Текст книги "Тропическая природа"

Автор книги: Альфред Рассел Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Различие нектарок и колибри

Во всех существенных, глубже лежащих признаках, доказывающих близкое родство стрижей и колибри, нектарки восточного полушария сильно расходятся с последними, приближаясь к воробьиным вообще, и в особенности к медососам и пищухам. Их грудина имеет с задней стороны глубокие вырезы, у них 12, а не 10 рулевых перьев и 19 маховых вместо 16, из которых первое не только не самое длинное, но, напротив, короче всех, крылья коротки и округлы, а не длинны и остры, оперение распределено по-иному; ноги крепки и длинны, а не коротки и слабы. Лишь чисто внешние особенности, а именно, блестящее оперение и незначительная величина и только одна существенная черта – трубчатый, довольно растяжимый язык, – сближают их с колибри. Но ведь это чисто адаптивный признак, так как нектарки питаются так же, как и колибри, мелкими насекомыми и цветочным нектаром, и потому язык их является лишь великолепным примером того, как одно и то же высоко специфичное изменение органа может встречаться совершенно самостоятельно в двух резко различных группах. У нектарок мускулы языка простираются не так далеко на голову, как у колибри, и потому язык не может далеко высовываться, но его устройство, скатывание краев обеих пластинок совершенно такое же, как у колибри.

Трубчатый язык возник в качестве адаптивного признака в пределах описываемого семейства, а не унаследован от более отдаленных предков. Это доказывается разнообразием вариаций, которое этот орган выказывает у разных представителей описываемого семейства. Лучше всего развит он у представителей рода Arachnothera, или «пауколовов» Азии, являющихся настоящими нектарками, только без металлических или вообще ярких тонов оперения. Кроме того, они обладают самым длинным клювом и самым длинным языком с наиболее развитыми мускулами. Они деятельно охотятся в цветах пальм, и часто замечаешь, как они исследуют цветы, причем несколько беспомощно порхают в воздухе, как будто они видели воздушные эволюции американских колибри и хотят им подражать. Типичные нектарки с металлическим оперением сидят по большей части вблизи цветов, крепко держась своими сильными лапками; они пожирают главным образом мелких жесткокрылых насекомых, как это делают и многие колибри. Но один вид, Chalcoparia phoenicotis, относимый всегда к нектаркам, выделяется среди всех прочих плоским, как бы роговым расщепленным языком и соответственно с этим, кажется, питается иной пищей, так как в его желудке находили мелких гусениц. Несколько более дальними родственниками, хотя и принадлежащими к тому же семейству, являются маленькие «цветочницы» рода Dicaeum с коротким клювом и с дважды расщепленным кончиком языка; эти последние питаются мелкими плодами и, может быть, почками и цветочной пыльцой. Маленькие белоглазки (Zosterops), по всей вероятности к ним примыкающие, питаются мягкими плодами и насекомыми.[138]138
  Современные орнитологи выделяют Dicaediae и Zosteropidae в качестве отдельных семейств, правда тесно связанных с Nectarinidae. Представители рода Zosterops есть и у нас, в Уссурийском крае, а именно Zosterops erythopleurus.


[Закрыть]

Очевидно, мы имеем дело с довольно обширной группой, представители которой отличаются разнообразным строением и все же близко родственны; часть их питается цветочным соком и мелкими насекомыми, скрывающимися в цветах; лишь у них мы так же, как у колибри, видим удлиненный клюв и двойной трубчатый язык. Более поучительный пример различия адаптивных и чисто структурных особенностей трудно себе представить. Характер приспособления может совершенно совпадать у двух групп, ведущих одинаковый образ жизни, и все же не служить доказательством какого бы то ни было родства, так как каждая из двух групп могла приобрести его, чтобы приспособиться к сходному месту в природе. В таких случаях приспособление является только изолированным признаком, лишь по внешности связывающим две в остальном совершенно различные группы. С другой стороны, неадаптивные, или чисто структурные особенности, по-видимому, наследуются от древних предков, а потому и указывают на существенные различия в анатомии и развитии. Структурные изменения различных видов, обусловливаемые переменой образа жизни, приобретением новых инстинктов, в значительной мере эмансипировались от подобных особенностей, а так как последних всегда можно найти у каждого животного вида несколько, то они получают тем большую ценность. Таким образом, складывается следующее, по-видимому парадоксальное, положение: чем менее какая-нибудь особенность строения животного предназначена для выполнения определенных функций, тем более она ценна при установлении истинного, хотя, быть может, и отдаленного родства; напротив, всякое особое свойство какого-нибудь органа, имеющее существенную важность для благоденствия животного, имеет часто очень незначительную ценность для установления его родства с другими животными.

