Текст книги "Оракул с Уолл-стрит 7 (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Я налил себе виски из хрустального графина. Янтарная жидкость не принесла облегчения, слишком много вопросов висело в воздухе.

– Джентльмены, – сказал я, – это только разведка боем. Continental Trust проверяет нашу готовность и изучает слабые места. Настоящий удар последует позже.

– Что будем делать? – спросил Бейкер.

– Готовиться к войне, – ответил я. – И выяснять, насколько глубоко у них связи в правительственных структурах.

За окнами февральская ночь укрывала Нью-Йорк снежным покрывалом. Но я чувствовал, что это затишье перед бурей. Continental Trust показал, что готов использовать любые средства для достижения своих целей.

* * *

Следующий день начался тревожно. Зимнее утро выдалось пасмурным, низкие тучи висели над Нью-Йорком, угрожая новым снегопадом. Я прибыл в банк в половине девятого, на час позже обычного, и сразу заметил изменения.

У входа в Merchants Farmers Bank стоял незнакомый мужчина в сером пальто, якобы читавший утреннюю газету. Слишком внимательно он посматривал на каждого входящего.

Еще двоих я заметил в кафе напротив. Они сидели у окна уже полчаса, но так и не притронулись к остывшему кофе.

– Босс, – О’Мэлли встретил меня в вестибюле, – нас определенно взяли под наблюдение. Смена караула произошла в шесть утра. Профессиональная работа.

Поднявшись в кабинет, я обнаружил на столе стопку утренних газет. Бейкер, пришедший еще раньше меня, разложил их веером и мрачно покачал головой:

– Уильям, взгляните на заголовки.

«New York Herald» вышла с материалом «Вопросы к молодому банкиру», «Wall Street Journal» опубликовал статью «Проверки частных банков усиливаются», а «Financial Times» поместил на первую полосу заметку «Подозрительные операции в финансовом районе».

– Ни одной прямой атаки, – заметил Маккарти, изучая тексты, – но общий тон настораживающий. Создается впечатление нестабильности.

Весь день прошел в напряженной атмосфере. Клиенты задавали больше вопросов, чем обычно. Трое мелких вкладчиков закрыли счета, сославшись на «семейные обстоятельства». Телефон звонил реже.

После обеда я понял, что нужна срочная встреча с агентом Харрисом. В половине пятого я набрал номер, который знал наизусть, но никогда не записывал.

– Алло, – ответил незнакомый мужской голос.

– Мне нужен мистер Джонсон из отдела страхования, – произнес я кодовую фразу.

– Мистер Джонсон на совещании. Перезвоните через час по номеру Медисон 4–7732.

Я положил трубку. Это означало, что встреча назначена на семь вечера в конспиративной квартире на 47-й улице.

В семь ровно я поднимался по скрипучей лестнице четырехэтажного дома в Мидтауне. Квартира 4-В служила одним из многих тайных мест встреч Бюро расследований. Агент Харрис уже ждал меня в небольшой гостиной с потертой мебелью и задернутыми шторами.

– Стерлинг, – он не подал руки для приветствия, что было непривычно, – садитесь. Нам нужно серьезно поговорить.

Харрис выглядел усталым. Его обычно безупречный костюм был слегка помят, а под глазами залегли темные круги. Он нервно курил, что тоже было для него нехарактерно.

– Харрис, что происходит? – спросил я, располагаясь в потертом кресле.

– Происходит то, что кто-то очень влиятельный хочет прекратить наше сотрудничество, – ответил он, затягиваясь сигаретой. – Сегодня утром директор Гувер лично вызвал меня и задал несколько неприятных вопросов о ваших связях с организованной преступностью.

Я почувствовал холод в груди:

– Мы же уже решили данный вопрос, разве не так?

– Предполагалось, что решили. Но кто-то предоставил директору детальное досье на ваши контакты с Оуни Мэдденом и другими фигурами Синдиката. Фотографии, записи разговоров, финансовые документы. Там ваше сотрудничество выглядит несколько иначе.

