Текст книги "Иллюстрированная история суеверий и волшебства"

Автор книги: Альфред Леманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 43 страниц)

Virgula mercurialis (волшебная палочка)

Этот снаряд, по крайней мере, в том виде, как он применялся в Европе, есть лишь одно из звеньев целой системы магических приспособлений. Его прообраз, несомненно, существовал в глубокой древности; однако невозможно установить прямой связи между тогдашними способами его применения и теми, которые мы встречаем в Европе в конце средних веков. Надо допустить, что в течение всего промежуточного периода волшебная палочка была распространена в народе и приемы ее применения подвергались различным изменениям. Какова была ее судьба в это время, нам неизвестно, так как средневековые авторы о ней умалчивают, и мы ничего не можем сообщить о ее истории. В кратких чертах известно следующее.

При императоре Валенте (364–379) многие знатные люди были обвинены в том, что составили заговор против него и волшебными способами старались узнать имя его преемника. Они пользовались для этого кольцом, повешенным на тонкой нитке; один из присутствовавших держал ее над круглой металлической чашей, на краях которой, на равных расстояниях, были выгравированы буквы. Кольцо приводилось во вращательное движение вдоль краев чаши, и на некоторых буквах оно как бы спотыкалось. По этим указаниям составлялось нужное слово.

С тех пор подобные аппараты нигде не упоминаются до самого Парацельса, который в одном из своих сочинений рассказывает, что германские рудокопы пользуются для отыскания скрытых руд прутиком, имеющим форму Y. Удерживая снаряд за два конца в горизонтальном положении, искатель медленно движется по полю: свободный конец палочки наклоняется к земле в том месте, где есть металл. Не всякий, однако, может это сделать, да и указания тросточки не всегда достоверны, так что Парацельс причисляет этот прием к «неверным средствам». Вероятно, обычай этот не был особенно распространен, потому что иначе почти всеведущий по делам магии Агриппа, наверное, упомянул бы о нем, так как такого рода явление очень хорошо подходило к его теории о симпатии вещей. Парацельс при своих скитаниях среди низших классов, вероятно, наткнулся случайно на этот способ и, описав его в своих сочинениях, способствовал широкому его распространению. Во всяком случае, о волшебной палочке упоминают уже все последующие авторы; между прочим, говорится о ней и в алхимических сочинениях Базилиуса Валентинуса[35]35
  Я обращаю внимание на это сочинение потому, что Валентинус, по мнению многих, был бенедиктинский монах и жил в Эрфурте почти за 100 лет до Парацельса. В таком случае указания на волшебную палочку отодвигались бы к периоду гораздо более раннему. Всего вероятнее, однако, что этот Валентинус никогда не существовал, хотя его сочинения и появились в 1600 г.; иначе сказать, это был псевдоним, под которым пожелал скрыть свое имя издатель, советник Тольде во Франкенгаузене.


[Закрыть].

Взгляды на волшебную палочку и ее применение были очень разнообразны; некоторые авторы говорят, что прутик должен быть взят из дерева, имеющего естественную симпатию к отыскиваемому металлу, т. е. для каждого металла необходим особый вид дерева. Другие утверждают, что порода дерева ничего не значит, а важно, чтобы прутик был гибкий, так что лучше всего его брать из вербы, орешника или ясеня. Одни объясняют все дело природной симпатией, другие – особенно духовенство – видят в нем козни дьявола, наконец, третьи называют его просто суеверием.

