Текст книги "Десятое желание"
Автор книги: Алена Занковец
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Спускаясь в игорный зал, Ян все думал о том, как странно Султан курил сигару. Не наслаждаясь ароматом листа перед началом действа, не задерживая дым во рту, чтобы ощутить вкус. И не оставил тлеть докуренную сигару, как это принято у ценителей. Словно весь этот процесс, включая демонстрацию ножниц для обрезания пальцев… то есть сигар, был произведен специально для Яна.
Игровой зал только начинал приходить в движение. Несколько клиентов лениво прохаживались между столами, выбирая, за которым потратить деньги. Женщина у рулетки вела монотонную беседу с крупье. Сквозь легкую музыку проступал ласкающий ухо звук шарика, летящего по ободу.
Мадлен сидела в баре на высоком стуле, позволяя редким зрителям любоваться видом ее ног, который открывался в разрезе длинного черного платья. Заметив Яна, она приподняла бокал с мартини. Ян широко улыбнулся и склонился над бутоном в ее волосах. Так и есть, в центре искусственной розы среди бархатистых пестиков прятался черный прутик.
– Да, Султан, совсем забыл! Когда ей прийти? – спросил Ян у бутона.
– Султан Ахмедович просит передать, что девушка должна явиться завтра к двенадцати, – сообщила Мадлен.
Некоторое время они улыбались друг другу одними глазами.
– И еще, – добавила Мадлен, когда Ян направился к выходу. – Султан Ахмедович просит напомнить, что, согласно правилам внутреннего распорядка, с того момента, как твоя протеже начнет работать в его сети казино, тебе сюда вход будет закрыт. Навсегда.
* * *
Если б заглянуть в будущее и увидеть, что она справилась…
Катю знобило. Она поднесла к губам, наверное, пятую за вечер чашку чая.
Ей было сложно приноровиться к ритму этого города. Она барахталась, выживала, цепляясь за брошенную Яном соломинку. Но сколько это продлится? Крепкий организм, который уже много лет не поддавался ни болезням, ни простудам, начал давать сбои. «Все болезни от нервов», – говорила мама. Так как же лечиться?
Катя всем нутром ощущала ужасающую глубину океана, на поверхности которого пыталась удержаться. А еще дурноту от огромного количества выпитого чая. Кончики ее пальцев мерзли, температура пылающим жаром расползалась по телу.
Она поставила чашку на пол, закуталась в простыню и навалила сверху ватное одеяло.
Если бы только знать, что у нее все получится, что она останется в этом городе навсегда…
* * *
Навсегда.
Яну не нравилось это слово, его отторгал тот привычный мир, в котором все менялось за считанные секунды.
Как можно навсегда оторвать его от казино? Уж лучше остаться без руки или ноги!
Казино было Яну необходимо. Именно это здание. Именно эта рулетка. Удача откликалась ему, когда соблюдались все условия.
– Так что мне нужно представить? – проник в размышления настойчивый, очень любопытный голосок Кэт.
– Представь, – продолжил Ян, расхаживая по кухне, – этот Султан ведет прослушку через цветок в прическе шлюхи – или всех его шлюх! Может, и видео пишет – с него станется.
* * *
– Какой шлюхи? – спросила Катя, едва сдерживая зевок.
Она сидела на кухонном стуле, поджав под себя ноги. Озноб прошел, но желание поспать усилилось настолько, что, стоило закрыть глаза, ее начинало покачивать.
Четверть часа назад Ян едва не рухнул в коридоре, когда споткнулся о ее ботинки. Катя выскочила из-под одеяла, мигом переоделась в майку и джинсы. Она думала, что Ян пьяный и, возможно, ему нужна помощь. Но он не был пьян, хотя под воздействием чего-то, несомненно, находился. Глаза горели, он безостановочно метался по кухне. На вопрос, не принимает ли он, случаем, наркотики, Ян ответил таким взглядом, что Катя поняла – нет, не принимает.
– Ну, той шлюхи, в казино, с которой я разговаривал, помнишь?
Пытаясь прикурить, Ян не видел, как выпрямилась Катя. Очень медленно, чтобы оттянуть отгадку, она складывала кусочки пазла в общую картину. Все эти мужчины вокруг нее… Все эти сальные взгляды…
– Ты нарядил меня как шлюху? – ее лицо запылало.
