Текст книги "Победить Викторию"

Автор книги: Алина Ланская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 4

Полиция приехала через полчаса, когда парня уже и след простыл. До этого он еще пару раз стучал в окно, что-то даже крикнул. А еще через четверть часа прозвенел звонок в дверь, но когда я посмотрела в глазок, на лестничной клетке никого не оказалось.

Морозов звонил четыре раза за это время, я не отвечала. Все, что хотела, я этому подонку уже сказала. Пусть найдет себе другое развлечение. С ним все было ясно с самого начала, яблоко от яблони…

Я уже пожалела, что вызвала полицию. Два раза все рассказала, приметы этих отморозков назвала, а они не уезжают.

– Значит, ваш сводный брат их привел? А когда он с ними познакомился?

Пошли по третьему кругу. Конечно, я не обвинила Морозова в том, что это он натравил на меня шпану, но и утаивать, как все было, смысла нет. Если это его рук дело, пусть с ним разбираются. Хотя он из любой передряги ужом ускользнет. Ну и деньги кому надо засунет.

В дверь позвонили, а потом, не дожидаясь, пока откроют, еще и сердито забарабанили.

Отпирать замки пошел лейтенант, до этого лениво разглядывавший мое убогое жилище, его явно не коробило от увиденного. Ясно же, что не избалован роскошью. Мне с такими всегда было проще.

– Лейтенант Ефремов, – доносится из коридора голос того самого лейтенанта.

– Александр Морозов, брат Виктории. С ней все в порядке? – Вижу из кухни, как бугай, вытянув шею, сначала ищет меня глазами и лишь потом снова обращается к полицейскому: – Я войду?

Они уехали через двадцать минут только. Да и то не все. Морозов остался. Второй час ночи, спать хочу безумно. И только у бугая ни в одном глазу. Здоровый как бык!

– Ты не будешь здесь ночевать, – выдает вдруг Морозов таким спокойным тоном, что я даже завидую невольно. Так отвлеклась на форму, что не сразу уловила содержание. – Здесь небезопасно.

– Было безопасно, пока ты не объявился, – огрызаюсь скорее от бессилия. Он и правда виноват, но вряд ли Морозов знал, что зовет помогать трех рецидивистов, не так давно освободившихся. А вот в полиции этих парней хорошо знают. Да, не такие уж ровесники оказались: почти всем под тридцатник. Вот только за то, что один из них сделал, ему все равно ничего не будет. Так, мелкое хулиганство, которое еще предстоит доказать.

– Я не знал. Как лучше хотел.

Вижу, что эти слова даются качку непросто, не привык он извиняться. Совсем.

– Просто не появляйся здесь больше, – говорю устало, потому что сил особо не осталось даже на то, чтобы ругаться с бугаем. Просто спать. Да хоть на тех вонючих мешках или продавленном диване. Еще, кстати, не очевидно, где удобнее окажется.

– Угу. Одевайся давай. Или так, в пижаме в машину полезешь? Мне нравится, кстати, никогда не видел девушек твоего возраста в пижаме. В основном…

– Одеваться тебе надо. Езжай уже домой, а я спать, завтра много дел. Но если мешки с собой прихватишь, то скажу спасибо.

Он пожимает плечами и послушно подбирает вонючие тюки. Неужели? Может, совесть наконец проснулась? Не верю, что так легко от него отделалась. Хотя тоже спать, наверное, хочет. Ну или вернуться туда, где был громкий смех и музыка. Морозов – известный тусовщик, везде компанию себе найдет.

– Вернусь через пять минут. Оденься, мороз на улице.

Он выходит из квартиры. А я даже не сразу поняла, что изменилось. Что-то неуловимое, но очень важное. Лишь когда ближе подошла к двери, поняла, в чем дело. Точнее, в чем проблема. В ключах. Их не было.

Вот!.. Отвлекаюсь на писк мобильного: «Паспорт и папка с документами уже в машине. Скоро буду».

Они на комоде лежали! Аккуратной стопкой – все мои бумаги на перевод, паспорт, разумеется, тоже. Полный пакет документов! Но когда он успел?

На всякий случай перепроверяю все ящики. Ну а вдруг?

