Текст книги "Его тайная одержимость (СИ)"

Автор книги: Алиса Лиман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

19. ОН

Соня вздрагивает и спешит отстраниться от меня. Вижу, что сорвалась с крючка. Взгляд ясный и даже несколько ненавидящий:

– Я совершенно точно помню, как просила вас больше не говорить мне ничего подобного, – чеканит она. – Вы – жених моей сестры. А я замужем и безмерно обожаю своего избранника!

Чертов телефон! У меня зубы скрипят об бешенства. Прикладываю все усилия, чтобы не сделать Соне больно, потому как моя ладонь, что все еще лежит на ее шее, отчаянно желает сжаться в кулак.

– Какой к черту избранник? – рычу я, кивая на ее руку. – Ты ведь даже кольцо не носишь!

Хмурится, будто растерявшись на секунду:

– Так я ведь с тестом каждый день вожусь, – словно оправдывается. – Неудобно мне, вот и сняла дома! И з-забыла…

Смотрю ей в глаза, чувствуя, как во мне просыпается какое-то неизвестное доселе животное, которым управляют низменные инстинкты.

Не хочу отпускать! Схватить в охапку и утащить в свою берлогу. И плевать я хотел, что чужая жена! Аж трясти начинает…

Прикрываю глаза, выпрямляясь, и отрываю наконец руку от ее нежной кожи. Потираю пальцами переносицу, а в ушах кровь пульсирует.

Нельзя ее так пугать своим напором. Потихоньку, Ром. Узнаю ее. Стану другом, чтобы она могла себе позволить рассказывать мне как можно больше своих проблем. Выясню, как у нее с мужем на самом деле обстоят дела. Тогда и решу, как мне к ней подобраться…

Другом?! Вашу ж мать!

Терпение. Только терпение.

Иметь хоть какую-то возможность быть с ней рядом – лучше, чем вспугнуть ее и потерять шанс даже заговорить с ней.

Выдыхаю.

Не могу я ее ломать и силой забирать. Тут осторожно надо. Чтобы не ранить. И не оказаться в ее глазах еще большим козлом, чем уже есть.

– Не ответите? – строго говорит она, очевидно ожидая, что я отойду, чтобы позволить ей слезть со стола.

Но я с места не двигаюсь. Открываю глаза, доставая из кармана брюк долбаный мобильник, и заглядываю в экран. Безопасники. Какого черта им от меня понадобилось в такую рань? Видимо и правда что-то срочное.

Беру трубку, стараясь не встречаться взглядом с Соней. Эта ненависть в серых глазах меня просто душит. Однако отойти от нее я все еще не в силах. Хочу чувствовать ее рядом.

– Да! – рявкаю в телефон, но тут же осекаюсь, заметив, как Соня напряженно обнимает себя за плечи от моей резкости. Очевидно, таким она меня еще не видела.

Признаться, я и сам уже забыл, когда последний раз мне было хоть до чего-то дело, чтобы злиться. Хотя по молодости лет, помнится, я мягким нравом особо не славился. До всей этой сраной апатии.

– Доброго утречка, Роман Валерьевич! – слышу ответ. – Извините, что так рано. Но у нас тут гость.

– Кто? – спрашиваю спокойно, как бы невзначай вырисовывая узоры пальцем на Сонином бедре.

– Некий Погорельский Геннадий.

– Кто? – еще раз переспрашиваю непонимающе, и вдруг слышу, как Соня шумно втягивает воздух.

Поднимаю на нее взгляд, и вижу, как у нее рот от шока открывается. Очевидно, она слышала имя, которое прозвучало в трубке. И до меня вдруг начинает доходить, кто этот незваный гость.

– Геннадий Погорельский, – повторяет безопасник едва ли не по слогам. – Говорит на свадьбу пришел. Паспорт проверили. Но выглядит, признаться, странновато. В робе дорожника…

– Я понял. Пропусти.

Сукин сын! Будто чуял – такой момент обломал! Она же почти согласилась…

Ну что ж. Я ведь хотел выяснить, как у наших молодоженов дела обстоят…

Бросаю на Соню хищный взгляд:

– Вот теперь-то мы и посмотрим, насколько у нас обожаемый избранник, – рычу я.

А она подбирается вся. Понимаю, что пугаю ее. Но ничего с собой поделать не могу. Я ведь вижу, что она мне врет! Чувствую каждой долбанной клеткой своего тела, как она откликается на меня! Зачем же отпирается?!