Так и не прикурив, Ян замер. Потом снова принялся чиркать зажигалкой.
– За что?! – Как же ей стало тошно! Гадко – до слез!
Ян сделал глубокую затяжку и спрятал зажигалку в сигаретную пачку.
– Забавы ради. И потому что ты вынудила меня рассказать об отце.
Катя прикрыла глаза. Это было так несправедливо! Так жестоко! Она лишь пыталась поддержать разговор. Просто не знала, о чем еще спросить. Она не хотела его ранить – тогда. Теперь хотела. И физически ощущала, как в ней растет, наливается соком неизвестное ранее чувство: жажда мести.
Глава 7. Вечер правды
Вечер. Жара. Духота. Воздух серый, болезненный, с прорезью таящего закатного света. Даже из распахнутого кухонного окна, выходящего в сад, доносился запах расплавленного асфальта.
Воздух стал для Кати одним из самых неприятных испытаний в городе. Летом даже под вечер дышать было тяжело – пыль, гарь, вонь. А когда накатывала жара, город казался настоящим адом, огромным кипящим котлом. Каждый раз после прогулки по центру недавно вымытые волосы становились на ощупь сухими, как сено.
Катя растеклась по стулу, к которому прилипла, и старалась втягивать воздух маленькими порциями. Рядом стоял опустошенный кувшин с остатками лимонада, приготовленного Яном. Когда Катя пила лимонад с трескучими островками льда, жизнь казалась значительно лучше. Теперь остатки прозрачной коркой засыхали на стеклянных боках кувшина.
Даже Ян тяжело переживал жару – он не курил. Выложил пачку сигарет на центр стола, время от времени на нее поглядывал, но не притрагивался. Он принимал душ каждые полчаса, а после даже не одевался: переживал время до следующего похода в ванную, обернув вокруг бедер светло-желтое полотенце. В сумерках на фоне махровой ткани он казался смуглым, как мулат.
Больше всего сейчас Кате хотелось запереться в своей спальне, сбросить шорты и майку, на которой застиранные бабочки, казалось, умерли от жары, и распластаться нагишом на кровати в позе морской звезды. Но пока это было невозможно: Ян собирался объявить свое следующее желание. Это делало духоту еще более тягостной.
А для Яна, похоже, настало время праздника – он принялся готовить закуски: крохотные бутерброды с творогом, перемешанным с петрушкой и укропом. Часть он посыпал мелко нарезанным желтым перцем, часть огурцом, остальные – кусочками помидоров. Еще была тарелка с ломтиками сыра: ряд – молочный, ряд – желтоватый, ряд – оранжевый. И ряд с плесенью – на него даже смотреть было неприятно. Кате Ян доверил мытье винограда и груш, хотя и поглядывал за ее действиями из-за плеча. А потом – о чудо! – она даже пригодилась в нанизывании кусочков фруктов и сыра на шпажки. Создавалось ощущение, что Ян просто держал ее при себе, только не было понятно зачем.
Завершив приготовления, Ян взял по блюду на ладонь и кивком предложил следовать за ним.
Он вошел в свою спальню, распахнув дверь ногой. Створка отрикошетила от стены и снова закрылась, у Кати перед носом. Она замерла в нерешительности. Всего-то надо было впервые войти в комнату Яна, но сердцебиение участилось. Пока она думала об этом, дверь распахнулась.
– Ты скоро?
Катя прошмыгнула у Яна под рукой.
Его спальня выглядела как временное пристанище. На полу лежал линолеум, местами стертый до дыр. С потолка свисала одинокая лампочка. В угол забился старый шкаф с антресолями, заполненными книгами, а на кровати, похоже, успело поспать не одно поколение. И посреди всего этого, на деревянной табуретке с облупившейся белой краской, стоял новенький, блестящий черными боками, выпирающий колонками музыкальный центр.
– Ого! – Катя провела по глянцевой поверхности ладонью. – Наверное, стоит целое состояние.
– Наверное. Не знаю. Мне он достался по дешевке. Ворованный. Приятель подогнал.
