Текст книги "Рычаг локтя (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 19
А может, плюнуть на все и уйти в строители?

После поимки борца злодея я быстро вернулся во Дворец тенниса. Пообедал в буфете. Одним из последних. Перерыв уже заканчивался.

Прибежал в зал, посмотрел, как дела. Поединки уже стартовали. Сейчас должен выступить Звеньев. Против самбиста из Душанбе, Санина Виталия, весом свыше ста килограмм.

Только я пришел, а Звеньев уже вышел на ковер. Он и Санин стояли друг против друга, два исполина. Рефери скомандовал, они начали поединок.

Санин атаковал первым, пошел в ноги, пытаясь сбить Звеньева с равновесия. Но тот среагировал молниеносно, упал на колено, блокируя захват. Руки сцепились в замок на шее Санина. Мощный рывок – и Звеньев уже за спиной, тянет на себя, пытаясь опрокинуть.

Но Санин не дался, ухватился за куртку Звеньева, рванул в сторону, используя инерцию противника. На миг мой приятель потерял равновесие. И тут Санин провел прием – молниеносный бросок через бедро.

Я видел, как напряглись могучие мышцы Звеньева. Словно в замедленной съемке – разворот корпуса, подбив ногой. Он сумел отбиться. Атаковал сам. Тут же. И вот уже Санин летит по дуге, грохается на ковер боком. Есть бросок.

Тут же ушел в партер, обвил ногами туловище Звеньева, пытаясь провести удушающий. Захват, еще захват. Бицепсы противника вздулись как валуны. Даже под курткой видно. Противники застыли в позиции – ни вверх, ни вниз

Звеньев попробовал разорвать захват, навалился всем телом, за счет выхода силой. Не вышло. Рванул в сторону, выгибая могучую спину. Санин держал намертво, только пыхтел от чудовищного напряжения.

Рывок, другой. Звеньев начал медленно разворачиваться, отрывая Санина от ковра. Еще усилие – и вот он уже на ногах, в стойке. А Санин повис вниз головой, обхватив руками за пояс, не давая развернуться для броска.

Тогда Звеньев шагнул к краю ковра, пытаясь стряхнуть противника. Куда там! Санин обвился питоном, ни туда, ни сюда. Так и застыли – огромный Звеньев и вцепившийся в него Санин.

Судья вмешался, разнял, вернул в стойку. Схватка продолжилась. Великаны сошлись в клинче, уперлись лбами, как два барана. Каждый искал момент для решающего броска.

Звеньев атаковал первым, пошел на переднюю подножку – обманный прием. Санин купился, шагнул назад, потерял равновесие на миг. И тут Звеньев мгновенно уронил его и провел болевой прием – рычаг локтя.

Лицо Санина исказилось от боли. Но он стерпел, не запросил пощады. Попробовал уйти забеганием – не вышло. Рука хрустнула. Глухой стон вырвался сквозь стиснутые зубы Санина.

Звеньев давил всем весом, выламывая руку из сустава. Лицо Санина побелело, он оказался на грани болевого шока. Но упрямо не сдавался, пытаясь дотерпеть.

Те, кто видели, замерли, следя за поединком. Я тоже смотрел как завороженный. Вот ведь упрямый, этот Санин. Там такое давление, что сейчас локоть треснет, как сухая ветка.

Казалось, время остановилось. В этой схватке решалось – кто сильнейший.

Наконец Санин не выдержал, дважды хлопнул по ковру. Сдался! Звеньев отпустил захват, поднялся. Рефери поднял его руку в знак победы.

Зрители, те, что видели, зааплодировали. И Звеньеву, и упертому Санину.

Молодец мой приятель. Я спустился с трибуны. Чтобы поздравить.

Подошел к Илье. Тот уже сошел с ковра. Сидел на скамейке, улыбаясь во весь рот. Рядом стоял Степаныч. Старик довольно хмыкал.

– Ну что, Степаныч, я его сделал! – Звеньев сиял, как начищенный пятак. – Размазал Санина по ковру, как божий одуванчик!

Как же быстро у него вырос уровень ЧСВ.

– Было дело, – кивнул тренер. – Красиво работал, не придерешься. Только не зазнавайся раньше времени.

Звеньев расхохотался:

– Да брось ты! Теперь я кого хочешь на лопатки уложу. Хоть самого черта лысого. Непобедимый!