– Ты ведь хочешь меня, – говорю утвердительно.

– Рома, вы, похоже, больны чрезмерной мнительностью, – злится. – Но даже если бы это было так, одного «хочу» недостаточно, чтобы портить друг другу жизнь. Так что прекращайте этим пользоваться. Иначе мне придется убраться из вашего дома еще до свадьбы.

У меня челюсть от злости играет, пока я сдерживаю себя от емкого ответа, что никакой свадьбы не будет! Дьявол! Не имею права сейчас отказаться. Иначе Соня не заставит себя долго ждать с исполнением угрозы.

Может она и права. Это у меня с крышей проблемы. А для нее – я всего лишь случайная ошибка, и страстное желание, которое не стоит того, чтобы ломать семью…

Отшатываюсь. Она тут же спешит слезть со стола. А я только наблюдаю, борясь с желанием ей помочь. Не подпустит ведь. Снова разозлится.

И теперь, похоже, она разгадала рычаг давления на меня. Чертовка.

Какая же она удивительная. Такая хрупкая, и в то же время сильная девочка, которая одним своим словом способна заставить меня остановиться.

Единственная.

20. ОНА

Выскакиваю из кухни, не забыв убедиться, что Рома не последовал за мной. Нужно встретить Гену без лишних глаз…

– Легка на помине, женушка, – с насмешкой говорит мне он, едва переступая порог дома. – А Галка-то не промах, видать олигарха какого урвала.

Осматривается по сторонам, скидывая на чистом коврике свои ботинки, с которых валятся комья грязи. Стягивает с головы черную шапку со странным «модным» подворотом, предоставляя моему взору засаленную голову.

Я понимаю – работает. Когда-то мне даже казалось, что я его любила за его трудолюбие. Но почему же нельзя было помыться и переодеться, прежде чем, – как он, очевидно, сам сказал охраннику Ромы, – идти на свадьбу.

– Ну, она-то и телка видная. Не то, что некоторые, – окидывает меня брезгливым взглядом. – Ни кожи, ни рожи. Да еще и фригидная. Кто ж знал? Я надеялся, ты в сеструху пойдешь.

Прикрываю глаза, пытаясь справиться с отвращением. Я же от него с первого дня отношений ни одного слова доброго не услышала. Максимум нежности это – «мож все-таки перепихнемся». И зачем, спрашивается, затягивала расставание?

Фригидная. Для него – да. Мне не то, что спать с ним, смотреть в его сторону противно.

За это я тоже Роме благодарна. Он мне будто глаза открыл.

«Я тебе покажу, как тебя любить должны, ангел. Нежно», – как назло звучит голос Ромы в моей голове.

Показал. Может и лучше бы было, если бы я этого никогда не чувствовала? Жила бы спокойно в счастливом неведении со своим грубияном мужем и понятия бы не имела, что может быть совершенно иначе.

– Ты зачем приехал? – наконец выхожу я из ступора, вызванного нахлынувшими эмоциями от осознания, что сейчас я могла бы быть «счастливой супругой» Гены.

Чисто технически так оно и есть, за небольшим таким «но»…

– Твоя мать меня на свадьбу к Галке позвала. Ты ведь сама просила строить из себя счастливое семейство в вопросах касающихся родителей, – заговорщически шепчет он, подмигивая мне. – Так что давай постараемся. Может заодно и удастся излечить твою фригидность.

Он неосторожно щипает меня за пятую точку, и я, стиснув зубы, вцепляюсь пальцами в его запястье, чтобы он не попытался это снова провернуть.

– Меня лечить не надо, – шиплю я. – Давай просто разведемся, чтобы избавить тебя от ноши притворяться «счастливым семейством».

– Сначала бабки верни, – цедит он. – Думала, хвостом покрутишь, я тебе свадебку в кредит устрою, а ты потом меня кинешь? Я за твои выкрутасы платить не собираюсь! Я тебя предупреждал, пока все деньги мне за свадьбу до последней копейки не отдашь, даже не заикайся о разводе. Иначе придется просветить твоих родителей, о непорочном зачатии их внучка.

Молчу, зная, что он отчасти прав. Это я виновата, что все так обернулось. А значит и за свадьбу-пустышку платить он не обязан, хоть я и не просила той свадьбы.

Только вот сто тысяч для меня – деревенской девчонки без образования, сумма неподъемная. Выходит высылать по тыще-две в месяц, когда остается копейка с подработок.

