Текст книги "Его тайная одержимость (СИ)"

Автор книги: Алиса Лиман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

7. ОНА

Да что ему нужно от меня, черт бы его побрал?!

– Отвезете меня обратно? – спрашиваю, стараясь не выдавать страха.

С больными людьми же нужно стараться говорить спокойно.

– А разве ты хочешь? – еще спрашивает мерзавец.

– Конечно, хочу! – воплю я, и понимаю, что спокойно у меня вовсе не выходит. – Это ведь моя свадьба! Мой праздник!

– Тогда зачем от машины ушла?

Поджимаю губы, пытаясь найти ответ.

Ясное же дело: от него уйти хотела! Зачем спрашивает?

– Признаться, я и похороны повеселее видал, – продолжает нахал.

Осознаю, что его глазами моя свадьба и правда вышла не слишком-то… праздничной. Да и моими, признаться, тоже. Но он к этому какое отношение имеет?!

– Это не ваше собачье дело! – обороняюсь. – Верните меня на место!

– Хорошо, – соглашается вдруг.

Мои брови от неожиданности ползут вверх:

– Правда? – с сомнением.

– Мгм, – кивает он. – Как только поплачешь.

Голубые глаза смотрят серьезно. Получается, он не шутит?

Да я уже лет пять не плакала! С тех самых пор, как папе диагноз поставили. С чего вдруг перед ним-то должна?!

– Вы точно псих! – заключаю теперь окончательно, подрагивая то ли от нервотрепки, то ли от холода, потому что солнце совсем уже скрылось и в хвойном лесу стало довольно свежо.

– Допустим, – пожимает плечами. – Я псих, который любит женские слезы. Исполни мою прихоть и верну на место в целости и сохранности. А после ты меня больше никогда не увидишь.

– Черта с два! – рычу и разворачиваюсь, чтобы уйти.

Мой локоть ловит сильная ладонь и резко дергает, из-за чего я едва не врезаюсь в мужскую грудь:

– Достаточно побегали, – строго говорит безумец. – Ноги еще переломаешь.

Чего это? Зачем он так? Будто ему и не все равно…

Теряюсь на мгновение. А он, воспользовавшись моим замешательством, подталкивает меня назад, и я едва не падаю, когда ноги упираются в ствол повалившегося дерева. Но этот псих придерживает меня за талию и осторожно усаживает на бревно.

Непонимающе наблюдаю, как мужчина опускается передо мной на одно колено, не боясь запачкать свои дорогие на вид брюки, и тянется к моим ногам.

Гена даже предложение стоя делал, со словами: «Раз тебе так принципиально, сыграем эту гребанную свадьбу уже».

Вздрагиваю, когда моих щиколоток поочередно касаются грубые мужские руки, что бережно стягивают с моих гудящих ног одну туфлю за другой. Безумец недовольно цокает, хмуро качая головой, осматривая мои растертые в кровь ноги:

– Туфли невесты должны быть максимально удобными.

Вот и папа примерно так сказал. Да только удобные и стоят дорого. Не могла же я на них с мамой повесить еще и покупку туфель за пять тысяч. Хватит с них и платья. Взяла пару попроще и отчаянно разнашивала их на мокрый носок целую неделю перед свадьбой.

Похоже, не сработало.

– Вы больной, – напоминаю я уже больше себе, а не ему. – Просто больной.

Но и сопротивляться почему-то не могу. По икрам мурашки разбегаются от облегчения снять тесную обувь. И его горячая ладонь на моей ступне гасит подступающую судорогу.

Безумец смотрит мне в глаза своими ясными голубыми. И я начинаю уже сомневаться кто из нас безумнее. И на пьяного, к моему удивлению, не похож.

Блин, если Гена узнает, что я тут в гляделки играла с каким-то незнакомцем, и даже не пыталась сопротивляться его попыткам меня раздеть… разуть, – неважно! – он же меня прибьет!

Эта мысль меня словно в чувства приводит:

– Оставьте меня уже! – вскрикиваю, выдергивая свою ногу из теплого плена. – Валите уже туда, откуда прибыли! Будь то ад, или психбольница, – плевать!

– Хорошо-хорошо, – он со мной, как доктор с пациентом говорит. Как-то вкрадчиво, что ли.

Поднимается на ноги и зачем-то стягивает с себя пиджак.

