Текст книги "Один против всех"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Что скрывать – против требования Лестера имелись веские возражения. Трудно было поверить в то, что они были известны Кенту, ибо тогда можно было заподозрить, что он преднамеренно игнорирует нависшую над экспедицией угрозу. Гросвенор решил все же толковать ситуацию в пользу исполняющего обязанности директора и терпеливо ждал, пока многие ученые задавали астроному вопросы второстепенного характера. И лишь когда все получили ответы и решение, похоже, было уже на подходе, молодой человек поднялся с места и заявил:

– Мне бы хотелось поддержать точку зрения господина Кента.

Тот холодно парировал:

– Послушайте, господин Гросвенор, позиция ваших коллег выглядит вполне ясной. Учитывая, что возражения поступили только от немногих из них, я считаю дальнейшее обсуждение...

Он вдруг запнулся. До него только теперь дошел истинный смысл сказанного Гросвенором, и он опешил. Кент как-то неуверенно махнул рукой в сторону зала, будто прося у последнего поддержки. Но все примолкли, и он, опустив руку, едва слышно пробормотал:

– Вам слово, господин Гросвенор.

Нексиалист договорил очень жестко:

– Господин Кент прав. Слишком рано поднимать эту проблему. Ведь до сего момента мы посетили всего-навсего три планетарные системы. А надо было бы просмотреть по крайней мере тридцать, причем выбирать их наугад. И это минимум, принимая во внимание размах предпринятой экспедиции. Я был бы рад предоставить математикам для проверки мои собственные выкладки в этой области. Более того, в случае высадки на одной из планет нам пришлось бы выйти из-под защиты энергетического экрана. И тогда мы должны быть готовыми к неожиданному нападению противника, наделенного интеллектом, достаточным для того, чтобы мгновенно перебрасывать через гиперпространство свои силы. Представляю, что произойдет, когда парочка триллионов тонн породы обрушится на нас, блокированных и беззащитных на одной из планет. Господа, считаю, что в нашем распоряжении есть ещё месячишко-другой для интенсивной подготовки. Само собой разумеется, что за это время нам следует посетить максимально возможное количество звездных систем. И если мы все время будем натыкаться на обитаемые миры исключительно – или в большинстве примитивного типа или в духе планет-джунглей, тогда у нас появится основательная база для поддержки идеи господина Лестера о том, что речь идет об искусственно созданной ситуации. Правильно ли я изложил ваше мнение, господин Кент?

Тот уже успел полностью взять себя в руки.

– Почти, господин Гросвенор. – Он оглядел аудиторию. – Если больше нет желающих выступить, предлагаю перейти к голосованию предложения Ганли.

Астроном поднялся с места.

– Я снимаю свое предложение, – сказал он. – Признаю, что не продумал все возможные нежелательные последствия преждевременной высадки.

И он сел.

Кент, поколебавшись, все же вновь обратился к присутствующим:

– Есть ли желающие выступить в защиту тезисов Ганли...

Никто не откликнулся на этот призыв, и он с уверенностью в голосе произнес:

– Прошу всех начальников отделов представить мне подробные планы с изложением мнений относительно их возможного вклада в успешное проведение высадки, которую нам в конечном счете все равно придется предпринять. У меня все, господа.

В коридоре Гросвенор почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука. Оказалось, что это – Мак Кенн, глава отдела геологии.

– Последнее время мы так закопались с ремонтными работами, – сказал он, – что у меня не было ни малейшей возможности пригласить вас навестить наше хозяйство. Я думаю, что при посадке оборудование отдела будет использоваться в целях, для которых оно не было изначально предназначено, и мнение нексиалиста пришлось бы нам весьма кстати.

– Хорошо, – немного подумав, согласился Гросвенор. – Приду завтра утром. Я сначала хотел бы подготовить свои рекомендации для господина Кента.

Мак Кенн метнул в него испытующий взгляд, чуть помедлил, но все же решился:

– Неужто надеетесь, что они его заинтересуют?

