Текст книги "Восьмая нота Джокера (СИ)"
Автор книги: Алена Нова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Глава 37
Ян
Я ненавижу Абрамова всей душой.
Только он, кроме моего отца способен испоганить мне настроение одним грёбаным звонком…
─ Приезжай, если не хочешь, чтобы я всё ей рассказал.
А я не хотел.
Понимал, что надо собрать своё дерьмо в кулак и объясниться с Мишей, но по правде совсем не хотел, чтобы она узнала, тем более, вот так. Не после того трэша, через который прошла…
Вот поэтому я и примчался на чью-то квартиру в самой перди города, чтобы дать себе отсрочку, а заодно этому придурку – по роже.
Это чья-то хата, но явно не Ильи. Район так себе, и сам дом одним видом говорит, чтобы от него держались подальше, но у меня нет выбора.
Вечеринка там в самом разгаре, и от дыма почти ничего не видно. Страшно вспомнить, сколько времени я проводил на таких вписках когда-то, только от этого уже не отречься, да и пофиг.
Абрамова во всём этом кумаре нахожу с трудом. Он как долбаный шейх лежит на диване в одной из комнат в окружении баб, но заметив меня, указывает им на выход, расплываясь в приторной улыбке и посмеиваясь. Ну ясно, опять нажрался каких-нибудь грибов.
─ Так быстро приехал… Неужели реально боишься, что я ей расскажу?
─ По делу давай, ─ начинаю терять терпение, да и обстановка раздражает.
Я только что был в своём персональном раю и очень хочу туда вернуться.
─ Ещё не залез к ней в трусы?
─ Блять, захлопнись, хренов нарк! ─ подлетаю к нему, хватая за ворот, хорошо зная, что в таком состоянии с ним бесполезно общаться, но бороться с собой трудно. ─ Говори, чего хочешь!
─ А знаешь, ─ делится со мной секретом, дыша перегаром, ─ это я раскопал про её грязное прошлое, прикинь? Я думал, почему меня так к ней тянет – оказывается, сломанные девочки моя слабость.
У меняв башке не укладывается, как можно свою жизнь так бездарно просирать. Если уж кто и сломанный, так это он, а не девчонка, которая нашла в себе силы жить после всего.
─ Да блять, что с тобой не так, а?
─ Сколько? ─ вдруг спрашивает, и меня окончательно кроет. ─ Да брось, не делай такое лицо, будто ты раньше не брал денег. А я знаю, что они тебе нужны… Ты же вроде хочешь от отца съехать. Так сколько?
Да, раньше я не стеснялся брать бабки за эту тупую игру, и совесть меня не мучила, только сейчас всё это такая пыль. И я сам превращусь в пепел, когда Мише всё станет известно.
─ Ты за этим меня сюда позвал?
─ Типа того. Но ты подумай – я тебе деньжат, ты мне – её, ─ рассуждает, уверенный, что я сейчас от счастья запрыгаю. ─ И никто ничего не узнает.
Сука.
─ Не интересно. Можешь рассказать ей всё – как-нибудь разберусь. ─ Или нет, но это в любом случает только между нами двумя.
─ Жаль… Но это ничего. Я в любом случае повеселюсь.
Зря я пришёл один.
Абрамов никогда не пачкал руки в крови – действовал методами своего папаши, как крыса, в чём я в очередной раз убеждаюсь, когда со спины ко мне подбираются, беря в захват и затыкая рот воняющей чем-то тряпкой.
Сопротивляться долго не получается.
Вырубает быстро, и последнее, что я вижу – полубезумный взгляд. Он же встречает меня, когда снова возвращаюсь в реальность, а вокруг пустырь и только мёртвые с косами стоят, в смысле, типы какие-то мутные, походу, вообще левые.
Их около десятка, и я узнаю жажду подзаработать в их глазах. Абрамов, падла, наслаждается моей растерянностью, пока я на ноги пытаюсь встать, как жеребёнок. К счастью, это получается, хотя голова ещё кружится, а этой паскуде всё веселее, и не понять отчего – закинулся чем-то сверху или это я вызываю такие эмоции.
