Текст книги "Тайны Аральского моря (СИ)"

Автор книги: Алик Затируха

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

  Молодец, Игорёк! Быстро придумал, как, не ущемляя самолюбия ни Лёни, ни Тесака, развести их по углам ринга. Ну, а после гонки они, может, и вовсе сойдут с него.

  Ещё когда плыли на Проход, хотели их устроить. Но с девушками на борту не стали этого делать. Вот и хорошо, что этот метод примирения остался в запасе.

  Никто этого и обсуждать не собирался: и так понятно, что на одной лодке будут Тесак с Игорьком, а на другой – мы с Лёней.

  Возвратимся в городскую бухту и начнём дистанцию так близко от военной пристани, как только позволят стоящие на ней матросики-часовые. А чего им не позволить – тоже ведь, наверное, будет интересно посмотреть за гонкой. От военной пристани рванём до Прохода, а потом и по нему сиганём, на потеху многочисленным зрителям. Финиш – в самом конце Прохода, напротив стоящего там бакена.

  Не спеша, но и не давая вырваться друг другу вперёд, поплыли к военной пристани. Сидящие в обеих лодках за рулём Лёня и Романенко стараются не смотреть друг на друга. Мы с Игорьком приветственными жестами и криками компенсируем недобор дружелюбия между соревнующимися экипажами.

  Подровняли наши лодки на воображаемой стартовой линии. Девушки были уже в воде, недалеко от берега. Надя посмотрела, не переплывает ли кто-нибудь Проход и махнула рукой – «Старт!»

  Одинаковые «Казанки», одинаковые моторы «Москва-10». Два человека в одной лодке, два – в другой. И всё-таки лодка Тесака понемногу обгоняла нас.

  Интересно, и у меня, как у Лёни, скривилось от досады лицо?

  К началу Прохода наше отставание составляло уже корпуса два, а то и три.

  По Проходу, по умолчанию, надо было плыть по его середине, по фарватеру, не тревожа купающихся у его берега.

  Слыхивали мы, что «дураки на дорогах» – это и про Романенко тоже. Любил он на своём мотоцикле погонять по аральским тротуарам, особенно, если по ним в это время прогуливались аральские барышни. Но, видно, «дурак на дороге» обязан подтверждать свой диагноз во всех средах – на земле, на воде и в воздухе.

  Пользуясь своим нарастающим отрывом, Тесак мог позволить себе вот так неожиданно вильнуть к берегу.

  ...Люда сама успела выскочить из воды. Машу вытолкнула Надя. А вот с ней, с Надей, что? Лодка Тесака на резком вираже всё-таки чуть задела её?..

  ... Когда в руках у одного – тесак, а у другого – металлическое, с острой лопастью, весло «Казанки», самое правильное – повиснуть на их плечах. И хорошо, когда есть, кому повиснуть. На Лёне висел я, на Тесаке – Игорёк. И не понарошку висели – не позволили стряхнуть себя с плеч.

  ...– Нет, Игорь, теперь я поеду в этой лодке! – решительно возражала Маша своему аральскому родственнику, когда он вновь и вновь приглашал её сесть в лодку Тесака, в которой она сидела на пути к Проходу...

  ... Поезд увозил Кудряшовых в Саратов на следующий день. На вокзале Игорёк с каким-то очень уж повинным видом признался нам с Лёней, что окончание вчерашнего дня почти не помнит, так они напились с Тесаком.

  ... Махая прилипшему к окну отъезжающего вагона Игорьку одной рукой, Люда другой взяла меня под руку и прислонила головку к моему плечу

   7. ТИХА

  «В разлуке три четверти тоски выпадает на долю остающихся, уходящему же остаётся всего одна четверть...» – так распределял Ходжа Насреддин это чувство между теми, кто расстаётся. Легендарный пройдоха много странствовал по белому свету, знал, что говорил.

  Но вот в нашем случае, наверняка, случилось наоборот. Да и только ли всего три четверти тоски достались Игорьку?

  Если и появится у него когда-нибудь заветная шкатулка, под завязку набитая драгоценностями, – не ему укутывать Люду в норковые шубки, не ему устилать её ложе лепестками роз, не ему купать её в шампанском, не ему катать её в роскошных двухместных кабриолетах... Что там ещё в этом джентльменском наборе миллионеров? Только мне выпадет это счастье?.. Но-но, юноша! Как рекомендовал тот же Ходжа Насреддин, тут надо, хотя бы из суеверных соображений, уложить ковёр нетерпения в сундук ожидания.

