Текст книги "Приключения Ибрагима"

Автор книги: Али Саттар Атакишиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

ПРИКЛЮЧЕНИЕ ТРЕТЬЕ,
с которого начинаются таинственные события,изменившие всю жизнь Ибрагима

Ибрагим крепко спал на циновке в своей маленькой хижине, а бабушка Фатьма всю ночь при свете луны пряла шерсть. Вот со двора донеслось утреннее пение петуха. Бабушка Фатьма разбудила внука, проводила его до калитки и строго-настрого наказала ему:

– Сынок мой, Ибрагим, уж в третий раз не возвращайся с пустой корзиной! Будь разумнее...

И действительно, Ибрагим на этот раз без всяких приключений продал свой товар, купил всё, что было нужно. Бабушка Фатьма развела в очаге огонь, приготовила еду, и они уселись завтракать во дворе, под раскидистым тутовым деревом.

Всё было бы мирно и хорошо, но бабушка заметила, что Ибрагим то и дело бросает куски лепёшки псу или коту. А те после каждого куска становятся смелее, подходят всё ближе и ждут нового куска.

– Будто мы сами так сыты, что можем прокормить ещё этих ненасытных, – с укором сказала бабушка. – Вот что, внучек, может, они хоть для охоты сгодятся. Пойди-ка ты сходи с ними в лес – кто знает, вдруг удастся поймать тебе лису или зайца...

Послушался Ибрагим бабушку.

Сразу после завтрака посадил он кота на плечо, взял пса и отправился в лес...

Вот уже и полдень. Устало брёл Ибрагим между деревьями, потеряв всякую надежду напасть на след зверя. Лес вокруг становился с каждым шагом диковиннее. Среди огромных деревьев поднимались скалы такой причудливой формы, будто их кто-то нарочно вырубил. Всюду рос густой кустарник, и ветки его сердито цеплялись за одежду своими острыми колючками.

Продвигаться вперёд было всё труднее, но Ибрагим упрямо уходил дальше и дальше в лес.

Вдруг где-то близко раздался оглушительный рёв и визг, даже стволы высоких деревьев зашатались. Ибрагим остановился, прислушался. Рёв и визг повторились.

Подозвав к себе пса, Ибрагим двинулся в ту сторону, откуда неслись непонятные звуки. С трудом пробрался через кустарник, выбрался на опушку и застыл в изумлении: на зелёной поляне, у входа в скалистую пещеру, отчаянно дрались три исполинских чудища. Ибрагим понял, что вышел к жилищу дивов, про которых слышал раньше лишь в сказках бабушки Фатьмы. Самый большой из дивов был чёрный, средний – белый, а третий, поменьше, – пятнистый. Тела дивов, покрытые густой шерстью, у бёдер были обёрнуты не то тигровыми, не то леопардовыми шкурами. Огромные, как у слона, уши опускались на плечи. Длинные когти на ногах вонзались в землю, точно грабли.

Дивы не замечали Ибрагима и продолжали драться, нанося друг другу удары крепкими рогами. Они взвизгивали от боли, расходились, потом снова ещё яростнее наскакивали друг на друга. Воздух сотрясался от оглушительного рёва и визга.

Испуганный Ибрагим шарахнулся обратно в кусты. Кот взлетел с фырканьем на ближайшее дерево, и только пёс залаял громко и угрожающе. Услышали дивы лай собаки, обернулись и увидели Ибрагима. Чёрный див в два прыжка догнал его, схватил огромной волосатой лапой, поднял и с любопытством принялся его разглядывать.

– Не бойся, о сын Адама! – проревел он густым басом. – Если сумеешь разрешить наш спор, мы тебя не тронем. Но если нет – призывай свою мать, несчастный, пусть читает по тебе прощальную молитву.

Смех дивов прогрохотал над лесом, как гром.

– Сначала поставь меня на землю, – пролепетал Ибрагим, полуживой от страха.

– Это можно. Всё равно ты никуда не убежишь от нас.

Встав на ноги, Ибрагим сразу стал увереннее.

– Так из-за чего вы спорите? – спросил он, закинув назад голову, чтобы видеть дивов: ведь он едва доходил им до колен.