– Ишь, разошелся, – проворчал Степаныч. – Смотри, как бы гребень не вырос. Бывали чемпионы и покруче тебя.

– Это кто же? – вскинулся Илья. Глаза сверкнули самоуверенно и зло.

Степаныч покачал головой:

– Эх, пацан. Губа не дура у тебя. Санин вон тоже грозился всех порвать. А ты его как шелкового скрутил.

Илья насупился:

– То Санин. А я – это я. И вообще, это ты к чему клонишь, Степаныч? – глаза Звеньева подозрительно сузились.

Старик вздохнул:

– А к тому, что всегда найдется рыба покрупнее. Сегодня ты самый главный в пруду, а завтра другой. Вот тогда и посмотрим, какой ты крепкий.

– Хочешь сказать, меня завалить могут? Да я…

– Могут, Илюша. Еще как могут. Ежели головы на плечах не будет. Самолюбие вон как пузыри пускает.

Илья вскочил. Лицо потемнело, желваки заиграли.

– Да пошел ты, Степаныч! Сам не знаешь, что мелешь. Я теперь кого хочу, того и на лопатки!

Тренер лишь головой покачал:

– Ох, пацан, пацан. Смотри, как бы гонор тебя до добра не довел. Полетишь ведь с небес на землю.

– Не дождетесь! – рявкнул Илья и вылетел вон. А мы со Степанычем переглянулись. Тренер больше не улыбался.

– Вот так всегда, – вздохнул старик. – Чуть победу одержал, уже короной балуется. А она, глядишь, возьми да и свались.

Я промолчал. Знал по себе этот кураж, упоение силой. И понимал – рано или поздно за все приходится платить.

Победа кружит голову похлеще вина. Раздувает самомнение до небес. И тогда уже не видишь берегов, несешься на всех парах.

А впереди – мель. С которой слететь можно в одночасье. Да так, что костей не соберешь. Прав был Степаныч, ой прав.

И я видел – Звеньева сейчас несет прямиком на ту мель. Уверовал в себя, возгордился. Готов кого угодно вызвать на ковер.

Только вот одолеет ли? Хватит ли сил и мастерства? Не споткнется об собственную самонадеянность?

Нет ничего опаснее чемпиона, уверовавшего в свою непобедимость. Он уязвим, как никогда. И только и ждет, когда явится тот, кто одним ударом собьет с него спесь.

Главное, чтобы удар тот Илью не сломал. Не разбил вдребезги, не вышиб последнюю волю к победе. Но что-то мне подсказывало – легко он не отделается.

Степаныч погрозил мне пальцем.

– Смотри, тебя это тоже касается. Особенно, если с Харей разделаешься. Давай, готовься. У тебя еще один поединок на подходе. Про Палферова не забыл?

Ага, как же я мог забыть? Мы готовились к этой схватке. Разбирали тактику Палферова Толи. Она у него своеобразная. Очень своеобразная.

Я кивнул. Степаныч отправился к судьям.

Зал гудел в предвкушении захватывающих схваток. Спортсмены разминались, судьи проверяли экипировку, болельщики волновались на трибунах. Я и сам слегка нервничал – все-таки соревнования, ответственный момент. Хотя после задержания опасного грабителя бороться на ковре казалось сущим пустяком.

Сзади кто-то тронул меня за рукав. Я обернулся, а это, оказывается, Аня. Та самая, подруга гипнотизера.

Я и не заметил, как она подошла ко мне. Гибкая светловолосая девушка в голубом платье.

– Здравствуй, Витя! – Аня лучезарно улыбнулась, сверкнув ослепительно белыми зубками. Ее большие глаза цвета весеннего неба смотрели с восхищением.

Однако, симпатичная девушка, отметил я. Я раньше никогда не оказывался с ней так близко. От девушки пахло свежестью и цветочными духами.

И еще. Чего это она так улыбается. По опыту знаю. Если девушка так улыбается, значит чего-то хочет.

– Привет, Анюта! Рад тебя видеть, – я улыбнулся в ответ всеми тридцатью двумя клыками, включая зуб мудрости. – Решила поболеть за наших?

Аня кивнула, и ее волнистые локоны очаровательно подпрыгнули:

– Конечно! Слышала, ты сегодня тоже выступаешь. Пришла поддержать… – она замялась, подбирая слова. – И хотела узнать, как прошла ваша с Савой операция? Поймали бандита?