Так, значит, подметили-таки со стороны, что Кент его недолюбливает. Гросвенор неторопливо ответил:

– Конечно.

Мак Кенн согласно кивнул.

– Ну что ж, желаю успеха.

И он развернулся, чтобы уйти, но Гросвенор приостановил его.

– Как вы считаете, – поинтересовался он, – на чем он зарабатывает авторитет как руководитель?

Мак Кенн прежде, чем ответить, вроде призадумался.

– Он – человек. Чему-то отдает предпочтение, что-то воспринимает с неприязнью. Легко возбудим. У него скверный характер. Совершает промахи, но пытается делать вид, что их вовсе и не было. Ему до смерти хочется стать официальным шефом. Не забывайте, что по возвращению на Землю именно вокруг руководства экспедиции поднимут большой шум. В каждом из нас сидит свой маленький Кент. Да...именно так: он просто человек со всеми его слабостями и достоинствами.

– Я заметил, – настаивал Гросвенор, – что вы ни словом не обмолвились насчет его квалификации. Соответствует ли она уровню поста, на который он претендует.

– Вообще-то, по правде говоря, этот пост не имеет жизненно важного значения. Всякий раз, когда ему потребуется информация, он вправе положиться на эксперта. – Мак Кенн задумчиво прикусил губу. – Вы знаете, нелегко вот так, словами. обрисовать, на чем строится успех Кента. И все же здесь, как мне представляется, большую роль играет тот фактор, что ученые всегда занимают оборонительные позиции, когда речь заходит об из пресловутом сухом интеллектуализме. Поэтому они просто в восторге, когда во главе их корпорации стоит человек, способный на резкие реакции и чья научная компетентность, к тому же, неоспорима.

Гросвенор покачал головой.

– Думаю, вы ошибаетесь, считая, что пост Кента не имеет первостепенной важности. Здесь как раз все зависит от качеств занимающей его личности и от того, как она распоряжается значительной властью сосредоточенной в её руках.

Мак Кенн хитровато взглянул на Гросвенора и произнес:

– Людям строго логического склада ума – вроде вас – всегда трудно понять успех таких кентов. Кстати, если говорить в политическом плане, то у них не так уж много шансов на победу.

Гросвенор грустно улыбнулся.

– Таким людям вредна вовсе не преданность научным методам. Их губит собственная цельность. В принципе, технолог гораздо лучше разбирается в тактике борьбы с ним, чем тот, кто её разработал. Но он не может решиться и сам прибегнуть к подобным методам, поскольку тогда вызвал бы презрение.

Мак Кенн нахмурился.

– Значит ли это, что вы сами не испытываете подобных угрызений?

Гросвенор промолчал.

Но Мак Кенн был настойчив:

– Предположим, вы решили, что Кента следует освободить от нынешних обязанностей. Как вы поступили бы в таком случае?

– Мои планы пока что носят сугубо законный характер, – осторожно ответил Гросвенор.

К его удивлению, ответ явно пришелся по душе Мак Кенну. Старикан ухватил его за руку.

– Счастлив слышать, что вы не намереваетесь выходить за рамки законности, – серьезно произнес он. – Со времени вашей лекции я уже понял то, что, по-видимому, никто из экипажа не заметил: потенциально вы – самый опасный человек на борту. Ваши интегрированные знания, примененные для достижения вполне конкретных целей, могли бы оказаться гораздо более разрушающим фактором, чем любая атака извне.

На какое-то мгновение выбитый из колеи Гросвенор покачал головой.

– Что-то далековато вас занесло, – отозвался он. – Одиночку очень легко убрать со сцены.

– От меня не ускользнуло, – настырно добивался своего Мак Кенн, – что вы никоим образом не отрицали всего того, что касается ваших познаний.

Гросвенор протянул ему на прощание руку.

– Спасибо за столь высокое мнение обо мне. Хотя оно и страдает явным преувеличением, но психологически меня весьма воодушевляет.

