Текст книги "Восьмая нота Джокера (СИ)"

Автор книги: Алена Нова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Глава 29

«Ты правда заболела?» ─ прилетает через пару часов.

Не отвечаю.

Не потому что физически не вывожу, хотя и это тоже.

Да, боль стала только сильнее, но я просто не могу взять и написать Яну хоть что-то. Он поймёт. Я откуда-то точно знаю, что он даже сквозь буквы сообщения узнает, что со мной случилось, а потом проблемы будут у всех.

«Этот кошак жрёт еду больше себя в два раза, прикинь?»

Едва ли могу разглядеть фото Амура, развалившегося на полу круглым пузиком кверху, но нахожу в себе силы отправить смайлик.

Возникает глупое желание сбежать через окно, прямо как делал Царёв, только спустя полчаса мне становится гораздо хуже. Подскакивает температура, и мою реальность просто размывает, выбрасывая, как мёртвого кита на берег.

С этой минуты для меня открывается персональное чистилище.

Приходят кошмары, разбавленные жаром и галлюцинациями, забирая меня с собой в пылающий мир.

Кажется, рядом посторонний. Он касается меня, приподнимая одеяло, и плевать ему на мои попытки остановить это. Нависает надо мной, говоря, что я наконец-то в его руках, и эти самые руки то и дело трогают. Скользят по взмокшей от пота коже.

Хочется кричать во всё горло, но изо рта вырываются лишь хрипы.

Открываю глаза на пару секунд, и никого нет – только потолок и четыре ненавистных стены.

А потом всё по кругу, словно филь ужасов, который никогда не кончится…

Я даже не знаю, сколько времени нахожусь в таком состоянии.

Пробуждаюсь, выныривая из липких вод, затем снова в него проваливаюсь, и снова.

Потолок. Четыре стены.

Видимо, в какой-то момент заходит мама, хотя, это тоже кажется мне бредом, ведь она извиняется. Гладит меня по волосам, пытается напоить лекарствами, но из её рук ничего не хочу принимать.

Потому что слишком больно.

Слишком неправильно происходящее с нами, и даже в таком состоянии я умудряюсь это понять.

─ Пей, ─ к губам подносят стакан.

Потом мне мерещится бабушка. Её тёплые сухие руки, трогающие лоб, когда я болела в детстве, её родной запах. Знаю, что это невозможно, но если это она, значит, со мной уже всё очень-очень плохо.

─ Я не буду...

─ Пей, если хочешь встать. Не бойся, я взяла эти таблетки из твоей аптечки, ─ успокаивает голос.

Нет, не бабушка. Это наша домработница зачем-то делает ненужную работу. А может, нужную, ведь ей платит это чудовище. Но если так, почему мне хочется ей верить?

─ Зачем Вы мне помогаете? ─ с трудом удаётся привстать.

─ Разве? Этого же никто не видит. ─ Она вроде как улыбается, и я даже могу разглядеть мелкие морщины в уголках глаз.

Мне всё ещё почти невыносимо плохо, но я больше не могу бродить в этой темноте среди своих демонов. Не хочу больше лежать, как недееспособное бревно и упиваться болью, так что решительно беру стакан и лекарства, выпивая всё почти залпом, пока не передумала.

─ Вот так, девочка. Нечего тут умирать. Я же знаю, что ты хочешь попасть на эту свою жуткую вечеринку.

Ага, даже платье себе нахэндмэйдила. Сделала свою версию для Хэллоуина, чтобы не стыдно было в клубе появиться перед мажористыми одноклассниками, вот только есть ли теперь в этом хоть какой-то смысл? Всё теперь кажется таким глупым. Ненадёжным. Эфемерным, как песочный замок.

─ Хотите, чтобы меня окончательно прибили?

─ Повторюсь, а кто узнает? Аристарх с твоей мамой уехали, и я уверила его, что ты будешь под полным присмотром, ведь от меня и мышь не ускользнёт.

Уехали... В моём идеальном мире я должна воспользоваться этой возможностью, чтобы сбежать, но могу ли?

А ещё мне стоило бы задуматься о причинах такой внезапной доброты. Устроить ей допрос, только мы обе знаем, что правда так и не будет сказана.

