Текст книги "Идеальный питомец для космического генерала (СИ)"

Автор книги: Алиса Буланова

Соавторы: Элис Карма
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Визуалы

Ребята и девчата, понимаю, что припозднилась со второй частью визуалов. Но всё равно пусть будет.

Пока здесь оставлю, после завершения, перенесу во вторую арку, чтобы больше соотвествовало хронологии.

Итак, поехали...

Младший лейтенант Лиириса, подчинённая Тенебриса. Тайно имела на него виды

Алекс, нелегальный репетитор кирийского языка

Верховный главнокомандующий

Средний сын верховного, Медиус

Когда я думаю о том, как бы выглядели фото из детства Тенебриса и Кадилиты, мне что-то такое приходит в голову.

Напишите, что думаете про визуализацию. Знаю, что не всем зашёл такой стиль (в следующей книге буду искать новый). Но я в него влюбилась. Спасибо большое за вашу поддержку!

Глава 38

Назначение на пост премьер-министра проходит до странного буднично. Ни какого-то громкого объявления, ни церемоний. Просто сухой приказ и необходимость явиться во дворец обсуждений к восьми утра. Верховный главнокомандующий не выносит пафоса, а я и подавно. С детства терпеть не могу быть на виду. Хотя с этим теперь придётся смириться. Он пожимает мне руку и говорит, что надеется на сотрудничество. Я со вздохом киваю, ощущая, как мне не хватает присутствия Калидиты рядом. Но надо привыкать и к этому. Калидита теперь занимает место командующего флотилией, и у неё много работы. Мы оба будем стараться, каждый на своей новой должности.

Моя команда ещё только формируется, а потому я втянут в бесконечную череду совещаний по самым разным вопросам, важным и не очень. Первый месяц проходит как в тумане. Встречи, решения, распределение бюджета. Параллельно я нахожу время, чтобы покопаться в старых архивах, пользуясь новым уровнем допуска. Если я хочу изменить положение землян на Кирии, мне нужно знать больше. Я обязан разобраться, на чём стоит вся эта хрупкая конструкция. Почему кирийцы в какой-то момент решили, что земляне неразумны. Кто выдумал и распространил ложь, в которую поверили все.

Я изучаю всё, что могу найти. Через месяц после назначения я впервые нахожу в архивных записях имя профессора Вультуса, биолога, когда-то работавшего в Научном институте Кирийского Превосходства. Именно он руководил исследованиями попавших на Кирию землян более пятидесяти лет назад. И именно его доклады легли в основу особых декретов, согласно которым земляне были признаны пригодными в качестве животных эмоциональной поддержки. И никто с тех пор не пытался изучать землян вновь, несмотря на новые технологии. Это кажется мне жутко подозрительным.

Я начинаю искать профессора. Для всех он мёртв – так написано в его биографии. Однако в базе данных налогоплательщиков он всё ещё числится живым. Мои контакты в военной разведке сообщают, что Вультус сейчас находится на Маркинии. Через них же я выхожу на информатора, который, в обмен на личную услугу, соглашается устроить мне видеозвонок с Вультусом. Мне специально приходится задержаться во дворце обсуждений, чтобы не волновать Ташу без причины.

Звонок запланирован на вечер. Я весь день не нахожу себе места. Мой кабинет напоминает склеп – всё выполнено в мрачных тонах, с тусклым синим освещением. Я сижу, облокотившись на прохладный металл стола, и вглядываюсь в чёрный экран коммуникатора. Он загорается внезапно. Я спешу принять входящий вызов. Передо мной появляется нечёткая, скудно освещённая картинка. Лицо и рога профессора скрыты под маской. Фон тщательно прикрыт тёмной тканью, чтобы скрыть любые детали, по которым можно было бы определить его локацию. Неужели Вультус опасается преследования?

– Я согласился на разговор только на условиях полной конфиденциальности, – предупреждает он. – Если вы захотите в будущем сослаться на него, то я буду отрицать, что он имел место.

Его голос изменён при помощи специального прибора, но всё равно дрожит.

– Мне это не нужно, – отвечаю я спокойно. – Я не собираюсь никому о нём рассказывать. Мне просто нужны ответы.

– Хорошо, – кивает профессор. – Спрашивайте. Я постараюсь рассказать вам то, что знаю.

– Больше пятидесяти лет назад вы занимались исследованием землян, случайно попавших на Кирию, и в результате сочли их неразумными. Какие методы вы использовали?