* * *

Тридцать первая звезда, которую посетила экспедиция "Бигля", по типу и размерам напоминала Солнце. Одна из её трех планет кружила по орбите в сто двадцать восемь миллионов километров. Как и над всеми прочими обследованными космонавтами обитаемыми мирами, над ней курилось марево испарений первобытных джунглей и океанов.

Огромный корабль, пронзив газовый слой из воздуха и водяных паров, начал облет планеты на малой высоте.

Гросвенор находился в эти минуты в отделе геологии, наблюдая за комплексом приборов, определявших характер изучаемой местности. То была сложная, требовавшая самого пристального внимания работа, поскольку правильная интерпретация большинства поступавших данных зависела он функционирования высокотренированного ассоциативного мышления. Было необходимо с ювелирной точностью направлять для анализа в соответствующее компьюторное устройство непрерывный поток испускавшихся кораблем и отражавшихся от объекта ультразвуковых сигналов. К стандартной, обычно применявшейся Мак Кенном методике, Гросвенор добавил кое-какие усовершенствования, соответствующие принципам нексиализма. В результате исследователи получили удивительно точную и детализированную картину состояния наружной коры небесного тела.

Гросвенор находился в этом подразделении уже с час, выуживая из получаемой информации новые сведения. А они, весьма различаясь в деталях, в целом на молекулярном уровне и в плане распределения различных элементов указывали на определенное геологическое тождество – глина, гранит, остатки органики – вероятно, угольные месторождения – силикаты в виде покрывавшего скалы песка, вода...

Внезапно стрелки в приборах, за которыми наблюдал Гросвенор, резко качнулись в сторону, а затем замерли. То была реакция на скопление в больших количествах железа с примесью углерода, молибдена...

Да это же сталь! Гросвенор рванул рычаг, и это вызвало целую цепь различных событий. Завыла сирена. Примчался Мак Кенн. Застопорился корабль. Стоя в нескольких шагах от Гросвенора, Мак Кенн принялся объясняться с Кентом.

– Да-да, господин директор, – тороплива излагал он новость – это сталь, а не просто железная руда. Наш наблюдатель – вполне квалифицированный в этой области человек (он не назвал при этом имени Гросвенора), Мы настроили аппаратуру на глубину максимум в тридцать метров. Вполне возможно, что речь идет о городе, погребенном... или скрываемом...под толщей ила и грязи джунглей.

Кент ответил с олимпийским спокойствием:

– Ну, это мы выясним через несколько дней.

Помня о необходимости соблюдать осторожность, звездолет остановили достаточно высоко и через временный коридор в защитном экране быстро спустили вниз все необходимое оборудование – гигантские экскаваторы, подъемные краны, подвижные конвейеры и немало другой техники. Вся операция была так тщательно отрепетирована заранее, что на практике заняла не более получаса, после чего корабль вновь взмыл в космос.

Все раскопки велись с помощью дистанционного управления. Следя за ходом работ по экранам коммуникаторов, специалисты умело направляли деятельность выгруженного оборудования. Всего за неделю отрыли котлован глубиной в семьдесят пять, шириной – в сто двадцать и длиной – в двести сорок метров. Взору открылись фантастические развалины того, что когда-то было городом.

Создавалось впечатление, что здания обрушились под невыносимой для них тяжестью. На улицах, обнаруженных на самом дне вскрытой площадки, показались кости. Тут же было отдано распоряжение прекратить раскопки и спущено несколько шлюпов. В одном из них вместе с Мак Кенном находился Гросвенор. Вскоре они вместе с другими учеными стояли перед одним из скелетов.

– Здорово, однако, ему досталось, – протянул Смит. – Но, думаю, что сумею его восстановить.

Через несколько минут он воскликнул:

– Четвероногое! – И, подвергнув часть останков флюороскопическому анализу, добавил: – Похоже, эта особь погибла примерно четверть века тому назад.

