Текст книги "Танец феникса"
Автор книги: Алиса Перова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Алиса Перова
Танец феникса
Глава 1
Феникс 2004–2006
Любите ли вы Китай, как люблю его я?
Если технический прогресс изнасиловал ваш мозг, и тошнит от современной цивилизации, то вы всегда можете окунуться в средневековую атмосферу, забравшись в задницу мира – один из самых дремучих городов Китая со сказочным названием Феникс. Своё имя город как раз и получил в честь этой мифической птицы. Ну, город – это громко сказано. Просто глухая деревня, затерянная в горах провинции Хунань. Попадая сюда, вы словно переноситесь в период правления династии Мин. Древняя красота и таинственность, нетронутые цивилизацией, с первого взгляда очаровывают путешественников.
Наверное, за полторы тысячи лет здесь ничего не изменилось. Местные жители по-прежнему моют в реке овощи, посуду и стирают бельё. Сохранившийся первозданный вид нашего городка не тронули ни войны, ни природные катастрофы, ни модернизация. Туристы приходят в неописуемый восторг. И основная причина восторга от осознания того, что они скоро вернутся домой, в свою продвинутую цивилизацию, увозя с собой на память уникальные кадры и невероятные впечатления от соприкосновения с удивительным коктейлем истории и легенды.
Я же в гостях у этой сказки пребываю уже третий год и мечтаю разнообразить местный колорит хоть огнедышащими драконами. Не стану кривить душой, Феникс действительно восхитителен. Пугающе красив в своём допотопном великолепии. Но я задыхаюсь в этом тесном чудо-лабиринте, среди хлипких домишек на тонких сваях, утопающих в туманной реке, деревянных лодок с поющими тётками и скоплениями фотографов. Кажется, что на каждого туриста в нашем Фениксе приходится минимум по полтора фотографа.
Но изредка мне удаётся вырваться в горы, и там я дышу полной грудью. К слову, моя грудь теперь выглядит действительно полной для моей невнушительной комплекции. Если в Париже я напоминала Доминику скаковую лошадь, то сейчас моё тонкое и мускулистое тело он сравнивает со змеёй. Жаль, что у меня нет ядовитого жала, а то бы я, не раздумывая, применила его к своему учителю – мастеру Хенгу. Я не сразу узнала, что имя Хенг переводится как «вечный». Да не приведи, китайский Бог, такую вечную заразу.
* * *
Два года назад четырнадцатилетней девчонкой я увидела эту восхитительную страну, и от её волшебной красотищи у меня перехватило дыхание.
Тогда мы начали своё путешествие с самого населённого города мира – Шанхая. Громадный мегаполис поразил меня своей мощью и заставил трепетать. Я словно перенеслась в фантастический мир и уже мечтала задержаться в нём надолго. Но даже и не подозревала, что этот ультрасовременный город не имеет ничего общего с классическим Китаем.
Демон великодушно позволил мне увидеть множество живописных уголков Поднебесной, прежде чем засунуть в этот, забытый Богом и людьми, маленький городишко на воде. И разница между начальным и конечным пунктами нашего путешествия меня поразила. Очутившись в Фениксе после Шанхая, я словно провалилась во временную воронку, причём сразу на несколько веков. Сначала я, как и любой путешественник, впервые посетивший наш сказочный город, так же подверглась его магнетическому очарованию. Целую неделю мы жили во второсортном отеле и знакомились с Фениксом – с его хитросплетением улиц и переулков, с памятниками древней архитектуры и странными местными обычаями.
Тогда я чувствовала себя счастливой – со мной были мой любимый малыш Реми, мой верный друг и защитник Доминик, и не было противной жабы Хлои с её сарделечными пальчиками. Эта нянька не удостоилась великой чести сопровождать моего мальчика, и нам предстоял суровый отбор среди нескольких кандидаток на эту почётную должность. Их заранее выбрал Демон, руководствуясь множеством критериев, и теперь лучшие из лучших должны прибыть сюда для личного собеседования с Его Темнейшеством. Он даже обещал учесть моё мнение при отборе, и вообще вёл себя почти как заботливый и любящий папочка.
