Текст книги "Не заигрывай со мной (СИ)"
Автор книги: Алёна Май
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
Глава 28
Всё было бы хорошо, если бы не было так плохо. Работа в балетной студии и тренировки выматывали нещадно. Не было сил не то что на флирт с Кириллом, а в целом на поддержание функционирования организма. Моя физическая форма явно стала лучше. Теперь я не была хрупкой девушкой: если напрячь мышцы, то впору выступать как бодибилдер.
Кирилл тонко чувствовал моё состояние, а потому ушел от уже ставшего привычным «грязного флирта» и окружил меня какой-то даже чрезмерной заботой.
– Перерыв, – объявил он строго и выключил музыку.
И хоть у меня уже темнело в глазах, но я уперто желала продолжать.
– Нет. Всё ещё плохо, – я подошла к колонке и включила музыку назад.
– Майя, всё отлично.
– Нет! – закричала я и увидела в его глазах недоумение. – Прости.
Запустила руки в мокрые от пота волосы и села на пол, устраиваясь поудобнее. Из зеркала на меня смотрела задница бабуина – мое лицо было таким же красным и как будто слегка опухшим.
– Ты так усердна, что даже я за тобой не поспеваю.
– Я хочу победить.
– Я знаю. Но не обязательно делать это с первого раза, – Кирилл протянул мне бутылку воды и сел рядом.
– Спасибо.
Мелкими глотками пила воду, горло смыкалось, что вызывало боль. Всё тело горело как будто мы находились не в зале, а в пустыне под палящим солнцем. Кирилл дотронулся до моей щеки: его рука показалась ледяной, и я отпрянула.
– Да ты горишь.
– Ну вот мы и делаем перерыв. Жарко.
– Нет, – Кирилл приблизился и коснулся губами моего лба. – У тебя температура.
– Не может быть, – отмахнулась от него и попыталась встать.
Но в глазах продолжало темнеть. Я пошатнулась, Кирилл подхватил меня.
– Майя, что за детские разговоры. У тебя стеклянный взгляд и ты красная как вареный рак.
«Так бабуин или рак?» – задала себе мысленно вопрос.
– Скорее всего, это просто переутомление.
– Даже если и так, ты идешь домой и отдыхаешь. Я отвезу тебя.
Кирилл хоть и не любил водить, но стал чаще это делать. Объяснил это тем, что не хочет, чтобы я по ночам ездила в общественном транспорте одна. Но думаю, он всего лишь хотел подольше побыть вместе. Я не противилась.
Кирилл говорил со мной голосом строгого отца. Во всяком случае, я это так себе всегда и представляла. То есть, если бы у меня был отец, он бы вот так ругался на мое состояние и просил отдыхать. Наверное…
– Ладно. Поехали, – я снова попыталась встать, но тут живот пронзило резкой болью и я согнулась пополам.
Я едва не закричала от боли, на лбу выступил пот. Меня бросило в озноб и начало тошнить.
– Майя, что с тобой? – обеспокоенно засуетился Кирилл и обнял меня. Его руки тряслись. Или это меня трясло так сильно, что он не справлялся? – Ты теперь позеленела.
– Меня… тошнит… Помоги мне, – прикрыла рот рукой, боясь вывернутся прямо на паркет.
Кирилл помог мне встать, боль отступила и это дало мне время дойти до санузла. Но лучше мне не стало, в подреберье снова скрутило, тысяча игл протыкали меня насквозь. Голова кружилась, тошнило, но рвотных позывов не было. Пришлось сунуть себе два пальца в рот, чтобы хоть как-то облегчить состояние. Это помогло, но лишь на время.
– Я хочу вызвать скорую, – донесся голос Кирилла со спины. Всё время он был рядом и подбадривал. – Девушка, 20 лет, резкие боли в животе, тошнота, рвота, потливость и температура.
Оператор что-то еще уточнял. Кирилл назвал адрес, а я тем временем распласталась на холодной плитке общественного туалета. Гадко, очень гадко. Кирилл держал меня за руку и растирал холодные пальцы.
– Сейчас скорая приедет.
Я только и могла, что кивать – не было ни сил, ни желания что-то отвечать. Я лишь была рада, что не оказалась с этой напастью один на один. Чем бы они ни была.
