало лишь одно – Маша у Егора! Этого подонка, моего кошмарного бывшего. Господи, что же теперь будет?

С трудом поднявшись, я дрожащими руками схватила телефон. Набрала Егора, молясь, чтобы он ответил. После нескольких гудков в трубке раздался его насмешливый голос:

– О, какие люди! Лена, неужто соскучилась по мне?

– Егор, ты совсем сдурел? – прошипела я, стискивая телефон. – Какого черта ты забрал Машу? Верни ее немедленно!

– Ой, да ладно тебе, – хохотнул он. – Я ж от чистого сердца, позаботиться решил. Ей со мной будет лучше, чем с вами, голубками.

– Егор, – процедила я, борясь с подступающими рыданиями. – Не валяй дурака. Маша тут ни при чем. Скажи, чего ты хочешь? Денег? Так я найду, дам сколько скажешь. Только верни дочь!

В трубке воцарилось молчание. Потом Егор вкрадчиво произнес:

– Бабки – это хорошо, но мне нужно другое. Точнее, не мне, а моим новым кентам. Которые, так уж вышло, на ножах с твоим Димочкой.

У меня похолодело внутри от жуткого предчувствия. Что еще за кенты такие? Причем тут Дима?

– Не понимаю, о чем ты, – осторожно проговорила я. – При чем тут Дима и какие-то твои дружки?

– Эх, Ленка, совсем ты от жизни отстала, – хмыкнул Егор. – Ладно, объясняю для особо тупых. Я тут на днях познакомился кое с кем. Серьезные пацаны, тертые. У них с твоим хахалем давние дела. Короче, они его в утиль списать хотят. А меня типа наняли, чтоб я тебя с дочкой подергал. Глядишь, Димочка и сдрейфит, отступится от своих планов.

Меня затрясло от страха и гнева. Вот оно что! Враги Димы решили использовать нас как приманку. Чтобы надавить на него, заставить отказаться от мести. Сволочи!

– Егор, – сдавленно прошептала я. – Умоляю, не втягивай в это Машу. Со мной делай что хочешь. Хочешь, я приеду, буду у тебя служанкой. Только не трогай ребенка!

Он заржал так, что у меня уши заложило. Отдышавшись, процедил:

– Розыгрыш неплохой, но не прокатит. Сечешь, я по-любому в шоколаде. Не вернешь Димку на путь истинный – хрен тебе, а не Машка. А будешь выделываться – я ей ручонки-ножки повыдергиваю. Так что не зли меня, женушка. Делай, что сказано.

В ужасе отшвырнув трубку, я разрыдалась. Господи, за что нам это? Почему какие-то бандиты решают наши судьбы? Неужели Дима не понимает, что своей местью губит нас всех?

Дрожащими руками я набрала Диму. Несколько длинных гудков, и наконец его встревоженный голос:

– Лена? Что случилось? Ты же знаешь, я занят…

– Дима, Машу забрал Егор! – выпалила я сквозь рыдания. – Он заодно с твоими врагами! Говорит, отпустит ее только если ты откажешься от мести. Господи, что же делать?

На том конце трубки повисла гробовая тишина. А потом Дима страшным голосом произнес:

– Твою мать… Лен, еду к тебе. Никуда не уходи! Разберемся.

Спустя полчаса ко мне ворвался взъерошенный, мрачный Дима. Стиснул в объятиях, хрипло выдохнул:

– Так, без паники. Что там этот ублюдок тебе сказал? Куда Машку дел?

Захлебываясь слезами, я пересказала Диме весь разговор с Егором. Он слушал, стиснув челюсти и кулаки. В глазах полыхала такая ярость вперемешку с болью, что я невольно содрогнулась. Когда я дошла до угроз покалечить Машу, Дима взревел:

– Да я его голыми руками порву, тварь! И дружков его сраных, весь этот балаган!