Мне бы насторожиться уже тогда, но я пребывала в восторженно-шизанутом состоянии, щёлкала фотоаппаратом и едва ли не повизгивала от радости. Даже присутствие насупленной Же-Же не могло остудить мой позитивный настрой. Наша гуру столичных манер и французского языка находилась в культурном шоке, изучая непригодные для светской жизни условия.
Эйфория с меня спала, как только Демон познакомил нас со своим, а теперь уже и моим, учителем – мастером Суй Хенгом. Старый, как дерьмо мамонта, и злобный, как гребнистый крокодил, Учитель Хенг с первой минуты воспринял меня как заразную бактерию. Он смотрел с таким омерзением, словно я явилась, чтобы растлить их мирный девственно-прекрасный городок и его самого. Надо сказать, что на Демона такое отношение к его «доченьке» не произвело должного эффекта. Более того, он уважительно склонил голову перед мерзким старикашкой, отчего у меня случился разрыв шаблона.
На Доминика и Же-Же старец вообще не обратил внимания, словно они пустое место. Но зато он задержал свой цепкий взгляд на моём Реми и что-то проквакал на своём ужасном языке. Демон в ответ улыбнулся, и они заквакали уже вдвоём, позабыв о нашем присутствии. Весь мой восторженный настрой сполз с меня, как змеиная кожа, оставляя перед иноязычными собеседниками испуганную уязвимую девчонку.
– Не бойся, малышка, этому ископаемому динозавру уже лет сто, мы его быстренько укротим, – попытался меня подбодрить Доминик.
Эх, как же далёк от истины был тогда мой наивный друг.
Если бы спустя год моего проживания в этом сказочном городке у меня спросили что такое ад, я бы просто предложила выбрать любой из дней моего проживания в Фениксе и подробно его описать. А тогда, летом 2004 года, всё только начиналось.
* * *
Этот мозг выносящий язык, с его огромным множеством диалектов, стал первой проблемой для нашей французской команды. По фигу было только маленькому Реми. Да и Доминик не особенно парился из-за языкового барьера. Его основной задачей было оберегать драгоценных детей Демона, и с этим парень справлялся без особых трудностей. Оберегать нас в этом замершем Средневековье было просто не от кого, разве что от вездесущих жирных бакланов, заполонивших мутную реку.
Зато Же-Же постоянно пребывала в депрессивном состоянии. Времени для занятий со мной отводилось ничтожно мало, и бедной женщине даже поговорить было не с кем. А уж её этикет в этом дремучем краю был интересен только ей самой и, наверное, моему малышу, которому Же-Же теперь посвящала всё свободное время. Похоже, что к окончанию нашей ссылки Реми будет вполне готов сразить своим безукоризненным произношением всю парижскую аристократию. А пока малыш только радостно гулил и щедро улыбался чопорной мадам.
Мейли, новая нянька Реми, оказалась замечательной молодой женщиной, и к тому же кладезем полезной информации для нас, иностранных растеряшек. Она неплохо владела местным диалектом, а на всеобщем путунхуа Мейли, что называется, «не одного дракона съела». Ко всем прочим достоинствам женщина бегло говорила по-английски, что значительно облегчило нам понимание друг друга.
К концу первого лета моей ссылки в Феникс по приглашению Демона съехалась делегация заслуженных пенсионеров Китайской Народной Республики, готовых поделиться со мной своими бесценными знаниями. Итак, древний Феникс пополнился несколькими почётными членами академии наук, и я поняла, что невежество в этой глубинке мне не грозит. Наверное, дешевле было бы для меня уже сейчас купить красный диплом Гарвардского университета. Но кто же станет вторгаться в великие планы Демона по превращению русской сиротки в универсального солдата?
* * *
– А где там мой маленький боевой мышонок? – зову я.
Реми вместе с Мейли сидят на нижней ступеньке крыльца, опустив босые ноги в реку, и подкармливают наглых, прожорливых бакланов лепёшками из креветок. Услышав мой голос, малыш резво вскакивает на крепкие смуглые ножки и с восторженным визгом несётся ко мне. Я подхватываю его на руки, обнимаю моего любимого крепыша, и вся усталость развеивается, как по волшебству. Да что там усталость, я давно уже научилась абстрагироваться от этих ощущений. А для негативных мыслей у меня просто нет времени.
