Текст книги "Фарцовщик: деньги не пахнут. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Я вздохнул. Эх, тоска. Икра еще осталась. В гараже. Но как ее привезти. Убежит ведь человек. Кого другого найдет.

– Если нет, я могу подождайт, – прошамкал иностранец. – Давай вечер? Согласен?

Я улыбнулся.

– Почему бы и нет? Я подойду. В восемь часов. Понял? В восемь! – и показал ему на пальцах. – На этом же месте. Договорились?

Немец улыбнулся.

– Договорились.

Глава 12
Записка

Днем дождь все-таки пошел. Но мы, к счастью, укрылись в здании. В нашей любимой закусочной. Где уже привыкли обедать. Неподражаемая Лидия Михайловна с улыбкой предлагала нам блюда.

Сразу после встречи с немцем я поехал в гараж. Хватит крутиться на Горького. Мозолить глаза.

Мы урвали хороший кусок. Теперь надо утащить его в берлогу. Разделать. И приготовить для поглощения.

Поехал на метро. Маршрут не очень удобный до гаража. Честно говоря. Но пока что я без машины. Так что придется терпеть.

Пока ехал, думал. Как быть дальше. Теперь вижу. Зарабатывать деньги в СССР можно. Сколачивать подпольное состояние. Что же, так и сделать? Или попробовать рвануть на Запад?

С другой стороны, что там делать? На Западе? Без денег? Использовать мои знания в сфере бизнеса? И в сфере грядущих взлетов? Ждать, пока прорвутся знаменитые компании? Но это слишком долго.

Надо соединить оба подхода. Заработать здесь как можно больше денег. А потом уйти за рубеж. Не просто с голой задницей. А с капиталом.

Провести кропотливую операцию по переводу денег. И уже начать с нуля.

Остановился на этом варианте. Слишком далеко планировать не стал. Знаю, что это неблагодарное занятие. Делать долгосрочные прогнозы.

Главное – делать то, что нравится. Оседлать волну. А там уже плыть на гребне успеха. Как-то так.

Ребята праздновали сделку в гараже. Я строго-настрого запретил пить алкоголь. Поэтому они купили лимонад. Время от времени звякали бутылками.

– О, вот наш вожак! – провозгласил Паша. Когда я вошел в гараж. – Тот, благодаря кому все это произошло. Позволь поздравить тебя с величайшим бартером в истории фарцы! Без тебя это…

Они радостно улыбались. Я поднял руку.

– Ребят, зря радуетесь. Это же рабочий процесс, – в прошлой жизни я тоже редко праздновал сделки. Это не повод для радости. Можно быстро расслабиться. Слишком быстро. – Ничего особенного не произошло. Я подсчитал примерную прибыль. Всего-то несколько шестьсот рублей. С хвостиком.

Парни застыли с открытыми ртами.

– Как шестьсот? – спросил Ракета. – Что за траблы? Здесь же фирмы тысячи на три минимум.

Я улыбнулся.

– Вы немного путаете, ребята. Я говорю о прибыли. Это доход минус расходы. А у нас ведь предстоят большие расходы. Понимаете? Прежде всего, на закуп новых товаров. На проезд. На таксу сторожам, завмагам, ментам, другим поставщикам. На питание. На другие непредвиденные платы. К тому же уровень продаж тоже неизвестен. Тому же Окуню придется отдать процент. Так что, там остаются совсем копейки.

Едва удержался от смеха. Когда увидел, как помрачнели парни. Так всегда бывает. Стоит только подсчитать расходы. И удачная сделка становится просто сделкой. Тут и праздновать нечего.

– Но унывать тоже не надо. Выше нос, – теперь дам-ка я им сладкий пирожок с полки. – Мы действительно провернули все четко и грамотно. Показали, что умеем работать. И теперь у нас есть канал поставок. А в будущем, если все сделаем правильно, он может принести хорошую прибыль. Вот тогда и отпразднуем.

Парни опять повеселели. Какое у них пластилиновое настроение. Можно лепить, как хочешь.

Я заметил, что так у многих советских людей. Они не испорчены рекламой и мошенниками. Верят каждому слову.

На улице пошел дождь. Остаток времени до обеда мы посвятили учету товаров. Я достал тетрадку. Записал туда весь приход. Поставил дату.

Почерк у меня трудночитаемый. Как у врача. Я специально такой выработал. Чтобы посторонние не могли понять.

