Текст книги "Любовь, или Кошка на окошке"

Автор книги: Алина Кускова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Матильда! Кис-кис-кис! – позвал Евгений.

Кошка не появлялась. Евгений знал, что эта особа просто так не прибежит на зов – не королевское это дело. Евгений еще немного позвал ее. После чего пошел на кухню. Кошки не было. Оставалось еще одно любимое место Матильды – балкон, дорога на который вела через комнату жилички. Но заходить туда Евгению было как-то не по себе. Но, с другой стороны, он же не просто заходит, а идет за своим домашним животным! А значит, и никаких угрызений совести испытывать не должен.

– Матильда! Кис-кис!

Тишина. Евгений быстро прошел комнату и выглянул на балкон.

– Женька! – обрадовался Гавриил. – Какими судьбами?!

– Этапом из Твери, – пробурчал тот. – Матильду не видел?

– Видел, у нее шикарный вид, – сказал сосед. – Она тут ходила-ходила, думала вниз сигануть. Мы с ней еще об этом поговорили.

– Вниз сигануть?! – похолодел Евгений. – Поговорили?!

– А что, раз твоя баба, так уж и поговорить нельзя?! – фыркнул сосед. – Мой балкон, что хочу на нем, то и делаю. Захочу прыгнуть – прыгну.

– Я не про бабу, – отмахнулся Евгений. – Ты нашу кошку не видел?

– Видел. Их под балконом штук сорок пробежало. Которая была твоя?

– Проехали, – помрачнел Евгений, чувствуя недоброе. – Матильда! – проревел он громче обычного. – Ты где, зараза такая, выходи! Мотя, Мотя, Мотя! Кис-кис!

Кошка не отзывалась. Ладно бы она показала кончик хвоста – типа: вот она я! – и продолжала молчать. Но ведь ее не было! Евгений принялся искать Матильду во всех углах. Кошка продолжала отсутствовать. Тогда он не на шутку испугался. Не из-за того, что бабуля опять схватится за сердце и начнет причитать, а дело потом закончится походами в больницу. Кошка действительно боялась покидать территорию квартир. Ее и по дачному участку водили на специальном поводке. Ольга Геральдовна хотела спать без блох и бзиковала над чистоплотностью кошки. Матильда обычно спала с ней в постели, ласково нежась под одним одеялом с хозяйкой. Чего скрывать, Евгений и сам любил, когда теплая шкурка устраивалась ему под бок и нежно сопела.

– Матильда-а-а-а-а! – прокричал Евгений, выбегая на лестничную площадку.

В ответ ему послышалось нежное мяуканье. Послышалось?! Он снова позвал, и снова ему показалось, что кто-то сказал «мяу».

– Матильда-а-а-а-а!

Глава 3. Рождение Помпеи

Женька бродила по улицам, разглядывала витрины и думала: а почему, собственно, она психанула и сорвалась? Собрались, понимаете ли, два дятла вместе и принялись обсуждать ни в чем не повинную девушку, перекладывая всю вину на нее. Как будто это Женька виновата, что хозяйскому внуку приходится удалять из двери замок! А если бы и впрямь от сквозняка его дверь захлопнулась?! И ключ повернулся в замке действительно от резкого толчка! Безусловно, она поступила глупо, но этот внук задел ее гордость…

Чем конкретно он задел, Женька не помнила. Причина обиды испарилась сразу после «дятла». Или это одна обида наложилась на другую и произошло временное стирание памяти. Одно Женька знала точно – внук сам виноват во всем случившемся, так пусть и расплачивается…

О! Ему действительно придется расплачиваться со слесарем! Так ему и надо. Ничего, Женька не жмотиха, потом вернет потраченную сумму. И чем быстрее она это сделает, тем лучше.

Женька вздохнула и пошла обратно, по пути остановившись у ларька со сладостями. Она купила пять жареных пирожков с капустой, еще горячих, с пылу с жару. Представила, как нальет себе чаю, сядет на кухне и начнет их есть. И пусть вся коммуналка подождет! А некоторые жильцы от запаха жареного теста с вкусной капустой забьются в угол своей жилплощади и носа не покажут!