  А что касается драгоценностей, то в этом, я уверен, мы с Лёней единомышленники: если не будет то золотишко и драгоценные камешки делиться ровно на три части, тогда чуть большая часть обязательно достанется Игорьку...

  Нет, всё-таки не удаётся мне надёжно спрятать ковёр нетерпения в сундук ожидания. Надо как-нибудь показательно осмеять перед зеркалом все свои драгоценные прожекты и себя самого. Осмеять с чувством, с надлежащими ужимками, гримасами, уничижительными репликами в свой адрес.

  Увы, нелегко сладить с такими фантазиями – показательное осмеяние себя перед зеркалом получилось так себе. Никакие ужимки, гримасы и уничижительное, с матерком даже, самобичевание так и не смогли в итоге начисто согнать с моего лица печать самоуверенности: «Не заморачивайся, всё будет хорошо!» А у Лёни такая печать, по-моему, и вовсе никогда не сходит с его лица. Вот и поверим в себя, и не на минуту не позволим себе усомниться в том, что когда-нибудь мы всё же отыщем Золотой Казан.

  ...Хоть сейчас у нас и каникулы уже, а каждый день на Трёхгорку не поплывёшь. Эх, вот будь у нас с Лёней своя лодка с мотором, мы бы на том острове и с ночёвкой могли оставаться.

  Стали прикидывать, как скоро новая просьба просить лодку с мотором у Гликов не будет бестактным поступком, и Лёня спрашивает у меня:

  – Если найдём Золотой Казан, как Гликов отблагодарим?

   – Боюсь, от любой благодарности они откажутся.

  – Хорошо, тогда пусть дарители останутся для них неизвестными. Для начала купим им ещё две лодки и два мотора к ним. И набьём лодки под завязку конфетами и пряниками для их девчат. Надо только будет придумать – как незаметно им это всё вручить.

  Придумываю:

  – Тёмной ноченькой привяжем новые лодки рядом с их «Казанкой» и оставим записку: «От...» От кого будет та записка, чтобы они сразу не кинулись сдавать подарок в милицию.

  Лёня ищет псевдоним для предполагаемого дарителя:

  – Кто из богачей в древности на Востоке по ночам незаметно одаривал простой народ?

  – Кажется, Гарун-аль-Рашид так частенько фикстулил... – хотя я и не был совсем уверен, что этот парень шлялся по ночам исключительно с благотворительной целью.

  – Ну вот, так и подпишемся – «Гарун-аль-Рашид», – решает Лёня. – К Гаруну-аль-Рашиду какие могут быть у милиции претензии?

  Договорились: Глики, дядя Митя и Габидулла Туржанович Туржанов станут первыми, кого однажды тёмной ноченькой облагодетельствует некто, выступающий под псевдонимом Гарун-аль-Рашид. Но, уж точно, не последними. Бедности хватает везде и во все времена.

  И тут я хлопнул себя по лбу:

  – А пусть кто-то из Гликов и сам станет Гарун-аль-Рашидом.

  – А что, это будет очень справедливо, – тут же согласился Лёня. – Нас снова будет трое, и это нам привычней.

  Почти всегда семейную лодку мне выдавал Коля Глик. И никогда не пытался выведать больше того, чем скупо делился с ним я – порыбачить, мол, хотим или просто покататься... И никогда Коля ни прямо, ни какими-то косвенными намёками не напрашивался в нашу компанию. Вот и в крайний раз, передавая мне лодку с мотором для рывка ещё той нашей троицы на Трёхгорку, Коля ни о чём меня не расспрашивал и так и не узнал, где мы побывали. Я всё острее чувствовал нарастающую несправедливость по отношению к нему, и вот тут она, эта несправедливость, окончательно созрев, благополучно породила верное решение: в семействе Гликов своим Гаруном-аль-Рашидом станет Коля.