Семь дней в неделю я просыпаюсь раньше солнышка, совершаю пятикилометровую пробежку и заканчиваю её с восходом солнца ритуальным омовением в горном ледяном ручье. Потом готовлю отвратительный, но очень полезный завтрак для себя и учителя Хенга. Далее получасовая медитация и неторопливая трапеза в компании злобного старикана.
И, наконец, первый утренний урок послушания, в течение которого мудрый учитель выплёскивает на меня всё словесное дерьмо этого мира и постоянно щёлкает перед моим носом своей девятихвостой резиновой плёткой с тяжёлыми, круглыми наконечниками. Периодически до меня долетают болезненные удары, за что я каждый раз мысленно желаю своему Учителю сдохнуть в муках. Сомневаюсь, что буддийские монахи именно таким образом постигали Дзен, но у мастера Хенга своя философия и мой «заботливый папочка» её одобряет. Одобряю ли её я?
Стоит ли говорить, что далеко не сразу я приняла подобную форму обучения, и укрощать меня учителю пришлось долго. Но Хенг справился. Это только с виду он был таким дряхлым, а на деле оказался быстрым и сильным, как саблезубый тигр.
Однажды этот щуплый пенёк скинул свою хламиду во время тренировки, а под ней обнаружилось сильное, тренированное, ещё молодое тело. Тогда я присмотрелась к его лицу, заросшему длинными благородными сединами, и к своему удивлению не нашла на нём глубоких, возрастных морщин. Этот хмырь и правда, что ли, вечный? Может, это местный Храм Долголетия на него так влияет или сволочная философия Хенга?
Так или иначе, но его неоспоримый авторитет я приняла, а жалящая плётка со временем заставила меня достигнуть состояния полного пофигизма. Но вот уроки гипноза под наставничеством Мастера проходили гораздо тяжелее, чем с Демоном. Игра в гляделки с Хенгом первые месяцы для меня заканчивалась печально. Сопротивляться его внушению было невероятно сложно, не говоря уж о том, чтобы внушить что-то ему. В итоге, в конце каждого урока Мастер сбрасывал меня в реку, независимо от времени года и температуры воды. Выдерживать его атаки я научилась лишь спустя четыре месяца, а блокировать их – только через год. Ну и силён этот сумасшедший дед! Демон был либо намного слабее его, либо щадил меня по-родственному. А Хенг меня, наверняка, и утопить был бы не против.
Доминик во время уроков постоянно дежурил у воды, чтобы я не захлебнулась в состоянии насильственного транса, и люто ненавидел старика. И лишь однажды мой телохранитель поприсутствовал на утреннем уроке послушания, и в яростной попытке защитить меня от жестокого тирана ощутил воспитательное действие волшебной плётки на собственной шкуре.
Дать отпор Мастеру у Доминика так и не вышло, и он в отчаянии позвонил Демону в Париж и доложил о бесправных действиях Учителя. В итоге сам же получил разнос за то, что вмешался в процесс обучения, а заодно и за то, что оказался никчёмным защитником. Доминик расстроился и заметно сник, но наблюдать за нашими уроками впредь больше не отважился. И слава Богу! Потому что все показательные приёмы с задействованием болевых точек я постоянно испытывала на себе.
Так, опытным путём мы с Учителем выяснили, что мой болевой порог достаточно высок. И что, несмотря на то, что ноги, руки и голова у меня растут из задницы, я не совсем безнадёжна и смогу дать отпор какому-нибудь хилому задрыге. Если же задрыг окажется больше, чем один, то благодаря сносной физической форме у меня будет шанс убежать.
Ха! Как же – сносной. Да у меня тело, как стальной трос. Мне бы сейчас в руки Артурчика с его мерзкой бандой – я бы им продемонстрировала, в какой я физической форме.
* * *
– И полетим мы с тобой на огромном, красивом самолёте к синему морю, – тихо шепчу в маленькое ушко и крепко прижимаю к себе своё сокровище.