Но на деле все оказалось не так, как представляла Женька. Хозяйский внук не забился в угол, а выскочил во двор с безумными горящими глазами. Вот это да! Женька его таким еще не видела. Он явно за кем-то гнался! Она предположила, что за очередной юбкой. Ну, не за ней же, в самом-то деле. За ней он мог выскочить еще час назад.

– Матильда! – прокричал Евгений и схватил Женьку за руку, в которой она держала пакет с пирожками.

Вот как оголодали они с кошкой, тоскливо подумала Женька, мысленно расставаясь с вкуснятиной. Уже встречает у подъезда и выхватывает из рук еду.

– Матильда пропала! – прокричал Евгений, отпустил Женькину руку и побежал дальше. – Что это? – внезапно остановился он, почувствовав запах пирожков.

– Обед, – автоматически пояснила Женька и принялась соображать, куда могла подеваться кошка, которую ни в коем случае нельзя было выпускать из квартиры. – Скорее всего, Мотька могла прошмыгнуть мимо слесаря, когда тот уходил. Он ушел?

– Ушел, – подтвердил Евгений, забирая у Женьки пакет и выуживая оттуда пирог. – Между прочим, вы остались мне должны за дверь.

И принялся есть трофей. Женька нахмурилась, забрала пакет обратно, достала пирог и тоже принялась жевать.

– Не мелочитесь в такую ответственную минуту! – пожевав, сообщила она. – Я вам отдам. Куда пошел слесарь?

Евгений, запихивая в рот остатки пирожка, указал направление.

Троглодит, так быстро умял, целиком, что ли, проглотил, подумала Женька и отдала ему пакет.

Евгений взял из него еще один пирожок и засунул в рот.

– Вряд ли Матильда побежала за ним, – рассудила Женька. – Ваша кошка дикая, она чужих боится.

– Матильда – домашний зверек, – пробубнил Евгений, расправляясь с печеным изделием. – Она боится улицу, а не людей.

– Тогда она должна сидеть дома. Вы хорошо все осмотрели?

– Все осмотрел. Кухню… я, кстати, вскипятил чайник… Комнату, вашу комнату, балкон, коридор.

– А туалет с ее лотком? Ага, забыли, – прищурилась Женька. – Там она и сидит. Наверное, мучается несварением желудка. Это у нее, бедняжки, от голода.

И Женька поспешила наверх.

В квартире она первым делом заглянула в туалет. Никого. Впрочем, окажись там вместо кошки Ольга Геральдовна, Женька очень бы удивилась.

– Странно, – сказала она, – я была уверена, что приученные к помещениям кошки боятся бегать по улицам. Может быть, она сидит на подоконнике? У меня в детстве была кошка. Так вот она целыми днями могла смотреть на улицу.

Горшки с цветами на подоконниках стояли нетронутыми.

– Кис-кис, – позвала Женька. – Мотечка, ты где?

– Мяу! – раздалось ей в ответ.

– Перестаньте мяукать! Вы сбиваете меня с мысли, – повернулась она к Евгению.

Тот активно поедал очередной пирожок и молча показывал, что это сделал не он.

– Мужчина! – презрительно сказала Женька. – Голод у вас отключает все чувства к любимым существам. Если не вы и не я, то нам ответила Матильда! Откуда?

– Оттуда, – кивнул Евгений, и они оба устремились в ванную комнату.

– Мотечка, Мотюлечка, где ты, киска? – сюсюкала Женька. – Отзовись.

Матильда отозвалась утробным рычанием.

– Под ванной! Лезьте за ней!

– Я большой, я там не помещусь, – пошел на попятную ленивый внук.

– Зато у вас руки длинные, – нахмурилась Женька сурово, – протяните свою граблю и достаньте несчастное животное.

– А если она за что-то там зацепилась?!

– Идите за фонарем.

Ванная в их доме, как и кухня, чего не скажешь о комнатах, была большая. О таких ванных в объявлениях о продаже квартир пишут гордо и с достоинством. Несомненно, Ольга Геральдовна считала это большим плюсом и использовала по своему усмотрению. В большом помещении она поместила огромную купальную емкость на тонких изящных ножках, под которой мог спрятаться десяток кошек. Когда Евгений принес фонарь, тот осветил им темное пространство. Там никого не было.

– Где она?!

