Текст книги "Победить Викторию"

Автор книги: Алина Ланская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 10

Саша Орангутанг Морозов! Собственной персоной! Как его только сюда пустили?! Спокойно, Вика, он тебя не заденет и не разозлит. Хватит уже срываться, его это еще больше заводит.

– Зачем ты здесь?

Он лишь пожимает плечами и пристально всматривается в меня. Оглядывает с ног до головы. Меня вот-вот начнет потряхивать.

– Поддержать тебя пришел. Ты же здесь одна. Ну и… может, мне сюда в магистратуру пойти?

– Иди, конечно. Это хороший вуз.

– Будем, значит, вместе? И зачем тогда уезжала?

Я молчу, потому что стоит мне открыть рот – и я взорвусь. Этот мерзавец вот-вот сорвет мне аттестацию. Именно для этого он и приехал. Чтобы у меня ничего не получилось, чтобы я вернулась обратно.

– Значит, будем вместе учиться, – после почти минутного молчания произношу я. – Для меня это не проблема.

Вру, конечно, и себе, и ему. Но если я не справлюсь с ним здесь и сейчас, тогда точно можно было бы не уезжать. Однажды ему надоест и он отстанет. Просто надо перетерпеть,

– Туева? Виктория? – обращается ко мне какая-то женщина, видимо, секретарь комиссии. – Проходите, пожалуйста.

Смотрю на приоткрытую дверь. В голове столько мыслей роится. Так и не смогла отключиться. Из-за Морозова.

– Ну, на удачу, – вдруг говорит бугай, и я автоматически поворачиваю к нему голову.

Он так близко… его ладони на моих щеках. Все происходит очень быстро, даже среагировать не успеваю. Наклоняется ко мне. Что?!

Жесткие обветренные губы бесцеремонно прижимаются к моим, а я всем телом ощущаю, что через меня словно ток пропустили. Пытаюсь оттолкнуть, но чувствую руку бугая на своем затылке. Крепко держит! Так крепко, что, кажется, его губы навсегда слились с моими. Да пусти уже! Пытаюсь сжать губы, чтобы даже… А он вдруг отпрянул, да так резко, что я от неожиданности даже рот приоткрыла. К черту сдержанность! К черту аттестацию! Глубокий вдох. Сейчас!

Но не успеваю и слова сказать, он быстрее меня. Какие-то миллисекунды – и снова чувствую его губы, уже не жесткие, а мягкие, но такие же наглые и бессовестные. Целует, по-настоящему, со знанием дела. Изо всей силы пинаю Морозова носком сапога по ботинку. Даже не дрогнул бугай!

– Ни пуха! – довольно шепчет в губы и наконец-то отпускает меня.

– К черту… – Воздух со свистом вылетает из горла. – …пошел!

Рядом слышится деликатное покашливание. Аттестация! Кажется, я ее уже провалила! Если бы взгляд мог жечь, от бугая осталась бы жалкая кучка пепла! Но вместо этого я сама горю. Щеки, губы… да сейчас из ушей дым повалит!

Не оборачиваясь на Морозова, вообще не видя никого рядом, быстрым шагом вхожу в аудиторию. Передо мной какие-то люди, но я их не вижу. Говорят что-то, а у меня в ушах довольный голос бьет по перепонкам: «Ни пуха».

Мне задают вопрос, я за него цепляюсь, как утопающий за спасательный круг. Я даже поняла, что у меня спросили. Губы сами двигаются, мозг услужливо вынимает откуда-то ответы. С каждой минутой чувствую себя все увереннее. Это мой вуз, мои знания, мое будущее. Я здесь останусь. Мое. Чувствую это. Сколько себя помню, никогда так не отвечала. Они меня останавливали, перекидывали на другие темы, а я лишь с радостью их подхватывала. Могу отвечать без остановки, на любые вопросы, темы… Да на что угодно! Даже не представляла, что могу чувствовать себя настолько уверенно, полностью в своей тарелке. Вижу довольные лица членов комиссии. Да, мы с вами одной крови. Делаю короткий выдох и перевожу глаза на аудиторию. Только сейчас замечаю, где вообще нахожусь. Обычная комната, без всяких изысков, но мне она кажется совершенно особенной. Вообще не хочу отсюда уходить.