Кирилл смочил полотенце теплой водой и приложил к моему лбу. Но живот снова пронзило болью словно внутренности прокручивают через мясорубку. В какой-то момент я начала молить о смерти. По щекам водопадом текли слезы. Так плохо я себя никогда не чувствовала.
Скорая приехала спустя двадцать минут. Женщина тучного телосложения – фельдшер – и мужчина-врач собрали анамнез, измерили температуру и кислород. Я прерывала осмотр своими позывами, но так было плевать. Кирилл подложил на пол полотенца, чтобы меня смогли осмотреть лежа. В дверях столпились зеваки, даже Светлана прибежала на шум. Все переживали за меня, это было так мило, но не могла в полной мере насладиться этим.
– Разгоните людей! Тут итак дышать нечем! – скомандовала фельдшер.
– Что с ней? – спросила Светлана.
– Не мешайте врачам заниматься своей работой.
– Я её преподаватель!
– Но не мать же, – оборвала Светлану женщина.
Врач пальпировал живот, что-то записывал. Кирилл разговаривал с ним. Я уже ничего не понимала и не воспринимала. Не хотелось мне лежать на грязном полу туалета, испытывать эту ужасную боль и состояние близкое к обмороку. Мне хотелось домой. Но не было того места, которое я могла бы назвать домом. Как бы мне ни нравилось жить с Настей и тетей Олей, это лишь временное пристанище. Я думала о маме. Это ведь естественно, думать о человеке, что подарил тебе жизнь, когда сам на грани смерти.
Кирилл гладил меня по волосам, держал за руку, пока мне вкалывали противорвотное средство и стало чуть-чуть полегче.
– Кто вы пациентке?
– Парень, – уверенно ответил Кирилл.
Я невольно глянула на Светлану – от этой информации ни один мускул на её лице не дрогнул. Она женщина проницательная. Наверное, еще в тот самый первый раз поняла, что назревает между нами.
– Нам её паспорт нужен для оформления. Он у вас с собой, девушка? – фельдшер обратилась ко мне, и я отрицательно покачала головой.
– Он у Насти, – еле выговаривая слова, сказала я Кириллу.
– Я привезу.
Фельдшер назвала адрес больницы, куда меня собирались отвезти на скорой. Кирилл вверил меня врачам. Я до последнего не отпускала его руку. Из глаз снова потекли слезы.
– Да не реви ты. Всё с тобой будет хорошо! – задорно подбадривала меня фельдшер. – Ишь какого парня красивого отхватила. Где мои двадцать?
Я слабо улыбнулась. Над Кириллом разве что нимб не светился, так возился со мной. Не уверена, что Денис смог бы пережить такое. Хотя это лишь вопрос близости, даже не брезгливости. Всё прочее неважно, когда любимому человеку плохо.
– Родственникам каким-нибудь звонить будешь? Родителям?
Я покачала головой.
– Сирота, что ли? – не унималась фельдшер. Ей очень видимо хотелось со мной поговорить.
– Нет.
– Из дома сбежала. Понятно.
И как так работница скорой сделала вывод по моему простому «нет»? Неужели у меня это на лице написано?
– Вот не щадите вы родителей, бунтуете. Всё жизни хотите самостоятельной. А потом в больницы попадаете и ухаживать за вами некому. То набухаются, то пережрут чего, а то и вовсе обколются. Всё за вами глаз да глаз.
– Да уж, Марь Иванна. Дело говорите, – поддакивал водитель.
Они вели дискуссию всю дорогу, не смущаясь моего присутствия. А я всё же думала о маме. Что бы она сделала, сообщи ей врачи о моем состоянии? Приехала бы или нет? Когда я болела в детстве, она была жесткой. Еще хуже, чем когда я была здорова. Хотя она всегда сидела около кровати и проверяла температуру каждый час и почти не спала, но не позволяла мне жаловаться и не давала себе вольности показаться обеспокоенной. Она всегда строго придерживалась рекомендаций врачей, а если не помогало, то звала новых. А потом я и вовсе перестала болеть. Её любовь была для меня недоступна, даже в моменты, когда я в этом нуждалась больше всего. Особенно в эти моменты. Моя мать – каменная статуя, что дает трещину лишь раз в год. И то снаружи этого не видно. Но зато мое сердце обливалось кровью каждый день.
