Текст книги "Колыбельная для Волчонка"
Автор книги: Алина Знаменская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 3
Теперь уже проклятую память было не унять. Она высвечивала и подбрасывала Ирине все новые и новые подробности того далекого дня, которые, казалось, не могли, не должны были так ярко запомниться.
Был август. Именно последние числа месяца, как и сейчас. День города всегда праздновали в последнее воскресенье лета. Как и год назад, перед этим событием у Ирины была совершенно сумасшедшая неделя, когда она ежедневно поражалась скорости часовой стрелки и всякий раз с удивлением обнаруживала наступление ночи. Заснуть же могла только со снотворным. В эти суматошные дни постоянно казалось, что она обязательно что-то упустит или не успеет.
В голове крутилась тысяча «надо»: записать на радио фонограмму концерта на площади, перезвонить в авиаклуб насчет парашютистов, еще раз переговорить с менеджером эстрадной звезды для ночного шоу – уточнить условия оплаты, узнать, во сколько привезут из Центрального дворца световую аппаратуру для детского концерта, и еще десятка полтора-два маленьких и больших «надо».
Всю свою сознательную жизнь Ира занималась организацией всевозможных вечеров, утренников и концертов: и в школе, и в институте, и затем в Доме культуры, где несколько лет после института проработала директором. Но последние два года на ней лежал совсем иной груз ответственности: теперь она работала заведующей отделом культуры администрации одного из районов крупного промышленного города. Не ахти какой, но – начальник. Каждый праздник теперь для Ирины становился настоящим испытанием на прочность. Сегодня ее день был расписан по минутам. Она заглянула в кабинет методистов, до потолка заваленный свертками с призами и костюмами. Девочки раскладывали кукол по коробкам, а при появлении начальницы затарахтели обе, задыхаясь от переполнявших эти впечатлительные создания эмоций.
– Ирина Алексеевна, художники сказали, что колонны не готовы, потому что краска плохая – комками пошла. Я сейчас отнесла эмульсионку, они заявили, что высохнет только к обеду! – Молоденькая большеглазая Танюша обиженно хлопала глазами, с полной уверенностью, что настал конец света.
Шустрая, с мальчишеской стрижкой, Шура по-пионерски доложила:
– Ирин Лексевн, автобус на площадь отправили. Все директора и худруки уже там, за ведущими послали машину из музыкальной школы.
Ирина улыбнулась: на этих девчонок можно положиться, она их сама подобрала себе в помощники, когда заступила на этот пост.
– Девочки, я – на площадь. Таня, звони художникам каждый час, подгоняй. Как закончится концерт – пришлю автобус, пусть грузят колонны и везут в ДК. Вы обе с призами – туда же. Шура, оформляешь сцену, а ты, Тань, встречаешь выступающих. Детский праздник на вас обеих. Я приеду к самому началу – мне нужно начальство везти на стадион… Удачи!
Ирина закрыла за собой дверь и стремительно пересекла коридор – в ее кабинете надрывался телефон. Несколько минут она решала по телефону вопросы кормления артистов, размещения гостей и транспорта для жюри. Такое начало праздничного дня было привычно, как и сам ее длинный, узкий кабинет, залитый солнцем, и шум автомобилей за окном. Ирина сделала несколько пометок в ежедневнике, подошла к зеркалу и критически оглядела себя. Удивительно, как это ей удалось вчера выспаться? Обычно накануне праздника она просто не в состоянии заснуть. Из зеркала глядела энергичная двадцатисемилетняя женщина с блестящими серыми глазами, с эффектной стрижкой на основе длинных кудрявых пепельно-русых волос. Она нашла себя немного полноватой. И сразу представила, что сказал бы на это ее муж Саша:
– Ириша, ты к себе придираешься!
И она решила не придираться к себе, тем более что, считала: начальник должен быть представительным. Ей очень шел элегантный брючный костюм из «мокрого шелка» цвета морской волны. Жемчужинки в ушах были той маленькой деталью, которая способна придать простому наряду элемент строгой торжественности. Больше никаких украшений – лишь тоненькая золотая цепочка на шее и, разумеется, обручальное кольцо.
Посмотрев на часы, она покинула свой кабинет и спустилась на улицу. Ее уже ждала машина.