– Да нет ничего, Вик, не ищи. Ты не будешь здесь ночевать. Это небезопасно. Твоему дяде надо яйца оторвать, что поселил девчонку непонятно где. Ты нас так всех ненавидишь, что лучше вот это?!

Он стоит в дверях, держит в руке ключи от моей квартиры и, похоже, действительно ждет ответа.

– Это однозначно лучше! Даже в таком виде. Верни ключи и документы!

– Значит, не поедешь?

Издевается, сволочь! Вот теперь снова возвращается мысль, что неспроста эти рецидивисты у меня под окном объявились.

– Нет, конечно! Документы верни. Ты хоть понимаешь, как…

– Поэтому и забрал.

– Ублюдок. Да, и это не оскорбление, а констатация факта.

Он лишь безразлично пожимает плечами. Маска заботливого братца мигом слетела с Морозова. Вот сейчас он настоящий: жесткий, эгоцентричный, распущенный подонок, который ни перед чем не остановится, чтобы получить то, что хочет. Или что ему надо по каким-то причинам.

– Завтра днем я улетаю домой. Вместе с твоими документами. Хочешь – ночуй здесь. Я утром еще буду дома, но ты ведь даже адреса не знаешь. Хотя можешь, кстати, позвонить матери. Она подскажет… Жду тебя в машине десять минут.

Ключи со звоном летят на тумбочку, он молча уходит и закрывает за собой дверь.

Что ему надо? Просто поиздеваться? Показать свою власть? Самоутвердиться? Не на ту напал, урод! А документы свои я верну!

– Я ожидал, что ты фурией вылетишь за мной в своей пижаме. А мне даже ждать пришлось, больше десяти минут.

Он с самодовольным видом выводит машину из двора, поглядывая на схему навигатора. Ловлю себя на мысли, что была бы не против, если бы Морозов сейчас на что-то наехал, проколол шину или… да что угодно, лишь бы вернуть то, ради чего я сюда приехала. Свою мечту стать свободной от него и его семьи.

– Где мои папки? Паспорт покажи!

– Держи. И не разбрасывай где попало.

– Не где попало. Я дома была у себя. А ты вор. И шантажист.

– Ублюдок, одним словом, да? – Он веселится, ему смешно! – Рад оправдать твои ожидания.

– С тобой все было ясно с первой встречи. – Вот черт! Мне не надо было говорить, признавать, что задел тогда меня. И сильно задел.

– Так ты обиделась? Забей. Мы ж семья!

– У тебя русский не родной? Слов не понимаешь? Если моя мама вышла замуж за твоего отца, это не означает, что у нас… семья. Ты вообще догадываешься о значении этого слова?

– Больше, чем ты.

– Это вряд ли. Так вот, Морозов, это… недоразумение скоро исчезнет, само собой. Они долго вместе не протянут. Ты не знаешь мою мать. Полгода, максимум год, и все закончится.

Бугай останавливает машину на светофоре, я даже рада немного постоять. Ездит Морозов очень быстро, хотя и аккуратно. По крайней мере, за те пятнадцать минут, что мы летели по заснеженной пустой Москве, машину ни разу не занесло, никаких «встречек» или даже опасных обгонов. Но спокойнее на душе от этого не становится.

– Думаешь, они расстанутся?

Он заинтересованно смотрит на меня, не обращая внимания на мигание своего сотового. Да уж, получать сообщения в два часа ночи – что может быть обычнее?

– Конечно, расстанутся. – На светофоре загорается зеленый свет, и машина резво стартует. – Нам еще долго ехать?

– Минут пятнадцать, если верить навигатору. Дороги свободные. И ты, значит, ждешь, что она вернется к твоему отцу и все будет по-прежнему?

Странно вести с Морозовым такие разговоры. Хотя его это тоже касается. Пусть и зря я раньше думала, что он не меньше моего хочет их расставания.

– По-прежнему никогда уже не будет. Спасибо твоему отцу. И нет, я не жду, что она вернется к папе. Но и того, о чем ты говорил, тоже не будет. Никаких совместных детей!

– Не хочешь, чтобы у нас был общий кровный родственник?