А затем я наступила на те же грабли. Приняла чувства Дениса за правильные, а он оказался такой же статуей. Во всяком случае для меня. Я сама была не тем человеком, ради которого он мог переступить через себя.
Если Кирилла не лишат прав, то это будет удачей, ведь он умудрился съездить к Насте и привезти в больницу мой паспорт быстрее, чем я дождалась УЗИ. Живот периодически скручивало, но благодаря лекарству не тошнило.
– Я имел честь познакомиться с Анастасией Старшей, – я не сразу поняла о ком он. – Не стал оставаться на чай, но пришлось порыться в твоих вещах. Мне кажется, она в шоке.
– Ты о тете Оле?
– Красивая женщина, ничего не скажешь.
Я достала из сумки телефон. Впервые за все время. Даже мысли не возникло кому-то позвонить или написать. Несколько пропущенных от Насти и тети Оли, беспокойные сообщения и почти угрозы расправы, если я не выживу.
Я улыбнулась.
– Что там? – Кирилл положил мне голову на плечо и заглянул в телефон.
– Настя обещает убить меня, если я умру.
– Ну уж нет. Твой труп я никому не отдам.
Я толкнула Кирилла в бок и снова сложилась пополам, стараясь не орать, что есть мочи, а лишь постанывать.
После УЗИ, анализов и всего прочего, мне был поставлен диагноз – панкреатит. Прописаны уколы, миллион таблеток, постельный режим и диета на ближайшие дни.
– Поедем ко мне, – жестко сказал Кирилл. – У Насти за тобой не смогут нормально ухаживать.
– Ну уж нет, – возмутилась я.
– А я вроде и не спрашивал твоего мнения.
– Пользуешься тем, что я не в состоянии сопротивляться.
– У них своя жизнь, у тебя – своя. Если есть возможность не беспокоить Настю и её маму, почему этим не воспользоваться?
– А у тебя нет своей жизни? – усмехнулась я, уже толком не воспринимая реальность. Мне также выдали таблеток и я чувствовала себя легкой и невесомой, так как перестал болеть живот.
– Ты теперь неотъемлемая часть моей жизни, Майя. Я же твой парень, и моя прямая обязанность – заботиться о тебе. А мой дом – твой дом.
Кирилл произнес эти слова как само собой разумеющееся, от чего на мое сердце словно наклеили пластырь. Очень мягкий и нежный пластырь. Я не стала с ним спорить, мне понравились его слова настолько, что я только и мечтала, что забраться под одеяло, свернуться калачиком и может посмотреть с ним в обнимку какое-нибудь кино на проекторе. Хотя я была уверена в том, что Настя могла и отложить свои дела и ухаживать за мной.
– Я тоже хотела бы заботиться о тебе, – смущенно произнесла почти шепотом. – Но всё же надеюсь, что такая жесть обойдет тебя стороной.
– Жизнь долгая. Думаю, у тебя будет шанс проявить свою заботу, – Кирилл взял меня за руку и поцеловал костяшки пальцев.
Его губы оказались чуть шершавыми, он мало пил и переживал за меня слишком сильно, а потому протянула ему бутылку воды. Он с благодарностью и легкой улыбкой отпил немного, громко глотая.
– Заставила ты меня, конечно, понервничать.
– Прости, – я уставилась в свои колени.
– Ты дурная? Кто за такое извиняется?
– Ну прости, – моя шарманка с извинениями слишком быстро завелась.
Кирилл хмыкнул, бросив на меня короткий взгляд.
– Может, взять «прости» в качестве стоп-слова?
Я замерла, не зная, шутит он или всерьёз. Щёки тут же вспыхнули, а мысли начали разбегаться.
– Нет! – отрезала я, но слишком резко, почти выкрикнула.
Нет. Только не это. Это было тогда, сейчас я здесь. Здесь. С ним.
В голове мелькнуло: «удар, удар, ещё удар». Указка рассекает воздух, мои ноги болят, а извинения слетают с губ машинально, бездумно. «Прости-прости-прости» – я всё повторяла, потому что знала, иначе станет хуже.
