Текст книги "Морозко или тот ещё подарочек (СИ)"
Автор книги: Алена Нова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Господи, да кто он такой?
─ Сейчас…
Я нанесла на ладони ещё настойки, и прошлась по каменным мышцам, спускаясь на пресс, где тоже всё было словно вылеплено из стали. Там, где я касалась его тела, всё напрягалось, вынуждая меня гадать, как вообще можно добиться таких результатов, но должна признать, больше всего меня волновала всё вырастающая в размерах выпуклость. Чем ниже я трогала, тем сильнее возбуждался Дар, и хоть я списывала эту реакцию на мой разогревающий массаж, всё равно не получалось отвлечься от этого вида.
О чём ты думаешь, Настя? Приди в себя и не привлекай к себе ещё больше проблем!
─ Теперь тебя надо закутать. ─ Я сглотнула слюну, сама не понимая, почему у меня возникла такая реакция, однако больше просто не могла работать руками. ─ Схожу за одеялом.
Тут же развернулась, чтобы сбежать, и моё запястье осторожно, но уверенно сжали, заставив повернуться.
─ Чего ты боишься? Сама сказала, что тебе понравилось – к тому же, я вижу, как у тебя сосочки встали. ─ Жаркая волна пронзила меня до самого низа живота, но это было лишь началом, потому что этот псих скинул с себя прикрытие, фактически угрожая мне своей дубинкой, гордо смотрящей вверх. ─ Хочу посмотреть, какими они могут быть от моего языка.
Грудь тут же отозвалась на эти слова, и острые вершинки упёрлись в ткань, становясь ещё чувствительнее, а по венам побежал ядовитый жар, устремляясь в самую мою сердцевину. Да почему он так на меня действует?
Раздумывать о чём-то и дальше мне просто не позволили – Дар дёрнул на себя моё обмякшее тело, и я оказалась сидящей на его бёдрах, хорошо ощущая собой его возбуждение. Мои домашние штаны совершенно тому не препятствовали.
─ Лучше всего человека греет другой человек. Слышала? ─ я только кивнула заворожённо, позволяя его согревшимся пальцам забраться под кофту и исследовать поясницу. ─ Сними его.
Не знаю, что было в его глазах, а может, и голосе такого, что я вдруг захотела послушаться, но руки сами собой потянулись к одежде, стаскивая кажущийся колючим и неприятным свитер. А ещё было нестерпимо жарко, что даже прохлада дома уже не имела значения.
─ Чёрт, хочу взять их в рот, ─ прохрипел мужчина, снова увидев меня полуголой, и его фраза подействовала, как крепкий алкоголь. ─ Дай их мне сюда…
Впрочем, мне делать ничего и не пришлось. Дар сам приподнялся, ухватив меня за бёдра, и спустил мои штаны так, чтобы обнажённая кожа касалась его налившейся плоти. И меня опалило до кончиков волос, едва член устроился точно между ягодиц, которые нетерпеливо сжимали, чуть поглаживая, сильные пальцы.
Что я творю? Зачем позволяю ему это?
Медленно лизнув сосок, Дар обжёг меня острым взглядом, и, поняв, что сопротивления не встречает, втянул в рот розовую горошину, начав посасывать её с каким-то остервенением. Я с трудом удержалась на месте, не зная, куда деть себя от новых впечатлений, но прекращать мне не хотелось, а этот мужчина словно мысли мои читал, забравшись мне в голову.
Он надёжнее перехватил меня, и в следующее мгновение я уже прислонялась спиной к его вспотевшей груди, а Дар, будто внезапно с ума сошёл, сжав мои ноги под коленками и задвигав бёдрами. Его эрекция тёрлась о мою уже влажную плоть, скользя в таком темпе, что в скором времени я вновь почувствовала приближение разрядки, мысленно моля его не останавливаться. Только у него имелись совсем другие планы.
─ Скажи, что уйдёшь со мной… ─ горячо прошептал на ухо, чуть замедляясь и кусая за шею, отчего моя кровь лишь сильнее вскипела. ─ Скажи, что позволишь забрать тебя.
Забрать? Куда забрать? Я мало, что понимала, пока его пальцы снова сжимали соски, а член упирался туда, где хотелось ощутить его сильнее всего.