   Иного и в тридцать лет, а то и в пятьдесят, фиг поймёшь, что он за человек. А вот с Колей Гликом, хоть он и был даже нас с Лёней моложе, уже сейчас всё было понятно: Коля – счастливая находка для любого, кому нужен надёжный помощник, товарищ, верный друг. А, стало быть, и тех, у кого он будет в напарниках по перекапыванию необитаемых островов в поисках сундуков и прочей тары с драгоценностями, Коля тоже никогда не подведёт – и пота прольёт не меньше, и дельный совет сможет дать, если понадобится, и никому не продаст общую тайну.

  ... Согласен? – хором спросили мы с Лёней.

  – Спрашиваете...– стараясь сдерживать свои чувства, со взрослым достоинством ответил Коля.

  ...Ну, здравствуй ещё раз, Трёхгорка! Извини, потревожим тебя, будем потихоньку перекапывать. Копать нам – не перекопать? Посмотрим-посмотрим.

  А начнём Лёня, Коля и я свои копания с того места, с которого и договаривались начать, когда с нами был ещё Игорёк. Копнём там, где зарыт в землю тот странный якорь.

  ...У нас с Колей – обыкновенные штыковые лопаты, а Лёня где-то раздобыл раскладную мотыгу с коротким черенком. Этот необычное орудие труда он носил на ремне, как солдаты носят сапёрные лопатки.

  Долго, дружно, добросовестно копали – но ни под якорем, ни рядом с ним, ни даже в радиусе нескольких метров вокруг него ничего не обнаружили.

  Возвращаемся к лодке, чтобы там подумать, что нам делать дальше, а заодно и перекусить.

  «Бычки в томатном соусе», картошка «в мундирах», лук, соль и замечательный аральский хлеб с аппетитными корочками – что ещё надо для перекуса в том возрасте, когда твоя ливерная часть ещё не даёт осечек.

  А во время перекуса очень не помешает интересная беседа.

  У нас с Лёней уже были девушки, а интересно, как с этим у Коли.

  – Признавайся, Коля, писал уже какой-нибудь девчонке записку с предложением дружить? – спрашивает Лёня.

  Похоже, Коля не удивился и не обиделся на такой интимный вопрос. Всё-таки мы с Лёней были старше него. А в школьном возрасте и парочка-троечка лет рождает немалый авторитет.

  – А вы откуда знаете, что я писал такую записку?

  Я авторитетно заявляю:

  – Такие записки, Коля, пишут все. Как рано или поздно каждый из пацанов становится женихом и предлагает какой-нибудь девушке выйти за него замуж.

  Лёня драматизирует интересную тему:

  – Но девушки, которым их женихи предлагают выйти замуж, совсем не обязательно те, которым эти женихи писали в школе записки с предложением дружить.

  Я вношу в тему ещё больше драмы:

  – Можно сказать ещё более определённо: девушки, которым их женихи предлагают выйти замуж, почти обязательно будут не те, которым эти женихи писали в школах записки с предложением дружить.

  Лёня уменьшает градус драмы:

  – Но и те, которым они писали записки, тоже не пропадут.

  Я ещё больше обнадёживаю таких девушек:

   -Такая барышня не просто не пропадёт, а рано или поздно обязательно найдёт куда более подходящую для себя пару, чем тот, который писал ей школьные записки.

  Сколько бы ещё мы с Лёней, пользуясь своим старшинством, и тем, что Коля был снисходителен к нашей заёмной мудрости, а иногда даже согласно кивал головой, – сколько бы ещё мы обсуждали победы и поражения на любовном фронте, но тут...

  Что-то заставило Лёню обернуться в сторону моря, а потом внимательно осмотреть его в бинокль.

  И вот он встревоженно передаёт бинокль мне:

  – Смотри-ка!

  Эта точка становилась всё больше, и направление её движения... Да, и это направление было в сторону Трёхгорок.

  Коля, посмотрев в бинокль, подтвердил наш с Лёней вывод.

  Это утопающему всё равно, кто появится в поле его зрения, – он будет орать и звать на помощь любого, не задумываясь, соблюдает ли тот человек «моральный кодекс строителя коммунизма», примерный ли он семьянин, не имел ли судимостей, фанат он «Спартака» или «Кайрата»... А вот тем, кто ищет клады на необитаемых островах, совсем не всё равно, кто рыскает по морю вокруг тех же островов.