– Я поняла! Она в стиральной машине! В вашей допотопной стиральной машине с вертикальной загрузкой. Как она туда попала?! – грозно поинтересовалась Женька.

– Элементарно, – пожал плечами Евгений. – Она же кошка.

– Ее надо оттуда достать.

– Гениальное решение, – усмехнулся он и пошарил рукой в машинке.

– Мотечка, иди к нам!

Матильда на призыв не клюнула и стала себя вести так, словно она нашла единственное в квартире место, где не ругаются и не выясняют отношения. То есть легла и притихла.

– Ей плохо! – испугалась за кошку Женька.

– Ей хорошо, – возразил Евгений.

– Почему?

– Потому что вы ее там достать не можете.

– А вас здесь я, значит, достаю? – взвизгнула Женька.

– Достаете и достаете! Кстати, у вас был один пакет с пирожками? – неожиданно поинтересовался Евгений.

– Один! – быстро справилась с удивлением Женька. – И подозреваю, что он уже пустой.

– Нет, там еще остался пирог. Матильда любит жареную капусту.

– Кошка любит капусту?! – Женька заподозрила подвох.

– Она не обычная кошка. В нашей семье все необычные, – хмыкнул Евгений, не торопясь раскрывать карты. – Ну, что?

– Что – «что»?

– Отдаем пирожок ей?

– Вы действительно не шутите?!

– Не шучу. – С этими словами Евгений схватил протянутый Женькой пирожок. – Мотя, иди ко мне. Тетя тебе тут угощение принесла. Иногда она бывает доброй и покладистой.

– Не пошлите! – рявкнула Женька. – Этот анекдот я знаю.

– Каждый судит по себе…

Евгений поводил пирогом над отверстием для белья. Вдыхая аромат пирога с капустой, Женька впервые в жизни почувствовала острую зависть из-за того, что не она сидит в стиральной машинке. Заглянув в аппарат, она увидела, что коварное животное сверкнуло желтыми глазенками. Евгений разломил пирожок, и по ванной комнате понесся просто головокружительный запах.

– Иди, иди, Матильда, это тебе, – позвал Евгений – и поспешно констатировал: – Считается, что я ее покормил. Ужин за вами.

– Это нечестно! – От возмущения Женька чуть не задохнулась. – Так не считается.

– Считается, считается, – не глядя на нее, кивнул Евгений. И радостно воскликнул: – Смотрите, вот и кошка! А столько паники было.

– Сами и паниковали. – Женька поспешила набрать в легкие побольше воздуха. – Потому что…

– Евгения! – оборвал ее Евгений. – Вы можете молча отреагировать на мои слова?

– Нет, – призналась Женька. Потому что и сама не знала, почему не может.

Матильда тем временем подпрыгнула и вцепилась в пирожок. Евгений ловко схватил пленницу за шкирку.

– Она пыльная, – поморщилась Женька, приглядевшись к болтающейся в воздухе киске. – Ее надо искупать!

– Матильда терпеть не может воду, – сообщил Евгений, опуская пирог и кошку на пол.

Пока Матильда уплетала пирожок, начался спор о том, нормально ли, что кошка боится воды. Женька отстаивала позицию стремления любого существа к чистоте, Евгений же разделял существ на людей и животных, у которых это стремление отсутствует.

Их спор прервал звонок в дверь.

– Ольга Геральдовна?! – вскрикнула Женька и схватила Матильду, чтобы стрясти с нее пыль.

– Я открою, – взял на себя трудное дело внук Ольги Геральдовны. – Сидите тихо.

– Стойте, Евгений! – остановила благородного внука Женька. – У вашей бабули должен быть ключ.

– Тогда это не она.

– Но кто же?!

– Инквизиция.

– Ну и шуточки у вас!

– Есть у кого поучиться.

На пороге стоял сосед Гавриил, которого Женька для краткости звала просто Гаврилой. Он был привычно мрачен и задумчив.

– Топитесь? – живо поинтересовался Гаврила, кивая на ванную. – Или топите кошку? Отчего тогда она не визжит? Все кошки воду терпеть не могут.

– С чего это вы взяли? – возмутилась Женька и выплыла из ванной с Матильдой на руках. – Некоторые даже плавают!

