Текст книги "Фарцовщик: деньги не пахнут. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Я, конечно, понимаю, что Одиссею нужна скидка. Но не до такой же степени. Максимум, что могу предложить – это три с половиной. Из уважения.

Вот как. Народ знает своих героев. Обо мне, оказывается, уже и валютчики слыхали.

– Давай, – я отсчитал деньги. – Не фальшивка?

Парень сунул мне доллары.

– Обижаешь, Одиссей. У нас все товары качественные. Никакого самострока.

Я тут же спрятал деньги. Если поймают с ними, это реальный срок. Сразу же.

– Ну, давай, Одиссей, – сказал парень на прощание. – Если что, обращайся. Меня Тертый зовут. Тут все знают.

И испарился в переулке. Я тоже не стал ждать. Метнулся в другую сторону. Тоже выскочил на Горького.

По идее, Тертый тоже сюда вышел. Но его нигде нет. Исчез. Как сквозь землю.

Сам я торопливо пошел к «Интуристу». Все почти готово. Теперь остались технические моменты.

Афоня на входе благосклонно кивнул. Не спрашивал плату за вход. Я поднялся наверх. Мышцы ног болели. Сегодня я опять набегался.

Любовь Михайловна подняла тонкую бровь.

– Витя? Только не говори, что опять за Цикадой.

Я кивнул.

– Где она?

Дежурная указала в сторону коридора.

– Номер пятьсот тридцать семь. Она одна. Тебя ждет, что ли?

Я покачал головой. Потом наклонился к ушку женщины.

– Тебя потом будут спрашивать. Скажи, что я был с Цикадой именно в том номере. Хорошо?

Любовь Михайловна посерьезнела. На меня не глядела. Смотрела вперед. В коридор.

– Кто будет спрашивать?

Я наклонился еще ниже.

– Грешников. Обязательно будет спрашивать.

Дежурная беззвучно выругалась.

– Витя. Нельзя было обойтись без нас? Зачем втягивать в это дерьмо?

Я пожал плечами.

– Извини. Если все выгорит, увеличу выплату. Компенсирую.

Любовь Михайловна скривила тонкие губы.

– Никакие деньги не возместят, если меня…

Не закончила. Осеклась. Поняла, что лучше промолчать.

Я похлопал ее по плечу. Отправился по коридору. В номер пятьсот тридцать семь. Пушистый ковер заглушал шаги.

На светло-коричневой, почти кремовой стене, вытянулась тень. От полуденного солнца.

Надо же. Я все это время мотался. Туда-сюда. А еще только полдень.

Коричневая тяжелая дверь номера. Металлические циферки. Изящные. Я надавил на ручку. Открыл. И сразу увидел Цикаду.

Она сидела за столиком. В гостевой комнате. Пила фруктовый сок из бокала. Смотрела на стену. Ко мне повернулась в профиль.

– Как тебя зовут на самом деле? – спросил я. Вошел в комнату. Сел напротив.

Цикада не смотрела на меня.

– А тебе какая разница? Деньги принес?

Я достал доллары. Положил на стол. Перед Цикадой.

– Ну как? Разница есть. Цикада – это насекомое. Которое не жалко. Летает себе в ночи. Можно придавить его. И все, нет больше. А у человека имя есть. Данное при рождении. Его так просто не раздавишь. Да и платить лучше. Человеку. Чем насекомому.

Девушка промолчала. Цапнула доллары лапкой. Спрятала в декольте.

Одета, кстати, по-другому. Обтягивающее яркое красное платье. Выше колен.

Не вульгарное. Очень даже симпатичное. Подчеркивающее все прелести фигуры.

Она и накрасилась по-другому. Розовая помада. Тоже яркая. Бархотки туши на ресницах. Подводка. Глаза просто завораживают. Притягивают.

Красотка. Ради которой и душу можно отдать. Нет, не устоит мой куратор. Точно не устоит.

Любой мужик не устоял бы. Перед такой. Если не евнух.

– Ну, ты что? Здесь будешь сидеть? – спросила она. – Иди уже. Чего маячишь?

Я мотнул подбородком на дверь.

– Нет, это ты иди. За ним. Я еще тут останусь. Подготовиться надо.