– Дим, – всхлипнула я, цепляясь за его куртку. – Не надо, умоляю! У них же Маша. Вдруг они с ней что-то сделают? Давай лучше в полицию…

Но Дима только отмахнулся. Глянул на меня диким, невменяемым взглядом и процедил:

– В полицию? Серьезно? Да они эту мразоту даже не почешутся искать. У них там все повязаны с криминалом, сама ведь знаешь. Нет уж, тут нужно действовать быстро и жестко. Так, как они понимают.

– И что ты собираешься делать? – дрогнувшим голосом спросила я, холодея от нехорошего предчувствия.

Дима на миг прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями. А когда открыл – в них плескалась неумолимая решимость.

– Ты права, Лен. Нельзя допустить, чтоб Маше навредили. Она – самое дорогое, что у нас есть. И ради нее я… Короче, придется пойти на попятный. Сдать ментам. Слить им компромат. Может, тогда эти твари отпустят дочку.

– Господи! – ахнула я, во все глаза глядя на Диму. Неужели правда? Он готов отказаться от мести, сдать своих врагов полиции? Но ведь это значит…

– Да, – кивнул Дима, как будто услышав мои мысли. – Я завязываю с этими разборками. Потому что есть вещи поважнее. Ты и Маша – вот что главное. Остальное – тлен и мишура.

Он притянул меня к себе, зарылся лицом в волосы. Пробормотал глухо:

– Лишь бы с Машкой все было хорошо. Лишь бы эти твари не тронули мою девочку. А там – будь что будет. Лягу на дно, свалим из города. Начнем новую жизнь, с чистого листа. Ты как, солнышко? Готова?

У меня слезы брызнули из глаз пуще прежнего. Кивнула, обнимая моего мужчину. Надежного, сильного, любимого. Который ради нас готов поступиться самым дорогим – принципами и убеждениями.

– Конечно готова, Дим! Главное, чтобы мы были вместе. Ты, я, Машка. Больше ничего не надо. Только верни нашу девочку, умоляю!

– Верну, – жестко пообещал Дима, чмокнув меня в макушку. – Чего бы мне этого ни стоило. Ты только держись, слышишь? И верь мне. Я со всем разберусь.

Следущий час слился в один нескончаемый ком переживаний и страха. Дима названивал своим, рычал в трубку, чертыхался. Метался по дому, то и дело хватаясь за голову.

А потом нагрянули серьезные ребята во главе с Сергеем. Закрылись с Димой в кабинете, долго совещались вполголоса. Я сидела на кухне ни жива ни мертва, комкая в руках платок. Сердце колотилось как сумасшедшее, в горле стоял ком.

Господи, лишь бы все обошлось! Лишь бы с Машей ничего не случилось. Я на все готова, всю душу дьяволу продам – только верните мне дочь живой и невредимой!

Наконец, дверь кабинета распахнулась. Дима вышел бледный, осунувшийся, но какой-то просветленный. Шагнул ко мне, сгреб в охапку. Выдохнул устало:

– Все, Лен. Я сделал, что мог. Теперь остается только ждать. Молиться и верить, что эти ублюдки сдержат слово.

– А как же… – начала было я, но Дима покачал головой.

– Не думай об этом. Я обо всем позаботился. Серый мутит какую-то многоходовку с ментами, сольют этих козлов без моего участия. А нам с тобой пора делать ноги. Собирайся по-быстрому, документы, деньги, вещи первой необходимости. Сваливаем, пока не поздно.

У меня голова пошла кругом. Неужели вот так, сразу? Бросить все и сбежать? Но потом я вспомнила испуганные глаза Маши, угрозы Егора – и решимость вдруг затопила меня до краев.

Да, бежать! Спасаться, пока нас всех не похоронили в этих бандитских войнах. Сколько можно жить в страхе, ждать удара в спину? Хочу тишины, покоя, мирной семейной жизни. И уж точно не желаю, чтобы дочь росла среди всей этой грязи.