– Нас три брата, – ответил чёрный див. – А в наследство от отца нам остались две вещи: папаха и свирель. Кто наденет папаху, станет невидимкой. А кто заиграет на свирели, будет властелином над всеми окружающими. Мы никак не можем поделить эти две вещи на троих.

Выслушав дивов, Ибрагим смекнул, что грозные на вид великаны очень наивны. И, чтобы спастись, он стал думать, как бы перехитрить их.

– О братцы-дивы! – радостно воскликнул он через мгновение. – Это же проще простого. Стоит ли из-за такого пустяка так немилосердно колотить друг друга?

– Что? Очень просто? И ты знаешь, как это сделать?

– Разве есть на свете такое, чего бы я не знал? – хвастливо заявил совсем осмелевший Ибрагим. – Где эти вещи? Давайте-ка их сюда. Положите вот здесь, возле меня... – Ибрагим быстро огляделся и продолжал: – Сейчас я столкну вниз вон тот круглый камень, а вы бегите за ним. Кто принесёт его первым, получит папаху. Кто прибежит вторым, тому достанется свирель, а третий... ничего не поделаешь, пусть пеняет на судьбу.

– Да, да! – с радостью согласились дивы и вынесли из пещеры самую обыкновенную на вид папаху из овчины и тростниковую свирель.

Все три дива обеими руками держались за шапку и свирель: так мало они доверяли друг другу. Они нагнулись, опустили папаху и свирель на землю у ног Ибрагима.

– В самом деле, проще простого, – пробормотал чёрный див, почёсывая затылок.

– Эх, как это нам самим в голову не пришло? – в досаде хлопнул себя по лбу белый див.

– Стойте здесь и ждите моей команды, – сказал Ибрагим и направился к камню.

– Ничего, кто придёт третьим – тоже в обиде не останется: ему отдадим этого глупого сына Адама, – донёсся до Ибрагима шёпот младшего дива.

Не подав виду, будто он что-то слышал, Ибрагим подошёл к камню, попытался подтолкнуть его к краю холма, но не смог даже с места сдвинуть. Дивы злорадно захихикали. Ибрагим схватил большой кол, лежавший поблизости, сунул его под камень и, всей тяжестью надавив на другой конец, подогнал камень к самому склону.

Изумлённые дивы только рты разинули.

Ибрагим столкнул камень с холма и пронзительно свистнул. Дивы с рёвом сорвались с места. Старший мчался за камнем гигантскими прыжками, средний катился, свернувшись клубком, а младший весело скользил по гладкому склону сидя.

Ибрагим подхватил свирель и папаху, снял с дерева кота и бросился бежать. Пёс не отставал от него.

Вскоре Ибрагим услышал позади топот и рёв. Он понял, что дивы преследуют его. Протянулась над деревьями огромная рука чёрного дива и заслонила небо...

Но див ухватился лишь за колючий кустарник. Ибрагима нигде не было. Дивы метнулись в одну сторону, в другую и остановились в растерянности. Недогадливые чудовища никак не могли понять, что же такое произошло. Взревев, они бросились дальше в лес, ломая кусты и деревья...

А Ибрагим в папахе-невидимке осторожно пробирался между кустов, пока не убедился, что преследователи побежали в другую сторону. Тогда он снял папаху и подозвал пса, тот с радостным лаем стал прыгать вокруг своего хозяина.

После долгих блужданий по лесу Ибрагим с котом и собакой выбрались на поле, по которому устало брёл за двумя быками одинокий пахарь.

– Салам алейкум, дядя! Хорошего тебе урожая, – поздоровался Ибрагим.

– Алейкум салам, сынок. Спасибо, – приветливо отозвался пахарь.

Он заметил, что юноша еле держится на ногах от усталости, что одежда на нём изодрана, и сказал:

– Присядь, отдохни, сынок. Да и я отдохну немного. Пахарь привёл Ибрагима под тенистый навес из сухого камыша, покачал головой, заметив, что белый кот с жалобным мяуканьем трётся о его чарыки[1]1
  Чарыки – кожаная обувь на мягкой подошве.