Праздник в их районе начинался ярмаркой и театральным представлением на открытой площадке. За этот пункт длинного перечня мероприятий дня Ирина была спокойна – здесь работали опытные люди из того самого ДК, где за годы своей работы она сумела сколотить задорную и легкую на подъем команду. Здесь уже звучала гармонь и женский хор «Волжаночка» звонко пел что-то шутливо-озорное. Перед эстрадой на ходулях петляли скоморохи, а народ переходил группами от палаток с товарами к концертной площадке и обратно. Ирина окинула взглядом толпу и выделила знакомые лица: почти вся администрация в сборе. Первый заместитель главы и заведующие отделами с семьями. Другого Ирина и не ожидала – все знали, что во вторник на пятиминутке у шефа будет обсуждение прошедшего Дня города, а тот любит, чтобы все были в курсе событий и активно высказывали свое мнение. Хотя всем ясно, что шеф прислушивается только к мнению Егоровой. А та высказывается после всех. И ее суждения и оценки категоричны до зубной боли. Даже похвала ее, как правило, бывает хлесткой и безапелляционной. Вот и поди угадай, каково оно будет, мнение Егоровой? Попади пальцем в небо, чтобы твое личное суждение не оказалось полярным по отношению к оценке этой «крокодилицы».
Ирина усмехнулась своим мыслям и подошла поздороваться с сослуживцами. Полился тот обязательный, ничего не значащий, но всегда что-то таящий в себе разговор, который и мог-то произойти, пожалуй, лишь между коллегами такого плана.
– Как всегда, Ирина Алексеевна, обворожительны, энергичны!
– Стараюсь. Как концерт?
– Изумительно! Просто изумительно. А «Задоринки» будут плясать?
– Конечно. Да вот они уже готовятся. Кстати, детей не уводите до перерыва. Будут игры с призами.
– А во сколько начало? Мы успеем?
– Кстати, у мебельщиков хор побогаче выглядит, чем у вас. Пора бы и вам для «Волжаночки» костюмчики обновить, не считаете? Или финансов у нашей культуры маловато?
– Или тратим не туда?
Отдав должное этим не всегда приятным разговорам, Ирина под первым же предлогом улизнула от «единомышленников» по «Белому дому» и пошла искать руководительницу хора.
Пока на эстраде танцевали дети, хор отдыхал в автобусе, попивая кока-колу и травя анекдоты. Брылова, руководительница «Волжаночки», с которой Ирина когда-то в ДК пуд соли съела, заметив начальницу, вышла из автобуса, обмахиваясь, как веером, свежим номером областной газеты.
– Слушай, Лексевна, тебя муж еще из дома не выгоняет? – Брылова вытерла лоб под кокошником и поправила на груди красный шерстяной сарафан.
– Пока терпит, – отозвалась Ирина, – сама удивляюсь как. Не знаю, чем он питается всю неделю. Хорошо хоть дочка в лагере – купили путевку на третью смену.
– Да… – протянула Брылова, – а мой вчера в ДК притащился. Не верит, что у меня каждый вечер репетиция. Выходит, твоя-то танцевать сегодня не будет в «Маленькой мисс»?
– Будет. Саша поехал за ней. До конца смены три дня осталось, но мы обещали ее к Дню города забрать. Она не представляет, как это ансамбль без нее выступит…
Праздник набирал обороты. Улица все больше заполнялась людьми. Подходили те, кто долго спал, и те, кто вообще не любит приходить к началу. Площадь пестрела цветами, шарами, яркими нарядами детей и взрослых. Музыка гремела, поднимая настроение и заставляя зрителей подпевать и подтанцовывать, помогая артистам.
Ирина кивнула шоферу, и тот принес огромную коробку с упаковками фломастеров и конфетами. Баянист принял коробку и отнес в автобус.
– Детям раздашь фломастеры и шоколадки, когда выступят, а женщинам из хора – по коробке конфет, – распорядилась Ирина.
Брылова коротко кивнула и махнула певицам. Красные сарафаны потянулись к эстраде.