Меньше чем за час мы собрали вещи. Рука Димы то и дело тянулась к пистолету, засунутому за пояс. В его глазах застыла усталая обреченность вперемешку с надеждой. Боже, через что же ему пришлось пройти!

Неужели он и правда решился? Плюнул на свою так долго лелеямую месть? Отказался от планов захватить бизнес врагов? И все ради нас, меня и Маши. Ну как такого не любить, не ценить?

Сердце затрепетало, сжалось от острой, пронзительной нежности. Кинувшись к нему на шею, я горячо зашептала:

– Дим, я так тобой горжусь. Ты у меня самый лучший, самый смелый. И я так люблю тебя, ты бы знал. Теперь мы точно будем вместе и все преодолеем.

– Конечно будем, – улыбнулся он, крепче обнимая меня. – Ты, я и наша Машка. Больше никаких интриг, никаких бандюганов и подстав. Только семья, дом, уют. Я так по всему этому соскучился, если б ты знала.

От его слов, от сорванной хрипотцы в голосе у меня защемило сердце. Бедный мой, настрадавшийся. Это ж надо было так вляпаться когда-то!

Но ничего, вместе мы справимся. Увезу его подальше, залечу его душевные раны любовью и заботой. Буду самой лучшей женой на свете, чего бы мне эти ни стоило.

Едва мы закончили сборы, как телефон зазвонил. Незнакомый номер, но я схватила трубку трясущимися руками. Рявкнула хрипло:

– Да? Кто это?

– Лена, привет. Это Сергей. Маша у нас, все окей. Сейчас сам Дима ее заберет. А этих уродов приняли, можешь выдыхать. Все кончилось.

Облегчение затопило меня, будто теплая волна. Кажется, я снова разрыдалась – но теперь уже от радости.

– Господи, спасибо! Пусть скорее везет Машку домой.

Спустя полчаса стремительных сборов и пережитого стресса я услышала звук подъезжающей машины. Кинувшись к окну, увидела черный «Бентли». Из него выбрался уставший, посеревший Дима. А следом выпорхнула Маша – встрепанная, но счастливая.

– Мамочка! – закричала она, вбегая в квартиру. – Мы с папой Димой едем на море! Он обещал, что теперь мы всегда будем вместе и больше никогда не расстанемся. Здорово, правда?

Подхватив дочку на руки, я осыпала ее лицо поцелуями. Господи, неужели все позади? Неужели моя девочка снова со мной, целая и невредимая? Сердце затрепетало от захлестнувшего счастья.

Дима шагнул к нам, сгреб в охапку, прижал к своей широкой груди. Выдохнул устало, но с облегчением:

– Ну все, мои хорошие. Теперь точно все. Прошлое осталось позади. Впереди только солнце, море и наша новая жизнь. Ты как, солнышко, готова?

Он с затаенной надеждой и тревогой заглянул мне в глаза. Боже, в этот миг я любила его так сильно, что щемило сердце. Мой герой, мой защитник. Жаль только, что ему пришлось поступиться самым дорогим ради нашей безопасности. Ничего, я употреблю всю свою любовь на то, чтобы он не пожалел о своем выборе.

– Конечно готова, Дим. Я хоть на край света с тобой, – прошептала я, обвивая руками его шею. – И плевать, что ты там кому сдал и от чего отказался. Главное, что ты сделал это ради нас. И мы это ценим. Правда, Маша?

Дочка радостно закивала, обнимая нас обоих. Сонно пробормотала:

– Папочка Дима самый лучший. Он как супергерой из мультика. Всех плохих победил.

Мы с Димой переглянулись и дружно рассмеялись сквозь слезы. Ах, детская непосредственность! Знала бы Машка, чего стоила ее папе эта "победа". Сколько сил, нервов и мужества он проявил.

Но я-то знала. И теперь у меня была только одна цель – сделать Диму самым счастливым мужчиной на земле. Любить его, холить и лелеять. Залечивать его душевные раны, показывать, как он нам дорог.