– Спасибо, на этом все. Вы свободны.

Как? Уже? Я ведь только зашла. Но они улыбаются, глаза уже переводят на дверь. Следующего ждут. Реагирую чуть запоздало, но не чувствую никакой неловкости. Быстро вылетаю в коридор, боковым взглядом ловлю взгляды парней, которые так же, как и я, претендуют на единственное бюджетное место.

Морозов стоит, лениво оперевшись о стену, его лицо не выражает ничего, кроме того, что ему здесь безумно скучно.

– Ну как? Можно поздравить?

Вот упертый! Но лучше к нему сейчас не подходить. Вообще никогда не подходить. Теперь придется быстро уйти отсюда, хотя я собиралась еще осмотреться. Но делать это вместе с бугаем? Явно же не отцепится, пока я здесь.

Результаты должны объявить уже на этой неделе, может, даже завтра. Я не знаю, как должны отвечать другие, чтобы меня обойти. В душе уже поселилась уверенность, что учиться дальше я буду здесь.

Не глядя на Морозова, стремительно прохожу мимо. Верхняя одежда на первом этаже, буду там через пять минут. А потом? Потом пойду гулять по городу. Но сначала наберу папу. Я знаю, как он переживал за меня. А не стоило. Я сама со всем разберусь.

– Вик! Заработаешь одышку, я ведь все равно догоню.

Он идет уже рядом, даже чуть опережает меня.

– Как же хорошо было, когда тебя не было! – все же не сдерживаюсь я. – Несколько дней тишины и покоя!

– Шпана местная не беспокоила?

– Нет. Когда ты улетаешь на свой курорт? – Мне и правда хочется понять, как долго еще он меня будет доставать.

– Я тут подумал… Знаешь, Новый год, наверное, здесь отмечу, а дальше посмотрим.

Тот редкий случай, когда я хочу, чтобы он врал.

– Надеюсь, увидимся с тобой нескоро, – говорю Морозову, когда забираю из гардероба свою куртку. – И с твоей подружкой Дятловой тоже.

Последнюю фразу говорить, конечно, не следовало, но если Морозов и дальше станет доставать, значит, и его подружка будет отираться где-то рядом.

– Она мне не подружка, Вик. – Бугай уже успел одеться и явно намерен продолжать выносить мне мозг. – Просто знакомая. Садись в машину, отвезу тебя в этот сарай. Но можем у меня остаться.

На улице дубак, градусов двадцать, не меньше. А когда поднимается ветер, так вообще кажется – на ходу замерзну. Но Морозов оправдывает фамилию, на таком холоде еще и по телефону треплется.

– Да, Ольга Николаевна, со мной. Все нормально, как я понял… Да Вика вам сама сейчас позвонит. Мы только в машину сядем. Холодновато тут немного.

Значит, все-таки ради мамы старается. В груди что-то неприятно кольнуло. Интересно, целовал меня на удачу тоже потому, что она попросила?!

До метро идти недалеко, в машину к нему точно не сяду. Вся эйфория от выступления перед комиссией уже улетучилась. Остались лишь злость и раздражение.

– Ты просто поговори с ней. От тебя не убудет, ей приятно, а я отстану. Ненадолго. – Он идет рядом, заставляя меня чуть сдвинуться влево. – Не дури. И в машину садись.

Теперь уже у меня звонит мобильный. Папа!

Пальцы ледяные, никакие теплые перчатки не спасают от мороза. Звонок обрывается, телефон гаснет. Видимо, не выдержал такой температуры. Нужно в тепло.

– Пошли в машину! – командую бугаю и решительно направляюсь к его «танку». Морозов молчит, лишь быстро нажимает на кнопку брелока.

– Она прогреется всего за пару минут, сейчас на максимум поставлю печку.

В машине и правда очень быстро становится теплее, чем на улице. Пар изо рта по-прежнему идет, но мороз уже не жжет кожу, и я могу включить телефон. Заряда там должно быть прилично.

Бугай тем временем, даже не спросив меня, медленно выводит машину с парковки. Я не планировала с ним ехать, просто хотела отогреться и поговорить с папой.

– Звони! Ты же этого хотела, верно?

Я не отвечаю, смотрю на светящийся экран телефона. Все в порядке. Папа отвечает с первого гудка, словно ждал моего звонка. Наверняка так и было.