– Ворованный? – Катя изумленно обернулась. – Ворованный?! – она не могла поверить своим ушам.
– Если бы не я, его купил бы кто-то другой. Какая разница? У меня еще и ворованный ноут есть.
Катя села на край кровати и закрыла лицо ладонями.
Это был совсем другой мир, не имеющий с ее миром ничего общего. Она выросла в семье, где никто бы не стал даже заглядывать в чужое письмо, лежащее раскрытым на столе. А Ян спокойно пользовался заведомо краденым музыкальным центром.
– Так что там, с желанием? – сквозь ладони спросила Катя.
– Сначала тост, – Ян протянул ей запотевший бокал. Там плескалось, манило прохладой и запахом муската белое вино. – За твой день рождения!
Катя опустила бокал, не донеся до губ.
– Мой день рождения первого января, ровно через полгода.
– За твой самый первый день рождения. За то, что когда-то… кстати, как давно?
– Двадцать один год назад.
– …двадцать один год назад ты появилась на свет. Без тебя это лето было бы куда печальнее.
Ян подтолкнул ножку Катиного бокала, подначивая сделать глоток.
– А теперь мое желание. Оно очень простое, – Ян выдерживал интригующую паузу, Катя смотрела на него с легким укором. – Хочу, чтобы ты все время говорила мне правду.
Катя отставила бокал. Она еще не могла понять, повезло ей с таким желанием или нет.
– А разве можно загадывать долгоиграющие желания?
– Правилами это не запрещается. Ты должна исполнять такие желания, пока не закончится игра. А свое следующее можешь загадать в любой момент.
Катя задумалась.
– Невозможно говорить правду все время. Это противоречит человеческой природе. В конце концов, я могу просто забыть!
– Ладно. Всегда говорить правду, когда я попрошу тебя об этом. Так сойдет?
Катя неуверенно кивнула.
– Тогда озвучиваю. Хочу, чтобы ты говорила правду каждый раз, когда я попрошу. Это мое желание, – Ян протянул бокал. Катя машинально с ним чокнулась. – Приступаем. Ты записалась на курсы английского?
Теперь Катя поняла, к чему были такие долгие приготовления. У них же весь вечер впереди. Вечер правды. Ее правды. Ну что ж. Она готова.
– Записалась.
– Хорошо. А как продвигается обучение в казино, повелительница шарика?
– Отлично! – оживилась Катя. – Кстати, ты знал, что шарик в рулетке называется спин?! А фишки – игровые чипы?!
Ян поднял ладонь, останавливая ее.
– Теперь я хочу, чтобы ты исповедалась мне.
* * *
Ян знал, что увидит дальше – словно в который раз смотрел свой любимый фильм. Кэт отставит бокал, не сразу проглотит вино, которое только что пригубила. Ее взгляд сменится с непонимающего на изумленный, а потом – гневный. Побледнеет, а затем покраснеет ее лицо. Возможны отступления в деталях, но окончание будет одно: она сдастся.
– Это… это… богохульство!
Кэт поджала губу. Теперь она выглядела обиженным ребенком.
– Ладно, – милостиво согласился Ян, хотя Кэт могла бы и выучить: он никогда не отступает, только заменяет одни слова другими. – Хочу, чтобы ты излила мне душу. Рассказала о своих самых гадких поступках. Хочу узнать о тебе всю грязь.
– Во мне нет грязи, – не задумываясь, ответила Кэт.
– Серьезно? – Ян, отставив бокал, повернул ее за плечи: в одну сторону, в другую. – И где твоя кнопочка «вкл-выкл»?
– Что?..
Кэт попыталась движением плеча сбросить его ладони, не вышло. Тогда она оттолкнула Яна. От неожиданности он отпустил ее, затем легко подхватил на руки и швырнул на кровать. Кэт тут же вскочила, прихватив за ухо подушку, и запустила ей в Яна, но попала в шкаф. Угрожающе звякнуло стекло антресолей.
– Если ты не андроид, если ты живой человек, в тебе есть грязь, – улыбаясь, продолжил Ян. – И я хочу о ней узнать.
Кэт закусила губу. Подумала.
– Я кое-что вспомнила.
– Слушаю.