46

Я смотрел на проносящиеся за окном машины пейзажи и думал о том, через что мне пришлось пройти. Чем пожертвовать ради безопасности моих девочек. Господи, еще пару дней назад я и помыслить не мог, что плюну на свою месть. На то, чем жил последние годы, что помогало мне не сдохнуть после смерти Милы и Роберта.

Мила… Интересно, простит ли она меня там, на небесах? За то, что я отступился, не стал мстить до конца. Эх, знала бы ты, родная, как оно обернулось! Твои убийцы чуть не отняли у меня новую семью. Лену и Машу – тех, кто стал смыслом моего существования.

Нет уж, хватит. Довольно смертей, погонь, разборок. Надо думать о живых, а не о мертвых. Мила поймет, я верю. Она ведь тоже мечтала для меня о тихом семейном счастье. Просто не судьба была тогда…

Но зато теперь я твердо решил – завязываю с этим дерьмом. Плевать на свой грандиозный план по захвату бизнеса врагов. Без него проживу. Зато Ленка с Машей будут целы и невредимы. А это главное.

Конечно, придется на время залечь на дно. Свалить из города, пока все не устаканится. Ну и хрен с ним, не велика потеря. Зато у нас с Леной будет настоящий медовый месяц. Будем купаться, загорать, трахаться до одури. Куда лучше, чем сидеть в окопах и строить козни оппонентам.

Опера пусть сами разбираются с этими тварями. Я им такого компромата подогнал – закопают надолго. Даже Егорку не забыл – специально Серого попросил, чтоб тот проконтролировал. Уж больно меня взбесило, как этот подонок Машкой прикрывался. Ничего, теперь на нарах попрыгает, петушара драный.

Кстати о Сереге. Он молодец, четко сработал. Не подвел, в очередной раз вытащил мою задницу из огня. Надо будет премиальные ему отвалить, что ли. И отпуск дать, заслужил.

И вот мы на море. Нежимся на пляже, потягиваем коктейли. Маша с визгом плещется на мелководье, таскает нас за руки купаться. Красота!

Правда покоя пока нет. Серый настоял, чтоб я охрану с собой взял. Мало ли, вдруг затаившиеся «друзья» вылезут. Да и в целом расслабляться нельзя. Бизнес-то никуда не делся, значит всегда найдутся те, кто захочет меня подсидеть. Ну да ладно, это теперь моя жизнь. Буду к этому привыкать.

Вечером я чмокнул Лену в макушку и попросил пару часов на меня не рассчитывать. Мол, дела кой-какие образовались. Она удивленно вскинула брови, но кивнула. Люблю ее за эту чуткость и понимание. Всегда дает мне пространство, не давит, не пилит.

Вернулся я поздно, когда Лена уже спала. Разделся, скользнул к ней под одеяло. Нежно прижался, вдыхая родной аромат ее волос.

Малышка заворочалась, сонно пробормотала:

– Дим, ты чего так долго? Я уж волноваться начала.

– Прости, солнышко. Дело было. Важное.

Я осторожно положил руку ей на талию. Лена нащупала повязку на моем запястье, охнула:

– Господи, что случилось? Ты ранен?

– Тшш, – улыбнулся я, целуя ее в висок. – Все хорошо. Это я татуху свел. Ну, ту самую, что Мила набила.

Лена резко села в постели, уставилась на меня огромными глазами. В них плескалось изумление пополам с растерянностью.

– Дим, но почему? Это же память о ней…

– Была, – мягко возразил я, поглаживая любимую по щеке. – А теперь пора двигаться дальше. Начинать новую жизнь. С чистого листа, с тобой и Машей. Понимаешь?

Она несколько мгновений смотрела на меня в упор, а потом ее лицо просияло. Порывисто обняв меня за шею, Лена шепнула:

– Понимаю. И так тобой горжусь. Ты самый лучший, Дим. Я так счастлива, что ты у нас есть.

