Текст книги "Его тайная одержимость (СИ)"

Автор книги: Алиса Лиман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

3. ОН

Спиной ко мне щупленькая девчонка, в потрясающем своей простотой свадебном платье. Спокойно оправляет фатиновую юбку. На лопатках любовно вышитые бисером крылья, будто подсвечиваются неяркими лучами солнца, льющимися из окошка, что почти под самым потолком. И словно в продолжение ее крыльев, лучи переплетаются с волосами, собранными в объёмный пучок.

Нереальность картинки зашкаливает. Просто разрыв шаблона какой-то. Ни тебе забитой жертвы, ни драмы…

Кажется даже пыль, искрящаяся на свету, перемешиваясь в воздухе с бликами от стекляшек из светлой гривы, добавляет какой-то сказочности, и теперь меня вовсе и не бесит.

Удивительное зрелище.

Щурюсь, пытаясь восстановить привычных ход негативных мыслей. Но не выходит. У меня будто сбой в системе.

Что это еще такое?

Ощущение, что если не брать в расчет ссаный толчок, то это буквально прекраснейшая картина, которую я лицезрел в жизни.

А я ведь многое уже повидал. Джоконда в Лувре и-то не вызвала во мне столько… благоговения что ли.

Хочется прямо-таки достать телефон и запечатлеть это сказочное создание в противоречивой обстановке.

Что за черт? Одергиваю себя.

Это просто от неожиданности и нелепого контраста картинки у меня такой вис случился.

Тру пальцами переносицу.

Значит это у нас невеста? Мля. Я походу только что обломал их первую брачную… ссору.

Да уж, не повезло девчонке с женишком. Раз уж он еще на свадьбе ее до слез довести умудрился… Хотя…

Девушка поворачивается ко мне, и я хмурюсь, не обнаружив не единого намека на слезы в ее потрясающе глубоких серых, – едва ли не серебристых, – глазах, что вполне дополняют ее образ нереальности.

Не плачет… Как так?

Может я поторопился с выводами? У них тут игры были ролевые, и не стоило влезать?

Однако будто в противовес своим мыслям, замечаю на ее шее, почти рядом с ушком царапину. Ниже которой расползается багровеющее пятно, очевидно от пальцев женишка.

От же сука.

Девочка, что, по меньшей мере, на голову ниже меня, и лет на десять младше, даже не выглядит напуганной, или озлобленной. Что странно, если учесть, что меня, – взрослого дядьку, мастера спорта, да и просто постороннего человека, – немало взбесило произошедшее.

Ее же взгляд такой осознанный. Она несколько натянуто улыбается, кивая мне:

– Спасибо вам, – и в этом неуверенном шепоте, будто ответ на мои сомнения. Похоже, я все-таки не зря вмешался.

Откуда только эти скоты берутся? Она же будто фарфоровая куколка. С ней осторожно надо. Пылинки с нее сдувать. А этот…

– Позволите… – бормочет она.

Хочет уйти. Мнется передо мной, как бы намекая, чтобы я ее выпустил. Но я почему-то не в силах отступить.

– Не спеши, – достаю шелковый платок из нагрудного кармана своего пиджака, и шагаю вперед, прикрывая за собой дверь.

Серебристые глазки испуганно округляются, будто вынуждая меня одуматься. Но я не могу остановиться. Мою многолетнюю апатию как рукой сняло. И я хочу понять причину.

Подступаю ближе, и накидываю на тонкую шею свой платок, как бы невзначай касаясь пальцами смуглой кожи.

Вздрагивает.

– Не бойся, – говорю тихо, неторопливо завязывая шелковые уголки на узелок. – Вот-вот начнет синяк проступать, так что, в сравнении с ним, белый лоскут ткани не будет так сильно в глаза гостям бросаться.

Смотрит на меня, и я будто вижу, что у нее в душе творится. Там и стыд. И отчаяние какое-то беспробудное.

Но ни единой слезы. Даже намека нет. Однако взгляд какой-то стеклянный. Будто она изо всех сил сдерживается, чтобы удержать эту маску безразличия.

Бездумно облизываю большой палец и провожу им вдоль царапины, из которой выступила кровь. Вижу, как тонкая кожа мурашками покрывается.

