Текст книги "А дом стоит себе спокойно (Вечный дом)"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Он всмотрелся в мраморные плиты. Там и сям по краям были отбиты мелкие кусочки. Он подобрал два-три осколка и положил их в карман, намереваясь отдать их на химический анализ.

Обернувшись, он встретился глазами с Мистрой, которая явно забавлялась, наблюдая за ним.

Холанд вновь и вновь нажимал на кнопку звонка. Наконец дверь приоткрылась, и Стивенс услышал голос Таннехилла. Он поспешно вышел вперед и обратился к боссу.

– Мистер Таннехилл, я хотел предупредить вас об этом визите, но мне угрожали арестом, если я это сделаю.

Таннехилл смотрел на него, насупив брови.

– Входите, – произнес он. – Я отдыхал после обеда, а прислуги у меня пока ещё нет. Сюда, пожалуйста...

Они вошли в громадный вестибюль. В глубине виднелась лестница, которая вела в подвальные помещения. С дюжину дубовых дверей справа и слева обозначали комнаты. Когда они проходили в ближайшую из них, Стивенс сумел незаметно шепнуть Таннехилу:

– Плохи дела.

– Я этого и ожидал.

Они уселись в гостиной. Только Таннехилл остался стоять, устремив взгляд на Мистру.

– Ага, – проронил он, – так это вы, значит, были секретарем моего дяди, Мистра Лэнетт... Та самая молодая женщина, которая без всякого предупреждения, как раз накануне моего приезда, уволилась. Зачем вы это сделали?

Холанд оборвал его.

– Думаю, что могу объяснить её поступок. На мой взгляд, есть определенные основания полагать, что мисс Лэнетт была любовницей... э-э-э... вашего дяди... Но недавно, с пару лет тому назад, он порвал с ней... И единственной для неё возможностью отомстить... вашему дяде, была эта попытка насолить вам.

Таннехилл махнул рукой.

– Хватит заниматься этой историей. Вы вскрыли могилу?

– Да.

– И что обнаружили?

– Пустой гроб.

– Вы собираетесь выдвинуть против меня обвинение в убийстве?

– Естественно, – отозвался Холанд. – Да, я непременно это сделаю.

– Вы с ума сошли! – воскликнул Таннехилл.

Но Стивенс подметил, что его босс побледнел. Возникла пауза. Стивенс хранил молчание. Он не считал, что форсируя события, Таннехилл допустил ошибку. Никто лучше него не представлял, насколько сейчас взбешен Холанд, которого не могло не поразить то, как одним махом были расстроены все его планы.

Таннехилл тем временпм проковылял до кресла и тяжело опустился в него. Холанд подался вперед и, взглянув на Мистру, спросил:

– Ну что, мисс Лэнетт, вы намерены начать разговор?..

Таннехилл поднял на него глаза. Его щеки слегка порозовели.

– Я хотел бы задать несколько вопросов мисс Лэнетт, – начал он.

Но Холанд грубо отрезал:

– Вы сможете это сделать в суде у стойки для свидетелей. А все, что мне сейчас от неё нужно, это...

Но тут вмешался Стивенс. Он, чуть не взвизгнув, потребовал:

– Холанд, сначала четко и ясно изложите мне характер ваших обвинений в адрес мистера Таннехилла! Собираетесь ли вы обвинить его сразу в двух убийствах – своего дяди и Джона Форда? Или же речь идет только о последнем?

Следователь на минутку задумался.

– Обвинение мы сформулируем в момент ареста.

– На мой взгляд, – наступал Стивенс, – мотивы, которыми руководствуется БЫВШИЙ управляющий имуществом Таннехиллов, будут дурно для него истолкованы, если он в качестве следователя выдвинет обвинение против своего прежнего работодателя. Вы действительно готовы пойти на такой риск?

Было, однако, очевидно, что Холанд был не из тех людей, которые чрезмерно обеспокоены своим будущим.