Холодею. Он раздеваться уже собрался? Зачем это? Явно не в речке купаться. Холодновато так-то.

Едва рот не открываю, когда незнакомец нависает надо мной и набрасывает на мои плечи свой пиджак, пропахший его теплом.

– Вам лечиться надо, – выдавливаю хрипло, в горле от чего-то болезненный ком собрался.

– Я вот как раз этим и занимаюсь, – усмехается. – Думал, ты волнуешься, что макияж потечет. Но ты ведь даже не накрашена толком, – делает паузу, словно изучая меня. – Красивая.

Серьезно так смотрит, будто и правда так считает. Шумно втягиваю ртом воздух, вздрагивая от неожиданности:

– Убирайтесь.

– Мхм, – ловит пальцами прядь моих волос, выбившуюся из общей копны, и как-то уж слишком бережно для маньяка заправляет за ухо. – На комплименты совсем реагировать не умеешь. Видимо не баловали тебя мужчины.

Руку от моего лица не отнимает, едва заметно поглаживая мою щеку.

Не баловали!

К чему мне эти лживые комплименты, если знаю, что далеко не красавица? Да и мужчины, – громко сказано, – потому что кроме Гены я и не встречалась больше ни с кем. А он скуп на пустые слова. Как он говорит: лучше делом доказывать, чем все эти глупости трещать.

Работает вот. В город меня сопровождает, когда не занят. Чтобы «городские не подкатывали». На дискотеку ходим почти каждую неделю. Хоть я и не очень люблю это дело.

Ничего против танцев не имею, но эти драки, которые там раз через раз случаются, меня порядком нервируют. А особенно то, что Гена неотъемлемый участник этого безобразия. Нападающий, либо разнимающий. Он говорит, это парни так иерархию соблюдают. «Чтобы всякая челядь знала свое место».

Бесцеремонная рука сползает на мою шею, осторожно оттягивая повязанный на ней платок, и к моему стыду напрочь отвлекая меня от мыслей о Гене. Кожа мурашками покрывается. А сердце начинает колотиться, словно от притока адреналина, когда вижу, как недобро темнеют голубые глаза.

Я понимаю, что он оценивает отметины, оставшиеся от рук Гены.

Мне неловко. Даже стыдно. А главное, я не понимаю, почему он так реагирует?

Страшно. Будто он что-то нехорошее задумал…

Но вопреки моим пугающим ожиданиям, он почему-то трепетно проходится пальцами по моей шее, вынуждая меня шумно сглатывать. Но ком в горле никуда не девается.

Мне отчего-то больно.

Не физически. Где-то в душе болит. Он будто жалеет меня. А от того становится не по себе.

Неужели я ему показалась настолько жалкой, что и правда меня спасти решил?

8. ОНА

К глазам слезы подступают, но я вздергиваю подбородок, не позволяя им пролиться на потеху безумца. Отталкиваю от себя его руку.

– Что это за реакция, милый ангел? – мягко спрашивает, чем еще сильнее приводит в замешательство. – Не привыкла к заботе?

– Привыкла! – огрызаюсь.

– К родительской, должно быть, – как-то уж слишком понимающе кивает он. – А с мужем очевидно прогадала.

Чувствую болезненный укол. Привычное отчаяние накрывает с головой, вынуждая захлебываться в собственных противоречивых эмоциях.

Да что он себе позволяет?!

– Не вам судить! – шиплю я, будто обороняясь. – Я вообще-то люблю его! Человек напился просто, а вы тут устроили не пойми что! Кем вы вообще себя возомнили? Проповедником о системе семейных ценностей?!

– И папе на него пожаловаться нельзя, – упрямо продолжает он. – Ведь у папы сердце.

– Не смейте еще отца сюда приплетать! – взвиваюсь. – Вы Гену не знаете! И меня тем более!

– Но плакать некому. Папу нельзя беспокоить. А перед женихом бестолку, – снова попадает в точку, и я чувствую, что задыхаюсь от того, что кто-то произнес всю эту неприглядную правду вслух. – А что насчет мамы?

– Маме Галя и без того постоянно плачется! – взрываюсь я, больше не в силах сдерживать истерику.

Прячу лицо в ладонях, не желая, чтобы кто-то видел мои слезы.