Ну не смогла я с ним в одну кровать лечь. Вернее даже не пыталась. Поняла, что не смогу после… Ромы. И перед Геной стыдно было. И перед родителями, что на меня дуру все свои сбережения потратили. Но я совершенно точно понимала, что не смогу всю жизнь с нелюбимым жить. Уж лучше одной, чем так.

Прибежала в то же утро просить у Гены развод. Да только он спал беспробудным сном после хорошей гулянки. Так я и просидела над ним весь день. А когда он проснулся, и я объявила ему о своем решении… думала он меня убьет.

– То-то мое удивление было, когда моя неприкосновенная женушка вдруг с пузом ходит, – продолжает свое праведное негодование мой все еще законный муж. – Видать вишенку-то таки кто-то сорвал. Кто это был? Олег-козлина? Он вечно моих баб увести норовил? Или Калтык? Мстить мне удумал, сука…

– Хватит, Ген, – устало прошу я.

Судя по тому, что он каждый раз при встрече поднимает этот разговор и пытается выяснить, кто меня «обрюхатил», безумца, что украл меня с нашей свадьбы, он не запомнил. Просто потому, что был не в состоянии.

– Давай я тебя может в душ провожу? – спрашиваю, в надежде, что он согласится.

Мне попросту стыдно показывать своего «мужа» Роме. Кажется, он уже скоро начнет насмехаться надо мной, насколько я жалкая.

Хотя может это даже и к лучшему. Может он наконец поймет, что я далеко не его поля ягода и забудет обо всем?

– Ну, только если спинку потрешь, – гогочет Гена. – Не, я так, на часик забежал. Похавать, да узнать че там со свадьбой. Короче лицом торгонуть и слиться. А то меня пацаны в общаге уже ждут. Поляна стынет.

Вот там бы и «похавал» значит! Но что-то мне подсказывает, что там его ждет вовсе не еда. Опять пить будет. А ведь неплохой бы парень был бы…

– Ладно, пошли с семейством здороваться, каракатица, – бросает он мне. – Пипец конечно тебя раздуло. Я вот то порой и думаю, уберег же меня кто-то от такой ошибки.

«Вы – моя мечта, Сонь, – снова звучит голос Ромы в моей голове, создавая еще более болезненный контраст с тем, кто стоит сейчас передо мной. – Прошу… стань моей. Ты больше никогда ни в чем нуждаться не будешь. И твой сын будет моим».

Он и так твой, Рома. Наш. Наш сынок, который сегодня впервые поздоровался с папой…

Как было бы легко поддаться ему. Просто сказать «согласна». Довериться и позволить ему разбираться самому. МОЕМУ мужчине. Первому и единственному. Но…

Он не мой. И я не могу быть настолько эгоистична, чтобы разрушить семью.

И нет, речь конечно не о нас с Геной. Мы никогда и не были семьей. И может даже Галя с Ромой – не такой уж крепкий союз, раз он позволяет себе смотреть на сторону, а ее похоже по большей части интересует только его деньги.

Но вот родители…

При лучшем раскладе – они разведутся из-за нас. Ведь мама встанет на сторону Гали и будет меня травить. Обоснованно, между прочим. А папа, как бы там ни было, даже не смотря на то, что я действительно не права, будет меня защищать.

Вполне возможно, прикрывшись Ромой я и пропущу все эти распри. Но вот папе придется жить в вечном скандале из-за его непутевой дочки.

И рано или поздно это-таки приведёт к худшему результату. К тому, которого я боюсь больше всего. Папа не выдержит.

21. ОНА

В кухне уже почти полный сбор. Как обычно по утрам. Только Галки не хватает. Тоже как обычно. Моя сестрица любит поспать.

Первым делом выцепляю взглядом Рому, что стоит у холодильника, о чем-то оживленно беседуя с папой.

Гена хлопает дверью, входя вслед за мной, и внимание голубых глаз молниеносно переключается на меня. А рука, что до моего появления активно жестикулировала, видимо помогая Роме что-то доказать моему отцу, так и повисает в воздухе.

Я холодею от мысли, что он мог бы сейчас рассказывать папе о нас.

Взгляд Ромы переключается на Гену, становясь до дрожи яростным. Черт-черт… Лучше бы не Гена Рому забыл, а наоборот!

– Генка! – мама обтирает об халат руки, которыми только что укладывала на противень пирожки и кидается на шею к своему любимому зятьку. – Приехал-таки!