Харрис встал и подошел к окну, осторожно приподняв край шторы:

– Стерлинг, моя позиция в Бюро теперь под вопросом. Меня фактически отстранили от всех операций, связанных с организованной преступностью, под предлогом «возможного конфликта интересов».

– А что насчет информации, которую я предоставлял?

– Ценность информации никто не отрицает, – Харрис вернулся к столу. – Но руководство считает, что источник слишком «скомпрометирован связями с преступными элементами». Официально наше сотрудничество приостановлено до выяснения обстоятельств.

Я сжал кулаки. Continental Trust действовал даже более системно, чем я предполагал.

– Сколько времени у нас есть?

– Не знаю, – он честно посмотрел мне в глаза. – Может быть, неделя, может быть, месяц. Все зависит от того, насколько далеко готовы зайти ваши противники.

– А вы? Какую позицию займете?

Харрис долго молчал, докуривая сигарету:

– Стерлинг, я двадцать лет служу в федеральных органах. У меня семья, дети, пенсия через пять лет. Не могу рисковать всем этим ради… извините за прямоту, ради одного информатора.

– Понимаю, – кивнул я. – Значит, я остаюсь один.

– Не совсем один, – Харрис достал из внутреннего кармана конверт. – Здесь копии документов, которые могут вам пригодиться. И еще, если ситуация кардинально изменится, дайте знать через обычные каналы.

Я спрятал конверт во внутренний карман пиджака:

– Что вы посоветуете?

– Лежать на дне. Никаких громких операций, никаких связей с Синдикатом, никаких действий, которые могут привлечь внимание. По крайней мере, до тех пор, пока не изменится расстановка сил.

Мы расстались молча. Спускаясь по лестнице, я понимал, что потерял важного союзника. Федеральная защита, на которую я рассчитывал, испарилась.

Вернувшись в банк, я застал О’Мэлли в состоянии крайнего волнения:

– Босс, звонил Дэвид Роквуд. Просил срочно перезвонить. Сказал, что дело не терпит отлагательств.

Я набрал номер особняка Роквудов на Пятой авеню. Трубку поднял сам Дэвид, высокообразованный человек, получивший экономическое образование в Гарварде и считавшийся наследником нефтяной империи.

– Уильям, – его голос звучал напряженно, – нам нужно встретиться. Но не в офисе и не дома. Есть серьезные проблемы.

– Какого рода проблемы?

– Сегодня днем к отцу приезжали люди из Министерства финансов. Задавали вопросы о наших инвестициях в ваш банк. Очень детальные вопросы.

Я почувствовал, как ситуация становится все хуже:

– Что им ответил ваш отец?

– Пока ничего конкретного. Сослался на необходимость изучить документы. Но Уильям… – Дэвид понизил голос, – отец серьезно обеспокоен. Он не привык к тому, что правительство интересуется его частными делами.

– Дэвид, мне нужно с ним поговорить.

– Именно об этом я и звоню. Отец согласен на встречу, но только в поместье в Покантико-Хиллз. Завтра вечером. И Уильям… приезжайте один. Без охраны, без помощников. Отец хочет откровенного разговора.

– Хорошо. Во сколько?

– В семь вечера. Автомобиль встретит вас на станции Тарритаун. И еще одно. Готовьтесь к трудному разговору. Отец ощущает давление не только от правительства.

Я повесил трубку и посмотрел в окно. За стеклом сгущались зимние сумерки, а снег снова падал на пустеющие улицы финансового района.

Continental Trust явно действовал на всех фронтах одновременно, используя рычаги, о существовании которых я только догадывался.

Глава 7
Каскад контрударов

Министерство финансов, Вашингтон. 8:45 утра

Заместитель министра финансов Чарльз Уэстон сидел за массивным столом из красного дерева в кабинете с видом на Потомак. Перед ним лежали документы с грифом «Строго конфиденциально», а рядом стоял телефон прямой связи с Нью-Йорком.

Секретарь доложила:

– Мистер Уэстон, мистер Восворт на линии.