Реми висит на мне, как маленькая цепкая обезьянка, обхватив меня ручками и ножками. Это наше обычное вечернее времяпрепровождение. Все вокруг уверены, что я балую ребёнка, нося его постоянно на руках. Ведь он мальчик – обязан привыкать к самостоятельности и должен сам ходить ножками.
Возможно, они правы, но мы с малышом так мало времени проводим вместе из-за моего сумасшедшего режима, что я даже не собираюсь тратить эти драгоценные минуты на воспитание его самостоятельности. Этой ерундой и без меня здесь есть кому заняться – нянек, как бакланов нестреляных. А я хочу просто любить, целовать и обнимать моего сыночка.
– А Ники мы возьмём на море? – сонным голосочком лепечет мой малыш. Длинное и сложное имя Доминик Реми не выговаривает, и теперь мой телохранитель для всех просто Ники. Кажется, парню даже нравится.
– Конечно, возьмём, – я ласково глажу по тёмным волосикам. – И все вместе мы будем плавать на кораблике, и смотреть на улыбчивых весёлых дельфинов.
– Мадемуазель, вот вы где. Вы снова забыли, что Реми пора укладывать спать? – Же-Же семенит мне навстречу в свете красных фонариков, и мне хочется некрасиво пошутить на эту тему.
Я фыркаю – и кому в нашей деревне нужно это её «мадемуазель»?
– Вы же видите, мадам, что мы с Реми движемся заданным курсом в нужном направлении, – отвечаю без раздражения, но и оправдываться за задержку не собираюсь.
Вот пусть родит своего сыночка, и воспитывает, и укладывает как и когда посчитает нужным. Но такого я не скажу мадам, ведь знаю, что собственных детей у неё никогда не будет, и поэтому пропускаю мимо ушей её недовольное бухтение о том, что мальчик снова на руках, и бу-бу-бу…
За то, как горячо и искренне Же-Же любит моего Реми, я прощаю ей всё, и на её уроках веду себя смиренно и покладисто. Впрочем, так я веду себя на всех уроках, и у доблестных академиков нет ни малейшего повода нажаловаться на меня Демону. Недовольство проявляет только наш полиглот – профессор лингвист. Но даже ему не в чем меня упрекнуть. Не станет же он возмущаться, что за два года решил впихнуть в мой перегруженный мозг всю университетскую программу, да ещё и сверху добавить. А я типа вся такая глупая – ещё и путаюсь в диалектах. Ещё годик в таком темпе – и я вызову этого умника на лингвистическую дуэль.
Бережно опускаю моего спящего мальчика на кровать и осторожно раздеваю. До купания мы так и не добрались – малыш уснул у меня на руках. Я слышу, как за дверью Же-Же продолжает недовольно бухтеть, но мне всё равно. Ну, подумаешь, запылился ребёнок, не будить же его из-за такой ерунды. Я укладываюсь рядом с Реми на краешек кровати только на минуточку, чтобы погладить по тёмненькой головке, поцеловать нежную щёчку, и лишь на секунду прикрываю глаза…
– Ди, проснись, тебе надо раздеться и лечь нормально, – Доминик аккуратно трясёт меня за плечо и гладит по волосам.
Это так приятно и не хочется шевелиться. Я могла бы так пролежать до утра, даже без сна, лишь бы большая и ласковая ладонь продолжала гладить мои волосы. Но Доминик убирает руку, и мне становится неуютно и как будто зябко.
– Ещё… – шепчу очень тихо.
– Что ещё?
– Ещё погладь, – бормочу я, не в силах разлепить веки.
– Вот сейчас ворвётся Же-Же и погладит меня колотушкой по башке, – тихо смеётся Доминик. – Давай, вставай уже, малышка, а то нашу мадам сейчас разорвёт от возмущения. Ди, ну что ты, как маленькая, ведь каждый день одно и то же.
Вот это точно – каждый день одно и то же – тот же Феникс, те же рожи.
Глава 2
2018
Диана
«Я люблю тебя, Диана, – бормочет Влад, стоя на коленях в грязной луже. – Жить без тебя не могу».
«Ты использовала меня, маленькая сучка», – из-за густых зарослей кустарника показался Женя в компании Соболева, от которого сразу прилетает дельный совет: – «Черномазую шлюху стоит проучить как следует». И оба одновременно расстёгивают свои брюки.
