Текст книги "Охота на слово"

Автор книги: Алёна Шапкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Погодите. – Наталья вдруг перестала плакать и подняла голову. – Покажите-ка, что у вас там. Вы можете повернуться на стуле?

– Я – нет, – ответил из угла Мякишев.

– Попробую, – прокряхтел рабочий.

Савелий Игнатьевич приподнялся и, передвигая ногами, кое-как развернул стул боком.

– Слушайте… это же отлично! – сказала Наталья.

– Что значит «отлично»? – не понял рабочий.

– Вас, в отличие от меня, он связал обычной местной верёвкой, а не майларом. Можно попытаться её разрезать.

– Чем разрезать? – спросил Мякишев.

Наталья оглянулась на дверь, а потом чуть слышно прошептала:

– Я спрятала здесь вашу шашку. Но только… тихо!

– Вы? – Поручик вскинулся и громко зашептал в ответ: – Откуда вы знали, что нас запрут на кухне?

– Вадик так всегда делает, – тихо ответила Наталья. – Насмотрелся дешёвых американских фильмов и теперь привязывает всех, кто нас обнаружит, к стульям на кухне.

– И что, много вас, таких? – поинтересовался рабочий. – Которые по прошлому в шапке-невидимке ходят?

– Достаточно.

– Погодите, а что значит «дешёвые американские фильмы»? – не понял поручик. – Это примерно такие картины, какие снимает у нас Дранков [24]24
  Известная в 1914–1916 гг. киностудия.


[Закрыть]?

– Вроде того, – улыбнулась Наталья.

Потом она посерьёзнела и, наклонившись, сказала:

– Слушайте… У нас не так много времени. Вечером откроется окно, и тогда Вадик с Серёжей просто исчезнут. А мы навсегда останемся здесь. Шашка в печи, в топке. Вы… Вас зовут Мякишев, да?.. Вы, по-моему, к ней ближе всего.

– Я попробую достать зубами, – твёрдо сказал поручик.

Он наклонился и вытянул шею, упёршись лбом в белёную печь. Лицо Мякишева покраснело от натуги, послышался звук лязгнувших о металл зубов, и закопчённая железка со звоном полетела на деревянный пол.

Все трое застыли, прислушиваясь к звукам за дверью. Было тихо.

– Хорошо, можете продолжать, – прошептала Наталья.

Путы на стуле Мякишева натянулись, и он медленно, сантиметр за сантиметром, стал вытягивать шашку из печки. Потом, наклонив стул, поручик ловко поймал её на колени.

Поёрзав немного, Мякишев сказал:

– Кажется, у нас непредвиденные трудности. Шашку не вытащить одной рукой. Кто-то должен держать, а кто-то – тянуть.

– Может быть, зажать стулом ножны? – предложила Наталья, но поручик помотал головой.

– Если она упадёт, мы её уже не поднимем с пола. Надо придумать что-то такое, что сработает с первого раза.

Все трое задумались. Потом Савелия Игнатьевича вдруг осенило и он улыбнулся.

– А я ведь, кажется, знаю, что делать.

– Ну же?!

Рабочий вздохнул, собираясь с мыслями.

– Дело было в четырнадцатом году… Спускали мы на воду линкор «Императрица Екатерина»… родную сестрёнку «Марии». Наш сормовский завод туда рулевые муфты ставил. А корабли, когда спускают на воду, ставят на полозья. И знаете что? Я буду не я, если видел где-нибудь ещё такое же количество сала в бочках, какое стояло на причале. Четыреста шестьдесят пудов по двести рублей за пуд. Я потом специально узнавал.

Рабочий оглядел Мякишева и Наталью.

– Перед спуском полозья наса́ливают для лучшего трения… Понимаете вы меня, наконец?!

– Слушайте, вы – гений, – с восхищением произнес Мякишев и, оглядев остальных, быстро предложил: – Начинаем жевать?

– У меня это… в спине ути́н [25]25
  Радикулит ( простонар., диалект.).


[Закрыть], – извиняющимся тоном сообщил рабочий.

– Давайте, – ответила Наталья.

Они наклонились к тарелкам и сосредоточенно задвигали щеками. Потом Наталья, придвинувшись, коснулась шашки.

– Попробуйте, – сказала она.

Мякишев зажал эфес зубами и, морщась, рывком сбросил ножны. Острый клинок, поймав луч света, блеснул в сумраке.

– Давайте, – сказал поручик Савелию Игнатьевичу.

