Текст книги "Полночь (СИ)"
Автор книги: Алеся Вильеас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Она сглатывает, сосредоточенно глядя в мои глаза и еле заметно кивает, прикрыв вздрагивающие ресницы.
В комнате становится неимоверно душно, и я чувствую, как моя спина покрывается потом. То ли от сильного возбуждения, то ли от долбанного волнения.
Мои пальцы проникают дальше и нащупывают кружевную ткань её трусиков. Я замечаю, как медленно она раздвигает ноги и подаётся навстречу мне. Робко, неумело. Что-то бормоча себе под нос.
Моя рука двигается дальше, чуть ниже и ощущает влагу. Горячую, срывающую мою голову с катушек. И снова толчок в её бедро, сопровождающийся рычанием от неполученного удовольствия.
Мне мало.
Отодвигаю ткань в сторону и медленно вожу одним пальцем, насыщаясь её влагой. Проникая чуть дальше и ощущая, как там узко. Как там блядски непривычно тесно.
Стонет. Прямо мне на ухо.
Толчок.
Сжимаю зубы и медленно проникаю вторым пальцем, растягивая её. Замираю, как только она сжимается вокруг меня и надавливаю большим пальцем на клитор, массируя его.
Она должна расслабиться. Должна довериться мне.
И она делает это.
Вновь раздвигает ноги, а затем тянется левой рукой к себе в шорты, накрыв мою ладонь своей.
Сука!
Я начинаю медленные движения внутри неё и снаружи, наблюдая за тем, как её ноги раздвигаются чуть шире и выгибается спина.
Блять, Прайс, я сойду с ума, если не окажусь в тебе. В такой узкой, такой горячей.
– Остин? – стон.
Я отвлекаюсь на её голос и гляжу на приоткрытые искусанные губы.
Как бы я хотел, чтобы эти губы сомкнулись на моём члене.
– Всё будет хорошо, – зачем-то повторяю я, ускоряя движения в ней.
Я готов выть, как ёбаный волк на луну, от того, что в моих штанах становится всё теснее.
И, неужели она понимает это? По одному моему измученному взгляду? Потому что в следующий момент её рука накрывает мой член, и я буквально готов кончить лишь от одного прикосновения.
Мои пальцы с особым рвением начинают проникать и выходить из неё, когда женская рука расстёгивает ширинку моих штанов и проникает в боксёры, касаясь возбуждённой плоти до предела.
– Достань…его, – мольба, а затем вспышка воспоминания, что окатывает меня ледяной волной. Я стою на кухне, прижатый её телом к подоконнику. – Возьми его.
Зачем-то закрываю глаза, пытаясь не запечатлеть в своей памяти момент, если она выдернет руку повторно. Но нет. Она обхватывает его и достаёт.
Упругий, жаждущий её прикосновения.
– М-м-м, Джейд, – рычу я, пытаясь отыскать губами её губы.
– Что мне…делать? – выдыхает она мне куда-то в скулу.
Блять, она действительно не знает, что с ним делать?
Она вообще хоть раз имела дело с мужским членом?
Ёбаный Купер, я с тобой ещё не закончил!
– Обхвати его, – указываю я, пытаясь сосредоточиться на её удовлетворении. – И прове…блять, сука, – выругиваюсь я, не успев договорить, так как она выполнила указание раньше, чем я закончил излагать свою мысль.
Я достаю из нее пальцы, чтобы коснуться раскрасневшегося лица и убрать прилипшие к лицу локоны как замираю, глядя на ладонь, измазанную в кровь. Медленно перевожу взгляд на неё, тяжело сглатывая, и облизываю губы.
– Ты не…не…
– Нет, – виновато качает головой. – Я…
Её глаза наполняются слезами, а я хватаю её лицо этой чёртовой окровавленной ладонью и тихо шепчу:
– Эй, это не твоя вина.
Она покорно кивает, а я провожу большим пальцем по её нижней губе, размазывая кровь, а затем наклоняюсь, чтобы испробовать её на вкус. Такая солоноватая, с привкусом железа.
Моя.
Только моя.
Её рука усерднее обхватывает мой член и ускоряет темп, из-за чего я теряюсь в собственных ощущениях и окунаюсь лицом в её шею, жадно прикусывая и засасывая её кожу.
Возвращаюсь рукой к груди, а затем ниже, к месту, где она хочет меня больше всего. Надавливаю на клитор и начинаю круговые движения. Быстрее и быстрее. В такт её руки.