– Если вы задаёте такой вопрос, то, полагаю, уже знаете, что земляне на самом деле разумны, – отвечает Вультус со вздохом. – Но тогда мы правда искренне видели в них животных. Это показывали наблюдения, а также исследования когнитивных функций: тестирование, методы нейровизуализации. Результат казался однозначным. Исследованная выборка не проявляла признаков разумности. Сейчас, когда я знаю правду, я думаю, что мы не учли фактор глубокого шока и стресса от перемещения между мирами. Некоторые из них теряли память. Кто-то просто сходил с ума. Мы же принимали отклонение за норму, а норму – за отклонение.

Он опускает взгляд. Меня переполняют смешанные чувства. С одной стороны, профессор просто делал то, что должен был в пределах своей компетенции. Он следовал протоколу. Благодаря его деятельности земляне не были признаны опасными для кирийцев, и даже напротив, их сочли пригодными для использования в качестве питомцев и защитили особыми правами. Но с другой стороны, кажется, что профессор с коллегами сделал недостаточно.

– Я знаю, о чём вы думаете, – вдруг говорит Вультус. – Вы наверняка хотите спросить, почему мы не продолжили исследования. И вот вам ответ: мы их продолжили. И, в конце концов, выяснили, что земляне столь же разумны, как и кирийцы. Это был настоящий прорыв. Мы собирались заявить об этом во всеуслышание. Собирались исправить ошибку, которую совершили. Но в тот момент, когда мы почти сделали это, в институт пришёл сотрудник секретной императорской службы и сообщил, что я и мои коллеги отстранены от исследований, а сам проект засекречен. За любые попытки разгласить детали, нас ждало наказание вплоть до смертной казни.

«Кирийское общество не готово к таким потрясениям», – сказал тот сотрудник.

И тогда я впервые задумался о том, что из-за ошибки в наших прошлых исследованиях мы практически допустили рабство на своей планете. Если бы правда открылась, то никогда наш мир уже не был бы прежним. Эта новость вскрыла бы все нарывы, что зрели в обществе всё это время. Именно поэтому, как я думаю, наш верховный не желал, чтобы люди знали правду. Любые новые исследования людей закрывались, так и не начавшись. Любые подозрения, сплетни и слухи о том, что кто-то из питомцев начал проявлять признаки разумности, заметались под ковёр, а кирийцы, что распространяли их, объявлялись извращенцами и психически нездоровыми субъектами.

На миг я оказываюсь не в состоянии ни сказать, ни сделать что-либо. Кажется, как будто даже дышать перестаю. Неужели это правда? Неужели верховный знал и допустил всё это? Он всегда казался мне лидером, стремящимся к справедливости. Но по рассказу Вультуса выходит, что он не просто допустил недоразумение. Он угрожал тем, кто мог раскрыть правду.

– Так значит, вы сбежали на Маркинию, потому что опасались преследования? – спрашиваю я.

– Всё именно так. Двадцать лет назад я всё же пытался опубликовать часть исследования в дарк-сети. Знакомые убедили меня, что это анонимно и безопасно. Однако почти сразу мне позвонили из секретной службы и предупредили, что всё знают. У меня оставалось меньше часа на то, чтобы покинуть Кирию, и я сделал это. Я взял с собой только свою землянку, и с тех пор мы скрываемся. Я не знаю, зачем вам нужна эта информация, но хочу предупредить. Если вы собираетесь помешать действующему порядку, то вы в большой опасности.

– Я не боюсь, – отвечаю решительно.

– Весьма похвально, – кивает профессор. – Но помните, что право на справедливый суд имеют только кирийцы. Поскольку земляне официально – всего лишь животные, их можно усыпить по любой незначительной причине. Думайте об этом всякий раз, когда собираетесь совершить нечто опрометчивое.

Ледяной холод пробирает меня до костей. Профессор коротко прощается, и экран гаснет. Я остаюсь один в полумраке переговорной. Снаружи слышно только слабое жужжание систем вентиляции. Сердце стучит в груди тревожно. Я узнал что хотел. И теперь обязан что-то с этим сделать.

Глава 39

Сколько бы попыток я ни предпринимал, мне не удаётся получить доступ к исследованию Вультуса. Всё, что связано с тем делом, оказывается под грифом «секретно». Я пытаюсь получить хотя бы оригинальный текст первоначального исследования пятидесятилетней давности, найти какие-то статьи в научных журналах или записи публичных заявлений. Но всё тщетно. Все мои запросы либо игнорируются, либо вежливо отклоняются. Я не могу даже ознакомиться с копиями, не говоря уже о том, чтобы увидеть оригиналы. Впервые за долгое время я ощущаю себя бессильным. Я нахожусь практически на вершине власти, и при этом всё ещё вынужден сражаться с тенями.