«Но-но! Я первый!» – выкрикивает Рыжик. О, Боже, и этот здесь! Он на коньках, в хоккейном шлеме, с клюшкой в руках и… без трусов. Юрочка тоже решил меня проучить? Хоккей на траве не выглядит устрашающим, даже в таком странном обмундировании. Но вижу, что Рыжик не один – за ним живой стеной сомкнулись голые мужики. От узнавания множества лиц меня пробирает озноб. Другие же смутно кажутся знакомыми. В их глазах ненависть и похоть, им всем нужен кусочек моей плоти, но у меня нет столько кусочков! Я стараюсь не поддаться панике и ищу лазейку для побега.
Разворачиваюсь к Владу, но и тот уже готов – в одной руке кольцо, в другой зажат эрегированный член.
«Диана, любимая, будь моей женой!»
НЕТ! НЕТ! НЕТ!
Как же я ненавижу всех самцов! Эта мысль настолько яркая и громкая, что мгновенно находит отклик в окружающем пространстве – стена из мужских обнажённых тел смыкается вокруг меня плотным кольцом – лица злые, члены заряжены и готовы к атаке…
Мои несокрушимые эмоциональные щиты дрогнули, и паника грозит накрыть меня с головой. Сейчас я не охотник и не пастух – я одинокая ромашка на каменистом плато под голодными взглядами целого стада обезумевших баранов. Я не хочу снова ощущать себя испуганной и обречённой жертвой. Я хозяйка своей судьбы и не позволю растерзать мою плоть и растоптать душу. А траурным венцом, призванным сломить моё упрямое сопротивление, обрушивается с небес, словно гром, рычащий смех Демона.
Я крепко зажмуриваюсь и замираю, скованная страхом.
«Детка, кажется, тебя пора спасать» – сквозь гул и топот врывается в сознание родной голос.
«Милый, ну сколько уже можно тебя ждать?» – капризный женский голос прерывает Феликса, уничтожая во мне надежду и отсекая последнюю спасительную ниточку.
Потерять Фели сейчас для меня гораздо страшнее, чем столкнуться с толпой разъярённых мужчин. Да я их и не вижу уже из-за слёз, застилающих глаза. Звон соборного колокола лишь усугубляет моё отчаяние – я начинаю рыдать. Мамочка, родненькая, научи меня жить с этой болью!
Открыв глаза, я не сразу понимаю, где нахожусь. Болезненный спазм, сдавивший горло, кромешная темнота и оглушительный колокольный звон только усилили мою панику. Волосы мои спутались и забились в рот, а лицо мокрое от слёз. От осознания, что это всего лишь сон, на меня накатывают облегчение и злость.
Да что со мной, как я могла довести себя до такого состояния?
Днём ранее
Едва шасси железной птицы коснулись родной земли, я с надеждой и страхом включила свой телефон. Несколько сообщений от Риммы, вызовы от Тимура и Петра, почта переполнена письмами, но ни одной весточки от моего друга.
Отвратительная ассистентка Фила сообщила, что он перенёс все встречи, репетиции и фотосессии и взял выходные до понедельника. Куда он мог отправиться, не связавшись со мной? Решил выгулять своего Пепито и увлёкся? Некстати я вспомнила, что испанское имя Пепито символизирует личность независимую и стремящуюся к свободе. Вспомнила и усмехнулась. Это как раз про моего Феликса, вот только раньше он никогда не позволял мне переживать и предупреждал о своих внезапных вылазках. Господи, до понедельника я свихнусь от неизвестности!
А ведь у нас с Феликсом полно общих знакомых в Париже, стоит ли позвонить кому-то из них? Но для этого, как минимум, необходимо иметь голос. И у меня совершенно нет опыта в разыскивании Фила, он просто никогда не терялся, и, обычно, именно ему приходилось меня искать. Теперь мне известно, какова на вкус эта горькая пилюля.