Уэстон снял трубку. Голос председателя Continental Trust звучал четко и властно:

– Чарльз, настало время использовать наши договоренности. Merchants Farmers Bank нарушает Федеральный банковский акт. Требуется немедленное расследование.

– Джеральд, вы понимаете серьезность обвинений? – осторожно уточнил Уэстон. – Какие именно нарушения?

– Подозрительные операции с золотом, связи с организованной преступностью, возможное отмывание денег. У вас уже имеются все необходимые документы.

Уэстон открыл папку с заранее подготовленными документами. Печати были настоящими, подписи подлинными. Continental Trust хорошо подготовился к этому моменту.

– Когда вступает в силу заморозка? – спросил он.

– В десять утра по нью-йоркскому времени. Все активы. Полная остановка операций.

Уэстон взглянул на часы – восемь пятьдесят. Достаточно времени для оформления всех формальностей.

– Документы будут готовы через десять минут, – сказал он и положил трубку.

Машина федеральной бюрократии завертелась с безжалостной эффективностью.

* * *

Банк Англии, Лондон. 14:30 по местному времени

Сэр Монтегю Норман, управляющий Банком Англии, изучал телеграмму, полученную час назад из Нью-Йорка. Его аристократичное лицо с тщательно подстриженной бородкой не выражало эмоций, но пальцы барабанили по столу, верный признак беспокойства.

– Мистер Кэмпбелл, – обратился он к помощнику, – какова общая сумма депозитов этого американского банка в наших корреспондентских счетах?

Кэмпбелл быстро пролистал бухгалтерские книги:

– Два миллиона четыреста тысяч фунтов стерлингов, сэр. Плюс золотые резервы на восемьсот тысяч фунтов.

– Заморозить все операции, – приказал Норман. – Основание: подозрение в связях с американской организованной преступностью. Информацию получили из надежных источников в Федеральном резерве.

Кэмпбелл записал распоряжение, но позволил себе вопрос:

– Сэр, а что с золотыми сертификатами на предъявителя? Технически они не привязаны к конкретному банку.

Норман поднял бровь:

– Мистер Кэмпбелл, золото на предъявителя подлежит особой проверке на предмет законности происхождения. Процедура может занять несколько месяцев.

* * *

Credit Suisse, Цюрих

Альфред Бернье получил телефонный звонок от партнера в Лондоне ровно в тот момент, когда просматривал счета американских клиентов. Разговор длился три минуты, но этого хватило для понимания ситуации.

– Герр Мюллер, – обратился он к главному кассиру, – счета американского банка Merchants Farmers подлежат немедленной блокировке. Также все связанные депозиты под именем Роберта Грея.

Мюллер, пунктуальный швейцарец с тридцатилетним опытом банковской работы, уточнил:

– Основание для блокировки?

– Запрос от британских властей. Подозрение в финансировании незаконной деятельности. Все операции приостанавливаются до выяснения обстоятельств.

Швейцарские банкиры работали с немецкой точностью. За тридцать минут все счета Стерлинга в Цюрихе стали недоступными.

* * *

Окружной суд Манхэттена, 10:15 утра

Секретарь суда, обычно приветливая миссис Хэмилтон, встретила Сэмюэля Розенберга холодным взглядом:

– Мистер Розенберг, судья Бронсон примет вас через час. Возникли процедурные вопросы.

– Процедурные? – удивился Розенберг. – Все документы оформлены в соответствии с федеральными требованиями.

– Возможно, – сухо ответила секретарь. – Но требуется дополнительная проверка подписей и печатей.

Розенберг понял, что время работает против него. Каждая минута промедления давала противнику возможность подготовить защиту. Он отправился в будку и попытался дозвониться до своего помощника.

– Дэвид? Слушай внимательно. Судья затягивает время. Подавай экстренную петицию в Верховный суд штата. Основание: злоупотребление процедурными полномочиями.

Голос помощника звучал встревоженно:

– Сэм, у нас проблемы. Только что звонили из конторы. Кто-то подал жалобу в Коллегию адвокатов на наше участие в деле. Утверждают, что мы представляем ложные доказательства.