Вот оно что, оказывается. Ищет Саву. Через меня.

– Да, все прошло отлично! – бодро ответил я, показал большой палец. – Преступник арестован, ценности возвращены, жертв нет. Комар носа не подточит!

Девушка снова ослепительно улыбалась.

– Потрясающе! Вот что значит настоящий мужчина, – восхитилась Аня, делая шаг ближе. Ее точеная фигурка в обтягивающем платье была так близко, что у меня невольно участился пульс.

– Ты не только герой, но еще и силач. Такие широкие плечи, бицепсы… наверное, куртка трещит!

Она игриво провела пальчиком по моему рукаву, поправляя складки ткани. По спине пробежали мурашки. Чего это она флиртует со мной? Не думал, что нравлюсь ей.

Я невольно залюбовался утонченным профилем девушки и грациозными движениями. Такая женственная, с кукольным личиком и огоньком в глазах.

– Анют, ты мне льстишь! – усмехнулся я, подхватывая игривый тон. – После таких комплиментов грех не победить. Не могу же ударить в грязь лицом перед очаровательной болельщицей.

Аня легко рассмеялась, откинув головку:

– Еще бы! Я принесу тебе удачу, вот увидишь.

Хм, кокетство девушки бодрило и заводило не хуже разминки. Хотел ответить какой-нибудь остроумной шуткой, но вот тут я заметил, что к нам приближается высокая девушка в белом платье. Темные волосы собраны в аккуратный пучок. Мать честная, это же Ольга.

– Вить, вот ты где! А я тебя ищу, – произнесла Ольга, с легкой улыбкой окидывая нашу парочку взглядом. – Когда выступаешь? Уже подготовился к поединку? Как твоя спина, все в порядке?

Вот проклятье, как она не вовремя. Я тут же шагнул навстречу девушки и приобнял за талию:

– Оля, солнышко, со мной все хорошо. Как я рад тебя видеть. Кстати, познакомься – это Аня, ассистентка фокусников Климова и Карданова, помнишь, я рассказывал? Аня как раз интересовалась нашей с Савой операцией.

Ага, конечно. Про Кардановая рассказывал, но про Аню нет.

– Очень приятно, – кивнула Ольга, протягивая Ане рруку.Она умела вести, себя, как леди. Без скандалов и ссор. – Оля. Девушка Виктора.

В ее голосе прозвучал легкий акцент на слове «девушка».

Аня тоже представилась, улыбаясь уголками губ. Между девушками повисла небольшая пауза, в течение которой они будто мерялись взглядами. Напряжение можно было резать ножом.

– Что ж, не буду вам мешать, – наконец сказала Аня, отступая на шаг. – Витя, я буду болеть за тебя. Удачи на ковре!

И подмигнула мне, прежде чем раствориться в толпе.

– Симпатичная девушка, не правда ли? – ровным тоном спросила Ольга, провожая ее взглядом. – Смотрю, ты времени зря не теряешь.

Я притянул любимую к себе и нежно заглянул в глаза:

– Оль, ну что ты? Мы просто поболтали, ничего такого.

Сам подумал, хорошо, что не пришла Полина. Вот тогда все так просто не обошлось бы.

Оля вздохнула и прижалась ко мне:

– Ладно, Вить. Просто я так за тебя волнуюсь. Хочу, чтобы все было идеально – и в спорте, и в жизни.

На самом деле так не бывает. Нет идеала в жизни. Но я не стал разочаровывать девушку.

– Все будет супер, вот увидишь! – подбодрил я, целуя Олю в уголок губ. – Главное, хорошо выступить сегодня. Если все будет хорошо. Отметим с тобой, куда захочешь сходим. Договорились?

Олины глаза заблестели:

– Правда? Ох, Витенька, ты меня балуешь! Тогда давай, иди и разбросай там всех! А я пока займу местечко в первом ряду.

Дождавшись, пока она уйдет, я перевел дух. Вроде, пронесло. Но осадочек остался – неспроста Анька ко мне подкатывала. Явно неровно дышит. Или чего-то хочет.

И Олю это напрягло, хоть виду и не подала. Тонкая штучка Оленька, все на свете чувствует.