Такси, гостиница, деловая переписка, каждый час Риммочкина микстура для восстановления голоса – всё на автопилоте. И когда звонит мой Реми, я даже рада, что вынуждена беречь голос – я не в состоянии беззаботно щебетать с моим любимым мальчиком, ощущая себя морально выпотрошенной. А Реми лишь усугубляет моё состояние, жалуясь, что не может второй день дозвониться Феликсу, хотя они договорились быть на связи.
Этот бесконечный день подходит к концу, и если Феликс сегодня не найдётся, мне предстоит ещё как-то пережить воскресенье.
От Артурчика прилетает очередное домашнее задание, которое я именую в ответном послании убожеством, даже не раскрыв вложенного файла. Пишу письмо Ланевскому с просьбой организовать для меня рабочий кабинет, перенести в понедельник утреннюю планёрку на два часа дня, обеспечить явку всего руководящего состава и пригласить Соболева. Я ещё не решила, зачем он мне нужен на этом собрании и что буду с ним делать, потому что то, что сделать хочу – противоречит законам моей толерантной страны.
В попытках занять свой мозг я заваливаю Рыжика чересчур креативными идеями, пугая парня до чёртиков своим бурным энтузиазмом и смелой фантазией.
К десяти часам вечера неизвестность и страх за Феликса приводят меня в тихий бар гостиницы, где, опрокинув в себя сто граммов виски, я роняю слёзы под «Ланфрен-Ланфра». Я заставляю бармена прокручивать композицию в третий раз и несмотря на то, что голос у меня, как у Высоцкого, парень не в силах мне отказать. Да – Риммочкина чудодейственная микстура вернула мне какой-никакой голос, но пользоваться им не хочется. Я игнорирую входящие от Дашки, Тимура, Ланевского, Влада… Влада? Ко всем чертям Влада!
Намереваясь сбросить очередной входящий звонок, цепляюсь взглядом за лицо Феликса, улыбающееся мне с экрана. Пальцы дрожат, когда я принимаю вызов.
– Фели! – возбуждённо хриплю в микрофон.
– Мадам Лисицкая, я полагаю? Вас уже можно поздравить? Кстати, я не отвлёк Вас от второй брачной ночи? Ау-у, малышка Ди, твой верный паж празднует ваше семейное счастье.
Феликс был пьян в лоскуты, но меня накрыло таким сумасшедшим восторгом от звучания его голоса, что было плевать на весь этот пьяный бред. Главное, что мой друг жив, он нашёлся, позвонил, и он помнит обо мне, и, как всегда, дико ревнует.
– Какой же ты идиот, Фил, – отвечаю почти шёпотом, не желая заострять его внимание на моей хрипоте.
– Я знаю, детка, – обречённо соглашается Феликс. – Ты счастлива сейчас?
– Очень, Фели! А сейчас – особенно счастлива!
Я знаю, что имеет в виду мой ревнивый друг, но не спешу говорить о своём несостоявшемся замужестве. Он заставил меня здорово понервничать, и пусть я доставлю ему удовольствие своей новостью, но получит он его с оттяжечкой.
– Моя любимая стерва, – хмыкнул Феликс. – Прости, детка, но искренне порадоваться у меня не получается. Откровенно говоря, мне хочется убивать твоего мужа мучительно медленно. И знаешь, что я вырву у него в первую очередь?
Я понимаю, что Влад не заслужил такого отношения, но с садистским наслаждением слушаю Феликса. Когда он добирается до разбитого сердца моего бедного блондина, во мне, наконец, включается здравый смысл:
– Фил, хвати! Прости меня, – говорю в полный голос.
– За что? Детка, что с твоим голосом? – спрашивает с беспокойством.
Мой пьяный друг за меня волнуется, ему не всё равно, и это стоит режущей боли в горле.
– Фели, у меня нет мужа, – очень хрипло, но чётко произношу каждое слово и пытаюсь представить лицо Феликса в эту минуту. Думаю, видеозвонок легко решит проблему.
– В смысле? Малышка, ты не вышла замуж за этого русского?..
«Милый, ну сколько уже можно тебя ждать?» – доносится из динамика капризный женский голос.
«Да подожди ты!» – это Фил, и я понимаю, что не мне.
«А кто обещал потереть мне спинку?» – продолжает гундосить недомытая француженка, до предела натягивая мои дребезжащие нервы.