Губы оставляют влажные поцелую на каждом участке её шеи, так нежно, словно извиняются за что-то.
Но, извиняются, блять…за что?
За испорченные учебные годы? За хамство после них, или за пущенную пулю в грудь?
Нет, наверное за то, что этого больше никогда не повторится.
Никогда я больше не прикоснусь к Прайс, никогда не почувствую вкус зелёного яблока на губах. Никогда больше меня не потревожит аромат жасмина.
Пф.
Кретин. Ты сам хоть веришь в это?
Нет. Конечно же нет.
Куда я теперь без неё?
Ведь это больше не идиотка-Прайс. Это Джейд.
Моя Джейд.
– Джейд, – выдыхаю я, захлебнувшись в оргазме. – Блять.
В глазах всё расплывается и единственное что я успеваю захватить перед тем, как устало обмякнуть – это её сладкий стон, сорвавшийся с этих чёртовски привлекательных губ.
***
Разбудить поцелуем? Пф, нет.
Просто разбудить, чтобы оповестить о том, что ты уходишь? Конечно, нет.
Оставить записку, если уж не соизволил разбудить? Хм. Дурости какие, зачем?
Я с особым остервенением швыряю газету на кухонный стол и хватаюсь за кружку с горячим чаем. Почувствовав, насколько он всё ещё горяч, ставлю его на стол и преподношу ладонь к лицу, ощущая жар, исходящий от кружки.
Ещё этот чёртов Гэвин опаздывает!
Я бы могла предположить, что Уэльс поехал на собрание, но сейчас только девятый час утра и…сегодня нет чёртового собрания, потому что сегодня – суббота.
Уф.
Кусая губу, пытаюсь отшвырнуть воспоминания, что остались со мной с этой ночи, куда подальше.
Что на меня нашло?
Что на НАС нашло?
В какой из моментов мы просто плюнули на всё и делали то, что так давно хотелось?
От одной мысли о его пальцах во мне, по спине пробегается холодок, и я вздрагиваю.
Ощущаю, как щёки заливаются румянцем, и благодарю вселенную за то, что рядом нет Уэльса, потому что на его лице тут же расцвела бы ехидная улыбка.
Я настолько хорошо знаю Остина Уэльса?
Видимо, недостаточно, потому что всё ещё не могу объяснить себе вчерашний порыв.
Несомненно, это было лучшим завершением разговора о том, какого чёрта Гэвин был в его доме в ту ночь. Потому что у меня не было ответа. С той ночи я не задавалась этим вопросом, потому что очевидно, что он был там по причине гибели Элизабет.
Но…как он узнал? Ему сообщил Чарльз? Или Джессика?
Это я и собиралась спросить у своего напарника, названивая ему на телефон ещё сорок минут назад. Но всё, что я услышала, это короткое: Скоро буду.
Как мы видим, не так уж и скоро.
Долгожданный звонок в дверь раздаётся в тот момент, когда я возвращаюсь к телефону, чтобы позвонить Гэвину в четвёртый раз, и на этот раз высказать всё, что о нём думаю.
– Какого чёрта так долго? – моему возмущению нет предела.
– Пробки, – немного опешив, обороняется он.
– А на звонок почему не отвечал?
– Оставил телефон в офисе, – пожимает плечами и заходит внутрь.
Я следую за ним на кухню и наблюдаю за тем, как он пытается отпить немного моего чая. Каков нахал! Благо, он всё ещё горячий, и мерзавец получает по заслугам.
И откуда во мне столько злости? Я так бешусь из-за того, что Уэльс просто взял и ушёл? Скорее всего.
Поступок настоящего мужчины.
– У меня к тебе серьёзный разговор, – обхожу я его, скрестив руки на груди.
Гэвин расслабляет галстук и садится на стул.
– Я слушаю, – спокойно и уверенно.
– Речь пойдёт о той…ночи, – начинаю я и замечаю, как чуть приподнимаются его плечи.
Он напрягся. – В те сутки была не моя и, тем более, не твоя смена, так позволь спросить, как ты оказался в доме Уэльса?
Гэвин сглатывает, немного хмурится, словно от дурости вопроса.
– Мне позвонил Чарльз.
– Почему? – тут же срывается, поспешно.
Идиотка. Что значит: «Почему?»
Ответ слишком очевиден.
