Текст книги "Попаданка по имени Счастье (СИ)"
Автор книги: Алена Нехищная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Беглянка
– Плохо выглядишь. Заболела, чтоль? – сочувственно осведомилась кухарка.
– Слушай, мне очень плохо, я правда не смогу в таком состоянии работать. Можно, я сегодня отлежусь у себя?!
– Ох. Да это не ко мне, это к госпоже. Это она у нас дозволяет. Мне то что, лежи. Все хворые, все болеют, скоро одна буду на весь замок, всех лежебок кормить…
Госпожу Рузаму Елена нашла по голосу. Клыкастая что-то очень зло выговаривала горничной. Зыркнула на Лену:
– А, иномирянка! Заходи, заходи.
Лена повторила просьбу. В другой жизни в таком состоянии любого начальника она бы просто поставила перед фактом: работать не смогу. Кто такая эта тетка, с которой Лена, между прочим, никакого контракта не заключала и законной зарплаты даже еще не увидела, чтобы у нее – просить?
Улыбается, показывая клыки.
– Видишь ли, милочка, северный край – не для нежных цветов. К тому же я не вижу, чтобы ты была серьезно больна. У нас здесь принято отрабатывать сьеденный хлеб, а не нежиться в постелях. Если же тебе не нравятся наши обычаи, ты вольна покинуть этот дом. Не держим.
– Хорошо, – сказала Лена отрывисто.
– Нет, постой. Еще кое что… – Рузама задумчиво крутила на пальце перстень с синим камнем, будто подыскивая слова. – Видишь ли… Возможно, в твоем мире нравы достаточно вольны… но у нас девичья честь ценится очень высоко и я… не намерена терпеть в своем доме… разврат.
– Рада за вас.
– Рада? Я бы не радовалась на твоем месте. Куда ты шла этой ночью?
– Я спала этой ночью в своей комнате.
– Не лги мне!!! – от ее вопля задребезжал стеклянный графин на столе. Лена подскочила от неожиданности.
– Я не допущу, чтобы под крышей моего дома цвела распущенность! Ты забираешь свои вещи из господской спальни и переезжаешь жить в комнату к Степании! Я ей уже сказала. Она баба правильная, ночами ты шляться больше не будешь. Или я тебя выкину отсюда!
Дальше Лена не стала слушать, бросилась к двери. Та распахнулась навстречу и девушка нос к носу столкнулась с Аталей.
Щеку белокурой красавицы рассекало три свежих, ярко-красных, набухших, узких шрама.
Как след от чьей-то когтистой лапы…
Клыкастая с такой ненавистью глянула на Елену, что девушка подумала, она сейчас набросится с кулаками. Но Аталя сдержалась. Задрав подбородок, гордо проплыла мимо, к матери.
***
Весь мир одинаково бел, и неведомо, в какую сторону надобно ехать, чтобы добраться до Темного Замка. Разумнее всего, конечно, было бы дождаться весны, того времени, когда снега растают, дороги подсушатся, разузнать все-все-все про «сердце Тьмы», про патрули и дозорных крепости, найти способ выкрасть лошадь…
Но в этом чертовом замке есть шанс до весны не дожить. Когда грипп, надо пить таблетки, а не плескаться в ледяной воде целый день. Лена чувствовала, что тридцать девять у нее точно есть, а может, и все сорок. На кухню так и не пошла, заперлась в своей комнате. И князь и шаман нашли в ней Тьму. Должен же быть с этой находки какой-нибудь прок?
Сесть в позу лотоса. Как же кружится и болит голова… Слушаем дыхание, ищем тьму, тьма – это хорошо, когда воспаленные глаза так режет дневной свет и башка раскалывается…
«Иди. Я подскажу тебе дорогу» – сказал голос.
– Здравствуй, галлюцинация, – сказала Елена.
***
«Здравствуй, Счастье.»
В черном зале черного замка на столике из черненного серебра на дне круглодонной колбы с узким горлышком, непонятно, как туда внутрь попавшее, билось сердце. Оно было вовсе не черным, а нездорового синюшно-фиолетового оттенка, и не столько билось, сколько чавкало в маленькой лужице крови, скопившейся на донышке.