[Закрыть] .

– Голодный небось? – спросил он ласково.

– У этих животных с утра крошки во рту не было. Да и я, признаться, голоден не меньше, – смущённо сказал Ибрагим.

– Сейчас, сынок, сейчас, – засуетился пахарь. – Я живу недалеко, вон в той деревне... – Он указал рукой на несколько крестьянских домишек, разбросанных у подножия холма. – Сейчас всего раздобудем, ты только за быками присмотри...

Уныло сидел Ибрагим под навесом и потирал усталые пораненные ноги в ожидании пахаря.

«А почему бы мне не помочь хозяину? – вдруг подумал он. – Ведь я оторвал его от дела».

И, засучив рукава, Ибрагим поднял брошенную пахарем хворостину, схватился за рукоять сохи...

– Гей, гей! – прикрикнул он на быков и огрел их хворостиной.

Быки испугались незнакомого голоса и быстро побежали по полю. Тщетно пытался Ибрагим остановить их. Пробежав вспаханный участок, быки двинулись по невыкорчёванным пням. Ибрагим изо всех сил налегал на соху, пытаясь остановить их. Сошник врезался глубоко в землю, зацепился за что-то, и быки стали. Ибрагим нагнулся и увидел, что сошник попал в железное кольцо, торчавшее из земли. Он стал расчищать землю вокруг кольца и вскоре заметил большую каменную плиту. Высвободив сошник, Ибрагим потянул за кольцо, и плита стала медленно поворачиваться...

Открылись крутые каменные ступени, которые вели вниз, в подземелье.

– Ибрагим, не входи! Ибрагим, вернись! – раздались вдруг глухие голоса из подземелья.

Но колебался Ибрагим лишь мгновение. В следующую секунду он уже спускался вниз по ступеням. Спустился и... застыл как вкопанный. Глазам его открылось такое, что едва ли может увидеть человек, а если и увидит, то лишь во сне либо в бреду.

Думая, что это всего лишь мираж, Ибрагим прикрыл глаза ладонью, но когда вновь открыл их – подземелье засверкало ещё более яркими красками. Тут хранились несметные сокровища. В неплотно прикрытых сундуках, в сосудах самой разной формы сверкали золотые изделия, жемчуг, алмазы, рубины. Их лучи освещали сырые стены и низкие своды.

На полу возвышался целый холмик из золотых монет. Разные монеты с изображениями древних фараонов и иудейских царей перемешались с монетами вавилонских владык и древних иранских шахиншахов. На вершине этого сверкающего холмика Ибрагим заметил огромный золотой перстень, излучавший фосфорический свет. Рука зачарованного Ибрагима невольно потянулась к прекрасному перстню, но тут с холмика, шипя и покачиваясь, поднялся чёрный змей. Ибрагим мгновенно отдёрнул руку. Он понял, что фосфорический свет излучали глаза змея.

– Эй, Ибрагим, – заговорил змей человеческим голосом, – у ног твоих лежат скрытые от всех людей сокровища падишаха Сулеймана ибн Давуда. Три тысячи лет охраняю я их, приворожённый чарами самого Сулеймана, в наказание за то, что я, змеиный падишах, мудрый Шахмар, отказался признать превосходство его мудрости над моей. И знай, что каждого, кто осмеливается проникнуть сюда, ожидает смерть.

Змей слегка повёл головой, и только тут Ибрагим заметил белевшие среди сокровищ человеческие черепа и кости. А змей с шипением начал медленно подползать к застывшему Ибрагиму. Юноша не мог шевельнуться, лоб его покрылся холодным потом, глаза расширились от ужаса.

Змей подползал всё ближе, ближе... Тонкое раздвоенное жало нацелилось неумолимо...

И вдруг, откуда ни возьмись, прямо на змея стремительно прыгнул кот Местан, ухватил его зубами за шею, ударил по голове лапой. Змей мгновенно свернулся, охватил кота своими стальными кольцами. Кот урчал, пытался вывернуться, его острые зубы всё крепче вонзались в шею змея. Шерсть у кота ощетинилась, хвост яростно бился, расшвыривая по подземелью золотые монеты. Наконец тиски змея ослабли, глаза помутнели. Кот разжал зубы, и бездыханный змей скользнул на пол длинной чёрно-белой лентой.