Потом лично проверил каждый товар. Каждые джинсы, юбку, куртку. Все сигареты и духи. Все до мелочи. Хотел убедиться в качестве.

Сразу видно, что вещи привезли отличные. Действительно из Англии. Оригинал. За это можно не беспокоиться.

Брака тоже нет. Все товары в упаковках, с этикетками, бирками. Только одни джинсы оказались чуть испачканы. А еще в одном джинсовом костюме я обнаружил непонятное.

Конкретно, в куртке. Во внутренней подкладке. Внизу, ближе к талии. Там, где двойной толстый слой ткани.

Ощупал подкладку изнутри. И почувствовал уплотнение. Здесь нет кармана. Но под тканью что-то есть.

Может, просто лишний кусок денима? Материала, из которого делают джинсы. Я ощупал и услышал хруст бумаги. Нет, это другое.

Я оглянулся на парней. Они столпились у входа. Болтали, пили лимонад и смеялись. Перед капотом машины.

А я стоял у дальней стены. Копошился в багажнике. Где лежали вещи. Сначала парни пытались мне помогать.

Но им быстро наскучило. И они переместились к капоту. Под разными предлогами.

И сейчас я остался в одиночестве. Сначала хотел бросить куртку. Но потом передумал. Поискал нож.

Нашел на полке стеллажа. Вернулся к багажнику. Вспорол подкладку. Пощупал.

И обнаружил лист бумаги. Развернул. Там открытка. Машинописные буквы. «Уважаемый Борис Игоревич, ЦК профсоюза работников угольной промышленности празднует юбилей, 50 лет с момента создания. Приглашаем Вас на торжество, которое состоится десятого октября с. г., в ресторане „Дружба“, в девятнадцать часов».

Хм. Проект пригласительного? Скорее всего. Непонятно, как затесался под прокладкой. На таможне засунули? Или в гостинице? Но он был именно зашит под прокладкой.

– Витя, ты чего там затих? – спросил Паша. – Помощь нужна?

Ладно. Потом разберемся. Я сунул записку обратно в подкладку.

– Не, просто задумался. Все в порядке.

Надо завершить учет. Это важнее, чем дурацкие пригласительные, забытые в куртках.

Посчитал товар. Упаковал обратно в рюкзаки. Часть в сумки. Сегодня надо встретиться с Окунем.

И передать ему на реализацию. Часть товара. Оставлять себе и жадничать не имеет смысла. У нас его все равно слишком много. Только по срокам надо договориться.

Дождь снаружи утих. Капали мелкие капли.

– Что теперь, френды? – спросил Ракета. – По универам разбежались?

Я покачал головой.

– Не до универа сейчас. Надо везти Окуню. И начинать скидывать. Самим. У меня дела на Горького. Кто мне поможет докинуть фирму до «Березки»?

У Ракеты неотложные дела в универе. А вот Паша и Алекс согласились.

Мы закрыли гараж. Ключи я забрал себе. Взяли рюкзаки. Почапали по мокрым улицам.

Сначала пошли в закусочную. Пообедать. Лидия Михайловна, как я и говорил, очаровательна.

– Что же вы, мальчики, так редко заходите? – спросила она. – Раньше каждый день. А теперь только раз в неделю.

Я хотел придумать другую причину. Типа, за учебу взялись плотно. Или старушек помогаем через дорогу переводить. Но Паша брякнул:

– Работы много, Лилия Михайловна. Мы ведь, как фуражиры. Доставляем. Все, что надо.

Глаза женщины зажглись алчным огнем. Она положила мне котлету. И долила подливки.

– А есть духи, Паша? Французские? Два раза в ГУМ ездила. И не нашла. Что теперь делать, не знаю.

Духи у нас с собой. Как раз, в рюкзаках.

Но после истории с Антохиным и его боевой комсомольской дружиной я решил поостеречься. Не махать товаром налево и направо. Продавать из-под полы. А не в открытую.

Но Паша продолжал делать ошибки. Одну за другой. Видимо, зеленые глаза женщины лишили его последних остатков разума.

– А вот, у нас есть, – руки заняты подносом. К счастью. А то бы прям здесь духи из рюкзака вытащил. – Но только…

Я наступил ему на ногу.

– Но только мы сейчас давайте пообедаем. А потом Паша подойдет. И скажет, куда идти. Хорошо, Лилия Михайловна?