  Если эти люди направляются на Трёхгорку, то к берегу, скорее всего, они пристанут в этом же месте. Ну, и начнётся: «Зачем вы здесь?» – «А вы сами-то зачем сюда приплыли?» Будет ли у них убедительное объяснение – зачем они сюда приплыли – не знаем, а вот у нас такого ответа так до сих пор и нет.

   Похоже, у нас троих одновременно просыпается наша крепко дрыхнувшая до этого интуиция и всё настойчивее требует отказаться от братания на Трёхгорках с кем бы то ни было.

  Пока они нас на фоне гор не заметили, надо отплыть и где-нибудь спрятаться.

  Стащили лодку в воду, завели мотор.

  Оплываем остров, выбирая место, откуда можно было бы посмотреть – кто и зачем сюда направляется.

  ...Вот, пожалуй, подходящая бухточка. Песчаный бережок сразу переходит в изъеденный водопадами талых вод склон одной из трёх гор острова. С её вершины мы и понаблюдаем, кто же это сюда плывёт, и что он или они будут здесь делать. Гора не пугает ни своей высотой, ни крутизной – быстро взберёмся.

  ...Вершина горы – почти плоская, небольшое плато.

  Какое удобное место – как далеко всё видно отсюда. И как красиво то, что видно, – вот он, морской простор! Песни бы петь на этой вершине, но не до песен нам сейчас.

  ...Это – «Казанка». А в Аральске пока все лодки с подвесными моторами – «Казанки», кроме «Прогресса» рыбинспектора Ветрина.

  ...Лодка приближается к берегу. В ней – трое.

  ...Прибыли. Выволакивают свою лодку на берег метрах в ста от того места, где были мы.

  Ага, у них и бинокль тоже есть. Пока он висит на груди одного из мужчин.

  А мы по очереди смотрим в наш бинокль – ну, и что вам здесь, дяденьки, надо? Рыбачить можно и намного ближе к городу, а охотиться на Трёхгорке не на кого.

  Конечно, с чего же ещё нашим мужикам начинать любое дело, как ни с такого обязательного ритуала: они разлили содержимое бутылки по стаканам, выпили. Покурили.

  Рассматривают что-то на листе бумаги.

  Один из них вытаскивает из лодки какую-то штуковину на длинной ручке, проводит несколько раз ею над землёй, потом взваливает на плечо.

  Что же это такое и для чего?

  – Миноискатель... – первым догадывается Лёня.

  Вот те на! Какие мины могут быть на Трёхгорке? Да и не в форме эти люди. Что-то не слыхивали мы о таком хобби цивильных граждан – разминировании. Зачем же им тогда нужен здесь миноискатель?

   Присмотримся-ка мы к этим гостям Трёхгорки ещё внимательней.

  ...Передавая бинокль Лёне, уже не сомневаюсь:

  – Тесак!

  – Он, – прикусив губу, соглашается Лёня, посмотрев в бинокль.

  Да, один из этих троих был Владимир Романенко – Тесак. Двух других мы в Аральске никогда не видели.

  Ах, Игорёк, Игорёк! И что же тебя заставило пойти на такое предательство? Ревность? Или просто так напился, что не удержал язык за зубами? Или испугался, что не поделимся мы с тобой? Нет, едва ли ты испугался этого. Скорее, ты опасался, что и делиться будет нечем. Что мы с Лёней никогда не найдём Золотой Казан. Пацаны ещё, а вот деловой Тесак...

  Миноискатели даже в богатом на всякие сюрпризы аральском хозмаге не продаются. Миноискатели в СССР нигде не продаются. Романенко, надо думать, пришлось взять в долю ещё и этих двух из «Урала» – только в воинской части можно было раздобыть этот аппарат.

  Да, с миноискателем они, конечно, найдут клад Успана быстрей, чем мы. Да что там – быстрей. Сейчас мы ещё острей понимали, что у нас вообще нет почти никаких шансов найти Золотой Казан. У нас до сих пор даже никакой системы этих поисков нет. А у них вон – и план какой-то на бумаге составлен, и самый лучший инструмент для поисков имеется...

  Они ещё раз покурили, разглядывая свои наметки. Прежде, чем двинуться, Тесак осмотрел окрестности в бинокль.

