Текст книги "Камень Юноны"

Автор книги: Алина Егорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Олеся у нас появилась относительно недавно, всего четыре месяца назад. Она была грамотным специалистом, я бы сказал, одним из лучших моих инженеров.

Саша сидел в кабинете Егора Агеева, начальника отдела программных решений. «Интересно, при жизни он так же тепло отзывался о своей подчиненной или ругал на чем свет стоит?», – думал лейтенант, глядя в усталые глаза Агеева.

– Как у Сырниковой складывались отношения с коллегами?

– Замечательно. Ни каких конфликтов и недоразумений. Олеся со всеми прекрасно ладила.

– А с клиентами? На нее клиенты не жаловались?

– Нет, конечно. Она работала без нареканий, и ни у кого никаких претензий никогда не возникало.

– Скажите, какие заказы выполняла Сырникова? Меня особенно интересуют последние.

Агеев защелкал мышью и что-то стал набирать на клавиатуре. Послышалось шуршание принтера, откуда вскоре вылез лист бумаги.

– Вот, пожалуйста, – протянул начальник отдела короткий список с названиями объектов. – Здесь все проекты Олеси, начиная с последнего.

– Вы сказали, что Сырникова пришла в вашу компанию недавно. А до этого, где она работала и чем занималась?

– Занималась тем же, чем и у нас – программированием. А вот, названия организации я не скажу – не знаю. Олеся говорила, но мне не запомнилось. С этим лучше в отдел кадров.

– Что ее заставило сменить работу? Она называла причину?

– Как обычно – искала, где больше платят.

– Может, на прежнем месте не все было гладко, например, поссорилась с кем?

– Возможно. Но она об этом ничего не рассказывала.

Закончив беседу с Агеевым, Носов не торопился покидать стены акционерного общества. Он ходил по офисам, задавая вопросы Олесиным сослуживцам, после чего у Александра сложилось представление о погибшей, как о перспективной, успешной сотруднице, милой и доброжелательной женщине.

* * *

Четыре месяца назад

– Оставайся у меня, – предложила Рита, когда подруга засобиралась домой. Время близилось к одиннадцати и, чтобы успеть на метро, нужно было выходить прямо сейчас.

Олеся с сомнением посмотрела на часы, и, чуть подумав, сказала:

– Если выделишь теплое одеяло, так уж и быть, останусь.

То, что ее подруга – мерзлячка, был известный факт. Сама Рита чувствовала себя вполне комфортно в вымороженной (по мнению Олеси) до плюс шестнадцати квартире. Теплоощущение девушек было хорошо заметно по их одежде: Рита в футболке и легких хлопковых бриджах, Олеся в свитере и брюках, надетых на колготки.

– Дам тебе мамино ватное. Она как раз к бабушке уехала.

– И махровый халат, – тут же добавила Олеся. – Я не рассчитывала на ночлег и ничего с собой не взяла.

– Будет тебе и халат, и йогурты на завтрак – специально за ними сходила, знаю, что любишь, аристократка.

Раньше Олеся часто ночевала в Ритиной просторной квартире. Потом обеих закружили дела, и время для встреч стало находиться все реже. Но, не смотря ни на что, их дружба не таяла, постепенно превращаясь в приятельство, ограниченное взаимными поздравлениями с днем рождения по смс и прочими знаками вежливости. Девушки по-прежнему, были в курсе дел друг друга, хоть и без подробностей, как в былые годы.

У Олеси полоса неприятностей – проблемы на работе. Конца этой полосы не видать – уже полгода ходит с кислым настроением.