– Понятное дело, – парировал он, – арест состоится лишь тогда, когда против мистера Таннехилла будет собрано достаточное количество улик. В настоящее время мы работаем в клинике, где он проходил курс лечения, проверяем, что там приключилось с ним 3 мая с.г. Параллельно идет сбор материалов ещё по двум-трем направлениям. Во всяком случае, я официально предупреждаю мистера Таннехилла, что ему лучше пока воздержаться от выезда из города.

Таннехилл встал. Разговор, казалось, утомил его.

– Представляется, – сухо заметил он, – что мистер Холанд совершает ошибку, пытаясь удовлетворить свое честолюбие без поддержки... местных финансовых кругов, которую, я уверен в этом, он мог иметь, иди он верным путем. Во всяком случае могу заявить ему следующее: если он предпочитает сломать себе шею, выдвигая против меня это смехотворное обвинение, то он ввяжется в схватку, где будут позволительны все приемы борьбы. А теперь, до свиданья, мистер Холанд... Думаю, мы ещё встретимся...

Холанд, ерничая, наклонил голову:

– О, я уверен в этом, – поднявшись, он обронил: – Вы идете, мисс Лэнетт?

Мистра подлетела к Стивенсу.

– Я подброшу его и вернусь за вами.

Ответа от адвоката она дожидаться не стала. Мистра вышла вместе со следователем. Стивенс заметил, что Таннехилл наблюдал за ним. Как только закрылась дверь, он обратился к адвокату:

– Что вы хотели сказать, когда упомянули о Холанде как о бывшем управляющем?

Стивенс объяснил ему. Тот, помолчав, обронил:

– Люди, как правило, не любят, когда у них возникает чувство, что их покупают. Но не удивляйтесь, если я вдруг попытаюсь поманить Холанда, сделав вид, что не буду противиться его возвращению на прежнее место. Поймите меня правильно: этого на самом деле не состоится. После того, что произошло, ни я, ни Холанд доверять друг другу, естественно, больше не сможем. И все же перспектива вновь отхватить лакомый кусочек в смысле заработка, может в известной мере повлиять на него позитивно, хотя от предложения, сделанного слишком откровенно, он будет вынужден отказаться.

Стивенс предпочел смолчать. В душе он отнюдь не был уверен, что Холанд отклонит подобный вариант, даже в его аляповатой форме. Он спокойно спросил:

– Мистер Таннехилл, как вы думаете, какие причины могли бы побудить человека притвориться мертвым – а значит, уплатить крупную сумму налога на наследство, – чтобы затем вновь вступить во владение своим же состоянием, выдав себя за его племянника?

– Не городите чепуху, – остро среагировал тот. – И все же кое-какие мысли на этот счет бродят в моей голове, которые, ясное дело, вам не терпиться узнать. Мне представляется вполне очевидным, что меня положили в гроб и похоронили потому, что тело моего дяди имело такой вид, в каком выставлять его перед публикой оказалось невозможным. Какое иное логическое объяснение можно было бы ещё представить? И всю эту комбинацию затеяли те, кто убил его. Тот, кто решился на этот шаг, был крайне заинтересован в том, чтобы дядю похоронили законно и так, чтобы ни у кого и мысли не возникло о возможном убийстве. Именно поэтому пошли на то, чтобы похитить из клиники мое тело в тот момент, когда я находился без сознания, и подменить им труп моего дяди. Должно быть, мы были очень похожи друг на друга. Исходили из того, что, находясь в подобном состоянии, я никак не смогу что-либо вспомнить о том, что происходило.

Это была чертовски правдоподобная версия. Стивенс осторожно заметил:

– Можно было бы попытаться направить ход всего расследования как раз в таком русле. Дело стоящее.

Таннехилл, однако, продолжал оставаться мрачнее тучи.

– Как следует воспринимать мисс Лэнетт? – вместо ответа спросил он.

Адвокат отозвался нерешительно:

– В качестве секретаря вашего дяди она, несомненно, фигурировала бы в роли основного свидетеля. Но меня беспокоит не столько то, что она могла бы в этом случае сказать, сколько то, что могло бы всплыть в отношении её положения в Доме, бросающегося в глаза богатства и других вещей подобного рода...