К двенадцати часам Ирина должна была заехать за своей начальницей Егоровой и везти ее на стадион. Заместитель главы по социальным вопросам Зоя Васильевна Егорова была женщиной резкой и прямой как танк. Если ей что-то не нравилось, она прямо на совещании говорила – фигня! А в узком кругу и похлеще. Имея мощный торс и повадки укротителя диких зверей, она твердым шагом поднималась по служебной лестнице, и подчиненные ее откровенно побаивались.
Ирина не составляла исключение. К тому же Егорова сама два года назад занимала Иринино кресло и работу, естественно, знала от и до. Работать в непосредственной близости к Егоровой и лавировать между ее «фигня» и «потрясно» было куда как нелегко. Но что делать? Назвался груздем – полезай в кузов.
Сегодня Зоя Васильевна была в прекрасном расположении духа. Она вышла из подъезда с улыбкой на круглом лице, неторопливо и бережно неся свое крупное тело между стриженых кустов боярышника.
– Да, Ирка, и день тебе сегодня как по заказу. И солнце – вот оно, и тепло, и ветра нет.
– Сплюньте, Зоя Васильевна, – отозвалась Ирина и облегченно вздохнула – «крокодилица» была в духе, и то ладно.
– Все нормально, без накладок? – уже в деловом ключе поинтересовалась Егорова, усаживаясь на переднем сиденье служебной «девятки».
– Пока как по маслу, – кивнула Ирина, а про себя подумала: вот сейчас вертолетчики подведут с парашютистами, и будет тебе «по маслу». По ушам, пожалуй, точно будет…
Но вертолетчики не подвели. Сначала, как и было задумано, на стадионе боролись воспитанники спортивной школы. Показывали приемы ушу и дзюдо. А ровно в половине первого, строго по плану и все же как-то неожиданно, в небе расцвели десятки ярких парашютов. Люди разом ахнули, повскакивали с мест. Егорова достала из сумочки бинокль.
Вот теперь Ирина почувствовала, что на несколько минут можно расслабиться. Почему-то за парашютистов она переживала больше всего. Ведь здесь от нее лично ничего не зависело.
Неожиданно она подумала, что Саша с Никой могли бы уже приехать. Ника мечтала посмотреть парашютистов, и Ирина с мужем вчера договорились, что он постарается привезти ее на стадион к началу шоу. Она прошла к выходу, протиснулась через толпу зрителей и поискала взглядом салатовую «Ниву». Нет, их машины около стадиона не было. Значит, не успели…
Ирина купила мороженое себе, Егоровой и шоферу и стала пробираться назад. Мороженое было крем-брюле, она это ясно вспомнила сейчас. Крем-брюле в вафельных стаканчиках. Егорова ела только такое.
Сидя на трибуне и облизывая холодную молочно-кофейную сладость, Ирина остро почувствовала, как соскучилась по дочери. Буквально физически ощутила рядом с собой ее тоненькое теплое тельце и вздохнула. Они не виделись три недели. Целых три недели, не считая позапрошлого воскресенья, когда они с Сашей навестили ее в лагере. Как жаль, что муж с дочерью не успели на выступление парашютистов! Ника всегда приходила в восторг от всего нового и необычного. А необычным для нее, восьмилетней, было буквально все: и новая игрушка, и выступления с ансамблем «Солнышко», и летний лагерь, и костер у реки, и поездка с родителями на море, к тете Лизе.
…После шоу на стадионе Егорова распрощалась с Ириной до вечера.
– В парк не поеду, – объявила начальница. – Мне еще подарки в Дом малютки везти. Ты уж, Ира, без меня. А вечером с внучкой приду на вашу «Маленькую мисс». Твоя не участвует?
– Нет, но она танцует с «Солнышком».
– Ну, до вечера.
Егорова села в ожидавшую ее серую «Волгу» и укатила. Ирина кивнула шоферу:
– Витя, теперь в парк.
В парке тоже было людно. Здесь сегодня орудовали студенты института искусств, и было шумно и весело. Ребята на славу потрудились над своими нарядами и выглядели весьма необычно.