– Ну, разве ж я мог не приехать, теть Тань, если вы позвали.

– Вот мужики у меня молодцы! Сказал – сделал!

– А Галюся где? – интересуется мой муж.

– Да, поди, спит еще. Или марафет наводит. В таком шикарном доме хозяйке соответствовать нужно. Это мы бабы простые, что с нас взять, – она переводит на меня недовольный взгляд. – Кстати, Софья, зараза такая! Ты чем вообще занималась, что пирожки до сих пор не в духовке?! Ни о чем тебя уже попросить нельзя! Всю семью без завтрака оставила!

– Уместнее сказать, что это «хозяйка шикарного дома», нас всех без завтрака оставила, – гневно говорит Рома. – Соня – мой гость. Как и вы. А гости не обязаны крутиться на кухне, чтобы накормить хозяяяйку, – он так растягивает это слово, будто насмехается.

Вижу, что мама занервничала. Ее взгляд скачет от меня к Роме и обратно. Сорваться хочет. На меня. Но при Роме не может. Как же хорошо… Хоть жить в их дом переезжай.

– Купорку, что привезли, тащи на стол, – велит мне мама, взглядом давая понять, что она еще вернется к этому разговору. – Я уже тут без тебя разберусь.

Вот блин. Ну попроси ты тарелки расставить или чаю заварить! Почему именно купорку? Она же вся в холодильнике. А его Рома подпирает. И папа как назло отошел с Генкой поздороваться.

Будто поймав мой отчаянный взгляд Рома отлипает от холодильника и… Ну же, просто отойди! …но вместо этого он дергает ручку дверцы и принимается сам вынимать банки.

– Сонь, салатники в верхнем ящике, – дает указание, уже начиная открывать баллон с квашенной капустой.

И почему мною все кому не лень помыкают?

Разворачиваюсь к шкафчикам, как раз когда мама, засунув противень в духовку, выскакивает из кухни. Видать Галку поскакала будить, чтобы Рома еще сильнее не злился.

Отыскав взглядом тарелочки нужного калибра, тянусь вверх, даже на носочки привставая, но никак не могу достать. Подцепляю пальцем одну и осторожно тяну, рассчитывая перехватить ее поудобнее, как только она хоть немного наклонится. Но эта зараза вдруг соскальзывает с моего пальца и…

– Ой, – пищу сдавлено.

Над моей головой мелькает большая ладонь, тогда как вторая прихватывает мою голову, впечатывая в сильное плечо. Прерывисто дышу от неожиданности, чувствуя, как спину согревает тепло большого тела.

– Прости, – облегченно выдыхает Рома мне в волосы. – Я что-то не подумал, что ты малышка для этой кухни. Надо будет переделать…

Последние его слова, как намек на то, что он не планирует отступаться. Переделать кухню для меня? От этого в груди как-то горячо становится.

– Соня, ты в порядке? – слышу взволнованный голос папы и прихожу в себя.

– Да че с ней будет, не хрустальная же, – гогочет Гена.

– Да, пап, – юркаю под рукой у Ромы и улыбаюсь отцу, что уже успел схватиться за сердце. – Все хорошо. Рома поймал тарелки. Я в порядке.

Говорю успокаивающе, поднимая ладони, будто малого ребенка пытаюсь вразумить.

– Федор Михалыч, вы бы в гостиной отдохнули, пока мы на стол накрываем? – предлагает Рома.

– Спасибо, сынок, – отмахивается папа. – Но я тут с молодежью побуду.

– Рановато ты его, папаня, в сыновья записал, – ухмыляется Гена. – Я это звание только после свадьбы заслужил.

– Да уж живут вместе и роспись на носу. Можно и не тянуть, – краснеет папа. – Кстати, вы ребята уже знакомы?

– Знакомы, – протягивает Рома, и я спиной чувствую исходящее от него напряжение.

– Не совсем, – вклиниваюсь я, пока они ненароком не пришли к ненужным воспоминаниям. – Рома же был на нашей свадьбе, но толком и познакомиться не успел с Геной.

– Ну, здарова, жених, – Гена протягивает ладонь, выглядя при этом не слишком-то дружелюбно.

Неужто заподозрил что-то? Только бы он Рому не вспомнил. Еще не хватало мне так глупо спалиться.

Чувствую, что ожидание ответа выходит за рамки приличия. Поднимаю глаза на Рому, что стоит прямо за моим плечом. Вижу, как у него на лице желваки играют, а от того начинаю волноваться еще больше. Тут уже не знаешь с какой стороны ждать нападения.