– Когда я была ребенком, то каждое лето проводила у бабушки в деревне, – Кэт замолчала.
– Итак… – Ян прислонился к стене и заложил руки за голову. – Ты – маленькая девочка. Сколько тебе? Десять?
Кэт набрала в легкие воздуха, медленно выдохнула, рассматривая тоненькие голубые вены на тыльной стороне ладони.
– Шесть, – тихо уточнила она.
– Родители посадили тебя в машину и повезли в деревню.
– Нет, – Кэт замотала головой. – Сначала мы ехали на поезде, потом мама всегда оставалась на вокзале, чтобы вернуться в город, а в деревню меня отвозил на мотоцикле дядя Ваня. Он сажал меня в мотоколяску. До деревни было далеко, минут двадцать-тридцать езды.
– И какой он был, этот дядя Ваня?
– Высокий… Не то чтобы толстый, скорее, очень плотный. И волосы у него были короткие, пшеничного цвета.
– И что сделал дядя Ваня?
Кэт подняла голову.
– Как ты догадался?
– Интуиция. Так что он сделал?
– Купил бабушке цыплят.
– Не понял… – Ян выпрямился.
– Двенадцать маленьких пушистых комочков. Их поселили в нашей теплице. Когда они выпачкались в земле, я их поймала, всех до единого, и искупала в ведре. Так, как умела: бросила в воду и прополоскала, – словно не слыша слов Яна, тараторила Кэт. – А потом красиво сложила в рядочек. Цыплята были чистенькие, как раньше. Я только понять не могла, почему они не шевелятся.
Кэт, наконец, замолчала. Опущенная голова, сложенные на коленях руки – весь ее вид выражал глубокую скорбь.
Тишину нарушил голос Яна.
– Ты что, издеваешься?
Но нет, похоже, она не издевалась. Влажные глаза, щеки в красных пятнах.
– Ты просил рассказать о грязи. Я вспомнила это.
Ян потер пальцами лоб.
– Это не то, что я имел в виду. Желание не выполнено.
Кэт перестала шмыгать носом.
– Тогда тебе нужно быть точнее в формулировках, – холодно произнесла она. – Я не умею читать твои мысли.
– Хорошо, Кэт. Я исправляюсь. Какие у тебя эротические фантазии? – Глаза Кэт расширились. Отлично. Теперь игра снова шла по его правилам. – Я имею в виду те фантазии, о которых женщины и подружкам не рассказывают. Те, о которых тебе даже вспоминать стыдно. Достаточно точная формулировка?
Из окна потянуло прохладой. Ян подошел к шкафу, скинул полотенце, надел штаны и тенниску. За это время Кэт не шевельнулась. Пожалуй, она даже была в шоке. Ну и пусть. Ян и не думал, что зайдет с ней так далеко. Попросив – ладно, заставив – рассказать о грязи, он собирался не столько слушать Кэт, сколько наблюдать за ней. Но цыплята – это уж слишком.
Ян откусил канапе с рикоттой, губами стянул со шпажки зеленую ягоду винограда. Кэт по-прежнему молчала.
– По крайней мере, ты не отрицаешь, что они у тебя есть. Значит, мы на правильном пути.
* * *
Катя смотрела на Яна распахнутыми глазами.
Смеркалось. Тени растекались, смешивались с узорами на обоях, растушевывали контуры предметов. В окно дул легкий ветерок. Теперь он казался Кате ледяным. По коже пробежала волна мурашек.
– Иногда… – голос прозвучал хрипло. Катя сглотнула ком в горле. На этот раз Ян не шевелился и не говорил ни слова. – Иногда я представляю…
…Просто сказать.
Она закрыла глаза.
– Ну?.. – раздался насмешливый, требовательный голос Яна.
– Незнакомку… Женщину…
Еще одна длинная пауза.
– Какая она?
– Красивая…
– Какая она? – настойчивее повторил Ян.
Катя вскочила. Она дрожала, как в ознобе.
– Да не знаю я! Не знаю! Женщина, и все!
– Ладно, – сжалился Ян. – Пойдем на кухню, мне надо покурить.