Рабочий, кряхтя, подвинулся к нему и развернулся спиной. Послышался хруст перепиливаемой верёвки.

– Ну, скоро? – морщась, спросил Савелий Игнатьевич.

– Погодите… Ага, вот.

Рабочий почувствовал, что боль в руках неожиданно исчезла. Он вытянул перед собой кисти и стал их энергично разминать. Потом взял саблю у поручика и, примерившись, освободился сам.

Ноги от долгого сидения затекли, и Савелий Игнатьевич, встав, рухнул обратно на стул.

– Теперь ваша очередь, – сказал он Мякишеву.

Поручик, дождавшись, пока верёвка ослабнет, вскочил и бросился к Наталье. Шашка глухо стукнула по стулу.

– Да что же это такое… – пробормотал с досадой Мякишев. – Верёвка твёрже железа.

– Не парьтесь, не получится, – предупредила Наталья. – Надо развязывать.

Через несколько минут она встала и сделала несколько нетвёрдых шагов.

– Ладно. Это сейчас пройдёт. Кажется, тут где-то должен быть люк. Опа… вот он!

Мякишев, поспешив, помог отвалить тяжёлую доску в сторону. В глаза ударил яркий свет, и рабочий прикрыл лицо рукой. Потом он вылез вслед за остальными. Лаз выходил на задворки, и сразу за ним начинался запутанный переулок, петлявший между старыми двухэтажными домами.

Савелий Игнатьевич обошёл глубокую лужу, по которой бегали водомерки.

Поручик огляделся, держа шашку наготове, и повернулся к Наталье.

– Что будем делать дальше? Ваш Вадим наверняка вооружён.

– Ага. И не только парализатором. – Молодая женщина вздохнула и с мольбой посмотрела на поручика. – Вы уж постарайтесь ему сильно не навредить, ладно?

– Я попробую, – честно пообещал Мякишев.

– Погодите… – вмешался Савелий Игнатьевич. – А как быть с мерцающим пятном?

Наталья посмотрела на рабочего:

– Вы про защитное поле?

– Да, наверное… – Рабочий пожал плечами.

– Генератор тяжёлый. Вадик не может таскать его с собой вечно. Для нас главное – найти две вещи. Мой рюкзак, в нём небольшая коробочка вот такого размера – Наталья начертила в воздухе квадрат. – И…

– И «Слово о полку Игореве». Да, я понял, – ответил Мякишев. – Нам нужно штурмовать дом.

– Дверь наверняка охраняет Серёжка. Его нужно отвлечь, – заметила Наталья и уточнила: – Это опасно…

Все переглянулись. Савелий Игнатьевич вздохнул и сделал шаг вперёд.

– Ладно, чего уж там. – Он махнул рукой. – Либо спасёмся, либо вместе пропадём. Вы-то молодые. Если что, выберетесь.

Они, старательно пригибаясь, обошли дом. Поручик, держа в руке саблю, прижался к стене и кивнул.

Савелий Игнатьевич поднялся по ступеням. Сердце в груди оглушительно колотилось. Он вспомнил детей… И жену Дуняшу в переднике, хлопочущую у примуса.

Рабочий постучал кулаком в дверь. Прошло несколько секунд, и дверь отворилась. В проёме появилось лицо Серёжки:

– Вам чего?

– Вы, молодой человек, за кого – за царя или за Учредительное собрание? – наклонив голову, спросил Савелий Игнатьевич.

Глаза у парня расширились. Он уже повернул голову и открыл рот – и тут справа на него метнулась стремительная тень. Серёжка охнул, медленно закрыл глаза и покатился по ступеням. Упав на землю, он остался лежать на месте, раскинув руки. На его виске темнел багровый кровоподтёк.

Мякишев стоял рядом и осматривал тяжёлую рукоять сабли.

– Он… мёртв? – с волнением спросила Наталья.

– Нет. Просто оглушён. Минут пятнадцать пролежит, я думаю.

– Хорошо. Там дальше коридор в форме буквы «Г»… Вы помните мою просьбу? – Наталья подняла глаза.

Поручик молча кивнул. Они втроём, стараясь неслышно ступать по половицам, осторожно вошли в дом, и Мякишев в одиночку двинулся вперёд. Савелий Игнатьевич напряжённо следил за ним из-за угла. Выставив перед собой шашку, поручик легонько толкнул ею дверь перед собой.