Эта дискуссия, которая, правда, является несколько специальной, даст, я надеюсь, и профану понятие о некоторых важных основных принципах новой естественной классификации животных, весьма существенно отличающейся от старой, искусственной системы, долгое время господствовавшей в биологии. Читатель всегда без всякого труда сможет припомнить пример этого руководящего принципа, представляемый коренным различием двух семейств птиц, все же постоянно смешиваемых, а именно нектарок восточного полушария и колибри Америки, а также интересным фактом, что последние в сущности представляют собой стрижей, разумеется сильно приспособившихся к своему оригинальному образу жизни, к своему неустанному порханию по цветам, но, несмотря на это, обладающих многими существенными чертами, ясно доказывающими их происхождение.[139]139
  Не следует думать, что приспособление нектарок и колибри к питанию цветочным нектаром есть пример одностороннего приспособления нескольких параллельно развившихся птичьих семейств; в данном случае мы имеем примеры настоящего симбиоза животных и растений, ибо известные, как говорят, орнитофильные виды растений используют посещения колибри и нектарок для перекрестного опыления совершенно так же, как энтомофильные растения используют посещения насекомых. Обычно орнитофильные растения отличаются яркой окраской цветов, повторяющей тона оперения нектарок и колибри. Вместе с тем орнитофильные цветы лишены запаха, который был бы излишен ввиду слабого развития у птиц обоняния. Среди растений яванской флоры орнитофильны дуриан, Freycinnetia, рододендрон – в общем до 16,4 % цветковых растений. (К теме орнитофилии автор возвращается в очерке «Географическое распространение животных и изменения земной поверхности, на которые оно указывает», помещенном в настоящей книге.)


[Закрыть]

Окольные тропы биологии
(Президентская речь, произнесенная перед Биологической секцией Британской Ассоциации в Глазго 6 сентября 1876 г.)

Вступительные замечания. – О некоторых отношениях живых существ к окружающему. – Влияние местности на окраску бабочек и птиц. – Влияние окраски покровов тела на остроту чувств. – Взаимоотношения островных растений и насекомых.

Вступительные замечания

Область биологии так обширна, а мои познания в этой области так недостаточны, что я не в состоянии дать вам общий обзор развития различных отраслей биологии. Я даже чувствую себя недостаточно компетентным для того, чтобы исчерпывающим образом изложить современное состояние какого-нибудь из главных подразделений этой огромной науки, как, например, анатомии, физиологии, эмбриологии, гистологии, систематики, эволюционной теории или же языковедения, этнологии, доисторической археологии. К счастью, однако, существуют отдельные вопросы, лежащие в стороне и более или менее забытые; к ним-то я и обращаюсь, надеясь отдельными заметками не только привлечь внимание биологов, но и быть вместе с тем понятым членами Ассоциации, более далекими от науки, но почтившими нас своим присутствием.