Розенберг почувствовал, как земля уходит из-под ног. Continental Trust играл на опережение, блокируя не только финансовые активы противника, но и его юридическую защиту.

– Кто подал жалобу? – спросил он.

– Фирма «Кравен, Шульте и Партнеры». Представляют интересы «обеспокоенных граждан».

Розенберг знал эту контору. Одна из самых дорогих и влиятельных в Нью-Йорке. Их клиенты могли позволить себе купить не только судей, но и целые правовые процедуры.

– Дэвид, – сказал он, – мы попали в капкан. Но у нас еще есть один шанс. Помнишь дело банка Джемса? Федеральная юрисдикция. Подавай иск в федеральный суд. Основание: межштатная торговля и нарушение федеральных банковских законов.

Но даже произнося эти слова, Розенберг понимал: Continental Trust думал на несколько ходов вперед. Каждый их шаг заранее просчитан и защищен.

* * *

Редакция «New York World», 11:30 утра

Главный редактор Роберт Пулитцер сидел за редакторским столом, заваленным телеграммами, фотографиями и рукописями статей. Перед ним стояла чашка остывшего кофе и пепельница, полная окурков, верные спутники журналистской работы.

– Мистер Пулитцер, – секретарь протянула ему толстый конверт, – срочная доставка от анонимного источника.

Внутри конверта было письмо машинописного текста без подписи и стопка фотографий. Пулитцер начал читать и через минуту выругался так крепко, что секретарь поспешно ретировалась.

Документы содержали компрометирующую информацию о связях Merchants Farmers Bank с чикагской мафией, копии чеков на подозрительные суммы.

– Джонсон! – крикнул он репортеру. – Бросай все и садись за статью. У нас сенсация века.

Джонсон, худощавый мужчина с вечно растрепанными волосами и пятнами чернил на пальцах, подбежал к столу:

– Что за материал, шеф?

– Банкиры и мафия, – Пулитцер швырнул фотографии на стол. – Merchants Farmers Bank отмывает деньги итальянской семьи Нью-Йорка и Нового Орлеана. У нас есть доказательства.

Джонсон изучил документы.

– Шеф, а источник надежный? Документы выглядят как сфабрикованные.

Пулитцер отмахнулся:

– Джонсон, мы журналисты, а не детективы. У нас есть факты, есть документы. Читатели имеют право знать правду.

– Но если это подтасовка…

– То мы напечатаем опровержение завтра. А сегодня выпускаем экстра-выпуск с сенсацией. Заголовок: «Банкир-гангстер терроризирует Уолл-стрит».

* * *

Офис Chase Manhattan Bank, полдень

Альберт Уигген, президент Chase Manhattan, стоял у окна своего кабинета на двадцатом этаже, наблюдая за суетой Уолл-стрит внизу. В руках у него была телеграмма, полученная час назад от Федерального резерва.

– Мистер Хопкинс, – обратился он к вице-президенту банка, – какова общая сумма наших кредитных обязательств перед Merchants Farmers?

Хопкинс быстро перелистал бухгалтерские книги:

– Двенадцать миллионов долларов, сэр. Краткосрочные кредиты под залог портфеля ценных бумаг.

– Отзывайте все кредитные линии. Немедленно.

– Сэр? – удивился Хопкинс. – Но все обязательства выполняются в срок. Залоговое обеспечение более чем достаточное.

Уигген повернулся от окна:

– Мистер Хопкинс, час назад я получил конфиденциальную информацию о том, что Merchants Farmers Bank находится под следствием федеральных органов. Подозрения в отмывании денег и связях с организованной преступностью.

– Но это же только подозрения…

– В банковском деле, Хопкинс, репутация дороже прибыли. Я не могу рисковать именем Chase Manhattan ради каких-то дополнительных процентов.

Хопкинс понял бесполезность споров. Решение принято, остается только исполнить.

– Когда уведомлять о досрочном возврате?

– Сегодня к закрытию торгов. Срок возврата – сорок восемь часов.

В это же время аналогичные решения принимались в офисах Manufacturers Hanover Trust, First National City Bank и десятке других финансовых учреждений. Телефонные звонки из Continental Trust работали с пугающей эффективностью.