Дверь тихо скрипнула. Поручик замер. Вдруг над головой оглушительно свистнуло. Стена напротив двери просто исчезла. На её месте зиял огромный проём.

В проёме, оглядываясь, появился Вадик. В руке у него был странный пистолет с раздутым ребристым стволом. Вадик поводил им из стороны в сторону, а потом сделал шаг.

И тут к его горлу прижалась блестящая сталь.

Мякишев медленно поднялся.

– Спокойно, спокойно… – Он протянул руку. – Пистолет сам отдашь?

Вадик растерялся. Его пальцы на рукояти побелели от напряжения. Поручик сделал движение шашкой, и на горле у Вадика отпечаталась красная линия.

– Отдам, – прохрипел он.

Мякишев забрал у него оружие и, подталкивая вперёд, исчез в комнате. Вслед за ним вошли Савелий Игнатьевич и Наталья.

Вадик сидел на деревянной кровати посредине, заложив стянутые тонким шнуром руки за бритую голову. Рядом стоял Мякишев.

Заметив Наталью, Вадик вздрогнул.

– Ты?..

– Я, – кивнула женщина, пристально глядя на него.

– Слушай, я не думал… – начал Вадик, но Наталья его перебила.

– Заткнись. Предатель.

– Ну и что с ними обоими теперь делать? – спросил Мякишев.

Наталья подняла с пола небольшой рюкзак, положила туда оба пистолета и остановилась рядом, сверля Вадика взглядом.

– Вот так, значит… Надоела и стала не нужна. Ты ведь хотел меня попросту слить? Да? Списать на допустимые потери? Ну вот и оставайся теперь здесь сам. – Наталья выставила перед его носом палец. – Только я, дорогой мой, поступлю лучше, чем ты думал обойтись со мной. Я, когда вернусь, просто честно всё расскажу нашим. А уж они решат, что с вами делать дальше. Может быть, вытащат. Но это буду решать не я и не мы здесь, а все работники «Колодезя».

Вадик обречённо кивнул. Наталья, наклонившись, что-то быстро сделала с Вадиковым рюкзаком.

– Да, и вот ещё что, – сказала Наталья, обернувшись с порога. – Решишь прогрессорствовать тут – не думай, что это сойдёт тебе с рук.

Они вышли из дома. Мякишев передвинул паренька подальше от ступеней и убрал шашку в ножны. Потом повесил на плечо кожаную сумку и взял в руку трофейный французский мундир.

– Ну, что теперь? – спросил он.

– Мы должны попасть в зону извлечения, – сказала Наталья.

– А это разве не здесь? – удивился рабочий.

– Нет. Это к северу от города, на Волоколамке. По-местному… район сельца Строково. Примерно восемьдесят вёрст.

– Ничего себе! – Савелий Игнатьевич присвистнул. – Это мы и за неделю не доберёмся.

– В городе французы, – напомнил Мякишев. – Скажите, а мы не можем использовать этот ваш… генератор?

– Там сложное управление, Вадик специально для этого обучался, – отозвалась Наталья и смущённо добавила: – К тому же я его… отключила.

– Итак, что мы имеем? – подытожил поручик. – У нас есть оружие, но воевать со всей французской армией мы не можем. Да и не должны. Верно?

Он посмотрел на Наталью, она кивнула.

– Далее, – продолжил Мякишев, – нам надо преодолеть расстояние примерно в…

– В сто тридцать километров, – быстро ответила Наталья, взглянув на небольшой прибор.

– Таким образом, нам нужны… лошади, – закончил Мякишев.

– Лошади? – Савелий Игнатьевич вскинулся. – Неплохо придумано. Да вот только где же мы их возьмём? Французы, небось, всех прибрали к рукам. Или вовсе поели…

– Кажется, я знаю, где, – ответил Мякишев и посмотрел на Наталью. – Каретный двор, я правильно понимаю?

Женщина кивнула и ответила:

– Это может прокатить. Но нам надо как-то обойти наполеоновскую армию. Не заходя при этом в сектор пожаров.

– А мы не будем её обходить, – улыбнувшись, ответил поручик. – Мы пройдём сквозь неё.

И он поднял синий мундир с эполетами.

– Предлагаете опять изображать пленников? – Савелий Игнатьевич вздохнул. – Ну, что же. Если надо… У нас есть деревенская одежда?

Он посмотрел на Наталью, и она кивнула.