Вопросы, которых я коснусь сперва, трудно рассматривать с одной и той же точки зрения, однако их легко, быть может, параллелизовать с новейшей фазой развития близкой отрасли знания, получившей название геоморфологии (Surfacegeologyor Earthsculpture). В прежних сочинениях по геологии можно было найти многое о слоях, горных породах, окаменелостях, о порядке расположения слоев и их складках, о химическом составе и классификации горных пород; можно было также встретить и единичные указания на то, как образовались эти горные породы и слои в отдаленном прошлом. Однако нередко можно было дочитать книгу до конца и не узнать абсолютно ничего о том, каким же образом земная кора сложилась столь удивительно и разнообразно; нигде не объяснялось, почему здесь горы отличаются округленными формами, там образуют крутые обрывы, почему здесь долины широки и открыты, там узки и скалисты; почему реки так часто перерезывают горную цепь, почему горные озера нередко так неимоверно глубоки, откуда взялись галька, наносы, валуны, почему они широко распространены в одних местностях и совершенно отсутствуют в других. Пока подобные вопросы старались обходить, геология представляла собою нечто незаконченное, так как, несмотря на то что ей надлежало объяснить образование современной земной коры, она все же не давала ответа на множество явлений, происходящих на земной поверхности. За последние годы занялись тщательным изучением этих изменений поверхности земли; теперь уже выяснилась поразительная работа размывания или денудации, равно как и ледников, которые главным образом и налагают последнюю печать на поверхность земли; выяснились их отношения к климатическим переменам, происходящим на земле, и к первобытному человечеству. Таким образом, геология приобрела новый, общий для всех интерес и осветила в то же время многие явления, отразившиеся на характере более древних формаций.

И вот подобно тому как для дальнейшего развития геологии вообще понадобилась геоморфология, или геология земной поверхности, точно так же понадобилась и геобиология, чтобы сделать науку о живых существах более законченной и придать ей всеобщий интерес; чувствовалась необходимость объяснить и осветить результаты, достигнутые отдельными исследователями, и выявить внутреннюю связь важных явлений, бесконечное разнообразие и красота которых составляют главную прелесть изучения природы. Зоолог, например, дает нам вначале признаки животных, анатом изучает их строение, гистолог – тончайшее строение их тканей; эмбриолог терпеливо наблюдает за развитием отдельного животного; систематик группирует отдельные существа в классы, отряды, семейства, роды и виды; полевой натуралист изучает их питание, образ жизни и положение в общей экономии природы. Тем не менее до последнего времени существовало множество самых простых вопросов, касающихся внешних признаков и взаимоотношений животных и растений, которых не были в состоянии удовлетворительно объяснить, даже не пытались еще объяснить ни один из поименованных выше добросовестных исследователей, ни даже все они общими силами.

Почему цветки так разнообразны по своей окраске и форме? Почему в Арктике песец и белая куропатка становятся белыми зимой? Почему в Америке нет слонов, в Австралии – оленей? Почему так редко наблюдается совместное нахождение двух близко родственных видов? Почему самцы многих животных так часто окрашены ярче? Почему вымершие животные так часто превосходят по величине своих ныне живущих родичей? Чем обусловлено появление великолепного хвоста у павлина и двоякого рода цветков у примулы?

При старых методах исследования редко когда задумывались над ответом на эти и сотни других вопросов; приступая же к их объяснению, отделывались беспочвенной спекуляцией. Установкой единой, великой и стройной системы изучения природы мы обязаны знаменитому автору «Происхождения видов». Под прикосновением его волшебной палочки бесчисленные факты, касающиеся жизни животных и растений, их внутреннее строение, внешняя форма, развитие, географическое распространение, геологическая история, – все заняли подобающее им место; и хотя вследствие трудности предмета и множества пробелов в наших познаниях многое еще покрыто мраком, не остается ни малейшего сомнения в том, что даже самые мелкие, самые, по-видимому, несущественные свойства животных и растений служат или служили им на пользу или же выработались под влиянием общих законов, которые в будущем будут для нас несомненно понятнее, чем сейчас. И так велик был переворот в нашем понимании природы, вызванный изучением явлений изменчивости, наследственности, скрещивания, соперничества, распространения, защитных приспособлений видов и подбора, нередко выявлявших смысл наиболее темных явлений и взаимосвязь наиболее удаленных друг от друга животных, что мы можем его сравнить лишь с переворотом, который вызвало в нашем миросозерцании великое открытие Ньютоном закона всемирного тяготения.