Гросвенор отвернулся. Было вполне возможно, что эти раздробленные мощи и раскроют тайну основных физических характеристик канувшей в Лету расы. Но вряд ли эти скелеты помогут получить хотя бы малейшую информацию о существах, столь беспощадно уничтоживших население города. Ибо перед ними явно были жертвы, а не палачи.

Гросвенор подошел к Мак Кенну, рассматривавшему образец почвы, взятой из покрытия улицы.

– Я считаю, – поделился с ним своими соображениями геолог, – что нам следовало бы провести стратиграфическое обследование всей этой зоны, углубившись ещё на несколько сот метров.

Тут же бригада бурильщиков принялась за дело. В течение следующего часа Гросвенор был полностью поглощен изучением столбиков проб грунта, которые ему передавались по мере продвижения работ. Время от временя он выводил химическую формулу одного из них, и когда их разведывательные шлюпы вернулись на борт корабля, Мак Кенн уже мог представить Кенту относительно полный отчет. Гросвенор не присутствовал при его передаче.

– Как вы помните, господин директора, – начал Мак Кенн свое сообщение, – мне было поручено установить, не столкнулись ли мы в данном случае с искусственной планетой. Все выглядит именно так. Слой, что находится под илом, похоже, принадлежит более древней и менее примитивной планете. Трудно поверить, но результаты исследований показывают, что почву содрали с какой-то иной планеты и уложили на этой.

– А что с городом? Каким образом его уничтожили? – поинтересовался Кент.

– Кое-какие расчеты мы сделали, хотя пока явно недостаточно. Но с большой долей вероятности можем предположить, что отмеченные нами разрушения могли быть вызваны чудовищным давлением скалистых пород, земли и воды.

– Можете ли вы определить, когда примерно произошла катастрофа?

– Мы выявили некоторые показатели геофизического порядка. В некоторых из обследованных мест новая поверхность образовала впадины в старой, что свидетельствует о чрезвычайно высоком давлении на более слабые участки. Мы попытались разобраться в природе низлежащего слоя и получили ряд цифровых показателей, на основании которых рассчитываем произвести необходимые подсчеты. Компетентный математик (при этом он подумал о Гросвеноре) в самом общем виде высказал мнение, что это разрушительное давление возникло самое большое около сотни лет тому назад. Учитывая, что геология занимается процессами, длящимися тысячи и миллионы лет, нам не остается ничего другого, как проверить выкладки этого человека на компьютере. Более точной даты я назвать не в состоянии.

Наступила пауза. Затем Кент строго произнес:

– Благодарю вас. Отмечаю, что вы лично и ваш коллектив хорошо поработали. И все же задам ещё один вопрос: не удалось ли вам в ходе ваших изысканий обнаружить какие-либо следы, которые могли бы натолкнуть нас на понимание природы тех сил, которые вызвали эти катаклизмы?

– Ничего не могу вам сказать по этому поводу без предварительного обсуждения со своими помощниками. Мое личное мнение: нет.

Гросвенор был очень доволен, узнав о сдержанном ответе Мак Кенна. Для геолога изучение этой планеты было как начало исследования противника. Но для нексиалиста то было последнее звено в цепи открытий и размышлений, начало которым положил причудливый глухой шум, донесшийся из космоса.

Он уже идентифицировал самый чудовищный из чуждых интеллектов, который только можно вообразить. Он догадывался об его грозных намерениях. И тщательно проанализировал необходимые ответные действия.

Его не занимал более вопрос: что за опасность грозит им. Он вышел на такой уровень, когда в первую очередь требовалось добиться безоговорочного принятия его плана. К сожалению, люди, ограниченные знаниями в пределах одной или двух наук, не были в состоянии, а возможно, и не захотели бы понять всего чудовищного масштаба самой жуткой из угроз, когда-либо нависавших над всей жизнью в интергалактической вселенной. И, значит, созревший в уме Гросвенора путь выхода из кризиса непременно натолкнется на непонимание.