Ирина быстро посмотрела, работает ли оператор. Обидно было бы не снять такой яркий материал. К своему удовольствию, увидела Игоря, который снимал праздник на видео. Ирина не могла не рассмеяться, когда заметила, как ребята в своих невообразимых костюмах ходят за отдыхающими и цепляют им на одежду яркие пластмассовые прищепки. Около каждого студента как по волшебству собиралась толпа детей, и ребята импровизировали на ходу: начинали состязаться по бегу в клоунских башмаках, стреляли водой из брызгалок, играли в жмурки в огромных шляпах, падающих на глаза.
Это был курс Левы Иващенко, его ученики. Ирина уже в который раз поразилась Левиному таланту. Ее даже гордость охватила – ведь когда-то училась с ним на одном курсе.
Несмотря на то что все пока шло как по маслу, Ирину не покидало чувство, будто она что-то упустила из виду. Может быть, о чем-то забыла, что-то не сделала. Зыбкая, неясная тревога трепетала где-то внутри и смущала ее.
Люда, директор парка, проводила Ирину с шофером к себе и накормила обедом. Только теперь Ирина заметила, что день перевалил далеко за середину. Она позвонила домой, трубку не брали.
«Ищут меня по всему городу, наверное, – сокрушалась она. – Нике заплести нужно косу перед выступлением. И колготки белые они без меня не найдут…»
Она позвонила в отдел культуры, но и там молчали. Девочки наверняка уехали в ДК, украшать зал для «Маленькой мисс».
В ДК к телефону подошла Шура: – Ой, Ирина Алексеевна, свет привезли, а фаза напряжения не выдерживает – все гаснет. Танька побежала электриков искать. Нет, Ирин Лексевн, ваши не приезжали пока. Нет, не звонили.
Ирина начала волноваться и почувствовала боль в желудке и изжогу. Но она знала, что это не от Людмили-ных сосисок с капустой. Это от нехорошего изнуряющего волнения. Когда приехала в ДК, световую аппаратуру уже установили и фаза работала нормально. Девочки-методистки расставляли огромные надувные игрушки, а в фойе была готова выставка цветов.
Ирина еще раз позвонила домой – безрезультатно. Приехал автобус с хореографическим ансамблем «Солнышко» – дети горохом рассыпались по фойе. Ирину позвали послушать ведущих, а следом ее захватила та круговерть клубной работы, когда нет свободной минуты и ты всем нужна одновременно: то не хватает подноса для призов и нужно что-то придумать взамен, то артист забыл концертные туфли и нужна машина – ехать за ними, или, того хуже, кто-то нечаянно стер фонограмму песни и номер надо срочно заменить, и прочая, прочая, прочая…
Она опомнилась только тогда, когда в зал стали заходить зрители. Значит, ей нужно идти встречать жюри. Противная изжога не отпускала. Все первое отделение концерта Ирина просидела как на иголках. Куда звонить? Саше на работу? Выходной. В милицию?
«Господи, да что это я? – Она сжала кулаки так, что ногти до боли впились в мякоть ладони. – Они просто решили не ехать. Может, у Ники в лагере сегодня тоже праздник, какой-нибудь вечерний костер, и они решили остаться? Скорее всего так и есть. Позвонили мне в администрацию, а там никого…» Она мучительно придумывала причину их задержки.
«…А Егорова не пришла с внучкой», – вдруг вползла случайная мысль.
Шоу проходило довольно слаженно. Последним конкурсом для маленьких мисс был карнавал. Девочки должны были продемонстрировать карнавальные костюмы. Заведующая отделом культуры Ирина Алексеевна Архипова, конечно же, знала, что сейчас распахнется боковая дверь и появится огромная кукла Матрешка, которая, приплясывая, поведет через зал вереницу девочек в карнавальных костюмах. А заключать шествие будет кукла Петрушка. В огромных масках Петрушки и Матрешки будут заведующие библиотек. Знала, но все равно с интересом наблюдала этот эпизод, следя за реакцией зрителей. Зал довольно загудел, встречая юных конкурсанток, и разразился аплодисментами.
Ирина вдруг заметила за спиной куклы Петрушки странно растерянное лицо Егоровой. Начальница была без внучки, она кого-то искала глазами, и Ирина поняла, что ее. Они встретились взглядами, и ком застрял у Ирины в горле. Она вышла в фойе как загипнотизированная. Уже догадалась, но еще надеялась.