К двум часам дня Merchants Farmers Bank оказался отрезанным от всех кредитных линий на общую сумму более тридцати миллионов долларов.

Каскад контрударов обрушился на империю Стерлинга с точностью часового механизма.

* * *

Кабинет банка, который еще утром казался символом финансовой мощи, теперь напоминал штаб осажденной крепости. На столе из красного дерева, где обычно лежали отчеты о прибылях, теперь громоздились стопки документов о потерях. Дождь за окнами усилился, барабаня по стеклу с удвоенной силой, словно само небо решило добавить драматизма к происходящему.

Я сидел в кожаном кресле, вертя в руках телеграмму из Цюриха, третью за последний час. Каждая приносила новости о заморозке очередных миллионов.

Бейкер стоял у окна, его обычно безупречный вид нарушали растрепанные волосы и расстегнутый воротничок. О’Мэлли расхаживал по кабинету, изредка поглядывая на телефон, который молчал уже полчаса, зловещий признак в мире, где деньги никогда не спят.

– Чарльз, – обратился я к Бейкеру, – подведем итоги. Сколько мы потеряли?

Бейкер подошел к столу, неся толстую папку с расчетами. Его пальцы дрожали, едва заметно, но для человека, привыкшего к безупречной точности в цифрах, это было красноречивым признаком потрясения.

– Уильям, – начал он, открывая блокнот с аккуратными столбцами цифр, – прямые потери составляют тридцать восемь миллионов четыреста тысяч долларов. Заморожены все ликвидные активы в американских банках, одиннадцать миллионов. Европейские резервы недоступны, семнадцать миллионов в Лондоне, восемь в Цюрихе, два в Амстердаме.

Я записывал цифры на листе бумаги, каждая из них била точно в цель. Сорок миллионов долларов это не просто деньги, это целая империя, построенная за последние полтора года. Это сотни часов планирования, тысячи рискованных решений, десятки сложнейших операций.

– А европейские золотые резервы? – спросил я.

– Недоступны, – мрачно ответил Бейкер. – Credit Suisse требует доказательства законности происхождения средств. Банк Англии заморозил все операции под предлогом проверки связей с организованной преступностью. Амстердамский банк просто перестал отвечать на телеграммы.

О’Мэлли остановился у карты мира, висевшей на стене. Красными булавками были отмечены наши партнеры в Европе, синими – в Америке. Теперь эта карта напоминала поле битвы после поражения.

– Босс, – сказал он, поворачиваясь ко мне, – это слишком скоординированно для случайности. Каждый удар попал точно в цель, каждое действие было рассчитано до минуты. Они готовились к этому заранее.

Я поднялся из кресла и подошел к сейфу, стоявшему в углу кабинета. Покрутив замок, извлек оттуда последнюю папку, ту самую, которую считал своим спасательным кругом. Швейцарские депозиты под именем Роберта Грея, золотые сертификаты на предъявителя, счета в банках трех стран.

– Патрик, – сказал я, протягивая ему телеграмму из Цюриха, – прочитай это.

О’Мэлли взял желтый лист бумаги и прочитал вслух:

– «Счета клиента Р. Грей заморожены по требованию британских властей. Основание: подозрение в связях с американской организованной преступностью. Все операции приостановлены до особого распоряжения. Директор Альфред Бернье.»

Наступила тишина, нарушаемая только стуком дождя по окнам. Даже резервный план, который я считал абсолютно секретным, оказался под ударом. Continental Trust действовал с хирургической точностью.

В дверь кабинета постучали. Секретарша вошла с видом человека, несущего очередную плохую новость.

– Мистер Стерлинг, – сказала она, – звонил мистер Вандербильт. Сожалеет, но семейный совет принял решение временно приостановить все финансовые связи с банком. До выяснения обстоятельств.

Первый союзник покинул тонущий корабль. Я кивнул, стараясь сохранить спокойствие:

– Спасибо, мисс Томпсон. Других звонков не было?