Женщина улыбнулась. Добавила нам еще котлеты и подливки. Мы отошли с подносами.

– Не надо больше продавать в открытую, – сказал я. – Это слишком опасно. Можно залететь по-полной. Хотя бы в подъезде прятаться. Или отойти куда подальше. В уединенное место.

Ракета кивнул.

– Вери гуд. Точно. Риск, конечно, дело благородное. Но лучше не дрыгаться. Чтобы без траблов.

Во время обеда я распределил обязанности. Сейчас свободная минутка. Обед и отдых.

Мы отвезем товары Окуню. Потом свободны до вечера. Но вечером уже надо скидывать шмотки. Чем больше они лежат, тем хуже.

– Рядом с «Березкой» можно скидывать открыто, – напомнил Ракета. – А вот в городе надо тариться. Может, в гараж водить их?

Паша возмущенно покачал головой. Я согласился с ним.

– Нет, гараж – это склад. Тоже ненадежный. Будем водить туда посторонних, сразу видно. Нет, это не то. Надо что-то еще тише. Может, возьмем ячейку на вокзале?

Ракета подумал. И ответил:

– Так там тоже много народа. В крайнем случае, можно квартиру снять. Какую-нибудь хибару. И там уже работать. Мы правда, в таком случае уже Окуню на пятки будем наступать. А ему это не понравится.

Идея мне понравилась. Пожалуй, лучший вариант. Тем более, что это проверенный способ. Оптовики так и работают.

– Хорошо. Ищите хату. С Окунем я сам разберусь. Но пока что он даже знать не будет. А до этого будем тариться. По кушарам. В подворотнях. Другого ничего не остается.

– «Березки» это, само собой, не касается, – добавил Паша. – Там можно продавать в открытую. Если будет оплата, то заранее предупредят. А вот возле гостиниц да, лучше тариться.

На том и решили. После обеда мы поехали в «Березку» на Горького. Желательно, конечно, знать, там он или нет. Но сейчас не эпоха мобильников. Если нет, придется ждать.

Так и есть. Окуня на месте не было. Там лазил его помощник. Кличка Мото. Высокий и худой. В короткой кожаной куртке с блестящими заклепками. Наверное, поэтому получил такую кличку.

– Окунь скоро будет, – ответил он неопределенно. Поглядывая на наши рюкзаки. – Скоро появится.

Пришлось ждать, пока Окунь приплывет. Без дела я, само собой, не слонялся. Наоборот, тут же начал приторговывать нашими вещами.

Покупателей возле «Березки» навалом. Люди специально приходили сюда за импортом. За нелегальным модным барахлом.

Несмотря на дождь и слякоть, клиенты подходили один за другим. Спешили закупиться на осень. Джинсы сейчас самый ходовой товар. Их еще не холодно носить. И не слишком жарко.

Другим фарцовщикам мы не мешали. У каждого свой пятачок. Если клиента что-то не устраивало, он уходил к другому.

Вокруг меня вскоре собралась небольшая толпа. Встали в очередь. Людям понравилось качество товара.

Кроме того, я старался никого не упускать. Предлагал самые разные товары. Если человек хотел джинсы, я предлагал ремни, туфли, ботинки и кофты. И еще товары для супруги. Или для родственников. В подарок. Даже по мелочам.

Потом подключил Пашу. Пусть учится. Друг тоже начал торговать. Довольно бойко. Копировал меня. За пару часов мы распродали треть вещей, предназначенных для Окуня.

Если стоять тут безвылазно недельку, распродадим весь товар. Сами. А то и меньше дней. Если я подключусь.

И если у нас будет конспиративная хата, то вообще круто.

Вопрос. А нужен ли нам Окунь? Терять на нем проценты, что ли? С другой стороны, сотрудничать придется. Хотя бы сейчас. Пока товара не так много. И хаты нет. На первых порах.

Около пяти часов Мото подошел ко мне. Тронул за плечо.

– Окунь приехал. Ты с ним хотел поговорить?

Лады. Отлично. Я отдал Паше еще пару джинсовых костюмов. Приятель как раз стоял в окружении покупателей. Пусть продает. Взял остальные вещи и пошел к Окуню.

Тот сидел в машине. Как раз за магазином. Где и раньше. Только на этот раз один. Уже не такой расслабленный. Наоборот, резкий и быстрый.

– Ну, че там? – спросил он. – Давай. Показывай.

Я отдал ему рюкзаки. Окунь быстро просмотрел. Кивнул.