─ И как же Вы это устроите? Станете моей феей-крёстной?

Чёрт возьми, я реально чувствую себя Золушкой, мечтающей попасть на бал, хотя сказки ненавижу.

─ А мне никто не сможет помешать.

Она уходит, оставляя меня, чтобы ещё отдохнула, но я не могу лежать, даже несмотря на боль.

Тут же лезу в телефон, который у меня почему-то никто не отобрал, а там просто шквал сообщений. Я была в бессознанке три дня. Три дня выпали из моей жизни, но за это время друзей у меня не убавилось, и девчонки отчитывались о происходящем – к слову, в школе ничего нового без меня не произошло.

«Если ты не явишься завтра, мы сами за тобой придём!» ─ последняя угроза от Ники, отправленная пару часов назад, и я вынуждена написать, что только пришла в себя, но обязательно приду. Приковыляю, если понадобится.

Очень обидно, что Ян больше ни разу ничего не написал. Были ещё фото котёнка в то утро, а потом тишина, словно он решил наконец-то меня послушать и перестать пробивать эту стену. Но, наверное, это и к лучшему.

Даже если очень больно.

* * *

Вечером, когда я усыпляю бдительность Эльвиры Леонидовны после ужина, и она уходит спать, я иду делать то, на что раньше вряд ли бы решилась. Пробираюсь в спальню к маме и отчима, чтобы кое-что проверить.

Идея отдаёт безумием, но в последние дни я могу думать только об этом. То, как мама ведёт себя, не может меня не волновать, поэтому я рискую всем. Я даже не знаю, стоят ли в доме камеры, хотя это наверняка так и есть, но мне действительно всё равно.

В теле стреляет болью при каждом движении, и я вынуждена держаться за стены, однако заставляю себя двигаться. Вспоминаю все разы, когда после адских тренировок было паршиво, и становится легче.

Проскользнув по коридору улиткой, обнаруживаю, что спальня не заперта. Беспечность хозяина или очередная ловушка?

Да и фиг с ним…

Даже с непокидающим ощущением слежки я всё равно открываю дверь, тут же бросаясь проверять сперва прикроватную тумбочку и туалетный столик, но не обнаружив там ничего интересного, иду в ванную, где за зеркальной дверцей ящика над раковиной прячутся лекарства. Одна половина явно принадлежит отчиму, но у него тут ничего примечательного.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

А вот на маминой половине стоит почти ополовиненная упаковка снотворного. Она никогда им не пользовалась, даже не признавала его существование, а теперь решила, что это ей поможет? Или решила не она? Я знаю, что побочкой от таких препаратов может быть амнезия и много чего ещё интересного, но мама всегда была той, кто ненавидела наркоманов от всей души.

Господи, а что если я просто надумываю то, чего нет и это я сумасшедшая? Ведь это я та, кому был необходим психолог. Это у меня серьёзные проблемы с доверием и куча страхов в придачу… Может, я вообще всё на свете выдумала?!

«Кис-Кис, не спишь?» ─ вдруг, словно знак с небес обрушивается сообщение, и я никогда ещё так сильно не верила в судьбу, как в эту тревожную минуту.

Беру одну таблетку и прячу. Я обязательно выясню, чем он её травит, и если это так, то у меня хотя бы будет доказательство, но пока что придётся вести себя очень и очень осторожно. Мама много раз упоминала, сколько у него повсюду связей с важными людьми, и одна маленькая я ему точно противостоять не смогу.

«Сон для слабаков, но спасибо, что написал», ─ вообще не шучу, и он как будто улавливает.

«Мне убить твоих соседей?»

«Они… оказались лучше, чем моя, так называемая семья».

Молчит, и мне кажется, сейчас уйдёт, только вместо этого Джокер спрашивает:

«А если я скажу, что мы скоро увидимся, ты хоть чуть-чуть обрадуешься?»

Серьёзно? Я точно не сплю и не брежу?

«Я обрадуюсь гораздо больше, чем чуть-чуть».

«Тогда до завтра, принцесса».

─ До завтра… ─ растерянно повторяю, глядя на своё бледное отражение.