Он будто все знает. Читает все ответы на моем лице, хотя мне казалось, что я давно научилась контролировать свои эмоции.

Не люблю я выть без повода! Это для слабачек, которые всех вокруг винят в своих проблемах. А я никого не виню! Сама во всем виновата!

Однако слезы катятся по щекам неостановимым потоком. Будто все, что накопилось за эти годы.

Слабачка! Чего ревешь? Ну-ка прекращай!

Ты свою жизнь сама выбирала. Никто не заставлял.

Сама отказалась учиться ехать в город, когда папа предлагал. Заочку выбрала, лишь бы не уезжать далеко. Вот, еще и трусиха к тому же!

И Гену обнадежила из-за своих принципов! Отдалась бы уже ему, и не было бы всего этого кошмара сегодняшнего!

Цирк просто! Терпеть не могу свадьбы! Это ведь все театр про то, как двое займутся непристойностями. И зачастую уже далеко не в первый раз. Зато официально! Вот и чего теперь слезы пускать? Сама ведь на этот цирк согласилась! Сама проблему на пустом месте создала!

Бревно немного проседает под весом безумца, когда он усаживается рядом со мной. Притягивает мою голову к своей груди, а я не могу противиться. Только всхлипываю истерично.

– Вот так, – шепчет он, поглаживая мои волосы. – Умница.

Бездумно вцепляюсь пальцами в его рубашку, утыкаясь мокрым лицом в колючую шею, не в силах сдержать болезненного стона.

– Нужно было раньше это сделать, маленькая, – его голос такой понимающий, что я на секунду успеваю и забыть, что он совершенно посторонний человек. – Тогда бы и не было так больно.

Все проблемы из-за меня. Говорила мне мама, что я – девочка-катастрофа! Порчу все, к чему прикасаюсь!

– Я устала! – почти кричу в его воротник, что уже промок от моих слез. – Устала!!!

– Кричи, – гладит мою спину. – Кричи, малышка. Сейчас легче станет.

– За что вы так со мной? – до боли в пальцах сжимаю его рубашку. – Что я вам сделала?!

– Ты мне понравилась, – отвечает он спокойно.

От неожиданности икаю и отстраняюсь, заглядывая в голубые глаза. Даже в сумеречном свете вижу, что они серьезны.

– В смысле? – переспрашиваю, потому что надеюсь, что неправильно поняла.

Взрослый мужчина. Огромный как скала. И вынуждена признать, красив, как сам дьявол. Да он ведь меня не знает совсем. Как я могу ему нравиться?

Мой взгляд мечется в полутьме по его лицу, пока я пытаюсь понять наконец в чем подвох нашего странного знакомства. Может в рабство меня продать хочет? На органы? На панель, в конце концов?

В лесу становится совсем темно, а потому мое воображение начинает играть со мной злую шутку. Мерещится, будто глаза незнакомца как-то подозрительно пристально следят за моими губами.

Глупости, Соня.

Чужая жена. Из деревни. Даже работу себе нормальную найти не могу. А он вон весь какой… На кой я ему сдалась?

Так не бывает. Нужно реально смотреть на вещи. А глупые мечты о принцах, которые на голову свалятся и спасут принцесс от всех бед, стоит оставить для деревенских дурех! Он точно что-то не то имеет в виду!

Хаотичный поток мыслей схлопывается вмиг, когда чужие губы находят в темноте мои…

Не успеваю сдержать странный стон, что врывается в рот безумца, и возвращается ко мне его голодным рыком. По телу прокатывается обжигающая волна.

Огромная ладонь запутывается в моих волосах, тогда как вторая, крепче сжимает мою талию. Притягивает ближе. Оказываюсь на его коленях, в согревающих объятиях.

В мой рот проникает горячий язык, и я будто по инерции прохожусь по нему своим.

Что я творю… Что я творю, мамочки?! Замуж вышла! Сегодня только замуж вышла, бессовестная!

Упираю руки в жёсткую мужскую грудь. И к моему удивлению незнакомец поддается:

– Боже, какая же ты потрясающая, – окутывает меня своим бархатистым баритоном, и с каким-то остервенением снова впивается в мой рот.

Он согревает меня собой, не позволяя опомниться. Кутает в свой пиджак, будто желая уберечь от всего на свете.