Проблема носила одновременно политический и научный характер. Настал момент, когда надлежало тщательно разработать тактику борьбы и придерживаться её максимально.

Было ещё рано определяться, насколько далеко он сможет зайти в отстаивании своих идей. Но Гросвенор более не считал себя вправе ограничивать собственные действия какими-то барьерами. Он был обязан сделать все, чего требовала обстановка.

* * *

Тщательно все продумав, Гросвенор направил Кенту письмо:

"Уважаемый господин Кент, я должен сообщить нечто весьма важное всем начальникам отделов. Речь идет о чуждом существе, которое мы повстречали в данной галактике. К настоящему времени я собрал о нем достаточно сведений, чтобы перейти к широкомасштабным акциям. Не будете ли вы столь любезны собрать руководителей с тем, чтобы я смог представить им свои соображения относительно решения этого вопроса.

Искренне ваш

Эллиот Гросвенор"

Он подумал, заметит ли Кент, что он предлагает перейти в наступление, не приводя при этом никаких аргументов в поддержку своего тезиса. В ожидании ответа он, не привлекая излишнего внимания, перенес все свои личные вещи из каюты в помещения своего подразделения. То был крайний пункт плана его обороны.

На следующее утро он получил ответ:

"Уважаемый господин Гросвенор,

Я передал господину Кенту основное содержание вашей просьбы. Он предлагает вам заполнить прилагаемый формуляр № А-16-4 и выражает недоумение, почему вы сами не сделали этого согласно существующей инструкции.

Нами получены и другие материалы по затронутой вами теме, и ваш доклад будет принят и рассмотрен в надлежащее время.

Соблаговолите направить мне должным образом заполненный прилагаемый формуляр в кратчайшие сроки.

За господина Кента

Джон Форан"

Гросвенор забеспокоился. Было совершенно ясно, что Кент не преминул сделать перед своим секретарем несколько язвительных выпадов в адрес единственного нексиалиста в экспедиции. Но при этом он, несомненно, проявил некоторую сдержанность, подавив кипевшую в нем против Гросвенора злобу. Если археолог Корита не ошибался, то последняя бурно сфонтанирует во время кризиса. Нынешняя цивилизация человечества вступила в "зимний" период своего развития, и целые пласты культуры разваливались на куски из-за амбиций отдельных личностей.

Хотя поначалу в намерения Гросвенора не входило сообщать исполняющему обязанности директора конкретные сведения, он все же в конце концов решил заполнить злополучный документ, присланный им секретарем Кента. Однако он ограничил информацию голыми фактами и сознательно не стал их интерпретировать, а тем более писать о своем плане выхода из тяжелейшей ситуации, в которой оказалась вся экспедиция. В рубрике "Рекомендации" он просто черкнул: "Выводы очевидны для любого квалифицированного специалиста".

Удручало то, что на самом деле каждый заполненный им пункт был уже известен тому или иному эксперту на борту "Бигля", и все они должны были уже неделями лежать на столе у Кента.

Гросвенор отнес формуляр лично. Он не ждал, что ему ответят немедленно, но остался, тем не менее, в своем кабинете. Он даже попросил приносить ему туда еду. Прошло двое суток, прежде чем Кент откликнулся.

"Уважаемый господин Гросвенор.

Ознакомившись с присланным вами формуляром А-16-4, отмечаю, что вы уклонились от передачи своих рекомендаций. Мы уже получили немало таковых из других отделов и намерены лучшие из них свести в единый план. Соблаговолите переслать мне ваши в детальном изложении.

Был бы рад получить ответ на мое обращение как можно скорее.

Подпись: "Грегори Кент, Директор".

Гросвенор понял, что он попал в "десятку" и что со стороны руководителя не замедлят последовать прямые акции.