Сердце затопила волна щемящей нежности. Господи, и почему я раньше этого не понимал? Не ценил то, что имею? Гнался за химерами, за прошлым. А ведь настоящее – вот оно, в моих руках. Теплое, родное, бесконечно любимое.

Мы с Леной слились в долгом чувственном поцелуе. Нам предстояло навёрстывать упущенное, узнавать друг друга по-новому. И я собирался потратить на это всю жизнь.

Оторвавшись от сладких губ, я с улыбкой спросил:

– Ну что, как тебе роль жены крутого бизнесмена? Привыкаешь помаленьку?

Ленка рассмеялась, игриво стукнула меня кулачком в плечо. Потом лукаво прищурилась:

– Вообще-то неплохо. Охрана, личный пляж, номер люкс. Одно смущает – как-то мало у меня подруг для светских тусовок. Оля, вон, всё по сайтам знакомств шастает.

Я фыркнул, закатив глаза. Ох уж эти бабы! Вечно им компашки не хватает, сплетни-интрижки развести.

Но тут Ленка вдруг посерьезнела. Задумчиво накрутив прядь волос на палец, она неуверенно протянула:

– Дим, я тут подумала… А Серый у тебя женат, нет? Может, их с Олькой это… свести, а?

Я на миг обалдел от такого предложения. Вытаращился на Ленку как дурак. А потом как представил нашу серьезную каменную морду Серегу с этой хохотушкой-кокеткой Олей… И заржал как конь, хлопая себя по ляжкам.

– Лен, ты чего удумала? Серый и Оля? Да они ж как лед и пламень, вода и масло! Друг друга живьем сожрут и не подавятся.

Но моя ненаглядная упрямо тряхнула кудрями, блеснула хитрющими глазищами. Поцокала языком:

– Это мы еще посмотрим. Знаешь, как в русских сказках говорится? Баба с возу – и волки сыты. Вот Серый твой тоже мужик видный, холостой. Грех такому зря пропадать.

Я только покачал головой, усмехнувшись. Ну, Ленка, ну чертовка! И ведь не отговоришь – сделает по-своему. Ладно, флаг ей в руки. Поглядим, что из этой авантюры выйдет.

А пока – к черту всё. У нас медовый месяц в разгаре. И я намерен любить мою девочку так, что солнце позавидует.

47

Я бережно опустил Лену на широкую кровать и навис сверху, заглядывая в ее сияющие глаза. В них плескалось столько любви, нежности, безграничного доверия, что у меня перехватило дыхание. Господи, чем я заслужил такое счастье? За какие такие подвиги мне досталась эта невероятная женщина?

Дрожащими пальцами я зарылся в шелковистые пряди ее волос, рассыпавшиеся по подушке медовым ореолом. Коснулся губами виска, скулы, трепещущих ресниц. Шептал сбивчиво, едва не захлебываясь нахлынувшими чувствами:

– Как же я люблю тебя, Ленусь. Ты моё солнце, мой свет, мое тепло. Не представляю, как я жил раньше без тебя. Наверное, и не жил вовсе – так, существовал…

Лена судорожно выдохнула, обвила руками мою шею. Притянула ближе, накрыла губы пылким поцелуем. Прерывисто прошептала, щекоча дыханием мою кожу:

– И ты моя жизнь, Дим. Дороже тебя у меня никого нет. Только ты, только наша семья. Всё остальное неважно.

Наши губы соприкоснулись вновь – трепетно, бережно. Будто мы боялись спугнуть это волшебное мгновение, разрушить магию близости. Сердце колотилось где-то у горла бешеным стаккато, кровь стучала в висках в такт с грохотом прибоя за распахнутым балконом.

Я целовал Лену так, словно в первый раз. Дразнил, изучал, поклонялся каждому миллиметру ее шелковой кожи. Покрывал россыпью нежных поцелуев точеные ключицы, трогательные ямочки над ними.

Ее запах кружил голову, дурманил похлеще самого крепкого вина. Тонкий аромат полевых цветов, едва уловимые ноты цитруса и моря. Мой личный сорт героина, мое персональное солнце.