В 1630 г. один французский дворянин в Богемии сделал драгоценное открытие, что ивовые и ольховые прутики могут служить также для обнаружения подземных водяных жил. Научный мир, однако, до 1692 г. не интересовался этим явлением, но с этого года начинается самая любопытная глава в истории волшебной палочки. 5 июля 1692 г. в 10 часов вечера были найдены убитыми в Лионе виноторговец и его жена. Так как власти не нашли никаких следов убийцы, то по инициативе частного лица, богатого землевладельца, был призван богатый крестьянин Жак Аймар, пользовавшийся известностью за свое умение при помощи волшебной палочки открывать не только металлические и водоносные жилы, но также воров и убийц. Аймар сразу же сказал, что его палочка тянет его в трех направлениях, так что убийц должно быть три. Он следовал указаниям палочки на протяжении нескольких миль и по земле и по воде и, наконец, открыл лицо, на которое и указал как на убийцу. Этот сначала отрицал свое участие, но все же был казнен, так как суду удалось получить от него кое-какие сомнительные признания. Происшествие это произвело большое волнение; было написано несколько ученых книг, которые на разные лады старались объяснить такое действие палочки. Духовные усмотрели в этом происки дьявола, но ученый теолог Валлемонт высказался совершенно категорически в своем сочинении «Physique occulte, ou traité de la baguette divinatoire», что явление это состоит в полном согласии с магнетическими и электрическими действиями и что потому нет никакого основания допускать здесь вмешательство сверхъестественных сил. Он, как и все остальные ученые, совсем забыл об одном вопросе, действительно ли палочка исполняла то, что от нее требовали. Тяжелый удар получила вся теория, когда было обнаружено, что известный физик Афанасий Кирхер доказал почти на полвека раньше, что прутик не наклоняется ни к воде, ни, вообще, к другому предмету, если не находится в руках человека, а прикреплен за два конца так, что может свободно вращаться. Дело еще ухудшилось, когда Жак Аймар был вызван к сыну герцога Конде и его заставили проделать разные эксперименты. Выяснилось, что он не мог найти ни воды, ни металла, спрятанных людьми, не в состоянии был открыть и воров, уже известных полиции. Тогда только начали сомневаться, действительно ли казненный был убийцей.

Наконец патер Лебрен дал разгадку вопроса, выяснив его путем многих экспериментов над лицами, в руках которых палочка приходила в особо оживленное движение. Прежде всего он предположил влияние дьявола и поэтому горячо убеждал тех, с кем делал опыты, молить Бога, чтобы палочка оставалась недвижимой, если в дело замешаны злые духи. После этого палочка тотчас делалась неподвижной. Всего удивительнее, что из таких опытов патер совершенно неожиданно вывел самое правильное заключение, именно, что «причина движения палочки лежит в желаниях человека и направляется его намерениями».

После этого ученые потеряли интерес к волшебной палочке, но в народе вера в ее силу живет и до сих пор.

Рис. 50. Различные способы держать волшебную палочку (из книги L’abbé de Vallemont «Traité de physique occulte»)

Популяризация наук

Сказание о Фаусте

«Последний из ученых магиков умер, и его черная собака исчезла с лица земли…»

Плоды свободного исследования считались ересью, пока они не совпадали со взглядами церкви; исследователи должны были отказываться от своих воззрений, если не предпочитали смерть на костре. Трудно, однако, было обвинять в колдовстве людей, которые в него не верили и своими работами шаг за шагом уничтожали магические верования. Они низвергли астрологию, самую главную из суеверных наук, служившую основой остальным, лишив землю ее привилегированного центрального положения, вычислив пути планет и найдя законы для скорости движения мировых тел. Под остальными магическими науками почва также заколебалась, когда опыты над падением тел, качанием маятника, давлением атмосферы выяснили с полной очевидностью всем рассудительным людям, что истинное понимание природы может быть достигнуто только тогда, если причины земных явлений искать на земле, а не среди высших сфер. Так постепенно исследователи разорвали магическую связь земли с небесными и духовными мирами. С этой точки зрения церковь могла только приветствовать их как своих лучших помощников и союзников; поэтому она никогда не обвиняла их в колдовстве. Толпа, следуя во всем лозунгам церкви, также не нашла случая украсить людей новых времен венком легенд и чудесных сказаний, как это она делала относительно их предшественников. Все удивительные легендарные известия об исследователях прошлых веков народная молва собрала как бы в фокусе, сосредоточив их на одном лице. Этот прием не был чем-нибудь новым, неизвестным уже раньше. В «золотой легенде» (legenda aurea) мы имеем образец подобных сказаний, унаследованный от более раннего времени и пользовавшийся всеобщей известностью в течение всех средних веков.