– Ну как? Вик!

Он волнуется, по голосу слышу. Всегда переживает за меня, хотя и знает, что я всегда со всем сама справляюсь. И успешно.

– Нормально, пап. Результат пока не знаю, но надеюсь, что прошла, – рассказываю, стараясь сдерживать эмоции. – На днях должны объявить. Ты сам в порядке?

И наконец, в словах отца я слышу то, чего так давно хотела.

– Все, родная, завтра буду уже у тебя. Билеты купил, так что жди.

Слава богу!

– Надолго? – Пытаюсь скрыть радость в голосе, но это вряд ли получается.

– Новый год, как и обещал, вместе встретим, потом вернуться надо будет. Работа есть, я тебе говорил. А дальше посмотрим. Ты маме звонила?

– Нет, папа. С мамой уже поговорили и все ей рассказали. Без меня. Так что обойдусь без общения с ней.

Отец молчит, не настаивает на своем. А я, пообещав встретить его завтра в аэропорту, даю отбой.

Я думала, мы на светофоре так долго стоим, но, оказывается, Морозов уже припарковал машину. И разумеется, вовсе не у моего подъезда в Южном Бутове.

Глава 11

– Ну и куда ты привез меня?

Он не отвечает, лишь внимательно разглядывает мои губы. Поэтому я предупреждаю:

– Даже не думай!

– Чего?

– Это не повторится!

– Не понял.

– Еще раз полезешь со своим «на удачу» – огребешь. И не посмотрю, что бугай здоровый.

Отворачиваюсь к окну, чтобы больше не видеть нахальный взгляд.

– Ну так помогло же! Я бы на твоем месте…

– Ты не на моем месте, Морозов! Вези меня в мое Бутово. Или лучше к метро ближайшему. Я сама доберусь.

– Потом отвезу. – Слышу щелчок, и мотор затихает. – Выходи. Сначала отметим твою аттестацию, с матерью поговоришь, наконец, ну и поедим нормально. Жрать хочу.

Говорила же себе: не связываться с Морозовым!

– Давай, давай, Вик! Не артачься.

– Я не хочу есть. Давай без меня. И мне домой надо!

Но Морозов уже на улице и вряд ли меня слышит. Да он вообще не слышит, что я ему говорю!

– Угу! Пошли! – командует, не обращая внимания на мои слова.

Открывает дверь с моей стороны с таким видом, будто готовится забросить меня на плечо и тащить куда-то. Со своими габаритами Морозов сошел бы за снежного человека. И повадками тоже.

– Где мы? – задаю бессмысленный вопрос, потому что глаза упираются в вывеску на доме – «Тверской бульвар». Красивое место, самый центр города. Я уже здесь гуляла один раз. Бугай щелкает брелоком, и я понимаю, что обратного пути нет. Придется идти с ним, хотя…

– Тут же метро в двух шагах.

– Ага, но сначала поесть надо.

Снег хрустит у нас под ногами, всего за пару минут мороз сковал лицо, сложно даже улыбнуться. Так кожу щиплет. Хочется снова в тепло.

– А без меня ты не справишься?

Он вдруг останавливается, смотрит на меня то ли сочувственно, то ли насмешливо, не пойму, и заявляет:

– Это ты без меня не справишься. Идем!

Индюк самовлюбленный! Если его отец хотя бы наполовину такой, как бугай, мама сбежит от Морозова-старшего самое позднее весной. Но, надеюсь, раньше.

Я ожидала какое-нибудь дорогое место, коих в центре слишком много, но выглядит все демократично. Здесь вроде неплохо, живенько так.

– Проходи! – Морозов отбирает мои перчатки, шарф и куртку с шапкой. – Я сейчас.

– Номерок отдай! – прошу у него через пару минут, когда уже идем по залу, полному людей.

– Потом, – бросает мне, даже не обернувшись. Хам белобрысый!

Я даже меню смотреть не стала. Какая тут еда? Да чтоб он подавился!

– Может, тебе сто грамм, а? Оттаешь хоть немного. Вик, перестань уже вести себя как ребенок.

– Саш, какого ты вернулся, а? Ты правда решил здесь учиться? Зачем?

– Я думаю. Но причин много, ты в том числе. Смирись уже, одна ты здесь жить не будешь.