Вечер тянется неспешно. В доме тихо. Я сижу в глубоком кресле у окна, наблюдая, как за стеклом мерцают огни далёких башен. Они словно искусственные звёзды. Мой слух напрягается от каждого малейшего шороха. Таша заболела, и мне неспокойно. Позапрошлой ночью всё было хорошо. Мы, как всегда, занимались любовью. Но следующим утром она с трудом смогла подняться с постели, чтобы проводить меня. Она называет это «сезонной простудой» и просит не волноваться. Говорит, что ей нужно время отлежаться, и что совсем скоро она снова будет в порядке. Когда я вернулся, Таша выглядела уже лучше. Но слабость всё равно осталась.

Сейчас я жду Калидиту. Из-за моей новой должности мы с ней давно не виделись. Я бы соврал, если бы сказал, что не скучаю по ней. Так что эта наша неформальная встреча, кроме прочего, ещё и шанс увидеть старого друга. Когда она появляется, на улице уже темнеет. На ней всё ещё военная форма, а волосы её собраны в тугой узел. Значит, она прибыла ко мне прямо со службы. Словно бы в подтверждение она протягивает мне банку энергетического напитка из автомата в штабе.

– Это тебе. Не хотелось приходить с пустыми руками.

Я приглашаю её пройти вглубь, и мы устраиваемся в гостиной.

– Спасибо, что пришла, – начинаю я, задумчиво покручивая банку в руках.

– У тебя такое выражение лица, словно ты государственный переворот собрался устроить, – слабо усмехается она.

– Почти, – отвечаю я и снова замолкаю. Слова словно застревают в горле.

Во взгляде Калидиты появляется настороженность.

– Мне нужно раздобыть засекреченные отчёты профессора Вультуса по исследованию землян, – произношу я наконец.

На минуту в гостиной повисает тяжёлая, вязкая тишина. В приглушённом свете лицо Калидиты кажется похожим на каменное изваяние.

– Ты хоть понимаешь, какой это риск? – наконец произносит она. – Ты ведь только заступил на пост премьер-министра. Подумай, стоит ли правда всех возможных последствий? Вы с Ташей вместе. Она теперь понимает тебя. И никто не мешает вашей любви.

Мой взгляд неосознанно находит дверь в комнату Таши.

– Но для всех она по-прежнему остаётся животным, – говорю я, словно куда-то в пустоту. – Это несправедливо.

– Я просто боюсь за вас, Тенебрис, – Калидита прикрывает глаза. – Боюсь, что в погоне за бóльшим, ты потеряешь то, что имеешь.

Я не отвечаю ей. Ведь и сам думал об этом, и не раз. Но моя мужская гордость не позволяет мне просто успокоиться. Я обещал Таше лучшую жизнь. И зная прошлое Таши, я думаю, что она достойна лучшего. Она достойна быть принятой и уважаемой. Достойна того, чтобы найти дело, что будет ей по душе. Достойна, идти по жизни с гордо поднятой головой.

– Я попробую сделать то, что ты просишь, – сдаётся Калидита. Её голос чуть дрожит. – Но учти, что после назад пути может и не быть. А успех нам никто не гарантирует.

– Спасибо тебе, – только и могу сказать я.

Едва ли когда-нибудь я буду в состоянии отплатить ей за всё, что она делает для меня.

После того как дверь за Калидитой закрывается, в доме снова становится тихо. Я стою в прихожей, всё ещё ощущая напряжение от нашего разговора. Её предостережения продолжают звучать у меня в голове. Я начинаю сомневаться. Может, и вправду мне оставить всё как есть? За закрытыми дверьми мы вольны делать всё, что захотим. И вряд ли кто-то посмел бы назвать это трусостью. Это разумная осторожность.

За спиной раздаётся слабый скрип двери и лёгкий шорох. Я поворачиваюсь и вижу в дверном проёме Ташу. Она стоит, опершись на косяк. На её плечах тонкое тёмно-синее покрывало, волосы чуть взъерошены. Она бледна, и от этого они кажутся ещё ярче.

– Калидита заходила? – спрашивает она, сонно потирая глаза.

– Угу, – киваю я, не в силах полностью вырваться из раздумий. – Ты как?

– Уже лучше, – отвечает она и медленно опускается в кресло у дивана.