– Смени работу, раз начальник-козел, – совет подруги был прост и не отличался оригинальностью – то же самое Олеся слышала ото всех. Легко сказать: «смени работу». Кто бы знал, как тяжело и страшно отказаться от привычного уклада. Пусть начальник ежедневно достает идиотскими вопросами типа: «Почему, она, старший программист, не понимает элементарных вещей?». Каких именно вещей, не уточнялось – это Олеся сама должна знать в силу того, что она – старший программист. Была бы младшим или, хотя бы, просто, программистом, надо полагать, ей бы объяснили. Пусть коллектив не во всех отношениях приятный – а где все идеально? Обязательно найдется пара-тройка сварливых теток, обожающих плести интриги. Пусть, в конце концов, зарплата оставляет желать лучшего. Сколько бы ни было негативных моментов, они не могли заставить Сырникову сделать решительный шаг. Причиной тому была ее вселенская лень сдвинуться с места и страх перед неизвестностью. Что там, на новой работе? В каждой избушки – свои погремушки. Придется подстраиваться под чужой, незнакомый стиль, ко всему привыкать. Особенно для Олеси было болезненным расстаться со своим рабочим местом – уютным уголком около окна, с широким подоконником, на котором беспорядочно валялись папки с документами, и перегородкой, отделяющей от окружающих ее мирок. Как потом она призналась сама себе, это и была основная причина не желания менять работу. Она держалась не за сотрудников, с которыми установились приятельские отношения, и не за обещанные перспективы скорого карьерного роста – Олеся вцепилась в кусок дсп, из которого был сделан, пусть не большой, но удачно расположенный рабочий стол. Она знала – новичкам сразу никогда не достается хорошего места, а уж о таком уютном, как у нее в «Ламиноре», и мечтать нечего.

– У тебя на работе по-прежнему мрак? – спросила Рита, доставая из закромов початую бутылку их любимого вина «Слеза люцифера».

– Ни какого просвета. Критинизм не излечим.

– Перебирайся к нам. В нашей компании программисты нужны.

– Подумаю, – равнодушно ответила Олеся, и было ясно, что думать она не собирается.

– Будем вместе работать. Зарплата полностью белая, и тебе добираться ближе, – агитировала Рита. – Коллектив дружный – отдел персонала старается сплачивать всевозможными семинарами и выездами на природу.

– Вот только этого мне не хватало! Ты же знаешь, как я отношусь к подобным мероприятиям: и так целыми днями с коллегами приходится общаться, и чтобы еще вне работы те же лица мелькали?

– Не хочешь на пикник – никто не заставляет, – быстро ретировалась Рита, и поспешила добавить основной аргумент. – У тебя будет нормальный начальник – то, что тебе сейчас нужно.

– Угу, – пробурчала Олеся, надламывая шоколад.

– Приятный во всех отношениях, мягкий, покладистый, разговаривает тихо, размеренно – никогда не слышала, чтобы он орал.

– Так мой тоже не орет – по ушам ездит исключительно елейным голосом.

– Ты на своего убогого всех не ровняй. Наш Егор Александрович классный, сама увидишь.

– Хорошо, буду иметь в виду.

– Не имей в виду, а высылай резюме. У нас на сайте в разделе «вакансии» есть электронный адрес менеджера по персоналу.

Рита мигом слетала в комнату за визиткой, на которой был адрес сайта компании «Парадиз».

«Агеев Егор Александрович. Начальник отдела программных решений», – было выведено серебряными буквами на синем прямоугольнике – торжественно и строго.

– Только визитку я тебе не отдам. Перепиши название сайта и телефон заодно. Все равно на собеседование к Егору направят.

Олеся на визитку не претендовала – у самой такого добра было полно, третья визитница закончилась. Она безропотно записала на предложенном подругой листе бумаги необходимые данные и оставила на столе, рядом со «Слезой люцифера».

– Положи в сумку, иначе потеряешь.

Пришлось тащиться в прихожую за сумочкой, иначе от Ритки было не отделаться.

В понедельник с самого утра на Олесю навалилось столько работы, что у нее возникло ощущение, будто бы выходных не было вовсе. Когда она совсем зашивалась, подошел начальник – маленький, щуплый мужичонка в вечно помятом костюме. Словно нарочно, он завел тягомотный разговор про отчет за прошлый месяц. Дескать, она, Сырникова безответственно относится к своей важнейшей обязанности и не вовремя отчитывается о проделанной работе. Олесю затрясло: «Только этого сейчас не хватало! И так некогда – за сегодня надо переделать программу, а он со своими никому не нужными отчетами». Она насупилась и молча уставилась в стол, пока руководитель не закончил читать нотацию. Пришлось бросить программу и выполнять его требование.