– Папа завтра прилетает. Не слышал? Ты тут лишний! Тебе ясно?

Вот черт! На меня уже оборачиваются. Обещала же себе не реагировать на него!

– Ясно. Ты теперь наша семья, а Морозовы своих женщин не бросают. Рот закрой и лучше выбирай, что есть будешь. Там официант уже минут пять мнется.

Утыкаюсь в меню только для того, чтобы не было видно, как мои уши пылают! Спокойно, это всего лишь способ вывести меня из себя. Чтобы я и правда вела себя как вздорный ребенок, за которым нужен присмотр. Забавно, мама тоже считала, что я не могу жить одна, без присмотра… Мама!

– Сам заказывай, я есть не буду.

Оглядываю зал в надежде увидеть какое-нибудь тихое местечко, где можно поговорить по телефону. Разговаривать при бугае я с ней не намерена.

– Я закажу, и ты поешь. Вик?

Не слушаю Морозова, встаю из-за стола, быстро прохожу влево, там небольшой закуток. Туалеты! Славно!

Я не разговаривала с ней несколько недель, да и последняя наша встреча не предусматривала долгую и проникновенную беседу дочери с матерью. Она только пришла в себя, начала восстанавливаться после той аварии. Но даже врачи в один голос утверждали, что ничего страшного уже не будет, предстоит медленная реабилитация, но «с вашими возможностями это не станет проблемой». Конечно, не станет! Морозов чуть ли не всю клинику целиком купил! Сейчас она уже в своем новом доме со своим новым мужем.

Долгие гудки в трубке, уже надеюсь, что она не возьмет, пропустит звонок.

– Вика? Здравствуй! – Голос немного хриплый, наверное, я ее разбудила. – Как твоя аттестация? Ты прошла?

В этом мама вся. Первым делом об учебе. Как будто до меня ей уже все не рассказали!

– Привет! Нормально, не волнуйся. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Точно нормально? Когда будет известен результат? Гипс с ноги в середине января снимут, ну а остальное… в порядке.

– На работу когда возвращаешься?

После моего рождения мама вернулась в свой банк через две недели. Она в принципе не может жить без работы. Даже выйдя замуж за Морозова, не отказалась от того, чтобы каждый день пропадать в офисе.

– Не знаю… не уверена, что вернусь, Вика.

В ее голосе и правда много сомнения, это несвойственно моей маме. Я настолько удивлена, что даже присаживаюсь на высокий пуф в коридоре.

– Почему? Ты вдруг разлюбила работу?

С опозданием понимаю, что вопрос прозвучал враждебно. Зря! Но и она вдруг слабину дала. Уж что-то, а владеть собой мама умеет. Или умела? Я же давно с ней не общалась. Что у нее вообще происходит?

– Дело не в этом. Конечно, я люблю свой департамент, ребята постоянно звонят. Раньше звонили. Мне нужно больше думать о себе и своем здоровье.

Последняя фраза вот совсем не про мою маму. О своем здоровье она не думала никогда. Мне было восемь лет, когда ее скорая увезла с работы в больницу, потому что у нее оказалась… пневмония. Никогда она не брала бюллетень, даже когда я болела. Да и зачем, если папа всегда был со мной.

Она молчит, ждет, видимо, что я скажу. И я скажу.

– Твой нынешний муж не хочет, чтобы ты работала в его банке, верно, мам? Ты должна сидеть дома и ждать его с работы на кухне? Или…

Обрываю себя, но она, конечно, все поняла. Мама очень умная, умнее ее никого не знаю.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Ты с ним даже знакомиться отказалась!

Спасибо, мама, за помощь!

– Ты поэтому сюда его сына прислала? Чтобы он все время под ногами мешался? Мам, я не вернусь обратно. Мы с папой жить будем в Москве. А мужа твоего я надеюсь никогда не увидеть.

Многое еще хочу сказать, но не успеваю.

– Саша сейчас с тобой? – уточняет она. – Я никого никуда не посылала. Даже не просила….

Произносит так растерянно, что я ей верю. Значит, не она. Но это ничего не меняет.

– А мы не общаемся, мам. Он просто осложняет мне жизнь, вот и все. Но я сама с этим разберусь! А ты выздоравливай. Твой муж прав: тебе нужно больше заниматься собой и своим здоровьем. И нас с папой не трогай больше. У тебя другая семья теперь.