– Фирма клевая. Пойдет. Беру.

Вытащил деньги. Отсчитал. Отдал мне.

У меня сердце кровью обливалось. Эх, как же много я потерял. На процентах.

Ну ничего. Надо поскорее решать с хатой. И уже скидывать Окуня.

– По времени за сколько уйдут? – спросил я. – Чисто так, для интереса.

Окунь почесал щетину на подбородке.

– День-два. Максимум, неделя. Я же говорю, фирма клевая. Сразу скину.

Он посмотрел на меня. Сквозь непроницаемые солнцезащитные линзы очков.

– Ну, че еще? Давай, тащи. Что так мало?

Я кивнул. И ушел. Снова жалел, что продешевил. Эти оптовики – ненужная прокладка. Лишний процент. Уменьшение прибыли.

Зато, груз полегчал. В руках ничего не осталось. Остаток вещей продадим здесь. Около «Березки». Здесь, как я смотрю, можно работать.

Снова пошел мелкий дождик. Я поднял воротник пиджака. Зонтика нет. Скоро промокну до нитки.

Подошел к Паше. Приятель стоял с рюкзаком за плечом. Умоляюще посмотрел на меня. Покупателей уже нет. Разбежались из-за дождя.

– Я запарился, – сказал Паша. – Вот, один джинсовый костюм остался. Мне надо мотать отсюда. Дела срочные. Можешь сам скинуть?

Конечно. Какие вопросы. Я забрал рюкзак у друга. Отпустил его. Паша счастливо убежал. Я проводил его взглядом.

Знаю я его срочные дела. Пожрать и поспать. Потом девочки. Хотя, я его сейчас держу в ежовых рукавицах. Без расслаба.

Я тоже пытался продать костюм. И еще по мелочам. Но покупатели и в самом деле морозились. Основная волна схлынула.

Костюм слишком дорогой. Никто не хотел брать. А дешевить я все равно не собирался. Ладно, не сегодня, так завтра.

У нас отличная вещица. Найдет покупателя, никуда не денется. Я пощупал куртку от костюма.

Ага, точно. Это тот самый. С запиской. Ну и ладно. Черт с ней. Продам потом вместе с пригласительным.

Мое внимание привлекли две девушки. Одна светловолосая, беленькая, худенькая, с веснушками на лице. Другая, наоборот, смуглая, чуть полная, брюнетка.

Сразу видно, что светленькая наша, а смуглая иностранка. Я не утерпел:

– А что случилось, девушки? Нужно чего?

Девушки посмотрели на меня. Светленькая подошла ближе. В глазах надежда.

– А у вас духи есть? Вот, для подруги надо. Она хочет какие-то, понять не можем. Вы понимаете по-английски?

Я улыбнулся.

– A little bit (совсем немного).

Девушка указала на подругу.

– Вот, спросите у нее. Что она хочет? А то, мы в универе понять не можем.

Я поглядел в глаза иностранки. Черные, глубокие, еще и подведенные по краям. Словно омут. В носу кольцо. Она что, из Индии? Или Пакистана?

Я спросил, чего нужно. Девушка ответила на смешанном английском. С ужасным акцентом.

Она действительно из Индии. Из южного штата Прадеш. Учится на врача. Зовут Мадхави Надж. Короче говоря, Маша по-нашему.

Приехала только недавно. Поступила на первый курс. По-русски плохо говорит. Я так понял, что она хочет купить духи подруге на день рождения. Какие-то особые.

– А вот у меня «Lancome» есть, «Dior», – я попробовал заманить девушку. Показал «Climat» от Lancome. Настоящий хит для советских девушек. Из тех, что вчера получил от Мишель. – Смотрите, какой аромат. Понюхайте. Глубокий и нежный. Фиалка, персик, ландыш, жасмин, розмарин, сандал. Как будто из самой Индии.

Девушки понюхали. Подружка Мадхави, Катя, спросила цену.

– Сорок рубликов, милая, – ответил я.

Катя с сожалением покачала головой.

– Не, дорого. Мне надо копить. Нам бы чего подешевле. Хотя, может, у Маши найдутся.

Мадхави посмотрела на духи. Понюхала аромат. Вроде понравилось. Спросила цену на английском. Я сказал. Тогда она достала из кармана деньги. И расплатилась. Не торгуясь.

Я в легком изумлении посмотрел на Катю.