─ Просто скажи, что согласна, и я всё для тебя сделаю, Настенька… ─ обещал срывающийся голос, и я откуда-то знала, что он действительно исполнит любое моё, даже саме нереальное желание. ─ Всё, слышишь?
Почему-то эти слова вдруг отдались в голове другим голосом, когда-то тоже наобещавшим мне сладкую жизнь, а я поверила. Поверила и пожалела, а теперь до сих пор не могу отделаться от мысли, что меня окунули во что-то мерзкое.
«Я клянусь, что сделаю тебя счастливой…»
В себя я пришла мигом, и прежние эмоции схлынули, заставляя тело окаменеть, а меня саму отодвинуться от мужчины, даже не попытавшегося удержать.
─ Я не могу, Дар. Не могу и не хочу, ─ тихо, но уверенно произнесла я, искренне веря, что всё обойдётся.
Но что-то изменилось после моего ответа.
Ушла вдруг та лёгкость, с какой Дар втянул меня в эту игру, и по коже пробежал противный холодок. Я спешно завернулась в свой свитер, отмечая, какая звенящая тишина вдруг образовалась в комнате, но на своего гостя смотреть не могла – мне казалось, что если мы сейчас встретимся взглядами, уже не сумею так легко сказать своё «нет», а потом буду ненавидеть нас обоих. Себя за то, что уступила, а его за то, что не остановился.
Зашуршала одежда, и я всё же рискнула взглянуть на мужчину, который спешно собирался, однако то, что я увидела, вынудило меня приклеиться к месту, забившись в угол дивана. Эти глаза были глазами древнего чудовища, которого только что разыграли глупые дети, а он попался, и меня затрясло от нехорошего предчувствия, ударившего в грудь.
─ Ты будешь сильно об этом жалеть, ─ сказал Дар, выходя из дома, и так громко хлопнул дверью, что наверняка слышно было на другом конце леса.
И что мне теперь делать?
13
Дар
Упрямая девка!
Вот чего ей стоило просто согласиться? Ластилась же, как кошка, сама тянулась ко мне и пахла так, что мозги набекрень сворачивались, а всё равно не сдалась, зараза…
─ Всё враньё! ─ ударил по дереву, оставляя вмятину от кулака, и даже не почувствовал. ─ Она ничем не лучше всех остальных!
И плевать, что в её глазах было столько беспокойства за меня. Все они притворщицы знатные, все хитрые лисицы, которым только и нужно, что благ отсыпать от щедрот души наивного придурка, а в уме всё равно план побега держать будут. Всё равно будут раз за разом мечтать о других мужиках, которые из них душу вытрясали, оставляя на теле следы, и не нужны им нормальные парни, готовые жизнь отдать, только бы увидеть искреннюю улыбку!
─ Да кем она себя возомнила?!
Злость на девчонку никак не унималась, зудя в груди, и хотелось разорвать себя на части, только бы это чувство перестало съедать изнутри. Что в ней вообще такого? Почему не могу успокоиться и перестать о ней думать, как одержимый? Почему хочу запереть её, чтобы больше никто не видел и не смел прикоснуться? Оставить её только для себя…
«Бедная девочка… Угораздило же её встретить тебя, ─ нашёптывал голос. ─ Надеюсь, она умрёт раньше, чем выдержит твои заскоки!»
─ Заткнись!!! ─ рык сбил снежные шапки с деревьев и напугал зверей – даже медведь-шатун, уже собиравшийся выйти к людям, предпочёл развернуться и всё-таки уйти в спячку, но мне было не до того.
─ Что? Прокатила тебя Настенька? ─ раздалось ехидное за спиной, а я так глубоко ушёл в себя, что не понял, когда ко мне успело подкрасться это животное.
─ Завались, понял? А вообще лучше уйди… Вот не до тебя сейчас!
Но Обжора никуда не собирался уходить. Он с привычным прищуром оглядывал меня, хорошо зная, что творится на душе, а я хотел сквозь землю провалиться от этого взгляда.
─ Что мне сделать? Что мне нужно сделать ещё, чтобы она просто пошла со мной? ─ сам не ожидая, что произнесу это вслух, спросил я, хватаясь за голову.