«Почему вы все называете меня Счастьем?»
«Потому что ты и есть Счастье. Тысячу лет я просил Тьму об избавлении, и наконец она прислала мне тебя.»
«Но разве Тьма может дать счастье?»
Голос в голове Елены казался столь же больным и усталым, как трепещущее в колбе сердце.
«Что, по твоему, Тьма?»
«Зло?»
«Зло – человеческое понятие. Для вселенной нет зла, но есть равновесие. Справедливость. За все нужно платить. Отдать ровным счетом столько, сколько взял. За жизнь платят смертью. За любовь – разлукой. Шаман Ирбисов, старый хитрец, всю жизнь отдал аскезе и под старость взял, как плату, могущество. Та сила, которую ты заработал сам – светлая сила. Но, знаешь, я хотел быстрее. Как и все, кто приходит ко мне сейчас. Хотел силу авансом. И я взял ее – законы вселенной этого не запрещают. Много взял – мне никто не запрещал, океаны силы взял.
Вот только Вселенная – кредитор, от которого не убежишь. Кредиторы – это и есть зло по-нашему, по-человечьи. Я думал ее обмануть – хотел, чтобы за меня платили другие. Вы называете их продавшимися. В обмен на мизер моей силы они приносили свою душу и радость жизни, выпитую у других…
Но я не избежал расплаты, как думал. Чужая радость не заменит собственной души. Бессмертье стало моей пыткой. Я много раз пытался умереть, но мои ученики, которые стали первыми продавшимися, знали, что вместе со мною тоже сдохнут. Они устроились лучше меня. Должны вселенной меньше, чужой радости им для удовольствия жить вполне хватает, силой моей распоряжаются, как своей… Сердце, которое ты видишь – последний кусок плоти, оставшийся от меня. Разбей колбу!»
«С какой это стати я должна тебе помогать?» – Лена уперла руки в бока.
«Ты же Счастье.»
«И что?»
«Я ждал тебя тысячу лет»
«Да ты что! Я столько не живу.»
«Когда должник отчаянно нуждается в последнем авансе, а платить ему уже совсем нечем, приходит Счастье. Или Чудо. Счастливый случай. Называй, как хочешь. Тот, кто заплатит за тебя чем-то своим.»
«Я за тебя еще и платить должна?!» – возмутилась Лена.
«Тебя выбрали. От тебя уже ничего не зависит»
«Кто выбрал?»
«Та, кто была Счастьем до тебя»
«Короче. Ты придумываешь, как мне вернуться домой, хоть и с помощью Тьмы, я в обмен разбиваю колбу!»
«Это не в моих силах»
– Ты с ним о чем-то говоришь? – спросил один из стражей сердца.
Внешне продавшиеся были похожи на вампиров. Худые, бледные, очень старые, хотя почти без морщин и даже без седины. Одеты в черное. Лену приняли за одну из своих, без вопросов провели к Сердцу. Девушка не стала их разубеждать.
Сердце помогло ей выбраться из замка. Когда Лена увидела свою Тьму, вдруг все стало легко. Не болеть. Вывести коня из конюшни. Голос Сердца сказал, Лена может отвести глаза простым людям – так и случилось. К сожалению, клыкастых из рода Ирбис так просто не проведешь, в последний момент, уже когда она была достаточно далека от замка, ее заметил белый кот. Кто он был – Лена на таком расстоянии не разглядела. Кошак мчался следом, но заветное ущелье было уже близко. Голос подсказал, в каком месте откапывать от снега. Ирбисы не знают этот тайный ход, сообщил он.
Теперь знают… Но коты не пройдут, этот ход – только для продавшихся. Оттого-то эти странные люди в хламидах и приняли ее за свою…
– Зачем вернулась? – спросил один из продавшихся.
– Сердце позвало, – ответила честно.