– Вика!

– Пока, мам!

Я больше не слышу ее голоса и не знаю, что еще она хотела сказать. Мама привыкла, что за ней всегда должно оставаться последнее слово. Но не сейчас.

Не хочу возвращаться обратно к бугаю, который, наверное, уже съел половину меню. А последние слова не нужно было ей говорить…

– Ну что вы, Ольга Николаевна, ничего я ей не осложняю, – практически над ухом раздается бас Морозова. – Я забочусь о Вике!

Смотрю на бугая во все глаза. Ты давно подошел? Слышал весь наш разговор? Он лишь улыбается, глядя в мое удивленное лицо, и продолжает говорить в трубку:

– У нее непростой период, ей нужна поддержка. Желательно мужская. Хорошо… да… конечно… я вам все расскажу… договорились. – Нажимает на отбой и теперь обращается уже ко мне: – Ну что, выговорилась? Пошли есть, у меня желудок уже слипся.

Глава 12

Я думала, Морозов начнет приставать с расспросами или, что хуже, будет подкалывать и учить жизни. Морально готовилась послать его лесом и уйти из этого ресторана. Но нет, сидит молча напротив меня, трескает стейк и довольно жмурится. Кому-то и правда нужно слишком мало для счастья!

Из головы не выходит разговор с мамой. Мне не стоило ей звонить. Чем меньше будем общаться, тем лучше. Какая разница, зачем на самом деле бугай тут ошивается? Мама его послала или нет? Я сама по себе, и завтра, наконец, приезжает папа!

– Ты есть будешь? Я, что, зря заказывал? – В голосе Морозова слышны непривычные нотки обиды. Ему правда важно, поела я или нет?

– Я не просила мне ничего приносить. Можешь сам съесть эту пасту!

– Ты такая злая, потому что ешь мало. Знаешь анекдот? «Дамочка, отойдите от клетки. Этот стервятник питается исключительно стервами». Не будь злой. Поешь.

– Саш, тебе в детстве не дарили игрушек? Ну, там, солдатики, машинки, в Play Station не играл? У богатых мальчиков должны быть другие развлечения, чем доставать девочек!

– У меня много развлечений, Вика. Хочешь, вечером потусим вместе? У знакомых вечеринка за городом, там огромный бассейн с сауной. Давно не парилась?

С тобой – без остановки!

– Не люблю бани и сауны. Плавать тоже не фанат. Так что давай, Морозов, парься без меня. И доедай тоже без меня. Приятного!

Встаю из-за стола, забираю телефон обратно в сумку. Так, вроде ничего не оставила, до метро тут не слишком далеко, и, несмотря на зверский мороз, сильно замерзнуть я не должна. Бугай спокойно продолжает жевать мясо. Не пытается не то что меня остановить, даже попрощаться не хочет. Это к лучшему! Пока иду к гардеробу, успеваю ответить по телефону дяде Володе, что у меня все нормально и что завтра поеду папу встречать в аэропорт, а потом еще и Скалкиной написала в мессенджер. Приятно, что Тома не забывает обо мне.

Гардеробщик выжидающе смотрит на меня, а я вот-вот начну ругаться. Причем вслух. Бугай! Бреду обратно в зал, чтобы забрать свой номерок… Так, а где Морозов? Он же тут сидел! Куда мог деться?

– Отлить ходил. Тебе куртку не дали? – Слышу за спиной довольный голос. – Ну пошли.

На столе не замечаю уже тарелок с едой, похоже, Морозов, ускорился после того, как я ушла. Уже у выхода из зала обслуживающий нас официант вручает парню фирменный пакет. Не наелся и еще в дорогу заказал? Он мог!

И только в машине, куда Морозов меня отвел чуть ли не под руку, оказывается, что еду завернули мне, те самые спагетти «Болоньезе», которые я отказалась есть.

– Дома у себя разогреешь и съешь. – Он выводит машину на Тверскую, и мы становимся в пробку. – Навигатор показывает два часа в пути. Все забито. Перед Новым годом здесь всегда так.

– Я тогда на метро. Точно быстрее доберусь.

Морозов не спорит со мной, только куда-то нажимает, и я слышу тихий щелчок.