─ Подснежник ей принеси, ─ хохотнул зверь.
─ Уже. Только она об этом не знает.
Тут-то олень и почуял неладное. Сделал пару шагов, застыл, помотал рогатой башкой, а потом приблизился вплотную.
─ Дарушка, на меня посмотри! ─ я поднял глаза, и он прочитал всё, что там было написано. ─ Ну твою ж, а… Зачем? Зачем ты это сделал опять? Зачем опять человеку навредил? Только ведь вернулся…
А я вообще ни разу не сожалел. Когда я сквозь боль и ледяной ветер переместился к этому уроду через снежные тропы и сделал то, что сделал, совесть меня совсем не мучала. Не мог я слышать, как Настя отзывалась о своём женихе – меня её болью ранило так, как не смогло бы ни одно оружие, а вот знать, что к ней он больше не прикоснётся, было приятно. Трупы и хороши тем, что никому не причиняют вреда.
─ Это было её искренним желанием, ─ прозвучало вместо оправданий. ─ Ты же знаешь, чем больше я исполню, тем быстрее ко мне вернётся вся сила.
При упоминании магии моя тёмная часть шевельнулась внутри, навострив уши, и по коже пробежал мороз. Костяшки пальцев, которыми я до этого колошматил деревья, вдруг пронзило болью, и я с удивлением разглядел на них кровь, которая только начала подсыхать. Это как?
─ Так, ладно… Это же хороший знак? ─ бормотал тем временем Обжора, мельтеша передо мной. ─ Конечно, хороший! Но вот ты всё равно какой-то не такой. ─ Тут его взгляд зацепился за мои руки, и олень разразился такими звуками, какие точно не способен был издавать. ─ Это что же получается, Дарушка? Настенька и правда…
─ Сам не знаю!
Чтобы это ни было, оно очень не понравилось моей чудовищной половине, и в голову будто ледяной глыбой прилетело. Я взвыл от нестерпимой боли, падая на колени и загребая снег отросшими когтями, но это было не так как в самый первый раз – меня словно дикий зверь пытался разорвать надвое, а воспоминания обо всём свершённом одно за другим замолотили, будто град по крыше.
«Она никогда не примет тебя монстром! ─ надрывались от хохота где-то в глубине кипящих мозгов. ─ А тебе никогда не вернуть своё сердце!»
И эти слова породили что-то злое, что-то настолько ненормальное и мрачное, что моя стылая кровь вдруг побежала по венам снова, как это было давным-давно, и грудину мучительно сдавило.
─ Дар? ─ осторожно позвал Обжора. ─ Ты как?
─ Всё равно моей будет! ─ вырвалось изо рта вместе с облаком пара и новым рыком, заставившим воздух задрожать.
И стало уже всё равно, как я добьюсь взаимности этой девчонки.
У неё больше нет выбора.
Настя
Ночь я спала из рук вон плохо, то и дело прокручивая в мыслях всё, что случилось. А случилось слишком много всего за короткий промежуток времени, чтобы так просто об этом забыть и сделать вид, что мне всё приснилось.
Разве такое можно просто выбросить из головы?
Я так долго ворочалась в постели, пытаясь понять, что всё это было, и как жить дальше, но в итоге только заработала жуткую мигрень. Пришлось лечиться излюбленным дедовским методом, который помогал безотказно – глотнуть немного самогона с мёдом и снова попытаться уснуть, что я и попыталась провернуть снова, почти проваливаясь в глубокий уютный колодец… Вот только вместо сна алкоголь вызвал стойкие галлюцинации, едва я сомкнула веки.
Мне почудилось, будто Дар находился в спальне, окружённый лёгкой дымкой. Он сидел в кресле и смотрел своим подчиняющим взглядом, почему-то светящимся серебром, а у меня даже сил не было на возмущения – я не могла перестать смотреть на него, и не понимала, почему даже сквозь дрёму вижу его. Мужчина же чувствовал себя, как дома, усевшись с широко расставленными ногами, но если я сразу не обратила внимания на то, что он делал в полутьме, то стоило чуть приглядеться, и в лицо ударила горячая волна. В лицо и гораздо ниже.