Ладно, сейчас любовные терзания вообще неуместны. Главное, это Спартакиада. А с девушками потом разберусь.

Чтобы не мозолить глаза и не отвлекаться на Олю, я отправился ближе к ковру. Там как раз должен выступить Михайлов Леха.

Тут, у края ковра я вылез вперед. Растолкал остальных участников, столпившихся тут.

Теперь стоял у края ковра, внимательно наблюдая за приготовлениями Михайлова к предстоящей схватке. Его соперником был Ахмед Музаев – сильный парень из Баку.

Посмотрим, как пойдет. Михайлов сейчас вроде на подъеме.

По сигналу рефери, соперники сошлись в центре ковра и взяли стартовые захваты за куртки и пояса. Первым в атаку пошел Леха, попытавшись провести бросок через бедро. Однако Музаев сумел развернуться спиной и едва не перевел Алексея в партер. Но Михайлов, демонстрируя отточенную технику, мгновенно ушел и чуть не забрал спину противника.

Впрочем, Музаев тут же контратаковал, обхватив ногами корпус Алексея и пытаясь провести болевой прием на колено. На мгновение мне показалось, что Михайлову не избежать поражения. Но он, собрав все силы, уперся руками в татами, выпрямил атакуемую ногу и сумел вырваться из опасного захвата.

По команде рефери борцы вернулись в стойку. Теперь уже Музаев пошел вперед, применив излюбленную вертушку с захватом ноги. Алексей потерял равновесие, но, падая, успел захватить голову соперника, намереваясь провести удержание.

Музаев яростно забился в его руках, выбрасывая ноги вверх и пытаясь перекатиться через себя. Несколько мгновений, показавшихся вечностью, продолжалась отчаянная борьба в партере, пока Ахмеду не удалось вывернуться из захвата.

Схватка продолжилась в невероятно высоком темпе. Соперники, блистая филигранной техникой, обменивались разноплановыми атаками – бросками, зацепами и подсечками, болевыми приемами и переводами в партер.

Пока ничего не получалось. Силы почти равны. Трибуны ревели, подбадривая спортсменов. Я и сам, затаив дыхание, неотрывно следил за каждым движением борцов, едва не срываясь на крик.

И вот, после очередной серии стремительных атак, Алексей сумел поймать Музаева на прогиб через грудь. Ахмед рухнул на лопатки, а Михайлов уверенно удерживал его до финального сигнала арбитра. Чистая, безоговорочная победа!

Михайлов едва ли не плясал от радости. Быстро соскочил с ковра, обнял Степвныча, других наших ребят. Все его поздравляли.

Я мельком глянул на Музаева. Тот уходил с ковра тихо и молча. Весь согнутый.

– Видал, Витек? – закричал Мипалов, очутившись рядом со мной. – Как я его?

Я тоже обнял и поздравил победителя. Мы с Лехой стояли у края ковра. Я заметил, как сквозь редеющую толпу к нам пробирается пожилой мужчина.

Седые волосы коротко подстрижены, а выправка и чеканный шаг выдавали в нем бывшего военного. Алексей, увидев мужчину, застыл как вкопанный.

Это что, его батя? Чего это Леха тогда так застыли? Я слышал, что их отношения всегда были сложными.

Отец, кадровый офицер, хотел, чтобы сын пошёл по его стопам и связал свою жизнь с армией. Но Алексей выбрал спорт, чем вызвал неодобрение и разочарование отца. Они редко виделись и еще реже разговаривали по душам.

И вот теперь отец стоял перед нами, пристально глядя на сына. Его лицо, обветренное и иссеченное морщинами, было непроницаемо.

– Здравия желаю, товарищ самбист, – произнес он наконец сухим, официальным тоном. Но в его голосе я уловил едва заметную дрожь.

– Здравствуй, папа, – ответил Алексей, невольно вытягиваясь по стойке «смирно», словно на плацу.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Затем Михаил Петрович шагнул вперед и неожиданно крепко обнял сына.

– Поздравляю, сынок. Ты отлично выступил, – сказал он уже совсем другим, теплым и дрогнувшим голосом. – Я горжусь тобой.

Черт подери. Когда я услышу такие слова от своего отца? Хоть и не совсем родного.

Алексей, пораженный этими словами, судорожно обнял отца в ответ. По его щекам покатились слезы, которые он даже не пытался скрывать.