Ибрагим, очнувшись от оцепенения, обнял храброго кота. Потом, не удержавшись, взял перстень, надел на палец и вытянул руку, чтобы полюбоваться красотой драгоценной вещи. И вдруг перстень стал излучать свет. На стенах и сводах подземелья, влажных от сырости, ещё ярче заиграли отблески золота и драгоценных камней. Раздался свист и вой, и трудно было сразу понять, что вокруг него с небывалой скоростью кружится неведомое существо. В следующую минуту перед Ибрагимом предстал маленький свирепый человечек с злыми сверлящими глазками, весь обросший чёрной шерстью.

Ибрагим невольно вскрикнул.

– Я – могущественный Ифрит, – сказал человечек. – Нет никого сильнее меня, лишь ты можешь приказывать мне, ибо на руке твоей я вижу перстень падишаха Сулеймана. Но будь осторожен с перстнем, о Ибрагим! Берегись, не оброни его в море, бесследно поглотившее немало сокровищ. В перстне этом – моя душа. Итак, приказывай, отныне я твой раб. – И человечек, скрестив руки на груди, низко поклонился Ибрагиму, который смотрел на маленькое чудище со страхом и изумлением.

– Хорошо, ступай. Будет нужно – позову, – сказал Ибрагим, стараясь ничем не выдать своего изумления и страха. Он снял перстень с пальца и убрал в карман.

– Слушаю и повинуюсь, господин мой. – Ифрит с воем и свистом завертелся вокруг Ибрагима и исчез.

Ибрагим с восторгом начал разглядывать сокровища. Внимание его привлёк маленький портрет в золотой рамке, богато украшенной нежным розовым жемчугом. Он взял портрет, поднёс его к свету, падающему из входа в подземелье, и рукавом вытер с него пыль.

Живые сияющие глаза улыбаясь смотрели на Ибрагима с портрета. Это была совсем молоденькая девушка. Она слегка приоткрыла губы, едва уловимо улыбалась, будто хотела спросить о чём-то, но не могла решиться...

Ибрагим смотрел на девушку как заворожённый, не в силах оторваться. Трудно сказать, сколько бы он ещё простоял так, не донесись до него сверху тревожный лай пса. Ибрагим торопливо спрятал портрет в карман, прихватил горсть золотых монет и взбежал вверх по каменным ступеням. Закрыть каменной плитой вход, присыпать её землёй было для него делом нетрудным. Запомнив, какие вокруг невыкорчеванные пни, Ибрагим повёл быков на прежнее место.

Тем временем воротился гостеприимный пахарь, принёс Ибрагиму крестьянский чурек, сыр и кувшинчик простокваши. Ибрагим накрошил в простоквашу чурека, поел сам, накормил кота и пса, поблагодарил пахаря и, уходя, протянул ему самую большую из золотых монет.

Ибрагим был уже далеко, а удивлённый пахарь всё не мог оторвать глаз от своей мозолистой, натруженной ладони, на которой лежала старинная Тяжёлая монета...

ПРИКЛЮЧЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ,
короткое, но очень напугавшее бабушку Фатьму

Весь этот долгий-предолгий день бабушка Фатьма потратила на то, чтобы занять у кого-нибудь из соседей немного еды. Но не удалось ей раздобыть ничего. В одних домах она видела, что у хозяев и у самих-то ничего нет, но там её хоть радушно встречали, вместе горевали – беда, но помочь ничем не могли. А там, где у хозяев всего было вдоволь, приход бабушки Фатьмы вызывал недовольство. Бедняки стыдились своей нужды, скупцы старались выставить её напоказ. Бабушке Фатьме было жаль и тех и других. В каждом доме видела она детей, но одни смотрели на неё доверчиво, а другие отворачивались, прятали глаза, стыдясь родительской лжи. И этих детей бабушка Фатьма жалела больше всего.