У входа стоял первый заместитель главы Малахов и виновато смотрел на Ирину. Егорова отвернулась к окну. Малахов взял Ирину за руку. Он что-то говорил. Что-то вроде: «Ты сильная, Ира», или: «Ты должна все выдержать», но Ирина расслышала только слова Егоровой.
Зоя Васильевна сказала: «Они погибли, Ира». И Ирина поплыла в липкую темноту, оседая вниз по крашеной стене фойе.
Позже ей казалось, что это не ее ведут на улицу, в сумерки летнего вечера, что это не она еле бредет, поддерживаемая мужчиной и женщиной, к черной «Волге» Малахова, стоящей у парадного крыльца. Но в ту минуту, когда они подходили к машине, словно в насмешку над ее бедой, небо разорвалось огненными брызгами салюта.
Глава 4
Прогулочная яхта «Луна» легко скользила по водной глади вдоль побережья, и отдыхающие с удовольствием подставляли лица и плечи свежему морскому ветру.
Антошка стоял на палубе, открыв рот, и смотрел вокруг себя с удивлением птенца.
– Антошка, рот закрой – птичка залетит, – пошутила Ирина, наслаждаясь радостью сына. Все-таки здорово, что она смогла выбраться к Лизе и ничто не мешает их отдыху. Конечно, если бы не настойчивость Никитиных, она вряд ли бы решилась уехать сейчас – когда помещение наконец арендовано и начались первые ремонтные работы. Слава Богу, что есть еще такие люди, как Никитины. Иван да Марья. Ирина улыбнулась, вспоминая, как они ее провожали – чуть ли не силком. Ведь не хотела ехать. Так перенервничала из-за помещения под кафе, так она им, этим кафе, бредила, что готова была начать ремонт собственными руками и немедленно. Иван убедил ее, что нужно сначала ремонтировать коммуникацию, а уж потом заниматься дизайном.
– Доверь мне хотя бы сантехнику, работоголик ты наш, – шутливо умолял он. – Отдохнешь, загоришь – и ныряй в свое кафе с головой.
– А к нам в магазин и не заглядывай, – ревниво буркнула Мария.
Ирина знала, что Машка ревнует ее к кафе. Хоть старается вида не показывать. Магазин был их общим детищем, они поднимали его втроем, а вот детское кафе «Антошка» – это ее, Иринина, новая страсть, которая, как подозревали Никитины, заберет ее скоро с ручками и ножками.
– Мама, а где у кораблика руль? – спросил Антошка, не отрывая глаз от уплывающего берега.
Ирина пожала плечами:
– Должно быть, в капитанской рубке.
– Капитан сам рулит? – радостно расширились глаза мальчика.
Ирина кивнула.
– Я хочу порулить… – незамедлительно признался Антошка, серьезно глядя матери в глаза.
Та вздохнула, приготовилась к длительному диалогу с бесконечными «а почему?», но сказать ничего не успела – услышала из-за своего плеча неожиданную решительную реплику:
– Никаких проблем, Антон, сейчас мы это устроим!
Мать и сын разом обернулись на голос. Его обладателем оказался выше среднего роста мужчина в темных очках, над которыми топорщился светлый ежик волос.
Ирина открыла было рот, чтобы ответить на явную бестактность, но сын опередил ее, растянувшись в довольной улыбке:
– Здравствуй, дядя, я тебя знаю. Ты видел, как я плаваю?
– Ну конечно! – Мужчина присел перед ребенком на корточки и протянул ладонь для рукопожатия. – А как поживает твоя черепаха?
Антошка пожал мягкими пальцами большую шершавую руку и вздохнул:
– Она преткнулась. Но я уже без нее могу.
Мужчина кивнул и, не выпуская его ладошку из своей, поднялся и только теперь взглянул на Ирину.
Видимо, она не успела стереть с лица выражение крайнего недоумения – мужчина слегка усмехнулся, но сразу же спохватился, подавив в себе эту невольную эмоцию.
– Вы не будете возражать? – вежливо спросил он, – Я случайно услышал ваш разговор… Дело в том, что капитан этой яхты – мой приятель… И я подумал: почему не доставить радость такому обаятельному малышу?