─ И? ─ интересуюсь, когда удаётся вернуть контроль над телом.
─ У меня к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. ─ Самому смешно от своей шутки-самосмейки, и я вынужден переждать этот приступ. ─ Если останешься сегодня жив, я буду молчать, ─ делает вид, что закрывает рот на замок. ─ Но если нет, мы с парнями прямо отсюда поедем за твоей шлюшкой. Ты подумай, Царёв – стоит ли оно того? Они же все – просто шкуры.
─ Пасть завали!
─ Что? Целки другу пожалел? Или может, ты уже сам ей присунул? Так я пойму.
Подрываюсь с места, чтобы достать его, но мне преграждают дорогу. В челюсть летит кулак, во рту тут же ощущается вкус крови, только он помогает мне окончательно прийти в себя.
─ Давай, покажи мне представление, Янчик!
Представления, значит, хочешь, тварь? Будет…
Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, сколько их нападает – да и времени нет.
Реальность за секунду превращается в месиво, где только боль, адреналин и желание растерзать кого-нибудь.
Убью ли я кого-нибудь сегодня? Плевать…
Мой внутренний Джокер хохочет, и я тоже смеюсь, как бешеный, отпугивая парочку самых трусливых ребят, и этот демонический смех подхватывает ветер.
Бью, не жалея сил, стёсывая кожу на костяшках
Не знаю, откуда эти самые силы вообще берутся, но бочину жжёт мой феникс, и стоит только подумать о Мише, стоит только вспомнить её глаза сегодня, её губы на моих, у меня второе дыхание открывается.
Даже ловлю вялые аплодисменты, но плевать уже на этого клоуна – мне надо вернуться к Мишане и самому рассказать, какая я мразь, иначе вся эта драка вообще не имеет смысла…
Начинается снег.
На улице уже прилично морозит, но мою кровь греет алое пламя, не давая сдаться ни холоду на милость, ни малость утомившимся противникам, ряды которых как-то незаметно поредели.
В глазах, правда, всё плывёт.
Дыхание сбивается, но я в последний момент ловлю палку, которой мне должно прилететь по затылку, и с улыбкой встречаюсь взглядами со смельчаком.
─ Значит, хотели с моей девочкой повеселиться? ─ чувствую на губах кровь, но видеть страх в чужих глазах оказывается важнее. ─ Как жаль, что я вам не подошёл.
Заканчиваю с ним уже без особого удовольствия.
Остальные просто сбегают, даже не представляя ещё, что я в итоге всех найду и отплачу той же монетой. Пусть не сразу, но найду.
Абрамов решает отъехать, правда, явно в мир иной.
Ему становится плохо. Начинает трясти, и он падает прямо на землю – я даже своим затуманенным взглядом вижу пену у него во рту.
Сам не знаю, за каким хреном оказываюсь рядом. Переворачиваю на бок, чтобы не захлебнулся, и мы встречаемся глазами – в его паника и страх, в моих – полное безразличие.
─ У тебя, Илюша, реально жалкая жизнь, говна ты кусок. Надеюсь, хоть после этого ты всё поймёшь, ─ говорю напоследок, отнимая от себя его пальцы, которыми тот крепко меня схватил.
Единственное, что могу сделать – это вызвать скорую, но оставаться и держать его за ручку – нет, увольте.
У меня больше нет для него ни грамма человечности.
* * *
─ И кого мне надо благодарить за то, что ты с Абрамовым отношения похерил?
Вижу отца только одним глазом. Не помню, как добрался до дома, как оказался в кровати, но то, что мне впервые вызвали доктора, в памяти отложилось хорошо.
Уколы, сука, болючие. Лекарства горькие.
Сухие словечки вроде «жить будет» и «обошлось», но башку проверить всё же надо. На всякий случай.