Только под вечер, усталая, с лицом, прикрытым тёмной чадрой, бабушка подошла к своей хижине, толкнула калитку и... застыла в изумлении. Внук её расположился под тутовым деревом на траве, а перед ним прямо на земле была расстелена красивая новая скатерть. У бабушки Фатьмы глаза разбежались: она увидела и золотистые куски зажаренного мяса и курицы, круглые сыры и румяные чуреки. Над мангалом, полным углей, шипел шашлык. Приготовивший этот праздничный ужин Ибрагим иногда бросал куски мяса псу или коту, те на лету ловили их и проглатывали, не разжёвывая.

Бабушка Фатьма зажмурилась, протёрла глаза, снова от крыла... Всё осталось на местах, только теперь Ибрагим широко улыбался, и губы его лоснились от жира – так вкусно и сытно успел он поесть, пока готовил ужин.

– Ну что ты так смотришь? – сказал Ибрагим, спокойно переворачивая шампуры на мангале. – Садись скорее. Сколько хочешь, столько и ешь, – добавил он; его таки распирало от гордости.

Он не выдержал важного тона, вскочил, усадил онемевшую от удивления бабушку прямо на траву и закричал в восторге:– Мы больше никогда не будем бедными! Слышишь, бабушка? Никогда, никогда! И ты никогда больше не будешь длинными ночами сидеть и прясть шерсть.

– Ничего не понимаю. Откуда это всё? Расскажи ты мне скорее, ради аллаха!

– Верно говорит пословица: набедовались досыта, да и хватит. Это ещё не всё, бабушка. Скоро на моей свадьбе будешь танцевать. Вот так.

И юноша запел весёлую песню, прошёлся перед бабушкой Фатьмой в задорном танце.

– Никак, ты совсем разум потерял! – рассердилась бабушка. – Только свадьбы нам не хватает. Сейчас же отвечай, откуда ты это всё взял?

– Бабушка, скажи, где мне искать самую красивую девушку на свете? – вместо ответа спросил Ибрагим, уселся против бабушки и приготовился внимательно слушать.

– На что она тебе?

– Как это на что? Посватаюсь к ней, и устроим такую свадьбу, что вся округа об этом заговорит! Ведь мне скоро девятнадцать лет!

– Дружок, если ты в самом деле задумал жениться, доверь это дело мне. Завтра же надену чадру, обойду все дома и отыщу для тебя невесту разумную, послушную, трудолюбивую. Будет и мне на старости лет помощница.

– Э-э, нет! – поморщился Ибрагим. – Мне нужна не такая невеста...

– А какая же?

– Вот какая!

Ибрагим бережно достал из кармана портрет девушки, найденный в подземелье. Старуха взяла из рук внука портрет, стала внимательно его рассматривать, но тут же вскочила с места, воскликнула в ужасе:.

– О аллах, сохрани моё дитя! Где ты взял это? Настоящее золото... жемчуг! Что ты натворил? Ты встал на дурной путь? Сознавайся!..

– Ну что ты, бабушка! Как ты могла обо мне такое подумать! – Ибрагим взял бабушку за руку и снова заботливо усадил на место. – Сам аллах послал мне этот портрет, слышишь, бабушка? Только на такой я и женюсь.

– Ты обезумел, несчастный! Спишь на голой циновке, а мечтаешь жениться на прекраснейшей из девушек. Постыдился бы заплат на своих штанах!..

– Всё у нас будет, бабушка, всё будет! Но ты же мудрая. Научи, в какой стороне искать такую красавицу?

– Вот пристал! Откуда мне знать? Люди говорят, красивее всех дочь нашего падишаха.

– А как её имя?

– Нурджахан ханым.

– Вот на ней я и женюсь. Если она самая красивая!

– Что? – Бедная старушка даже подскочила на месте. – Аллах великий, за что ты караешь меня? Он потерял рассудок! Ибрагим, подумай, о чём ты говоришь!

– А что я такое сказал? Ты сама твердила, будто я самый красивый из парней. Так почему бы мне и не жениться на красивой падишахской дочери?