– Джейд, – начал Гэвин, прочистив горло, – он ведь знал. Знал, что она мне…что я её…
Это просто отвратительно, Прайс! Спрашивать его об этом…?!
– Он хотел, чтобы я попрощался.
– Ты мог попрощаться на похоронах, – звучит логично, но слишком оскорбительно для Гэвина.
Напарник опускает голову и кусает губу, шмыгнув носом.
– Я просто не поверил, – прошептал он. – Мне нужно было видеть её. Убедиться, что это не шутка, ведь тяжело поверить, что человек, который улыбался тебе в тот вечер, через несколько часов оказался мёртв, – его голос с каждым словом терялся на фоне тишины. – Я сорвался в ту же минуту.
Чувствуя себя просто отвратительно, я подхожу к Гэвину и беру его ладони в свои, легонько поглаживая большими пальцами.
Это было слишком очевидно, Джейд.
Ты так сильно настроена против всего, что пытаешься найти подвох даже в самом очевидном. Он любил её, и Чарльз знал об этом. Естественно, он тут же позвонил Гэвину.
А что бы сделала я, если бы Гэвин тогда сообщил, что Остин мёртв? Что он не выжил под этими чёртовыми плитами.
От одной этой мысли желудок скручивается в тонкую нить, и я чувствую подступившую тошноту.
Правду говорят, что если хочешь определить, важен тебе человек или нет, просто представь, что его больше нет.
***
Скажем так, было умно забрать у меня оружие ещё неделю назад, потому что сейчас бы могла произойти незапланированная смерть. Раньше мне не приходилось ездить на такси, но, как никак, я предполагал, что работают здесь одни мошенники. Что ж, сегодня мои предположения оправдались.
Принять меня за иностранца, потому что я неразговорчив, и возить меня по кругу, в надежде, что я не соображу вовсе – это сверх идиотизма. Но, как видите, люди на этом пытаются заработать.
Да, было бы проще пустить пулю ему в лоб или показать своё удостоверение, но от второго варианта эффекта было бы ноль, потому что о нашей организации знать никто не знает.
Поэтому пришлось достать всю свою мелочь из карманов и всё-таки сделать вид, что я чёртов иностранец и не разбираюсь в валюте. С выходом из машины было труднее. Этот обросший кретин вцепился в меня своими клешнями, и я почти на автомате вывернул ему руку.
Ну, всякое бывает, извиняй, парень.
К моему большому удивлению, сегодня я впервые за полторы недели проснулся с ясной головой и понимал, что должен делать дальше. У меня появилась чёртова цель. Понятие того, что я должен понять и узнать.
В первую очередь – разобраться с тем, что произошло той ночью и кто на меня напал.
Поэтому в семь минут девятого утра я уже стоял у больницы и поглядывал на наручные часы, надеясь, что нужный мне человек уже на месте. Иначе нет смысла находиться здесь, потому что, если я начну контактировать с кем-то другим – Чарльз об этом узнает.
Поправив рукава своей белой рубашки, я удивляюсь тому, когда Пра… Джейд успевает их стирать? Только вчера она была брошена на пол, после феерического завершения наших ласк, как сегодня утром уже висела на вешалке абсолютно чистая.
И почему думать об этом стало нормальным?
Нормальным стало то, что она в принципе делает это.
В последнее время я задавался вопросом, как, будучи в состоянии, когда я не помнил себя, я смог…разговаривать с ней? Вести беседы и…целовать её? В моей голове это никак не укладывалось, ведь это Прайс. Та идиотка.
Но потом всё стало слишком понятно.
Ведь не зря я помнил эти веснушки на её лице, большие карие глаза и морщинки на лбу.
Долбанный идиот, а всё бы могло быть по-другому ещё тогда.
Отряхнув руки, я поднял голову к небу и глубоко вдохнул влажный воздух. Я должен выглядеть убедительным и спокойным. Делать всё то, чему учил меня отец.
Засунув руки в карманы, я направился внутрь здания, останавливаясь у регистрации. Время раннее, именно поэтому здесь находилась всего одна женщина, и без того занятая телефонным разговором.
Подойдя к лифту, я нажал на четвёртый этаж и стал ожидать, когда он прибудет на первый. И каждый раз, когда я имею дело с лифтом, в моей голове лишь одно воспоминание, что заставляет мой член проснуться за сегодняшнее утро уже второй раз.