Молодой ученый напичкал себя медикаментами, которые должны были вызвать в его организме симптомы, неотличимые от гриппа. В ожидании, пока они появятся, он написал Кенту другую записку, в которой жаловался, что чувствует себя слишком больным, чтобы подробно доложить ему свои рекомендации, которые, как он подчеркнул, "будут неизбежно достаточно обширными, поскольку в них придется включить целую цепочку рассуждений дедуктивного характера на базе многих известных ветвей науки. Но в любом случае было бы благоразумно начать уже сейчас развертывать предварительную пропаганду, направленную на то, чтобы приучать членов экипажа к мысли, что им придется провести в космосе ещё лет пять".

Сбросив письмо в сеть доставки документов, он связался с кабинетом доктора Эггерта. События стали развиваться стремительно, и через десять минут эскулап появился у него со своим медицинским саквояжем.

Когда доктор заканчивал осмотр пациента, в коридоре послышались шаги. Вошел Кент в сопровождении двух сотрудников отдела химии.

Обернувшись, доктор Эггерт сердечно приветствовал прибывшего шефа коротким "Привет, Грег", и вновь сосредоточился на Гросвеноре.

– Вот так-то, друг мой, – произнес он, – похоже, вы подцепили где-то инфекцию. Просто поразительно: уж, кажется, приняли против микробов все мыслимые и немыслимые меры предосторожности, так нет – все равно просочились. Я распоряжусь поместить вас в изолятор.

– Я бы предпочел остаться у себя в кабинете.

Эггерт нахмурился, но потом пожал плечами.

– Ну, в сущности, в вашем случае это вполне допустимо. Я сейчас же пришлю к вам своего ассистента. С микробами шутить не стоит.

Медик аккуратно сложил свои инструменты в саквояж.

Кент, стоя в уголке, что-то недовольно буркнул. Гросвенор с притворным удивлением вопросительно взглянул на него. Исполняющий обязанности директора с досадой проговорил:

– Что с ним, доктор?

– Пока трудно сказать. Надо бы подождать результатов анализов, – он насупился. – Я взял пробы всюду, где только мог. В данный момент единственные симптомы – температура и, вероятно, жидкость в легких. Сожалею, Грег, но разрешить вам побеседовать с больным сейчас я не могу. его здоровье может оказаться серьезно подорванным.

– И все же, видно, придется рискнуть, – живо возразил Кент. – Господин Гросвенор располагает важной информацией, и, – твердо заявил он, – я убежден, что он вполне в состоянии сообщить мне её.

Доктор Эггерт развернулся к Гросвенору:

– Как вы себя чувствуете?

– Говорить ещё могу, – угасающим голосом отозвался Гросвенор.

Его лицо стало пунцовым от жара, резало глаза. Но одна из двух целей, ради которых он спровоцировал эту болезнь, была уже достигнута: Кент был вынужден сам придти к нему.

Вторая цель его поступка – нежелание присутствовать на совещании ученых. В помещениях своего подразделения – и только в них – он чувствовал себя в полной безопасности и мог успешно защититься против любых нападений, если дело дойдет до того.

Доктор посмотрел на часы:

– Хорошо, – бросил он Кенту, а затем добавил, уже обращаясь непосредственно к Гросвенору, – а ассистента я вам подошлю прямо сюда. Прошу все беседы закончить до его прихода. Договорились?

– Отлично, – с показным участием выдохнул Кент.

Гросвенор ограничился кивком.

Доктор Эггерт задержался на пороге, чтобы ещё раз уточнить:

– Господин Фэндер прибудет минут через двадцать.

Едва он вышел, Кент неторопливо приблизился к кровати Гросвенора и довольно долго пристально разглядывал больного. Потом, явно сдерживаясь, обманчиво спокойным тоном спросил:

– Никак не пойму вас. Почему вы не желаете сообщить мне те сведения, которыми располагаете?

– Неужели вы и в самом деле удивлены этим, господин Кент? – парировал Гросвенор.