Рома ловит мой взгляд. Один тяжелый вздох и отставив тарелки на стол, он-таки пожимает протянутую ему ладонь.

Успеваю выдохнуть, но тут же напрягаюсь, когда понимаю, что и отпускать руку моего «мужа» Рома не спешит:

– Я смотрю, Гена тоже с тестом любит повозиться? – усмехается как-то недобро, поворачивая ладонь Гены.

Я не сразу понимаю, к чему он клонит, но догадываюсь, что ничего хорошего мне эта усмешка не сулит.

– В смысле? – отзывается Гена.

Черт, кольцо! Только бы ничего не ляпнул! Папа ведь почует неладное…

– Да так, – отмахивается Рома, отпуская наконец ладонь Гены. – Шутку одну вспомнил.

22. ОН

Как бы я хотел собственными глазами узреть счастливое воссоединение влюбленных. Что-то мне подсказывает, что не все гладко между нашими молодоженами. Но Соня все отрицает. А подсмотреть за ними мне не позволило стихийное наваждение родни на кухню. Мать Галины тут же принялась мне что-то затирать, и уйти, оставшись не пойманным с поличным у меня бы не вышло.

Зато я решил пока провернуть другой козырь – пообщаться с Сониным отцом насчет лечения.

Старик крепкий орешек. Ему явно не достаточно доводов, что все это будет абсолютно бесплатно. Даже для меня. Я заверял его, что все организует мой хороший друг, который не возьмёт с меня денег. Но Федор Михалыч ни в какую не сдается.

Но у меня есть еще парочка рычагов давления. Так или иначе, я сделаю это для Сони, для приятного мне человека – Федора Михалыча, и даже для самого себя. Так сказать карму надо бы почистить. А то во мне затаилась какая-то злоба, и я пока не в состоянии вернуться в привычное расположение духа. Хотя я уже и не помню, какое для меня привычное.

Но вот сейчас смотрю в самодовольное лицо этого Гены, и буквально кипит все внутри, как хочется ему врезать разок-другой. Но ведь Соня явно не оценит такого «подвига».

Сукин сын! Он будто знает, что выиграл. И я знаю, что он выиграл. Ведь Соня вся его. А для меня всего лишь будущая свояченица.

Аж скулы сводит от бешенства.

Может предложить ему обменять все, что у меня есть на нее. Я ведь не дурак, еще заработаю. А вот вторую такую Сонечку я вряд ли найду.

Но Соня ведь и этого не оценит. Вроде выходит, что я ее куплю.

Знать бы вообще, что она оценит, а что нет! А то у меня ощущение, будто я по весеннему льду хожу – того и глядишь провалюсь в своей попытке ее заполучить. Шаг вправо – разорвать помолвку, – и Соня сбегает от меня. Шаг влево – вынудить Гену развестись, – и Соня опять-таки сбегает от меня.

Черт! Черт! Черт!!!

– Рома, – слышу у своего плеча нерешительный голосок, и в момент остываю. – Вы вроде хотели помочь мне накрыть на стол…

В моих руках вдруг материализуется баллон с малосольными огурчиками, а в спину упираются остренькие пальчики, очевидно норовящие вытолкнуть меня из кухни.

Ну разве я могу противиться такому нежному натиску? Сама меня уводит. Даже повод придумала для правдоподобности, лишь бы уединиться…

Размечтался я что-то. Напряг я ее просто. Вот и тащит подальше от своего мужа и отца.

Теперь стою посреди столовой и наблюдаю, как она суетится, расставляя на столе тарелки. Мечется из кухни и обратно, притаскивая соленья, утварь, подоспевшие пирожки, а я стою, как истукан не в силах от нее глаз оторвать.

Тяну носом умопомрачительный аромат свежеиспеченных пирожков, вперемешку с запахом лимонной мяты, что заполонили собой все пространство вокруг меня. С ума сойти. В моем доме еще никогда не пахло… эм… счастьем? Да, должно быть оно именно так должно ощущаться.

Всю прелесть сложившейся картинки портит только этот чертов «муж», что бережно отгородился от меня закрытой Соней дверью.

Злость помогает выйти из ступора. Ставлю баллон с огурцами на стол, понимая, что Соня обходит его вниманием именно из-за меня. Вот уже и колбасу принялась нарезать. Ммм, вареная, прямо как в детстве. И не поленились же полную сумку еды притащить.