Ирина не могла рассмотреть выражения глаз мужчины за темными стеклами очков, но ей показалось, что он веселится, глядя на нее. Однако увидев восторженное лицо ребенка, она пожала плечами и неуверенно протянула:
– Боюсь, это неудобно…
Но мужчина только головой покачал на ее слова, и вот они с мальчиком бодрым шагом направились к капитанской рубке, а Ирине ничего не оставалось, как двинуться следом. В рубке было накурено, Ирина остановилась у самого входа, не сводя глаз с сына.
Незнакомец что-то шепнул рулевому, тот коротко кивнул, и через секунду обалдевший от счастья Антошка уже стоял у штурвала, а мужчина в темных очках за ним, поддерживая и направляя.
– Почти как в «Жигулях»? – усмехнулся рулевой, наблюдая за приятелем.
– Никакой разницы, – отозвался тот. Затем он уступил место хозяину, а сам отошел в сторону и случайно остановил свой взгляд на Ирине. Случайно ли? Впрочем, Ирина под этим взглядом почувствовала себя весьма неуютно. Через минуту она уже не знала, куда себя деть, – он все стоял и смотрел. Видел, что она нервничает, но не отвернулся.
Тогда Ирина, бросив: «Антошка, нам пора», вышла на свежий воздух. Такого нахальства она не переносила. Раздражение мгновенно закипело в ней: «Ну и наглость! Уставился, как на какую-то… Сейчас привяжется». Неприятно это все. Казалось бы, незначительный эпизод, а настроение испортит надолго. Ей знаком этот тип мужчин. Такой думает, что он неотразим. И раз ты приехала на море, значит, уже готова завести интрижку с подобным типом. Самое смешное то, что они не замечают, что все их хитрые попытки познакомиться, манера себя держать при этом, мудрые ходы на самом деле шиты белыми нитками и видны как на ладони. Больше всего она терпеть не могла таких вот прилипал.
Поэтому, едва дождавшись сына, не поблагодарив мужчину, двинулась на корму. Мальчик что-то говорил взахлеб, но Ирина не могла вникнуть в смысл. Она нервничала, заметив боковым зрением, что мужчина с ежиком и в очках вышел на палубу и наблюдает за ними.
«Только этого не хватало», – подумала она. Не успела отыскать свободное местечко, как увидела, что он идет к ним с большой бутылкой фанты и бумажными стаканчиками. Ирина поджала губы и отвернулась. Самое неприятное, что всего этого не избежать. Уйти некуда – кругом море. К тому же Антошка обожает фанту – отказаться от угощения будет непросто.
«Все рассчитал, паразит!» – ругнулась она про себя и изобразила на лице удивление, когда мужчина весьма любезно стал предлагать им напиток. Антошка с удовольствием пил фанту и во все глаза смотрел на нового знакомого, который рассказывал ему о яхте. Неожиданно мужчина обернулся к Ирине и без предисловий сказал:
– Послушайте, у меня такое чувство, что я вас раньше где-то видел. Начинается… Ирина смерила его колючим взглядом и отвернулась.
– Вам не кажется, что вы не очень-то оригинальны?..
Мужчина досадливо поморщился. Ирина его гримасу расценила по-своему: вероятно, он ожидал другой реакции.
– Да нет же, – отмахнулся он. – Вы неправильно меня поняли. Не собираюсь я с вами заводить шуры-муры. Что вы в самом деле! Но лицо мне ваше смутно знакомо… Только где я вас видел – не припомню…
– На пляже, – подсказала Ирина. Она начинала скучать. Прогулка была явно испорчена.
– Да, на пляже. Это верно. Но там я вас видел только со спины. А мне кажется…
– Что вы говорите? – Ирина прищурилась, опять пытаясь разглядеть его глаза. – Ну и как моя спина?
– Спина как спина, – пожал плечами мужчина. – Я, честно говоря, больше на Антошку смотрел – он как раз впервые поплыл. Это было здорово.
Ирина удивленно уставилась в темные стекла очков. То, что нельзя было увидеть выражение глаз, раздражало.
– Вы, вероятно, учитель? Может быть, тренер? – предположила она. – Редко встретишь у мужчин такой интерес к детям.