В ней рассказывается, как великий магик первых времен христианства – Киприан из Антиохии преследовал и мучил христиан при помощи волшебной силы; особенно одну христианскую девицу – Иустину, которой он желал завладеть. Однако, несмотря на то что Киприан выпустил на нее целый сонм злых духов и, наконец, даже самого князя тьмы, повелев им прельстить ее чарами, Иустина преодолела все посредством молитвы. Когда Киприан убедился, что бесы бессильны против нее, он начал над ними глумиться, разорвал союз с их князем, и сам стал христианином; несмотря на большое количество тяжких грехов, которые лежали на его совести, он стал великим мужем церкви и в конце концов принял мученический венец.

Нельзя решить достоверно, существовал ли на самом деле когда-нибудь Киприан? Очень возможно, что в основе легенды лежит исторический факт, однако значительно искаженный с течением времени, так как легенда имеет два варианта, совершенно противоречащих друг другу. Рассказы о великом и чудесном искусстве Киприана, очевидно, с течением времени все умножались, так что к концу древних веков на нем одном сосредоточена была большая часть рассказов, относившихся, вообще, к тогдашним колдунам, т. е. александрийским философам. Позднее этот Киприан удостоился незаслуженной чести быть слитым в одно лицо с историческим карфагенским епископом Киприаном, который с Киприаном легенды имеет только то общее, что оба были вначале язычниками и кончили мученичеством. В доказательство того, что не епископ карфагенский послужил главным лицом легенды, можно привести то, что сказание о Киприане и Иустине уже было написано на Востоке тогда, когда о епископе Киприане там вовсе не было еще известно.

Рис. 51. Доктор Фауст в заколдованном круге, окруженный демонами (со старинной гравюры)

Параллельно сказанию о Киприане имеем мы легенду о Фаусте. Исторической основой ее служат похождения некоего бродячего фокусника и шарлатана Георга Сабелликуса, который сам себя называл «Фаустом младшим» и, по мнению народа, был в тесном союзе с дьяволом. Мнение это нашло себе подтверждение в том, что он умер насильственной смертью, но неизвестно, как именно; тогда прошел слух, что дьявол взял его душу вместе с телом. Случилось это приблизительно в 1540 г.

Аббат Тритгейм и ученик Агриппы Иоганн Вейер утверждают, что они лично видели этого Георга Сабелликуса Фауста и что о нем, вообще, было очень много разговоров. Он звал себя «Фаустом младшим» в отличие от типографщика Иоганна Фауста, который благодаря своему ремеслу также слыл в народе за чернокнижника и союзника дьявола. Впоследствии забыли, что типографщик Фауст или Фуст и фокусник «Фауст младший» были два разных лица, и Георг Сабелликус сделался Иоганном Фаустом.

Самое древнее издание сказания о Фаусте появилось во Франкфурте-на-Майне в 1587 г., напечатанное Иоганном Шписом. В этом сказании говорится, что Фауст был крестьянский сын, очень способный, попавший в дом состоятельного родственника, а затем посланный в университет для изучения теологии. Получив с большим отличием степень магистра, он попадает в дурное общество, увлекается магией и, наконец, вызывает дьявола, с которым заключает контракт; дьявол обязуется служить ему 24 года, а затем должен владеть его душой. В книге приведены длинные разговоры его с дьяволом, который преподает ему дальнейшие тайны магии; после этого Фауст отправляется путешествовать сперва по аду, который он осматривает, потом по земле. Во время этого путешествия он всех поражает своим магическим искусством. Тут автор получает возможность сосредоточить вокруг личности Фауста все сказания об ученых магиках средних веков. Между прочим, Фауст попадает во дворец папы, проделывает там несколько штук и осмеивает папу и высшее духовенство. Это последнее, конечно, показывает, что легенда о Фаусте выросла на протестантской почве. В более поздней, на 12 лет, обработке сказания, в Видманновской книге о Фаусте (1599), сказано ясно, что герой был введен в соблазн и предался магии благодаря колдовству и безбожию папства. Кончается история тем, что по окончании контракта дьявол готовит Фаусту ужасную смерть для устрашения и предостережения всех его единомышленников. Другого исхода легенда, конечно, не могла иметь. Язычник Киприан грешил по неведению и мог спастись, сделавшись благочестивым христианином, но для теолога Фауста не может быть спасения, потому что он предался магии с полным сознанием страшного греха.