Я хорошо знаю, что можно возразить (и уже возражали), что Дарвина переоценивают и многие из его теорий совершенно неправильны, другие же наполовину ошибочны, что он очень часто возводит смелое здание на очень непрочном фундаменте сомнительно истолкованных фактов. Однако, если бы такой упрек был справедлив – а до известной степени я сам считаю его таковым, – все же, по моему глубокому убеждению, Дарвина не переоценивают, да и нельзя его переоценивать, ибо его великое значение заключается вовсе не в том, что он непогрешим, но в том, что он с редкой последовательностью и критикой создал новую систему наблюдения и исследования, обосновав ее на почве известных всеобщих законов, почти столь же простых и в то же время всеобъемлющих, как и закон всемирного тяготения. И если возникнут новые теория, если будет доказано, что некоторые из вспомогательных теорий Дарвина совершенно или только частично неправильны, то даже сами эти доказательства станут возможными лишь потому, что мы следуем за Дарвином, что мы применяем метод, которому учит он, и пользуемся богатым материалом, им же собранным. «Происхождение видов» и длинный ряд последующих работ революционизировали изучение биологии; они обогатили нас новыми идеями, новыми плодотворными принципами, вдохнули в науку жизнь и силу и открыли невиданные до тех пор области исследования, разрабатываемые теперь сотнями неутомимых ученых. Каких бы изменений ни требовали некоторые из его положений, Дарвин есть и останется творцом философской биологии.

В качестве небольшого вклада в эту обширную область я сперва изложу некоторые любопытные отношения организмов к своей обстановке, заслуживающие, по-моему, более строгого изучения, чем им до сих пор уделялось. Вопросы, о которых я главным образом буду говорить, заключаются в следующем: о влиянии местности на характер окраски многих насекомых, а до известной степени и некоторых птиц; затем о том, каким образом многие особенности географического распространения растений вызываются их зависимостью от известных насекомых.

О некоторых отношениях живых существ к окружающему

Из всех внешних признаков животных наиболее заметными разнообразными и красивыми являются яркая окраска и удивительные, нередко элегантные узоры, которыми они разукрашены. Однако из всех признаков животных именно окраску труднее всего вывести из законов целесообразности ифизической необходимости. Как известно, Дарвин показал, насколько далеко простирается на нее влияние половой жизни; он пришел к заключению, что активный, сознательный половой подбор является одной из главных, если не самой главной, причиной появления пестрой окраски, наблюдаемой у высших животных. Однако именно по поводу этого-то пункта и существует, даже среди приверженцев Дарвина, большое разногласие, и признаться, я тоже не разделяю его взглядов. Я всегда отстаивал взгляд, в правильности которого убежден и теперь, что потребность защиты является гораздо более могущественной причиной изменения окраски, чем это принято думать; тем не менее крупное влияние оказывают и другие моменты, одним из которых можно считать непосредственное воздействие местности, воздействие, истинную сущность которого мы еще не знаем, но эффект которого мы встречаем повсюду, стоит нам только обратить на него внимание.

Правда, тщательные опыты сэра Джона Леббока с несомненностью доказали, что насекомые могут различать цвета; действительного можно видеть хотя бы из того, что их привлекают яркие цветки. Однако трудно поверить, что предпочтение, которое они оказывают определенным цветам, настолько уж велико, что может пересиливать и умерять самый сильный из инстинктов – инстинкт размножения. Следовательно, для объяснения разнообразной окраски, преобладающей у насекомых, мы должны искать другие причины, и, так как она наиболее замечательна у бабочек (отряда, известного, кроме того, лучше всякого другого), эти насекомые являют нам наилучший материал для изучения интересующего нас вопроса. Действительно, у представителей этого отряда насекомых мы находим изумительное разнообразие красок и рисунка. Известно примерно 10 000 различных видов бабочек и примерно половину из них очень легко различить по одним лишь особенностям окраски и рисунка. Представлены почти все цвета, какие только можно себе вообразить; почти все узоры и оттенки достигают нередко такой красоты и чистоты, что никакая птица, никакой цветок не могут идти в сравнение. Несомненно, всякая попытка, имеющая целью выявить причины этого великолепия и разнообразия, представляет известную ценность; и пусть это послужит мне извинением в том, что я изложу здесь наиболее важные случаи, в которых я усмотрел связь между окраской и местностью.