Мобильник заверещал Риткиной мелодией: ария Кармен из оперы Бизе.

– Резюме отправила? – начала она с места в карьер.

– Какое резюме? – вырвалось у Олеси, но, спохватившись, она добавила: – Нет еще, не успела – работы много.

– Пришли мне, я размещу, – альтруизм подруги не знал предела.

– Хорошо, в обеденный перерыв займусь.

– Давай сейчас. Дело минутное.

Зная, что Ритка все равно не отстанет, Олесе пришлось выполнить ее просьбу.

Ей позвонили в этот же день.

– Олеся Михайловна? – поинтересовался неизвестный абонент. – Это из «Парадиза» по поводу работы.

«Голос у него, действительно, приятный», – отметила Олеся, вспоминая, как Ритка расхваливала ее возможного шефа.

– Олег Севастьянов, менеджер по персоналу. Нас заинтересовало ваше резюме …

Дальше следовали дежурные вопросы и в конце приглашение на встречу.

Как и предупреждала Ритка, Олег направил ее к начальнику отдела.

– Его зовут Агеев Егор Александрович. Если вам удобно, звоните прямо сейчас.

Любезный, обходительный Олег ей понравился – даже по короткому телефонному разговору можно было сказать, что он – положительная и притягательная личность. Олеся пожалела, что на собеседование придется идти не к нему, а к какому-то Агееву.

«Это такой корпоративный стиль, что ли?», – подумалось ей после первых фраз общения с Егором. Если у менеджера по персоналу голос был просто приятный, то начальник отдела говорил проникновенно, он мурлыкал мягко, убаюкивающее, словно сказку на ночь рассказывал.

* * *

Элина Сырникова выглядела замученной и разбитой. Она только что прилетела из Амстердама хоронить сестру. Тело ныло, в висках жилкой пульсировала мигрень. Свалиться бы в постель и спать несколько часов подряд, не о чем не думая. Но явился человек из милиции, чтобы задавать дурацкие вопросы.

Анатолий Шубин сидел в гостиной за столом в глубоком плетенном кресле и терпеливо ждал, пока хозяйка приведет себя в порядок.

– Когда вы видели Олесю в последний раз, – начал он разговор после того, как пришла Элина и опустилась в такое же кресло за противоположным концом стола.

– Наверное, с неделю назад. Да, именно тогда. Я вылетала на платформу, сестра оставалась дома.

– У нее все было нормально? Может, какие-нибудь проблемы?

– Вроде, все в порядке. Если что и произошло, так она не рассказывала. Леся гордая была и скрытная: когда случались неприятности – виду не показывала. Окружающие должны были знать, что у нее все шоколадно.

– С кем она дружила?

– Рита и Вера. Это ее самые близкие подруги. Других не знаю, а эти часто у нас бывали в гостях.

– А как насчет поклонников? У Олеси они были?

– Были. У нее все было! – Элина не выдержала и сорвалась. Она так вымоталась за последние дни, что нервы совершенно ни куда не годились. – И внешность, и карьера, и уважение. Табун ухажеров, друзья, вечеринки – все, что только можно пожелать. Все радости жизни достались ей одной. Леську словно, ангел при рождении поцеловал – ей везло всегда и во всем.

Анатолий внимательно посмотрел на собеседницу: под большими прозрачными глазами темные от недосыпа круги, на лбу угадывались тонкие морщинки, посеченные короткие волосы небрежно собраны в хвост – в тридцать один год Элина похоронила свою внешность и махнула на себя рукой. Она, несомненно, привыкла себя жалеть и лелеяла в душе это чувство.