– Мистер Милнер просил передать, что акронские заводы имеют государственные контракты и не могут рисковать репутацией. Мистер Роквуд… – она запнулась, – мистер Роквуд сказал буквально следующее: «Ничего личного, но бизнес есть бизнес».

Союзники разбежались, как крысы с тонущего корабля. Те самые люди, которые еще неделю назад жали мне руку и клялись в вечной дружбе, теперь спешили дистанцироваться от банкира, связанного с мафией.

Секретарша не ушла, продолжая стоять в дверях с неловким выражением лица.

– Что еще? – спросил я.

– Мистер Прескотт и трое старших брокеров подали заявления об увольнении. Мистер Харрисон… – она замолчала.

– Говорите прямо.

– Мистер Харрисон хочет вернуть контроль над брокерской фирмой. Утверждает, что имеет на это право согласно первоначальному договору.

Удар в спину от человека, которого я считал окончательно сломленным. Харрисон, видимо, решил, что настал момент вернуть себе то, что некогда принадлежало ему по праву.

– А наши брокеры? – спросил О’Мэлли.

– Двое перешли к Харрисону, – ответила секретарша. – Мистер Фергюсон и мистер Коэн. Они ссылаются на нестабильную ситуацию в банке.

– И охрана? – добавил Бейкер.

– Винни Коротышка и его люди исчезли сегодня утром. Не оставили даже записки.

Даже Винни покинул нас. Винни, который еще вчера клялся в верности, испарился при первых признаках настоящих неприятностей. Видимо, связь с банком, находящимся под следствием, стала для него слишком опасной.

Я вернулся к столу и сел в кресло. За окном сгущались вечерние сумерки, а дождь продолжал барабанить по стеклу с монотонной настойчивостью.

– Джентльмены, – сказал я, глядя на своих последних верных соратников, – подведем окончательные итоги. Что у нас осталось?

Бейкер пролистал свои записи:

– Ликвидные средства в банке – четыреста тысяч долларов. Этого хватит на покрытие текущих операций максимум на неделю. Недвижимость банка – здание стоит полтора миллиона, но на него наложен арест. Личные активы… – он посмотрел на меня, – ваш особняк, автомобиль, драгоценности. Все это вместе около миллиона двухсот тысяч.

Миллион шестьсот тысяч долларов против сорока миллионов замороженных. Математически это выглядело как полная катастрофа.

– А персонал? – спросил О’Мэлли.

– Требуют выплаты зарплаты вперед, – ответила мисс Томпсон. – Слухи о банкротстве распространяются очень быстро. Кассиры и клерки боятся остаться без денег.

В этот момент зазвонил телефон. Я поднял трубку, ожидая очередной плохой новости.

– Мистер Стерлинг? – незнакомый голос звучал официально и холодно. – Говорит Джеймс Хэнкок из Continental Trust. Мистер Восворт хотел бы встретиться с вами сегодня вечером. У нас есть предложение, которое может вас заинтересовать.

Последний акт трагедии приближался. Победители шли забирать трофеи.

* * *

Половина двенадцатого ночи. Мой кабинет погружен в полумрак, лишь настольная лампа отбрасывает желтый круг света на стол, заваленный документами о катастрофе. За окнами не прекращается дождь, монотонно барабаня по стеклу, словно отсчитывая последние часы моей финансовой империи.

Стук в дверь прорезал тишину, резкий и властный. Секретарша, которая осталась в банке до позднего вечера, вошла с бледным лицом.

– Мистер Стерлинг, – голос ее дрожал, – к вам пришли. Три человека. Говорят, что это срочное дело.

Я поднял голову от финансовых отчетов, которые изучал последние два часа, пытаясь найти хоть какой-то выход из ситуации. Поздние визитеры в такой день не предвещали ничего хорошего.

– Кто именно? – спросил я.

– Мистер Восворт из Continental Trust. С ним еще двое мужчин. Один представился как мистер Форбс, второй как федеральный маршал Джонсон.

Федеральный маршал. Значит, дело принимает официальный оборот. Я встал из-за стола, расправил плечи и поправил галстук. Даже в час поражения нужно сохранять достоинство.