– Присядь, я закончу, – говорю тихо, словно боясь напугать.

– Не нужно, – голос не то, чтобы дрожит, он словно вибрирует от волнения.

– Испугалась? – спрашиваю, неосознанно подходя ближе, и накрывая ее хрупкие плечики ладонями.

– Ч-чего? – ведет плечом, очевидно желая сбросить мои руки.

– На тебя ведь тарелки едва не упали, – напоминаю я, догадываясь, что она скорее подумала о страхе разоблачения наших отношений. Хотя я возможно именно об этом изначально и спросил.

– Нет, – сухо. – Не испугалась.

Будто невзначай провожу по ее руке пальцами, и накрываю ее ладонь своей, вынуждая отпустить нож. Отстраняется, позволяя мне все же доделать работу за нее.

– Присядь, – велю снова, уже более настойчиво. – Устала ведь. Поди тоже всю ночь не спала.

– Чего бы я не спала? – фыркает.

– Знаешь, куда проще вычислить ложь конкретного человека, всего единожды услышав, как он лжет, когда ты знаешь правду. А ты только за последний час мне дважды выдала неправдоподобную информацию.

– Да чего это она вдруг неправдоподобная? Если вы про синяки под глазами, так это у меня хроническое! – продолжает упираться упрямица.

– Посмотрим, что на это доктор скажет, – усмехаюсь я.

– Какой еще? – теряется, будто мне все же удалось застать ее врасплох.

– Твой отец ведь попросил организовать обследование и для тебя тоже, – напоминаю.

– Да мне уже рожать со дня на день, какое обследование? – пытается отмахнуться она.

– Вся в отца, – усмехаюсь я, заканчивая с колбасой и принимаясь за огурцы. – А пошатываешься ты тоже хронически?

Соня явно в некотором шоке от моей наблюдательности и прилипчивости. Пыхтит, как паровоз. Губы дует, очевидно, не в силах подобрать слова.

Не привыкла моя девочка, что ее кто-то так пристально разглядывает. Ну что ж, привыкай. Потому что я продолжу это делать.

– Ну, знаете ли! – таки опускается на стул, продолжая строить из себя обиженного ребенка. – Попробовали бы с таким пузом не шататься! Я бы на вас посмотрела!

– Должно быть и спина болит, – киваю я понимающе. – Может, потому и спишь плохо?

Даю ей подсказку, как ответить правду, но при этом не давать мне понять, что она из-за меня уснуть не смогла.

– Я нормально сплю, – шипит, вроде чтобы я от нее отстал.

Но я и не планирую. Так интересно наблюдать за ней в разных состояниях. Кажется, когда она злится становится еще красивее.

Хотя ей любые эмоции идут. Лишь бы не эта ее бесстрастная маска, с фальшивой улыбкой, которую она натягивает всякий раз, когда рядом ее родственники.

Пожалуй, даже с ненавистью я готов смириться. Ведь она – живая. А когда Соня пытается подавить свои эмоции возникает ощущение, что я смотрю, как восковая куколка плавится изнутри. И так больно от этого. Хочется ее встряхнуть и снова вынудить хотя бы уж разрыдаться. Как тогда…

О, черт.

– Ты ведь малышу сказала, что поспать ему не дала, – заканчиваю я свою пытку, давая понять, что она давно спалилась. – А как еще, если не собственной бессонницей?

Понимает, что проиграла. Прикрывает глаза и откидывает голову на высокую спинку стула.

– Тебе бы пойти поспать, – предлагаю я.

– Не могу я, – голос звучит настолько усталым, что я невольно хмурюсь, вновь поднимая на нее глаза.

Моя рука с ножом замирает над доской с огурцами. Вижу, как она болезненно сглатывает и шмыгает носом.

Вот сам же хотел ее настоящих эмоций, чего теперь удивляешься?

– Почему? – зачем-то спрашиваю я, хотя и сам догадываюсь о миллионе причин, из-за которых она не может сейчас уйти и просто физически не может заснуть.

Отец будет волноваться. Тут еще этот Гена. И я. Вдруг чего наделаю без ее ведома. Да и я слышал беременным не так-то просто дается сон.

– Прошу, Рома, – выдавливает она, устало отрывая голову от стула, – остановитесь.

Вижу, что в серых глазах стоят слезы:

– Больше ничего не делайте. Вся эта забота… она неуместна. То, чего вы хотите, никогда не произойдет!

– Тогда я заставлю произойти то, чего хочешь ты.