– Тише, тише, не кричи, ради аллаха. Кто-нибудь услышит – и мы погибли! – Старушка торопливо огляделась по сторонам, понизила голос. – Все знают, что в принцессу влюблён всесильный визирь и держит её во дворце как пленницу, глаз не спускает... Её слабый, безвольный отец, старый падишах, ничего не может поделать.

– Э-э, тогда я должен помочь бедняжке. Клянусь, я вырву её из лап этого визиря – у меня у самого есть с ним кое-какие счёты – и доставлю сюда!

– В эту лачугу?

– Зачем в лачугу? Разве подобает дочери падишаха жить как бедной крестьянке? О нет, бабушка! – С этими словами Ибрагим надел на палец заветное кольцо.

Заструился ослепительный свет, и через мгновение с воем и свистом перед юношей предстал Ифрит. Бабушка Фатьма вскрикнула и упала без чувств.

– Я здесь. Что прикажешь, мой господин? – спросил Ифрит.

– Именем Сулеймана повелеваю: к утру построй мне такой дворец, чтобы один кирпич отливал золотом, а другой – серебром, – приказал Ибрагим и бросился на помощь бабушке.

– Слушаю и повинуюсь! – И маленькое чёрное существо снова закрутилось в воздухе, как движущийся столб песка в пустыне.

Кто знает, может быть, в каждом таком песчаном столбе скрывается таинственное, неведомое людям существо, которое мчится с воем и визгом по пустыне?

ПРИКЛЮЧЕНИЕ ПЯТОЕ,
из которого читатель сможет узнать, как Ибрагим отправился на поиски своей невесты

Оранжевый диск солнца величаво плавал в безбрежной чаше неба, но в маленькой глинобитной хижине всё ещё было темно.

«Странно, утро не наступило, а я, кажется, совсем выспалась», – сказала про себя бабушка Фатьма и принялась трясти за плечо спавшего на циновке внука:

– Ибрагим, как ты думаешь, отчего на дворе такая темень?

Ибрагим потянулся, зевнул, открыл глаза и, припомнив что-то, мгновенно выскочил из двери. Он так и замер, привалившись плечом к стене, чтобы не упасть: перед ним высился, закрыв своей тенью старенькую лачугу, огромный дворец, отливавший в лучах солнца золотом и серебром.

– Бабушка, смотри! – закричал Ибрагим старой Фатьме, которая в изумлении застыла на пороге. – Теперь мы будем жить здесь, а старую хижину снесём.

– Нет, дружок, – обретя наконец дар речи, сказала старушка. – Построив новый дом, старый не разрушай, говорит пословица. В этой хижине я прожила всю свою жизнь, в ней была счастлива, в ней и умру, но никогда не войду в колдовское жилище.

– Пусть будет, как ты хочешь. А теперь и я отправляюсь на поиски своего счастья!

Ибрагим вынул перстень, надел на палец. Старушка закрыла глаза руками и в ужасе убежала в хижину. Перед Ибрагимом появился Ифрит, поклонился, прижимая руку к груди:

– Что прикажешь, мой господин?

– Именем Сулеймана приказываю: доставь меня в столицу!

Хотя Ибрагим уже охотно вошёл в роль повелителя, он не сумел скрыть удивления, когда в следующую минуту перед его взором предстала каменная стена с крепкими воротами. За этой зубчатой стеной высились купола и шпили огромного дворца. Ибрагим с любопытством огляделся и увидел, что у ворот в скорбных позах сидят и стоят люди в чёрных одеждах. Они, в свою очередь, удивлённо разглядывали неведомо откуда взявшегося Ибрагима.

– Мир тебе, о юноша! – приблизившись, произнёс один из них – глубокий старец.

– И тебе мир, отец. Что это там такое?

– Сын мой, это дворец нашего падишаха.

– Благодарю, он-то мне и нужен.

Ибрагим подошёл ближе к воротам и увидел по обе стороны от них два больших, тщательно обточенных камня.

На одном витиеватой арабской вязью было выведено: «Для женихов», на другом: «Для нищих».

Ибрагим уверенно уселся на камень для женихов. Тотчас к нему с возгласами испуга стали приближаться люди.