─ Нравится то, что видишь? ─ коснулось ушей хриплое, надсадное какое-то, а я осознала, что совсем уже поехала, если мне снится, как в моей спальне сидит этот бесноватый и трогает свой член, не сводя с меня глаз, и будто заставляя прирасти к месту.
Я промолчала – лишь с необъяснимым горячим чувством продолжала смотреть на то, как крепкий кулак скользит вверх-вниз по не менее крепкому стволу, уже истекающему смазкой. Эти движения отдавались где-то внутри острым желанием самой подойти и потрогать его, самой снова ощутить, насколько он твёрдый, а между ног опять сладко задёргало.
─ Приласкай себя, Настенька, ─ сказал он, и тембр его голоса подействовал гипнотически. ─ Я хочу увидеть это.
Я медленно откинула одеяло, даже не задумываясь, что делаю, но это словно было сильнее меня. Всё тело дрожало от предвкушения, а если учесть, что такого удовольствия от одних только фантазий я не испытывала никогда, мне тем более хотелось понять, куда заведёт этот сон…
Лёжа перед ним в одной пижаме, я сперва не знала, куда деть руки, но тот, кто управлял моими мыслями, знал всё лучше меня самой.
─ Подними майку и потрогай соски, ─ сказал он. ─ Тебе ведь понравилось, как я их сосал?
Я кивнула, просто потому что не могла связно говорить, и он прекрасно видел, в каком я уже состоянии.
─ Сожми их, ─ новый приказ, который я тут же выполнила, и удовольствие начало разгораться внизу живота, делая меня очень влажной. ─ А теперь сними всё остальное и раздвинь ноги.
Почему его голос творит это со мной?
Я даже не сомневалась в том, что нужно послушаться, и, оказавшись почти полностью голой, вместо полагающегося стыда, который обычно всегда испытывала, меня затопило огнём.
─ Шире! Покажи мне себя, малыш… ─ раздвинула напряжённые бёдра, и Дар интенсивнее заработал рукой. ─ Вот так… А теперь прикоснись к себе.
Не то, чтобы я никогда этим не занималась, но сейчас всё было совсем не так, как обычно. Я продолжала смотреть на мужчину, и собственные пальцы показались обжигающими, когда задели пульсирующий клитор, едва проведя по нему. Но этого всё равно было недостаточно.
─ Представь, как мой член кружит вокруг твоей узенькой дырочки, ─ напомнил о себе Дар. ─ Он весь в твоих соках… Такой скользкий, что легко войдёт в тебя до упора…
Эта картинка так ярко вспыхнула в сознании, что меня пробрало дрожью, и я запрокинула голову, продолжая трогать себя всё быстрее.
─ Я буду брать тебя, пока ты не попросишь пощады, ─ угрожало мне чудовище. ─ А потом вылижу твою сладкую киску, и она будет сжиматься вокруг моего языка, когда ты будешь кончать с моим членом во рту…
Твою мать!
Пьяно взглянула на Дара, и то, как он не мигая смотрел на движения моих пальцев, как жадно уставился прямо туда, подвело меня к самой грани, а затем он сказал:
─ Кончай, малыш…
И меня разорвало, подбрасывая на постели, хватающую спасительный кислород, как рыба, выброшенная на берег, после чего ещё долго не могла отдышаться. А когда, наконец, сумела взглянуть на мужчину, в комнате никого уже не было.
Проснулась я на рассвете с чётким осознанием, что сошла с ума окончательно, и мне бы сходить в храм, а лучше сразу в монашки податься, ибо это уже слишком.
─ Чокнутая… Как есть ненормальная!
Но стоило только вспомнить образы из сна, которые мигом наложились на реальность, и кровь прилила к самым неожиданным местам. К счастью, холодная вода спасла от очередного приступа безумия, и на кухню я спустилась уже в более вменяемом состоянии, правда, оставленный на столе завтрак несколько поубавил мою уверенность в том, что я по-прежнему могу контролировать ситуацию.
Конечно, от сердца тут же отлегло, и я испытала облегчение от мысли, что Дар вернулся и подумал обо мне, но в то же время старуха-тревога опять постучала по плечу острым когтём. А вот когда я обнаружила записку, пришпиленную к стене ножом, что-то во мне лопнуло, заливая внутренности жидким азотом.
«Скоро увидимся, Снегурка».