– И часто она так берет духи? А если бы я сказал сотню? Она бы тоже купила?

Маша кивнула.

– Ага. Она у нас бедненькая. Из пролетарской семьи. Но раз в месяц присылают посылку из родных пенат. Вот она и разбрасывается.

Мда. Никогда не понимал таких людей. Растратить все за день? А потом опять весь месяц жить на консервах? Да на фига надо?

Но потом настал черед тяжелого шока. Когда Мадхави укладывала духи в сумочку, я заметил украшения. Там, внутри. Искушенным взглядом. И будь я проклят, но эти камешки на колечках блестят слишком странно.

– May I ask, are these not diamonds? (Позвольте спросить, а это не бриллианты?) – я ткнул пальцем в сумочку. – Or it seemed to me? (Или это мне показалось?).

Мадхави кивнула. Смущенно улыбнулась.

– Вы про колечки спрашиваете? – Катя тоже улыбнулась. – Она такая забавная. Носится с этими стекляшками. Это же подделки под бриллианты. А Маша прям гордится.

Так, это интересно. Бриллианты у студентки из Индии? А она точно из пролетарской семьи?

– Девушки, а вы в какой общаге живете? – спросил я. Девушки уже собрались уходить. – У меня еще колготки есть недорогие. Югославские, немецкие. Я как раз хотел продать. Давайте, я зайду.

Катя кивнула.

– Мы на Волгина. В Пироговке. Заходи как-нибудь. И косметику захвати.

Они ушли. А я посмотрел на часы и спохватился. У меня же назначена встреча с немцем. Ощупал рюкзаки. В одном из них баночки с икрой. Ага, вот они.

Время поджимало. Я сунул все рюкзаки в один. И торопливо направился к «Интуристу».

Пришел как раз вовремя. К шести часам. Еще издали увидел немца. Подошел к нему. Иностранец увидел меня. Помахал.

– О, икорка. Как дела? Здравствуй.

Я огляделся. Так, увести его подальше? В подворотню, как и планировал?

– Ну, давай, – иностранец подпрыгивал от нетерпения.

В обмен протягивал мне пакет. Я решился. Ладно, чего уж там. Секундное дело. Всего-то отдать икру. И забрать шмотки.

Заглянул внутрь. Эге, а это ведь низкопробное барахло. Джинсы явно самострок. Пошитые цеховиками где-то у нас. Или в Польше. Под иностранным лейблом под фирму. Я сразу увидел подделку.

– Э, так не пойдет, дружище, – я вернул пакет. – Это же липа. Забирай свое дерьмо.

Но немец не взял. Наоборот, схватил меня. Глаза шальные, азартные.

– Вот он! Я взял его!

Со трех сторон через толпу прохожих ко мне бросились парни. Я успел заметить комсомольские значки. И еще милицейскую форму.

А еще я заметил на противоположной стороне улицы Колхоза. Он внимательно наблюдал за происходящим.

Во попал, так попал!

Глава 13
Крыша

Пинок в пах липовому немцу. Он тут же отпустил меня. А сам согнулся от боли.

Ноги сразу понесли меня в сторону. Сквозь толпу прохожих. Один комсомолец оказался слишком близко. Рванул ко мне. Пытался схватить за рукав.

Я вывернулся. И в ответ хлестнул его рюкзаком по лицу. Парень споткнулся. И упал под ноги. Я пробежал мимо.

Повезло, что сейчас много народу. Все возвращаются с работы. Идут в обе стороны.

Я лавировал между прохожими. Побежал в противоположную сторону. В сторону Театрального проезда. Сейчас он назывался проспект Маркса.

– Вон он! Держи!

– Эй, не уйдешь, скотина!

– Стой, по-хорошему говорю.

Преследователи кричали сзади. Но вроде далеко. Не рядом. Хотя, не исключено, что кто-то уже рядом. Я не оборачивался. Мчался дальше.

Выбежал на Маркса. Тут же свернул влево. На ходу оглянулся. Вот паскудство. Они не отстают.

Тут народу не меньше. Такси нет. Да никто и не повезет меня. Как только увидят, что за мной гонятся менты.

Я увидел станцию метро. Чуть не метнулся вниз. Но вовремя передумал. Там, на перроне поймать меня легче всего. Тем более, что есть и дорожные отделы милиции.

Тем более, что один из комсомольцев тут же метнулся у станции. Сообразил, что я могу рвануть туда.