Она всё ещё выглядит усталой. Её движения вялые и неловкие. А ещё она продолжает держать дистанцию со мной. И меня это нервирует. Мне хотелось бы, чтобы она позволила мне позаботиться о ней, а не избегала меня. Я подхожу к ней, и, не дав времени на раздумья, подхватываю на руки.

– Эй! Я ещё не до конца выздоровела! – она начинает сопротивляться. Её дрожащие руки слабо упираются мне в грудь. – Отпусти меня сейчас же, не то тоже заразишься!

– Меня это не пугает! – отвечаю, стараясь усадить её к себе на колени. Я соскучился по ней. По её теплу, прикосновениям, запаху. По простой близости.

– А меня пугает! – восклицает она вдруг. – Просто представь, что будет, если ты вдруг заболеешь?!

Я замираю на миг от её выражения лица. Кажется, она не на шутку обеспокоена. И я начинаю понимать её. Если со мной что-то случится, то Таша окажется в опасности. И главная опасность будет исходить от других кирийцев. Она блюдёт осторожность не просто так.

– Прости, – я, наконец, отпускаю её. – Я больше не буду подходить к тебе близко. Но позволь мне что-то сделать для тебя. Я схожу с ума, будучи вынужденным наблюдать за твоими мучениями со стороны.

На лице Таши появляется слабая улыбка.

– Можешь заказать еду? – спрашивает она. – Поужинаем вместе тут, в гостиной. Мне тебя тоже сильно не хватает.

Она возвращается в кресло и откидывается на спинку. Я выдыхаю облегчённо и киваю. После открываю приложение в своём коммуникаторе и заказываю доставку для неё и для себя.

Робот курьер доставляет всё в течение часа. Прежде чем выставить еду на стол, ей устроиться поудобнее. Мы едим молча, но это молчание не тяготит. Оно наполнено чем-то настоящим – взаимным присутствием, тёплой привязанностью.

Она ест понемногу, но с удовольствием. Иногда бросает на меня короткие взгляды. Я снова ловлю себя на том, что любуюсь ею. Каждой её чертой, каждым движением. И одновременно ощущаю, как внутри зарождается решимость. Я должен сделать это. Должен изменить положение землян на Кирии. Чтобы ни Таше, ни каким-либо другим землянам не было страшно лишиться своего хозяина. Возможно, это не получится сделать в одночасье. Но я могу хотя бы начать.

Глава 40

Таша

– Может, вызвать доктора? – спрашивает Тенебрис, глядя на меня обеспокоенно.

– Того же самого, который сказал, что у землян бывает брачный период?! – бросаю я с усмешкой. – Нет уж, спасибо! Я не думаю, что он действительно компетентен в вопросах человеческого здоровья! К тому же это просто простуда. Отлежусь, и всё пройдёт.

– Хочешь, я останусь с тобой сегодня? – он присаживается на стул рядом с моей кроватью. Я снова закатываю глаза.

– Ты премьер-министр! Второе лицо государства! Будь серьёзнее, – мне даже приходится встать, чтобы вытолкать его в прихожую. – Всё! Иди и только попробуй вернуться раньше времени!

От напряжения у меня начинает кружиться голова. Приходится как бы невзначай навалиться на стену, чтобы не показывать ему свою слабость. Давненько я так не болела. Должно быть, беззаботная жизнь меня так ослабила.

– Знаешь, а когда ты не говорила по-кирийски, ты была куда милее, – ворчит обиженно Тенебрис, но всё же идёт к двери.

Понимаю, что он не всерьёз. И мне очень приятно, что он беспокоится. Но я также знаю, что сейчас у него полно других забот. Он только что заступил на пост, и ему наверняка непросто привыкать к новым обязанностям. Внезапно он из тени вышел на свет и оказался в центре всеобщего внимания. Мне и радостно за него и беспокойно. А ещё мне порой страшно, что моё присутствие может всё испортить. Я стараюсь гнать от себя подобные мысли, но они всё равно, так или иначе, просачиваются сквозь все защитные барьеры.

Иногда я ловлю себя на том, что просто сижу, глядя в одну точку. Наверное, простуда так действует на меня. За последние дни я почти не выходила из своей комнаты. Голова гудит. Лекарства кирийцев не особо помогают. Я знаю, что со мной всё будет в порядке. Но в теле всё ещё живёт слабость, в душе – беспокойство.

А ещё… я чувствую смертельную скуку. Сидение взаперти сводит с ума. Я не привыкла бездействовать. Раньше каждый мой день означал борьбу. За пропитание, за крышу над головой, за безопасность. Сейчас я в самом надёжном месте на планете, с самым надёжным из всех кирийцев, что я знаю. Но впервые я чувствую пустоту. Потому что больше не нужно выживать. И в этой пустоте я начинаю задаваться вопросами, которые раньше не имели смысла: чего я хочу? Что бы я могла делать, если бы имела возможность выбирать?