14
Настя
Я удивилась тому, с каким хладнокровием вытащила нож и перечитала послание ещё пару раз. Значит, чудовище опять пробудилось и собиралось со мной увидеться? Почему это не вызвало ужаса, который просто обязан был проснуться после всего, но так и не проснулся, мне было неясно, зато происходящее всё больше казалось бредом, и чем дольше я об этом задумывалась, тем сильнее крепло это ощущение.
─ Да приходи, конечно, ─ усмехнулась я, вгрызаясь в очередной пирожок. ─ Мы же оба с тобой ненормальные – отличная получится парочка!
Смяв бумажку, отметила только, что почерк у маньяка на редкость красивый – размашистый и витиеватый, художественный даже – а потом спокойно продолжила завтракать, совсем не боясь, что мне в еду что-то подсыпали. Дар говорил про домового, и я предпочла поверить, что это милый маленький невидимый старичок всё приготовил, а вовсе не бородатое нечто стояло тут и изображало кулинара мне на радость.
Как бы там на самом деле ни было, но я не позволила себе больше думать о нём. Каждый раз, когда мысли об этом мужчине завладевали мной, я саму себя не узнавала, а если вспомнить вчерашний сон, да и все события, ему предшествующие, вполне можно было решить, что с головой у меня начались серьёзные беды. Взять хотя бы этот зверский аппетит… Ни один психолог не мог помочь мне справиться с его отсутствием, как впрочем и с пропавшим желанием, а тут я даже не заметила, как опустошила тарелки, словно опять была ребёнком, обожающим бабушкину стряпню и прибегающим на кухню всякий раз, как немного проголодаюсь. Как тут не считать себя странной?
Но я гнала от себя прочь образ пугающего типа, перевернувшего мой хрупкий мир, хорошо понимая одну простую истину – если я и дальше позволю Дару вот так управлять собой, от меня вскоре может ничего не остаться. Один раз я уже обожглась с неправильным парнем, а ожог ото льда может причинить не меньший вред, чем пламя, и потому мне нужно быть крайне осторожной…
Решив, что впредь буду делать всё, чтобы больше не подпускать к себе этого сумасшедшего, посмеялась над своей наивностью, но не утратила уверенности, и первым делом отправилась навестить деда. Я искренне надеялась, что на кладбище-то уж точно не придётся спасать от обморожения подозрительных незнакомцев, и едва справилась с посудой, пошла проведать старика, отбросив все ненужные думы.
* * *
─ Привет, соседка, ─ нагнал меня на обратном пути Василий Игнатьевич.
─ И вам доброе утро, ─ поздоровалась я, отмечая, что мужчина какой-то напряжённый, но всё равно старается быть дружелюбным.
─ Я вот тоже к своей ходил, ─ махнул он рукой в сторону покосившихся стареньких крестов. ─ Ты как вообще?
─ Да хорошо всё. ─ Если не считать безумного, одержимого мной бородача из леса.
Мороз крепчал.
Уже не спасал даже тёплый шарф, которым пришлось замотать лицо от кусачего ветра и снега, то и дело норовящего забиться в глаза. Что-то странное происходило с погодой, да и вообще, имелось предчувствие надвигающейся беды, и я не знала, с чем это больше связано – с обычными природными аномалиями или всё-таки с появлением в моей жизни диковатого мужчины.
─ Слушай, а давай-ка к Фёдоровне, а? ─ внезапно сказал дед, заставляя вынырнуть из чертогов разума. ─ Посидим, старика твоего помянем, ─ подмигнул он. ─ Ты же наверняка тут надолго не задержишься?
─ Да, хотелось бы поскорее уехать, ─ призналась я, ещё не подозревая, что покину это место в самое ближайшее время, только домой не вернусь.
─ И правильно! Чего тебе тут молодой делать? ─ улыбнулся сосед, ненавязчиво беря меня под руку и ведя в сторону уже показавшихся домов.
А я почему-то решила не сопротивляться – просто, чтобы почувствовать, что в моём мире есть не только одиночество, умерший недавно дедушка и психованный мужик, пытающийся мне что-то доказать.