– Что ж тебе твое сердце не подсказало еду с собой привести! – посетовал продавшийся. – Мы делиться не будем, живи, как знаешь. У нас тут нет фермы с людишками. Если совсем невмоготу станет, уйдешь. Глупые вы, молодые, совсем без мозгов. Пока будешь сторожить внешние ворота. Сердце караулить пока не доверю. Знаю, что оно тебе нашептывает. Разбить, небось, просит? Это испытание. Пройдешь – станешь достойна. Новую силу получишь, много силы! Комнату себе выбирай из каких-нибудь на этом этаже, какая не занята. Те, что на нижнем – те для новичков.
Лена кивала и со всем соглашалась. Им с Сердцем о многом еще предстояло поговорить…
В коридоре кричала и билась головою об стену какая-то совсем молоденькая девушка.
– Вчера инициировалась. Есть просит, – брезгливо пояснил Еленин сопровождающий. – Что-то Сердце совсем разлютовалось. Раньше оно из молодых душу медленно вынимало, бережно, смаковало… А в этом году уже третья с ума сходит, тоже, наверно, придется прикончить. Где я столько еды им наберу?
Темный Замок
– Это невозможно, – сказал самый молодой из продавшихся уверенно. – Только мы в силах пройти через этот ход…
– Если бы! – вздохнул самый старый. – Ты думаешь, почему нам пришлось убить родителей этого придурка? Они тоже нашли вход в тоннель. Правда, на выходе мы повесили кой-какие магические штучки для таких шустрых… Не спеленай они его, он бы наших знаешь, сколько положил?
Лена прижимала кулак к губам, чтобы не заорать. На полу, спутанный серебряными цепями, корчился голый князь.
– Не всякий тем тоннелем пройдет, да – продолжал предводитель продавшихся. – Но у этого тьмы довольно. Здравствуй, князек.
Витор оскалил клыки.
– Поздравляю с героической гибелью! Честно скажу, сожалею. Люблю я ваше семейство. – вздохнул продавшийся, присаживаясь на корточки у головы князя. – Что скалишься? Не скалься, сам виноват. Не могу тебя теперь отпустить. А семью вашу правда люблю. А ты что же думал, дурачина, и впрямь считал, что мы враги?! Да я не знаю, чтоб я без вас делал, друг мой! Вот представь – приходит к нам в год тысяч пять претендентов стать продавшимися – или сколько вы там за год их ловите? И уходит столько же! Да такая толпа за следующий год всех людей во всех окрестных королевствах сьест! Нам и питаться станет нечем! А благодаря вам – благодаря вам к нам доходят единицы, самые лучшие. Самые осторожные, или умные, ну или самые удачливые… Молодцы вы, хорошо работаете, трудитесь всем продавшимся на благо. Вот только отпустить тебя я, при всей своей искренней благодарности не могу. Извини. Вот зачем ты сюда пришел, вот скажи мне, друг? – судя по издевке в голосе, продавшийся был не совсем искренен и князя все же недолюбливал.
– Стойте, – крикнула Лена, прорываясь сквозь обступивших князя продавшихся. – Он мой!
Поднялся недовольный гул, девушку грубо оттолкнули:
– Это с какой стати?!
– Она кто вообще?!
– Какая-то новенькая!
– Это из-за меня он сюда пришел! А я из-за него стала… одной из вас. Он меня… обесчестил, а потом еще его родственники надо мной издевались! Я не хотела, но у меня не было другого выхода, как прийти сюда! Отдайте мне его!
Князь все пытался вырваться из пут, извивался, скрипел зубами. Под глазом красовался здоровенный фингал. Один из продавшихся вдруг изо всех сил пнул связанного пленника в бок.
– Он – моя еда! – закричала, найдя вдруг правильные слова, Елена. – Это из-за меня он сюда попал, значит он – моя еда! Я имею на это право за все, что он мне сделал! Моя еда!
Старший из продавшихся жестом остановил недовольный ропот молодежи. Прищурился:
– А осилишь ли ирбиса сьесть, девочка?
– Я очень голодна, – сказала Лена, облизнувшись. – И еще, почтенный… не найдется ли у тебя ножа, остро наточенного?
***
Им с князем дали два часа. Старший продавшийся считал, что Лена за это время «сьесть» князя не успеет. Старшие доедят. Но пусть надкусит первой, это честно. И с ножом предупредил не играться. Самое большее – помучить чуток, но не дай Тьма, Лена заденет какой-то из важных магистральных сосудов!