Стойкие галлюцинации, в которых я страшный принц-дракон, а Мишаня моя пленённая принцесса, и мы так весело проводим время, что выныривать в реал не хочется. Там, в том мире мне не нужно перед ней притворяться, и секретов между нами там тоже нет, но кайф как обычно портит батя своим появлением. Истинное зло.
─ Это всё, что тебя волнует, да? Если бы я сдох, ты бы только пожалел, что я не успел ещё с кем-нибудь мосты навести, ─ бормочу, ещё не до конца проснувшись.
Снова хочу увидеть, как Мими танцует для меня, и её волосы развеваются на ветру, а прозрачное платье ничего не скрывает…
─ А кто тебя просил? ─ орёт над ухом, будто я слух потерял. ─ Неужели так сложно было договориться? Спасибо хоть врача ему вызывал.
За что я ещё долго буду себя винить – надо было оставить гниду подыхать.
─ А почему меня это должно волновать? Это ты стремишься обрасти связями, но мне вообще не охота иметь ничего общего с насильником и наркоманом.
─ Поглядите на его, а… Надо было тебя сразу в армию отправлять, а не позволять ходить в школу – может, ума бы было побольше! Думаешь, не понимаю, что это из-за бабы? Не слепой.
─ Рад за тебя.
Слышу вздох, полный разочарования, но это у нас взаимное – я тоже не в восторге от нашего родства.
─ Я знаю, что ты продолжаешь путаться с соседской девчонкой. Это она?
─ Это не она, это мой секрет, папуль, ─ чувствую, как котэ забирается на меня, заводя свой мотор, и снова рубит, призывая вернуться в мир магии, где у нас по плану жаркая ночь с принцессой-фениксом. ─ Я трансвестит, понимаешь? Не такой, как все, а она единственная меня поддерживает. Говорит, мне пойдёт грудь шестого размера и платье с блёстками, ─ уже улетаю куда-то в фантазии.
─ Если бы ты сейчас не валялся тут трупом, я бы тебя хорошенько...
─ Да-да, ты же по-другому не можешь… Вини во всём меня, как всегда, а Мишу не трогай.
─ Мишу, значит, ─ последнее, что я слышу, почему-то удивительно тёплым тоном, какого обычно от отца не дождёшься.
Хотя, может, мне и это мерещится?
Почему-то брат снится.
Он никогда не приходил ко мне, а тут будто на кровати рядом сидит и смотрит так, что стыдно сразу за всё становится. От Мишки свет такой исходит, и от него на душе щемит – ощущаю себя последней скотиной почему-то.
─ Извини за это. Обещал ведь тебе не драться, ─ говорю ему, но он только головой качает, протягивая руку и гладя по голове, как раньше.
─ Береги феникса.
Встаёт и уходит, ни разу не оглянувшись.
Хочу остановить его, окликаю даже, только бесполезно – он будто в воздухе растворяется, а у меня нет сил подняться.
Я просто смотрю, как он исчезает без следа.
* * *
В следующий раз просыпаюсь от того, что кто-то ложится рядом уже наяву. Узнаю цветочный аромат, и руки сами находят его источник, прижимая к себе, будто сто лет не видел. Вдыхаю запах её кожи, а в душе всё переворачивается. Мне нужно ей рассказать, и похер, как потом буду добиваться прощения. Она мне нужна, как воздух.
─ Как ты здесь оказалась? Не то чтобы я против… ─ всё-таки открываю глаза и вижу Мишаню – всю такую охренительную, словно не из этого мира.
─ Влезла в окно.
Сперва кажется, что шутит, но чуйка говорит, что ни фига это не так. Но есть что-то ещё. Это что-то прячется в её глазах, скрывается за непринуждённым видом, и хотел бы я списать это на воображение, да точно знаю, что не ошибаюсь.
─ Твой отец дома, вот и не стала рисковать, ─ объясняет, касаясь моих заживающих губ, и эта боль круче любого кофе пробуждает.