– Когда не нравится, надо убегать, маленькая, – говорю я наставительно. – И не вздумай позволять кому-либо так обращаться с собой. Иначе кто-то может вмешаться. И, например, украсть невесту.

Хм… Хочется на вкус этот фарфор попробовать.

– Простите, – зачем-то извиняется. – Вы все не так поняли… Гена, он просто… напился немного. Вы только не подумайте…

– Я и не думаю, – не вру, по сути: разумно мыслить почему-то становится все сложнее. – Просто даю напутствие прекрасной невесте.

Стыдливо прячет взгляд, закусывая розовую пухленькую губку. И я чувствую, как во мне, за много лет пожалуй впервые, просыпается настолько острое и яркое желание чего-то очень конкретного… И совершенно непотребного в сложившихся обстоятельствах.

Облизать ее всю, сожрать…

Стоп, стоп, Ром!

Она – невеста. Вернее уже жена. Чужая.

– Можно я пойду? – нерешительно спрашивает, словно ей действительно нужно мое одобрение.

– Нет, – отвечаю на автомате, не пытаясь анализировать.

Снова глаза на меня поднимает:

– Почему?

Если бы я сам знал. Это будто наваждение какое-то. Сродни одержимости. Я попросту глаз отвести от нее не могу. И руку отнять от тонкой шеи…

– Тут еще кровь, – снова смачиваю палец своей слюной и по-хозяйски прохожусь им по треснувшей нижней губе, мягко сминая ее.

Девочка икает, глотая изумленно приоткрытым ротиком воздух, и я наконец начинаю включаться, осознавая, что это уже перебор.

Твою мать… Что я творю? Или правильнее будет: что со мной творится?

Может мне уже вовсе и не к психологу надо, а к психотерапевту?

Отстраняюсь порывисто. Очевидно разрядить обстановку в сложившейся ситуации не выйдет.

Выхожу из туалета и замечаю притаившуюся на столе корзину с цветами. Подхватываю ее, и поворачиваюсь навстречу боязливо выбирающейся из туалета невесте.

– Это тебе, маленький ангел, – улыбаюсь я.

Впихиваю в руки, очумевшей от моего поведения девушке, огромную корзину, из которой торчит конвертик, который без труда должен перекрыть кредит жениха. Надеюсь, этот засранец действительно всего лишь напился. И погасив свои долги, уже не станет так с ней обращаться.

У меня почему-то аж скулы сводит, как представлю, что это была не единоразовая акция.

– С-спасибо, – бормочет, разглядывая цветы, а затем переводит на меня взгляд: – Простите, а вы кто?

– Я? – усмехаюсь. – Джин. Вот потрешь эту корзину в случае чего, и я тут как тут.

Из зала слышится настойчивый голос тамады, призывающий гостей разбиться на пары и в центр зала организовать жениха и невесту.

– Кажется, тебя вызывают, милый ангел, – улыбаюсь я, понимая, что мне просто необходимо, чтобы она скрылась с глаз.

Почти неосознанно прихватываю остренький подбородок пальцами. Склоняюсь над букетом и коротко целую раскрасневшиеся губки:

– Совет да любовь, – шепчу, пока девчонка судорожно дышит в мой приоткрытый рот, тараща на меня свои огромные глазищи.

Что ж такое?! Валить надо! Срочно!

Я смотреть на нее не могу. Внутри буквально все клокочет. И дело, как мне кажется, даже не в ее красоте, – хотя бесспорно, девочка красивая. Но что-то другое мне покоя не дает, едва ли не вызывая приступ тахикардии…

4. ОНА

Сердце колотится как сумасшедшее, когда я вхожу в зал, где полно гостей.

Что за странный мужчина? Он сумасшедший?

Прячась за необъятной корзиной цветов, прикладываю пальцы к губам.

Конечно, сумасшедший! Кто в здравом уме станет невесту на свадьбе в губы целовать?! Кроме жениха, естественно!

Кстати…

Выглядываю из-за цветов, отыскивая взглядом Гену, что тянется к очередной бутылке. И ведь просила хотя бы закусывать нормально! Но главное, раз он спокойненько припивает с друзьями, значит, не был свидетелем этого беспредела. Иначе бы мне еще как досталось. А он и без того сегодня как назло, зол как черт!