– Понимаю, – задумчиво произнес Таннехилл.

– Извините меня за прямоту. Но обстановка складывается явно не в вашу пользу.

Босс, по-прежнему озабоченный и настороженный, заговорил вновь:

– Кажется, я знаю, чего добивается эта мисс Лэнетт, и если понадобится, пойду на это. Хотелось бы, чтобы вы, Стивенс, крепко уяснили себе, что нет ничего такого, к чему я не был бы готов. Изучая историю моего рода, я понял, что попавший в отчаянное положение, но не растерявшийся удали человек в условиях кризиса, не должен ничем ограничивать свои действия.

Стивенс невольно подумал: интересно, какие же книги он прочитал о своей семье и о Большом Доме. Но уточнять не стал. Послышался шум подкатывавшего по аллее к подъезду автомобиля. Адвокат поспешил суммировать их беседу:

– Мистер Таннехилл, в моем представлении главное в данный момент избежать ареста. В этих целях, как мне думается, было бы оправданным максимально сыграть на том уважении, которым пользуется семья Таннехиллов в Альмиранте. Я рассчитываю на то, что газеты примут вашу сторону и не станут печатать ничего, идущего вам во вред. Но для этого, по моему мнению, их следует предупредить о складывающейся ситуации, причем сделать это надо нам самим.

Таннехилл выслушал Стивенса с явным неудовольствием и нехотя уточнил:

– Вы полагаете, что такие прежные акции полезны?

– Я намерен также нанести визиты судьям Портеру и Адамсу. У меня такое впечатление, что они не в курсе того, что плетет Холанд.

Сам Стивенс верил в то, что говорил, лишь наполовину. Он допускал, что члены группы, если их брать в целом, не знали, что затевалось против них. Но в этом вопросе нельзя было доверять Мистре. Ее предубеждение против Таннехилла могло побудить её и пальцем не пошевелить ради его спасения. К тому же, она вынашивала свои собственные планы.

Таннехилл протянул ему руку.

– В сущности, Стивенс, ваша идея начинает мне нравиться все больше и больше.

– Если все повернется худо, то наилучшей для вас защитой было бы самим разобрачить убийцу. Я позвоню вам, как только появится что-либо новенькое.

Выйдя на террасу, он увидел, как машина Мистры вписалась в поворот. Над головой сияло чистое небо, Тихий океан своими искрившимися на солнце волняшками походил на громадное скопление драгоценностей, обращенных в жидкое состояние. Дома и здания в раскинувшемся внизу городе, казалось, запахнулись в шубку из пышной зелени.

Мистра остановила авто у подножья лестницы. Открыв дверцу, она крикнула:

– Скорее!

Встревоженный её тоном и выражением лица, Стивенс быстро занял место рядом с ней, на ходу спрашивая:

– Что стряслось?

Не ответив, она рванула с места. Нажала на кнопку, и откидная крыша автоматически стала на место, а дверные стекла поднялись из пазов.

Спустившись вниз по главной аллее, она вместо того, чтобы свернуть и выехать на шоссе, объехала вокруг кучки деревьев и углубилась в узкую мощеную дорогу, спускавшуюся вниз между двумя рядами живых изгородей. Скорость машины настолько возросла, что Стивенс не удержался от возгласа:

– Мистра, ради Бога! Что вы делаете?

Метров через пятьдесят дорога внезапно обрывалась, казалось, прямо на краю берегового утеса. Ошеломленный и всерьез обеспокоенный Стивенс повернул голову к Мистре. Он увидел, что её рот и нос были закрыты какой-то прозрачной полумаской. Одновременно он учуял появившийся в машине странных запах.

Газ!

С уже замунтенным сознанием он потянулся к ручному тормозу, но голова слегка задела приборный щиток. Какое-то мгновение его разум ещё что-то воспринимал, потом погрузился в кромешную тьму.

13

Стивенс поморгал и услышал, как Мистра обращается к нему:

...Можете позвонить мистеру Таннехиллу, если хотите его предупредить.