─ Мишань… Я тебя обожаю.
─ Что с тобой случилось опять?
─ Небольшая потасовка, ─ беру её руку в свою, мечтая, чтобы мгновение остановилось. ─ Прости, что так вышло.
И я как будто не за это совсем извиняюсь.
─ Я испугалась за тебя, ─ признаётся, заставляя чувствовать себя ещё более паршиво.
─ Я тебе сказать кое-что должен.
─ Потом скажешь, ─ опять обнимает, усыпляя мою бдительность и не давая произнести то, что я так не хочу говорить. ─ Сейчас это не главное.
Даже хватает сил, чтобы ответить на её робкий поцелуй, за которым скрывается не только переживание обо мне.
То, что в доме притаилась смерть, я узнаю гораздо позже.
Глава 38
* * *
После похорон брата Ян сам, как живой мертвец.
В школе все его десятой дорогой обходят в те дни, когда он там появляется, и я даже думаю, что мне рядом с ним делать нечего, но каждый раз после очередного дня он приходит ко мне.
Забирается в спальню ближе к ночи, ложится рядом, ничего не говоря – словно призрак. Холодный, отстранённый, пугающий, с вечно сбитыми костяшками пальцев.
Его поцелуи теперь тоже другие.
Немного пугают, потому что мне кажется, в какой-то момент он просто не заметит, как убьёт меня этой холодностью, но мне совсем не жалко поделиться своим теплом, даже если всё это время он это самое тепло искал у других. Винить не могу, хоть ревность сжирает.
Поэтому делюсь.
И жду.
Жду, когда Ян хотя бы слово произнесёт, сама рассказывая ему любой бред, который происходил со мной за день.
Говорю, как раз за разом пытаюсь вывести из себя своего нового врача полнейшим игнором, а он бесится, и не говорю о постоянных столкновениях с Давидом, пытающимся навязать своё мерзкое общество – Яну это ни к чему.
Говорю о том, как весело наблюдать за Ликой и её попытками усовершенствовать мою, украденную ей программу, хотя не скажу ему о том, что по-прежнему чувствую нехилый осадок, видя, как наши труды окончательно уплывают из рук в канализацию.
Просто говорю, мысленно прося его вернуться, потому что одной мне не справиться…
И почти спустя два затяжных месяца дожидаюсь…
За окном зима, у людей предновогоднее настроение, а мы двое самых унылых на свете людей. Лежим рядом, каждый пропадая в своих собственных тёмных мирах и не знаем, каким будет завтра. Да если честно, и не хочется этого знать.
─ Врач говорил, у него были улучшения, ─ роняет Ян в тишину, и в первый миг я думаю, будто ослышалась, но быстро соображаю, что нет. ─ Он должен был очнуться.
Он впервые заговаривает о брате с тех пор, как узнал эту новость. Я как раз тогда ушла от него, когда мы побыли немного вместе после моего финта с окном, а потом вдруг наступила тишина – ни сообщений, ни визитов. Только через пару дней я обо всём узнала от Славы.
─ Значит, кто-то это сделал специально?
Не представляю, в каком мире он жил бок о бок со своим отцом всё это время, и мне страшно это представлять. Впрочем, мой мир сейчас не лучше. Отчим, конечно, затих, будто решив дать мне передышку, но я знала, что это всё тоже не просто так. Особенно в преддверие новогоднего ужина, где точно будет проклятый Давид и моя абсолютно чужая мама.
─ Отец ищет. Это же из-за него случилось… ─ смотрит куда-то в потолок, а потом резко поворачивается ко мне. ─ Я просто, блять, не понимаю, как это всё могло случиться. Как… Он обязан был его защитить! Обязан, понимаешь? Он и мать не уберёг…
Обнимаю его крепко, чувствуя исполосовавшее Яна отчаяние, и он притискивает меня к себе, утыкаясь в шею. Дышит горячо, но сам словно камень. Не могу больше видеть его таким.