Пытаюсь в голове перебрать все приглашения, что я самостоятельно подписывала, и не припомню там никого незнакомого. Откуда же этот безумец взялся на моей свадьбе?

Из мыслей меня выдергивает тамада, что бесцеремонно ловит меня за локоть на полпути к столику новобрачных, и, выхватив из моих рук шикарный букет, ставит меня посреди зала.

Еще не осознавая для чего меня сюда поставили, оглядываюсь по сторонам, обнаруживая рядом с собой несколько пар скомпонованных из наших с Геной родственников. Невольно возвращаю взгляд к корзине с цветами, которая в неосторожных руках тамады отправляется к простеньким букетикам, стоящим у стены в баллонах.

Тамада что-то рассказывает гостям, очевидно, правила нового дурацкого конкурса, от которых я так хотела сбежать. Я слушаю вполуха, не в силах оторвать взгляда от диковинных цветов.

Хочется спрятаться и плакать. Да толку?

Гена не раз мне уже намекал, что эта свадьба только для того, чтобы затащить меня в постель. Вот только я никак не ожидала, что он потребует решения вопроса прямо на торжестве. Мне, признаться и торжество-то это до лампочки! Я ведь предлагала тихо-мирно расписаться, и жить, как семья. Но нет же! Еще и я виновата, что у него кредит, видите ли.

Потому что я, по его словам, дура правильная, старомодная, не хочу отдаться просто «по любви».

И я может и дура. Да только видали мы уже такую любовь. Все мои подруги в итоге брюхатые без мужей ходят, потому что парни наши как с цепи сорвались со своими спорами дурацкими, кто кого быстрее в койку утянет.

Нет уж! Мне такого не надо!

Пытаюсь вспомнить, дарил ли Гена мне когда-нибудь цветы. Что-то на ум ничего не приходит.

Какой-то день разочаровывающих открытий. Не зря я была против торжества. Так и знала, что он напьется, и выкинет что-нибудь эдакое. Так каждый раз случается, когда он переборщит. А я его ненавидеть начинаю, припоминая все его хмельные «подвиги». Всякий раз расстаться думаю. А он трезвеет, и извиняться приходит.

Вот сейчас почему-то подумалось: хоть бы с цветами это делал? А так… За что я его прощала каждый раз, спрашивается?

Ладно, остынь, Сонь.

Не такой уж он и плохой. Работящий зато. Пока остальные пацаны на мамкиных шеях сидят, Гена уже второй год как работает. Обещал после свадьбы нам отдельное жилье снять. Мечтал дом построить. Не пил бы еще…

Да кто ж у нас не пьет? Разве что папа. И то, наверно только потому, что с сердцем проблемы. Иначе, так сказать, поддался бы местным тенденциям. В нашем «Гадюкино» ведь все равно толком больше заняться нечем.

Может, надо было как Галька? Свалить в столицу, устроиться моделью какой, и жить там припеваючи. Да только, у меня ни кожи, ни рожи, – как мне сестра с самого детства говорила. Да и ростом не вышла. Это она у нас – королева.

У моих ног появляется развернутая газета, вынуждая все же включиться в происходящее.

– Жених? – кажется, уже не в первый раз окликает Гену тамада, но он и не думает реагировать.

Поднимается из-за стола и в сопровождении своих корефанов выходит через заднюю дверь на перекур.

Вот же зараза! Злости не хватает на него! Это ж надо было оставить меня здесь в одиночестве?

– Очевидно, жених занят налаживанием родственных связей, – неловко съезжает с темы тамада.

Я выдыхаю, в надежде, что меня тоже минет участь выполнять идиотские задания в отсутствии моей второй половинки.

– Давайте-ка посмотрим, кто бы у нас мог заменить жениха? – не унимается разговорчивая женщина. – Но только на один конкурс! С первой брачной ночью они как-нибудь без поддержки справятся.

Она ехидненько смеется, и мне становится неловко, когда по залу прокатываются усмешки.