Принцессе, походу, надо будет постараться, чтобы не напугать никого своим видом.

* * *

К следующему вечеру я почти огурчик – не зелёный, но почти свежий.

Платье, к огромному облегчению, скрывает мои синяки, но любое прикосновение к ним будто огнём жжёт. Плевать. Закидываюсь обезболивающими, позволяя Эльвире Леонидовне поработать над моей причёской, и в скором времени приезжают Тая с Никой.

Их подвозит Лекс, согласившийся (под давлением отца) подбросить нас, и когда я выхожу на улицу, его машина уже ждёт, пару раз издав нетерпеливые звуки. Я ещё бросаю неуверенный взгляд на провожающую меня женщину, но она только кивает.

─ Иди. Представляешь, камеры случайно выключились.

Не могу поверить, что она делает это, но раздумывать о причинах всё же не хочу. Только благодарю и как могу быстро иду к авто, усаживаясь внутрь. Девчонки обнимают, параллельно рассказывая новости, а мне приходится стиснуть зубы, чтобы они ни в коем случае не поняли, в каком я на самом деле состоянии.

─ Ты хоть жива? ─ переживает Ника, а Тая просто пристально смотрит.

─ Вроде.

─ Тогда отлично, потому что сегодня насыщенная программа, ─ обещает блондинка, и на нас через зеркало хмуро косится брюнет, но молчит.

Зато когда подъезжаем к пафосному клубу, и он высаживает нас прямо у входа, кивнув охраннику, как старому другу, предупреждая рыжую:

─ Помни, Золушка, я заберу тебя после двенадцати, а если будешь бухая и потеряешь туфельки, твоя задница очень пострадает.

─ Далась же тебе моя задница, ─ тихо бурчит под нос Тайка.

─ Ты что-то сказала?

─ Да поняла я.

─ А остаться и присмотреть за ней не хочешь? ─ хитро косится на него Ника, одетая, как главная героиня из фильма «Запрещённый приём».

─ Делать мне больше нечего, как с малолетками веселиться, ─ снисходительно хмыкает, а сам нет-нет, да смотрит на рыжую ведьмочку.

Она так круто выглядит в этом образе, будто только с обложки книги сошла, и случайные прохожие оценивающе смотрят на нас.

─ Если что, звони, поняла? ─ напутствует напоследок. ─ И вы тоже за ней присматривайте.

─ Есть, ─ обещаем, и он быстро даёт по газам, будто если останется, что-то может случиться.

А мы спокойно проходим через охрану, спросившую только из какой мы школы, а после, получив браслеты и оставив верхнюю одежду в гардеробе, заходим внутрь, попадая в царство звука и света, бьющего в итак пульсирующую голову.

Сегодня тут и правда большинство школьников, но по ним непонятно, так ли это. Клуб большой, и вмещает много народа, правда, среди уже танцующих зомби и прочих страшил я всё равно пытаюсь отыскать одно-единственное белобрысое привидение. И не нахожу.

─ Кого высматриваешь? ─ подкалывает Самойлова.

─ Отстань.

─ Да не боись, он придёт, вот увидишь, ─ зачем-то обещает Тая.

Им смешно, а я волнуюсь, как ребёнок. Хочу увидеть Царёва, даже если он не будет на меня смотреть. Хочу просто убедиться, что он тоже реален, как моя непрекращающаяся боль. Даже если будет с очередной своей девушкой-однодневкой.

─ Девчонки, ─ улыбается Макс, нагоняя нас, и я только по голосу и взгляду, брошенному на Самойлову, могу его узнать в этом костюме ниндзя. ─ Выглядите офигенно.

─ Он был синоби, ─ тихо угорает рыжая, пока Ника смотрит на блондина, не понимая, то ли ей восхититься комплиментом, то ли просто промолчать, но он приглашает её потанцевать, и та соглашается.

Рядом с нами тоже отираются парни, но они почему-то пялятся и словно не решаются подойти. Это выглядит немного странно. Как будто им кто-то запретил, только это ведь даже звучит смешно.