– Спасибо, папа, – выдавил он. – Ты даже не представляешь, как много это для меня значит.

Я стоял рядом, не смея нарушить этот момент. Когда они наконец разомкнули объятия, Михаил Петрович повернулся ко мне.

– А вы, вероятно, Виктор? – спросил он, протягивая руку. – Леша о вас рассказывал. Какой вы уникум. Хочу поблагодарить вас за дружбу и поддержку, которую вы оказываете моему сыну. Это дорогого стоит.

Я пожал его твердую, как сталь, ладонь, пробормотав что-то в ответ. В горле стоял комок.

Мы ещё некоторое время разговаривали втроем, обмениваясь впечатлениями о прошедшем поединке. Потом вышли из зала. Я за водой, а отец с сыном – прогуляться.

Мы втроем направились по длинному коридору спорткомплекса в сторону раздевалок. Коридор почти пуст, только наши шаги гулко отдавались под сводами потолка.

Алексей и отец шли рядом, негромко переговариваясь. Я слышал обрывки их разговора. Говорили о схватке, о тренировках, вспоминали какие-то моменты из детства Алексея.

В дальнем конце коридора появилась знакомая фигура. Это же Ахмед Музаев. Он шел нам навстречу, слегка прихрамывая – сказывалась недавняя схватка.

Мы замедлили шаг, ожидая, как поведет себя Музаев. Все-таки для него сегодняшний поединок закончился поражением. Тяжким и позорным. Как он воспримет эту встречу?

Поравнявшись с нами, Музаев остановился и широко улыбнулся.

– Дружище, поздравляю тебя! – воскликнул он, раскрывая объятия. – Отличная победа.

Алексей смущенно обнял Музаева в ответ.

– Спасибо, – искренне ответил он.

Мы с отцом Лехи стояли чуть поодаль, не вмешиваясь в этот разговор.

– Я честно говоря, провел последний поединок сегодня, – признался Музаев. Он говорил с легким южным горским акцентом. – Теперь ухожу из самбо. Буду помогать дяде, строителем устроюсь. Рад, что боролся с тобой. Может, еще увидимся, но очень не скоро.

Ну и отлично. Хорошо, что так все кончилось. Музаев еще раз пожал руку Лехе, пошел дальше. Мы смотрели ему вслед.

Глава 20
Победить Волкова

Купив лимонада, я вернулся в зал. Отправился к Оле. Девушка скучала на трибунах. На нее уже поглядывали другие парни.

Я присел рядом, приобнял.

– Ты куда пропал? – Оля прижалась ко мне. – Я тебя потеряла. Видела, что ты ушел с тем парнем и каким-то мужиком.

Я сделал глоток лимонада из бутылки.

– Это его отец. А я ходил за лимонадом. Эх, тебе забыл купить.

Оля покачала головой.

– Я не буду. Долго у вас еще будут соревнования? Опять до самого вечера?

Я кивнул. Хотел ответить, но тут объявили выход Харитонова. Оля что-то хотела сказать, но я поднял палец.

– Смотри, сейчас будет выступать мой основной соперник.

И во все глаза уставился на ковер. Оля спросила:

– Он сильный? Какая у него тактика?

Я ответил, не глядя на девушку. Смотрел на ковер, где как раз появились Харя и его противник.

– Представь схватку двух самбистов, разных, как день и ночь. Один из них – вон тот, Харитонов по прозвищу Харя, коварный и хитрый, как лис. Он умеет читать мысли соперника. Использует мысленное оружие. Как будто опутывает противника липкой паутиной. А второй обычный парень. Как думаешь, много у него шансов?

На первый взгляд, второй борец не выглядел безобидным. Мускулистый и крепкий, как дуб.

Но против психической атаки Хари он беззащитен, как младенец. Мысли путаются, тело немеет. Он уже чувствует, будто реальный гигантский паук подкрался сзади и вонзил в него острые хелицеры.

Я не мог оторвать взгляд от схватки, разворачивающейся передо мной. Харитонов, мой будущий соперник и кошмарный сон, с самого начала методично уничтожал противника, играя с ним, словно хищник с добычей.

Схватка началась. Первая минута. Харя, ухмыляясь, кружит вокруг соперника, выжидая момент для атаки.