Я зажмурилась, прогоняя образ матери из головы. Нет. Не хочу её вспоминать!
Кирилл сжал мою руку чуть сильнее.
– Эй, Майя… – его голос стал мягче. – Извини. Плохая шутка.
Я подняла взгляд, встретилась с его глазами.
– Всё нормально, – ответила я сдержанно, но сама чувствовала, что внутри дрожь не утихла.
Он сосредоточился на дороге, но я видела, что его мысли витали где-то далеко.
– Я не подумал, – наконец сказал он, виновато усмехнувшись. – Ты не должна… даже в мыслях возвращаться туда. Это я виноват.
– Не бери на себя больше, чем нужно. Ты не обязан.
– Но я обязан думать о том, что может тебя ранить, а что нет.
Тепло разлилось внутри. Я знала, что он не просто говорит – он старается. Я вспомнила, как мне нравилась его грубость – эти моменты, когда он был чуть жёстче, чуть настойчивее, как будто играл с моими границами. Тогда всё казалось правильным, безопасным.
– Мне нравится, когда ты… немного грубый.
Кирилл усмехнулся – именно той своей нахальной усмешкой, как будто он всё про всех знает.
– Мы с тобой явно не очень здоровые люди.
– Возможно, это нас и сблизило.
Подобно тому, как Кирилл заместил воспоминания о моем поцелуе с Андреем другими, я попыталась представить другую ситуацию: как стою перед ним на коленях, руки в наручниках сзади, глаза завязаны, а он шлепает меня плеткой или еще какой-нибудь неведомой штукой по ягодицам, спине, рукам и ногам.
Я знала, что это не похоже на то, что было с матерью. Тогда я была слабой, а теперь… теперь это моя воля, моя фантазия. Как он там говорил? «Боль может быть очень приятной.» Действительно ли это так?
– По лицу вижу, что думаешь теперь о всяких непристойностях.
– На дорогу смотри.
Кирилл усмехнулся, бросив короткий взгляд на меня.
– Только если ты потом расскажешь, о чем думаешь.
– Не все мои мысли должны быть озвучены.
Глава 29
Никогда бы не подумала, что Кирилл – курица-наседка. Очередное открытие. Но это было так мило, что даже не бесило. Почти.
– Я сама в состоянии принять лекарства!
– Я знаю. Но мне спокойнее, когда я тебя контролирую.
Так и хотелось ляпнуть «Ты как Денис!», но я держалась. Не был он никаким Денисом. Сравнивать этих двух парней можно было бесконечно, и это действие радости не приносило. Ведь я проваливалась в осознание того, в какой капкан сама себя загнала. А вспоминая поведение Дениса в переулке, так и вовсе казалось, что я жила не с тем, с кем думала. Ощущение будто я очнулась от долгого сна.
Нормальна ли ревность? Наверное, да… Но какая? Когда тебя называют «шлюхой» явно уже не до какого-то анализа. Я настолько сильно переживала из-за своего поведения, отталкивала Кирилла, вела внутреннюю борьбу, чтобы что? Чтобы получить ушат оскорблений от человека, которого считала одним из самых близких. Хотя это довольно спорное утверждение, ведь близости так и не случилось.
Расстаться было лучшим решением. Я назвала это «перерыв». И так бы и было, но…
Я сидела на кухне квартиры Кирилла и наблюдала, как он варит мне овсяную кашу на молоке. «Стол № 5», чтоб его. Настя обрывала мой телефон, тетя Оля не отставала. Маме Насти не понравилось то, что я уехала к какому-то парню.
– Маман негодует. Кажется, она переживает за тебя больше, чем за меня когда-либо! – возмущалась Настя.
– Ну ты её успокоила, надеюсь?
– Я пыталась. Честно. Но она всё ещё бубнит, – Настя выдержала паузу и затем продолжила: – Для меня есть горячие новости?
– Нет! – прервала подругу слишком эмоционально.
Кирилл посмотрел на меня через плечо, вздернув брови. А затем подмигнул. И когда я перестану краснеть под его взглядом?
– Майя, это несерьезно! – возмущалась в трубку подруга.
Я спешно покинула кухню и вышла на балкон.