– Я хочу, чтобы у нас ничего с тобой не было общего, – совершенно искренне признаюсь я Морозову. – Да, и не видеть тебя никогда. Потерпеть осталось недолго. Если ты, конечно, не наврал и сдержишь свое обещание. Документы отдай.

– Только после того, как за тобой захлопнется дверь нашей квартиры. Мы, кстати, приехали!

Глава 5

Ворота автоматически откатываются в сторону, и мы заезжаем на охраняемую закрытую территорию где-то в центре Москвы. Я города этого совсем не знаю. И вот точно не планировала так знакомиться со столицей.

– Ты зачем меня сюда привез?

Из машины вылезать совсем не хочется. Что там он еще задумал, кто знает.

– Потому что ты упрямая, Вика. Но я упрямее. И если я сказал, что ты не будешь там ночевать, значит, не будешь. Все просто. Никаких подвохов.

– Тебе логику преподавали? Да хотя бы здравый смысл ты можешь иногда включать?

– Они всегда со мной. И смысл, и логика, и здоровье. И мне очень нравится, как ты злишься.

– Какой смысл привозить меня сюда на ночь? Я завтра же вернусь в квартиру дяди Володи, и мне никто не помешает. Я снова там буду. И если эти уголовники действовали по своей собственной инициативе, – голосом выделяю предпоследнее слово, – то они рано или поздно вернутся. Мне все равно с ними разбираться.

Он молчит, выходит из машины, но не торопится идти к подъезду, а, задрав голову вверх, смотрит в черное ясное небо.

Окидываю взглядом салон: тут темновато, папок своих не вижу. Но и в руках у него тоже ничего нет. Он ведь мне их так и не показал.

– Я никуда не пойду, пока не покажешь мне «доки».

Мой голос звучит неестественно громко в ночной тишине, но меня не слишком это смущает. Я здесь совершенно точно не хотела оказаться. Это не мой свободный выбор – торчать рядом с Морозовым, пока он пялится на звезды.

– Сегодня звездное небо, для Москвы, конечно. Здесь редко такое бывает.

– На вопрос ответь!

Он морщится от моей настойчивости, но все же возвращается в машину и достает из кармана заднего сиденья пакет. В темноте не разглядишь, что там внутри, а бугаю я не доверяю.

– Можешь проверить. Все на месте. А теперь пошли спать.

Он все здраво рассудил. Во-первых, никуда с закрытой территории посреди ночи в незнакомом городе я не денусь, а во-вторых, быстро пролистнув папки под светом фонаря и убедившись, что все на месте, я и правда немного успокоилась.

Подхватывает мою сумку, куда я положила лишь самое необходимое, и идет к подъезду. Не оборачивается, потому что знает, что я иду следом. Чувствует себя хозяином жизни! Пусть все документы и паспорт у меня, но выбраться отсюда я пока не могу. Ведь у бугая моя сумка, то есть ключи от квартиры и деньги.

В подъезде кругом кричащая роскошь: лепнина на потолке, золотые статуи и даже фонтан. Здесь, наверное, многие бы согласились жить. Но если выбирать, то моя лестничная клетка в Бутове кажется сейчас более уютной и… человечной, что ли.

Жилье Морозовых на третьем этаже. Я с запозданием вспоминаю слова бугая «студия метров на сто». Студия?

– Саш, а сколько комнат в квартире?

– Ни одной! – Он резко распахивает входную дверь и отходит в сторону. – Проходи!

– То есть как? Вообще?

– Есть ванная комната. И туалет, их два. Все остальное – openspace. Отец не любит кабинетную систему. А это проблема?

Ночевать с тобой и не иметь возможности отгородиться. Да какие могут быть проблемы и неудобства! Та шпана была хотя бы за стеклом.

– Нет, конечно. Ты сказал, что завтра уезжаешь. Это правда?

– Ну да, отец звонил, когда к тебе ехал. Дела возникли, надо помочь. В банке. Но я вернусь, Вика, обязательно.

Он проходит вперед и одной кнопкой пульта включает везде свет. Квартира как на ладони. Она действительно большая. И здесь правда нет не то что дверей, а даже перегородок или такого зонирования пространства, чтобы можно было почувствовать себя уединенно. Ничего подобного!