Через несколько часов у заставы французских гренадеров появилась странная процессия. Впереди, насвистывая и размахивая шашкой, шёл сержант в форме жандармской части – штаны на нём были непривычно светлого оттенка, но издалека их можно было принять за жёлтые.

Позади, опустив лица, следовали молодая женщина со сплетёнными в косу волосами и немолодой ремесленник в добротной епанче.

Заметив их, высокий солдат в синей форме выпрямился и задорно крикнул:

–  О, анкоркелкё мерлерюс? [26]26
  О, ещё несколько русских птенчиков?


[Закрыть]

–  Мэуи, монкамарад. – Мякишев, засмеявшись, небрежно отсалютовал рукой. – Жанпорт окомт дедюронель! [27]27
  Ну, конечно, приятель! Я отдам их графу Дюронелю.


[Закрыть]

Савелий Игнатьевич сильнее вжал голову в плечи и метнул быстрый взгляд на Наталью, она в ответ крепче сжала его руку.

Мимо, подпрыгивая на ухабах, пронеслась карета, в которой горланили песни доблестные гвардейцы, за неполную неделю освоившие ремесло маркитантов.

Рабочий, поручик и женщина проскользнули мимо бивачных костров, возле которых были составлены в пирамиды ружья, и направились в сторону невысоких деревянных строений, откуда доносился запах навоза. Мякишев, оглядевшись, шагнул к коновязи и взял в руку поводья.

Заведя лошадей внутрь и закрыв за ними ворота, Мякишев с облегчением вздохнул, огляделся по сторонам и озабоченно пробормотал:

– Ну вот, все приличные экипажи уже разобрали.

Савелий Игнатьевич прошелся по сараю и обнаружил в глубине старые розвальни.

– Идите сюда! – замахав рукой, крикнул он.

– Это поедет? – с тревогой спросила Наталья.

– Колёса и ободы вроде сидят неплохо. – Савелий Игнатьевич постучал по ступице. – Остальное – как повезёт. Только вот беда, с лошадьми управляться я совсем не умею…

– Я умею, – коротко ответил Мякишев и подвёл первую лошадь к стойлу.

Через десять минут всё было готово. Наталья и Савелий Игнатьевич взобрались на сено на телеге и напряжённо смотрели на узкую полоску света. Поручик медленно толкнул ворота, запрыгнул на козлы и взял в руки вожжи.

– Но, пошла… – прикрикнул он. – Алле, алле!

Телега выкатилась и, набирая скорость, развернулась на мостовой. В спину им что-то кричали, но Мякишев, не сбавляя скорости, понёсся мимо торговых рядов, где гренадеры в белых фартуках продавали простым солдатам пиво из бочек.

Промелькнули последние фигуры в синем, и телега выехала на загородную дорогу. Поручик, не переставая настёгивать лошадей, одной рукой сбросил с себя французский мундир.

Постепенно лошади стали сбавлять ход, и Мякишев вскоре остановил телегу возле небольшого ручья.

– Всё, выдохлись лошадки. Долго ещё?

– Сейчас. Погодите. – Наталья смотрела в небольшой блестящий прямоугольник. – Два километра. В принципе, можно попробовать.

– Хорошо.

Они отошли от дороги в поле, и Наталья разложила перед собой устройство, у которого осветился экран вроде люмьеровского кино.

– Все готовы?

Она сделала движение рукой, и Савелий Игнатьевич почувствовал знакомое жжение в горле. А потом вдруг стало очень холодно.

Рабочий увидел, что они втроём стоят на заснеженной равнине, по которой метёт позёмка.

– В чём дело? – растерялся Савелий Игнатьевич. – Мы уже в вашем будущем?

– Нет, не думаю, – лицо Натальи стало озабоченным. – Погодите…

– Эй, смотрите! – крикнул, ёжась и потирая руки, Мякишев. – Там что-то вроде водонапорной башни.

Рабочий посмотрел в ту сторону, куда указал поручик, и увидел торчащие кирпичные развалины.

– Хорошо, пойдёмте скорее! – согласился он. – Так и околеть недолго.

За развалинами ветер бил в лицо не так сильно, и все трое прижались к стене. Наталья достала тёплые куртки, влезла в одну сама, а остальные протянула мужчинам.

– Наденьте. Нам придётся дождаться следующего окна.

– Сколько? – спросил Мякишев.

– Полчаса примерно. Точнее сказать не могу. Не то место…

– Скажите, – спросил поручик, – а почему вы не могли переместить нас прямо там? Или, например, возле газового завода?