Цикада посмотрела на мой рюкзак. Облизала ярко-розовые губы.

– Ты его не…

Я усмехнулся.

– Я же не совсем конченый. Мне делать нечего, что ли? Офицера госбезопасности валить. Нет, мне другое надо. Приручить. Ты иди. Постарайся за полчаса все дело решить. Максимум за час. Поставь на транзисторе тихую музыку. Не громкую. Если услышишь посторонние звуки – щелчки, стуки, шорохи, – постарайся отвлечь его.

Цикада кивнула. Встала, вышла. В номере тоже пушистые ковры. Но перед дверью ее каблуки громко застучали.

– Меня зовут Полина, – сказала она. Напоследок. И вышла.

Я посидел. Чуток. Чтобы сосредоточиться. Потом бросился в спальню. Огляделся.

Где бы спрятать магнитофон? Лучше незаметно. Чтобы у Грешникова не возникли лишние мысли.

Я заглянул под кровать. Да, точно. Сюда. Ковер густой. Укроет. Сверху можно положить еще коврик. А шнур пустить под ковром.

Я достал магнитофон. Осмотрел. Хорошая вещь. Улучшенная. Множество стрелок-индикаторов. Кнопочки, рычажки. Ролики для вставки пленки. Сквозной канал с тремя головками. Почти как студийная аппаратура.

Так, где тут запись звука. Да тут даже «реверс» есть. Надо же. Умеет крутить катушку и назад. И вперед.

Но сначала надо попробовать. Я положил магнитофон под кровать. Спрятал. Включил запись звука.

Лег на мягкую кровать. Сказал негромко: «А-а-а!». Подвигал туловищем. Кровать чуточку скрипнула.

Слез. Достал магнитофон. Выключил запись. Перемотал пленку. Включил.

Сначала тишина. Потом приглушенное: «А-а-а!». Голос мой. Узнать можно.

Я снова спрятал магнитофон. Встал. Осмотрел комнату. Нет, не видно. Включил запись.

И вышел из номера. В конце коридора увидел дежурную. Спросил жестами, где свободный номер? Она указала влево.

Я открыл пятьсот тридцать четвертый. Только зашел, как услышал вдали голос Грешникова:

– Что же такого важного ты хочешь сказать, милая?

Каблучки Полины зацокали по паркету. Потом стихли. Это девушка ступила на ковер. Они шли к пятьсот тридцать седьмому номеру.

– Сейчас увидишь, милый, – ответила Цикада.

Глава 25
Картина

Следующие сорок минут я сидел в укрытии. Ждал.

Не сидел на месте. А торопливо ходил по гостевой комнате. Туда-сюда. Иногда грыз ногти. От волнения.

Дверь запер на ключ. Каждую секунду ждал, что в номер начнет ломиться разъяренный Грешников. Со звериным рыком: «Подставить меня вздумал, сука⁈».

Но нет. Все тихо и спокойно. Чтобы отвлечься, я осмотрел номер. Точно такой же, как и пятьсот тридцать седьмой.

Правда, занавески и коврики другого цвета. Зеленые, с красными и оранжевым шарами. Испещренными черными точками. Вроде арбуза, что ли?

Я включил телевизор. Цветной «Электрон 705». О пульте еще и не слыхивали. Я покрутил ручку переключения каналов.

Показывали передачу «Твоя ленинская библиотека». На другом канале чуть интереснее для меня. «Экономические резервы социализма». Диктор утверждал, что мы развиваемся бешеными темпами. Я машинально переключил еще. Фильм «Почему снег белый?». На фоне – быт деревни зимой.

Я оставил этот канал. Прекрасные пейзажи. Успокаивают.

Время шло. Никто не вламывался в номер. Все тихо. Наконец, я услышал шум в коридоре.

Подошел к двери. Прислушался. Прижал ухо к зазору. Между дверью и косяком. В ухо сразу подул легкий сквознячок.

– Мы еще встретимся, милая, – слащавый голос Грешникова. Довольный. Получил свое, кобелина. – Я тебя навещу.

Стук закрываемой двери. Легкие шаги по коридору. Приглушенные ковром. Потом еле слышно, потому что вдали:

– Как дела, Любаша? Одиссея так и не видела? – бодрым беззаботным тоном. – Ну хорошо. Сиди, работай. Солдат сидит, в служба идет.