Слова ему показались лишенными всякого смысла. В памяти молнией промелькнуло воспоминание о катастрофическом положении машины, стремительно скатывавшейся к краю обрыва, и он инстинктивно вновь потянулся к ручному тормозу.

Но никакого тормоза не существовало.

Оторопев, адвокат огляделся и увидел, что находился в апартаментах Мистры. По правую сторону – бар, слева – коридор, который вел к спальням. В окно неудержимым потоком вливалось буйное солнце. В углу мурлыкало радио, а Мистра, которая в момент, когда он пришел в себя, должно быть, находилась за стойкой бара, вынырнула оттуда с двумя наполненными бокалами.

Взглянув на Стивенса, она промолвила:

– Уверяю вас, вы вполне можете позвонить прямо отсюда. Через систему реле телефон связан с городской сетью.

Стивенс взглянул на аппарат, потом обхватил руками голову, не в силах понять, о чем это она толкует. Одновременно он силился уразуметь, что с ним произошло. Но в голове неизменно возникала одна и та же картина: машина мчится на полной скорости к пропасти, а он безуспешно пытается остановить этот смертельный полет... Зачем...

Потом – пробуждение здесь.

Он прокурорским оком взглянул на Мистру:

– Чем это вы поспользовались, чтобы лишить меня сознания?

Она усмехнулась.

– Извините. Но, с одной стороны, у меня совсем не было времени пускаться с вами в объяснения, а с другой – я подумала, что вы можете оказать мне помощь в той борьбе, что я веду.

Он раздраженно фыркнул:

– Если мне не изменяет память, вы должны были отвезли Холанда к его месту работы, а...

Она не дала ему договорить:

– Я установила контакт с группой. Объяснила им, что замыслил Холанд. Было решено, что главное – это замять все дело! Соответствующее давление на Холанда будет оказано. Но у нас нет уверенности, что оно возымеет действие.

Стивенс подумал о всех самых влиятельных в городе лицах, которых он причислял к членам группы и кто мог бы воздействовать на следователя. Он отрывисто спросил:

– А почему, собственно, это может не сработать?

Мистра покачала головой.

– Дорогой мой, вы не понимаете сути. У Холанда проснулись политические амбиции. Если его друзья слишком сильно надавят на него, он способен развернуться и против них. Однажды в нашей истории так уже бывало, и мы на несколько лет утратили контроль над городом. И не желаем, чтобы это повторилось.

Стивенс поинтересовался:

– Что намерена предпринять группа?

– Ясное дело, сначала попытаются отговорить Холанда. В случае неудачи решено не мешать ему действовать, как он хочет. Но тогда, естественно, будет сделано все, чтобы поломать его карьеру.

– Вы имеете в виду позволить ему арестовать Таннехилла? Весьма сожалею, но что касается меня, то я сделаю все, чтобы не допустить этого?

– Почему?

– Не могу не думать о том, – спокойно нанес удар Стивенс, – что женщина, напичкавшая Таннехилла наркотическими снадобьями, возможно, не слишком близко к сердцу воспринимает его интересы. А если и вся группа его ненавидит, то операция, не исключаю, будет скорее походить не на его вызволение из беды, а не некое легальное линчевание. Так вот, я в такие игры не играю.

– Группа может и не любить его, – возразила Мистра, – но этот никак не повлияло на принятое ею решение. Все её члены согласны, что смена собственника в нынешних условиях обернулась бы возникновением чрезмерных осложнений. В семье нет наследника. Может статься, что мы вообще потеряем Дом. Я сразу почувствовала, что должна воспользоваться этим случаем, чтобы отговорить группу от намерения покинуть Землю, но я пошла на это без всякого удовольствия.

– Есть нечто, что я не улавливаю. Вы допускаете, что группа искренне и всецело хочет замять это дело. Но в состоянии ли вы поклясться, что она не планирует пожертвовать Таннехиллом?

Мистра ответила, не задумываясь.

– Поклясться не могу. Но, зная их такими, какие они есть, верю в это.

Стивенс не мог не признать, что ответила она вполне искренне. Конечно, Мистра не могла выступать гарантом в отношении каждого члена группы, чьи тайные намерения знала, разве что только телепатка.