– Потому что при переносе мы обмениваем два места, – пояснила Наталья. – То место переносится в будущее, а это – из будущего. И было бы неправильно оставлять город без газа накануне гражданской войны…

Она осеклась.

– Как вы сказали? Гражданская война? – Поручик вздрогнул. – У нас? Но кого с кем?

– Вы действительно хотите это знать? – Наталья взглянула на обоих.

Рабочий и поручик разом кивнули.

– Так вот, вы будете воевать друг с другом. Вы, – она посмотрела на Мякишева, – за ту Россию, которой уже нет. А вы, – она посмотрела на Савелия Игнатьевича, – за ту Россию, которую себе придумали.

– И кто победит? – отрывисто спросил Мякишев.

Наталья промолчала.

– Понятно, – сообразил поручик, – значит, по итогам проиграют все…

Ветер донёс с дороги слабый рокот. Рабочий подождал немного, а потом высунул голову. Из-за позёмки было трудно что-то разглядеть, но скоро на дороге появилась серая машина и множество чёрных точек. Машина была выкрашена серо-белыми пятнами, а на носу и бортах у неё темнели рубленые тевтонские кресты. Чёрные точки двигались по снегу, и в их руках Савелий Игнатьевич разглядел оружие, похожее на короткоствольные винтовки.

– Что это, Наталья? – с волнением спросил он.

– О, нет… – Женщина побледнела. – Видимо, из-за разницы веса сдвиг по сфере Римана вышел слишком большой. Мы с вами серьёзно влипли. Это немцы, и они движутся к городу.

– Немцы? – Мякишев выпрямился. – Войска кайзера прошли до столицы?

– Нет, не кайзеровские… другие немного, – Наталья вздохнула. – В другое время.

– Насколько я знаю, немцы – культурная нация… – неуверенно сказал Мякишев.

Савелий Игнатьевич раздражённо его оборвал:

– И чего же им, культурным, всё неймётся? Всё время лезут, и грабят, и жгут… Мёдом им у нас, что ли, намазано? Как считаете, Наталья? Намазано?

– Я считаю, что нас здесь неслабо видно в полевой бинокль, – ответила женщина.

И, словно в подтверждение её слов, пули выбили барабанную дробь над их головами. Серая машина окуталась дымом, и земля неподалёку взорвалась, осыпав рабочего сверху комьями земли.

Савелий Игнатьевич, тяжёло вздохнув, достал маузер и стал прикручивать его к деревянной кобуре, как к прикладу.

Наталья быстро расстегнула рюкзак и, покопавшись в нём, протянула Мякишеву пистолет с раздутым стволом.

– Держите.

– Какой, однако, он лёгкий. – Поручик покачал головой. – Сколько здесь патронов?

– Здесь не патроны. Здесь заряды. Камера с антипротонами и ускоритель… Ладно, долго объяснять. – Наталья махнула рукой. – Вот так ставится на минимум. Целитесь по яркой точке.

Они встали возле стены. Наталья, склонившись над люмьеровским экраном, нервно барабанила по нему пальцем и что-то бормотала. Выстрелы стрекотали, выбивая из кирпича мелкую крошку. Совсем рядом послышался новый взрыв.

Мякишев прицелился и нажал на спуск. Никакого звука не было.

Серая машина прокатилась ещё немного по полю. А потом остановилась и развалилась надвое, как спелый арбуз. Савелий Игнатьевич сглотнул, увидев, что снег под ней окрасился алым. Чёрные фигурки рухнули в снег и стали отвечать беглыми выстрелами.

– Долго ещё? – обернувшись через плечо, спросил поручик.

– Пятнадцать минут… наверное. Я не знаю точно.

– Хорошо.

– Ну что, Савелий Игнатьевич? Отменим на время наши разногласия? – Поручик протянул ему руку.

Рабочий молча пожал ладонь. И, прижав кобуру к плечу, взял на прицел первую чёрную фигурку.

Савелий Игнатьевич пытался представить, каким окажется Натальино будущее. Уж наверное, полным братства и равенства… Ещё он думал, как вернётся к себе в Нижний, к семье.

Когда до первой чёрной фигурки оставалось совсем немного, Савелий Игнатьевич вдруг подумал, что они будут делать с Мякишевым, вернувшись обратно в своё время. И можно ли им как-то избежать гражданской войны.

«Да, об этом стоит подумать», – решил рабочий, крепче вжал приклад в плечо и прицелился, при этом страстно не желая стрелять.