Еда для продавшегося – процесс достаточно интимный, Лене разрешили остаться с пленником наедине. Младшие продавшиеся помогли подвесить князя на цепях. Все для удобства «едока».
– Вы ничего не хотите сказать мне, князь Витор? – тихо спросила Лена, когда они наконец остались в одиночестве.
Бирюзовые глаза смотрели мимо Лены, куда-то в стену.
– Я сожалею, что так получилось… – обронил он после минуты молчания.
– Извиниться, попросить меня о помощи не хотите?
– Поздно…
– Ну почему ж поздно? Вам еще жить и жить, может, даже целые сутки остались, – Лена подошла ближе, положила руку ему на грудь. Кожа ледяная, снежно-белая, с голубыми мраморными прожилками сосудов, дорожка волос светлая до незаметности. Если осторожненько провести лезвием по плечу, царапина немедленно загорится красным, первая капля поползет от вздернутой руки вниз к груди. Лена привстала на цыпочки, чтобы слизнуть. Рот наполнился металлическим привкусом. Витор все так же не смотрел на нее, отворачивал голову.
– Скажите, князь, вы хотели бы умереть… мужчиной? – Елена пощекотала ножом рельефный пресс и решила опуститься ниже. Прижала холодное лезвие к внутренней стороне бедра, а потом – собственно к мужскому достоинству князя.
Витор непроизвольно дернулся всем телом. Он изо всех сил старался казаться невозмутимым. Зубы были сжаты до скрипа. Мышцы дрожали от напряжения.
– А можете провести последние часы жизни приятно… – Лена опустилась на одно колено, прошлась языком там, где недавно касалась лезвием. – М-мм? Что вы выберете, князь?
– Я считал тебя другой… – проговорил Витор.
– Не хотите извиниться, князь?
– Меня убьют… А ты скоро почувствуешь пустоту, как и все продавшиеся… А потом тебя убьют мои сородичи. Твои новые друзья любят посылать молодых на убой… себя прикрывают. Все кончено…
– Сейчас заплачете?
Снова намертво сцепил зубы.
Лена издевалась бы над ним долго, но времени было в обрез. К тому же она заметила, что там, где серебро касается княжьей плоти, кожа тревожно покрасневшая, кое-где покрывшаяся прозрачными пузырями, как от ожога… Должно быть, это зверски больно.
Отцепить князя от крюка, а потом размотать все эти железки – задача не для хрупкой невысокой девушки, но сейчас Лена ощущала в себе какую-то необыкновенную силу и уверенность.
«Все смогу!»
Удивление, недоверчивая радость в широко распахнутых глазах князя. Так смотрят брошенные коты, которых пришли забирать обратно. Лена даже фыркнула от пришедшего в голову сравнения. Пояснила, чтоб не зазнавался:
– Я бы вас тут оставила, но кота – не могу! Он еще и краснокнижный наверняка… «Сердце, поможешь нам отсюда выбраться – разобью твою колбу!»
Один парень у двери. Не то, чтобы ему кто-то приказал сторожить – сам не может уйти, голоден. Надеется. Беспокойно бродит мимо двери. Остальные тоже не прочь поучаствовать, но знают, что скорее всего, пленника заберет себя старый.
Тьма падает с Лениной ладони тонкой полоской, упирается в пол, обретает форму, твердость, жар…
Но когти быстрее меча, даже сотканного из Тьмы. Прыжок, хруст позвоночника, стук упавшего тела. Продавшиеся не умирают от старости и яда, но оторванная башка даже для них смертельна.
Вниз, в подземелья. Бегом. Сердце обещало отвлекать обитателей замка беседой и навязчивыми мыслеобразами. Врата в черный зал никем не охраняются, зато внутри и день и ночь дежурит один из Шести Старых – первых продавшихся. Самые хитрые, самые могущественные. Полгода трое из Шести несут вахту в замке, пока остальные трое развлекаются среди людей.
Продавшийся сидит на полу, упираясь в стену, кажется, дремлет… Вскинул вдруг голову. Вскакивает.