И довольно расхохотался. Потом смех утих вдали.

Я подождал еще минуту. Потом вышел. Поглядел вдаль. В конец коридора. Там сидела Любовь Михайловна. Бледная, как полотно.

Я приложил палец ко рту. И вошел в пятьсот тридцать седьмой номер.

Полина вышла навстречу. Из ванной. Уже успела одеться. И слегка подкраситься. Вроде бы никаких изменений.

Я не стал ничего говорить. Вспомнил о прослушке. Жестом спросил, как дела.

– Все в порядке, – ответила Полина. Потом поджала губы. – Как обычно.

Я кивнул. Указал на дверь. Мол, выметайся. Наклонился к ней. К уху.

– Чтобы ни случилось, молчи. Ты ничего не знала. Вообще. Поняла? Но я постараюсь, чтобы он к вам не лез.

Полина кивнула. Взяла с кровати сумочку. Сунула туда расческу и косметику. Подхватила кофточку со спинки кресла. И вышла. На меня не смотрела.

Я подождал, пока она закроет дверь. Потом запер на ключ. Побежал к магнитофону.

Откинул коврик. Выключил запись. Достал устройство. Перемотал пленку. Бобины с визгом завертелись.

Снова включил запись. С самого начала.

Сначала ничего. Минут пять. Потом стук двери. Снова цоканье каблучков. Всего пару раз. И голос Грешникова:

– Ну, о чем хотела поговорить?

Шорох, звяканье бокала. Потом голос Полины:

– Ни о чем. Просто, мне нужны деньги. Срочно.

Грешников помолчал. Потом ответил:

– У меня нет денег. Но я могу защитить. Если кто-то угрожает. Только заплатить придется. Ты знаешь, как.

Снова молчание. И голос Полины:

– Я согласна.

Я послушал еще минут пятнадцать. Остался доволен. Все, что надо, записано. Грешников пал жертвой страсти. И его грехопадение зафиксировано. Бесстрастным устройством звукозаписи.

Так. Теперь надо бы сделать копии. Несколько штук. Это и будет первым заданием для Бочки.

Я упаковал магнитофон обратно в рюкзак. Огляделся. Кстати, а здесь есть «жучки» конторы? Наверняка они тоже записали грехопадение Грешникова. Или он имеет к ним доступ?

Вышел из номера. Улыбнулся дежурной. Проходя, потрепал по плечу.

– Все в порядке, Любовь Михайловна. Все в порядке.

Но нет. Не совсем в порядке. На первом этаже я наткнулся на Грешникова.

Как назло. Тот торопливо шел по коридору. Увидел меня. Резко остановился. Как будто наткнулся на стену.

– Ага, вот ты и попался, – Грешников нехорошо улыбнулся. – На ловца и зверь бежит. Ну-ка, пойдем. Поговорим.

И цепко схватил меня за локоть. Я не стал сопротивляться. Ладно. Чем раньше поговорим, тем лучше.

Мы прошли через лабиринт коридоров. Грешников сосредоточенно смотрел вперед. Похож на бульдога, схватившего кость. Все также держал меня за руку.

Вошли в его кабинет. Грешников закрыл дверь на ключ. Усадил меня в кресло. Рядом со столом. Свирепо улыбнулся.

Подошел, достал лист бумаги. Ручку. Бросил передо мной. С оглушительным стуком.

– Пиши. Быстро. У меня мало времени.

Я поглядел на бумагу.

– Зачем же так? С ручкой. Сломать можно.

Грешников сдавил мне плечо. Своей ручищей.

– Пиши, гнида. Или я тебя…

Я высвободился. Открыл горлышко рюкзака. Показал магнитофон.

– Ты недавно неплохо развлекся, Илюша? С Цикадой. Вот здесь запись. Вернее, копия записи. Оригинал уже в студии. С него делают десять копий. Которые я могу выслать твоему начальству. Хочешь? Оказывается, твой образ действий полностью соответствует твоей фамилии.

Грешников отпустил меня. Лицо растерянное. Совершенно. Не мог сказать и слова.

Я не стал доставать магнитофон. Чтобы не провоцировать Грешникова на драку. И попытку отобрать.