Блин, да как можно о таком шутить, когда я еще даже не знаю, смогу ли я вообще… эту… брачную ночь. Пока что меня бесят даже мысли о ней!

Пытаюсь отвлечься, вспоминая какую-нибудь бодрящую песню, но как назло в голову ничего не идет, когда я понимаю, что позорно стою посреди зала брошенная собственным женихом, а гости не шибко-то спешат мне на выручку, увлеченные банкетом. Неловко.

– Я могу, – слышу родной голос, и поднимаю благодарный взгляд на папу.

– А вот и… – довольно начинает тамада.

Но я тут же дергаю ее за локоть:

– Если этот ваш конкурс требует физической активности – даже не думайте! – говорю твердо, но тихо, чтобы никто кроме нее не слышал. – Папе нельзя перенапрягаться.

– Ясно. Папочка, вы посидите пока! – улыбается она натянуто. – Набирайтесь сил, для танца с невестой.

– А давайте я жениха заменю, – слышится густой баритон от двери, и у меня от чего-то невольно поджимаются пальцы на ногах.

Только не он…

Не знаю почему. Без объяснения причины. Но мне почему-то страшно снова оказаться близко к этому безумцу.

– Ну, наконец-то нашелся доброволец! – весело вещает тамада. – Настоящий рыцарь, не позволивший нашей беззащитной невесте остаться в беде!

Боже! И почему у меня возникает приступ испанского стыда, каждый раз, когда она открывает рот?

Невольно задерживаю дыхание, когда прямо передо мной, закрывая собою меня от всего зала, материализуется незнакомец. Не хочу чувствовать аромат его тяжелого пряного парфюма, что кажется и без того успел въесться в легкие.

– Ну что, ангел, джина вызывала? – подмигивает мне, а в голубых глазах словно грозовая буря собирается, вынуждая их темнеть.

– Так вы джин или все же рыцарь? – зачем-то вступаю в диалог, едва не давясь воздухом, что снова насквозь пропах им.

– А это имеет значение?

– Значение имеет то, что вы делаете на моей свадьбе, раз я вас даже не знаю?

– Разве ты не слышала? Заменяю жениха, – нагло ухмыляется он.

Включается музыка. Рука незнакомца скользит по моей талии, и я, на секунду растерявшись, начинаю озираться по сторонам. Все пары, что танцуют рядом с нами, максимум держаться за руки, стараясь не выйти за пределы газетки, что играет роль ограничителя:

– Мне кажется, правила этого конкурса не предусматривают такого тесного контакта.

Он неторопливо покачивает меня, совершенно не попадая в такт подвижной музыке. А я просто физически не в силах противиться руке, крепко сжимающей мою талию.

Горячее дыхание опаляет ухо, вызывая табун непрошенных мурашек, когда мужчина слегка склоняется надо мной:

– Я знаю, чем все закончится, так что давай сразу начнем с конца…

5. ОН

Кажется, я собирался валить…

И какого хера тогда, спрашивается, я делаю здесь?!

План выполнен! Терапия наконец сработала! Чего еще надо?

Ее…

Может забрать? Себе присвоить? Прямо так! Нагло, вероломно! Утащу с ее же свадьбы, и спрячу в своём доме!

Совсем больной.

И ладно там разборки с родственниками, женихом, ментами, в конце концов. Этого уж я точно не боюсь. Но ей-то я как это объяснить планирую? «Ты меня от апатии излечила, одним своим видом, побудь-ка моей игрушкой?» Прекрасно!

Сжимаю тонкую талию теснее, пробегаясь пальцами по крупному бисеру на тесном корсете. Девочка пыхтит мне в плечо, явно намереваясь попросту вытерпеть этот навязанный ей танец.

Все правильно… Потерпи, маленькая. Сейчас злого дядьку попустит, и он свалит восвояси.

А пока – кайфую. Прижимать ее вот так, хрупкую такую, нежную, – чистое удовольствие. Она еще и пахнет офигенно. Лимонной мятой какой-то. Невольно утыкаюсь носом в белокурую макушку. Напрягается.

Понял. Совсем границ не вижу. Немного отстраняюсь, чтобы не вызывать косых взглядов в сторону чистой невесты.