Я сделал вид, что тоже направляюсь туда. Но тут же поменял направление. Перебежал через улицу.

Рискованный маневр. По проспекту Маркса почти непрерывно шли машины. Правда, на низкой скорости.

Один «Жигуленок» чуть не въехал в меня. Хорошо, успел вовремя затормозить.

– Ты сдурел, что ли? – заорал водитель. Высунулся из окна. – Совсем с ума посходили! Псих!

Но я уже побежал дальше. Перескочил через ограждение.

Вон остановка. Как раз подъезжает автобус. Что если запрыгнуть в него? Или, вернее, сделать вид. Что запрыгиваю. Потому что тормознуть автобус для милиции еще легче.

Снова оглянулся. Вот черт. Преследователи уже недалеко.

Их пятеро человек. Трое комсомольцев. И двое ментов. Вот прицепились. Как клещи.

Я побежал через другую половину улицы. Вроде поток машин небольшой. Но мчатся все гораздо быстрее.

К счастью, я нашел свободное «окошко» в потоке. И увернулся от грузовика и синего «Москвича».

Подбежал к остановке. Как раз вовремя. Когда подъехал автобус. Маршрут тридцать восемь.

Я метнулся к людям, столпившимся у автобуса. Со сложенными зонтиками и сумками в руках. Снова сделал вид, что вхожу в автобус. Дождался, пока туша автобуса прикрыла меня от преследователей.

И нырнул за остановку. За колонны. За мокрую тумбу с объявлениями. Автобус ушел.

Но я не останавливался. Тоже побежал дальше. Дальше шел пролет. Стены дома.

Я забежал за него. Быстро проскочил через весь дом. Мимо разинутых пастей подъездов. Мимо покрытых каплями дождя оконных стекол. И вынырнул с другой стороны дома.

Так, вроде неплохо. Отсюда видна остановка. Возле нее беспомощно метались мои преследователи. Словно охотничьи псы, потерявшие след.

След лиса. Повадившегося воровать кур в сарае.

Отлично. Я пошел было дальше. Но услышал сзади крики. Кто-то из глазастых комсомольцев увидел меня. И они снова побежали за мной.

Вот ведь настырные. И в самом деле напоминают стаю. Стаю собак, идущих по следу. Только не очень приятно быть в роли жертвы.

Я побежал дальше. Миновал Третьяковский проезд справа. Снова перебежал улицу. В отчаянной попытке стряхнуть преследователей со следа.

Но нет, не получилось. Пристали, как банный лист.

Неужели мне придется провести ночь в «музее»? То есть, в отделении. И не только ночь. А и ближайшие несколько лет. Вот уж чего не хотелось бы.

Видимо, меня выбрали для показательной порки. Образчик нерадивого студента. Которого надо выставить морально разложившимся элементом. Готовым на все ради денег.

Этот подстава со стороны Колхоза. Я видел его глаза. Он был ничуть не удивлен. Наоборот, знал, что меня сейчас схватят.

Вот зараза.

Я выбежал на Лубянскую площадь. Посмотрел на знаменитое здание КГБ. Ну что же, не остается ничего другого. Попробую использовать единственный шанс. Что у меня на руках.

Может, эта карта окажется козырной? Или хотя бы поможет мне блефовать?

Я подбежал к зданию, нырнул в массивные двери. Изнутри вышли двое человек в серых костюмах. Сразу видно, крепкие и подтянутые. С аккуратным прическами. При виде меня особо не удивились.

Зато постовой внутри сразу принял охотничью стойку. Приподнялся, строго спросил:

– Вы к кому, гражданин? Что случилось?

Я достал джинсовый костюм из рюкзака. Быстро выговорил, проглатывая слова сквозь прерывистое после бега дыхание:

– У меня срочное сообщение. Похоже, я обнаружил шпионскую переписку.

Постовой удивился. Всмотрелся в меня. Наверное, подумал, что у меня не все в порядке с головой.

– Что вы сказали? Повторите, пожалуйста.

Я помахал перед его носом джинсовым костюмом.

– Я говорю, у меня есть все основания полагать, что я обнаружил шпионскую записку. Вот этот джинсовый костюм мне дал иностранец. Сегодня утром. А я обнаружил в нем странную записку. Спрятанную за подкладкой. Понимаете?

В холле находился пожилой мужчина. Все еще сильный, с прямой осанкой. Как будто палку проглотил. Он заинтересовался. Подошел.