Где-то в стороне замечаю тусовку Лики и её миньонов в юбках, рассевшихся на диванчиках. Она меня тоже видит, и взгляд тут же становится мрачно-обещающим – мол, веселись, пока можешь. Но мне совсем нет до неё дела. Просто радуюсь, что рядом с ней нет Яна, а потому даже улыбаюсь ей.

─ Слушай, ─ привлекает моё внимание Тая. ─ Эта стерлядь что-то задумала. Может, мне кажется, но они мутят воду. Пока тебя не было, не покидало ощущение новой подставы.

─ А когда они не пытались-то?

Последний раз мы с ней чуть на уроке не сцепились, потому что она решила, что нужно внести изменения в уже отрепетированную программу и танцевать «сексуальнее». Тренер, к счастью, вмешалась, сказав, где она может так танцевать, но я всё равно не питала иллюзий, что эта девчонка когда-нибудь успокоится…

─ Народ! ─ На сцену, подсвеченную софитами, выходит Абрамов, и все шумы вокруг замолкают. ─ Прошу минутку вашего внимания!

Я думала, он больше не появится, а тут вон, вполне себе здоровым выглядит. Надеюсь, он перестал пить, потому что это дорожка никогда и никого до добра не доводит, и как бы я к нему ни относилась, такого не желала.

─ Поздравляю вас с окончанием первой четверти – мы это сделали! ─ Народ поддерживает его воплями, и он продолжает. ─ Хочу, чтобы сейчас вы изо всех сил поприветствовали нашего специального гостя. Он впервые решил выйти в люди, и я до сих пор не верю, как мне повезло, что он пришёл именно ко мне!

Свет ненадолго гаснет, погружая зал во тьму, заставляя меня пережить мини-инфаркт, но вот он снова загорается только на сцене, высвечивая мужскую фигуру. И когда гостя становится видно отчётливо, замирают все, включая меня. Я никогда не слышала, чтобы в толпе возникала вот такая густая тишина, где даже вздох разбил бы стекло, но люди реально просто дышать перестают при виде их героя.

─ Why so serious, guys? ─ звучит раскатом грома, и все начинают постепенно отмирать.

Он одет, как король гоблинов из «Лабиринта» в сцене с балом – того самого детского мюзикла с ныне покойным Дэвидом Боуи. Широкоплечий, высокий и стройный. У него маска, скрывающая половину лица, на второй половине – привычный грим, а волосы выкрашены в стиле Джокера, но и все тут же начинают визжать, наконец-то признав его. А потом вдруг начинается вступление знакомой песни, и моё сердце замирает от неверия, чтобы после забиться, как в последний раз.

─ As such a sad love

Любовь так грустна ...

Deep in your eyes, a kind of pale jewel

Глубоко в твоих глазах словно мерцает бледный драгоценный камень.

Open and closed within your eyes

Ты смотришь на меня, но не видишь,

I'll place the sky within your eyes

Я подарю тебе небо, и оно утонет в твоих глазах...

И когда он под лучом света медленно спускается, направляясь прямиком ко мне, глядя точно на меня, застывшую на месте, я не могу считать это реальностью.

И если это просто сон, пожалуйста, пусть он продлится ещё чуть-чуть.

Глава 30

Ян

Она так жадно рассматривает моё лицо под гримом, будто пытается разглядеть кого-то, но я знаю, что это невозможно. Меня нельзя узнать, и я задолбал Самойлову этим вопросом, пока она помогала мне.

Всё это долбаное время.

Но по большому счёту мне насрать, если хоть кто-то из этой безликой толпы поймёт, кто перед ними. Мне страшно, если вот эта, за пару дней исхудавшая, большеглазая кукла вдруг догадается о моей личности.

И всё равно сердце люто молотится о рёбра, когда она так близко.

Не могу поверить, что решился на это из-за неё. Я никому не планировал показывать Джокера ещё долго, а может, и вообще никогда, я не был к этому готов от слова «совсем», но одно её сообщение, одно моё дурацкое предчувствие, что с ней происходит какая-то феерическая жопа, и вот я здесь.