– Проводите их в кабинет, – сказал я. – И пошлите О’Мэлли и Бейкера. Пусть присутствуют при разговоре.

Через несколько минут дверь распахнулась, и в кабинет вошла процессия, напоминающая похоронную делегацию.

Джеральд Восворт в безупречном черном пальто с меховым воротником выглядел как человек, пришедший забрать долги. Генри Форбс держал в руках кожаный портфель, видимо, с документами о капитуляции. Третий мужчина, плотный и суровый, в темном костюме государственного чиновника, стоял у двери с видом человека, готового к принуждению.

– Мистер Стерлинг, – Восворт снял шляпу и положил ее на стол рядом с моими документами. – Полагаю, день выдался непростой.

– Мистер Восворт, – ответил я, оставаясь стоять за столом. – В самом деле непростой. Прошу садиться, джентльмены.

Восворт занял кресло напротив моего стола, Форбс сел рядом с ним. Федеральный маршал остался стоять у двери, классический прием для создания атмосферы давления.

О’Мэлли и Маккарти вошли в кабинет и встали по бокам от моего стола. Их присутствие придавало мне некоторую уверенность, по крайней мере, я не остался совсем один.

– Полагаю, вы понимаете цель нашего визита, – начал Восворт, доставая из кармана золотые карманные часы и демонстративно проверяя время. – События сегодняшнего дня привели к некоторым неприятным последствиям для всех участников рынка.

– Неприятные последствия – это мягко сказано, – добавил Форбс, открывая портфель. – Merchants Farmers Bank находится на грани банкротства. Все активы заморожены, кредитные линии отозваны, европейские резервы недоступны.

Я молчал, внимательно изучая лица своих визитеров. Восворт выглядел спокойным и уверенным, человек, знающий, что держит все козыри в руках. Форбс проявлял легкое нетерпение, видимо, хотел быстрее закончить неприятную процедуру. Федеральный маршал стоял неподвижно, как статуя.

– Мистер Стерлинг, – Восворт наклонился вперед, – надеюсь, вы понимаете безнадежность ситуации. Continental Trust не питает к вам личной неприязни. Это просто бизнес. Но бизнес, который требует определенных… урегулирований.

– Какие именно урегулирования вы имеете в виду? – спросил я, садясь в кресло и стараясь выглядеть спокойным.

Форбс достал из портфеля толстую папку с документами и положил ее на стол передо мной:

– Официальное уведомление о начале процедуры банкротства. Федеральные власти признают Merchants Farmers Bank неплатежеспособным. Все активы переходят под контроль конкурсного управляющего.

– А кто именно будет конкурсным управляющим? – уточнил О’Мэлли.

– Это будет наш доверенный человек из Continental Trust, – ответил Форбс с едва заметной улыбкой. – Он имеет большой опыт реструктуризации проблемных финансовых институтов.

Ну да, они наверняка приготовили самый худший вариант. Безжалостного аудитора.

– Однако, – продолжил Восворт, – Continental Trust готов предложить альтернативу официальному банкротству. Мирное урегулирование, которое позволит избежать неприятных разбирательств.

– Каковы условия? – спросил я.

Восворт сплел пальцы рук, демонстрируя золотые перстни с фамильными гербами:

– Первое. Продажа Merchants Farmers Bank компании Continental Financial Corporation за символическую сумму в один доллар. Второе. Передача всех активов, включая клиентскую базу, корреспондентские отношения и недвижимость. Третье. Публичное признание финансовых ошибок и извинения перед клиентами банка.

– И четвертое, – добавил Форбс, – вы покидаете банковский бизнес навсегда. Подписываете соглашение о неконкуренции сроком на десять лет.

Условия были унизительными, но, учитывая обстоятельства, могли считаться милосердными. По крайней мере, я оставался на свободе и не попадал в федеральную тюрьму.

– А что с моими сотрудниками? – спросил я, глядя на Маккарти и О’Мэлли.