Но уже через секунду понимаю, что она напряглась вовсе не из-за меня. Ну, или не совсем из-за меня. Так скажем, очевидно, я причастен только косвенно, потому что рядом с нами пролетает взъерошенный жених.

Швыряет пиджак на пол и вылетает в дверь, в которую я вошел парой минут раньше.

Ладонями ощущаю рваное дыхание невесты. На мой взгляд, такое бывает только при истерике. Однако когда она поднимает на меня взгляд, я снова вижу сухие остекленевшие глазки.

Упирает пальчики мне в плечи, словно пытаясь выбраться из моих объятий. А я не хочу отпускать.

– Не ходи, – рычу я тихо.

– Не могу. Так нельзя, – будто оправдывается передо мной.

Вижу как ей больно. Вот только кто тому причина? Тот истеричный гном? Или я?

Эта мысль вынуждает-таки разжать руки. И моя чужая невеста убегает вслед за своим суженым.

Тупость какая-то! Чего меня от нее так штормит-то?!

Провожу пятерней по волосам и ловлю вопросительный взгляд Лины. Судя по тому, что веселье продолжается, никто из гостей толком и не осознал развернувшейся драмы, в том числе и сестра невесты.

– Я домой, – произношу одними губами.

Лина выглядит несколько растерянной, будто хаотично пытается сообразить, как меня остановить. Но очевидно оценив мой решительный настрой, сдается. Бросает извиняющийся взгляд, кивая на руку женщины, что сжимает ее ладонь. Мать, походу. Она не раз ее промежду прочим упоминала. Хоть что-то в Лине настоящего осталось – привязанность к матери.

А то с тем, как она вечно за мной бегает, думал и сейчас сорвется. Благо хоть что-то ее тормознуть в этом мире способно. Не до нее сейчас. Еще не хватало всю дорогу до Москвы ее трескотню терпеть, когда и так голова квадратная от этого странного сдвига по фазе.

Киваю подруге и выхожу из зала. Затем и из столовки.

Уже дойдя до машины, и так и не наткнувшись на новобрачных, понимаю, что совесть не позволит теперь так просто свалить. Виноват я, кажись. Не стоило чужую жену на глазах у всех гостей зажимать.

Озираюсь. Нет никого.

Но стоит музыке гремящей в столовке на секунду стихнуть, как я слышу вопли за зданием:

– Не нужна! Пошла на хер отсюда!

Вот же придурок…

Ему бы стоило мне рожу начистить. Ну, хоть попытаться. А это сыкло на девчонке теперь отрываться будет.

Выглядываю из-за угла и невольно кулаки сжимаю, наблюдая, как этот утырок едва ли не волочет ее к какому-то оврагу, прихватив за мой платок, что уже натянулся на тонкой шейке.

Нахера я его на узел-то завязал?!

– Мне значит «подожди», – шипит он ей в лицо. – А сама с какими-то мужиками зажимаешься?!

– Ген, у тебя спермотоксикоз мозги съел? – неожиданно дерзко рычит маленький ангел, вырываясь из его рук. – Научись себе уже в этом вопросе сам помогать! Или пить завязывай!

Рядом стоят дружки, создавая дымовую завесу, что подчеркивает драматичность происходящего. Гогочут, спокойно наблюдая за всей картиной. А у меня на глазах уже красная пелена от бешенства! Понимаю, что и так уже влез, куда не следовало, вот и усугубил. Но ничего с собой поделать не могу, когда этот мудак снова хватает девочку за шею.

– Ну-ка руки от нее убрал, – говорю спокойно, но достаточно угрожающе, чтобы пацан послушался.

На меня уставляются несколько пар глаз, но меня интересуют только серебристо-серые, что снова остекленело сдерживают рвущиеся наружу эмоции.

– Слушай, дядя, а ты собственно кто такой? – видимо присутствие дружков придает гниде смелости. Но первоначальная моя цель достигнута – невесту отпустил.

– Извините нас, – в который раз за что-то извиняется ангел. – Присоединяйтесь к остальным гостям. Мы скоро вернемся.

Опять выдавливает какую-то неестественную вымученную улыбку. А в глазах мольба.