─ Расскажи.
Сперва напрягается ещё сильнее, а мне кажется, сейчас совсем закроется, только он в это время просто набирается смелости. Всем нужна смелость для правды, какой бы та ни была.
─ Мы с братом маленькие были. Мама нас в очередной раз к деду отвезла, будто чувствовала что-то… А дома её уже ждали.
Он говорит, и я уверена, что сейчас даже не осознаёт моего присутствия, а я молчу. Иногда это лучшее, что ты можешь сделать, чтобы кого-то поддержать – просто выслушать.
─ Я был совсем зелёным и не понимал, почему родители постоянно ссорятся, почему мама так часто плачет… Зато Мишка всё понимал. Знаешь, он вообще как будто всегда видел больше. А я тупым был.
─ Не говори так.
─ Это правда. Мне бы только развлекаться и бесить всех – вместо этого мог бы просто башкой подумать. Это потом стало ясно, чем отец занимается, где пропадает, и почему в нашем новом доме вечно какие-то странные люди тусуются с пушками… Я один раз подслушал их разговор – они как раз обсуждали месть кому-то, а когда услышал про маму, с катушек слетел. Так и узнал, что все мои игрушки, все наши блага – это не просто так, Ян, ─ явно цитирует отца. ─ Я думал, что убью его тогда.
─ Он выяснил, кто это сделал?
─ Я так и не понял. Он сказал не лезть в это, если не хочу запачкаться… Смешно. Он не боялся запачкать Мишку, а мне такое заявил. Зато теперь так и жаждет меня завербовать.
Опять затихаем. Ян больше ничего говорит, но из того, что сказал мне итак многое стало ясно.
─ Ему там лучше, ─ знаю, что это только слова, но лучше думать именно так.
─ Считаешь?
─ Знаю. Мне бабушка во сне говорила, ─ вспоминаю, как она пришла после своих похорон, сказав, что всегда будет рядом, и с тревогой смотрю на пальцы Царёва в моих. ─ Ты не должен пачкать руки в крови, Ян, слышишь?
Он дарит один из своих безумных взглядов, и мои, как я считала, ушедшие в спячку бабочки, пробуждаются к жизни. Царёв медленно поднимается, переворачиваясь, и оказывается сверху, опираясь на свои руки.
─ Убеди меня, Мими. Почему я не должен? Потому что я не знаю, что сделать, чтобы заткнуть эту боль в груди.
Опасность начинает кружить в воздухе, вихрясь горячими потоками воздуха, и мои, едва заготовленные слова, превращаются в жалкий выдох, но это не значит, что я так легко поддамся.
─ Твой брат бы этого не хотел.
Только он способен одними глазами заставить меня гореть изнутри, и я полыхаю. Тяжело думать о чём-то постороннем, а стоит Яну только коснуться моего лица, взмываю куда-то в небо.
─ Тогда ты не смей меня оставлять, поняла? ─ совсем слегка обвивает свои пальцы вокруг моей шеи, поглаживая кожу большим.
─ Куда я от тебя денусь, Царёв…
─ Пообещай. Ты сейчас единственное, что у меня есть, Мишань. Единственное… ─ утыкается лбом в мой, надавливая до лёгкой боли. ─ Что бы я ни сказал или ни сделал, лучше просто побей, выплесни на мне свою злость, но не уходи. Иначе я рехнусь.
Если бы могло быть признание громче и искреннее, то мне оно, наверное, было бы не нужно.
─ Хорошо, ─ соглашаюсь легкомысленно. ─ Если ты не будешь совсем дураком, я даже попытаюсь понять.
─ Смотри у меня.
В доме сегодня совсем никого, так что даже наше сердцебиение слышится оглушающим боем барабанов. В этой тишине вообще не хочется ни о чём говорить, но я не могу долго держать в себе то, что не давало покоя все эти слишком долгие недели.
─ Ты был с другими это время?