Тот напряжен, его глаза бегают из стороны в сторону, пытаясь предугадать движения противника. Но Харитонов непредсказуем.

Внезапно он вышагнул вперед и, зацепив ногу противника, провел подсечку в голень. Тот потерял равновесие, но в последний момент выставил руку и ушел от захвата. Харя подмигнул ему и отступил назад. Судя по всему, решил поиграть с жертвой.

Теперь противник осторожничал. Больше защищался.

Когда пошла вторая минута, борцы сошлись в клинче. Харя сделал вид, что хочет провести бросок через грудь.

Противник среагировал, наклонился вперед, открыв спину. Харитонов схватил его руками за пояс и, подбив одну ногу, провел бросок через голову с упором стопой в живот.

Бросок страшной силы, и только в последний момент Харя не дожал и выпустил противника. Противник кубарем покатился по ковру, но быстро вскочил на ноги. В глазах плескалась ярость пополам со страхом.

Харя поднялся с усмешкой. Соперник держался от него подальше.

Какое-то время они бегали по ковру. Харя атаковал, соперник защищался. Уходил назад. До границы. Рефери возвращал их назад.

– Что-то не очень решительный парень против него работает, – заметила Ольга. – Почему он все время убегает?

Соперник как будто услышал. Как раз в это время решил перейти в атаку.

Он сделал ложный выпад, пытаясь заставить Харю открыться. Но тот лишь усмехнулся и неуловимым движением зашел ему за спину.

Мгновение – и соперник уже летит в воздухе, перекинутый прогибом через спину противника. Это был бросок через спину с захватом руки на плечо. Харитонов опять не довел бросок до конца, позволив противнику рухнуть на ковер и перекатиться в безопасное положение. Тот со стоном поднялся и потряс головой.

Так продолжалось и дальше. Опять попытки уйти. Опять имитации атак Хари.

Он чувствовал, что соперник сломлен и растерян. Почти не сопротивляется, когда Харитонов опчть схватил его. Провел болевой прием узел ногой.

Харя завел ногу соперника себе на бедро, зажимая ступню в подколенном сгибе и падает назад. Нога противника выворачивается под неестественным углом. Еще чуть-чуть – и хрустнут связки, порвутся сухожилия. Но в последний момент Харя разжал захват и оттолкнул соперника.

Рефери сделал ему замечание. Теперь Харя перестал играть. Тем более, время почти вышло. Скоро поединок закончится.

Соперник измучен, по лицу струился пот, дыхание сбилось. Харя же выглядел так, будто только что вышел на ковер.

Он решил закончить схватку эффектно. Подскочив к сопернику, он просунул голову ему под руку и обхватил туловище под грудью. Резким движением Харитонов оторвал соперника от ковра, прогибаясь назад всем корпусом.

В высшей точке он на мгновение замер, удерживая противника над головой. А потом резко согнулся в пояснице и впечатал соперника спиной в ковер.

Это суплекс – бросок вертикально вверх с прогибом. Противник беспомощно дрыгал ногами в воздухе и обмяк. Харя встал над ним, упиваясь своим превосходством.

Я чуть не заскрипел зубами. Надо же, какой пилотаж.

Каждый бросок, каждый болевой прием Хари филигранный по технике и безжалостный по исполнению. Он мог закончить схватку в любой момент, но нарочно растягивал удовольствие, купаясь в своей безнаказанности и всевластии.

Я видел, как лицо его соперника искажается от боли и страха. Он сломлен не только физически, но и морально. Харя влез к нему в голову, в самые потаенные уголки подсознания и вытащил наружу первобытный ужас.

Зрители на трибунах неодобрительно перешептывались. Им претило откровенное издевательство Хари над поверженным противником. Судьи хмурились и качали головами. Еще чуть-чуть – и они будут вынуждены остановить бой.

Но Харитонову плевать на их реакцию. Он упивался своим превосходством и вседозволенностью. Каждый бросок сопровождался его едкими комментариями и ухмылками. Харя откровенно глумился над соперником.

– Мне кажется, он какой-то сумасшедший, – тревожно сказала Оля. – Ты точно будешь с ним бороться?

Я наблюдал за окончанием схватки. В очередной раз убедился, что должен во что бы то ни стало одолеть его. Стереть с его лица эту мерзкую самодовольную ухмылочку. Показать всем, что он не всесилен и не неуязвим.