– На мой взгляд, – продолжил он, – нам следовало бы в любом случае избежать скандальной и шумной формы ареста. Полагаю, что вполне можно было бы устроить так, чтобы Таннехилл явился бы со своим адвокатом и тут же был бы освобожден под залог. Нет никаких заслуживающих внимания причин для того, чтобы Холанд вел это дело так, как ему заблагорассудится.

– Тогда лучше будет, если вы все же позвоните Таннехиллу. На Холанда уже начали давить со всех сторон. Но если он отреагирует так, как мы допускаем, то через час он все равно выпишет ордер на арест.

– Что? – вскинулся Стивенс.

Он рывком поднялся и уже через минуту разговаривал с Таннехиллом по телефону. Он объяснил ему, как развивается ситуация, не раскрывая источников информации, и изложил ему свой план. В заключение он сказал:

– Вам надо, порывшись в вашей собственности, отыскать какой-нибудь автомобиль, который могли бы не так-то легко установить. Если сможете, выходите из машины без трости, и позаботьтесь об усах... Мы могли бы встретиться в известном вам месте и действовать так, как я предложил.

Таннехилл воспринял его план с полным спокойствием.

– Дельный совет, Стивенс. Делаю все в соответствии с вашими рекомендациями.

Стивенс, облегченно вздохнув, повесил трубку. Мистра самым естественным тоном предложила ему:

– А теперь вам лучше взглянуть в окно?

– Это ещё зачем? – удивился адвокат.

Он нахмурился, заподозрив что-то неладное. Жалюзи были приоткрыты, жаркие лучи солнца заполняли всю комнату. Он приблизился к окну, заглянул в него и зашатался на грани обморока, несмотря на смутное предчувствие, уже охватившее его до этого.

– О, Боже мой! – пролепетал он.

Небо было угольно-черным. А под ними простиралась необъятная бездна.

Несколько оправившись, он взглянул ещё раз. Проплывавшая под ними Земля выглядела бесформенной и какой-то нереальной глыбой. Но её кривизна была заметна. Ему сразу же припомнились фотографии и фильмы, сделанные с ракет и искусственных спутников. Они смахивали на ту причудливую картину, которая развернулась сейчас перед ним.

Стивенс отошел от окна, прошел мимо Мистры, а затем со всех ног бросился в коридор, который вел в библиотеку. Металлическая дверь наверху лестницы была теперь открыта. Он вскарабкался по ступенькам и вступил в то, что неоспоримо было командной рубкой космолета. К полу были привинчены четыре кресла. Пульт усеян всевозможными приборами и телеэкранами. На одном из них отображалась Земля. Специальные "окна" обеспечивали круговой обзор.

Космолет, казалось, парил. Не было никакого ощущения движения, никакого шума двигателя. Стивенс уселся в одно из кресел. "Так значит, мелькнуло в голове, – вся её квартира – не что иное, как космолет! А купол, возвышавшийся над Уолдорф Армз – его ангар. И она вовсе не насмехалась тогда надо мной..." Он удивился, как долго "созревал", чтобы всерьез воспринять подобные мысли. Подонадобилось воочию взглянуть самому, чтобы согласиться с их реальностью.

Теперь он вспомнил и о её намерении атаковать Лориллию. Размеренным шагом он вернулся в гостиную. Мистра сидела на диване. Бокалы поставила на столик. Испытующе взглянула на него.

– Ну и как, все ещё не хотите помочь мне?

– Не могу.

– Почему же?

Ему очень хотелось подкрепить свою позицию убедительными доводами, но они почему-то не приходили на ум. Поэтому он в конце концов проворчал:

– Откуда у вас эта убежденность, что вы нуждаетесь во мне?

Она тут же ответила.

– Теоретически все запрограмировано в автоматическом режиме так, чтобы я была в силах выполнить задуманное в одиночку. Но на практике мне будет трудно одной справиться с защитным огнем противника.

– Вам придется спускаться так низко?