  Возможно, это Игорёк подсказал ему, куда надо будет на Трёхгорке смотреть в первую очередь. Но и без этого заметить свежие следы только что законченной нашей кладоискательской деятельности у якоря можно было, пожалуй, и невооружённым глазом.

  Вот туда они быстрым шагом и двинулись, с лопатами и миноискателем.

  Покопались у якоря, поняли, что опоздали, и стали внимательно осматривать в бинокль окрестности.

  Нам надо было ещё сильнее прижиматься к земле? Или нас выдали блики стёкол нашего бинокля? Тесак не мог беспричинно так долго смотреть сюда. А те двое, следуя его подсказке, по очереди сразу направляли бинокль в нашу сторону.

  А вот потом их поведение резко изменилось. Оно как бы говорило: «Нет-нет, мы никого и ничего такого подозрительного не заметили и собираемся переплывать в другое место на острове совсем по другой причине».

  Не торопясь, возвратились к своей лодке, без всякой суеты стащили её в воду, сели. Больше ни единого жеста, ни даже взгляда в нашу сторону. Завели мотор и для пущей маскировки начали оплывать остров в направлении с большим до нас расстоянием. Но мы уже не сомневаемся – они направляются к нам.

  Если они так маскируют свои намерения, то встреча с ними тем более не обещает нам ничего хорошего.

  От Тесака все они теперь знают – кто рылся под якорем и вокруг него. Какой они сделали вывод, осмотрев место наших раскопок и заметив нас? Что нам только что удалось обнаружить и выкопать Золотой Казан, а заметив их приближение к Трёхгорке, мы вместе со своей драгоценной находкой прячемся от них.

  Быстро обмениваемся мнениями. А, может быть, нам всё-таки не стоит избегать встречи с этой компанией? Пусть убедятся, что мы пока ничего не нашли. Но вот сможем ли мы убедить их в этом? Ведь они вполне логично могут предположить, что мы, ещё до того, как взобрались на гору для наблюдения за ними, уже успели перепрятать свою находку. И будет допрос с пристрастием. С большим пристрастием, и кто его знает, с какими ещё осложнениями.

  Когда их лодка скрылась за одной из гор, вскакиваю с земли:

  – Пацаны, надо делать с Трёхгорки ноги! Чую, опасной будет эта встреча.

  Коля вскакивает с земли сразу за мной. Лёне ни перед кем не хочется отступать, но и у него тяжёлые предчувствия от возможной встречи. Он тоже встаёт – побежали.

  Через несколько шагов Коля, спотыкаясь, едва не падает и оглядывается на причину этой заминки.

  Мы с Лёней, будучи в таком же, как Коля, физическом и душевном напряжении, стали бы в таком случае оглядываться?

  Тиха, богиня случайности и счастливого случая, почему-то выбрала Колю, и он не отверг её выбор – оглянулся посмотреть, обо что она предложила ему споткнуться.

  ...– Лёня, не успеем! – я стараюсь говорить как можно убедительней.

  – Успеем! – Лёня уже на коленях, снимает с ремня свою раскладную мотыгу и вовсю шурует ею.

  Наши с Колей лопаты остались в лодке, по-настоящему присоединиться к лихорадочной работе мы не можем, а многим ли поможешь Лёне голыми руками.

  Настаиваю:

  – Не успеем! Побежали! Потом откопаем.

  – Потом уже не получится. Они сюда обязательно поднимутся посмотреть – что мы здесь делали. Надо будет стащить его в лодку и где-то быстренько перепрятать.

  Лёня Малеев потому и стал авторитетом для нашего поколения, что, кроме всех прочих своих достоинств, уже умел сохранять холодную голову в нужный момент. Действительно, ведь вся компания Тесака обязательно поднимется на эту гору.

  Наверное, вот так, как Лёня, окапываются бойцы, когда уже видят напирающие на них танки. Но у меня оставалось всё меньше уверенности, что мы успеем.

  И вот его уже можно вытащить.

  Казан. Диаметр – сантиметров восемьдесят. Вся его поверхность покрыта какой-то затвердевшей субстанцией, состоящей из земли и, вероятно, смолы. Эта субстанция как бы приварила крышку казана к его основной части – нечего и пытаться прямо сейчас его открыть.

  Не до чистки. Подтащили находку к склону горы.

  Нет, с такой тяжестью мы долго будем спускаться.