Лена выгнулась мне навстречу, застонала тихонько. Ее пальцы путались в моих волосах, блуждали по напряженной спине. Прикосновения обжигали, заставляли покрываться мурашками, дарили острое, ни с чем не сравнимое наслаждение.

– Люблю тебя, – шептал я, покрывая лицо и шею Лены невесомыми поцелуями. – Обожаю. Боготворю. Ты мой ангел, мой идеал, мое всё. Господи, спасибо тебе за эту женщину!

Лена смеялась и плакала одновременно, крепче прижимаясь ко мне всем телом. Целовала скулы, веки, мужественный подбородок. Шептала прерывисто, всхлипывая от накативших эмоций:

– Мой герой. Мой защитник. Мое счастье. Как хорошо, что ты у меня есть, Димка. Не отпускай меня, слышишь? Никогда не отпускай!

– И не надейся, – прорычал я, чуть прикусывая бархатную кожу в основании шеи. – Теперь ты от меня не отделаешься, Ленусь. Пока смерть не разлучит – это я тебе обещаю.

Наш номер озарял мягкий свет луны, льющийся сквозь полупрозрачные занавески. Шум моря за распахнутым балконом сливался с шорохом разметавшихся по постели простыней и нашим прерывистым дыханием. Мы словно растворялись друг в друге, становились единым целым.

Не осталось больше ничего. Ни прошлых обид, ни тревог, ни сомнений. Только всепоглощающая, безграничная нежность. Только желание любить и быть любимым. Дарить друг другу ласку, заботу, ощущение полной защищенности.

Этой волшебной ночью для нас двоих замерла Вселенная. Время остановило свой бег, пространство сузилось до размеров уютной полутемной спальни. Только я, только моя Лена. Соприкосновение тел и душ, сбивчивый шепот признаний.

Каждый поцелуй, каждое прикосновение были наполнены трепетным обожанием. Осторожными, будто неуверенными – словно мы впервые изучали друг друга. Постигали в новом качестве – не просто влюбленных, но мужа и жены.

Я боготворил каждый изгиб точеного тела Лены. Покрывал россыпью поцелуев плавные линии ключиц, очаровательные ямочки на пояснице. Прихватывал губами бархатистую кожу на внутренней стороне запястья, вдыхал дурманящий аромат волос.

Лена самозабвенно отвечала на ласки, выгибаясь в моих руках гибким тростником. Целовала ямочку между ключицами, обводила пальчиками контур губ. Прижималась всем телом, будто хотела срастись со мной воедино.

Я обнимал ее так крепко, словно боялся, что исчезнет. Растворится, как наваждение, окажется лишь сладким сном. В который раз убеждался, что она – моя реальность. Горячая, трепетная, до умопомрачения желанная.

Нам не нужны были громкие слова и пылкие клятвы. Все чувства, все эмоции без утайки отражались в сиянии глаз, в жарком дыхании, в страстном трепете тел. Мы говорили на своем языке – древнем как мир. Языке любви, не требующем перевода.

Луна окутала нас серебристой вуалью, благословляя союз двух истосковавшихся по счастью сердец. Будто сама матушка-природа возрадовалась, глядя на обретенную гармонию и покой.

Я сходил с ума от хрупкой нежности Лены в моих руках. От осознания своего права на эту женщину, на безраздельную власть над ее душой и телом. От пьянящего чувства, что она мое продолжение, часть меня самого. Та, без которой все теряет смысл.

Сегодня, в эту волшебную ночь, рождалась новая семья. Моя семья, о которой я грезил долгие годы. Надежная гавань, куда всегда можно вернуться, сбросить доспехи и маски. Стать самим собой – уязвимым, настоящим, любимым.

Я смотрел на порозовевшее от страсти лицо Лены, вдыхал терпкий аромат ее распаленного тела. Впитывал всем существом ее прерывистые вздохи и нежный трепет ресниц.