– Да. На очень короткое время мы окажемся в поле досягаемости самой мощной ПВО в мире. Космолет не создавали для ведения войны. Поэтому-то другие члены группы и оставили его в моем распоряжении, прямо заявив мне об этом сегодня. Они полагают, что никто из нас не рискнет пойти на верную смерть.

– А вы, значит, рискнете...

– Да, Эллисон. Так надо. Другого пути не существует...

Он хотел ей возразить, но не нашел нужных аргументов и просто сказал:

– Но к чему такая спешка?

– Я получила сведения решающего характера. Нападение на Соединенные Штаты назначено на октябрь, вместо первоначального срока – январь следующего года...

– Но ведь ещё целых восемь месяцев...

– Вы не схватываете ситуацию. Те бомбы, которые намечены к использованию, пока ещё складированы в одном месте, но теперь они их рассредоточат. Вы должны мне поверить... Помогите мне... Эллисон, это условие вашего приобщения к Большому Дому...

Предложение было слишком неожиданным, чтобы он мог сходу осознать всю его значимость. Но где-то в глубине души он признавался сам себе, что должен был ожидать нечто подобное со стороны Мистры. Ведь с учетом всего того, что ему уже было известно, у группы оставалось одно из двух: либо принять его в свои ряды, либо уничтожить.

Осознав подобную альтернативу, он весь напрягся. Но тот факт, что Мистра сама находилась в опасности, обесценивал её предложение. Поэтому он довольно уныло пробубнил:

– Сомневаюсь, что вам одной по силам открыть мне допуск в Большой Дом.

– А я считаю, что это реально, – отозвалась Мистра, но не глядя на него. – Дорогой моя, столь долгая жизнь не обходится без черных периодов. Порой задаешься вопросом: что все это значит? Куда ведет? Я когда-то играла с ребятишками. Девяносто лет спустя никого из них уже не было в живых, а меня время совсем не затронуло. Это трудно вынести, смею вас заверить. Некоторые из нас встали на позиции цинизма и бесчувственности, отгородившись этим, как щитом, от жестокости циклов обычной жизни. Какое-то время и я придерживалась этих взглядов. Жила только настоящим моментом. У меня было бесчисленное количество любовников, которых я бросала, как только они начинали стариться. И, наоборот, была такая эпоха, когда я жила, словно монашка. Потом наступила реакция на это состояние. Понемногу я выработала более здоровую философию жизни – долгой жизни. Любопытно, что она опирается на простые истины, на понятия добра и разумности, на признании необходимости достижения тонкого равновесия между душой и телом, и на других принципах, которые кажутся более банальными, чем являются таковыми на самом деле. Но я пришла к мысли о том, что у женщины есть одна потребность, важнее которой для неё ничего нет, но именно ее-то я так и не позволила себе. Угадайте, какая?

Стивенс взглянул на нее, тронутый необычными для голоса Мистры теплотой и серьезностью. Внезапно он понял, что она хотела сказать.

– У вас никогда не было детей, верно?

– Это закон группы: никакого потомтсва. Когда-то, очень давно, кое у кого оно все же появилось. Детей пристроили куда-нибудь подальше. И я считала, что так оно и должно быть. А сейчас – нет. Вот уже десять лет как я ищу мужчину, который мог бы стать отцом моих детей. Эллисон, неужели вы ещё не догадались, что мне хотелось бы видеть вас в этом качестве?

Произнося эти слова, она мягко накрыла своими пальчиками его кисть. Стивенс не видел, как она делала этот жест, и внезапный телесный контакт застал его врасплох, сильно взбудоражив. Его словно пронзило током. Он схватил её за руку, сжал её и чувственно поцеловал.

– Но почему я? – глухо выдавил он.

– Знаю, что я несколько излишне холодна, немного "синий чулок", Эллисон, но у меня нет больше времени, чтобы объяснить вам все, что я чувствую и надо что-то предпринять, чтобы спасти Землю, Эллисон. Искренне верю, что испытываю к вам свою первую настоящую любовь, такую, какую не видела ещё никогда в своей долгой жизни.