И вновь нависла тяжелая тишина. У Гросвенора сложилось четкое впечатление, что его собеседник сдерживается с превеликим трудом. Наконец Кент, не повышая голоса отчеканил:

– Я – глава этой экспедиции. Прошу вас немедленно сформулировать ваши рекомендации.

Гросвенор медленно покачал головой. Его вдруг охватил жар, руки, ноги отяжелели. Он с трудом выдавил из себя:

– Право, затрудняюсь с ответом, господин Кент. Видите ли, вы – человек с легко предсказуемым поведением. К примеру, я не ошибся в оценке того, как вы отнесетесь к моим письмам. То же самое могу сказать насчет вашего сюда прихода с... – он бросил взгляд в сторону спутников Кента – ...вашими подручными. В этих условиях я имею полное право потребовать созыва совещания руководителей подразделений, на котором я мог бы изложить им свои предложения.

Если бы у нексиалиста было достаточно времени, то он успел бы вскинуть руку, чтобы защититься. Но он слишком поздно заметил, что Кент взбешен куда больше, чем он думал.

– Хитрована из себя строите, да? – с этими словами Кент, размахнувшись, влепил ему пощечину. Потом процедил сквозь зубы: – Так, значит, приболели? Люди со столь диковенными недомоганиями частенько теряют голову, и с ними следует обращаться жестко, не сюсюкая от жалости, иначе они могут стать источником опасности даже для ближайших друзей.

Гросвенор "поплыл" – все воспринималось им как бы в туманной дымке. Поднес руку к пылающей щеке. Его действительно стала трепать лихорадка, тело охватила противная слабость, и он не без труда проглотил противоядие. Сделал он это скрытно, прикрываясь рукой в том месте, куда ему досталась оплеуха Кента. С видимым усилием проговорил:

– Ладно, я сошел с ума. Ну и что из этого?

Если Кента и изумила его реакция, то он не подал вида. Он лишь сухо спросил:

– Чего, собственно говоря, вы добиваетесь?

Гросвенор на мгновение отключился – его мутило. Но, быстро оправившись, он без обиняков бросил в лицо Кенту:

– Хочу, чтобы вы развернули пропагандистскую кампанию на тему: я, мол, считаю, что собранные на нашего нынешнего врага сведения ставят вопрос о необходимости членам экипажа свыкнуться с мыслью, что им придется провести в космосе на пяток лет больше, чем это предусматривалось. Пока этого достаточно. Как только вы это сделаете, я поставлю вас в известность относительно того, что вам так желательно узнать.

Гросвенор чувствовал, как постепенно к нему возвращаются силы сказывалось действие противоядия. Температура спала. Сейчас он точно изложил свои мысли. Его план отличался гибкостью. Допускал, например, что в любой момент Кент или позднее весь коллектив могли согласиться с его вариантом выхода из кризисной ситуации, что избавило бы его от необходимости прибегать к разработанным уловкам тактического порядка.

Кент словно потерял дар речи: он дважды открывал рот, чтобы что-то вякнуть, и оба раза закрывал его. Наконец, все ещё ошеломленный, он прохрипел:

– И это все, что вы готовы нам предложить?

Гросвенор держал под одеялом палец на кнопке, готовый при необходимости нажать на нее. Он произнес:

– Клянусь, вы получите от меня все, чего пожелаете.

– Об этом не может быть и речи, – решительным тоном возразил Кент. – Я ни за что не стану соучастником подобной безумной выходки. Люди не желают слышать не то что о пяти, но даже и об одном годе продления экспедиции.

Гросвенор хладнокровно поддел его:

– Ваше присутствие здесь доказывает, что вы не рассматриваете задуманное мною как нечто, вовсе лишенное смысла.

Кент злобно сжал кулаки.

– Но это же невозможно! И как, позвольте поинтересоваться, я смогу обосновать такую позицию перед главами отделов?

Гросвенор, не спускавший глаз с коротышки, понял, что близится критический момент.

– А вам сейчас и объясняться ни к чему. Просто сообщите всем, что у вас есть информация для их сведения.