Она та, кто заставил Джокера выйти к людям, оживила его, так что сама виновата…

Эту песню половина присутствующих даже никогда не слышала, не зная о существовании такого культового исполнителя, и это охрененно, потому что с Мишей мы можем разделить момент. Я даже начинаю верить в магию. Смотрю только на неё и пою только для неё, не обращая внимания на девчачьи визги вокруг.

А потом втягиваю её в танец, и кровь превращается в кипящую лаву.

Каждое моё прикосновение, как к хрупкой фарфоровой статуэтке, которую можно в любой момент случайно расхерачить, но мне страшно, что она поймёт.

И всё равно веду.

Осторожно, на каком-то интуитивном уровне боясь сжать её чуть крепче, даже если все мысли только об этом.

Хочу быть ещё ближе, но итак уже нарушил все границы. Я несколько дней думал о нас, пока готовил всё это представление, и понял, что делаю это только для того, чтобы она на меня просто посмотрела. Увидела своего любимого шута.

Взглянула без долбаной ненависти или дурацкого сожаления, ведь я знал, что там, глубоко под кожей Миша мечтает заполучить меня так же сильно, как я хочу её. Просто боится расстраивать мать или хер, знает, чего ещё опасается, а мне уже насрать. Я для себя ещё в ту ночь после её дня рождения осознал, что мне уже не соскочить. Ненавижу наркоту, но эти дозы нужны мне, чтобы жить.

Я сдохну, если снова не поцелую…

Время нашего танца стремительно заканчивается, и как бы я ни хотел похитить сейчас своего маленького монстра, чтобы продолжить, не могу себе этого позволить. Музыка добирается до своего закономерного финала, и в бездонных глазах я вижу то же разочарование, что испытываю сам.

Целую подрагивающие пальцы под ультразвук, обрушившийся на нас, в последний раз смотрю на Мишу, размышляя, сколько «друзей» у неё появится в сети после этого вечера, и заскакиваю обратно на сцену, к обезумевшему народу. Эйфория в крови звенит на все лады, но больше от того, что удалось остаться неузнанным, и лёгкая паника сменяется чувством победы. Я, блять, сделал это!

Даю отмашку парням, которые тоже скрывают внешность за гримом, и начинается исполнение моей, отчего-то слишком понравившейся всем песни, как нельзя кстати пришедшейся ко двору сегодня.

Полумрак в зале тут же расцвечивается зловещими алыми пятнами, и толпа будто знает, что я для них приготовил. Потому что едва я только беру гитару, все орут, как потерпевшие, а я всё равно выглядываю среди них только одну девчонку, застывшую среди них белым пятном.

─ Ненасытный ворон, в моих венах голод…

Этой ночью будет страшный суд.

Вновь зовёт дорога, и решают боги,

Кого с собой сегодня заберут.

Пою для всех, но смотрю на Мишу. Она как будто до сих пор не верит, что мы встретились, только и мне всё кажется каким-то нереальным. Хочется треснуть себя по башке, как следует, а потом пойти и исправить всё, что что натворил. Переиграть заново нашу встречу и то дерьмо, что я устроил.

─ Это Дикая Охота! ─ подпевает народ, а я думаю, как бы поскорее свалить, чтобы стать привычным раздолбаем Царёвым.

Но я уже начал.

Открыл им себя ради неё, и назад не отмотать. Не сказать всем присутствующим, что это была разовая акция только для одного человека, хотя такой соблазн есть. И всё же… Это чувство, что ты теперь можешь дарить свою музыку реальным людям, которых видишь вживую, дорогого стоит. Спасибо тебе, Мишань…

─ Джокер! Джокер! ─ скандирует, кажется, весь зал, и меня слегка колотит.

После нас будет петь один известный парень, но что-то мне подсказывает, сегодня его встретят не такими бурными аплодисментами, к каким тот привык, и оказываюсь прав.

─ Всё было норм? ─ спрашиваю у парней, когда мы встречаемся за сценой.

─ Да, отжёг ты, чувак! ─ ударяем по рукам с Котом – нашим клавишником.

─ Вы тоже были на уровне, ─ хвалю их работу, потому что по факту, без них в первый раз я бы не смог ни инструменты настроить, ни сам настроиться.

─ Так, девочки, давайте сваливать, пока эти малолетки нас не догнали и не растащили на сувениры, ─ напоминает о времени Аксель.