– Это чтобы ты не дурила и не пыталась на ходу выпрыгнуть. Едем вместе. Тебе от метро еще добираться минут двадцать.

Он делает громче радио, музыка врывается в салон, но я стараюсь не вслушиваться в тот бред, что несет какой-то пацан, возомнивший себя рэпером. Прикрываю глаза в надежде хоть как-то абстрагироваться от происходящего. Вот денек! Хотя когда дни были другими, если в них врывался Морозов? Только такими и бывают!

В машине тепло и уютно, бугай, видимо, что-то понял, потому что без моей просьбы переключил на что-то более спокойное и инструментальное. Музыка, если, конечно, она настоящая, всегда скажет больше, чем слова. Я мечтала о музыкалке, но мама отправила меня в балет. Впрочем, не жалею.

– Мои развелись несколько лет назад, но меня так не бомбило, как тебя, Вик, – прерывает молчание Морозов. – Хотя я подростком был.

Мне совершенно не хочется слушать, что там происходило в его семье, поэтому просто отворачиваюсь к окну и бездумно смотрю на пролетающие мимо дома. Мы давно выбрались из центра, сейчас пробок нет, и Морозов не стесняется, выжимая педаль газа.

– Я батю не узнал, когда он весной из командировки вернулся. Ну когда банк купил, где мать твоя работала. Не понял сначала, что происходит. Он как под кайфом ходил несколько дней.

– Мне зарыдать от умиления? Ты никак понять очевидного не можешь?! Мне плевать!

– А чего так бесишься, если плевать?

Я замолкаю, потому что ничем хорошим этот разговор закончиться не может. Ничего не хочу знать об их отношениях. А в ушах мамин голос. Уставший и какой-то сломленный. Кто-то, может, и ходил как под кайфом от радости, но мама явно несчастлива. Довольные люди так не говорят.

Ничего не буду отвечать бугаю, пусть считает, что последнее слово за ним. Все, что я хочу, – это приехать в свою квартиру, принять горячий душ и отоспаться. Напряжение последних дней все еще внутри, и организм требует разрядки. Для меня это сон. Жаль, не всегда удается долго поспать, но сегодня точно получится. К тому же завтра встречать папу. Надо подготовиться.

– А решетки тебе так и не поставили, – протягивает бугай, всматриваясь куда-то в темноту. – Твои же окна, да?

Я даже не заметила, как мы приехали. Морозов первым выходит из машины и осматривается по сторонам. Как будто кто-то в такую погоду будет ошиваться на улице!

– Мои, Саш. А решетки на днях поставят. Вроде как. – Я пока так и не добилась от дяди Володи точного ответа.

– Понял. Пошли тогда. Да не дергайся так. Просто проверю, что маньяк с топором не затаился у твоей двери, и поеду. Я и так опаздываю.

Как будто я тебя держу! Вали себе в свою сауну и перед глазами не мельтеши!

– Маньяк тут только один – это ты, Морозов.

Быстро захожу в подъезд и, не оглядываясь, взбегаю на свой второй этаж. Знаю, что бугай идет следом.

Он не стал задерживаться в моей квартире, только взглядом обежал прихожую и комнату, затем поставил на тумбочку пакет с пастой и, бросив короткое «Пока!», хлопнул дверью. На всякий случай тут же проверила ключи от квартиры. На месте. Где-то на улице заурчал двигатель. И тут же затих. Хм… Машина на месте, может, от мороза завестись не получается? Кажется, я становлюсь злорадной, хотя раньше чужому горю никогда не радовалась. Звонок в дверь раздается неожиданно громко, не торопясь иду открывать, прекрасно зная, кто стоит на лестничной клетке. Хотя я-то чем помочь могу?

Он быстро заходит в квартиру, чуть оттесняя меня дальше в коридор, при этом не выглядит озабоченным. Скорее, радостным.

– Ты что забыл, Саш? Или у тебя тачка заглохла?

Он задумчиво смотрит на меня, решая, что же сделать, и…

– Не смей!

Больше ничего сказать не успеваю – он снова, второй раз за сегодняшний день, делает это. Целует меня. У него холодные губы, которые остужают, а я чувствую вкус… мороза на своем языке.

– Чего не смей? Я попрощаться зашел. До завтра!