Но все очень богато, вычурно и пафосно. Дорогая мебель, наверняка на заказ сделанная, колонны – кажется, из настоящего мрамора… Неужели моя мама могла здесь жить и ей это нравилось?

– Раздевайся! Пижаму захватила?

Он не ждет моего ответа, быстро стягивает через голову свитер, а за ним и майку. И тут же тянется к поясу брюк. Все происходит так стремительно, что еле успеваю отвернуться и через мгновение слышу шелест одежды на полу. Вот черт! Он голый?

За спиной тишина. Что он там делает? Так, Вика, спокойно! Важно не то, что он делает, а что сейчас сделаешь ты.

– Я в душ, – произносит спокойно Морозов. – Или хочешь первой?

Заставляю себя повернуться и сразу же натыкаюсь на внимательный взгляд серых глаз. Он стоит в двух шагах от меня в одном белье. Совершенно не стесняется, будто так и надо. Хотя… стесняться тут нечего. Зато явно есть чем гордиться. Даже я это вынуждена признать.

– Если папа оставит без денег и не выгонит из банка, можешь пойти в стриптизеры.

Он усмехается, кажется, воспринимая мои слова как комплимент. Подходит вплотную, близко, слишком близко. Еле удержалась от того, чтобы не отпрянуть назад. Не дождется.

– Нравлюсь?

– Нет. Показывай, где здесь ванная.

Он держит мой взгляд – глаза в глаза. Уже вечность так стоим. Друг против друга.

– А ты и правда очень забавная. Будет очень интересно, – вдруг произносит очень тихо. И спокойно. Но у меня почему-то мурашки побежали по спине от его тона. Я даже чувствую, как тепло исходит от его тела. Обволакивает, проникает в меня. Это неприятно и волнующе. Очень. Но даже это не заставит меня отступить. Сделать шаг назад. – В ванную, значит, хочешь?

– А ты?

– Я тоже. Хочу. Но ты первая. Иди.

Не отводя от меня глаз, указывает рукой куда-то влево.

Мне надо спокойно отвернуться от него, взять сумку, вытащить из нее пакет с бельем и так же спокойно, даже безразлично, не оборачиваясь, пойти в эту чертову ванную и, наконец, выдохнуть. Обдать себя ледяной водой, чтобы мозги снова заработали. Ум сильнее эмоций и тем более животных инстинктов. С раннего детства в это верю.

Но я почему-то отчаянно не хочу первой обрывать контакт, пусть он сам отведет глаза, отойдет, пусть он!

– Вик? Ты в порядке? – Дотрагивается до моего плеча, и я отскакиваю от парня как ужаленная. Черт! Черт! – Не психуй, просто день тяжелый. В ванной джакузи, расслабься. Я принесу чистые полотенца.

Расслабишься тут! Он отворачивается и уходит вглубь студии. А я лишний раз убеждаюсь, что и сзади у него все идеально проработано, не хуже, чем спереди. И о чем я только думаю!

Он и правда приносит мне пару явно новых полотенец. Еще одно, что особенно приятно, он обвязал вокруг своей талии. Так что можно выдыхать.

Вхожу в ванную. Здесь роскошь, как, впрочем, и везде, куда Морозовы приложили свои миллионы. Вместо ванны – огромное джакузи, тут человека три поместится, не меньше. Пусть не сразу, но разобралась, как включать воду, не бугая же звать.

Свитер аккуратно сложен и лежит на тумбочке, рядом – моя рубашка, а джинсы… странно, где-то умудрилась их запачкать. Надо сразу попробовать застирать, чтобы утром, когда я буду отсюда сматываться, все было чисто. Во всех смыслах.

Пар быстро поднимается от воды, заполняя собой все пространство. Пора!

– Я подумал… эти полотенца мягче.

Он зашел без стука. Не понимаю, почему не закричала от неожиданности, просто очумело смотрю на Морозова, который совсем не торопится передавать мне махровый сверток.

Он разглядывает медленно, неторопливо и как-то… по-хозяйски, словно у него есть на это право! Взгляд останавливается на груди, и мне стоит огромных усилий сдержаться и не закрыть ее руками. А потом не вмазать ему по морде. Но он никогда не узнает, чего мне стоит вот так безразлично смотреть на него, да просто стоять рядом, когда больше всего хочется сбежать. Он много чего никогда не узнает.