Постовой при виде него вытянулся.

– Что тут происходит? – спросил мужчина. – Вы к кому, гражданин?

Я снова объяснил ситуацию. Показал костюм и записку. Мужчина заинтересовался.

– А почему иностранец дал его вам? – спросил он.

В это время сзади в здание ворвались комсомольцы и милиционеры. Бросились ко мне. Я отступил.

– Что такое, товарищи? – строго спросил мужчина. – Вы зачем здесь? Представьтесь, пожалуйста.

Вроде негромко, но все равно хорошо слышно. И авторитетно. Милиционеры остановились. И комсомольцы тоже. Заправили рубашки, поправили пиджаки и брюки.

– Лейтенант Рубилин. Отделение милиции сего района. Мы преследовали этого гражданина, – один мент козырнул, а потом указал на меня. – Для задержания. И препровождения в участок. Он подозревается в спекуляции и торговле с иностранцами. А также проведении валютных операций.

Я замотал головой.

– Ничего подобного. Просто разговаривал с иностранцами. Объяснил, как пройти к достопримечательностям. А он за это дал мне подарок. Но я сразу его принес к вам. Вот сюда, на Лубянку.

Пожилой мужчина усмехнулся. Все сразу понял. Кивнул милиционерам.

– Я примерно понял что случилось, товарищи. Однако, вынужден сообщить, что мы не можем отдать вам этого гражданина. Он доставил нам любопытное донесение. Мы проверим его. А затем сообщим вам. Если данные не подтвердятся, мы предоставим вам этого гражданина. В полное, так сказать, распоряжение.

Делать нечего. Милиционер кивнул. Потом почтительно спросил:

– Разрешите спросить? С кем я разговариваю?

Мужчина тоже поправил пиджак. Застегнул на одну пуговицу.

– Майор госбезопасности Станислав Бурный. А теперь попрошу очистить помещение. Здесь слишком много народа. А вас, гражданин, прошу следовать за мной.

Милиционеры уныло поплелись к выходу. Комсомольцы перед ними. А я прошел через турникет вслед за Бурным. Он остановился.

– Покажите дежурному документы.

Я достал студенческий и отдал постовому. Он записал мои данные в журнал. Отдал студенческий. Мы пошли дальше.

Пересекли холл. Коридор, лестница, третий этаж. Снова коридор. И кабинет. Номер тридцать восемь. Пустой.

Бурный завел меня внутрь. Усадил на стул. Сел рядом за стол. Взял чистый лист бумаги и карандаш.

– Ну, давай, рассказывай. Все по порядку.

Тут уже тоже делать нечего. Я попал в ощип. Спасался от гончих. И угодил к волкодавам. Причем по собственной воле.

Впрочем, всей правды я все равно рассказывать не собирался.

Сообщил, что учусь в Полиграфе. Иногда меняю вещички у иностранцев. И вот сегодня утром мне один дал вот такой костюм.

Я хотел его загнать. Но обнаружил записку. Потом меня чуть не поймали. И я пришел сюда, в КГБ. Чтобы оказать, так сказать, посильную помощь.

Бурный внимательно выслушал. Кое-что записал. Особенно приметы иностранца. Потом кивнул. Указал на меня.

– Сиди тут. Я сейчас пойду, проверю, все, что ты сказал.

И ушел. А я остался сидеть на стуле.

Отсутствовал долго. Я уже весь извелся от безделья. За окном наступил вечер. Потемнело. Опять пошел дождик.

Я уже детально изучил кабинет. В углу пустой шкаф. Стол и три стула. На столе бумага, карандаши. Графин с водой. И стаканы. Пока ждал, я выпил всю воду.

Кстати, попробовал выйти, а дверь заперта.

Бурный вернулся через три часа. Сурово взглянул на меня. Причем пришел не один.

А с другим комитетчиком. Почти таким же. Тоже в костюме, подтянутом, только помоложе. Лицо квадратное, шея толстая. Глаза внимательные. Как буравчики.

– Ну что же, Орлов, – Бурный отдал мне студенческий. Сел за стол. А его спутник встал рядом. Сложил руки на груди, оперся о край стола. – Любопытную ты нам историю тут рассказал. Не всю, правда, кое-что утаил. Но мы все выяснили. Да и сам ты личность примечательная. Говорят, хорошую скорость недавно развил. Летишь вперед. Бешеными темпами.