– Лучшие получат предложения о работе в наших компаниях, – ответил Восворт. – Мистер Бейкер, например, может возглавить департамент корпоративного кредитования в Continental Trust. Мистеры О’Мэлли и Маккарти получат должность в службе безопасности. Остальные пусть ищут новые места самостоятельно.

Федеральный маршал наконец заговорил:

– Мистер Стерлинг, у вас есть двадцать четыре часа на принятие решения. Если вы откажетесь от мирного урегулирования, будет возбуждено уголовное дело по обвинению в мошенничестве, отмывании денег и связях с организованной преступностью. Федеральная прокуратура располагает достаточными доказательствами.

Я посмотрел на часы, уже без четверти двенадцать. Символично, почти полночь моей финансовой карьеры.

– Джентльмены, – сказал я, вставая из кресла, – ваше предложение требует серьезного обдумывания. Думаю, к завтрашнему вечеру я смогу дать окончательный ответ.

Восворт поднялся, надевая шляпу:

– Мистер Стерлинг, я надеюсь на ваше благоразумие. Война закончилась. Пора подсчитывать потери и планировать будущее.

– Взаимно, мистер Восворт, – ответил я, провожая делегацию к двери.

Когда звук их шагов растворился в коридоре, я остался наедине с О’Мэлли и Бейкером. Молчание длилось несколько минут, нарушаемое только стуком дождя по окнам.

* * *

Полночь. Кабинет банка превратился в командный пункт последней обороны. На столе разложены документы о катастрофе, в пепельнице дымится сигарета, бокал с виски стоит нетронутым. Сейчас нужна ясность мышления, а не алкогольное забвение.

О’Мэлли и Бейкер молчат, каждый погружен в собственные мысли о крахе империи, которую мы строили полтора года. Маккарти ушел проверять охрану. За окнами спит Нью-Йорк.

Я встаю из кресла и подхожу к картине, висящей на стене рядом с сейфом. Пейзаж с горным озером, ничем не примечательная работа провинциального художника, купленная для украшения интерьера. Но за этой картиной скрывается то, о чем не знает даже мое ближайшее окружение.

Осторожно снимаю картину с креплений, обнажая встроенный в стену сейф, не тот, что стоит в углу и известен всем, а секретный, установленный сразу после покупки здания банка. Поворачиваю замок, набирая комбинацию: 14−10–29, дата великого краха, которая уже случилась и в этой реальности.

– Босс, – О’Мэлли поднимается с кресла, – что вы делаете?

– Патрик, за полгода работы вместе ты ни разу не видел, чтобы я делал что-то без плана, – отвечаю я, доставая из сейфа толстую папку. – Даже сейчас, когда кажется, что все потеряно.

Бейкер подходит ближе, его глаза расширяются от удивления:

– Уильям, что это?

Я кладу папку на стол и открываю ее. Внутри документы, которые готовил месяцами, предвидя именно такую ситуацию.

Банковские сертификаты на общую сумму восемь миллионов долларов, оформленные на подставные компании в трех штатах. Золотые сертификаты канадских банков на два миллиона долларов. Документы о собственности на недвижимость в Чикаго и Детройте стоимостью полтора миллиона долларов.

– Джентльмены, – говорю я, раскладывая документы на столе, – Continental Trust думал, что знает обо всех моих активах. Но некоторые карты я держал в рукаве с самого начала.

О’Мэлли берет один из сертификатов, документ Первого национального банка Чикаго на предъявителя на сумму триста тысяч долларов:

– Босс, откуда это? Я думал, все деньги проходили через наши счета.

– Патрик, помнишь операцию с техасской нефтью в прошлом году? Официально мы заработали два миллиона долларов. Фактически – четыре. Разница была переведена в канадские и чикагские банки под именами подставных компаний.

Бейкер изучает документы о недвижимости:

– Мистер Стерлинг, здесь указана собственность на фабрику в Детройте и два офисных здания в Чикаго. Как вы это скрывали от аудиторов?

– Чарльз, эти покупки оформлялись через юридические фирмы в других штатах. Формально компания «Великие озера инвестментс» принадлежит некому Джону Смиту из Мичигана. Фактически это моя подставная структура.