Только сейчас я заметил, что впился ногтями в ладони. Несколько раз мне хотелось сорваться с места, вбежать на ковер и оттолкнуть соперника в сторону. Принять удар на себя.

Ладно, ничего. Я сделаю это. Найду способ выстоять перед ментальными атаками Хари. Уже нашел, вернее.

Надо самому залезть в самые темные закоулки души и выжечь оттуда страх. Действовать сильнее, быстрее, техничнее.

Схватка закончилась. Харитонов победил, даже не вспотев. Все пять минут он игрался с соперником, как кошка с мышкой, то подпуская его ближе, то отталкивая.

Болевые и бросковые приемы, которые могли бы сразу закончить бой, он намеренно не доводил до конца. Сломал не только физически, но и психологически, заставил соперника уверовать в собственную неполноценность.

Свисток рефери известил об окончании поединка. Харя вскинул руки в победном жесте, упиваясь овациями поклонников и шиканьем возмущенных зрителей. Он скользнул по трибунам равнодушным взглядом и вдруг посмотрел прямо на меня.

Наши взгляды встретились. Всего на секунду. В глазах Хари полыхнул недобрый огонек. Губы растянулись в ехидной усмешке. Он словно говорил мне: «Ну что, Волков, ты следующий? Попробуй, останови меня, если сможешь».

– Он что, на тебя смотрит? – Оля взяла меня за руку. – Да, он смотрит на тебя.

Я стиснул кулаки и сидел, не отводя взгляда. Харя отвел от меня взгляд.

Вдохнул полной грудью и расправил плечи. Он чувствовал себя богом, повелевающим судьбами людей на ковре и за его пределами. Знал, что сломленные им соперники никогда не смогут стать прежними. Часть их души и веры в себя навсегда останутся в цепких лапах его ментального паука.

Соперник шатался и, казалось, не понимал, где находится. Взгляд его был устремлен в пустоту. Из разбитой губы стекала тонкая струйка крови. Харя проводил его взглядом и довольно хмыкнул. Тоже сошел с ковра.

Оля крепко сжала мою руку. Я посмотрел на девушку.

Она мрачно смотрела на ковер, где только что закончилась схватка Харитонова.

– Оль, ты в порядке? – спросил я, пытаясь разрядить обстановку.

– Не знаю, Вить. Я просто в шоке от того, что увидела. Этот Харитонов, он же просто чудовище какое-то. Как он издевался над соперником, это ужасно.

Я вздохнул. Понимал ее чувства. Для человека, далекого от нашего спорта, манера Хари вести бой могла показаться чрезмерно жестокой, даже садистской.

– Понимаешь, Оль, у Харитонова своя манера ведения боя. Он мастер психологического давления. Умеет залезть в голову противнику, найти его слабые места и бить по ним.

– Но это же нечестно! – возмутилась Оля, наконец посмотрев на меня. – Он не столько силой и техникой берет, сколько запугиванием и издевательствами.

– В этом и есть его сила, – я пожал плечами. – Харитонов не просто борец, он манипулятор. Он ломает соперников морально, и после этого победить их физически уже не составляет труда.

Оля нахмурилась, обдумывая мои слова. Я видел, что она пытается понять, но ей сложно принять такую жестокость.

– И как же его побеждать? Если он влезает в голову, как защититься от этого?

Я задумался. Сам много раз размышлял над этим вопросом, готовясь к будущей схватке с Харей.

Вроде есть рабочий рецепт. От гипнотизера Климова. Но пока я не хотел его раскрывать.

– Нужно быть готовым к его трюкам. Понимать, что он будет давить морально, и не поддаваться на провокации. Верить в себя и свои силы. И главное – не бояться.

– Легко сказать, – фыркнула Оля. – А вдруг у тебя не получится? Вдруг он и тебя сломает, как всех остальных?

Я почувствовал, как внутри начинает подниматься раздражение. Меньше всего я хотел, чтобы она сомневалась в моих силах.

– Оля, я должен выйти против Харитонова. Если встречусь с ним в финале. А он туда обязательно дойдет. И я тоже постараюсь.

– Но почему ты? – в голосе Оли звенело отчаяние. – Почему ты должен с ним бороться? Ты же видел, на что он способен! Он тебя покалечит!