«Уй-ди-и!», – Феликс в бешенстве, но вряд ли сравнимым с моим, потому что мне невыносимо хочется пройтись по той спинке от шеи до пяток тем самым колюще-режущим предметом, которым Фил только что препарировал Влада.
Я перестаю вслушиваться в визжащий голос, доносящийся из динамика, и медленно обвожу взглядом маленькое тёмное помещение. Молоденький бармен вздрагивает, когда мой взгляд останавливается на нём. Растерянность и испуг в глазах мальчишки меня отрезвляют мгновенно. Слегка прикрываю веки и дарю ему ободряющую улыбку. Я для тебя не опасна, малыш.
– Детка, да поговори же со мной, – орёт мой телефон голосом Феликса.
– Я простыла, – отвечаю на вопрос, о котором Феликс уже забыл.
Но он теперь и не обращает внимания на мою жуткую хрипоту.
– Девочка моя, ты сказала, что у тебя нет мужа… – взволнованно выкрикивает Фил.
– Да, Фели, его сейчас со мной нет, – я стараюсь говорить мягче, если это возможно при моих сорванных связках. – Я прилетела проконтролировать «Крепость», а Владик остался в Москве.
– Да неужели? Как же этот мудак отпустил молодую жену сразу после свадьбы? А я говорил, Ди, что он придурок.
– Ты говорил, чтобы я не искала других вариантов, и я тебя услышала, Фели.
– Ты всегда была моей маленькой послушной девочкой, – рычит Феликс. – Детка, иногда мне так хочется тебя придушить.
– Я знаю, милый.
Сейчас бармену лучше не видеть мою улыбку, предназначенную долгожданному абоненту.
– Так что с твоим голосом, малышка, ты сорвала его?
«Фе-эликс, ну хватит говорить, я не понимаю этот ужасный язык, и меня это обижает», – хнычет обиженная сучка, которой сейчас нереально повезло, что хрипая злая сука находится слишком далеко от её хрупкой шеи.
– Да, я сорвала голос прошлой ночью, – выдаю абсолютную правду, предлагая Филу самому додумать обстоятельства, при которых я лишилась своего главного козыря, – но не уверена, что нам об этом стоит говорить. К тому же, дорогой, не хочу отвлекать вас с Пепито от французского десерта.
– Как скажешь, моя Эсмеральда. И ты права – Пепито страшно голоден, и думаю, что одного десерта ему будет недостаточно. Пожалуй, нам следует хорошенько порезвиться. Береги свой голос, любимая!
ОН СБРОСИЛ ВЫЗОВ!
Ни этот вопиющий и нереальный факт, ни весь наш диалог не укладываются у меня в сознании. Откуда во мне ещё недавно брались слёзы? Кажется, слёзные каналы мгновенно и навсегда пересохли, и даже кровь застыла, а сердце словно остановилось. Это что сейчас было? Два взрослых, дорогих друг для друга человека так не должны себя вести – это ведь откровенное издевательство. Друзья так не могут поступать.
Друзья… Какая ирония судьбы! Феликс – самый лучший в мире друг и самый неуместный в качестве «просто друга». Осознание этого – вовсе не открытие, а давно запрещённая тема, моё потрескавшееся табу.
Очередную глобальную трещину я запиваю новой порцией виски и до утра арендую готовящийся к закрытию бар-ресторан. Меня невыносимо влечёт сверкающий зеркальной полировкой стальной шест на низком подиуме. И пусть «Ланфрен-Ланфра» мало соответствует танцу на пилоне, но сейчас это – самое то.
Воодушевлённый бесплатным зрелищем и дополнительным заработком, бармен шуршит с огромным энтузиазмом, обслуживая мой столик, меняя треки под моё настроение, и готов даже спеть для меня, но усталость, в конце концов, гасит мой пыл к четырём утра. Я добираюсь до номера и выключаюсь, едва прикоснувшись к подушке.
* * *
Открыв глаза, я не сразу понимаю, где нахожусь. Болезненный спазм, сдавивший горло, кромешная темнота и оглушительный колокольный звон только усилили мою панику. Волосы мои спутались и забились в рот, а лицо мокрое от слёз. Да что со мной, как я могла довести себя до такого состояния?