Дёргает бровью, якобы не понимая, о чём я, и мне приходится упереть своё колено ему чуть пониже живота, чтобы не наглел.
─ А что мне будет за честный ответ?
─ Я не скормлю тебя своим мухоловкам.
Ян выдыхает, а мои бабочки затихают в нехорошем предчувствии. Потому что в тайне я как дура реально ждала от него верности.
─ Скажем так, у меня были возможности, но я их не использовал. Я бы сказал тебе, Мишань.
─ Тогда обязательно скажи, если такое случится.
─ Скажу.
Я не знаю, какая магия в очередной раз происходит между нами, но едва наши губы сталкиваются, всё меняется. Это тот момент, когда поцелуи отличаются… Когда вы оба в одновременно понимаете, что это будет уже что-то совсем запредельное, непохожее на предыдущие поцелуи. На близость.
И мы оба вздрагиваем, как от удара молнии, осознавая это, а потом я вижу его потемневший взгляд.
─ Ты этого хочешь?
Вместо ответа просто тянусь к нему снова, и если сначала Ян теряется, то дальше я мало, что могу понять.
Он впивается в меня резко, будто изголодавшийся зверь.
Вжимается всем телом, давая понять, что не остановится, и я немного пугаюсь, особенно когда он прерывается, чтобы снять с себя кофту. У него как будто мышц прибавилось за это время, но струсить сейчас только по этой причине будет как-то совсем жалко.
─ Боишься? ─ понятливо рассматривает моё лицо.
─ А ты всегда таким качком был?
Ян только улыбается, как последний самодовольный гад, беря мою руку и прислоняя к своей груди.
─ Слышишь мой пульс, мелочь? Это всё ты сделала.
И правда слышу. Его сердце колотится мне в ладонь, а моё собственное в эту минуту будто стремится его обогнать. Или подстроиться.
─ Неужели?
─ Сам в ужасе, что такой мелкий гном мне нравится, ─ признаётся, и мне хочется дать ему затрещину, но он и вторую руку ловит.
Двигает ниже обе, зажатые в его пальцах, опускает на свою ширинку, а там всё такое твёрдое, что у меня на мгновение дыхание пропадает.
─ Значит, нравлюсь? ─ дразню его, чуть поглаживая, и сама в очередной раз ужасаюсь себе.
Откуда эта смелость?
Почему с ним я вообще забываю о тормозах?
─ Ладно, ─ выдавливает сквозь зубы вместе с воздухом. ─ Возможно, больше, чем нравишься.
Нажимаю чуть сильнее, а потом сама расстёгиваю ему штаны. В моих ладонях его крупный горячий член становится только больше, заставляя тяжело сглатывать от картинок, которые подкидывает воображение.
─ У тебя же есть опыт с девственницами?
─ Блять, Мишань…
На мне в ту же секунду безбожным образом рвётся верх пижамы. Пуговицы разлетаются во все стороны, отскакивая от пола, и Ян на секунду тормозит, чтобы полюбоваться моей оголённой грудью. Я даже пошевелиться не могу, но когда Царёв склоняется, обхватывая губами сосок, весь мир приходит в движение.
Его пальцы уже между моих ног, рисуют какие-то адские узоры, ныряют внутрь, а я только воздух хватать успеваю. Это не первый раз, когда он вот так ко мне прикасается, но сегодня всё иначе. Острее. Сильнее. Мы оба, как два оголённых провода искрим в сторону друг друга.
─ Ты охренеть, какая мокрая, ─ шепчет Ян, спускаясь губами вниз по шее, лизнув грудь и заставив меня выгнуться, как кошку. ─ Хочу попробовать тебя, Мими.
─ Что?..
Нет, он же реально не собирается?
Ещё как собирается.
На мне уже ни клочка одежды, и я даже не знаю, в какой момент это произошло. Но Царёв уже там, внизу, не даёт ни секунды на раздумья. Ударяет откровенной, сокрушительной, как он сам лаской, а мне остаётся только принимать, потому как на большее я и не способна.