– Все рассмотрел? А теперь иди!

– На это можно смотреть вечно, – произносит он задумчиво. И, как бы я ни старалась услышать что-то пошлое в его тоне, найти то, чего нет, я не могу. – Значит, балетная школа? Заметно.

Она ему все про меня рассказала! Вот уж не думала, что помнит.

– Балетная школа, – отвечаю как можно более безразлично. – Выйди, если не хочешь, чтобы ушла я.

Глава 6

Вы пытались когда-нибудь расслабиться в чужой ванной? Получали удовольствие от бесконечных мыльных пузырьков, оставляющих на теле тонкий запах зеленого чая, зная, что за дверью находится тот, кого вы терпеть не можете, кто выводит из себя одним своим присутствием, тот, от которого бомбит так, что никакая выдержка не помогает? Единственный человек, рядом с которым вы сначала делаете, а потом думаете. Я не могла успокоиться в универе, зная, что он со мной в одном здании, огромном здании, среди тысячи людей. А сейчас я в его квартире, в его ванной лежу под воздушной пеной и не могу расслабиться.

Напряжение сумасшедшего дня никуда не уходит, разве что смыла с себя всю грязь и пыль, что въелись в кожу. Ощущение, словно на пару килограммов легче стала.

Вода уже прохладная, я лежу в джакузи уже полчаса, не меньше. Морозов лишь раз подходил к двери, спрашивал, в порядке ли все. Буркнула, чтобы отстал. Больше не появлялся.

Даже думать не хочу, сколько сейчас времени. Зато спать совсем не хочется, организм никак не хочет успокаиваться после стычки с бугаем в ванной. У него же вроде девушка есть, Лена эта Дятлова. И еще штук пять – семь таких же Лен. Зачем на меня так смотреть?!

– Вик, ты там ночевать собралась? Есть более уютные для этого места. Я покажу.

Почему в каждой, почти в каждой его фразе я слышу подтекст, двойной смысл? Может, пора завести парня?

Как бы то ни было, но Морозов прав: прятаться в ванной всю ночь глупо. К тому же он тоже собирался принять душ. Ну конечно, душ! Зачем мне это бурлящее корыто? Контрастный душ, к которому я привыкла с детства, вернет голове ясность.

Здесь в ванной есть душевая кабина! Вообще, чего здесь только нет – даже маленький диванчик на изогнутых золотых ножках и, конечно, лепнина на потолке. Видимо, какая-то специальная, раз не отваливается из-за влажности.

Три минуты, всего три минуты могут кардинально изменить человека! Снять напряжение, уничтожить недовольство собой и вернуть ясность разуму. Это всего лишь Морозов, от одного вида которого меня трясет, самый неподходящий мне человек. Ну и что?! Завтра он уедет, переключит свое внимание на что-то более интересное. А я наконец поговорю с папой, узнаю, когда он приедет ко мне. Позвоню в «Вышку», потом в РГГУ. Обязательно выясню, где Скалкина и вернется ли она ко мне жить. Надеюсь, что Холодов заберет ее обратно. Тамара вряд ли сможет долго прожить в таких условиях. Слишком домашняя девочка.

Пижаму я, конечно, не брала. Домашняя рубашка и длинные шорты. В них и спать буду. Если вообще засну. Волосы мокрые, но сушить феном не хочу, достаточно полотенца.

Он стоит в коридоре, будто ждет, когда я выйду. Уже не в полотенце, а вполне себе одет – на нем футболка и джинсы. Это радует, к тому же одежда немного скрадывает объемы, и Морозов не кажется таким уж здоровым. Просто высокий плечистый белобрысый орангутанг с проблеском интеллекта в глазах.

– Ты нашел, где помыться?

Он довольно кивает головой, а я вижу, как капельки воды сбегают с его волос вниз по шее.

– В гостевом санузле есть душ. Заодно проверил, как работает. Есть пошли.

Чего?! Еда? В три часа ночи?

– Я спать хочу. А когда проснусь, позавтракаю у себя дома. Как только выберусь отсюда.