Но это оказалось ещё одной моей большой ошибкой, как и приезд сюда…
* * *
Посиделки, на которые меня позвали, уже были в самом разгаре – похоже, народ отмечал что-то, едва проснувшись, но кто я такая, чтоы их судить? Наверное, я должна была сразу понять, что здесь творится нечто неправильное, но в момент, когда меня тепло поприветствовала Валентина Ивановна – бабушка Данилы и просто милая женщина, крепко обняв и сразу пригласив к столу, что-то во мне растаяло.
Может быть, мне просто не хватало вот такого живого общения, которое не ограничивалось домом и работой, где даже воздух был пропитан враждебностью и ядом. Здесь же находились те, кого я знала с детства, помнила каждое доброе слово и каждый человечный поступок, а потому вскоре совсем расслабилась, позволяя подливать мне самогон и подкладывать еду. Я и подумать не могла, что тут, в безопасности со мной что-то может произойти, ведь если что – придёт большой и страшный Дар, а злить его не рекомендует сам Минздрав.
Эта мысль едва не заставила рассмеяться, но такое поведение привлекло бы ко мне слишком много внимания, а мне вовсе не хотелось прослыть умалишённой. Вместо этого я долго и с улыбкой отвечала на привычные вопросы о личной жизни, слушала байки из их прошлого, и про деда наслушалась столько, что от хохота слёзы на глаза выступали. А потом разговор как-то незаметно принял совсем другой поворот.
─ …Что с погодой творится? ─ посетовал кто-то после нескольких тостов за ушедших. ─ Ещё с осени такие заморозки, что обувь пристаёт к земле, не говоря уже о посевах.
─ Да не говори, Семёныч, ─ поддержали мужчину, но как-то негромко, и вообще, мне показалось, все опасались обсуждать эту тему вслух. ─ Всё раньше и раньше это начинается.
─ Что начинается? ─ вклинилась я, уже хорошо захмелев.
На меня посмотрели насторожённо, будто я сейчас возьму и побегу докладывать кому-то об этом разговоре, но видно собеседники и сами поняли, как странно выглядели.
─ Заметила, небось, как нынче холодно? ─ всё так же не повышая голоса, спросил Семёныч, и я кивнула. ─ Нехорошее предзнаменование. Звери из леса выходят, уже многих утащили…
─ Да кому наши старые кости сдались-то? ─ как-то неестественно рассмеялась Валентина Ивановна.
─ Старые-то им и ни к чему, может быть, а вот внук мой с другом пропали, ─ покивав, сказал другой старик, опрокинув в себя стопку. ─ Данькины друзья.
─ Так может, в соседнее село ушли?
─ Нет. Не вернутся они…
В душе всё перевернулось, стоило мне представить зверски оторванные головы в корзине. Комок желчи подкатил к горлу, и мне срочно захотелось выйти на воздух, чтобы ледяной ветер остудил голову.
─ Простите, я выйду, ─ прикрывая рот ладонью, я поднялась, направляясь к выходу, где начала спешно собираться.
─ Может, останешься? Вон уже как темно… ─ попыталась остановить сердобольная женщина, наблюдая, как я одеваюсь, но я не могла смотреть в глаза человеку, потерявшему внука, даже если была ни при чём. Возможно, Дар и не убивал парней, но останки их принёс именно мне, как какой-то трофей! Словно показать хотел, что будет с каждым, кто на меня польстится!
─ Нет, я прогуляюсь, а заодно протрезвею, ─ улыбнулась я, и, махнув гостеприимной старушке, почти выбежала на улицу.
На воздухе стало чуточку легче, но голова кружилась знатно, так что пришлось глубоко дышать и не спешить – был большой риск упасть и больше не встать, а на таком морозе я бы не выжила…
От дома я отошла совсем немного, заметив впереди фигуру. Данила неподвижно сидел на крыльце соседнего дома, и почему-то меня очень насторожило его поведение, когда он даже не откликнулся, стоило мне его позвать.
─ Даня?
Не шелохнулся даже. Ну, не уснул же он, в самом деле?
─ Даня, ты в порядке?
Я медленно подошла к парню, просто чтобы убедиться, только он даже на расстоянии выглядел плохо. Едва я оказалась совсем рядом и взглянула ему в лицо, заметила неестественную бледность, а когда коснулась плеча в тёплой куртке, Данила просто упал мне под ноги замороженной ледышкой. Упал и больше не шевелился, а на меня смотрели абсолютно мёртвые глаза.