С охраной, к счастью, вопрос решён, и мы уходим через чёрный ход, разбредаясь во все стороны, чтобы через пару мгновений встретиться на специально снятой квартире и привести себя в порядок.

Мне нужно срочно возвращаться в клуб, и я успеваю вовремя.

Когда появляюсь, Самойлова с Максом уже отжигают на сцене, исполняя «I Put A Spell On You» для благодарной публики, а вот Абрамов уже что-то втирает Мише. Смотрит на неё своими неестественно блестящими глазами, пока вокруг них, как стервятники кружатся другие уроды, уже понадеявшиеся, что я не приду. Я чуть с парнями из команды не разосрался в хлам, чтобы даже не думали подходить к ней, но видно некоторым глубоко похуй.

─ Здорово, Ян, ─ салютует мне с мерзкой улыбочкой, отступая от Мими. ─ Я думал, ты не собирался приходить.

─ Да, я тоже не хотел. Классная вечеринка.

Миша молчит. Только смотрит так, что мне как будто под дых бьют. Знаю, малыш, я тоже, соскучился. Дико. Но сегодня ты так просто не убежишь от меня, убеждая, что я всё это себе придумал.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

─ Спасибо, ─ выдавливает из себя Илья. ─ Ну, веселитесь.

Уходит, нехотя, наконец, оставляя нас, и я сжираю взглядом эту заразу, словно ещё не насмотрелся.

─ Чего он хотел?

Этот торчок так просто ничего не делает, и думать, что все свои гениальные идеи он забросил, было бы чистой воды идиотизмом.

─ Какая разница? Просто подошёл, ─ пожимает плечами, а я с трудом себя сдерживаю.

─ Если я спросил, значит, мне есть разница, Мими.

Опять влипаем друг в друга, как в паутину. Кажется, даже молнии из глаз сыплются, когда вот так смотрим, и у меня в башке такой трэш, что мне никогда не стоит его озвучивать.

Не давая мне спороть очередную херь, возвращается Ника, вприпрыжку подскочив к нам и отобрав у Миши коктейль, который она всё это время с силой сжимала, а я даже не замечал.

─ Извини, пить хочу жутко, ─ Самойлова наполовину выпивает всё, и Макс не успевает её оставить.

─ Я бы купил тебе всё, что хочешь…

─ Знаю, ─ улыбается ему, а я понимаю, что не хочу больше находится среди этого шума.

─ Я заберу её у вас ненадолго? Хотя, кого я спрашиваю.

─ Нет, ─ тут же идёт в оборону моя мелочь.

─ Забирай, ─ разрешает рыжая, вернувшись вместе с подмигнувшим Славкой. Если они танцевали, у девчонки могут быть новые проблемы…

Но это уже меня не касается.

Хватаю Мишу за руку и веду в сторону випок, замечая вдали Лику. Раньше, наверное, позлорадствовал бы её разочарованию, искривившему лицо, но в душе всё ровно. Я, как поверхность озера в жаркий день. Только солнце палит нещадно, и нет даже ветерка – именно так себя и ощущаю, сжимая прохладные пальцы.

─ Царёв, чего ты опять добиваешься? Зачем?

Стоит перед дверью и смотрит, как я её запираю, прижавшись к ней всем телом, но не дёргается. Смирилась. И это правильное решение, потому что любое лишнее слово против, и я уже не знаю, что сделаю.

─ Потому что не могу без тебя, Мишань, ─ вжимаюсь в её напряжённую спину и тону в аромате. ─ Я в тупике, понимаешь?

─ Ты сам себя туда загнал.

Может быть.

─ Нет, это всё ты, ─ добираюсь до шеи, как наркоман дорвавшийся до дури, и целую. ─ Думаешь, так просто отделаешься? Даже не надейся.

─ Ян…

Медленно тяну вниз молнию, открывая себе всё больше кожи, впиваюсь, чтобы остались следы, как ненормальный кусаю и зализываю, не сразу замечая, как Миша напрягается. А потом вижу, что тут и до меня кто-то неплохо постарался, оставляя свои отметины. Какого…?