– Как хочешь, конечно, но есть бутерброды с индейкой и горчицей.

Наверное, надо смириться с тем, что мама и правда все обо мне рассказала Морозову. Даже о любимой еде. Вопрос только – зачем? Мы никогда не станем одной семьей.

– Жаль, что я не люблю индейку с горчицей. Спокойной ночи.

Вижу, что на большом диване уже лежат две подушки и большой, явно очень теплый ворсистый плед. Не спрашивая больше ни о чем бугая, просто укутываюсь в тепло и отворачиваюсь к спинке дивана. Очень мягкой, кстати.

– Спокойной!

Свет гаснет мгновенно, и все это огромное пространство тут же погружается в темноту. Кругом так темно, что невозможно ничего различить. Впрочем, мне это и не надо. Мне главное…

– Ай! Ты что творишь? Морозов?!

Диван довольно широкий, он меня даже не касается, но я просто ощущаю его рядом с собой. В каких-то сантиметрах от меня! Это вообще как?

– Я этот диван оставил для себя, для тебя – большая хозяйская кровать. Но мне нравится твой выбор.

хозяйская кровать? Подскакиваю, как грешник на адской сковородке.

– Где? Где она?

– Зачем тебе? Спи уже здесь. Мне так даже удобнее.

Он и правда устраивается рядом, совершенно не думая о том, что здесь не один.

– Где моя кровать?! – чеканю каждое слово. Сна больше ни в одном глазу.

– Вик, расслабься уже. Тебе мало сегодня приключений? Приставать не буду, обещаю. Но, если тебе так хочется, кровать в дальнем углу, вон там.

Последние пару слов были лишними: в темноте все равно не видно, куда он рукой показал. Это не проблема, сама найду. Да и свет можно включить. Знать бы только, где этот пульт.

Помогать мне никто не собирается, что неудивительно. Он даже не шелохнулся, когда я в кромешной темноте пыталась выбраться с дивана.

– Ай! – Натыкаюсь на что-то твердое и лечу вниз. – Пусти немедленно!

Он смеется. Тихий довольный смех, который разрывает мне барабанные перепонки.

– Уверена? Головой долбанешься о ковер. Он мягкий, конечно, но не настолько, чтобы обошлось без последствий.

Вытягиваю руки вперед, касаюсь ими пола, теперь точно не упаду.

– Уверена, отпусти!

Пытаюсь сама вырваться, дергаюсь всем телом, но вместо пола оказываюсь рядом с Морозовым. Точнее, на нем.

– Так удобнее? Вик?

Его руки на моей пояснице, так жестко зафиксировали меня, что даже дернуться не могу. Вздохнуть полной грудью и то тяжело. Но так близко друг к другу, как сейчас, мы еще не были.

– Так неудобнее. – Когда я очень злюсь, могу говорить обманчиво спокойно. Вот прямо как сейчас. – Но мое колено может и тебе неудобства доставить. Хочешь?

Это какой-то обман зрения, невозможно в полнейшей темноте увидеть его глаза, но на какое-то мгновение мне показалось, что… нет, просто иллюзия!

– Я не люблю неудобства, – с этими словами отпускает меня, но ровно настолько, чтобы я смогла встать, наконец, на пол. А вот дальше… Я с ума когда-нибудь сойду из-за него!

– Саш! Ты чего?

– Да тихо уже! До тебя дотронуться, что ли, нельзя? Шипишь, как кошка разъяренная.

– Поставь меня на пол! Сейчас же!

– Ты пока до кровати дойдешь, всю квартиру разнесешь, а тут вазы стоят коллекционные…

– Так включи свет! Зачем меня на руках нести?!

Будь на его месте кто-то другой, неважно кто, я бы не возмущалась. Скорее всего, даже поблагодарила бы. Но не Морозова!

Он молчит, просто передвигается в темноте на удивление легко и быстро, ничего не задевая на своем пути. Я даже не сразу поняла, что мое путешествие у него на руках закончилось.

– Спи.

Я не вижу, как он уходит, скорее, слышу его движения. Потом в полной тишине раздается шуршание снимаемой одежды. Второй раз за эту безумную ночь.