– Я тоже в детстве плавал, когда батяня меня на середину реки выбросил, чтоб плавать научить. Лучше б тогда утоп, – вздохнул Гавриил.

– Ну, что за мысли?! – дернула своего деструктивного знакомого Женька. – Пойдемте на кухню чай пить. Правда, не с чем.

– Тогда пойдемте за сладким ко мне, – предложил Гавриил. – У меня есть печенье, конфеты, торт, пастила…

– Гаврила, так вы сладкоежка?! – оглядывая его субтильную фигуру, ахнула Женька.

– Терпеть сладкое не могу! – признался тощий молодой человек. – Но пойдемте, я вас угощу.

Женька отдала Матильду Евгению, тот плюхнулся с ней в кресло.

– Ждите, – сказала ему Женька, – сейчас принесу еду. Но учтите, лишние углеводы особенно вредны для мужского организма!

Поначалу Женька решила, что вместо соседской квартиры она попала в кондитерский магазин. Все горизонтальные поверхности в однокомнатной квартире Гаврилы были завалены кондитерскими изделиями. Ассортимент небольшого, но хорошего магазинчика. Примерно такого же, как у них на углу дома.

– Где вы работаете? – прошептала Женька. – Берете взятки коробками конфет и пастилой?!

– Какая вам разница, – горестно произнес Гаврила. – Берите все, что хотите, только обращайте внимание на срок годности.

– Ого! – тут же обратила внимание глазастая Женька. – Этим конфетам три года! Кто вам продает просроченную продукцию?!

– Никто, – загадочно признался Гаврила и добавил: – Ими все равно не отравишься. Я пробовал.

– Пробовали? Это хорошо, – удовлетворенно кивнула Женька и тут же пояснила: – То есть я хотела сказать, что это очень плохо – травиться.

– Да, – согласился с ней Гаврила, – лучше прыгнуть с крыши.

– У вас что-то случилось?

Женька умела слушать и этим располагала к себе, так что обычно ей жаловались на жизнь, на мужей, на родственников и знакомых. Она была доброй, чуткой и понимающей. Вот и сейчас Женькины уши настроились ловить волну страданий. Но Гаврила только махнул рукой. И этот жест показывал полную безнадежность.

– Да что говорить… – вздохнул он.

– Расскажете как-нибудь потом, – ободрила его Женька.

Ей очень хотелось набрать сладостей и вернуться домой с добычей, усесться перед носом Евгения и начать смачно есть. Она набрала кучу сладостей и подхватила под руку соседа. И пошла обратно.

– Я уже чаю налил, – встретил их радостный Евгений. – О, пастила! Вот спасибо! И Матильда пастилу тоже очень любит.

– У вас точно самая удивительная кошка на свете, – улыбнулась Женька.

Но больше всего ее удивило другое: внук Ольги Геральдовны принялся поглощать еду со скоростью, которой могли позавидовать пожиратели гамбургеров на конкурсах, которые любят проводить американцы. Женька прикинула, что если бы Евгений участвовал в подобном соревновании, то точно бы попал в число призеров. Мужчины так много едят! Возможно, подумала Женька, это одна из причин, почему она все еще не замужем. Тратить драгоценное время на стояние у плиты и совершенствоваться в изготовлении кулинарных шедевров – это не для нее. Не для такой продвинутой во всех смыслах девушки, уверенно шагающей вверх по карьерной лестнице.

Женька хоть и считала себя прогрессивной, но была уверена, что в современном обществе по-прежнему на одиноких людей смотрят с большим подозрением, гадая: то ли человек нетрадиционной ориентации, то ли у него проблемы с психикой, а может быть, и то и другое. А потому от него лучше держаться подальше. А потому, чтобы карьера сложилась, требовалась полноценная семья: муж, жена и хотя бы один ребенок. К этому еще добавлялся здоровый образ жизни, диетическое питание и наличие материального достатка, демонстрирующего его место в обществе.

Мир несправедлив к одиноким девушкам. Как вот объяснить этому самому миру, что Женька одинока не потому, что кто-то там сначала пообещал на ней жениться, а потом вдруг внезапно ее бросил? Мир не понимает или не хочет понимать, что Женьке не нужен первый попавшийся мужчина! Ей как воздух необходим такой, чтобы она с первого взгляда поняла: это ее мужчина! И ради него она готова бросить выстраивание карьеры и пойти туда, куда он ее поведет.