Катя безвольно потянулась за ним. Она чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Не хватало воздуха. Кружилась голова. Казалось, пол уходил из-под ног. А еще Катю не покидало ощущение, что с нее стекает липкая черная жижа.
Ян усадил ее на стул. Сел рядом, закурил.
– Ладно, Кэт. Успокойся, – он протянул зажженную сигарету. – Вот, возьми, – Кэт взяла ее дрожащими пальцами. – Затянись.
Она поднесла сигарету к губам. Все так же машинально сделала затяжку. Тяжело закашлялась.
– Давай еще, только не так глубоко затягивай, – учил ее Ян, прикуривая вторую сигарету. – Станет легче.
Катя повиновалась.
Ян уже затушил свой окурок, а с Катиной сигареты все еще хлопьями падал пепел. И она все также бессмысленно смотрела перед собой. Ян легонько тряхнул ее за плечи.
– Эй, Кэт. Приходи в себя. Ничего страшного не произошло. Просто мы не близкие люди – это да. Но близкие люди разговаривают о таком. И когда-нибудь ты будешь говорить об этом со своим мужем. Это нормально. Это сделает вас ближе.
Катя подняла на него отрешенный взгляд.
– Как… это… может сделать кого-то ближе?
– Узнаешь. Просто позже. Хочешь еще вина? – он забрал у Кати сигарету и затушил в пепельнице.
Катя покачала головой.
– Тогда, думаю, тебе лучше пойти спать.
Катя кивнула.
Не раздеваясь, она легла на кровать и долго смотрела в пустоту. Постепенно шок и воздействие вина проходили, и Катя начала ощущать, как неприятно пахнут сигаретами пальцы под ее щекой, как разгорается боль в висках. И в какой-то момент она отчетливо поняла, что не хочет просто лежать, вот так, страдая и презирая себя. А потом заснуть и то падать куда-то глубоко, то словно выныривать в надежде глотнуть воздуха.
Ян, наверное, уже видел десятый сон. Завтра он даже не вспомнит о том, что произошло. Развлекаясь, он раздавил ее, как букашку, вытер палец о салфетку и забыл об этом.
Катя взяла с подоконника засушенную розу и без стука вошла в спальню Яна. Он сидел на краю кровати, обхватив голову руками. Далекий свет фонаря разряжал темноту, выделяя его силуэт на фоне окна.
– Кэт?..
Катя подошла к нему почти вплотную и медленно, сантиметр за сантиметром, проползая взглядом по его фигуре, подняла голову.
– Теперь моя очередь загадывать желание.
– Я слушаю, Кэт.
– Хочу, чтобы ты исчез. Чтобы у меня была возможность жить без тебя, без твоей квартиры и работы, которую ты мне устроил. Хочу, чтобы ты никогда не возвращался, забыл про мое существование. Вот мое настоящее желание.
Ян не сразу ответил. Но когда заговорил, его голос прозвучал буднично.
– Жаль только, что оно противоречит правилам игры.
– Да, жаль, – согласилась Катя.
Ян улыбнулся. Он ни о чем не догадывался.
Катя вложила розу ему в ладонь Крепко ее сжала.
– Хочу, чтобы ты познакомил меня со своим отцом. Это мое желание.
Улыбка исчезла с его лица, губы сжались в узкую полосу. Досадно, темнота скрывала его взгляд.
– Спокойной ночи, Ян.
Она вернулась в свою комнату. Закрыла дверь. И нажала на кнопку под ручкой.
Глава 8. Папа
Такси свернуло с трассы и поковыляло по разбитой дороге.
Ян прикурил четвертую сигарету за поездку. Катя уткнула нос в ладонь. Окно со стороны Яна было приоткрыто, но табачный дым висел в салоне, как туман.
Мелькала коттеджная застройка. Где-то темнели недавно вырытые котлованы, где-то возводились фундаменты. На паре участков, заросших травой и кустарником, стояли таблички о продаже.
Под колеса с лаем бросилась овчарка. Таксист резко нажал на тормоза, взметнулось облако пыли. Пепел с сигареты упал Яну на джинсы, он выругался. Катя вжалась в спинку кресла.
– Поехали, шеф, – мрачно приказал Ян и закрыл окно.
Дышать стало невыносимо, но Катя терпела.