– О юноша, как видно, ты по ошибке выбрал камень, на который никто не осмеливается садиться, – с тревогой произнёс старец.

– Нет, отец, я знаю, для чего я сюда сел. Я – жених! – ответил Ибрагим.

Возгласы испуга зазвучали громче. Теперь люди шарахнулись подальше от Ибрагима.

– Сохрани тебя аллах от беды, о юноша! Не делай этого, – взмолился старец. – Видно, ты не слыхивал, что главный визирь нашего падишаха карает смертью каждого, кто осмелится сесть на этот камень и посвататься за принцессу.

Люди заговорили наперебой:

– Он сам хочет жениться на ней! Для свадьбы с принцессой строит он новый чудо-дворец. Он желает заслонить небо его куполами.

– Да, великое горе терпит народ от этого визиря. Нет семьи, от Куры до Аракса, у которой он не отнял бы родных и близких. Вот почему все мы в трауре.

– Но ведь у нас есть падишах, – возразил Ибрагим. – Почему вы не пожалуетесь на визиря нашему падишаху?

– Молчи, молчи, несчастный! Падишах добр, но он беспомощен в руках визиря. Этот тиран давно уже завладел не только страной, но и всеми помыслами падишаха.

– А принцесса? Она добра?

– Так же добра, как и несчастна. Если ты думаешь, что счастье рождается во дворцах, ты глубоко ошибаешься. Мрак и уныние принёс визирь и во дворец падишаха.

– Так неужели нет никого, кто мог бы с ним справиться?

При этом вопросе Ибрагима люди, и без того стоявшие поодаль, вовсе его покинули. Только седобородый старец продолжал умолять:

– Послушайся нас, о юноша! Не губи свою жизнь и молодость, беги отсюда... Мой несчастный сын Ганифа тоже был смелым и отчаянным, как ты, а ныне...

Старец остановился на полуслове и с тревогой воззрился на ворота. Они широко распахнулись, давая дорогу вооружённым всадникам. Люди стали разбегаться. Всадники на всём скаку давили бегущих, хлестали плетьми направо и налево. Вслед за этим пешие стражники вывели длинную вереницу истощённых узников, цепями и верёвками привязанных друг к другу.

Среди узников люди узнавали своих измученных родных и близких, которых гнали из тюрьмы-подземелья на постройку дворца. Протягивая узникам узелки с едой, люди пытались что-то сказать, однако стражники грубо отталкивали каждого, кто хотел приблизиться.

– Ганифа, сын мой! – надрывно закричал седобородый старец и засеменил к юноше, закованному в цепи, но один из всадников грудью коня сбил старика с ног.

– Отец! – с отчаянием отозвался юноша на крик старца, шагнул вперёд, но стражники оттащили его обратно.

Начальник конвоя сосчитал выведенных на работу узников, крикнул:

– Забираю двести тридцать рабов. Пятерых слабых —обратно в подземелье. Можете закрывать ворота!

Два рослых усатых привратника, закрывая ворота за последними узниками, заметили на камне для женихов Ибрагима. Он сидел ссутулившись, потрясённый только что увиденным.

– Эй, ты, не там сидишь, где положено! А ну, пересядь вон туда! – крикнул один из привратников: он, видно, принял Ибрагима за нищего, который ожидает подаяния от падишаха.

Ибрагим глянул исподлобья, но не двинулся с места.

– Э, я вижу, ты глухой, – продолжал привратник. —Ну, с глухими у нас и разговор другой. Мы по-всякому умеем.

Вслед за этой хвастливой фразой привратник подошёл, хлопнул Ибрагима по затылку и, взяв его за шиворот, силой пересадил на другой камень.

– Твоё место здесь, сиди и жди, понял? Ибрагим молчал.

Привратник погрозил кулаком и направился к воротам.

У ворот он оглянулся – Ибрагим снова сидел на камне для женихов. Теперь уже оба привратника бросились к Ибрагиму, подняли его и снова усадили на другой камень. Но не успели привратники дойти до ворот, как Ибрагим пересел обратно. Тогда рассвирепевшие привратники схватили юношу и поволокли с собой.