Стоп. Опять получался замкнутый круг. Если она пойдет за любимым мужчиной, то наплюет на все остальное и останется с тем, что имеет сейчас. А сейчас ей двадцать девять лет. Многие Женькины сверстники первого сентября поведут своих первенцев в школу, а она еще не встретила того, от кого хотела бы родить. Мало того, она повзрослела, поумнела и стала лучше видеть недостатки мужчин. К примеру, Евгений Романовский слишком много ест. Но он уж точно не мужчина ее мечты, так что на это обстоятельство она может посмотреть сквозь пальцы. Он всего лишь ее сосед по коммунальной квартире, а к соседям, как к Гавриилу, нужно относиться снисходительно и беззлобно. Иначе никаких нервов не хватит подстраивать их под себя.

Отставив в сторону мысли о Романовском, Женя продолжила свои социально-философские размышления. Проблема взрослых девушек в том, что они уже сформировавшиеся личности со своими вкусами, привычками и предпочтениями. Мужчины после тридцати – это еще более сформированные личности со своими же недостатками, пороками и повышенной нервной возбудимостью. К ним нужно относиться как к детям. Но опыта общения с детьми у Женьки не было. И снова получался замкнутый круг. Оставалась одна надежда на любовь, в которую она свято верила. И надо же такому случиться, что именно о любви зашел разговор за столом.

– Влюбился. Сразу. С первого взгляда, – признался расчувствовавшийся после пяти чашек чая Гаврила.

– Влюбился?! – очнулась от своих мыслей Женька.

В ее сознании склонный к суициду мазохист в принципе был далек от прекрасного чувства, делавшего людей сильными, выносливыми и самоотверженными. И тут вдруг «влюбился»…

– В кого?!

В ее представлении возникла сначала одна звезда экрана, затем другая, потом появился постер с группой «Виагра», к которой, как казалось Женьке, была неравнодушна вся мужская часть населения нашей страны и ее окрестностей…

– В нее, – тяжело вздохнул Гаврила. – В продавщицу из кондитерского магазина.

Женька обомлела. Такого извилистого поворота судьбы соседа она и представить себе не могла!

– Ешьте, ешьте. – Гавриил пододвинул пастилу поближе к Женьке. – Завтра я еще куплю.

– Зачем? – с набитым ртом поинтересовался Евгений. – Эта еще не закончилась.

– Недолго мучилась, бедняжка, в его безжалостных зубах, – хмыкнула Женька. – Нет, правда, а зачем покупать то, что все равно не будешь употреблять в пищу? Ради нас?

– Ради себя, – сказал Гаврила и потупил взгляд.

И вдобавок покраснел. Женька чуть не подавилась!

– Как она выглядит? – откашлявшись, поинтересовалась она.

– О, она – ангел, – вскинул глаза к небу Гаврила и, взмахнув руками, нарисовал в воздухе сердце.

– Подробнее, – потребовала Женька. – Я хочу на нее посмотреть. Не могу же я прийти в кондитерский и спросить у девчонок, кто из них небесное существо!

– Она такая, такая, такая… Как любовь.

– Понятно, – кивнул Евгений. – Я так ее себе и представлял.

Женька хмыкнула. Ох уж эти мужчины. Вообразят себе невесть что, а потом в отчаянии занимаются суицидом.

– Как ее зовут? – тоном классной руководительницы, перед которой сидел двоечник, поинтересовалась Женька.

– Это Любовь.

– Понятно, – кивнул Евгений. – Я так и думал.

– Имя! – почти выкрикнула Женька, нервничая из-за того, что этот несносный хозяйский внук может интересоваться какой-то непонятной девушкой и говорить о ней с придыханием.

– Любовь. Ее зовут Люба, – выдохнул Гаврила. – Только я все равно к ней не подойду!

– Почему?

Гаврила вздохнул и уронил голову на стол, чуть не разбив ею свою чашку.

– Понятно, – сказал Евгений.

– Что тут может быть понятно?! – рассердилась Женька. – Заладили как попугай!

– Понятно то, что человек мучается, любит, а подойти и объясниться не может! – точно слабоумной объяснил Женьке бабкин внук.