С прошлой недели, когда она загадала желание, Ян ходил мрачнее тучи. Он разговаривал с ней односложными фразами, самой длинной из которых стала: «Ты скоро выползешь из душа?!» Месть, несомненно, удалась. Только душу это не грело. Катя потратила желание на то, чтобы наказать Яна. За то, что все равно не исправить. Ситуация усугублялась тем, что следующее желание было за ним. То самое желание, которое он загадает после встречи с отцом – первой за восемь лет.
От мрачных мыслей Катю отвлекли коттеджи по обе стороны дороги. Даже не коттеджи – замки. У ее родителей в Бешенковичах тоже был свой дом, но по размерам он, наверное, совпадал с кухней любой местной виллы.
Вот они проехали мимо очередного дворца с окнами до земли, за стеклами которых извивались лестницы. На его террасе с широким столом могла поместиться не одна семья. Из-за дома выглядывало кольцо баскетбольной площадки. И бассейн!
Наверное, Катя произнесла последнее слово вслух, потому что Ян обернулся и посмотрел на нее снисходительно, зло и с жалостью одновременно. Он был мастер на взгляды.
Машина скатилась к деревеньке, прорезала ее по сердцевине и, поплутав, подкатила к трехэтажному особняку, ослепительно белому на фоне яркого безоблачного неба. Они вышли, и такси, обогнув журчащий фонтан, скрылось из вида.
Ян направился к калитке. Катя затаилась у него за спиной.
Этот дворец наседал на нее, вызывая желание медленно скрыться за поворотом вслед за такси. И кому она отомстила своим желанием?
Ян нажал на кнопку звонка. Раздалась мягкая переливчатая мелодия. Калитка, щелкнув, приоткрылась.
Взойдя на крыльцо, Ян распахнул дверь и пропустил Катю вперед. Ему пришлось легонько подтолкнуть ее, чтобы войти самому: Катя застыла на пороге. Она оказалась в просторном холле, плавно переходящем в гостиную и кухню. Свет пробивался сквозь ветви елок и туй, растущих у дома, и кляксами, зигзагами, спиралями падал на молочные стены, кофейную плитку пола, кожаный диван и кресла цвета слоновой кости.
– Боже мой! Я, должно быть, сплю! – раздался насмешливый женский голос, а затем на лестничной площадке появилась его обладательница: длинноволосая блондинка, один в один кукла Барби, которую Катя видела в детстве у своей подружки. Даже наряды у блондинки и той куклы казались похожими: розовая маечка с серебристыми буквами и короткие джинсовые шорты.
Барби обошла Яна, разглядывая его как дорогой и весьма привлекательный товар в магазине. Провела ладонью по его груди, коснулась плеч, взъерошила волосы. Ян лишь склонил голову, уворачиваясь от ее руки.
– Закончила спектакль? Где твой Спонсор?
– В кабинете. А зачем тебе?
Ян за руку потянул Катю за собой.
– Когда вернусь, принеси мне ключи от бумера, – бросил он Барби через плечо.
– Какого такого бумера? – насторожилась красотка.
– Того, что у фонтана припаркован. Его бумера. Семьсот пятидесятого. Цвет «Гавана». Чего стои́шь? Мне еще объем двигателя сказать?
– С какой стати мне красть для тебя ключи?! – Барби догнала его на лестнице. – Он взбесится!
– Он еще больше взбесится, когда узнает, что я видел тебя в кофейне на проспекте в тесной компании с двумя патлатыми, похожими на мальчиков и на девочек одновременно. Но я ставлю на мальчиков.
– Это неправда!
– А это уж пусть Спонсор решает.
– Кретин!
– Ключи!
Ян рывком распахнул дверь кабинета и втолкнул внутрь Катю.
– Привет, па! Знакомься, это Кэт. Кэт, это Игнат Вадимович, мой отец.
Катя выдавила улыбку и пролепетала «здравствуйте».
Отец сидел в кресле у окна, заложив ногу за ногу, и читал газету. Внешне он не был похож на бультерьера, каким представляла его Катя. Скорее, на стареющего графа. Зачесанные назад темно-русые волосы. Строгие четкие черты лица. Осанистая, подтянутая фигура – насколько Катя могла рассмотреть из-за газеты. На нем была белая тенниска и серые штаны из какой-то мягкой ткани.