Свою единственную сестру Эла любила и одновременно ненавидела. Олеся была младше ее на пять лет, но мудрее на целое поколение. После школы Элина учиться не пошла. «Диплом – бумажка. Сейчас на него никто не смотрит. Главное для девушки – удачно выйти замуж». Мама подпевала: «Правильно. Зачем тебе институт? Ты что, науку собираешься двигать?». Замуж Эла не вышла – была слишком красива и разборчива. Как-то незаметно, красота поблекла, фигура поплыла, шлейф поклонников поредел. Олеся, напротив, со временем похорошела: из невзрачного, худющего создания превратилась в привлекательную особу. В купе с милой внешностью младшая сестра имела диплом престижного вуза. Мама по-прежнему поддерживала свою любимицу, Элину, но уже с жалостью, мол, такая хорошая и при этом такая несчастная. Младшую дочь уважала молча, гордилась ею перед знакомыми, но никогда не хвалила. Так повелось в их семье: вся любовь и внимание доставались старшей Элочке, занимались только с ней, учили писать, читать, готовить, кататься на велосипеде и на коньках, опять же, только Элину. Олеся всегда оставалась в «зрительном зале», наблюдала, как возятся с сестрой, и стояла в стороне потому, что она «еще не доросла». Олеся отставать не хотела, училась всему сама, чтобы и ее тоже хоть раз похвалили, как Элу. Но за сестрой было не угнаться. Что там Олесина самостоятельно разученная гамма на фортепьяно, когда Эла лихо играла «Лунную сонату» в музыкальной школе. На Олесин день рождения родителе купили ролики для Элины. Младшая дочь осталась без подарка – в магазине ничего путного в тот раз не нашлось, а покупать лишь бы что – выбросить деньги на ветер. Всей семьей держали Элу за руки, когда она училась кататься. Именинница грустила в стороне. К ее счастью, ролики сестре быстро надоели, и она их забросила. Олеся дождалась своего часа: украдкой ото всех шла за три двора, и там в одиночестве каталась, царапая локти и коленки. Ролики брать ей запрещалось – мала еще, нос разобьет.

Если у Олеси что-то не получалось, ее ругали за бестолковость, и приводили в пример расторопную и сообразительную старшую сестру. Типичный прогноз психологов в таких случаях выглядит однозначно: из Сырниковой младшей должно было вырасти затюканное, неуверенное в себе существо с огромным комплексом неполноценности. Повзрослевшая Олеся явила собой полную противоположность научным предписаниям: стала воплощением самостоятельности и целеустремленности, она не знала слова «невозможно».

Олесю считали везучей потому, что все у нее ладилось и легко давалось. «Удача сама идет в руки», – говорили о ней. И только одна она знала, что везение не причем. Никто не задумывался, какого труда стоили ей ее успехи. Удача внезапна и мимолетна, она появляется, чтобы исчезнуть, словно шальные деньги, на которые невозможно рассчитывать. Успех закономерен. В этом Олеся не сомневалась потому, что планировала и стремилась к нему.

* * *

Рита Катасонова производила двоякое впечатление: она казалась энергичной, деловой и одновременно слабой, растерянной, неприспособленной к жизни. Это она, узнав о смерти Олеси, оповестила всех друзей и позвонила Элине. Рита хлопотала о похоронах и прочих необходимых в такой ситуации мероприятиях, словно приходилась погибшей не подругой, а близкой родственницей. Она, не задумываясь, собрала все свои нехитрые сбережения, чтобы потратить их на проводы подруги в последний путь. Рита уже справилась о расценках на ритуальные услуги, узнала все, что требуется для похорон, и если бы Элина не смогла приехать, она все бы сделала сама. Но Эла все-таки приехала, и не нуждалась в Ритиной суетливой беготне. Деятельность пришлось остановить, и Катасонову словно подменили: руки опустились, она замкнулась, и впала в депрессию. Ей стало казаться, что то же самое может произойти еще с кем-нибудь из ее друзей, родственников или с ней самой. Жизнь выглядела жестокой, перспективы мрачными. Чем дольше Рита была вынуждена бездействовать, тем больше она себя накручивала. Когда к ней пришли из милиции, девушка была в состоянии, близком к тихой истерике. Она смотрела на молодого, невысокого оперативника и рассеянно отвечала на вопросы.