Влияние местности на окраску бабочек и птиц

Первый пример я беру из тропической Африки, где имеются две группы бабочек, мало родственные между собой, так как они принадлежат к двум весьма различным семействам, Nimphalidae и Papilionidae; они отличаются интенсивной сине-зеленой окраской, какой не встретишь ни на каком другом материке.[140]140
  Romaleosoma u Euryphene из Nymphalidae, Papilio zalmoxis и ряд видов из группы Nireus (Papilionidae).


[Закрыть] Кроме того, в Африке существует группа белянок (Pieridae) белых или светло-желтых с каемкой из круглых черных пятен; там же встречается и представительница семейства голубянок, или Lycaenidae (Leptena erastus), столь близкая по окраске к только что упомянутым, что раньше ее описывали в качестве белянки. Ни про одну из четырех групп не установлено, является ли их окраска покровительственной, так что причину их сходства нельзя искать в подражательной мимикрии.

В Южной Америке есть еще более поразительные примеры; в трех подсемействах – Danainae, Acraeinae и Heliconinae, отличающихся специальной покровительственной окраской, можно встретить полное совпадение окраски и рисунка, нередко до мельчайших деталей, причем каждый тип окраски типичен для известной географической провинции материка. Девять родов участвуют в этих параллельных вариациях – Lycorea, Ceratinia, Mechanitis, Ithomia, Melinaea, Tithorea, Acraea, Heliconius и Eueides. Из них группы от трех до четырех, даже до пяти родов являются в совершенно одинаковом наряде в пределах известной области, будучи все совершенно различны в соседней. В Гвиане известны представители родов Ithomia, Mechanitis и Heliconius с желтым узором, и все они заменяются в южной Бразилии близко родственными видами с белым узором. Из родов Mechanitis, Melinaea и Heliconius, а также Tithorea виды, свойственные южным Андам (Перу и Боливии), отличаются окраской оранжево-красной с черным; видам же северной части Анд (Новой Гренаде) по большей части свойственна оранжево-желтая с черным окраска. Случаи подобных же изменений, которые скучно было бы перечислять, но которые поражают наблюдателя, существуют среди видов той же группы как в названных местностях, так и в Центральной Америке и на Антильских островах. Внешнее сходство, наблюдаемое иногда между совершенно в сущности различными насекомыми, носит временами общий характер; иногда же оно сказывается и в столь тонких признаках, что лишь точное исследование всего животного может обнаружить различие. И тем не менее все это нельзя приписывать настоящей мимикрии, ибо все виды оказываются защищенными своими противными выделениями, делающими их несъедобными для птиц.

У другой серии родов (Gatagramma, Callithea и Agrias), принадлежащих сплошь к нимфалидам, мы видим превосходный синий основной тон с широкими оранжевыми, красными или же различных оттенков пурпуровыми и синими полосками, которые с точностью повторяются у заменяющих друг друга, но не родственных видов, принадлежащих одной и той же местности; здесь тоже едва ли может быть речь о настоящей мимикрии, ибо ни один из названных видов не обладает каким-нибудь защитным приспособлением. Несколько видов двух других родов (Eunica и Siredone) отличаются такой же окраской, но рисунок совпадает лишь в общих чертах. Далее, мы находим в тропической Америке виды рода Apatura, подражающие – иногда оба пола, иногда лишь самки – подробностям рисунка, свойственным другому роду (Heterochroa), специфичному для Америки, и здесь сходство надо отнести за счет неведомых местных причин, так как ни один из этих родов не имеет защитных приспособлений.

Однако наиболее веские доказательства в пользу влияния местных причин на окраску животных находим мы на островах.