Первый – её округлая грудь, уткнувшись в которую я проспал всю ночь, и проснулся в той же позе. И если бы Прайс не спала, я бы обязательно с этим что-то сделал.
Двери лифта открываются, и я захожу внутрь, следя за меняющимися цифрами этажей на панели. Если его всё ещё не будет на месте, мне придётся расположиться где-нибудь на лестничной клетке, дабы не попасть на камеру.
Двери лифта открываются на четвёртом этаже, и я выскальзываю вместе с двумя медсёстрами, что удачно идут впереди. Прохожу мимо двух первых дверей и останавливаюсь возле третьей, схватившись за ручку.
Открыто.
– Остин? – удивлению Уильяма нет предела.
Тихо прикрыв дверь и повернув замок, я полностью оборачиваюсь к нему и ослабляю свой галстук, что с недавнего времени стал раздражать.
– Как поживаешь? – спрашиваю я, опустившись в кресло.
– Замечательно. Я бы спросил у тебя тоже самое, но на языке вертится совсем другой вопрос.
Я киваю и гляжу куда-то сквозь него, прислушиваясь к шагам в коридоре. Затем перевожу взгляд на Уильяма и произношу:
– Мне нужно её личное дело.
Уточнять не приходится. Уильям знает, о ком идёт речь, поэтому тут же кивает, но рыться в своих папках не спешит.
– Могу я спросить, зачем?
– Я хочу знать точное время её смерти, – мой голос отчего-то стал ниже на октаву.
Он кивает, поняв, что большего из меня не выпытать.
– Чарльз знает, что ты здесь?
– Если бы Чарльз знал, стал бы я приходить сюда и спрашивать тебя лично? – вздымаю одну бровь.
– Верно, – кивает тот.
Он встает из-за стола и направляется к шкафу у голубой стены. Одним движением руки открывает стеклянную дверцу и достает оттуда несколько папок. Эти несколько папок – люди, что когда-то работали на нашу организацию и оказались мертвы.
Где-то там мой отец.
От этой мысли по спине пробегается холодок, и я сжимаю руки в кулаки, глядя куда-то в поверхность деревянного стола. Туда, где оказывается та самая стопка папок.
Уильям аккуратно перебирает каждую, а затем останавливается и протягивает мне исхудалое личное дело Элизабет Конни Питерс. Ей было всего двадцать шесть, именно поэтому в её папке находилось всего три листа.
Первый об анализах при устройстве на работу. Второй о попытках забеременеть и о том, что могло этому препятствовать.
Забеременеть?
У меня совсем вылетело это из головы. Ведь мы…и вправду хотели ребенка.
А третий…
А третий о том, что ей в затылок пустили пулю.
Несколько снимков с места гибели. Её окровавленное тело, спутанные блондинистые локоны в запёкшейся крови и дата смерти:
Тринадцатого апреля две тысячи двадцатого года.
Время смерти: 00:03.
Захлопываю папку, прежде чем смогу что-то еще понять или прочитать, и замираю, словно сам только что получил пулю в затылок. Перед глазами пробегает знакомая картина, только я чувствую себя моложе. Да, определенно, это было несколько лет назад.
Брудствуд сует мне какую-то папку, и я беру её трясущимися руками, глядя на снимки своего мёртвого отца.
Поднимаю голову и вновь открываю папку Элизабет на последней странице, где находятся снимки. Кладу её на стол и тяну на себя все остальные личные дела, пытаясь найти своего отца. Долго мучиться не приходится, поэтому, открыв её на последней странице, замираю, глядя на окровавленный затылок отца, с заметной дырой.
– Кто это сделал?
– Виктор Бишоп.
– Мне это ни о чём не говорит.
– Глава Уроборос. Это тебе о чём-то говорит? – скрестив руки на груди, интересуется Чарльз.
Это было моим первым вопросом, когда я пришел работать в свой штаб.
– Остин? – зовёт меня Уильям, пока я вылизываю взглядом фотокарточки своих мёртвых, близких мне людей.
Аарон Уэльс.
Элизабет Питерс.
Пуля в затылок.
«Как низко, Виктор. Смотреть жертве в глаза не входит в твои планы?» – сквозь стиснутые зубы произношу я у себя в голове.
Закрываю одну папку, а затем другую, отодвинув их в сторону Уильяма.
– Никто не должен знать, что я был здесь, – холодно произношу я, даже не удивившись тому, как похолодел голос.