Она подтрунивала над ним, с облегчением заметив, что яхта развернулась и уже возвращается назад. Но мужчина, казалось, не заметил язвительности ее тона.
– Вовсе нет, – отозвался он. – Ни то и ни другое. Даже своих детей у меня пока нет.
Ирине хотелось скорее свернуть этот никчемный разговор, но неожиданно в него вклинился молчавший до сих пор Антошка.
– Дядя, а тебя как зовут? – Он облизал желтый след фанты с верхней губы и поднял свои карие вишни на нового знакомого.
– Сережа, – услышал мальчик и незамедлительно выпалил в ответ:
– А меня – Антон, а маму – мама Ира.
И, довольный собой, протянул пустой стакан Сергею. Тот снова наполнил его оранжевой шипучкой и, улыбнувшись, заключил:
– Ну вот и познакомились.
Он перевел взгляд на Антошкину мать, но та стояла отвернувшись и внимательно смотрела на берег. Она заметила приближающийся выступ санатория, розовую громаду Дома культуры, где работала Лизавета. В уме она лихорадочно заготавливала фразы, предназначенные для того, чтобы отделаться от навязчивого мужика. Но заготовки, к счастью, не понадобились. На берегу мужчина помахал Антошке и пошел вверх по улице не оглядываясь. Ирина только сейчас заметила, что при ходьбе он слегка прихрамывает.
Вечером подруги сидели в открытом кафе как две вольные птицы. С детьми осталась Лизаветина тетка, которая лечилась в санатории. Настроение у обеих было прекрасное. Они шутили, вспоминали институтские дела и до боли в скулах смеялись.
– Хорошо у тебя здесь, Лизка, – протянула Ирина, блаженно жмурясь.
Лизавета подмигнула и добавила:
– Вот только мужичка бы!
Ирина усмехнулась и вкратце рассказала свой утренний эпизод на яхте. Лизавета неодобрительно воззрилась на подругу.
– Ну и одичала ты, Ирка! – возмутилась она. – Уж мужику и пофлиртовать с тобой нельзя. Это же тебе Черное море, мать, люди, чай, сюда за этим и едут!
– Я с ребенком, – возразила Ирина.
– Тебе сколько лет, мать? – прищурилась Лизавета.
– Сколько, сколько, – отмахнулась Ирина, – сколько и тебе.
– Вот именно! Тридцать два! А выглядишь на двадцать пять, не больше. Чего же ты хочешь? Это ты сама себя не видишь, а мужик-то… Он, мужик, нюхом чует, когда баба давно… Ну, поняла? Слушай, ты сколько лет одна?
Ирина только рукой махнула:
– Ты, Лизка, брось. Лучше бы о себе позаботилась. Лизавета вздохнула. Отхлебнула коньяк и обреченно покачала головой:
– Рукавицын не дает. Ни себе ни людям, козел!
– У тебя кто-нибудь был после него? Лизавета зло засмеялась:
– Как же! Познакомилась я тут с одним «товарищем». У нас в санатории квартировал. Не женат, занимается бизнесом. В общем, что надо. Ну, ко мне, естественно, каждый вечер приходит. Санаторий-то в двух шагах – удобно. Все как положено – цветы, коньяк. И вот представь, сидим мы так однажды и Рукавицын является. Нет, ну ты подумай, от своей законной жены является, гад. Чистый, накормленный, умытый. С тортом для Полины и грушами. И что ты думаешь? Слово за слово – он этот торт на моего ухажера надел. Ты думаешь, это его удовлетворило? Все груши, прикинь, с балкона вслед перекидал. Ни одной ребенку не оставил.
Ирина еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться, но Лизавета сама прыснула, в красках вспомнив тот злополучный эпизод, и через минуту подруги вновь смеялись до слез над Лизаветиной странной жизнью.
– Ну а этот, с фантой, хоть симпатичный? – допытывалась Лизавета.
– Ничего, – подумав, заключила Ирина, – правда, он в темных очках был, я не очень разглядела. Ну, в общем, не страшный.
– На кого похож? – с готовностью поинтересовалась подруга.
Ирина улыбнулась: «Ну, Лизка! Вот кто не меняется». С юности Ирина помнит эту Лизаветину привычку всех мужчин сравнивать с артистами кино и эстрады.