В большинстве случаев окраска там бледнее, хотя в некоторых случаях темнее и живее; нередко наряду с ее изменением наблюдается необычайное увеличение размеров. Так, на Молуккских островах и в Новой Гвинее есть несколько видов Papilio (P. euchenor, P. ormenus и P. tydeus), отличающихся от своих родичей гораздо более бледной окраской, особенно у самок, которые почти белые. Равным образом гораздо светлей и многие представители рода Danäis, образующие подрод Ideopsis. Интереснее же всего дело обстоит с Euploea, которые и на больших островах, в большинстве случаев, блещут насыщенными роскошными красками; но и по меньшей мере три, не особенно родственных между собой вида их (Е. hoppferi, Е. euripon и Е. assimilata), свойственных мелким островам Банда, Ке и Матабелло, отличаются широкими беловатыми полосами и оттенками; родичи же их с больших островов гораздо темнее. Подобно этому, три вида Diadema, представители совершенно другого семейства, – D. deois, D. hewitsonti и D. polymena, встречающиеся на островках Ару и Ке, отличаются более интенсивными белыми отметинами, чем представители того же рода с более крупных островов. Красивый род Cetosia представлен на небольшом острове Вайгео, видом C. cyrene, наиболее светлым среди всех представителей рода. Род Prothoe представлен на континентальном острове Ява голубым видом, тогда как обитатели древних молуккской и новогвинейской островных групп – белого и бледно-желтого цвета. Род Drusilla, ограниченный в своем распространении почти исключительно этими островами, заключает в себе много сплошь очень бледно окрашенных видов; на маленьком же острове Вайгео обитает совершенно отличный род Hyantis, обладающий при вполне отличном жилковании крыльев такой же, как и Drusilla бледной окраской и крупными глазками.

Не менее замечательно увеличение размеров, наблюдаемое среди островных видов. На маленьком острове Амбоне бабочки крупнее, чем на всех больших соседних островах. Это относится по меньшей мере к дюжине видов бабочек, принадлежащих к совершенно различным родам,[141]141
  Ornithoptera priamus, О. helena, Papilio deiphobus, P. ulysses, P. gambrisius, P. codrus, Iphias leucippe, Euploea prothoe, Hestia idea, Athyma jocaste, Diadema pandarus, Nymphalis pyrrhus, N. euryalus, Drusilla jairus.


[Закрыть] так что объяснить это можно лишь влиянием местных условий. На Целебесе у длинного ряда водящихся там бабочек повторяется, как я показал в другом месте,[142]142
  “Contributions to the Theory of Natural selection”, p. 168–173.


[Закрыть] наряду со значительными размерами оригинальная форма крыльев, и это изменение здесь, по-видимому, заменяет специфичность окраски.

В очень небольшой коллекции бабочек, привезенной недавно с острова Герцога Йоркского (между Новой Британией и Новой Ирландией), есть много видов явственно беловатой или бледной окраски. Один вид Euploea является положительно чуть ли не самым белым представителем всего обширного рода. Одна красивая ночница, летающая днем, гораздо светлее близко родственного ей вида с Новой Гвинеи. Равным образом там встречается один красивый жук-усач совершенно светлой пепельной окраски.[143]143
  Эти насекомые описаны и изображены в Proceedings of the Zoological Society 1877, p. 139. Это – Euploea browni, Alcides aurora и Batocera browni.


[Закрыть]

Острова Фиджи сравнительно небогаты бабочками, но и здесь многие виды Diadema оказываются необычайно светлыми, а некоторые почти белыми.

Филиппинские острова отличаются тем, что, по-видимому, благоприятствуют развитию металлически блестящей окраски. По крайней мере, три довольно мало родственных вида Euploea[144]144
  Euploea hewitsonii, E. diocletiana, E. letifica.


[Закрыть] отличаются более сильным металлическим блеском, чем их ближайшие родичи с других островов. Здесь встречается также одна из больших желтых Ornithoptera (O. magellanus), задние крылья которой сверкают интенсивным опаловым блеском, какого нельзя указать ни у одного вида всей группы, а некий Adolias[145]145
  Adolias calliphorus.


[Закрыть] превосходит своими размерами и металлически блестящей окраской все виды Зондского архипелага. На той же группе островов встречается крупный красивый вид жука-долгоносика (Pachyrhynchus), чудный металлический блеск которого не имеет себе равного во всем Старом Свете, а может быть, и на всей Земле.

На Андаманских островах (в Бенгальском заливе) есть множество видов бабочек, очень мало отличающихся от континентальных и почти всегда более светлой или яркой окраски. Два вида Papilio, имеющие на материке черные хвосты, замещены на Андаманских островах близко родственными видами, имеющими хвосты красные или с белыми кончиками.[146]146
  Papilio rhodifer (родич P.doubledayi) и Papilio charicles (P. memnon).