Игнат Вадимович отложил газету, снял очки и медленно, с усилием, поднял взгляд на сына. У Кати перехватило дыхание. Такие глаза она видела только у одного человека, и он сейчас стоял рядом с ней. Яркая зеленая радужка словно вбирала больше света, чем у других людей, а леденящая прозрачность у самых зрачков обгладывала косточки неосторожного наблюдателя.
Кате стало не по себе – как в первую встречу с Яном. Только тогда он смотрел на нее с легким любопытством и снисхождением, а Игнат Вадимович так мастерски ее игнорировал, что впору было засомневаться в своем присутствии. Впрочем, Катя и сама предпочла бы стать невидимой: не хотелось обжечься о перекрестные взгляды.
Она заметила, как выпрямилась, напряглась спина Яна, выше стал его подбородок.
– И это все, что ты хочешь сказать мне, сын? – сухо, словно в горле пересохло, произнес Игнат Вадимович.
– Да, это все, отец, – в тон ему ответил Ян.
Но не двинулся с места.
За несколько следующих минут – или часов – никто не проронил ни звука. Было слышно, как за окном кукует кукушка и гудит ветер. Тем сильнее давила тишина по эту сторону стекла.
– Познакомились – теперь можем идти, – подытожил Ян.
– Не забудь закрыть за собой дверь, – раздалось в ответ.
Катя выскользнула из кабинета. Ян вышел следом и прислонился спиной к двери.
– Как все прошло? – шепотом спросила Барби.
Ян посмотрел на нее, словно не понял вопроса.
– Ключи! – он отряхнул ладони, будто к ним что-то прилипло. – Благодарю! – сунул брелок в карман. – А теперь, девчонки, поболтайте. У меня еще есть одно дело.
Катя проводила его взглядом и виновато улыбнулась.
Тяжело вздохнув, Барби впервые посмотрела на гостью.
– Кофе? – без энтузиазма спросила хозяйка дома.
– А можно чай? Меня, кстати, Катя зовут.
– Марго, – холодно представилась блондинка.
Они спустились на первый этаж. Катя залезла на высокий стул и, проверяя прочность, поерзала на нем. Каменная барная стойка обожгла локти холодом.
Марго молча поставила перед гостьей кружку, бросила в кипяток пакетик с заваркой. Себе плеснула в бокал «Мартини».
– Послушай… – она запнулась.
– Катя.
– Послушай, Катя. Мой тебе совет. Если почувствуешь, что влюбляешься в него, собирай вещи и уноси ноги.
Влюбляюсь…
В кого?
В Яна?!
– Думаешь, это смешно? Считаешь, он не в твоем вкусе? И вообще ни в чьем? Думаешь, он всегда был таким… бессмысленным? – Марго смотрела на нее с сочувствием и легким презрением. – Он окончил гимназию с золотой медалью. Какие-то олимпиады повыигрывал. Даже в Японию по этой части ездил – так, к слову. Чтобы его зачислили на факультет международных отношений, он должен был сдать единственный экзамен. Только Ян никуда поступать не собирался. Пошел на тестирование, чтобы родители отвязались. Поставил все ответы наобум, даже вопросы не читал. И знаешь что? Он набрал проходной балл, – Марго, хохотнув, поперхнулась напитком и прижала салфетку ко рту. – Типа подфартило!
Катина рука застыла над чашкой – невыловленный пакетик с заваркой так и торчал поплавком.
– А дальше?..
– Ну, еще полгода Ян делал вид, что учится, потом его исключили. Потом «Здравствуй, армия». Через два года вернулся – и пошло-поехало.
– Что пошло? Что поехало? – округлив глаза, спросила Катя.
– О нет, я в это не полезу! Пусть сам тебе расскажет.
Ага, возьмет и расскажет – за чашечкой кофе.
– А Ян говорит, что ты стерва, – выпалила Катя. Непривычное слово гадко коснулось губ. Катя обвела их языком.