– Я болею вообще-то, Насть!
– Одно другому не мешает, – небрежно бросила моя рыжулька.
– Очень даже мешает! Он мне… уколы ставит. Это не слишком возбуждает.
– То есть он два раза в день видит твою задницу и совсем никак не пристает?
Я закусила губу, вспоминая эти минуты позора. Иначе я никак не могла это назвать. Я панически боялась уколов. В больнице почему-то эта моя фобия отключилась. Мне было так плохо, что «делайте со мной, что угодно». А когда отпустило, мозг сразу напомнил о некотором неудобстве. Мы с Кириллом почти сыграли в догонялки. Пришлось сдаться, благо, не связал. Но был близок, угрожал и применял силу. И каждый раз после укола он целовал меня в это место, вызывая непередаваемое смущение. Я сразу же натягивала домашние шорты и пряталась под одеяло. Кирилл лишь смеялся. Звонко, от души. Так, что я таяла с каждым колебанием его голоса.
Но он действительно не переходил никаких черт. Я посчитала странным совершать поползновения в его сторону, а он видимо принял выжидательную позицию. Живот больше не беспокоил, но диета, лекарства и прочее выстроили между мной и сексом с Кириллом невидимую стену.
Когда он ушел на работу, я не удержалась и полазила по шкафам. Не могла себе отказать в этом. И… не нашла ничего компрометирующего. А что я ожидала найти? Плетки, наручники, кляпы? Потайную комнату для пыток? В своей голове я отчего-то нарисовала определенный образ и пыталась то ли опровергнуть, то ли подтвердить свои догадки.
Обычная холостяцкая квартира, в меру чистая. Проектор был единственной достопримечательностью.
– Да. Именно так, – успокоила подругу, что ждала пикантных подробностей.
– Боги, вы как будто десять лет женаты!
– Есть такое… – вздохнула скорее облегченно, чем обреченно.
– Бери быка за рога, Майя! Мне скинуть тебе инструкции?
– Нет, спасибо.
– Ты уверена?
– Абсолютно. И тебе не кажется, что ты переходишь некоторые границы? Я тебя люблю, но…
– Никаких но! После рассказов о твоем бывшем-якобы-мистере-совершенство я переживаю за твои качественные оргазмы! Ой, – подруга перешла на шепот. – Забыла, что маман дома.
Я прыснула в кулак. Настя такая Настя. Что в голове, то и на языке.
– Как дела у Стаса?
– У него? Пф. Прекрасно. У него же лучшая девушка на свете! – Настя преисполнилась скромностью.
Она хотя бы начала называть его своим парнем. Прогресс на лицо.
– Не ревнуешь его?
– Ревность – удел неуверенных в себе. А если мужчина, или даже женщина, не суть важно, не могут держать себя в руках, то это не проблема партнера.
Наш разговор сменил тон на более философский.
– Изменяют же не только потому что «захотелось»…
– Да. Причин много. Но мы же о ревности говорили, а не о измене? Измена – очень сложная тема, чтобы говорить об этом по телефону.
– Приезжай в гости, – улыбнулась, приглашая подругу. Как будто я уже переехала к Кириллу и считала его квартиру своей.
Эта мысль согрела душу, но и вызвала смущение. Не слишком ли я торопилась? Нельзя. Я уже обожглась, переехав к Денису слишком быстро. Я у Кирилла временно, чтобы не напрягать семейство Крамовых.
– А вот и приеду! – уверенно заявила Настя. – И прямо в лицо спрошу Кирилла, почему он еще тебя не трахнул!
– Настя! Прекращай! Ты меня смущаешь!
– Чем это она тебя смущает? – мягкий голос Кирилла раздался позади, а следом его теплые руки обхватили мою талию, вызывая ворох мурашек.
– Тем, что…! – Настя начала кричать в трубку, а я поспешила отключить вызов.
– Ничем, – наигранно улыбнулась, пряча телефон и разворачиваясь к Кириллу лицом.
Он накрыл мои губы поцелуем. Нежность разливалась по венам, наполняла силами, а пятая точка заныла, предвкушая новый укол.
– Тебе меня не обмануть. Ты позовешь меня на очередную пытку? – целовала мягкие губы Кирилла, пытаясь отвлечь.