Мне нравится готовить. С недавних пор я даже начала изучать по видео кирийскую кухню. Тенебрис, пробуя мою стряпню, всегда хвалит меня. И не думаю, что это только из-за того, что он меня любит. Я вспоминаю маму и её мечту открыть свой семейный ресторан. Где-то в глубине души мне хотелось бы исполнить эту мечту. В память о ней и ради самой себя. Но едва ли на Кирии кто-то воспримет адекватно тот факт, что в заведении шефом является землянка Это почти как крыса в мультфильме «Рататуй».

Мрачно усмехаюсь и встаю с дивана, натягиваю на себя лёгкую куртку и выхожу во двор. Небо над головой окрашено в мягкий лиловый цвет. Воздух влажный от испарений, насыщенный ароматами растений. Слабый ветер шевелит листву на садовых деревьях и кустах. Вокруг всё выглядит идеальным. Но эта идеальность – хрупкая иллюзия.

Я прохожу мимо цветущего дерева с синими листьями, поднимаюсь на стыковочную площадку и замираю. Что-то странное возле технического входа цепляет мой взгляд. Сначала я думаю, что это садовник или кто-то из клининга. Но силуэт держится слишком близко к ограде, явно стараясь остаться незамеченным. Он не двигается, не выполняет какие-либо работы, а просто наблюдает. И, кажется, что за мной.

Я пытаюсь вглядеться в рослую фигуру. Этот кириец совершенно точно не был в замке Тенебриса прежде. Он не может быть ни его другом, ни сослуживцем (даже бывшим). В особенности меня напрягает гаджет, который он продолжает удерживать в руках. Слишком уж сильно, он напоминает фотокамеру с большим объективом.

Внутри поднимается волна раздражения. Я слышала от Тенебриса, что после его назначения кто-то из журналистов преследовал его, пытаясь добыть сенсационный материал. Тогда я не восприняла это всерьёз. Но теперь понимаю: это часть нашей новой реальности. Кто-то следит за нами.

– Вот же ублюдки… – шепчу я себе под нос.

Я уже собираюсь вернуться внутрь, чтобы не дать этим гадам лишние кадры со своим лицом, но вдруг слышу над головой характерный звук. Высокий, жужжащий. Вскидываю голову и вижу дрон. Чёрный, с хищным обтекаемым корпусом. Он летит прямо ко мне, словно собрался атаковать. Я сбегаю вниз по лестнице и отступаю к дверям. Тянусь к электронной панели, но дрон почти настигает. Он не просто снимает, он будто пытается влететь внутрь.

– Да чтоб тебя! – кричу я и выталкиваю дрон наружу. Металлические лопасти врезаются в пальцы. Руку будто обжигает. Дрон противно взвизгивает и теряет чёткость траектории. Я врываюсь внутрь и захлопываю дверь. В окно я вижу искрящийся корпус и тень, что подходит к дрону и поднимает его с земли. Меня охватывает злость. Хочется броситься наружу и выдворить чужака за ворота. Но я осознаю, что мне, как питомцу, недозволенно подобное. И это раздражает вдвойне.

Я стою, тяжело дыша, прижимая пострадавшую руку к груди. Всё закончилось. Он не успел влететь. Но дрянной осадок всё равно остался. Холод обволакивает тело. Может быть, волнение. А может, просто снова температура поднимается. В мозгу пульсирует мысль: за Тенебрисом следят. И они знают, что я здесь. Я не знаю, как эти чужаки воспримут то, что я напала на дрон. Вроде бы это не кириец, так что всё в порядке. Но не выдала ли я себя тем самым?

Я подхожу к окну и смотрю на своё искажённое отражение в стекле. На пару мгновений мне становится не по себе. Впервые я задумываюсь, что со мной может быть, если кто-то сочтёт меня недостаточно покладистой. Ладони начинают дрожать. Я провожу ими по волосам. Мне нужно поговорить с Тенебрисом. Но прежде успокоится и прийти в себя. Я не хочу, чтобы он видел меня в этом состоянии. Я должна быть для него поддержкой, как он для меня.

Вслед за страхом внутри вновь поднимается злость. Они лезут в нашу жизнь. Считают, что могут безнаказанно подглядывать и угрожать безопасности. Я не позволю им разрушить то, что мы строили так тщательно. Я закрываю шторы и перепроверяю все двери в доме.