Не заорала я просто потому, что голос пропал, но ноги работали исправно, и я помчалась обратно к дому женщины, чтобы позвать на помощь. Я почти добралась, почти занесла руку над дверью, когда зрение вдруг поплыло, а колени подкосились, как у новорождённого жеребёнка, хотя покалечиться мне не дали.
Упала я аккурат в любезно подставленные руки Василия Игнатьевича, видимо, уже собравшегося идти следом за мной, правда, я никак не могла поверить, что вернуть меня собирались насильно.
─ Готова, голубушка, ─ удовлетворённо сказал он, затаскивая меня обратно. ─ Долго же она продержалась с такой-то лошадиной дозой.
─ А доходяга-то какая… ─ отметил кто-то, но я даже голову повернуть не могла в сторону голоса.
Я всё чувствовала, всё понимала, но совсем не могла пошевелиться, даже когда меня несли наверх и укладывали на кровать. Дождавшись, когда мужчины уйдут, Валентина Ивановна принялась раздевать меня, и в другой ситуации я бы даже посмеялась странным наклонностям старушки, но в тот момент стало совсем не до смеха, потому что меня начали готовить к чему-то очень-очень страшному. И я осознала это со всей обречённостью.
Избавив меня от всей одежды, женщина начала наносить на моё тело какие-то рисунки маслом, пахнущим вонючими травами, бормоча при этом явно молитву, постоянно водя надо мной свечой. Прислушавшись, я не поняла ничего, кроме «отдаём откуп» и «избавь от гнева», но это мне вообще ни о чём не говорило – только о том, что старики тут все поголовно спятили!
Я честно пыталась пошевелиться, пыталась глазами объяснить, что так со мной не прокатит, и вам всем всё равно отомстят, но эту… леди нельзя было чем-то смутить – она войну пережила.
─ Прости, Настенька. ─ Я едва не поморщилась, уже устав слушать, как моё имя обретает всё новые и новые оттенки приторной мерзости. ─ Сама знаешь, девиц, тем более невинных у нас больше нет, а ему только их и подавай – душой и телом чистых.
Невинных?! Это откуда информация? И кто вообще этот «он»? Впрочем, с этим загадочным любителем жертв от селян я, скорее всего, и должна встретиться, даже если не хочу…
─ Ты, главное, не бойся – всё быстро закончится, ─ увещевали меня, поглаживая по волосам, и мои глаза сами собой начали закрываться. ─ А теперь спи. Завтра он заберёт тебя, деточка, и зима наконец-то перестанет быть такой жестокой.
Больше я ничего не слышала – уплыла в беспокойный сон, полный холода и страха, а ещё почему-то видела Володю, который стоял ледяной статуей и укоризненно смотрел на меня, будто в чём-то обвиняя. А потом рассыпался кровавым снегом.
Проснулась я на рассвете следующего дня, когда меня везли умирать в лес, где в итоге и бросили, привязав к дереву.
С Новым годом, Настенька, с новым счастьем…
15
Дар
Прошлой ночью мне едва удалось уйти от неё.
Наивная, но дерзкая Настенька мучилась бессонницей, а я был слишком зол, чтобы просто убраться от её дома подальше, и вместо этого вернулся, не слушая этого рогатого идиота. Мне нужно было ещё раз взглянуть на неё, прежде чем ненадолго покинуть, только что-то явно пошло не так. И вовсе я не собирался задерживаться, но едва увидел желанное тело на кровати, завёрнутое в одеяло, сам не понял, как всё произошло.
Мысли заволокло пеленой, крутясь только вокруг этой упрямой девицы, которую хотелось хоть как-то наказать за собственную глупость, хоть что-то сделать, чтобы сбить с неё эту спесь, и когда вдруг магия заструилась по венам вместе с кровью, я не успел себя остановить. Трогал себя, словно зелёный юнец, не знающий, как унять этот жар, и даже хватило сил управлять разумом этой вредной мелкой ведьмы.