Уильям молча кивает и возвращает обе папки в общую кучу, поднявшись из-за стола. Словно ожидает от меня каких-либо действий, но затем отмахивается и направляется к шкафу, тихо произнося:
– Тебе лучше воспользоваться чёрным выходом.
– Да, – блёкло. Брошено куда-то в приоткрытое окно.
Встаю из-за стола, поправив пиджак, и затягиваю обратно галстук, наблюдая за тем, как обеспокоенно глаза Уильяма бегают по моему лицу.
Думает, что я с катушек слечу?
Возможно, все было бы именно так, но у меня всё ещё нет недостающих пазлов, которые смогли бы обрисовать общую картину происходящего.
Да, Виктор убил моего отца…сколько? Одиннадцать лет назад? И всё потому, что Аарон лез не в свои дела, хоть это и была его работа. Но…я? Хренову пулю мне в лоб, что за задание было у меня, что Виктор решил прикончить нас обоих?
Может, задание было у Элизабет? Ведь это её он убил, а меня всего-то завалило плитами.
Неужели у тебя были секреты, Питерс?
Какой ёбаный бред.
Протягиваю Уильяму руку и тот покорно пожимает её, вложив в свой кивок всевозможное понимание ситуации. Как только выхожу из кабинета, стягиваю с себя пиджак и смешиваюсь с белыми халатами, направляясь к запасному выходу из больницы.
Глава 19.
Воздух, свежий после дождя, тут же приводит меня в чувства, и я решаюсь накинуть пиджак, как только оказываюсь на парковке у больницы. Достав из него кредитную карту, нахожу банкомат, чтобы снять немного денег на такси.
Дальнейшие операции происходят куда быстрее, чем полчаса назад. Такси я ловлю сразу же, а водитель, на удивление, попадается более вменяемый, чем тот, что пытался меня обобрать сегодня с утра.
Стянув с себя чёртов галстук, я словил себя на мысли, что скучаю по спортивному трико и обычной мужской майке. Даже по тем пижамным штанам и некоторым вещам не моего размера.
Кто, чёрт побери, подбирал это дерьмо для меня?
Неужели Прайс? Ведь не может быть её вкус настолько плох.
Если это была она, то всё логично, ведь та Прайс явно ещё недолюбливала меня.
Стоп! А с чего ты взял, что сейчас она тебя «долюбливает»? Решил это только потому, что она приютила тебя у себя, помогла, когда ты даже об этом не подозревал и…подпустила к себе?
Несмотря на пущенную в грудь пулю, отвезла на кладбище, а затем оставила у себя.
Если бы не было сегодняшней ночи, я бы сказал, что она чокнутая, но здесь облажался именно я. Именно я понял, что Джейд что-то…важное.
И скрепя зубами от одной мысли об этом, я в который раз убеждаю себя, что это так, и не стоит прикрываться ненавистью, что зародилась восемь лет назад. Ничего не было фальшивым, Уэльс. Ты – это ты. Она – это она.
Просто всё получилось так, как и должно было.
Просто ты не помнил.
А она больше не вела себя как всезнайка.
И это было самой правильной встречей, которая должна была произойти ещё восемь лет назад.
Рассчитавшись с водителем, я вышел из машины и направился к уже знакомой квартире под номером два. По привычке хватаюсь за ручку и поворачиваю её, заходя. Замираю в коридоре, как только слышу чужой голос.
Мужской.
Тысяча вариантов кончины Джейд проносятся перед глазами, но прежде, чем придумать хоть какой-то план, я бросаюсь на кухню и облегченно выдыхаю, как только замечаю Лонга, уткнувшегося ей куда-то в…грудь?!
– Да ты должно быть здесь прописался, – выплёвываю я, стараясь держать себя в руках.
Выходит блядски хреново, потому что он всё ещё прикасается к ней.
– Какого хрена ты здесь…
– По-моему, это я должен спрашивать тебя об этом, – перебиваю я Лонга, нагло наклонив голову набок.
Он встаёт со стула и сравнивается с ростом Джейд. И только сейчас…блять, только сейчас я замечаю выражение её лица.
Она готова меня убить.
Причём, если бы Лонг стоял к ней чуть ближе, она бы рискнула и достала бы пистолет из внутреннего кармана его пиджака, к которому постепенно тянулась правая рука этого недоноска.