– Я и не пытался тебя обманывать. Я лишь выполняю рекомендации врача.
Кирилл развернул меня к себе спиной и уткнулся носом в шею. С его балкона открывался удивительный вид. Закатное солнце скрывалось за горизонтом, окрашивая деревья близлежащего парка в оранжево-красные цвета. Никаких тебе высоток, разве что где-то вдали.
– Могу ли я как-то избежать своей участи?
Кирилл отрицательно покачал головой.
– Здоровье не шутки, Майя.
– Знаю. Но я не маленькая девочка…
Кирилл перебил меня, поцеловав в щеку. Меня кольнула его трехдневная щетина. Кирилл явно расслабился и позволил себе быть не настолько идеальным, как был раньше. Я рассматривала это как знак доверия. Он даже казался более брутальным с этой небрежностью.
Провела рукой по его колючей щеке.
– Что? Пора бриться? – спросил он, слегка обреченно.
– Нет. Подумала о том, что интересно, пойдет ли тебе борода?
– Всем мужчинам идет борода, – усмехнулся Кирилл. – Но она прибавляет возраста. Готова оказаться рядом с папочкой?
Кирилл ущипнул меня за нос, а я подалась навстречу, показывая свою полную боеготовность.
– Хоть с дедушкой, если это ты.
– Как сладки твои речи, Майя, – улыбнулся Кирилл, прижимая к себе ближе. – Но укол сделать все равно надо.
Я взвыла, отводя взгляд вниз, словно искала помощи у прохожих. Кирилл аккуратно повернул меня к себе за подбородок.
– Прошу в койку, мадам.
Он пропустил меня внутрь квартиры. Я на прямых ногах дошла до кровати и упала лицом в мягкое и пушистое покрывало.
– Сделай это быстро! – призвала Кирилла не тянуть.
– Ты уверена? – его руки коснулись внешней стороны бедра и двинулись по ноге вверх, дошли до пояса шорт.
– Уверена! – его сексуальные поползновения совсем не сглаживали приближающийся ад.
Кирилл отошел в кухню и подготовил лекарство, вернулся со шприцем в руках.
– Спускай штаны, – приказал он.
И это уже не звучало сексуально, как бы мне не хотелось услышать эту фразу при других условиях. Покорно оголила ягодицу, не думая о том, что уколы мне делает парень, с которым я даже сексом еще не занималась, но член которого уже побывал у меня во рту. Я была на грани того, чтобы возненавидеть Кирилла и всю свою жизнь. Хотя он и не был виноват в том, что я перебарщивала с жирной пищей, что и привело к приступу.
– Я буду нежен.
– Ты только обещаешь. Ай!
Игла проткнула кожу, ощутила давление вводимого лекарства под кожей. Кирилл ставил мне уколы от тошноты, чтобы я беспрепятственно могла есть и принимать лекарства. Скоро эта экзекуция закончился, но я четко решила не допускать повторов. Его губы коснулись кожи и это могло бы вызвать приятные эмоции, но я лишь застонала. Еле сидела после этих уколов, не говоря о том, как скучало тело по танцам.
Я днями и ночами бездумно валялась в кровати, пыталась что-то готовить, пока Кирилл отлучался, но лучше бы не пыталась. Я чувствовала себя слепым и беспомощным котенком, что только родился. А Кирилл как мамочка-кошка вылизывал меня и поил молочком.
– Каша тебя ждет.
– А сыр? – взмолилась я.
– Простите, мадемуазель. Каша с сыром вас ждет.
Кирилл поклонился как какой-нибудь дворецкий. Я полюбила овсяную кашу с сыром. Не с ягодами, не с вареньем, да и масло не так и нужно. Пару ломтиков нежирного сыра, и я таяла как этот желтый прямоугольник.
– Углеводы на ужин?
– Могу вареной курицы положить на тарелку.
– Каша – отлично!
На курицу я уже не могла смотреть.