─ Опусти, ─ пытается вырваться.

─ Я только взгляну.

─ Не надо!

Не слушаю. Дёргаю молнию почти до середины и зависаю на радужных синяках, раскрасивших спину. Этот вид рождает во мне землетрясения, пробуждает вулканы и накрывает всё такими волнами, что цунами до них далеко. Но это всё внутри. Снаружи я будто в лёд врастаю. Лёд, который вот-вот раскрошится к херам, обнажив самое худшее.

─ Мишань, ─ не узнаю свой голос, и она замирает, ─ кого мне убить? Просто скажи, и я сделаю это.

Она разворачивается резко, пугая выражением глаз. Такая решимость и отчаяние есть, наверное, только у самоубийц, и именно их она мне сейчас напоминает.

─ Ты ничего не будешь делать. Пообещай мне, Ян… Я прошу тебя, ничего не делай!

─ Это отчим, да?

Хотя, мне даже ответ не нужен, чтобы итак всё понять. То есть, всё это время я как идиот думал, что она меня ненавидит, играл в обиженного мальчика, ревновал к какому-то старому козлу, а из неё просто дерьмо выбивали? Да, Царёв, а мозгов у тебя как не было, так и не прибавилось.

─ Ян, пожалуйста, ─ всё ещё старается достучаться, а у меня перед глазами кровавые сцены одна хлеще другой.

Чёрт, сегодня бы мог быть такой хороший вечер, вот нахера?

─ Ты хочешь, чтобы он тебя совсем убил, да? ─ трясу её, как куклу и тут же прижимаю к себе, потому что её трясёт. ─ Позволишь ему?

─ Он что-то сделал с моей мамой!

─ Что именно?

─ Я не знаю… Не знаю, ясно? ─ глажу по волосам, как маленькую, и сам удивляюсь, откуда во мне эта нежность. ─ Может, я просто спятила, но она никогда бы не дала такому со мной произойти. Она бы не стояла и не смотрела, как какой-то мужик ведёт меня в комнату, чтобы преподать урок послушания.

Не могу смотреть на неё такую.

─ Это из-за меня? ─ вдруг бьёт по нервам.

─ Может быть. Не знаю, ─ дышит тяжело. ─ Мне кажется, я уже себе самой доверять не могу, Ян. Он хочет свести меня с ума!

─ Тихо-тихо. Я тебе верю, поняла? ─ заставляю посмотреть на себя, чтобы дошло. ─ Если ты так говоришь, значит, так и есть. Я, конечно, считаю тебя немного отъехавшей, но сумасшедшей – нет.

Успокаиваю её, а сам пытаюсь не сойти с ума. Если я сейчас пойду и возьму пушку у отца, а потом пойду к Филатову, значит, я такой же, как он, а эта девчонка такого не оценит. Нужно думать иначе.

─ Обещай, что не будешь вмешиваться. Обещай, Ян! Я не хочу никого терять.

Не могу я такого обещать, Мишань. Когда трогают твоё, это первый инстинкт – убить, а уже потом во всём разбираться…

─ Значит, я тебе всё же дорог? ─ улавливаю единственное.

─ Ты только это услышал?

Хочу сказать ей, на самом деле много чего, но в двери начинают барабанить, и все слова теряются.

─ Ян, вы там? ─ Славка, кажется, в панике, а это что-то из серии невозможного. ─ Открывай, с Никой что-то случилось!

Я за секунду подрываюсь, помогая Мише с платьем, и мы оба, как ужаленные бежим узнавать, в чём дело.

─ Что?

─ Её Макс повёз в больницу, Тая сними. Он сказал, она вроде что-то выпила.

Переглядываемся с Мишаней, и я вижу, что она читает мои мысли.

─ Это ведь Абрамов тебе купил коктейль?

─ Он, ─ кивает. ─ Но я пить не собиралась. Взяла из вежливости… Господи, что он туда подсыпал?

А вот ко мне приходит чёткое понимание, что именно он подсыпал, и что собирался делать. И кто надоумил его тоже понимаю отчётливо.

─ Сука!

─ Ян?

Походу, руки в крови я сегодня всё же запачкаю.