Ангел. Красивая. Теперь вот потрясающая. Я в жизни столько комплиментов не слышала…

Сумасшедший незнакомец, который украл меня с моей свадьбы. Привез в лес. Заставил разрыдаться, как маленькую. Разул. Посмел обнять. Целовать…

Чувствую, как он отодвигает платок с моей шеи. Требовательные губы отрываются от моего рта и спускаются ниже. Бездумно откидываю голову, позволяя ему стереть с моей кожи следы от грубых прикосновений Гены.

Безумие какое-то…

Я ведь уже чужая жена. Так нельзя.

Нужно немедленно остановить его.

Или… себя?

9. ОНА

Не успеваю опомниться, когда мы оказываемся в его машине. Почему я не отталкиваю его?! Я ведь даже имени его не знаю!

Кто он? Откуда взялся?

Но я уже лежу перед ним на откинутом сиденье, а он нависает сверху. Целует мою кожу, в глубоком вырезе корсета, вынуждая все тело покрываться мурашками.

Так нельзя, Соня… Нельзя!

– Не надо, – предпринимаю я попытку. Слишком неуверенную, пожалуй.

Упираю руки в его жесткую грудь, вынуждая мужчину отстраниться.

Подчиняется. Заглядывает мне в глаза, которые кажутся одурманенными в свете приборной панели.

– Не бойся, – трепетно проводит шершавыми пальцами по моему лицу. – Я тебе покажу, как тебя любить должны, ангел. Нежно.

Любить? О нет-нет-нет… Речь далеко не о той любви, дуреха!

Ты ведь Гену любишь. И он тебя! Очнись!

Сердце колотится, как сумасшедшее. Чувствую себя слишком незащищено перед ним. И даже как-то глупо.

Я ведь не могу дать ему то, чего он определенно сейчас хочет. У меня-то и опыта нет, а он вон какой…

Уже когда я почти собрала в кулак всю свою решимость, его голова вдруг скрывается под подолом моей пышной юбки.

Зачем он… В смысле…

О черт!

Тело словно электричеством пробивает, вынуждая непроизвольно выгнуть спину. Вцепляюсь пальцами в края кресла, кажется оставляя царапины на кожаной обивке. С губ срывается высокий стон…

Где-то на задворках сознания еще бьется разумная жилка. Гена. Гена…

Помнится, Гена говорил, что подобные ласки унизительны для мужика.

Однако незнакомец сейчас явно не чувствует себя униженным. Наоборот. Он будто полностью владеет ситуацией. И моим телом в том числе. Я бы даже если захотела сейчас не смогла бы вырваться.

Горячие ладони крепко удерживают мои бедра, чтобы я не ерзала. Но это просто невыносимо…

Стыд острыми спицами колет где-то в районе затылка, тогда как по позвоночнику растекается теплая патока.

Никогда подобного не испытывала.

Он наконец прерывает сладкую пытку, выныривает из-под подола и нависает надо мной, с той же жадностью впиваясь в губы.

– Ты восхитительна, – хрипит он в мой рот.

Я слышу шелест фольги и с удивлением понимаю, что назад дороги нет. Он даже безопасностью озаботился. Мне его не остановить. Да и было бы желание.

Вернее, желание есть. Но совершенно не то, которое подходило бы украденной невесте.

Хочу узнать, как меня нужно любить…

Соняяя… Позорище.

– Не надо, пожалуйста, – шепчу я в надежде, что хотя бы он найдет в себе силы остановиться. – Я ведь замуж… вышла…

Связки сдавило от стыда.

– Плевать, – подцепляет кончик моего носа, и коротко целует в губы, как и я, задыхаясь от тяжелого дыхания. – Если ты только захочешь… будешь моей. Можешь даже ничего не говорить. Просто останься со мной…

Уже плохо соображаю, о чем он говорит, но в каждом его прикосновении столько нежности, что тело буквально просится в его мощные, но удивительно бережные руки.

И он это чувствует. Подается ко мне, прижимая всем своим весом к сиденью. Чувствую, как хрустит ткань моих трусиков. И это на мгновение приводит в чувство. Однако он не дает моей совести пробудиться. Отвлекает поцелуем. И я понимаю, что уже сама подаюсь ему навстречу.