– Но этот момент совершенно не понятен, – возмутилась Женька. – Он что, этот человек, инвалид без рук, ног и языка?

– Отчего же, и язык, и руки у меня есть, – поднял голову Гаврила. – И ноги тоже. Смелости вот только не хватает.

Женька замолчала. Какие инфантильные мужчины ее окружают! Один постоянно набивает желудок… О, только сейчас есть перестал – принялся успокаивать соседа, хлопая его по плечу и говоря, что тот еще встретит свою любовь, к которой сумеет подойти. Да, встретит! Когда ему стукнет восемьдесят лет. Но в самый ответственный момент у него от старости откажут руки и ноги, а речь отнимется. И что получится? Вся жизнь насмарку. А мог бы помирать в тепле и ласке, окруженный любящими правнуками. А так будет лететь с крыши вместе с птицами, только они – наверх, а он – на асфальт. И от всей его жизни останется одно мокрое место, да и то вскоре смоет дождь.

Страсть и старость, какие похожие слова! И какая между ними пропасть…

– Ничего страшного, – сказала Женька соседу. – Главное в том, что вы, Гавриил, осознаете проблему. А любая проблема имеет свое решение.

– У меня безвыходная ситуация.

– Не торопите события, – посоветовала ему Женька. – Все образуется. Вот увидите! – И для большей убедительности добавила: – Я вам обещаю.

Евгений пошел провожать соседа и в прихожей заговорил с ним. О чем говорили, Женьке не было слышно. Она сидела и думала: сразу пойти посмотреть на Любу из кондитерского магазинчика или отложить это мероприятие на завтрашний день. С одной стороны, сегодня у нее и так перебор общения. С другой же – оставлять без внимания странного соседа никак нельзя. А на ней еще Матильда, которая ест пастилу. Если приедет Ольга Геральдовна, что она скажет?! И где ее обещанное кошачье меню?

Женька встала и достала кошачьи консервы. Открыла банку и хлопнула содержимое Матильде в миску. Та принюхалась к еде с таким видом, словно Женька была Марией Медичи и подсунула ей отраву, дабы избавиться от конкурирующей с ней особы королевской крови. Но потом, убедившись, что мясо ягненка в заливном из говяжьих почек съедобно, неторопливо съела половину порции.

– Вот и хорошо, – подмигнула ей Женька. – Мотька, не знаю, как у них, а у нас с тобой все получится.

Матильда, игнорируя ее заботу и начинающуюся привязанность, прошла мимо и прыгнула на подоконник. Улеглась и стала смотреть вниз, во двор, где шумели дети и шуршали шинами автомобили. Но как только Евгений вошел в комнату, спрыгнула на пол и принялась тереться об его ноги.

– Какое свинство, – возмутилась Женька. – Я ее покормила! А ласкаться она подошла к вам!

– Ну, я же хозяин, – улыбнулся Евгений и подхватил Матильду на руки. – Кошки не собаки, к ним не подлижешься за кусок колбасы. Это свободные в выборе привязанностей животные. Гордые и неподкупные. Спасибо, что покормили. Мы пошли отдыхать и работать.

– Пожалуйста, – нахмурилась Женька. – Ой, подождите, я вам сейчас деньги за дверь отдам. Сколько я должна?

– Три комплексных обеда.

– Всего-то?

– И официанту на чай, – словно участвуя в увлекательной игре, оживился Евгений.

– Обойдется, – не очень вежливо фыркнула Женька.

– Нехорошо так с официантами, – нахмурился Евгений. – Они надеются на свои десять процентов.

Женька только открыла рот, чтобы возразить, как Евгений приложил палец к губам и грозно сощурился. И она промолчала. Когда он ушел и унес Матильду, ей взгрустнулось. Женька даже не поняла почему. Или оттого, что стало опять одиноко, или потому, что впервые она проявила слабость и не ответила должным образом своему оппоненту. Но если задуматься хорошенько, то что им делить? Матильду? Квартиру между ними уже поделила Ольга Геральдовна. И следует признать, что Евгений не самый плохой сосед. Вот существования вместе с Гавриилом Женька точно бы не выдержала!

Кстати, о нем.