– С кем Олеся дружила? Со мной и с Верой. С коллегами по работе поддерживала хорошие отношения, но дружбой их назвать нельзя. У Сырниковой было полно знакомых и приятелей. Она могла с ними сходить на выставку, в театр, в кафе, просто болтать ни о чем. И все равно, ближе нас никого у Олеси не было. С кем она дружила больше? Эта тема никогда не поднималась. Мы все очень разные, у каждой свой характер, жизненные позиции, взгляды. Я нацелена на семью, Вера мечтает о красивой жизни, а Олеся была карьеристкой. Что значит, красивая жизнь? Это когда не надо идти на работу ради зарплаты потому, что денег столько, что не знаешь, куда их девать. Вместо тесной комнатушки в хрущевке огромный дом на теплом побережье, а в гараже парк автомобилей. Вы осуждаете Верино стремление к лучшему? Чтобы стать очень богатой, получить все и сразу, знаете, сколько труда нужно приложить? Просто так на блюдечке никто замок с видом на океан не принесет. Верка – герой. Она так упорно идет к своей цели, что обязательно ее достигнет. Знали бы вы Веру, так бы не говорили.

* * *

Вера

Как надоели Олеськины нравоучения: «Надо получить образование, от знаний не полнеют, без диплома никуда…». Зануда. Как у нее округлились глаза, когда Вера сказала, что поступила в Политех. На мгновенье Сырникова выпала в осадок, но потом быстро сделала нужное лицо с приклеенной на нем улыбочкой и защебетала: «Молодец, какая же ты молодец! Сумела поступить в институт сама, без денег». «Да уж, не тупее тебя», – подумала тогда Вера, но в слух ничего не сказала, а подруга продолжала: «Только не бросай. Поступить – пол дела, главное – не разлениться и закончить. Сначала будет трудно: нехватка времени, желание все бросить под сиюминутное настроение… Если что, обращайся, всегда помогу с учебой». «Кто бы сомневался. Ты всегда рада показать свое превосходство. Тебе лишь бы поучать невежд, вроде меня. Не дождешься, такого удовольствия я тебе не предоставлю». Вера свое слово сдержала: к Олеси за помощью ей обращаться не пришлось потому, что она бросила институт еще до начала первой сессии. У Веры всегда было так: появлялась цель – и она кидалась в омут с головой и с неистовой силой устремлялась к ее достижению. Даже самые дерзкие, несбыточные планы воплощались под натиском ее мощного фонтана энергии. Она сворачивала горы, обходила любые преграды, не считаясь со средствами. И вот, когда добивалась своего, наступала апатия: что делать дальше она не знала. Вера ставила перед собой цель, но никогда не задумывалась, зачем ей нужен результат. Политех был капризом, желание там учиться – блажью. Вера в очередной раз искала работу на время зимнего межсезонья и среди газетных объявлений увидела раздел, где требовались менеджеры. Зарплата была выше, чем у продавца-консультанта, на вакансию которого она могла претендовать. Но дело было не в зарплате. У Веры разыгралась фантазия – она представила себя в строгом деловом костюме, который ей очень шел. Просторный офис, широкий стол с кучей папок и рамками для фотографий, в которых были ее самые удачные снимки. На мониторе веером прилеплены цветные бумажки-напоминалки, где постороннему взгляду открывается вся ее насыщенная жизнь: понедельник – фитнес, среда – спа-салон четверг – свидание в модном клубе, пятница – вечеринка на яхте. Пусть знают, что за личность перед ними – не какая-нибудь замужняя наседка тетя Клава с кругозором: дом-работа-ясли-магазин или одинокая грымза, с тем же кругозором, только без яслей. Осторожный стук в дверь и в кабинет робко заходит посетитель. Он мнется в дверях, а затем нерешительно присаживается на предложенный стул возле Вериного стола. «Сел на самый краешек– неуверен в себе», – отмечает Вера – не одна мелочь не ускользнет от ее цепкого профессионального глаза. Соискателю предлагается пройти по комнате зажмурившись, с вытянутыми вперед руками, затем он должен загасить свечу. Вера наблюдает за его действиями и делает пометки в блокноте. «Вы свободны, – говорит она испуганному посетителю, – если ваша кандидатура нам подойдет, мы вам позвоним». Менеджер по персоналу – эта профессия в какой-то период времени казалась Вере невероятно модной и богемной. «Здесь надо быть психологом», – делилась она своими планами с Олесей, – «а у меня к этому есть способности. Мне все говорят, что я разбираюсь в людях. Образование тут не причем – психолог – это не запись в дипломе, а призвание. Можно окончить пять университетов, но психологом быть только на бумаге – кому нужен такой специалист, который знает только голую теорию, но при этом ничего не смыслит в человеческих отношениях? А у меня такая практика, такой огромный опыт общения с людьми, что иным за три жизни не накопить». Олеся не возражала: Верка – известная максималистка и фантазерка – как начнет развивать теорию, так останавливать ее бессмысленно, все равно будет упрямо стоять на своем, будь то даже очевидная чушь. Хотя, богатый опыт общения, преимущественно с мужчинами, у Веры не отнять – что есть, то есть.