– Он еще не знает, насколько! – глаза Барби лукаво блестели. – Спроси его о девушке с фото. Того, что стоит у него в коридоре, – Барби залпом допила вермут. – Ладно, пойду окунусь. Типа приятно было познакомиться.
Не дожидаясь ответа, Марго выпорхнула на улицу. Катя еще немного покрутила чашку в ладонях. Затем прогулялась по гостиной: покачалась в кресле-качалке, постояла перед коллекцией диковинных винных бутылок, выставленных над камином, полюбовалась пейзажами, развешенными на стенах. Яна все еще не было. Тогда, стараясь ступать как можно тише, Катя поднялась по лестнице.
Она отыскала его по пронзительному воплю скотча. Вошла в приоткрытую дверь – и оказалась в комнате Яна. Того самого Яна, о существовании которого узнала только теперь. На кровати лежало покрывало с изображением британского флага. Из-под нее выглядывали потертые носы оранжевых кроссовок. На стене висели дипломы в рамках, постеры музыкантов, карта мира с воткнутыми красными флажками. На столе – пыльная гора тетрадей, альбомных листов и книг.
– Стой за дверью. Это моя территория, – приказал Ян, склеивая скотчем коробку размером с телевизор.
– И что ты забираешь с собой? – проигнорировала его реплику Катя.
– Одну вещь, которая не должна здесь находиться.
Ян поднял коробку – похоже, тяжелая. Придерживая ее, наспех порылся в музыкальных дисках возле компьютера, парочку прихватил с собой.
Бумер мягко покатился по дороге. Катя вдыхала запах кожаных кресел, одно из которых так податливо впустило ее в свои объятья, и все не могла оторвать взгляд от белоснежного коттеджа, увитого плющом. Она не понимала, как можно отказаться от такого. Ну как?..
* * *
Приемник зашуршал диском, и заиграла музыка: словно теплый дождь начал лупить по кленовым лапам. Музыка, после которой кажется, что сегодня будет лучший день в твоей жизни.
– Совсем не похоже на то, что ты обычно слушаешь, – удивилась Кэт. – Это блюз?
– Джаз, – нехотя ответил Ян.
– Кто поет?
– Нэт Кинг Коул.
– А композиция как называется?
Длинная пауза.
– Не знаю.
Ян и сам не понимал, почему соврал. «L.O.V.E» когда-то была одной из его любимых песен. Но он то ли не желал разговаривать, то ли не хотел глубже пускать ее в свой мир, то ли произносить слово «любовь» в крохотном пространстве автомобильного салона.
– Ты мог бы общаться со мной и повежливей. Исполнение желания прошло довольно гладко. При этом я не заставила тебя ходить без нижнего белья. И не натравила на тебя пару десятков похотливых женщин.
– Тише. Дай послушать, – Ян покачивал головой в такт музыке.
– …Хотя для тебя, наверное, это было бы не испытанием, а бонусом.
Ян что-то мурлыкал себе под нос, не обращая на нее внимания.
– Эй! Ничего, что я с тобой разговариваю?
– Просто немного помолчи, – вполголоса попросил он.
– Это твое желание? – ехидно уточнила Кэт.
Ян так резко нажал на тормоза, что заблокировались ремни безопасности. Он выскочил из машины, открыл дверь со стороны пассажирского сиденья и одновременно галантным и нетерпеливым жестом попросил Кэт выйти.
– Не пойду, – она вцепилась пальцами в края сиденья.
– Я просто хочу пересадить тебя подальше от моих ушей.
– Ни за что!
– Ну, тогда сама нарвалась.
Ян отсоединил ремень безопасности и взвалил Кэт на плечо. Не обращая внимания на удары кулаками по спине, он открыл багажник.
– Место для тех, кто не хочет сидеть на заднем сиденьи.
– Ян!..
– Наклони голову, а то будет больно, – Ян хлопнул крышкой багажника.
Отряхнул руки. Теперь он чувствовал себя значительно лучше.
Машина понеслась по трассе. Проклятия, которые доносились из багажника, по-прежнему мешали наслаждаться музыкой. Ян сделал максимальную громкость. Теперь остались только он и джаз.
Предстояла долгая приятная дорога. Ян нажал кнопку автопилота и откинулся на спинку сиденья.