─ Ян… ─ кусаю губы, сжимая простыни, и, кажется, вот-вот взорвусь.
─ Знаю, я шикарен, ─ опять лучится гордостью, и я дёргаю его за волосы. ─ Понял, не отвлекаюсь.
Мне смешно и хорошо одновременно, что на глазах слёзы выступают.
Он добивает меня всего в пару касаний своего настойчивого языка, выталкивая из собственного тела, а едва я возвращаюсь обратно, на меня смотрят глаза дракона. Я почти вижу, как они светятся.
─ Прости, что сделаю тебе больно, ─ извиняется, словно заглянул в будущее на долю секунды, но я только головой мотаю, не способная больше ни на что.
Слышу, как шуршит упаковка презерватива, и нервная дрожь прокатывается по позвоночнику.
─ Всегда готов? ─ пробую пошутить, но Царёв сам напряжён, как взведённый арбалет.
─ Поговори мне ещё, ─ рычит, открывая пакетик зубами, и это так горячо, что невозможно не залипнуть, ─ сама будешь мне его надевать. Ртом, поняла?
Почему-то представить это не трудно. И, судя по глазам Яна, он тоже понимает, о чём мои мысли.
─ Развратная маленькая кошка, ─ улыбается уголком губ, накрывая меня своим телом, быстро избавившись от штанов. ─ Сегодня охрипнешь…
Целуемся уже неспешнее. Ян отвлекает меня новыми прикосновениями к груди, пока устраивается удобнее, и я ощущаю горячую пульсацию между ног. Его твёрдость скользит там, вновь и вновь проходясь по ещё слишком чувствительному бугорку плоти, а я жду боли.
─ Просто дыши, Миш, ─ произносит, легка мазнув по губам с своими, находит сосок и впивается в него с силой.
А потом приходит и боль, как откровение.
Острая, ни с чем несравнимая, она впивается в тело изнутри, но мой вскрик тонет в новом поцелуе, уносящем её прочь.
─ Прости.
─ Я тебя потом прибью за это, ─ пытаюсь расслабиться, пока он замирает, давая привыкнуть.
Смешок у него выходит нервным, и Ян начинает неспешно двигаться, помогая себе пальцами. Давит, трогает, уменьшая неприятные ощущения, но мне даже это нравится. Он во мне – внутри и снаружи, и я не хочу в этот момент думать о том, как это правильно или нет. Мы с ним будто выторговали у судьбы эту ночь, когда ничего плохого не происходит, ещё не зная, какие кошмары готовит завтрашний день.
Мы просто вместе…
Моё тело не принадлежит мне.
Царёв уже не нежничает, вторгаясь всё быстрее, и я начинаю чувствовать, как самые болезненные долгие секунды отступают, сменяясь минутами тянущего, немного мазохистского удовольствия.
Я, наконец, ловлю эти яркие вспышки, когда Ян раз за разом бьёт в одно и то же место, погружая нас обоих вникуда и всюду одновременно. Обоих трясёт, его мышцы в напряжении, а пот стекает градом, и я вижу, как ему непросто сдерживаться, но мой безумный гоблин делает всё, чтобы я осталась довольна.
Вновь пускает в ход пальцы, нажимает, скользит, и меня выкидывает куда-то прочь. Пока я переживаю самые странно-удивительные ощущения, Царёв догоняет меня парой быстрых, отрывистых движений, и я снова сжимаюсь на нём, срывая голос. Удивляясь. Сердце почти выпрыгивает наружу, но постепенно возвращается к привычному ритму, пока мы оба успокаиваемся сами.
Усталость нападает внезапно и подло валит на лопатки.
Глаза закрываются сами собой, но Ян ничего не требует – просто устраивается сзади, прижимаясь обнажённым телом к моему, целует куда-то в ухо, и уже на стыке сна и реальности я слышу:
─ Я, походу, и правда вкрашился.