Я уже пришел в себя. И давно продумал, что говорить. Я знал, что он так скажет. Но все зависит от того, что они накопали.

– Да нет, я просто карабкаюсь чуток вверх, – ответил я. – Каждый сам пытается вылезти, правда? А что насчет записки? Это туфта? Или что-то стоящее?

Бурный переглянулся с товарищем. Промолчал. Зато ответил тот.

– Меня зовут Коренев Игорь, – сообщил он. – Я куратор гостиницы «Интурист», так сказать. Должен знать все, что там происходит. Мы проверили всех иностранцев, контактировавших с тобой. Сегодня утром как раз прибыла группа иностранцев. Все они получили от фарцовщиков много сувениров. И взамен отдали много привезенной одежды. Эта группа отличается от остальных. И среди них действительно есть крайне интересный гражданин Великобритании.

Он замолчал и глянул на Бурного. Тот продолжил.

– Короче говоря, Орлов. Мы все выяснили про тебя. Ты, оказывается, лентяй и тунеядец. Пропускаешь занятия. Употребляешь алкоголь и сигареты в общежитии. Ведешь асоциальный образ жизни. За юбками побегать не дурак. Можно сказать, морально разложившийся тип. К тому же, рьяный фарцовщик. Не самый удачный вариант для сотрудничества с нами.

Ага, теперь он меня специально принижает. Чтобы я стал сговорчивее. Мотивы понятны. Хочет сделать из меня очередные глаза и уши.

– Товарищ майор, так что же сделал такого этот гражданин Великобритании? – спросил я. Пропустил мимо ушей его тираду. Насчет плохого меня. – Скажите прямо. Эта записка что, не просто так? Я помог вам или нет?

Бурный вздохнул. Глянул на Коренева. Потом кивнул.

– Да, помог. Ты это хотел услышать, Орлов? Это не просто записка. Это послание. От иностранца. Для своего связного. Здесь, у нас. В СССР. И нам нужно, чтобы ты вошел с ним в контакт. Мы подозреваем, что связник должен выйти на тебя. Сам. А ты должен сообщить об этом. Понятно?

Я кивнул. Отлично. Оказывается, я все-таки вытащил удачный лотерейный билет.

– Конечно, понятно, товарищ Майор. Только можно уточнить пару вопросов. Получается, я вам теперь нужен? Позарез. Чтобы войти в контакт с этим связником? Кроме меня, этого сделать никто не сможет?

Бурный кивнул.

– Да, получается так. Ты нам нужен. Разумеется, на время сотрудничества мы оградим тебя. От преследования милиции или соперников. Того же, как там его? Село или Совхоз?

Коренев тоже кивнул. Он все стоял со сложенными на груди руками.

– Колхоз. Борис Почкин. Весьма примечательный полукриминальный элемент. Дважды судим. Сконцентрировал в своих руках торговлю с иностранцами в «Интуристе». И вокруг него. Подчиняется Яну Резунову по кличке Косой. Это он подставил Орлова сегодня, потому что опасался возросшей конкуренции. Тебя описывают очень замечательным образом, Орлов. Гений торговли. Тот, который может уломать кого угодно. Витя-Одиссей, надо же.

Я встал. Прошелся по кабинету. В раздумьях. На самом деле, я уже давно все решил.

– Нет, так не пойдет, товарищи. Я вам очень помогу. Это я знаю. А вы просто прикроете меня от Колхоза? На время? И все? Но этого недостаточно. А потом что? Пусть он меня снова подставит? Или просто на куски режет? Так не пойдет. Я не могу так работать.

Бурный вздохнул, а Коернев пытался давить на мою сознательность. Как советского гражданина. Долг которого – помочь в обеспечении безопасности нашей Родины. Святой долг.

Я слушал со скептической улыбкой. Бурный прервал Коренева.

– Подождите, товарищ капитан. Вы же видите, это для него не аргументы. Это прожженный делец. Почти как на Западе. Прирожденный фарцовщик. Что ты хочешь, Витя? Какие твои условия?

Вот этого вопроса я и ждал. И тут же ответил:

– Отдайте мне «Интурист». Целиком. Весь. Я хочу, чтобы вся торговля там перешла под мой контроль. А Колхоз исчез из города. Желательно, как можно дольше. И дальше. С Косым я сам договорюсь. А у вас будет дополнительный глаз в гостинице. Хотя, я уверен там и так каждая собака на вас работает.