– Люблю, – исступленно шептал, прижимаясь к жене всем телом. – Обожаю. Жить без тебя не могу. Дышать не могу. Ты моя единственная, Ленусь. Половинка моя. Родная.

– И я тебя, – едва слышно отзывалась она, комкая простыни побелевшими пальцами. – Сильнее жизни люблю. Ты моя судьба, Дима. Дар свыше. Господи, спасибо тебе за этого мужчину!

И наши губы вновь находили друг друга, сплетались в неистовом поцелуе. Руки скользили по покрытой испариной коже, заново изучая каждый изгиб, каждую припухлость.

Пока звезды мерцали в бархатном небе над нами, пока волны с тихим плеском накатывали на берег. Мы любили друг друга со всей истовостью помешанных, со всей самоотдачей обреченных.

Любили так, будто в последний раз. И одновременно – словно впервые.

Потому что знали – это лишь первая ночь из тысячи впереди. Тысячи ночей, наполненных обжигающей страстью. И миллионы дней, до краев заполненных уютной нежностью и теплом.

Это наша с Леной маленькая бесконечность.

Эпилог

Пять лет спустя

Солнечные лучи игриво пробивались сквозь кружевные занавески, расчерчивая уютную гостиную причудливыми узорами. В распахнутые окна врывался свежий ветерок, напоенный ароматами сирени и сладкой выпечки.

На мягком диване, обнявшись, сидели две милые пожилые дамы. Несмотря на почтенный возраст, их глаза искрились задором и жизнелюбием.

– Верочка, ну сколько лет уже прошу – зови меня просто Ритой! – шутливо пеняла одна, поправляя идеальную укладку.

– Ой, никак не привыкну, Маргарита Павловна! – отмахнулась вторая, лукаво подмигивая. – Сколько воды утекло, а все кажется – вы важная бизнес-леди, а я простая швея из ателье.

– Типун тебе на язык! – замахала руками Маргарита Павловна. – Мы же теперь одна семья. Да и какая из меня бизнес-вумен? Сплошной огород и пироги с внуками.

Вера Николаевна рассмеялась, обнимая товарку за плечи. Кто бы мог подумать, что заклятые конкурентки когда-нибудь подружатся? А поди ж ты – нашли общий язык, сошлись характерами.

Сын одной и дочь другой поженились, родили первенца. Теперь и вовсе не разлей вода – и на блины вместе, и на шопинг. Лучшие подружки и незаменимые бабушки.

На веранде послышались быстрые шаги и задорный смех. Маша, ставшая совсем взрослой красавицей, вбежала в дом, держа за руку белокурого кудрявого мальчугана. Четырехлетний Мишка, точная копия отца, с обожанием смотрел на сестру ясными голубыми глазенками.

– Ну вот, явились – не запылились! – притворно проворчала Маргарита Павловна, с готовностью подхватывая внука на колени. – Куда бегали-то спозаранку?

– Мы дерево сажали! Желудь закапывали! – радостно защебетал Мишка, обнимая любимую бабулю за шею. – Машка сказала, он вырастет большой-пребольшой! Выше крыши!

– Это дуб, бабуль, – со смехом пояснила Маша, целуя Веру Николаевну в щеку. – К свадьбе Мишки как раз поспеет. Там и качели можно будет повесить.

– Ишь ты, загадывает! – умилилась Вера Николаевна, подмигивая внуку. – Ну а сама-то когда под венец? Жених-то есть на примете?

– Ба, ну какие женихи! – отмахнулась Маша, краснея. – Мне учиться надо. Вот поступлю в университет – тогда и подумаем.

На втором этаже хлопнула дверь, послышались тяжелые шаги. Статный мужчина лет сорока в идеально сидящем костюме сбежал по лестнице, на ходу поправляя галстук.

– Мои хорошие, вы уже готовы? – подмигнул он домашним, легонько щелкнув Мишку по носу. – Гости с минуты на минуту подтянутся.