Воткнул шнур в розетку. Перемотал немного запись. Включил. Как раз на самом интересном месте. На пленке Грешников стонал от сладострастия.

– Да, Цикада красивая девушка.

Грешников ошеломленно опустился на стул. Смотрел на меня круглыми глазами.

Я огляделся по сторонам.

– На всякий случай предлагаю перейти в ванную.

Собрал шнур обратно в рюкзак. Закинул на плечо. Встал, перешел в ванную. Включил воду на кране на полную мощность. Крикнул:

– Ну же, иди сюда. Поговорить надо.

А сам сел на краешек ванны. Через пару секунд вошел потрясенный Грешников. По правилам, он не имел права спать с проституткой. Если узнает начальство, будут большие неприятности.

– Подойди ближе, – я поманил его пальцем. – Давай договоримся, Илюша. Слушай меня. Я не хочу ломать твою карьеру. И портить с тобой отношения. Наоборот. Все это я сделал, чтобы ты не требовал от меня бумаги. На сотрудничество. И все. Больше мне ничего не надо. Эта запись – просто гарантия моей безопасности. Если ты не будешь лезть ко мне, я не буду пускать ее в ход.

Я положил рюкзак на колени. Грешников внимательно слушал. И молчал. Интересно, он не думает о том, чтобы утопить меня в ванной? Или задушить шнуром от магнитофона?

– Мы с тобой можем хорошо сотрудничать, – я решил дать пряника вместо кнута. Вода с силой била в эмалированное дно ванны. На подставке висели мохнатые полотенца. – Смотри сюда. Я буду доплачивать тебе. Прибавку к зарплате. Пятьсот рублей в месяц. Пойдет?

Грешников чуток пришел в себя.

– Ах ты сволочь, – прохрипел он. – Как ты это сделал? Цикада в курсе?

Я помотал головой.

– Ты меня слышишь? Эгей! Ты никого не трогаешь. Ни меня. Ни Цикаду. Ни дежурную на этаже. Они не были в курсе. Я использовал их втемную. Если тронешь, я отправлю записи. На Лубянку. Ты меня понял?

Грешников опустил голову. Подумал. Потом поднял.

– Тысячу рублей. В месяц.

Вот паскудство. Ладно. Пойду навстречу. Главное, первый шаг сделан.

Я загнул указательный палец. Потом средний.

– Хорошо. Тысячу. Но это только первый плюс сотрудничества со мной. Есть и второй. Я нарыл интересное дело. Если ты его закроешь, то получишь награду. И благодарность начальства.

Грешников молча ждал. Смотрел на меня.

– Картина «Святой Марк», – сказал я. – Тебе что-нибудь говорит это название?

Грешников подался ко мне. Глаза зажглись неподдельным интересом.

– Только не говори, что ты нарыл что-то по ней. Уже полгода на контроле у руководства. Украдена из музея имени Пушкина. Сначала работало МВД. Ничего не нашли. Потом дело передали нам. Разрабатывали двух иностранцев. Искусствоведов. Похищение для коллекции. На запад. Но не прошло.

Я кивнул.

– Можешь доложить. Есть продвижение. Я нашел человечка. Скорее всего, картина у него. Он ищет покупателя. Хочет продать иностранцам.

Грешников схватил меня за руку.

– Кто он?

Я осторожно высвободился.

– Спокойно, Илюша, спокойно. Я тебе дам весь расклад. У меня с ним назначена встреча. Ты лучше пробей его пока что. И доложи руководству. Договорились?

Грешников потряс меня за грудки.

– Ну, Витя, ну Одиссей! Что же ты сразу не сказал? Я бы тогда к тебе вообще не прикоснулся. Плевать о записи. Пусть остается. Если я эту сволочь схвачу, расклад совсем другой будет. Мы с тобой подружимся.

Ага, как же. Подружился волк с овечкой. Запись всегда нужна. Как гарантия безопасности.

Я рассказал, как выглядит Серегин. Предположил, что он работает в мастерской. При Пушкинском музее. У него и хранится картина.