Моих сил и выдержки едва хватает, чтобы выровнять дыхание и, наконец, вспомнить, что я в гостиничном номере и мне уже не грозит озверевшая толпа голых мужиков. Колокола в церкви на набережной звонят к утренней службе, а я в полной безопасности, но не вполне в себе. Что погнуло во мне железную леди и превратило беспощадную стерву в жалкую истеричку?
Когда-то я покидала эту страну слабой и беспомощной. Такой же я ощущаю себя сейчас. И это вовсе не загадочный русский дух отравил моё сознание. Меня не подкосили несостоявшийся брак и расставание с Владом, не пугают завуалированные угрозы Карабаса. Отвернутся от меня сейчас: адвокат, Тимур, Ланевский и Римма – я стану только жёстче. Не сломаюсь я и без Дашки – привыкла к отсутствию подруг. Но Феликс…
В телефоне пятнадцать пропущенных вызовов – и все от Фила. Мой друг волновался и звонил всю ночь. А я надиралась алкоголем и зажигала на пилоне – похвально. Ночной, а вернее, утренний кошмар напомнил мне о том, что Феликс, забавляясь с очередной цыпочкой, забыл обо мне на целых три дня. И с какой стати, спрашивается, я открыто ревную своего друга, который по негласной договорённости никогда не демонстрирует мне своих одноразовых девочек? Возможно, потому что вчера одна из них позволила обозначить своё присутствие?
Когда мои внешнее и внутреннее «я» сошлись во мнении, что не способны адекватно мыслить, я провалилась в глубокий крепкий сон без сновидений.
* * *
Утро вечера мудренее, а полдень, в моём случае, однозначно мудренее раннего утра. Проснувшись, я почувствовала себя, как Наполеон перед сражением. Я заказала себе в номер обед из четырёх блюд, а контрастный душ взбодрил во мне полководца. Пока мой маленький полк, состоящий из Риммочки и её верного орка Андрюши, не прибыл в моё распоряжение, я решила заняться активной деятельностью.
Шесть часов, проведённых в самом крупном торговом центре города, оказались очень плодотворными. Я закупила гору подарков для своих друзей, взбудоражила своим посещением очередной тренажёрный зал и намарафетила пёрышки в салоне красоты.
Какой это кайф – полдня без телефона! Отправив сообщения для Реми, Феликса и Риммы, я оставила мобильник заряжаться в гостинице. И меня ни грамма не мучила совесть за то, что я так и не позвонила Феликсу. Я, между прочим, почти три дня пребывала в страшном неведении. Пусть и он помучается, а возможно, и его Пепито взгрустнёт и перестанет реагировать на сомнительные десерты…
* * *
– Диана, выглядите просто отпадно! – восторженно встретила меня Риммочка.
Она уже успела разместиться в соседнем номере и теперь сияла, как изящная отполированная статуэтка.
– Я всегда отпадно выгляжу. Как долетела?
– Отлично! И я столько всего успела для нас… – и Риммочка взахлёб начала рассказывать, сколько полезной информации она нарыла и как успешно начала её использовать.
Кажется, мою помощницу не только не испугал переезд, но и вдохновил на трудовые подвиги. Молодец девчонка!
* * *
– Ну что, удачи нам?
– О, да!
Мы с Риммой одновременно захлопнули ноутбуки и с удовлетворением откинулись на спинки диванчиков. Наш сегодняшний ужин плавно перетёк в работу и сейчас, спустя четыре часа, мы завершили интенсивный мозговой штурм, всё ещё оставаясь в тихом, уютном баре гостиницы. Вчерашний молоденький бармен облизывает меня масляным взглядом и улыбается так, словно между нами существует какая-то тайна.
Хорошо, что прошлой ночью у меня хватило ума позаботиться об отключении камер. Серьёзный компромат на меня вряд ли бы получился, но и оставлять такой материал в чужих руках не стоило. Мальчишка за барной стойкой ловко жонглирует бутылками, стараясь завоевать моё внимание. Зря стараешься, малыш, вчера для тебя было эксклюзивное шоу, запомни его на всю жизнь.