Ее голос звучал заманчиво и сладко. Он привлек Мистру к себе, не убежденный, однако, до конца в её искренности. Но она с такой страстью прижалась к нему, что все его сомнения мигом улетучились.

– Мистра, – прошептал он, – вы бесподобно прекрасны.

– И не забудьте, что это гарантировано навечно...

Это-то он и упустил. Но отогнал эту мысль прочь.

– Вы говорили, – упрямо настаивал он, – что хотели бы подарить этому миру новую человеческую жизнь. А подумали ли вы о тех тысячах жизней, которые вы отнимете, развязав нападение на Лореллию?

Она отстранилась.

– Разве я не показывала вам обращение, которое прозвучит в эфире перед атакой?

– Ну, вы же прекрасно знаете, что от него не будет никакого проку.

Она склонилась к нему.

– Эллисон, удар должен быть нанесен, не взирая ни на какие потенциальные жертвы. И вы должны мне помочь... Вы не можете упустить такой шанс: войти в Дом, обретя нашу любовь.

Казалось, он заколебался на какое-то мгновение, но затем мотнул головой.

– Весьма сожалею, дорогая... Я бы ради вас отдал почти все, но...

И он бессильно развел руками.

– Но вам ничего не надо отдавать...

Стивенс ответил не сразу, однако решение уже принял. Если он сделает этот шаг, то эмоционально он потеряет свободу. Он остро и зримо увидел, что эта женщина его полностью закрутит и подавит, и что он не будет даже испытывать желания как-то высвободиться из-под её влияния. Надо было решаться сейчас – идти вперед или отступить.

Он не критиковал её. Она твердо верила в свою миссию. Но то была проблема, которая касалась и его непосредственно. На заводах, что она намеревалась подвергнуть бомбардировке, работали тысячи людей. И они останутся на своих местах, несмотря ни на какие её предупреждения. Он, Стивенс, не мог помогать ей в этом деле, которое ставило под угрозу столько жизней. Он, запинаясь, изложил ей свои резоны. Адвокат чувствовал себя при этом в несколько глупом положении, как если бы ему вдруг в какой-то степени не достало мужского начала. Но он ничуть не сомневался в справедливости приводимых им доводов. Один мужчина плюс одна женщина не могли развязывать войну против целой нации.

Когда он закончил свои объяснения, она задумчиво произнесал:

– Я доставлю вас обратно в Альмиранте, как только стемнеет.

14

Ночь была темной, хоть выколи глаз, и не считая шума от резвившегося в ветвях деревьев океанского бриза, все на кладбище было спокойно. Прождав Таннехилла более часа, Мистра потянулась на сиденье машины и тихо промолвила:

– Может, его по пути задержала полиция...

Стивенс ничего не ответил, но про себя подумал, что это не исключалось. Распорядившись арестовать Таннехилла менее, чем через час после того, как он вернулся в кабинет, Холанд вступил на путь, на котором ему уже не было обратного хода.

Еще через полчаса, как раз перед полуночью, Мистра заговорила снова:

– Я бы могла остаться здесь. А вы сходили бы и позвонили в полицию, выяснив, задержала она его или нет...

– Еще не время... Он мог задержаться по тысяче различных причин.

Опять воцарилась тишина. Стивенс предложил Таннехиллу кладбище для встречи потому, что это было хорошо знакомое обоим место. Через какое-то время молчание нарушил он:

– Я много размышлял по поводу вашей группы. Были ли в прошлом серьезные стычки между её членами?

– Нет, с тех пор, как мы ввели в её состав две сотни лет тому назад телепата.

– Меня удивляет тот факт, что лишь она одна может читать мысли. Я-то полагал, что долгая жизнь легко приводит к телепатии...

– Нет, это не так. Как-то один из членов группы повстречал в Европе семью, предрасположенную к этому дару. Мы проводили испытания с ней в течение двух поколений. В конце концов остановились на девочке...

– Вы приняли это решение... единодушно?

– Что вы под этим подразумеваете?

– Не знаю...