Только у меня вот мозги рядом с ней с чего-то вдруг отказывают. Поэтому не могу я разобрать, то ли она молит, чтобы я ушел, то ли чтобы помог…

– Все в порядке, – бормочет она, будто оправдываясь.

– Меня так просто не обманешь…

Подступаю ближе, и одним рывком закидываю девочку на плечо.

– Ой, – только и выдыхает она, когда я уже разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Э, мужик! – окликает меня жених. – Ты че творишь?!

– Разве не видно, – бросаю, даже не оборачиваясь. – Краду невесту!

6. ОН

– Вы что натворили?! – выдает она с ужасом, очевидно выйдя из первого оцепенения, когда я уже трогаю свой внедорожник с места. – Эй, верните меня на место! Вы кто такой вообще?!

Вижу, что она паникует, поэтому из деревни ее вывозить не решаюсь. Сворачиваю на какую-то тесную улочку. Лишь бы подальше от этого скота. Но ни к чему ее слишком пугать.

– Возвращайтесь, говорю! – надрывно требует она, но все еще не плачет.

Какого хрена? Нормальная девчонка уже бы истерику закатила.

Вон хоть Лину возьми. Я ее при нашем первом знакомстве едва бампером цепанул, а она развылась, будто я ей все кости переломал ненароком.

А они так-то сестры! Ну и где этот кладезь эмоций, что сейчас по закону жанра должен неуемно фонтанировать?

Можно сказать, она – фонтанирует, только вовсе не так и не тем. В мою сторону летят отборные ругательства, и я время от времени бросаю на скромную невесту удивленные взгляды, стараясь не забыть некоторые из них особенно красноречивые.

– Вы сумасшедший?! Или бандит??? Разве так можно…

Улыбаюсь, когда в мое плечо прилетает хрупкий кулачок.

– Точно псих! Я же сейчас выйду!

– Не выйдешь, – отрезаю я, блокируя двери, на случай, если это не беспочвенная угроза. Мало ли. – Так может и нельзя, но я предупреждал.

– О чем еще?! Вы психопат обыкновенный! Верните меня уже на мою свадьбу!

– О том, что если позволишь кому-либо так с собой обращаться, то кто-то может украсть невесту, – невозмутимо напоминаю я.

– Да вам-то что за дело?! – неистовствует она, нервно дергая ручку двери.

Как же хорошо…

Солнце уже скрывается за кромкой леса, когда машина вдруг упирается в берег узкой речушки, выскочившей из-за поворота. Деревня осталась позади, а вперед дороги нет. Тут ей и бежать особо некуда.

Паркуюсь у рваной линии соснового бора, и выхожу из машины.

Девчонка, естественно не дожидается, пока я помогу ей выбраться, и самостоятельно выпрыгивает из высокого для нее внедорожника.

– Не смейте приближаться! – бросает через плечо.

Однако идет вовсе не в направлении оставленного нами торжества или хотя бы деревни. На берег выходит. И быстрым шагом, спотыкаясь на камнях, идет вдоль речки.

Не бежит, что странно. И даже разуться не пытается. Что тоже несколько непонятно. Из-под подола мельтешат нехилые каблучки. Это она еще с ними мне мелкой кажется.

Гля, как бы ноги не попереломала…

Срываюсь за ней следом. Нагоняю, когда она уже едва не забредает в лесок. Ловлю хрупкий локоток.

– Оставьте! – рычит, словно разъярённая фурия, вырываясь из моих рук.

Надо же…

Невольно подчиняюсь. Но лишь на секунду. Залюбовавшись снова потрясающим зрелищем.

Она – будто призрак в своем белом одеянии, мечется среди высоких деревьев, сквозь кроны которых пробиваются последние лучи. Волосы разметались в бессильной борьбе с самой собой. Грудь, тесно передавленная корсетом, нервно вздымается от судорожного дыхания. И все в ней выдает истерику. Но не сдается, упрямица.

Мой психолог, может и шарлатан, но мысли толковые время от времени выдает. И вот одна из них мне особенно нравится: если не выпускать свои истинные эмоции наружу, то они будут проявляться очень нежелательно и вовсе не там где надо.

Злишься – злись, а не пытайся это замять.