«А как же карьера актрисы?» – напомнила Олеся ее предыдущую идею-фикс. – «Мировой кинематограф задыхается без блистательной Веры Байнарович». «Между всеми не разорваться», – не замечая сарказма, непринужденно ответила несостоявшаяся звезда. Два года назад Вера грезила театром. Она всерьез намеревалась поступать в Театральную академию, но, узнав, что опоздала с возрастом, планы перекроила. Это ей ни в коем случае не помешало мечтать о большой сцене – чтобы Верку остановили непонятно кем придуманные правила приема? Никогда! «В Швеции есть студия при театре, туда принимают всех желающих. При наличии таланта, разумеется. Мне девочка по Интернету написала, она за шведа замуж вышла, теперь живет в Стокгольме и чтобы хоть чем-то заниматься, ходит в театральную студию». «Тебе осталась самая малость: найти шведа, выйти за него замуж, ну, еще, желательно, выучить шведский язык». «Язык – фигня, я уже самоучитель купила, шведов полно в Интернете, замуж – не проблема – мне предлагали двое, правда, один из Уругвая, а второй америкос. Но америкосы – не мой профиль – они сплошь все самодовольные эгоисты». Олеся в ответ опять лишь кивала – несмотря на чудовищную безалаберность и детскую наивность, Вера ей нравилась. С ней было легко и весело, она заражала своей неиссякаемой энергией и заставляла забыть о мелких насущных проблемах – что там какой-то нагоняй от начальника на фоне таких грандиозных планов. Шире надо на жизнь смотреть, а не посвящать ее бездушным компьютерным программам. Вот взять бы и тоже куда-нибудь уехать, только, конечно, не так, как Верка, а нормально, по рабочей визе.

Вера считала Олесю неудачницей – каждое утро та ходит на работу и торчит там целый день. Судя по ее рассказам, выслушивает нравоучения начальника – недоумка, ко всему прочему, урода (Вера видела его на общей фотографии с корпоративки), и за это получает гроши (по меркам Веры), к тому же, живет в одной квартире с сестрой – старой девой. И главное, не желает браться за ум – ее, видите ли, все устраивает. О чем тут говорить? Каждый достоин того, к чему стремится. Потолок Сырниковой – зарплата в три рубля, платье из OGI и муж – владелец девятки. Но на этот счет Вера предпочитала не высказываться – дружба с Олесей была для нее удобной, и портить отношения язвительными замечаниями не стоило. Вера лишь снисходительно улыбалась, слушая, как Олеся мечтает об отпуске. «Целых две недели в Синявино. Обалдеть!», – усмехалась она про себя. – «Об этом, действительно, стоит мечтать пол года». Вера никак не могла взять в толк, как люди могут кому-то позволять решать за себя, когда и на какой срок им ехать отдыхать. Вот она, захотела куда-нибудь поехать – купила билет, оформила визу и все – уже там. А эта клуша может себе позволить поездку лишь раз в пол года и то, если отпустят с работы.