  – Бросаем! – командует Лёня.

  Казан ещё катился по пологому склону горы, когда их лодка показалась из-за поворота. Они видели и как он скатывался, и как оказался в воде в нескольких шагах от берега.

  ...Мы стоим в своей «Казанке», они – в своей. Молча смотрим в одно место. Между нашими лодками, весь под водой, но хорошо видный, лежит вверх дном Золотой Казан, один из самых знаменитых кладов легендарного разбойника Успана. Ни они, ни мы не сомневаемся в этом.

   Да, эту компанию привёл на Трёхгорку Тесак, но главным в ней, как видно, ему не стать.

  – Валите отсюда... – сказал один из мужиков.

  Сказал так спокойно, будто подсказывал неопытным рыбакам, что клёв здесь совсем никудышный, и лучше им сменить место. Но тут главное были не слова. Оказывается, не знал я до этого, что такое настоящий, не киношный, тяжёлый взгляд. Настоящий тяжёлый взгляд – он не только по глазам бьёт, от него всего тебя переворачивает и даже принуждает пригнуть шею в знак повиновения.

  Лёня уже никогда и не под каким взглядом не прогнётся:

  – А если не свалим?

  И снова – без всяких видимых эмоций:

  – Убьём.

   Тесаку тут же захотелось показать, кто из них будет готов пойти на это раньше других, – он потянулся за ружьём, которое, расчехлённое, демонстративно лежало на носу его лодки.

  Скорее всего, Лёня окончательно распрощался со своим детством ещё раньше. А вот я со своим, как, наверное, и Коля – в этот момент. И тут...

  Сначала – звук. Потом из-за того же поворота вылетела лодка. «Прогресс» под «Вихрем-М».

  Ветрин. Так далеко от Аральска, у Трёхгорки, он мог оказаться, только следя за кем-то. За нами, на лодке Гликов, он следить бы не стал.

  Им надо было сделать всего пару незаметных движений вёслами, чтобы их лодка оказалась над Золотым Казаном, и тот не был бы виден Ветрину.

  В лодке Тесака – всё необходимое для продолжительного пребывания на Трёхгорке, в том числе и сети. Они и не очень отпираются, что были у них такие намерения – нанести ущерб рыбным запасам родины. А потому они просят у родины в лице Ветрина прощения. Родина в лице Ветрина не собиралась прощать их так скоро и просто.

  ...– А вы что здесь делаете? – удивлённо спрашивает Ветрин у нас. – Знаете, что шторм вот-вот обещают?

  Думаю, эта дикая фантазия, эта необузданная, неестественная говорливость стали моей реакцией на только что испытанный животный страх. Чего только я не наговорил! Даже не подозревал, что смогу вот так высокопарно выражаться, рассусоливая о нашем горячем желании как можно шире раздвинуть свои горизонты познания, как в прямом, так и в переносном значении. И тем самым как можно лучше познать и самих себя, – каковое желание, насколько я знаю, горячо приветствуется семьёй, школой и правоохранительными органами. В заключение пообещал, что и Трёхгорка не станет для нас крайним горизонтом, мы как-нибудь и на Мадагаскар махнём.

  – Ну-ну, – равнодушно принял мой восторженный гимн познаниям Ветрин и приказал браконьерам и нам возвращаться в Аральск.

  И вот только теперь, плывя вместе с компанией Тесака в Аральск под конвоем Ветрина, а для нас, скорее, под его покровительством, – только теперь мы с Лёней припомнили, что как раз на ту гору, на которой мы только что побывали, и указывал влекомый своей интуицией Игорёк, когда мы впервые приплыли на Трёхгорку. Случайно он на неё указал? А когда сегодня, уходя от нежелательной встречи, мы полезли как раз на эту гору – это случайность? И споткнулся Коля как раз о едва-едва выдавленный из земли Золотой Казан, а не о десятки других пригодных для спотыкания препятствий на неровной поверхности Трёхгорки – это тоже случайность? Или, уж если вам в руки попадает карта с кладом, то Тиха обязательно возьмёт вас под своё покровительство?

  ... К утру шторм закончился. Какое-то время Ветрин продержит их лодку на штрафной стоянке рыбинспекции – как орудие браконьерского лова. А если ещё и миноискателем заинтересуется, милицию привлечёт? Мы можем плыть на Трёхгорку, к нашему кладу. Вот теперь – окончательно нашему!