Вмешался один из сопровождавших Кента техников, внимательно наблюдавший за нексиалистом.

– Послушайте, шеф, этот тип, видимо, не отдает себе отчета, с кем он ведет разговор. Позвольте несколько просветить его на этот счет.

Кент, собиравшийся сказать ещё что-то, вдруг отказался от своего намерения. Он отступил в сторону, облизнул губы. Затем энергично кивнул:

– Вы правы, Бреддер. И что это я разболтался с ним? Подождите секундочку – я закрою на ключ дверь. А уж после мы...

– На вашем месте я бы не стал этого делать, – невозмутимо бросил Гросвенор, – ибо тотчас же повсюду завоют сирены тревоги.

Кент, уже державшийся за ручку двери, разом остановился и повернулся лицом к молодому ученому. На его губах играла дьявольская улыбка.

– Ну что же, а мы и не нуждаемся в том, чтобы запираться, – отдубасим и так. Приступай, друг мой.

Оба прихвостня живо приблизились к койке нексиалиста. Но Гросвенор отреагировал моментально:

– Бреддер, вам когда-либо приходилось слышать о периферийных электростатических разрядах? – Видя, что оба пособника Кента заколебались, он, ни на мгновение не теряя хладнокровия, закончил свою мысль: – Только попробуйте дотронуться до меня – мигом обожжетесь. Руки покроются волдырями. А лицо...

Оба приспешника отшатнулись. Бреддер бросил нерешительный взгляд на Кента. Тот разъяренно взревел:

– Электрического заряда в теле человека не хватит даже на то, чтобы пришибить муху!

Гросвенор покачал головой:

– А вам не кажется, что это вопрос несколько выходит за рамки вашей компетенции, господин Кент? Электричество – не в моем теле: оно будет в вашем, стоит лишь коснуться меня.

Кент, вытащив свой вибратор, стал с решительным видом настраивать его.

– Назад! – приказал он своим шестеркам. – Я сейчас врежу ему на дозу в десятую долю секунды. Это не вышибет из него дух, но встряхнет, что надо, до последней молекулы.

– Ох, не стал бы я этого делать, будь я вами, – по-прежнему ледяным тоном пытался урезонить зарвавшегося руководителя нексиалист. – Мое дело предупредить.

Но тот либо не расслышал, либо совсем остервенел от душившей его злобы и пренебрег его предостережением. Ослепительно сверкнул луч, и Гросвенор увидел, как Кент отчаянно пытается освободиться от прилипшего к его руке оружия. В конечном счете это ему удалось, и оно с лязгом упало на пол. Было ясно, что Кент испытывает нестерпимые муки: сжавшись в комок, он прижимал к груди поврежденную руку.

Гросвенор не без жалости заметил:

– И почему вы не вняли моему совету? Плитки экранированных стен обладают высоким электрическим потенциалом. А поскольку задействованный в помещении вибратор ионизирует воздух, то нейтрализуется вся высвобожденная энергия, кроме той, что у дула оружия. Надеюсь, вы не слишком обожглись?

Кент все же сумел взять себя в руки. Бледный до синевы, он, тем не менее, громадным напряжением воли обрел необходимое спокойствие.

– Это вам дорого обойдется, – прошипел он. – Когда остальные узнают о приемчиках, с помощью которых вы пытаетесь навязать свою точку зрения...

Он запнулся и сделал знак своим головорезам.

– Уходим. Нам здесь нечего больше делать.

Спустя минут восемь появился Фэндер. Гросвенору пришлось терпеливо и несколько раз объяснить ассистенту, что ему гораздо лучше и что по существу он уже не болен. Еще дольше понадобилось убеждать доктора Эггерта, который тут же появился. Гросвенора мало заботило, как бы не разоблачили его симуляцию, поскольку для этого требовались более основательные подозрения, не говоря уже о тщательных исследованиях по обнаружению того медикамента, которым он воспользовался.