Один рывок. Больно. Но не настолько, насколько я себе это представляла. Хотя может все дело в этих губах, что словно болеутоляющее скользят по моей коже. Или же в голосе, что время от времени шепчет что-то неразборчивое, успокаивая меня одним своим тембром:

– Где же ты раньше была, девочка, – прикусывает мочку. – Сокровище мое… пряталась от меня…

Мне нравится. К моему стыду… мне очень хорошо с ним.

Мое тело содрогается от удовольствия.

Бесстыдно зарываюсь пальцами в темные волосы. Вцепляюсь губами в колючую кожу на его мощной шее. Прохожусь по ней языком, прямо как это делал он, вызывая эту смущающую дрожь в теле.

Хочу, чтобы ему тоже было хорошо со мной. Хочу быть взаимна за удовольствие, что он дарит мне.

– Будь моей, девочка, – хрипит он у моего уха. – Умоляю… Только будь моей. Я заберу…

В моей голове начинают взрываться фейерверки, и весь мир будто исчезает, тогда как я проваливаюсь в бездну, испытывая нечто сродни эйфории от свободного падения.

Вот и все. Я так долго береглась, чтобы на собственной же свадьбе отдаться другому?

Судя по ощущениям, я ни о чем не жалею.

Ой, дура!!!

Открываю глаза, в надежде, что это все мне только приснилось.

Перед глазами мелькает приборная панель, а моя рука в горячих силках крепкой мужской ладони. Перевожу боязливый взгляд на обладателя огромной лапищи и едва на месте не подскакиваю.

Дьявол! Не приснилось!

Спит. Ну хоть что-то в мою пользу.

Нереально красивый. Таких обычно по телеку показывают. А тут на мою голову свалился. Я же для него развлечение, не больше. Уж если наши парни бесконечно спорами развлекаются, то уж городским мажорам тем более – не чуждо.

Рассвет уже.

Вот же натворила я делов…

И что теперь делать?! Как я Гене в глаза смотреть буду?

Спокойно. Надо для начала его найти, только зайду домой переодеться, на платье остались пятна крови. Стыдоба.

Чувствую, как лицо горит. Бросаю короткий взгляд на безумного незнакомца, стараясь запечатлеть его образ в голове и дергаю ручку двери.

Он ведь обещал, что мы больше никогда не встретимся.

Прощай, джин.

Кажется, где-то глубоко внутри, я уже все решила…

10. ОН

Несколько месяцев спустя…

– Ну, Ром, мама уже подъезжает! Ты же не можешь работать вечность? – ноет Лина у моего стола.

– Могу, – отвечаю равнодушно, даже не поднимая на нее взгляд. – Именно этим я и занимаюсь. И помнится я просил не входить в мой кабинет, когда я занят. Все неотложные вопросы мы можем решить и по телефону.

– Выходи, как закончишь! – фыркает Лина, и вылетает из моего кабинета.

Да, все как раз так. Лишь бы не отвлекаться от работы. Тут хорошо и привычно. И этой пустоты не ощущается.

У моего мозгоправа возникла новая тупейшая идея. Он рекомендовал мне обзавестись семьей, после того, как послушал, какое наваждение со мной случилось на чужой свадьбе, – об этом вообще лучше не думать… А почему бы нет, решил я. Вряд ли есть куда хуже. Потому, недолго думая, позвал замуж единственную близкую мне женщину – Лину.

Мы условились, что свадьбы как таковой не будет. Распишемся по-тихому, и она переедет ко мне. Но все пошло не по плану, как только я сделал ей предложение.

Во-первых, она не стала дожидаться штампа в паспорте, и еще за пару месяцев до назначенной даты переехала ко мне.

Бесит. Но мой психолог – шарлатан, говорит, что семья складывается именно тогда, когда двое выходят из зоны своего комфорта и идут навстречу друг к другу.

Ну ок, попробуем. Хотя пока я только из себя выхожу, из-за вечного присутствия кого-то в моем обычно пустом доме.

Второе, что пошло не по плану, это маниакальная любовь Лины с ее мамой. Я просил никого не звать на роспись, а по возможности и вовсе не сообщать никому о нашем решении. И тому, по сути, тоже послужил причиной мой летний «срыв». Но Лина тут же ударилась в слезы: «невеста должна иметь возможность обнять мать, когда покидает отчий дом».