Радуешься – улыбайся, а лучше смейся.

Больно – плачь. И если мне – взрослому дядьке, подобное не пристало. То уж хрупкой девчушке сейчас точно не помешает.

Моя украденная невеста вдруг вздрагивает и принимается ковырять складки своего пышного подола.

С интересом наблюдаю за ее манипуляциями, пытаясь сообразить, что она делает. И наконец понимаю, когда она выуживает из складок небольшой мешочек. Будто калита для монеток, но чуть побольше. Беленький, потому я его сразу-то и не приметил.

Телефон там. Вот оно что. Собралась на помощь звать. Ну, хоть немного разумных реакций от нее дождался.

– Да, пап, – очевидно, отвечает на входящий звонок. – Прогуляться вышла.

Тяжело вздыхает, слушая ответ отца:

– Ну, пусть пьет дальше, – ровным тоном говорит. – Праздник ведь. Мне просто тамада не понравилась. Я погуляю лучше.

Снова замолкает, нервно ковыряя бусины на своем поясе. Бросает на меня короткий взгляд исподлобья:

– Все хорошо, папочка. Конечно, никто меня не обидел. Кто посмеет? Я ведь твоя доча, – усмехается, будто пытаясь успокоить отца. – Отдыхайте. Не зря же на свадьбу потратились.

Кладет трубку, и вперивает в меня гневный взгляд:

– Ну и что тебе надо?! – вздергивает подбородок, стараясь казаться храброй. Да я и так уже оценил. – Убить меня собрался?

– А есть за что? – усмехаюсь, приподнимая бровь.

– А психам вроде тебя еще и повод подавай?

– Кто из нас тут псих еще надо крепко подумать, – едва заметно сокращаю между нами расстояние. – У тебя только что была возможность спастись, пожаловавшись на меня отцу. Но ты почему-то не воспользовалась шансом.

– Не могу отца дергать лишний раз, – передергивает плечами раздраженно. – Все еще надеюсь, что ты – ложная тревога. Тогда у меня еще есть шансы вернуться живой, и ему вообще не придется узнать об этом беспределе. А если напугаю его, то неизвестно чем это для него закончится!

– В такой ситуации, когда считаешь, что я какой-то маньяк – волнуешься за кого-то другого? – удивляюсь я. – А о тебе кто позаботится?

Точеные бровки болезненно вздрагивают. Опять с толку меня сбивает своей странной реакцией. Я будто что-то зацепил. Живое такое. Естественное.

– Он не кто-то другой! – рявкает. – Он мой папа! И у него сердце слишком большое. Доброе. И слабое!

Вот черт. Нехорошо как-то все это выходит.

Однако она будто вынуждает меня снова поверить в человечество, а потому мне совсем не хочется прекращать этот абсурдный по своей сути диалог.

– Может, стоит кого-то другого на помощь позвать? – даю ей еще один шанс. – У тебя же там полный зал родни.

– Вы меня убивать привезли или мое семейное положение выведать решили?! – шипит она отважно, однако я вижу, как ее потряхивает.

– Не убивать точно, – пытаюсь успокоить, хоть и понимаю, что это малоэффективно. – Хочу понять тебя.

– Это еще зачем?!

Я оказываюсь достаточно близко, а эта странная девчонка будто больше и не собирается сбегать. Страшно представить, что на моем месте сейчас мог бы оказаться реальный психопат…

Хотя в ее глазах я сейчас и правда таковым кажусь. Признаться, и в своих тоже.

Однако причинить ей вред… даже мысли не мелькнуло. Наоборот. Почему-то хочется ее защитить. Спрятать от всех потенциальных опасностей этого мира.

Кажется, именно таковой я сейчас сам для нее и являюсь. Маниакальная навязчивость. В Москве она даже могла попытать счастье в суде с этим определением. Но в деревне с этим явно никто возиться не станет.

От того мне почему-то еще страшнее за нее. Сколько народу тут разного… И я сам. Кажется, больше не чувствую тормозов.

И правда, зачем мне пытаться понять эту незнакомую мне девчонку?

Что-то будит она во мне. То, чего я так долго не ощущал. Заинтересованность? Любопытство?