«Он зовет других продавшихся! Быстрее! Убейте его!»
Рык. Волна призрачного синего огня катится на белоснежного зверя… и разбивается о невидимый щит. Лена бросается к серебряному столику.
«Перчатка! Создай перчатку из Тьмы! Тут защита!» – запоздало кричит Сердце. Рука Елены будто погружается в огонь. Девушка орет от боли, но все же хватает проклятую колбу.
– Я сейчас разобью ее! Не трогай его! Дай нам уйти, или я разобью Сердце!
– Тихо. Давай договоримся. Отдай мне колбу, – синее пламя спадает. Продавшийся напуган, как никогда, смотрит только на Лену. Теряет бдительность на одну-единственную секунду.
Прыжок. Хруст. Тигробарс оттачивал умение убивать опасных магов, вероятно, не один десяток лет.
– Бежим! – орет Елена.
Выскочить из зала – из него только одна дверь. А сверху уже топочут. Бегут. Их очень много. Поворот. Тупик. Затаить дыхание, пока толпа несется мимо. Обожжённая рука кричит так, что хочется умереть. Тигробарс выглядывает за поворот. Кивает башкой. Бежим!
«Представь диск тьмы, похожий на щит. Диск вращается с сумасшедшей скоростью – быстрее Времени. Ну! Выпусти его!» – Сердце обьясняет, как выставить ловушку в начале подземного хода, чтобы задержать преследователей. Лена не особо уверенна, что созданное ею заклятие действенно. Рука болит так, что девушка боится потерять сознание.
Надо бежать.
– Р-ррр! Ур! Ур!
«Он просит, чтобы ты села ему на спину»
– Потом. Когда силы совсем закончатся…
– Ур!
«Быстрее!»
Разбитое Сердце
Лена снова пленница. Дверь ее комнаты сторожат двое клыкастых. На прикроватной тумбочке в открытой шкатулке лежит колба. Обожжённая рука намазана какой-то холодящей, но вонючей прозрачной мазью.
«Тьма тебя защитила. Меня охраняли великие заклятья, веками заплетаемые – любой другой сгорел бы в прах, даже Старый» – убеждает Сердце. Лене жутко оттого, что это существо, которое вскоре должно погибнуть окончательно, так спокойно рассуждает об отвлеченных вещах.
«Что тебя удивляет? Что узник, тысячу лет страдавший в клетке, радуется скорому освобождению?»
В замке скандал. Спорят, что делать с Сердцем. Часть ирбисов требует разбить колбу немедленно, часть – предупредить всех «борцов с Тьмою», жрецов, правителей – ибо, как Лена могла понять из разговоров, есть вероятность, что продавшиеся после гибели Сердца проживут еще некоторое время, и, скорее всего, обезумеют, будут творить страшные преступления… Еще спорят, разбить ли Сердце тихо в замке, или привезти в столицу, и уже там, торжественно, чтобы народ знал своих героев…
Все хотят посмотреть на Сердце, но князь разрешает заходить в Ленину комнату только в его присутствии. Поэтому каждый час хлопает дверь. Даже уснуть невозможно из-за этих гостей. Невероятная сила, которая совсем недавно переполняла девушку, куда-то утекала, испарялась. То, на что она была дана, видимо, уже исполнилось.
На рассвете князь пришел в одиночестве. Сбросил прямо на пол камзол, рубашку. Лицо серое, руки слегка дрожат от усталости, возился с пуговицей, пока не оторвал. Плюхнулся на кровать к Лене.
– Что ты там говорила начет пыток? Теперь моя очередь, ведьма.
Но на большее, чем запугивания, его не хватило. Через минуту он уже спал, уткнувшись лицом в Ленино плечо.
***
Лена боялась шелохнуться, чтобы не разбудить. Князь слегка посапывал во сне (если не сказать – похрапывал), но Лене сейчас даже это казалось чрезвычайно милым и трогательным. Если повернуть слегка голову, можно упереться подбородком в его макушку, понюхать волосы. Умиротворение разливалось по венам, тяжелило веки…
Тихо-тихо кто-то входит в комнату. Чужой взгляд скользит по щеке, Лена ощущает его сквозь сон…
Витор взвился с кровати, сбросив сонную и ничего не понимающую девушку на пол.