Думает, что я испугаюсь? Идиот, мне нечего терять.
– Какого чёрта ты пришёл сюда? И…как ты вообще зашёл? – этот олух глянул в сторону Джейд, которая опешила от его вопроса, а затем вздёрнула свой подбородок и расправила плечи.
Готова к бою.
Моя девочка.
– Гэв, не мог бы ты оставить нас?
– Да, Лонг, проваливай к чёрту, – вставить своих пять фунтов было для меня чуть ли не получением титула герцога. Особенно в адрес Лонга.
И откуда у меня такая неприязнь к этому отпрыску?
– Джейд, – начал было он, но, кажется, заметил её напряженный взгляд.
– Прости, – зачем-то извинилась она, от чего новая волна ярости накатила на моё сознание. – Я всё объясню тебе позже, ладно?
Ладно?! Прохладно, Прайс!
Перед кем ты отчитываться собралась?!
Должно быть, от злости у меня посыпались искры из глаз, но, судя по сдержанному виду Лонга, мои раздражённые взгляды действовали не столь эффектно, как взгляды Прайс.
Да, иногда она бывает той ещё фурией.
Он кивает.
Какое понимание. Какое сострадание и сочувствие!
Прямо как две долбанных подружки!
«Ты всё ещё стараешься недостаточно» – голос отца словно гром среди ясного неба.
«Заткнись, отец» – фыркнув, отвечаю я и мысленно скрещиваю руки на груди.
Отхожу в сторону, как только Лонг направляется в мою сторону, чтобы переместиться в коридор, и прислушиваюсь к его поспешным шагам, что останавливаются у двери. Схватив Прайс за руку, убеждаюсь, что дверь хлопнула, и толкаю её к стене, накрыв своим телом.
– Какого хрена он здесь делал? – сквозь зубы.
– Какого чёрта ты имеешь права задавать мне подобные вопросы? – гневно выплёскивает она мне в лицо.
– Потому что имею, – насмешка. – Тебя.
Мне хватает меньше секунды чтобы понять. Чтобы ощутить жгучую боль на левой щеке. Немного опешив, отойти на два шага назад и размять челюсть, глядя на часто вздымающуюся грудь.
Она ударила меня?
«А чего ты ожидал, кретин?» – с отвращением произносит внутренний голос.
Сам того не замечая, моментально стягиваю с себя пиджак и хватаюсь правой рукой за это чертовски раскрасневшееся лицо от гнева. Она буквально закипает подо мной.
Без слов. Без касания.
Просто взрыв эмоций в душераздирающем молчании.
– Нахуй всё, – всё, что успеваю я бросить ей в лицо прежде, чем накрыть эти чертовски привлекательные губы.
Вцепиться в них, словно зверь, и с особым остервенением искать прежний привкус зелёного яблока, а не какого-нибудь Лонга, с которым она могла сосаться до моего прихода.
Ведь могла? Или нет?
Стала бы?
От этой мысли меня накрывает ещё больше, и я вжимаюсь в неё всем своим телом, ощущая как пульсирует мой член, прижимаясь к внутренней стороне её бедра. Её охренительного бедра. Ножек, что раздвигались сегодня ночью, подпуская меня к себе.
Ощутив боль на кончике языка, я тут же отстраняюсь от неё, в непонимании глядя в распахнутые карие глаза. Красные щёки, искусанные губы и встрёпанные волосы.
Блять, она просто великолепна.
– Какого чёрта ты вытворяешь? – вспыхивает Прайс. – Сначала происходит то…что было ночью, а потом ты просто уходишь, ничего не сказав, чтобы прийти и без всяких слов наброситься на Гэвина, а затем на меня?
– Мы занимались сексом, Прайс, – закатываю я глаза. – Почти.
– Ты вообще меня слышишь? – толкает меня в грудь, пытаясь отойти от стены. Не выходит, я не сдвинулся и с места.
Если она продолжит в том же духе, я трахну её в сию же секунду. Не церемонясь.
– Честно? Нет, – и зачем лгать? Всё, что я слышу – твоё частое и прерывистое дыхание.
Оно такое громкое и горячее, что, кажется, словно Прайс дышит за нас двоих.
Очередное возмущение вспыхивает на её лице, но я больше не могу терпеть.
– Заткнись…пожалуйста, Джейд, – губы в губы.
Если она не сделает этого…я не знаю…я просто сойду, блять с ума.