Рис. 52. Форма заклинания

Так как в то время никто не сомневался в материальном существовании дьявола и только исключительные критические умы сомневались в возможности заключить с ним формальный контракт, то книга о Фаусте получила чрезвычайное распространение. Появился целый ряд изданий с различными изменениями, и так как д-р Фауст стал олицетворением ученой магии, то предприимчивому издателю было очень легко выпустить под его именем любое сочинение по магии; имя Фауста прикрывало самое негодное содержание и обеспечивало хороший сбыт. Таким образом, в конце XVI столетия появилось под этим именем множество сочинений, содержащих большею частью формулы для заклинания разных духов. Известно более дюжины таких сочинений с различными заглавиями. «Д-р Фауст и его страшный договор с адом», «Могучий морской дух», «Книга чудес и искусства д-ра Фауста» или черный ворон, или тройная адская работа и т. п. Из всех этих сочинений ясно видно, что они написаны на основании указаний, почерпнутых из книги Агриппы и других магиков. Кроме этих мы имеем еще и другие сочинения, которые ставятся в связь с Фаустом, но, в сущности, это переработки гораздо более древних иудейских сказаний; напр., написанная по-немецки книга «Semiphoras et Shemhamphoras Salomonis regis» или «Четвертной контракт Фауста с адом» и др. Однако существующее еще и теперь сочинение «Clavicula Salomonis» не есть перевод или обработка старого каббалистического трактата «Ключ Соломона». Наконец, есть еще и латинские сочинения, напр., «Verus lesuitarum libellus», содержащее заклинания, приписываемые Киприану. Впрочем, авторы, вероятно, только воспользовались его именем, не имея с ним ничего общего. Вначале эти сочинения, относящиеся к концу XVI или началу XVII столетия, существовали только в рукописном виде и стоили до 200 талеров, сумма по тому времени огромная. Очевидно, издателям было выгоднее пускать их в обращение в рукописях, чем напечатать. Печатные экземпляры начинают попадаться в конце XVII столетия; хотя на многих из них выставлен 1500 г., но язык, печать, бумага и проч. явно свидетельствуют, что они, по крайней мере, на 200 лет новее[36]36
  Из этих различных сочинений произошла книга о Киприане, из которой заимствованы прилагаемые рисунки; подлинник ее находится в королевской библиотеке в Копенгагене.


[Закрыть].

Рис. 53. Форма заклинания

Характерной чертой всей этой литературы о Фаусте, относящейся к XVII и XVIII столетиям, можно считать ее явно выраженный, более популярный характер по сравнению с магическими сочинениями более раннего времени. В старых сочинениях содержатся также все нужные указания для заклинаний, но магик должен сам, и притом со значительным затруднением, искать имя духа, его печать и пр., точно так же, как и подходящие слова для заговора. Все эти затруднения устранены в книгах о Фаусте: в них уже все готово: имена, печати, молитвы, заклинания; самому магику нечего больше делать. Это, вероятно, означает, что философы и натуралисты уже не занимаются более магией и интерес к ней спустился в низшие народные слои.

«Курьезные науки»

В то время как искусство заклинания распространилось в народе посредством книг о Фаусте, другие магические науки также стали общедоступными при помощи большого числа книг. Отчасти это были переводы старых латинских авторов, а отчасти новые объяснения различных наук. С течением времени сочинения такого рода все более и более распространялись в народе и делались все доступнее. Теперь уже были твердо установленные правила для всего, и умозрениям вопрошающего не оставалось места. Даже такие способы гадания, как напр., онейромантия, т. е. толкование снов, бывшее у древних делом личного вдохновения, были приведены в систему, несмотря на слова Агриппы, что для них невозможно установить прочных правил. Это было, конечно, всего удобнее; но такое грубо-механическое толкование снов необходимо должно было оказывать гибельное влияние на самое предсказательное искусство и на доверие к нему. Впоследствии мы увидим, что снотолкование, как оно употреблялось в древности, отнюдь не было простой иллюзией; когда же это искусство отпечатывают в виде словаря, то оно становится несомненным шарлатанством. Точно так же обстоит дело и с большинством других магических наук: чем более механический характер они приобретают, чем меньше остается в них простора для фантазии отдельного лица, тем легче открывается, что они обещают больше, чем могут сделать. Поэтому вера в них страдает от популяризации гораздо больше, чем от чего бы то ни было другого.