Не смотря на все недостатки вроде не желания видеть бесперспективности своего существования, Олеся была интересна. С ней было приятно поболтать, вслух помечтать о том, как она, Вера, станет экс-женой наивного олигарха, оставившего ей в качестве отступных половину своего состояния. Кто еще ее будет так слушать? Ритка? Эта точно не станет. Если Олеська – просто неудачница в силу своей твердолобой упертости, то Ритка – неудачница безнадежная, хотя бы потому, что мозгов у нее, в отличие от Сырниковой, нет. Но, наверное, из-за их отсутствия, Ритка такая простодушная – всегда выручит, что не попроси и поверит любому вранью. Однажды Вере прислали с оказией из Турции посылку, и нужно было ехать в аэропорт, ее встречать, а тут, как на зло, в этот же день предложили контрамарку в закрытый клуб, где собирается золотая молодежь. Отказаться от перспективы завести выгодное знакомство, Вера не могла, да и в аэропорт ехать совершенно не хотелось. Она попросила Ритку помочь – наврала с три короба, сама уже не помнила про что. Так расписала ситуацию, словно решался вопрос жизни и смерти. Вера обладала потрясающей способностью сгустить краски так, что отказать ей мог не каждый, а уж о сердобольной Рите и говорить нечего.

Недавно у Олеси появилось еще одно преимущество перед Ритой – ее старшая сестра Элина устроилась работать за границей. Теперь в гостеприимный дом Сырниковой стало наносить визиты куда приятней – никакой вечно недовольных старшей сестры, а, главное, ее кислолицего кавалера. Веру особенно бесило присутствие Николая, который чувствовал себя в чужой квартире хозяином. Когда Эла впервые уезжала в Голландию, Коленька не счел нужным убраться – отсутствие подруги – не повод съезжать с ее квартиры. Эла возражать не стала, пусть живет, кому он мешает? Олеся была не в восторге от его присутствия, но настаивать не стала, решила, пусть пока поживет, а там будет видно: надоест – выгонит. Она так и сказала Вере. На что Верка отреагировала очень бурно. С присущей ей безудержной энергией она развернула деятельность по вытеснению противника с территории. Борьба шла по всем направлением: Олеси внушалась необходимость выдворить Колясика тут же – «еще не понятно, чем он будет здесь заниматься в твое отсутствие», Элине Вера недвусмысленно намекала, что ее сокровище не прочь скрасить свой досуг обществом легкомысленных красоток; Николаю Вера открыто заявляла, чтобы он катился куда подальше. Если на Коленьку Веркины фырканья действовали, как на мертвого припарка, то Эла очень даже забеспокоилась. Она и сама не раз замечала, как ее милый заглядывался на смазливые мордашки. Пометавшись между желанием угодить жениху и нарастающей ревностью, Эла приняла решение отказать Николаю в жилье. «Как ни крути, Верка права, – рассуждала про себя Элина, – оставлять мужика без надзора, да еще и в свободной квартире крайне опрометчиво. Пусть живет у себя в коммуналке, туда не очень-то девок поводишь – соседки-маразматички свое дело знают».

* * *

– Вот, змея! – шипел Николай, лежа на диване в своей коммунальной квартире. Вокруг валялись пустые бутылки из под пива и рыбьи очистки вперемешку с окурками. Под змеей он подразумевал как Олесю, выставившую его из квартиры, так и Элину, не сумевшую настоять на своем.