[Закрыть] Другой вид[147]147
  Papilio mayo.


[Закрыть] отличается красивыми синими полосками, тогда как родичи его – черные, а три вида, относящиеся к различным родам нимфалид,[148]148
  Близкие к Euploea andamanensis, Cethosia biblis, Cyrestis codes.


[Закрыть] все отличаются от своих континентальных родственников чрезвычайно бледной окраской, а также несколько более крупными размерами.

На Мадагаскаре мы имеем очень крупного испещренного своеобразными белыми пятнами Papilio antenor, в то время как виды трех других родов в свою очередь оказываются очень светлыми и заметными сравнительно со своими материковыми родичами.

Если мы перенесемся на Антильские острова и в Центральную Америку – часть света, до очень недавнего времени представлявшую лишь группу островов, то мы увидим явления, подобные описанным. Один из наиболее крупных видов Papilio водится на Ямайке,[149]149
  Papilio homerus.


[Закрыть] другой, самый крупный представитель своего рода, – в Мексике.[150]150
  P. daunus.


[Закрыть] Куба насчитывает три поразительно роскошно окрашенных вида того же рода,[151]151
  P. gundlachianus, P. villiersi.


[Закрыть] а красивый, выделяющийся своей богатой, блестящей окраской род Clotilda обитает исключительно на Антиллах и в Центральной Америке.

Всякий, кто сам не знаком с огромными различиями, существующими между всеми этими родами бабочек, едва ли будет в состоянии оценить все значение и широкий интерес, представляемый приведенными выше фактами. Поэтому мне кажется не лишним иллюстрировать их воображаемыми параллельными случаями среди млекопитающих. Случаем, аналогичным приведенным, был бы тот, если бы, скажем, в Америке все гну, оленебыки и буйволы обладали такими же полосами и окраской, как зебры, или если бы зайцы, сурки и белки в Европе все были красные с черными ногами, а соответствующие центральноазиатские виды – желтые с черной головой; в Северной же Америке, например, еноты, белки и опоссумы щеголяли бы в ливрее, испещренной черными и белыми пятнами, походя, таким образом, на скунсов той же страны, а в Южной Америке они были бы, например, черными с желтым горловым пятном, наподобие тейры[152]152
  Тейра, или тайра (Tayra barbara), – мелкий хищник из семейства куниц.


[Закрыть] бразильских лесов.

Если бы такое внешнее сходство наблюдалось у сравнительно стольких же видов и с таким же подробным повторением рисунка, как у чешуекрылых, то это несомненно возбудило бы всеобщее внимание натуралистов и повлекло бы за собой обстоятельное изучение местных условий, вызвавших столь поразительные результаты.

И действительно, среди млекопитающих наблюдается случай, до известной степени аналогичный: два своеобразных африканских вида, земляной волк, или Proteles, и гиеновая собака, или Lycaon, как по телосложению, так и по пятнистой шкуре оба чрезвычайно напоминают гиен. А так как все трое принадлежат к хищным, хотя и к трем различным семействам, то этот случай, по-видимому, вполне можно отнести к разобранным выше; однако благодаря тому что как земляной волк, так и гиеновая собака являются по сравнению с гиеной слабыми животными, возможно и то, что окраска оказывается для них полезной, и согласно этому описанный факт должен быть отнесен к числу примеров мимикрии. Это тем более вероятно, что, вообще-то говоря, окраска млекопитающих является покровительственной и, кроме того, слишком мало изменчива, чтобы на ней могло сказываться влияние местных условий.[153]153
  Это не совсем так; у очень многих млекопитающих Средней Азии хорошо выражена серовато-желтая, так называемая пустынная окраска, вызываемая преобладанием в меху феомеланинов, в то время как у млекопитающих теплых и влажных стран преобладают темные эумеланины, делающие мех более темным. Далеко не во всех случаях можно доказать, что эта пустынная окраска имеет покровительственный характер. H.A. Бобринский показал, что она хорошо выражена и у туркестанских летучих мышей, которым она скорее вредит, делая светлую летучую мышь более заметной именно ночью, когда она вылетает из своих убежищ.