Как можно быть настолько привлекательной в гневе?
Я готов содрать с себя кожу от возбуждения, что я чувствую, глядя на неё. Впитывая её каждую эмоцию, словно ёбаная губка.
– Остин. Мы должны…
– Нет. Нихуя мы не должны. Даже если и так, то всё, что мы должны…я должен, то это просто трахнуть тебя так, чтобы ты выкрикивала моё имя так громко…так…блять, какая ты мокрая, – стон ей на ухо, пока мои пальцы проникают в её трусики.
Она обмякла и тихо застонала, окольцовывая руками мою шею.
Не могу. Больше не могу терпеть. Ни одной лишней секунды.
Окунаюсь лицом в её грудь и стягиваю руками топик, оголяя место выстрела. На секунду замираю, глядя на уродливый, почти затянувшийся шрам.
Ты ничтожество, Уэльс.
Просто блять…как ты посмел?
Она не двигается, тяжело дыша, а я чуть наклоняюсь вперед и касаюсь губами там, где ей было больнее всего полторы недели назад. Провожу языком вокруг него. Ещё раз, а затем оставляю мокрый поцелуй и спускаюсь ниже к пупку.
Она напрягается, но ничего не предпринимает, лишь, немного отшатнувшись, цепляется руками за мои волосы, а затем и вовсе путается в них пальцами, оттягивая.
Хватаюсь за резинку шорт и медленно стягиваю их, скинув к её ногам. Поцелуй чуть ниже пупка, ещё ниже. Ещё. А затем в пульсирующее и горячее место, что жаждет моего прикосновения.
Провожу языком, кусаю.
Она больше не может стоять на ногах, а я больше не могу терпеть этих мучений. Поэтому тут же выравниваюсь и хватаю её за бедра, усаживая на барный столик. Возвращаюсь к искусанным женским губам и улыбаюсь, ощущая её ладони на своём возбуждённом члене.
Секунда, и топик валяется где-то на полу кухни. Еще секунда, и она обхватывает мой член горячими ладошками, водя по нему. Размазывая смазку, что-то бормоча мне на ухо.
Подтягиваю её ближе к столу, от чего она теряет равновесие и наклоняется назад, оперевшись локтями о поверхность стола. Наблюдает за тем, как я аккуратно стягиваю её трусики, а затем запускает пальцы правой руки мне в волосы, прикрыв глаза.
Беру свой член в правую руку и подхожу к ней ближе, проведя концом по её возбужденной плоти. Горячей, влажной. Жаждущей меня.
Левая рука сама находит её грудь и жадно сжимает, как только я вхожу в неё. Медленно. Наслаждаясь каждым чёртовым моментом. Такая узкая. Такая…моя.
Блять.
Только моя.
Открыв глаза замираю, глядя на её нахмурившееся лицо.
Медленно, Уэльс. Аккуратно.
Дойдя до основания останавливаюсь на некоторое время, а затем выхожу, почувствовав отвратительную пустоту вокруг себя. В ней лучше, в ней комфортнее. В ней…
– Остин, – стонет она, как только я вхожу в неё третий раз, чуть быстрее.
Хочется больше.
Больше, блять.
Рычу сквозь зубы и начинаю ускорять темп, наслаждаясь тем, как прекрасно перекатывается её грудь при каждом моём заходе в неё. Пододвинувшись чуть ближе, она обхватывает руками мою шею и начинает покрывать её поцелуями, пока я старательно пытаюсь не кончить раньше неё.
Нащупываю большим пальцем её клитор и начинаю водить по кругу, ощущая, как она сжимается вокруг меня. Как поддаётся бёдрами мне навстречу и запрокидывает голову назад, облизывая припухшие губы.
Сильнее. Жёстче. До самого основания. Через ёбаную боль и стоны.
Схватившись рукой за край стола, я хватаю губами воздух, как только она кончает и сжимается вокруг меня, словно грёбаный удав. Ещё один толчок, в котором я нуждался, и взрыв, накрывший меня в ног до головы.
Тяжело дыша, Джейд покрывает поцелуями мой лоб и останавливается на виске, проведя по нему языком.
Блять.
Она так охуительна в сексе, что просто не верится…как…как она могла…
– Джейд, – выдыхаю я её в волосы, всё ещё находясь внутри неё, – я хочу кое о чём спросить.
– М? – вымученно.