  На всякий случай издалека присмотрелись к «арестантскому» столбу рыбинспекции. Лодка Тесака была прикреплена к нему надёжной цепью с замком.

  ...Коля привёл свою «казанку» на старт, я и Лёня тоже сели в неё, мотор «Москва-10» запел свою, ласкающую наш слух, песню.

  Проход – море.

  ... А вот и Трёхгорка. Та бухточка, тот бережок. Золотой Казан – на прежнем месте, чуть под водой.

   Сколько он весит? Возможно, и меньше, чем сундуки с драгоценностями, зарытые на других необитаемых островах, но тоже немало. Спасибо родителям за здоровую наследственность, и Данилычу за физкультуру – справились, ничего не помяли, не сломали, перетаскивая его из воды через борт лодки...

  Будем открывать? Но за века землёй и смолой крышка казана почти припаяна к нему. Тут потребуется очень грубая работа с помощью молотка и зубила. А если крышка, да и весь казан рассыпятся в результате таких действий на мелкие кусочки?

  Нет, не только по этой причине, но и по суеверным соображениям не станем открывать Золотой Казан до тех пор, пока нам действительно не потребуется черпать из него драгоценное содержимое. А сейчас надо надёжно перепрятать его.

  И вот тут обнаружилось, что у нас не было единого мнения – а куда же перепрятывать нашу драгоценную находку. Лёня считал, что надо немедленно плыть к Аральску и зарыть Золотой Казан где-то в его ближних окрестностях. Например – на Обрыве. Иначе наши конкуренты, после освобождения от ареста их имущества, просто оккупируют Трёхгорку, и не дадут нам тут и шагу ступить без из присмотра.

  Но я предложил хотя бы сегодня так не поступать. Хоть это и маловероятно, но вдруг Тесаку и его компании вот прямо сейчас каким-то образом удаётся освободить свою лодку от ареста, и тогда они обязательно перехватят нас на пути в Аральск. Ведь наверняка они сегодня следили за нами. Нам надо будет возвратиться в Аральск, каким-то образом убедиться, что Ветрин не возвратит им лодку хотя бы в ближайшие пару дней, и тогда хоть завтра можно будет перепрятать Золотой Казан на Обрыве. А пока надо надёжно зарыть Золотой Казан на Трёхгорке.

  Лёня рубанул воздух рукой:

  – И так надёжно, что даже если Тесак с компашкой перехватят нас, Золотого Казана в нашей лодке не обнаружат, и потом оккупируют Трёхгорку, то всё равно чтобы и до конца жизни не нашли здесь Золотой Казан.

  – Ну, до конца жизни, скорее всего найдут...– вздохнул я.

  Да, нет такого места на небольшом острове, которое наши конкуренты не обследовали бы значительно раньше, чем отправились к Аллаху отчитываться о своих грехах.

  ...А вот тут Тиха, богиня случайности и счастливого случая, никак не могла быть замешана. Тут просто нужна была собственная светлая головушка. Очень светлая.

  – Есть такое место на Трёхгорке, – негромко, но уверенно сказал Коля. – Там они никогда не станут искать Золотой Казан.

  После того, как он пояснил, что же это за место, обязаны были мы с Лёней отныне считать Колю Глика гением? Нет, всё-таки погодим. Да и неловко нам будет общаться с гением. А вот считать его большим умницей и сами будем, и другим шалабанов набьём, если они усомнятся в этом.

  Вот и зарыли мы Золотой Казан там, где уже старательно копались и мы, и наши конкуренты – под всё тем же якорем.

  Но навсегда он здесь не останется. Иначе, если Трёхгорка действительно будет оккупирована нашими конкурентами, то мы никогда не только не будем «черпать драгоценности полными пригоршнями», но даже никогда и не увидим эти драгоценности. То, что и наши противники едва ли увидят их – утешение не из самых сильных. Рано или поздно нам надо будет увозить Золотой Казан с Трёхгорки.

   Возвращаемся в Аральск.