[Закрыть]

Если мы перейдем к классу птиц, то тут дело несколько меняется: хотя они и не подвержены влиянию местности в столь сильной степени, как бабочки, может быть потому, что факторы, обусловливающие различные оттенки окраски носят в данном случае слишком сложный характер, однако все же есть известные указания на наличие такого влияния. Поэтому мы должны подвергнуть этот вопрос краткому обсуждению.

К наиболее замечательным примерам принадлежат попугаи Индии и Центральной Америки, среди которых несколько видов, относящиеся к двум различным родам, имеют белую голову или белый лоб,[154]154
  Pionus albifrons u Chrysotis senilis (Ц. Америка) и Chrysotis sallaei (Гаити).


[Закрыть] несмотря на то что ни один из гораздо более многочисленных южноамериканских попугаев не обладает такой расцветкой. На небольшом острове Сан-Доминго водится крупный, красиво окрашенный попугай (Chrysotis augusta), аналогичный большой великолепной бабочке Papilio homerus с о. Ямайки.

Андаманские острова тоже замечательны: здесь есть по меньшей мере шесть свойственных им видов птиц, отличающихся от родственных им обитателей материка более светлой окраской и преобладанием в оперении белого цвета,[155]155
  Rittacincla albiventris, Geocichla albogubaris, Sturnia andamanensis. Hyloterpe grisola var., Janthoenas palumboides, Osmotreron chloroptera.


[Закрыть] т. е. в точности тем же, что имеет место и у бабочек.

На Филиппинах нельзя указать столь яркие примеры; несмотря на это, здесь мы имеем вид дронго Dicrurus mirabilis, с белой грудью, недавно открытого Eurylaemus steerii, снизу совершенно белого, три вида Diceum, тоже белых снизу, несколько синиц (Parus) с большими белыми пятнами и многочисленных голубей светло-пепельной окраски. В общем, однако, птицы отличаются здесь темными, сочными тонами окраски, преобладающими у бабочек.

На Целебесе живет ласточковый сорокопут[156]156
  Ласточковые сорокопуты – птицы из семейства Artaraidae, близкие к сорокопутам (Laniidae), но полетом и образом питания напоминающие ласточек. Семейство распространено в Индии и Австралии.


[Закрыть] и небольшой вид врановых, родственных галке,[157]157
  Artamus monachus, Corvus advena.


[Закрыть] более светлой окраски, чем где-либо на соседних островах; в остальном окраска птиц здесь ничем особенным не отличается.

На Тиморе и Флоресе водятся белоголовые голуби[158]158
  Ptilopus cinctus, P. albocinetus.


[Закрыть] и длиннохвостая мухоловка, почти сплошь белые.[159]159
  Thitrea affinis.


[Закрыть] На острове Герцога Йоркского (к востоку от Новой Гвинеи) все четыре вида птиц, впервые описанные и изображенные в «Proceedings of the Zooloqical Society» за 1877 год, отличаются оперением, в котором белый цвет непонятным образом преобладает. Таковыми являются одна мухоловка, один цветосос (Diceum), ласточковый сорокопут и земляной голубь;[160]160
  Monarcha verticalis, Diceum eximium, Artamus insignis, Phlogoenas johannea.


[Закрыть] все они почти не отличаются от своих родичей светлым тоном окраски, может быть даже более светлой, чем их, хотя многие из последних, обитающие на Молуккских, Филиппинских островах и Целебесе, и выделяются в этом отношении.

На небольшом острове Лорд-Хау жил еще недавно выбитый ныне белый пастушок Notornis alba, очень заметно отличающийся от своих родичей с больших островов Новой Зеландии.

Разумеется, мы не можем придавать значения каким-то единичным случаям наличия белой окраски, ибо таковые наблюдаются и на всех почти крупных материках; но там, где мы видим, что целые группы родов представлены видами, сплошь отличающимися от континентальных более бледной окраской, – что наблюдается, например, на Андаманах, острове Герцога Йоркского, Антиллах или среди бабочек мелких островов Молуккского архипелага, Андаманских островов и Мадагаскара – там само собой напрашивается заключение, что на таких островах мы имеем дело с влиянием какой-то причины общего порядка.