Я, конечно, предпринял попытку ее урезонить, напомнив, что отчий дом она покинула уже лет семь назад, да и отчий – от слова отец, а о нем она вообще редко упоминает. Хотя мне почему-то заочно по душе этот неизвестный мужичок. Куда больше чем будущая теща, с которой Лина чуть ли не ежедневно трещит по телефону.

– Только мама, клянусь! – заверяла меня Лина, когда мы в очередной раз заговорили о свадьбе. – Папа в силу здоровья просто не поедет.

Точно.

«У него сердце большое, доброе и слабое», – подсказывает нежный голос из моих воспоминай, что я всячески пытаюсь блокировать.

– Он же сердечник, – озвучиваю.

– О, разве я рассказывала? – удивляется она.

Вообще нет. Не рассказывала. Она вообще мне как назло ни о ком, кроме своей матери не рассказывает!

Соня… Все что мне осталось от НЕЕ. Ее имя.

Хотя оно и к лучшему. Девочка свой выбор сделала. И я не вправе и дальше портить ей жизнь. И без того наломал дров…

– А сестра? – спрашиваю я, боясь даже пробовать произносить ее имя вслух. Кажется, взорвусь. С ума сойду.

– Она папу ни за что одного не оставит, – отвечает, и я не могу сдержать облегчённого вздоха.

Не выдержу встречи с ней. Опять глупостей наделаю.

– Даже в общагу отказалась переезжать, лишь бы с папочкой остаться, – продолжает Лина. – Боится за него. Хотя мне кажется это уже перебор.

Одна мысль, что такой ангел живет со мной на одной земле, вселяет веру в человечество.

А я запятнал ее. Скот.

Я же ее с первого взгляда будто разгадал. И страшно представить, как эта невинная девочка себя корила за случившееся. А ведь только я виноват. Ей стоило разбудить меня и высказать все, что думает. Но она просто сбежала…

Тем утром я проснулся в одиночестве. Понял, что напугал. Подумывал даже, что стоит ждать по свою душу ментов. Борщинул, не спорю.

Набрал тогда Лине, и как бы промежду прочим спросил, где же сейчас невеста.

– Так ясно где, – усмехнулась она. – Мама говорит она с рассветом пришла, переоделась и снова к своему мужу умчалась на всех парах. Сказала сегодня не ждать. Счастливые!

Каких усилий мне стоило не сорваться, чтобы поехать за ней. Не попытаться доказать, что она достойна лучшего, чем это дерьмо…

Но разве властен один человек над желаниями другого. Я вот даже с собственными не в силах совладать.

Бездумно пялюсь на фотографию, что стоит на столе, когда будто наяву слышу голос той, что во мне вызвала неестественную одержимость.

– Ой, извините…

Замираю. Даже дыхание задерживаю неосознанно.

Чертовка, она теперь мне еще и галлюцинациями докучать будет. Мало мне, что я от мыслей отделаться до сих пор не могу, как не стараюсь.

Из какого-то непонятного гипнотического транса меня выдергивает хлопок двери. Поднимаю очумевший взгляд.

Нет никого. Даже если ее голос мне и почудился, то дверь уж точно хлопнула вполне натурально.

Неужели она все же приехала? Лина ведь клялась, что никого кроме матери не будет…

Поднимаю со стола телефон и набираю своей будущей жене:

– Мать встретила? – неосознанно поднимаюсь из кресла и прохожусь к двери, будто желая убедиться, что мне показалось

– Да! Я вот маме дом показываю. Ей понравилась мансарда с кинотеатром. Говорит, надо будет взять на вооружение и тоже телевизор на чердак переставить, – смеется. – Ты скоро?

– Она одна приехала?

– Ну конечно, – удивляется. – Как договаривались.

– Ясно, – кладу трубку и открываю дверь.

Ну и что это было?

Лина в мансарде. Прислугу я в доме не держу, хотя Лина и отчаянно пытается с этим укладом побороться.

Сквозняк?

Хмм… До моего слуха доносится шум воды из-за двери, что ведет в гостевой туалет, который почти напротив моего кабинета.

Приведение мое…

Походу и правда крыша едет.

Я буквально кожей ощущаю ее присутствие. По коридору протянулся шлейф ее аромата. Лимонная мята.

Шкура дыбом встает, будто от какого-то сладкого предвкушения…

Дверь из туалета отворяется, и прямо мне навстречу выплывает мой ангел.