– Что ты делаешь, пожри тебя Тьма? Откуда у тебя игла зеленого льда?
В рассветном полумраке Лена увидела Руташира, ощеренного, правая рука в толстой латной перчатке сжимает какую-то длинную, острую ледышку.
– Зачем ты здесь? Ты что? Хотел ее убить? – Витор стоял между ним и Еленой.
Руташир метался глазами, растерянный. Кн и го ед . нет
– Не знал, что ты спишь с этой потаскухой. Считал, мать все придумала.
– Что. Ты. Здесь. Делаешь, – очень спокойным голосом повторил князь.
Его кузен гордо выпрямился.
– Спасаю всех Ирбисов!
– Это каким же образом? – все так же негромко вопрошал князь.
– А ты думал, совершил подвиг? Украл Сердце? Разобьешь? Войдешь в века? В историю? Спа-ас мир от зла-аа! – проблеял издевательски.
– А тебе-то что? Завидно?
– Ой, дурак! Какой болван стал главой нашего рода!
Князь стискивал кулаки, но молчал. Ждал обьяснений.
– Я беспокоюсь о нашем роде! В отличии от тебя, герой! Оставь мысли о подвигах ненадолго, – понимаю, что трудно, но все же! Подумай, вспомни – что было с ирбисами до того, как появились продавшиеся? Почему наши предки ушли с Юга на этот жалкий, бесплодный север, забились в горы?! А?
– Какое отношение дела тысячелетней давности имеют к тому, что ты прокрался в спальню женщины твоего брата с оружием продавшихся?
– Я пришел за Сердцем, – заявил Руташир.
– Зачем?
– Чтобы отдать его продавшимся.
Судя по его лицу, такого ответа князь точно не ожидал.
– И за сколько ты продался?
– За спасение нашего рода, болван! Пока не появились продавшиеся, людишки травили наш род! Возвели нас в ранг мирового зла! Перевертышей почти истребили, только ирбисы спаслись в горах! Ужас перед продавшимися заставил их смириться с нами! Что будет, если продавшихся вдруг не станет? Удержит ли их благодарность от травли, как удерживал страх? Как думаешь? Людишки ненавидят тех, кто отличается от них и кто лучше их! – он шипел раскаленной сковородкой, брызгался слюной.
– Каждый год от рук продавшихся гибнет по меньшей мере один ирбис. Я думаю, наш род найдет, на что направить освободившиеся от войны силы. Хотя бы и на приручение людей, – сказал князь.
– Отдай Сердце.
– И не подумаю.
– Я заберу его, даже если мне придется тебя убить, – Руташир угрожающе вскинул руку с ледышкой.
– Так чего ты ждешь? Забирай! – князь сделал приглашающий жест.
Руташир подступал к нему медленно, нерешительно. Потянулся к прикроватному столику, на котором лежала колба с сердцем – Витор ударил его в челюсть. Зарычал страшно, пытаясь напугать:
– Убью! – и оба сплелись в удушающем обьятии. Пару секунд Руташир берег руку с ледышкой, отстранял от князя, но когда тот грохнул его на пол, уже целенаправленно прицелился.
Лене почему-то страшно было даже смотреть на этот кусок льда, инстинктивно она чувствовала что-то очень неприятное в холодном блеске граней; страх за князя помог выйти из оцепенения:
– На помощь! Спасите! Убивают! – завизжала, спрыгивая с кровати. В панике задела прикроватный столик, он грохнулся, музыкально задребезжали осколки – Лена даже не обратила внимания. Князь уворачивался от попыток Руташира уколоть его иглой, но вот еще секунда, и она коснется голой шеи… Лена бросилась на Руташира сзади, вцепилась в плечо, он отмахнулся рукой… к бедру сквозь рубашку прижалось что-то очень холодное, потом вдруг стало больно, и, уже теряя сознание, девушка инстинктивно потянулась к Силе, недавно столь безграничной, нырнула, как в кокон, в ошметки Тьмы…