Видеть, как она выполняет всё, что я несу, было почти невыносимо, мучительно и так сладко, что я почти утратил самообладание. Когда моя упрямая Снегурка содрогалась от удовольствия, я тут же последовал за ней так бурно и неистово, что пришлось спешно покидать спальню, чтобы не наворотить дел. Но вид её истекающего бархатного цветочка и дерзко вздёрнутых нежных сосков, которые хотелось снова взять в рот, не выходил из больной головы, и даже ненавистный голос на этот раз подозрительно молчал, не смея портить мне момент.
Мне знатно срывало крышу, как выразился бы Обжора, и больше мешкать я не собирался. Колесо года уже почти закончило свой стремительный оборот, а значит, местные уже готовились к своему грязному делу, и как бы я ни хотел сам забрать Настеньку, как бы и желал избавить её от неприятной правды о людях, которых она хорошо знала, она должна была сама во всём убедиться. Мне пришлось стиснуть зубы и просто ждать, а ждать и догонять, как известно, худшее времяпровождение. Чудовища умели ждать, хоть и не любили, но ради такой добычи стоило потерпеть…
Я не позволил себе и думать о том, что приходилось испытывать моей Снегурке этой ночью, когда добродушные соседи её наверняка спаивали, вливая свои зелья. Местная недоведьма, чьего внука я превратил в мороженку, хорошо знала своё дело – её предки занимались тем же всю свою жизнь, но в кои-то веки я не испытывал должного предвкушения от скорого получения своего подарка. Я всерьёз переживал за эту нахалку и не мог объяснить, почему было так паршиво от одной лишь мысли, что она попросту не выдержит всего, что ей приготовили.
Неужели олень прав, и из-за неё я действительно становлюсь прежним размякшим олухом?
─ Да бред собачий!
─ Что ты там бормочешь, Дарушка?
─ Поторопись, говорю, ─ прикрикнул я, пока мы рассекали лес, мчась, чтобы успеть до того, как Настенька совсем окоченеет.
Я уже издали видел, как она стояла, привязанная к дереву, где до неё оставляли стольких, что любое божество бы просто пришло в ужас от такого расточительства. Любое, но не я. Всегда было интересно, до чего способны дойти люди, столкнувшись с отчаянием, а узрев это собственными глазами, убедился, что они не достойны никакой милости.
Однако моя маленькая жертва заслуживала особого наказания, и я не мог унять нетерпение, всё ближе подходя к ней – такой замёрзшей, такой очаровательно-беспомощной, такой моей… Даже захотелось поиграть.
─ Тепло ли тебе, девица? Тепло тебе, красная? ─ старательно изображая старика, полюбопытствовал я, ловя какое-то больное, совсем ненормальное желание прямо здесь её раздеть, но Настенька даже со стариками не церемонилась.
─ Завались, д-д-дедушка!
─ Ай-ай-ай, ─ обогнул дерево, нервируя свою добычу, а сам пытался успокоиться. ─ Ты явно была плохой девочкой в этом году, Настенька… А знаешь, что получают на Новый год плохие девочки?
─ Хороших м-мальчиков? ─ выдала она, не представляя, как одна фраза способна вывести из себя чудовище.
─ Ремня по мягкому месту, ─ сказал я и не удержался от того, чтобы не ущипнуть. ─ А у тебя оно ой, какое мягкое…
Запах мёда снова одурманил, несмотря на мороз, и я совсем поплыл.
─ Убери руки, извращенец!
─ Ни за что… ─ руки ощупали всё, и я ещё раз удостоверился, что мне это не снится. ─ Всё это теперь принадлежит мне. Как и ты, девочка…
Я сбросил личину старика, мечтая насладиться её реакцией, и она оказалась просто выше всех похвал, когда ещё недавно ничего не видящие глазки наконец разглядели, кто предстал перед ними. А их сладкая хозяйка пришла в себя.
─ Ты?!
─ А я предупреждал, чтобы ушла со мной добровольно, Снегурка, ─ её похолодевшая щека такая нежная, а моя борода наверняка такая жёсткая, но мне всё равно…
─ Будь ты проклят! ─ с такой лютой, как эта зима ненавистью выдавила Настенька, что у меня в штанах всё напряглось, и я представил, как она будет говорить мне всё это, пока я в неё вбиваюсь.
─ Уже, моя снежная… Уже.