Молоденький лаборант из их института, по которому сохла каждая вторая студентка, напоминал ей в то незапамятное время Дмитрия Харатьяна. Своего знакомого по первой поездке на море она сравнивала с Микеле Плачидо. Иринин муж Саша почему-то напоминал ей известного барда Юрия Визбора. Во всех ее сравнениях что-то действительно было. Может быть, только не всем бросалось в глаза.
Вот разве что сходство Рукавицына с известной эстрадной звездой было неоспоримо. Похоже, это была своеобразная ирония судьбы – шутка, подброшенная Лизавете в отместку за ее привычку.
Пожалуй, только Лева Иващенко, заноза в Лизаветином сердце, не выдерживал никаких сравнений. Ни на кого не похож. Он был уникален и неподражаем и поэтому остался единственным из мужчин, с кем ее развела судьба, воспоминание о котором саднило сладкой ноющей болью.
Ирина помолчала и добросовестно подумала.
– Шут его знает, на кого он похож, – пожала она плечами. И застыла в этой позе.
Лизавета с беспокойством проследила за ее взглядом. В кафе вошли двое мужчин. Один – брюнет с вызывающе широкими загорелыми плечами, другой, чуть скромнее в комплекции, с ежиком светлых жестких волос. Тот, который с ежиком, заметил Ирину и, чуть кивнув, задержал на ней внимательный взгляд.
Лизавета взглянула на подругу. Вот те раз! Ирина побледнела, засуетилась, схватила сумочку и, бросив сквозь зубы: «Пойдем», резко рванула к выходу. Лизавета, ничего не понимая, двинулась следом, она должна была себе признаться, что с некоторых пор перестала понимать подругу.
Конечно, та давняя трагедия сильно ее изменила. Это понятно. Но прошло пять лет… Лиза все еще надеялась, что Ирина со временем станет ну если не прежней, то хотя бы близкой к той вечно заводной компанейской Ирине, которую обожали на их курсе. Надеждам явно не суждено сбыться. Дураку понятно, что это тот самый мужик, с которым она познакомилась утром на яхте «Луна».
«Ну пусть он тебе не понравился, – ругалась про себя Лизавета, догоняя подругу по душной ночной улице. – Но чего ради бледнеть и убегать, будто ты увидела привидение? Это что-то ненормальное».
– Ирка! Не беги, никто за тобой не гонится, – попыталась она унять беспокойную подругу. Отдышавшись, добавила: – А мне он понравился. Лицо такое мужественное, серьез в глазах. Ты знаешь, он мне кого-то напоминает…
– Еще одна! – отозвалась Ирина. – Скорей скажи ему об этом, у него тоже приступ ассоциаций, как и у тебя.
– И товарищ его очень даже ничего. Мышцы и все такое. Фактура хорошая. Если бы мы на полчаса остались, они, глядишь, знакомиться бы подошли. – Наконец Лизавета поравнялась с Ириной и уцепила ее за руку. – Не беги ты, я же на. каблуках. Ирка, скажи мне, неужели ты всерьез решила навсегда одна остаться?
– Не одна. С Антошкой.
– Ну да. С Антошкой. Неужели же тебя не тянет…
Они вошли на территорию санатория и сели на скамейку, спрятанную в гуще южных растений. Ирина с наслаждением вдохнула их насыщенный сладкий аромат.
– Возможно, я и буду встречаться с мужчиной, – задумчиво ответила она. – Но так, чтобы это было не на глазах у ребенка. Ну а замуж я больше не выйду. Неужели ты думаешь, я для того родила Антошку, чтобы потом в качестве подарка преподнести ему отчима?
Лизавета сняла босоножки и шлепнула уставшие ноги на теплую землю.
– Откуда ты все о себе знаешь? – засомневалась она. – Что же ты, железная, что ли? «Не буду, не выйду». Я бы поостереглась о себе такие слова говорить. А вдруг?
– О тебе бы я тоже остереглась, – отозвалась Ирина. – А о себе… – И тут же ловко сменила тему: – Кстати, для меня до сих пор остается загадкой твой роман с Рукавицыным. Да и само твое бегство на Черное море. Ты тогда хотела забыть Леву?