Нужно будет все-таки сходить и узнать, что это за девушка Люба, в которую он влюблен. Наверняка это умопомрачительная красотка, от которой без ума все окрестные мужики. Ведь обычно они как шмели слетаются на яркую окраску коварного пустоцвета. А потом ищут виноватых. А нужно было всего лишь присмотреться к обычной нормальной девчонке, серенькой мышке, к такой вот, как она, Женька… Да! Если бы в Женьку влюбился такой Гавриил, то она бы…

Ну, пусть хоть кто-то влюбится, что ли, всхлипнула Женька. Нетушки, ответила ей ее гордость, нам «кто-то» не нужен. Нам подавай самого-самого, и чтобы любви с избытком, и чтобы все чувства через край. Иначе зачем жить? Зачем без любви коптить этот воздух, полный фантазий, грез и сумасшедших желаний? Хочется жить любовью, дышать ею, существовать ради нее! Или, действительно, вниз головой… в карьеру, в одиночество, в безрадостные томления по вечерам.

Женька встала и подошла к комнате Евгения. Постучала.

– Евгений, мы разве не станем Мотьку купать?

– Не станем, Евгения, – ответил он через закрытую дверь. – Считайте, что она уже искупалась – облизала себя языком.

– Какая гадость, – поморщилась Женька.

– У вас что, никогда не было кошек? – усмехнулся тот.

– У меня никогда не было нормальных мужиков, – прошептала больше для себя, чем для него, Женька и отошла.

Когда Женька решила переехать в Москву, в ее голове крутились такие возможности и планы, что, казалось, времени для их выполнения совершенно не будет. В столице столько театров, музеев, выставочных залов и концертных площадок – их не обойти за всю жизнь. Ей хотелось сразу окунуться в культурную жизнь столицы, сидеть дома по вечерам она считала глупостью неимоверной. И вот сегодня наступил вечер, а Женька сидела одна и прислушивалась к шевелению в соседней комнате. Что произошло? Почему ее не тянет никуда из дома? Отчего он внезапно стал ей милым и родным? Дом! Конечно же, дом. Она не думала про соседа. Кого она обманывала?! Конечно, она думала о нем. В последнее время что-то часто. Слишком часто.

Женька тряхнула головой, прогоняя минорное настроение, и достала мобильный телефон.

– Тома, ты дома?

Приятельница ехала в метро, связь временами пропадала. Женьке удалось выяснить, что Тамара ехала на концерт популярной группы, билет туда ей презентовали от профсоюза.

– Свет, привет. Как дела?

Дела у Светланы шли отлично, особенно личные. Она спешила на свидание с парнем, с которым познакомилась пару дней назад. У них закрутился бешеный роман, и сегодня, кроме как о нем, Светлана ни о чем другом больше думать не могла.

Женька позвонила еще паре приятельниц и загрустила. Да, никто не сидел дома вечером! Все пытались как-то развеселиться, разнообразить свою личную жизнь. Составить компанию Женьку никто не приглашал. Лучшей подруги, с которой можно было бы куда-то сходить вместе, у нее не имелось. Катюня вышла замуж три года назад и все это время занималась тем, что пыталась забеременеть. Подробностями этих попыток Катюня безжалостно изводила Женьку, если та набиралась смелости и звонила ей. Сейчас у Жени смелости не хватило, звонить Катюне она не стала.

– Ну, ничего, – решила она, – пойду куда-нибудь одна.

Дом, в котором Женька сняла квартиру, стоял на тенистой улице. Длинная и прямая, она, украшенная по обе стороны высокими каштанами, упиралась в набережную, пересекая несколько суетливых дорог. Женька сначала решила прогуляться по всей улице, чтобы запомнить, что где находится. Но внезапно остановилась возле дома, на первом этаже которого располагался выставочный зал. Вот он, культурный момент истины, решила Женька и толкнула дверь.

Выставлялся художник Бакланов. Его огромные полотна, испачканные яркими красками, показывали всю бесперспективность многопартийного будущего страны. Об этом Женька прочитала на входе. Вернее, она прочитала про бесперспективность, а уж полотна увидела воочию.

– Вот у кого денег прорва, – прошептала она, с сожалением глядя на модное направление современного искусства. – И совсем нет мозгов. Лучше бы отдал затраченные на изготовление картин средства в детский дом. Мазня мазней.