Замечательно также, что авторы этих руководств по «курьезным наукам» – такое именно они получили себе название – всегда с большой осторожностью высказываются относительно ценности излагаемых методов. Нередко можно встретить, что автор в своем предисловии прямо замечает, что в подобные вещи, конечно, уже больше не верят, но что они тем не менее убеждены в противном.

В одной брошюре, содержащей около 20 страниц и озаглавленной «Астрологический предсказатель, для всеобщего употребления составленный в 1703 году», говорится:

«Благосклонный читатель! Поелику употребление следующих таблиц совершенно просто, ибо при нем надо помнить лишь то, что указанными примерами можно пользоваться лишь при помощи календаря этого года, то они не требуют пояснений. Они, несомненно (однако не иначе как при доверчивом отношении), приносят немалую пользу в звездном и врачебном искусстве и в других человеческих делах и науках; хотя иным и кажется, что они не особенно полезны или необходимы, однако ежедневный опыт учит другому. Прощай, и да послужит тебе употребление этой книжки на всяческую пользу».

Медленно исчезала вера в магические науки, а вместе с ней и интерес к ним. Последние сочинения такого характера появились в начале этого столетия. Затем наступила пауза, пока в пятидесятых годах внимание образованных людей снова не направилось на магию благодаря спиритизму. В народе же, именно у «знахарок», до сих пор можно найти много суеверных воззрений и любопытных врачебных советов, составляющих прямое наследие ученых магиков.

Народное суеверие в настоящее время

Здесь, конечно, мы не можем перечислить всех суеверных представлений, какие, быть может, до сих пор продолжают еще жить в народе. Суеверие различно не только в каждой отдельной стране, но даже и в отдельных местностях одной и той же страны. Сверх того, едва ли возможно установить, что в данное время служит объектом веры, а что – нет: многие суеверия еще долго продолжают существовать в качестве простых оборотов речи, хотя со словами уже давно не связывается их действительное значение. Поэтому попытка изложить те суеверия, какие еще встречаются и в наши дни, представляет из себя довольно бесплодную работу. Тем не менее нас должно интересовать выяснение того, откуда ведут свое начало суеверные понятия и магические приемы нашего времени. Вопрос этот можно решить, конечно, лишь в общих чертах, причем придется оставить без внимания частности. Прежде всего мы коснемся наследия ученых магиков.

Сюда именно относятся чисто астрологические заключения относительно влияния луны и других планет на различные действия, болезни и т. п. Далее следуют многочисленные симпатические средства и магнетические способы лечения, которые до сих пор еще в большом ходу и которые по большей части представляют из себя более или менее искаженные формы методов, применявшихся последователями Парацельса. Затем еще можно встретить употребление волшебной палочки при отыскивании воды – прием, который еще и теперь с неоспариваемым успехом употребляется у нас многими старыми колодезниками. Наконец, надо упомянуть также о том, что далеко не забыты еще сказания, которые с древнего времени были связаны с «Киприаном»: если этой книгой и не пользуются для вызывания духов, то все-таки она продолжает быть предметом суеверного ужаса. Начало этих отраслей суеверия и волшебства с полной уверенностью можно отнести к ученой магии.

С другой стороны, существует еще много суеверий, происхождение которых относится ко времени язычества. Веру в домовых, карликов и гномов, в оборотней, скрытые клады, нечистую силу и колдовство можно проследить за все то время, на которое вообще простираются наши исторические предания. Очень древнее происхождение имеют, очевидно, также волшебные формулы и заклинания, полухристианский, полуязыческий характер которых ясно показывает, что это просто преобразованные языческие изречения, употреблявшиеся для целей волшебства. Конечно, многие своеобразные способы для ограждения себя от колдовства и злых духов, несомненно, получили особенно сильное развитие в эпоху процветания процессов против ведьм, однако этим нисколько не исключается возможность того, что тогда старые языческие представления только приобрели себе христианскую форму. Наконец, остается еще множество воззрений и приемов, происхождение которых никогда не будет выяснено.