– Ты…я был первым у тебя? – и почему этот блядский вопрос звучит так, будто я на это надеялся.
Она чуть отстраняется, и я вижу её лицо. Поджатые губы, а затем кивок.
Ты был у неё первым, Уэльс. Охуеть.
***
– Но как? Ведь Купер…ты же сама…и он…
– Потому что он не вошёл полностью. Не смог, хоть и пытался, – чувствуя ком в горле, проговариваю я. Слёзы сами по себе наполняют глаза, именно поэтому я отворачиваюсь от него, окунаясь в выворачивающие наружу воспоминания.
Я тысячу раз прокручивала в своей голове момент той ночи, но всегда пропускала деталь о том, что дело было не закончено. Благо, Купер тогда не догадался, а всё потому, что мой организм дал ему ложный знак, как и мне.
– То есть он…?
– Он не лишил меня девственности. В попытках сделать это, он всего лишь травмировал меня, от чего и решил, что галочка возле его очередного пунктика поставлена.
Я вижу на его лице еле заметное удивление, примерно такое же выражение лица было и у меня, когда от своего личного гинеколога я узнала, что моя невинность не тронута, а на вопрос, почему же тогда было так больно, она кратко ответила: «Потому что плёва растянулась, а не порвалась.»
И тогда хотелось задать ещё тысячу вопросов, но спрашивать подробнее значило выдать себя с головой. Поэтому мне на помощь, как и всегда, пришли учебники.
На лице Остина еле заметная улыбка, а влажные губы аккуратно касаются щеки. Того места, где остановилась слеза.
Надеюсь, я никогда не пожалею о том, что отдала её тебе, Остин Уэльс.
В ответ на мои мысли он лишь касается правой рукой моего лица и проводит большим пальцем по щеке, стирая почти высохшую дорожку от скатившейся слезы.
Остин отходит на два шага назад, и я ощущаю внезапную пустоту внутри себя.
Слишком некомфортно. Слишком…одиноко.
За все шесть лет я впервые ощущаю её так остро.
Словно очередная пуля в грудь, лишь от того, что после подобного разговора он сделал шаг назад.
– Джейд, – почти шёпот, но поднимать голову не хочется, поэтому я лишь смотрю на его руки, что легли на мои раздвинутые ноги.
Он снова приблизился.
– Я должен задать этот вопрос снова, и я знаю, что ты знаешь на него ответ.
Желудок тут же скручивается в тугой узел, а мысли сталкиваются друг с другом, словно пытаются найти укрытие и не оказаться на языке.
– Мм? – только и выдавливаю я, прикусив губу.
Отчего так страшно поднять глаза и окунуться в этот омут потемневших карих?
– Какого чёрта Лонг делал у меня дома в ту ночь?
Я тут же поднимаю голову, вглядываясь в его бледное лицо. Почему мне кажется, что он что-то знает? Почему сегодня он выглядит более уверенно…словно о чём-то догадывается.
Нет.
Он не может.
– Я не… Чарльз позвонил ему, – выдыхаю я.
Это всего лишь часть правды. Большим я не обязана. Всё.
Остин хмурится, а затем я замечаю в его глазах нарастающую ярость.
– Позвонил? – зачем-то переспрашивает он.
– Угу, – мычу я.
Пожалуйста, отстань от меня с этими вопросами. Это не моя правда, и я не должна тебе об этом говорить!
– Так какого хрена Чарльз ему позвонил…они что…спали? – крик.
Кажется, Уэльс испытывал не явную ревность, а некоторое…смятение?
– Остин, я не могу, – накрываю лицо ладонями.
– Серьёзно, Прайс? Мы только что трахнулись, и ты не можешь мне этого сказать? Ты не доверяешь мне? – спокойствие покинуло его и именно поэтому, он зло отступает назад, и принимается натягивать штаны.
– Просто…это не моё дело, – объясняю я, пытаясь уйти от ответа.
– Всё верно, оно моё!
– Так почему бы тебе не спросить у него?! – повысила я голос. Внезапно и резко.
– Потому что я на дух не переношу этого отпрыска…
– Что? С чего бы вдруг? – хмурюсь я.
– С чего бы вдруг он прикасается к тебе? С чего бы вдруг он распивает чай у тебя на кухне в полночь?! С чего бы…
– Уэльс, ты что, ревнуешь? – мои брови поползли вверх, а губы растянулись в лёгкой улыбке.