– Вам тоже нравится? – раздался рядом с ее ухом восторженный голос. – Какое чувство стиля! Какая экспрессия! Буйство красок передает всю тщетность нашего бытия.

– По-моему, это просто взрыв на фабрике лакокрасочной продукции, – не согласилась с говорившим Женька.

– Да, – согласился с ней мужчина приятной наружности, хоть и не первой молодости. – Да, это взрыв! Вы совершенно правы. Антоша! Антоша! Иди сюда! Тут девушка восхищается твоими произведениями искусства.

– Только этого мне не хватало… – пробормотала Женька.

Но к ним уже спешил с полным бокалом Антоша Бакланов. Брат-близнец того, который стоял рядом с Женькой. Единственным их отличием был цветастый шарфик, повязанный на шее у таланта.

– Пр-р-риятно, – процедил Антоша и сунул в руку Женьке бокал. – Шампанское. Пьем до дна!

– За талант – стоя! – воскликнул брат. – Кстати, я Аркаша.

Женька и рада была бы сесть, да только ни стульев, ни диванов поблизости не наблюдалось. На стенах висело несколько картин с непонятными нормальному человеку изображениями, все до одной похожие друг на друга. По крайней мере, Женьке так показалось.

– Шедевры, – кивнул на картины брата Аркаша. – Через несколько лет каждое полотно будет стоить десятки тысяч, и, заметьте, не рублей. Смотрите, особенно та!

– Это «Афродита», – пояснил художник, подводя Женьку ближе к картине.

Женька честно старалась разглядеть в мазне женский силуэт, но так и не смогла. Огляделась по сторонам в поисках поддержки, но из посетителей никого, кроме нее, в зале не было. Может быть, они толпились в буфете, где пили шампанское во славу искусства?

– Будет хорошо смотреться над постелью, – продолжал Аркаша. – Возбуждает мужское начало и повышает женское либидо.

Женька отчего-то пожалела, что зашла сюда, а не прошла прогулочным шагом до набережной. Братья не вызывали у нее отторжения, а вот картины – да. С другой стороны, Женька была провинциалкой, мало смыслила в столичных перфомансах. Кто знает, может, Аркадий прав, и эта Афродита действительно возрастет в цене – с десятка рублей до полутора тысяч. Ведь столько краски на нее извел Антоша! Нужно же ее как-то окупить.

– Пятьдесят тысяч, и она ваша, – горячо пообещал Аркаша.

– Что?! – обомлела Женька.

– Тридцать.

– Но я…

– Десять тысяч, заметьте, рублей, и Афродита повиснет над вашей постелью!

– Но я не хочу, чтобы у меня над постелью кто-то вешался!

– Пять тысяч. И ни копейкой меньше.

И зачем она только сюда зашла?! Ничего толком не успела посмотреть, а ее уже записали в покупательницы.

– Вашей маме в Урюпинске очень понравится.

– Моя мама не там.

– С упаковкой в два раза дороже. Еще почта сдерет за неформатный объем. Лучше провозить поездом или электричками. Без рамы скину пятисотку.

– Не нужно!

– Не нужно навязывать искусство ничего не понимающим людям! – обиделся художник Бакланов, опрокидывая залпом бокал шампанского.

– Отчего же, я понимаю, – промямлила Женька, ругая себя за такое безволие.

– Торг в таком месте неуместен.

– Вы обещали скинуть, – вздохнула Женька, понимая, что ей не уйти отсюда без шедевра.

– Хотите картину без рамы?

Женька посмотрела на Афродиту. Без рамы она вообще никак картину не напоминала.

– Нет.

– Вот и хорошо. Платите семь тысяч, и она ваша.

– Вы говорили про пять, – обомлела Женечка.

– Наценка за аренду, – ничуть не смутился Аркадий, брат таланта. – А что прикажете делать?! Талантам негде бесплатно показывать свое мастерство! Эй, там! Заворачивайте экспонат. Он продан. Куда доставить?

– За доставку тоже платить?

– А как же, голубушка?! – воскликнул брат художника. – Вспомните, в каком мире мы живем. Таланту невозможно пробиться сквозь гущу бюрократической волокиты.