И это соответствовало действительности. Он пытался собрать воедино элементы, каждый из которых сам по себе был необъясним. Почему ему навязали этот визит в подземелье? И кто был тот человек, что доставил его туда? Возникала и масса других вопросов. Тот факт, что телепатка не обнаружила убийцу, вроде бы указывал на то, что преступник не входил в группу. Но не было ли способа скрывать от неё некоторые свои мысли? Возможно, это всего-навсего вопрос умственной дисциплины. Он уточнил свой предыдущий вопрос:

– Кто-нибудь из членов возражал против допуска телепата в группу?

Она ответила с легкой иронией:

– Да, все, за исключением того, кто обнаружил её.

– И кто же это был?

– Таннехилл.

– Контролируя Дом, думаю, что он был обречен на то, чтобы добиться своего в этом деле...

– Да, и у него были веские проичины поступать таким образом. Таннехилл подозревал, что в группе назрело недовольство, и хотел, чтобы возможные заговорщики поняли, что у них нет ни малейшей надежды на успех.

– Кто противился дольше всех?

– О! Все происходило не совсем так, как вы себе представляете. Вам полезно помнить, что большинство членов группы – люди скорее консервативного толка. Нам хотелось бы превратить Дом в подобие "Фонда", где все мы входили бы в Совет Директоров. Но не имея возможности реализовать эту идею, мы предпочли в нормальных условиях оставить контроль за Таннелихом. Даже недолюбливая его, мы четко представляем себе наше положение. В случае же появления нового хозяина Дома, возник бы фактор неизвестности. Так что, как сами видите, ему не составляло такого уж большого труда убедить нас в том, что телепат окажет стабилизирующее влияние на положение дел в группе. Достаточно было спросить у тех, кто с норовом, а что, собственно говоря, они хотели бы скрыть от других, как оказалось, что все мы с поразительным единодушием проголосовали "за". Хотя, в сущности, не так уж это и было удивительно.

– А предпринимались ли уже попытки перехватить контроль за Домом у Таннехилла? Я хочу сказать, до ненышнего дела...

– Не забывайте, что до него у Дома был уже другой хозяин... Думаю, что это можно назвать попыткой.

– Вы имеете в виду того таинственного Верховного вождя, который жил в доме, когда в здешних краях появился Танекила? Удалось ли ему чего-нибудь добиться? Или, другими словами, смог ли он снова пользоваться омолаживающим эффектом Большого Дома?

– Да. И многие из нас вернулись вместе с ним.

Стивенс даже дернулся от удивления.

– Вы тоже входили в их число? Так вы предшествовали Таннехиллу?

Она терпеливо разъяснила:

– Эллисон, вы, похоже, неспособны понять, насколько долго мы уже существуем. Я находилась на судне, пассажирам которого пришлось обороняться от взбунтовавшегося экипажа рабов-гребцов. Пассажиры одержали верх, но затем нас настигла буря, а никто из нас ничего не смыслил в навигационном деле. Нас отбросило, как я сейчас думаю, сначала к берегам Экваториальной Африки, а затем мы продрейфовали к Южной Америке. Полностью потеряв ориентировку, мы обогнули мыс Горн и поднялись к северу...

– Но что вы лично делали на борту этого судна? Куда вы направлялись?

Она чуть задержалась с ответом.

– Я была дочерью чиновника Римской Империи. А дело происходило в III веке.

– Неужели Дом настолько стар?

– О! Ему намного больше лет... Когда мы высадились в его окрестностях, всех мужчин с судна перебили местные туземцы. А они к тому времени жили здесь уже несколько веков.

– Но кто же соорудил этот Дом?

– Вот это-то нам и хотелось бы выяснить, – угрюмо проронила она. Нам даже как-то пришло в голову, не вы ли это, помните ту сцену?..

Стивенс на минуту замолк, но затем все же осмелился задать один мучивший его вопрос.

– Верховным вождем до появления Танекила был Пили?

– Да, он.

– Как долго он состоит членом группы?

Она не ответила.

– Мистра!

– Надо подумать, – тихо произнесла она. – Подождите немного.

– Вас что, подвела память?

– Да нет!.. С ней как раз все в порядке. Но... что это? Тихо!