Я старался сдержать себя.

– Почему ты так решила? А что, если я его покалечу? Ты так не думала?

Оля покачала головой.

– Я боюсь за тебя. Боюсь, что однажды тебя привезут ко мне, как пациента. Со сломанным хребтом. А я ничего не смогу сделать.

Ну вот, приехали.

– А что ты предлагаешь сделать? – спросил я. – Сняться с соревнований? Сказать, что обосрался перед Харей? Ты меня понимаешь, хоть капельку?

На нас посматривали другие зрители. Плевать, пусть видят бесплатный спектакль.

Оля тоже поднялась, сверкая глазами. Щеки ее пылали, а губы дрожали от сдерживаемых эмоций.

– Я не хочу понимать⁈ Да я одна, кажется, здесь переживаю за тебя по-настоящему! Думаю не о каких-то победах, а о тебе! О твоей безопасности! А вот тебе действительно на это плевать!

– Мне не плевать, Оль. Но я не могу позволить страху руководить моими поступками. И твоему страху – тоже.

Мои слова будто отрезвили ее. Она замерла, глядя на меня широко распахнутыми глазами. А потом резко развернулась и бросилась прочь, спускаясь по ступенькам.

Вот проклятье. Этого еще не хватало. Почему мы каждый раз ссоримся на моих соревнованиях?

– Оля, стой! – я догнал девушку и схватил за локоть. – Давай поговорим!

Но она даже не обернулась. Только на секунду притормозила у низа лестницы и, не глядя на меня, бросила:

– Не о чем говорить, Вить. Ты все решил. Иди и доказывай всем, какой ты герой. А я не могу на это смотреть.

И побежала прочь. Я застыл посреди прохода, тяжело дыша. Сердце колотилось как бешеное, мысли путались. Я хотел догнать Олю, извиниться, объяснить. Но что-то меня остановило.

Может, это гордость. Может, уверенность в своей правоте. Или нежелание показаться слабым. Но я остался стоять там, провожая взглядом удаляющуюся фигурку любимой.

– Волков! Волков, чтоб тебя! – отчаянный хрип Степаныча. – Быстро дуй сюда! Сейчас тебе выступать!

Ладно, хватит страдать. Теперь моя очередь. Кто там у меня соперник? Некий Бутырский, насколько я помню, из Челябинска.

* * *

Сергей Бутырский родился в 1950 году в Челябинске, в семье служащих. Отец его, Петр Ильич, работал ихтиологом в местном филиале научно-исследовательского института. Мать, Анна Васильевна, переводчица технической литературы с немецкого в одном из закрытых конструкторских бюро. Жили они небедно, хотя и богатства особого не нажили.

Сережа рос мальчиком крепким, подвижным, непоседливым. То с друзьями в казаки-разбойники носится, то с соседской ребятней в футбол гоняет. А уж если драка какая случится – тут он всегда в первых рядах. Характер-то уральский, боевой. Петр Ильич поначалу сына за это пускай и не сильно, а журил:

– Что ж ты, Сережа, все лбом да на кулаках споры решаешь? Не пристало это советскому мальчику, пионеру. Ты б лучше ум свой на полезное направил – учился бы прилежно, читал больше.

Да только куда там – какая учеба, когда на улице товарищи зовут, свистят призывно!

Но судьба – дама капризная. Вмешалась в жизнь Сергея Бутырского самым причудливым образом. Однажды летним днем тринадцатилетний пацан возвращался наш герой с рыбалки. Навстречу ему – шпана местная, хулиганье мелкое. И надо ж было такому случиться, что у главаря ихнего, Витьки Семечкина, с Серегой давние терки имелись. То ли за Настеньку из 6 «Б» не поделили, то ли еще что.

Обступили они Бутырского, стали задирать да подначивать. А Витька возьми и скажи:

– Ну что, допрыгался? Сейчас я тебя как следует проучу, будешь знать, как на чужой каравай рот разевать!

Ох и разозлился Сергей. Размахнулся он, да только куда там – хулиганы навалились всей гурьбой, повалили наземь. И давай охаживать пинками да тумаками.

Лежит наш герой, кровью умывается. Получил тогда хорошенько. Кое-как поднялся, отряхнулся, утер губы разбитые. Сразу направился в спортивную секцию самбо, что в местном Дворце пионеров располагалась.