– Только смотрите, – предупредил я. – Осторожно. Не спугните его. А то ударится в бега. А картину уничтожит. И все. Ищи-свищи. Лучше давайте возьмем с поличным. Когда он картину продаст. Подберите какого-то сотрудника. Похожего на иностранца. Чтобы он выступил в роли покупателя. Я всю сделку проверну. И мы возьмем его. И картину спасем. Я ее знаю. Это очень ценная вещь. Дорогая. Так что, не надо торопиться. Хорошо?

Грешников кивнул. Отпустил меня, бросился к двери. На ходу ткнул в меня пальцем.

– Все, договорились. Я иду докладывать начальству. Через час встретимся. Я тебе найду «иностранца». Без меня на встречу не иди. Все обсудим и решим. Мы берем операцию.

И выскочил из ванной. Я пошел следом. Тоже вышел из номера. Вслед за Грешниковым. И отправился искать директора.

Хотя вначале надо бы решить с пленкой. Сделать копии. Но у меня мало времени. Надо сделать всю текучку. И найти парней.

Данилова нет. Уехал в обед. По делам. Никто не знает, куда. Вместо этого, я встретил зама Коловратова. Тот скептически улыбнулся.

– Ну, как дела, Одиссей? Хоть одного покупателя нашел?

Мы сошлись в вестибюле. Неподалеку лифты, там толпы иностранцев. Диванчики с посетителями. Горничные туда-сюда ходят.

Администратор за стойкой ресепшн. Посматривал в нашу сторону.

Я позвал зама в сторону.

– Пошли куда-нибудь. Деньги отдам.

Коловратов округлил глаза.

– Какие деньги?

Я усмехнулся.

– Ваши. За товар. Мы же договорились. Я уже все скинул. Получите вашу долю. Распишитесь в получении. Как говорится.

Зам огляделся. Потянул меня к лифтам. Мы поднялись наверх.

Вместе с нами в лифт зашли двое иностранцев. Немцы из ФРГ. Бундесы на сленге фарцовки. Между прочим, я вчера с ними общался. Договорился насчет доставки. У них через неделю приезжает команда ватерполистов. И каждый привезет гору шмоток.

– Как дела? – с улыбкой спросил один. На немецком. – Все в порядке? Наш уговор в силе?

Я чуток понимал язык. Кивнул. Ответил на ломаном языке Гете и Канта:

– Все хорошо. Все в силе. Сейчас не могу говорить. Я не один.

Немцы понимающе кивнули. Замолчали. Вышли из лифта. Обменялись со мной заговорщицкими взглядами.

– Что они сказали? – спросил Коловратов. – Ты их знаешь?

Я покачал головой.

– Спросили, как пройти к мавзолею. Я объяснил. Первый раз их вижу.

Коловратов погрозил мне.

– Ох, и шустер. Ох, шустер. Кто тут хозяин, мы или ты? Смотри, Витя. Не переступай черту.

Лифт тряхнуло. И мы остановились. Вышли на нужном этаже. Вошли в кабинет Коловратова. Он сел за стол. Протянул руку.

– Давай.

Я вытащил деньги. Передал заму.

– Все, как и договаривались. Ваша доля. Товар хороший. Будет еще, зовите. Покупатели имеются.

Зам пересчитал деньги. Быстро и сноровисто. Чувствуется опыт.

Удивленно покачал головой.

– Ты, смотри-ка. Мы думали, ты не успеешь. Ну хорошо. Молодец, Одиссей. Работай. Мешать не будем. Все иностранцы теперь твои.

То, что надо. Я выскочил из кабинета. Здесь со всеми делами покончено. Я снова побежал к лифту. Вызвал. И поехал вниз. К выходу.

Там выскочил на улицу. На сегодня хватит «Интуриста».

Добрался до «Березки». Нашел Бочку. Тот прогудел:

– Что-то Ракета так и не появился. У меня люди стоят, ждут.

Я отдал ему рюкзак с магнитофоном.

– Ясно. Значит, так. Пусть приезжают по этому адресу. Через полчаса, – я написал адрес рядом с нашей хатой. На клочке бумаги. – Их там встретят. Я или Паша. И проведут на точку продажи. Твои проценты потом получишь. А потом иди. И сделай десять копий этой записи. Ничего только не испорти. Понял? Это очень важная запись. И это… Желательно, чтобы никто не слышал. Там неприличное кое-что записано.