  ...Компания Тесака перехватила нас, когда нам уже совсем немного оставалось до Прохода. Но в этот раз эта компания плыла не на «Казанке», а летела на «Прогрессе». Единственном «Прогрессе» в Аральске, с единственным на нём в городе 25-сильным мотором «Вихрь-М». И теперь в компании было четверо. Мотором управлял хозяин лодки.

  ... – Сети есть? – строго спрашивает Ветрин, подведя свою лодку к нашей.

  О не найденных, но предполагаемых сетях были долгие, пустые, бестолковые разговоры. О также не найденном в нашей лодке Золотом Казане никем не было сказано ни единого слова – ни Тесаком или кем-то из его компашки, ни взятым ими в долю старшим рыбинспектором Аральска Ветриным.

   8. СЛЕЖКА

  ... Ставим себя на их место. Нет, всё-таки по-настоящему оккупировать Трёхгорку в поисках перепрятанного нами Золотого Казана они не смогут. Хотя бы потому, что у всех у них – какая-то работа, служба, то-сё. Да и зачем им копаться там неопределённое время? Скорее всего эти взрослые, умудрённые жизнью люди, постараются организовать за нами такую плотную, но невидимую для нас слежку, которую нам не всегда удастся обнаружить. И тогда рано или поздно мы сами приведём их к Золотому Казану.

  Возвращаемся на своё место с понятным выводом – мы можем махнуть на Трёхгорку, а потом перепрятать Золотой Казан под Аральском, на Обрыве, только тогда, когда будем абсолютно уверенны, что не будем перехвачены. Так что – не дёргаемся.

  ... Идём с Лёней к «Рыбнику» покупать билеты в кино для себя и наших барышень. Купили, ждём их.

  Уже издалека замечаем, что Надя идёт не одна. А когда пара подходит к нам ближе, видно, что рядом с ней – не просто симпатичный, а очень красивый парень, всё время что-то говорящий ей. Мы с Лёней никогда не видели его до этого. Даже мне сразу стало заметно, что Наде разговор очень не нравится, она порой пытается даже отойти в сторону от своего спутника, но тот не отставал. Лёня заметил и прочувствовал всё это ещё раньше и острее меня и почти бегом направился в ту сторону.

  Прелюдия драки была совсем короткой и почти бессловесной. Дрались один на один. Надя против этой начатой её рыцарем драки никак не протестовала, не пыталась разнять бойцов, что порой бывает в таких случаях. Стало быть, у неё были очень серьёзные претензии к противнику Лёни.

  Нельзя сказать, что победа Лёни была бесспорной, но и его противник уж точно покинул поле боя не победителем.

   Надя рассказала, что непрошенный спутник настойчиво расспрашивал её про наши поиски...

  И Надя, и Люда уже понимали, что мы ищем где-то в море что-то очень ценное, возможно даже, что уже и нашли, но подробностей мы им пока не раскрывали, а они тактично не пытались их выведать.

  Люда подошла к «Рыбнику», когда событие полностью завершилось, и один из его участников вовсе пропал из видимости. Ну зачем пересказывать ей тяжёлые подробности этого события – давайте посмотрим эту кинокомедию с лёгкими чувствами.

  В комедии который раз обыгрывались забавные положения в любовном треугольнике. После отъезда из Аральска Игорька соперника у меня не было, но я понимал, что так долго продолжаться не может. Не может, потому что та же богиня Тиха и прочие вершители наших судеб не потерпят, чтобы рядом с такой девушкой, как Люда Ким, вертелся всего один ухажёр не бог весть каких достоинств. Маловато будет для такой девушки, пока она окончательно не определилась со своим выбором. А определилась ли со своим Люда? Такая ли уж она прямо моя девушка – особенно остро задался я этим вопросом после того киносеанса.

  Накликал – уже через дня три после просмотра той кинокомедии, Люда мне игриво рассказывает, что вчера, когда она только-только вышла из своего двора на улицу, ей случайно повстречался молодой человек, который в своей попытке познакомиться с ней проявил прямо-таки выдающуюся деликатность, скромность и прочие необходимые для знакомства с такой девушкой, как она, качества. И Люда позволила ему пройти рядом с ней от своего дома аж до магазина «Культтовары», в котором тому приятному молодому человеку тоже надо было кое-что прикупить. А от её дома до «Культтоваров»... На таком расстоянии, по-моему, не только познакомиться, но и пожениться можно успеть.