С отдельной квартирой Сырниковых Колясик уже сроднился. Он считал ее почти своей и от этого выдворение казалось особенно несправедливым. Сомнений быть не могло: это Олеська со своей подругой-оторвой мутят воду. Они и Элину против него настроили, теперь у нее свое мнение стало появляться. Раньше его слово для Элки было непререкаемо: как он скажет, так и будет. Мужик в доме хозяин, а не полоумные тетки. Элина легко поддавалась манипуляции, ей можно внушать все, что угодно – совсем ручная. Если бы не младшая сестра, он давно бы продал их квартиру. Олеська мешала во всем, словно кость в горле: слишком стервозная, слишком упрямая и слишком умная. По началу Коленька ее недооценил, всерьез не воспринял. Думал, раз старшую сестру в оборот взял, так с младшей тем более справится. С ней пытался совладать по-всякому – ничего не вышло. Олеся угрозы не воспринимала, от фальшивой приветливости кривилась. Мужские чары Колясика, перед которыми, по его мнению, устоять было невозможно, не возымели никакого эффекта – Олеся взглянула на него, как на убогого. Николай не ожидал такого пренебрежения к своей персоне и оскорбился. В тот вечер он выместил злобу на покладистой Элине. Эла устроила скандал Олесе и сестры поссорились, на радость Колясику.

Николай был охоч до женского полу, и любил окружать себя толпой подружек. Но ни одной из них не принадлежала квартира в центре, а главное, никто не дорожил им так же, как Эла. Он знал, другой такой дуры ему не найти. Поэтому упускать свой шанс Коля не собирался. Всего-то надо было, чтобы исчезла Олеся. «Уехала бы куда, что ли», – мечтал он. – «Хотя, эта, пожалуй, не уедет. Если и уедет, то все равно какую-нибудь пакость предпримет и завалит все планы».

По любому выходило, что ситуацию надо было брать в свои руки. В его сознании стало смутно вырисовываться решение проблемы.

* * *

Марат не мог поверить своим глазам. Он открыл электронную почту и пришел в недоумение: письма, полученные вчера, которые он еще не успел просмотреть, были отмечены, как прочитанные. На душе стало противно, будто залезли к нему в карман и вытащили зажигалку. К этому чувству добавились тревога и смятение. Почтовый ящик был корпоративным, письма – деловыми. В силу занимаемой должности Марата – финансовый директор – его почта содержала секретную информацию, разглашение которой не допускалось. Он пробежал глазами вчерашние письма – четыре вполне безобидных, не представляющих собой ничего конфиденциального, пятое от партнеров. В нем шла речь об условиях контракта. Конкуренты не отказались бы взглянуть на их переписку. Кроме этого письма, в ящике было масса других, содержащих не менее важные сведения. Марат покрылся испариной – с его руки тайны холдинга «СтальМет» стали доступны посторонним.

Он попытался очертить круг лиц, которые имели доступ к его компьютеру. Таковых оказалось двое: он сам и системный администратор. Руководствуясь логикой, системного администратора Марат исключил: за пять лет работы тот ни в чем подобном ни разу замечен не был, и зарекомендовал себя, как ответственного и добропорядочного человека. К тому же, чтобы системнику копаться в компьютере финдиректора, ему надо получить пароль у своего руководителя. То есть, в этом случае остаться ни кем не замеченным не получится – возникнет, как минимум, один посвященный. Себя Марат исключил в первую очередь – собственноручно открыть почту и забыть об этом, он не мог. Значит, есть еще кто-то, кто сумел это сделать. Голова шла кругом, но толковой версии в ней не рождалось. Появилась одна, и та бредовая: в компьютер влезли, когда он не надолго отлучился. Выходя на перекур, Марат свой кабинет не запирал. В таких случаях он, обычно, не оставлял открытой страницу электронной почты. Обычно, но не всегда. Вход в его кабинет не оставался безнадзорным – он хорошо просматривался со стойки рецепшен. Но секретарь – тоже человек, она могла отойти или отвлечься. Получалось, что теоретически такой вариант возможен.

«Нет, не подходит. Письма пришли во второй половине дня, в то время, когда меня не было в офисе. А значит, кабинет был заперт, и проникнуть в него никто не мог».