Бочка кивнул. Повторил про себя. «Отдать адрес. Отправить клиентов. Сделать копии. Не слушать». Чтобы не забыть, видимо.

– Я приеду сюда вечером, – сказал я. – Тогда и разберемся, как с тобой дальше быть. Если все сделаешь, как надо, беру тебя.

А сам помчался на хату. На такси. С горящими от бешенства глазами.

Всюду дорогу таксист болтал насчет машины. Как он обслуживает свою любимую «ласточку». Холит ее и лелеет. Я слушал вполуха.

Выскочил за пару кварталов. От нужного места. Побежал дальше бегом. Как ошпаренный. Ворвался в подъезд.

Мгновенно поднялся наверх. Перепрыгивал через три ступеньки разом. На каждом шагу.

Стены, кстати, давно не крашеные. Надписи углем и мелом. Вроде «Ваня дурак» или «Светка, я люблю тебя».

И забарабанил в дверь. Думал, что никто не откроет. Или, наоборот, откроют другие люди.

Но нет. Дверь открылась. За нею стоял сонный Алекс.

– Вы чего не трубку не берете? – рявкнул я с порога. – Офонарели все, что ли? Я тут уже с утра звоню. Надрываюсь. Что такое? Вы спите, что ли?

Ворвался в квартиру. Алекс пошел за мной. Почесывая щеку.

– Да мы не слышали, – пробормотал он. – И да, спали, как собаки. Работали до шести утра. А потом отрубились.

Я влетел в спальную комнату. Товара нет. Только упаковки и коробки. Обрывки бумаг. Изрезанные куски бечевки. И Ракета с Пашкой. Спят, как убитые.

– Где товар? – я обернулся к Алексу. – Куда подевали? Вы с ума сошли? Там клиенты скоро прибудут. Новые.

Алекс застонал. И снова потер измятую щеку.

– Нету же товара. Все распродали. Ничего не осталось. Я же говорю, работали до утра. Клиентов море.

Я пихнул Ракету.

– Вставайте, бездельники. Уже полдень. Пару часов давно хватило бы. Чтобы выспаться. А вы до сих пор спите. Быстро дуй в «Интурист» за товаром. Вернее, сейчас вместе со мной поедешь. Заберешь товар и рванешь сюда. Тут уже новые клиенты навострились. Сегодня тоже работаем.

Ракета хмуро поднялся. Пашка встал, не глядя.

– Мы тут чуть не сдохли вчера. Товара не осталось, – пробурчал он. – Отдохнуть не можем. Не жрамши. Не спавши. Нельзя так пахать. Я не могу так.

Хм. Это другое дело. Усталость персонала. Конечно, нельзя работать на износ.

– Я понимаю, Паша, – я подумал. – Ну-ка, дайте вчерашний заработок. Я сейчас посчитаю его.

Алекс принес толстую пачку денег. У меня полезли глаза на лоб. Ого, так много? На этой мелочевке?

Да тут полсотни тысяч. С учетом заработка за технику я уже почти подобрался к сотне тысяч. Так можно и успеть заработать двести.

Я быстро посчитал. Нет, маловато. Тридцать две тысячи пятьсот семьдесят пять рублей. Отсюда еще надо отдать Окуню. И сейчас ребятам.

Я выделил каждому по тысяче.

– Это небольшой аванс. Так сказать. Завтра будете отдыхать. Тратьте, как хотите. Но сегодня надо отработать. И потом еще неделю. Потом вы сможете подобрать заместителей. Сменщиков. Тех, кто сможет работать за вас. На подхвате. Но только через неделю. Потому что нам надо зарабатывать деньги. Срочно. Чтобы выполнить условия сделки с Косым.

Парни обрадовались. Заулыбались. Вот елы-палы, мне тысячи на день не хватит. Неужели у них такие масштабы? Так мало надо для счастья? Эх, низко летаете, пацаны.

– Хорошо, – Ракета спрятал деньги в карман. – Заметано. Поехали в «Интурист».

Я отправил Пашу на улицу. За новыми клиентами. От Бочки. А сам с Ракетой рванул обратно в гостиницу.

Там меня уже ждал Грешников. Вместе со Станиславом Бурным. И еще незнакомым типом.