Мне дико нравились эти размеренные дни с Кириллом. И я с предвкушением ожидала тот день, когда произойдет то самое. Кто бы знал как сильно я его хотела. У меня сносило крышу, когда он обнимал меня во сне; когда Кирилл выходил из душа в одних трусах; когда готовил для меня; когда мы смотрели кино или читали перед сном (он – книги, я – бездумно листала соцсети) в неярком свете торшера. Каждую гребаную секунду я думала о сексе с ним. Представляла, каким он может быть. Так и хотелось напасть на него ночью ненароком, но я держалась. Из последних сил.
Мне стало намного лучше за пару дней. Может, из-за заботы Кирилла, а может из-за лекарств. Мои дни омрачали лишь уколы. Стоило представить как острый конец иголки шприца пронзает кожу, и меня всю передергивало. Меня часто называли наркоманкой, но я просто не могла ей быть.
– Какой фильм хочешь посмотреть?
– «Гордость и предубеждение», – без колебаний выбрала фильм. – С Кирой Найтли.
– Нет. Этот фильм мы будем смотреть только в версии 1995 года.
– Почему?
– Поймешь, когда прочитаешь книгу.
Кирилл потянулся к тумбочке у кровати и достал оттуда подобие планшета.
– Что это?
– Электронная книга.
Я уже видела её, когда шарила по шкафам, но совершенно не поняла что это и как включить. Я и техника несовместимы.
– Можешь брать, когда захочешь.
– Не видела тебя с ней.
– Я её в поездки беру, чтобы бумагу не таскать.
– Спасибо, – смущенно взяла в руки гаджет с почти отсутствующей подсветкой. – Я мало читаю.
– Я бы читал больше, но времени не хватает. Не знаю, что тебе нравится. Можешь закачать, что хочешь.
Кирилл говорил так, будто я собиралась остаться у него дольше, чем на пару недель. Или как будто он мне её дарил. Я не стала уточнять, лишь полистала список книг. Там было много школьной классики, которую я игнорировала.
– Любишь классику?
– Не то, чтобы люблю. Просто считаю, что так я могу погрузиться в те времена, когда интернет был недоступен и посмотреть на мир глазами писателей. Многие, конечно, были так себе ребята. Точно не пример для подражания, но они, так или иначе, представляли свою эпоху.
– Никогда не думала в таком ключе.
– «Евгений Онегин» Пушкина ничем по сути не отличается от сериалов по телевизору. Прошло двести лет, а проблемы у людей не изменились.
– Надо перечитать, – задумчиво сказала я. – Никогда не пыталась сравнивать.
– Мое любимое – это произведение Замятина «Мы». Шикарная антиутопия. Все эти «О дивный новый мир» и прочее и рядом не стояли. Как не перечитываю, нахожу что-то для себя новое. Сто пятьдесят страниц глубокого смысла. Но также интересно то, в каких условиях писался этот роман и в каких годах.
Кажется, я затронула тему, которая очень волновала Кирилла. Ведь он так открыто, увлеченно и яростно обсуждал со мной классическую литературу. Я же не могла поддержать его речи, лишь кивала в ответ и говорила, что обязательно прочитаю, чтобы иметь возможность с ним обсудить.
Я не смогла досмотреть кино до конца. Стало привычкой засыпать у него на плече и просыпаться посреди ночи под его мерное сопение. Я прижималась ближе, чтобы дольше чувствовать его тепло. Его руки нежно обнимали меня и гладили по голове, успокаивая тело и душу. И вызывая волну возбуждения, с которой я уже с трудом справлялась. Кирилл казался каменным изваянием, столько в нем было выдержки. Это показатель взрослого человека, или потеря интереса ко мне?
Пора было брать всё в свои руки, раз он принял нейтральную позицию. Я чувствовала себя более чем здоровой. Но нужно подготовиться.
Пока Кирилл учил детей танцевать и возил готовил их к соревнованиям, я пыталась создать подходящую атмосферу дома. Поэтому я шерстила интернет-магазины в поисках того, что вызвало бы отклик. Мне очень понравилось, как выглядят на девушках всякие портупеи и гартеры, это показалось мне сексуальным – улетело в корзину. Неглиже с дырками везде, где можно и нельзя – в корзину.
Увидев маски для глаз, я вспомнила нашу с ним первую стычку в баре. Началось ли всё тогда, когда Кирилл нагло ворвался в мое личное пространство? Не знаю, но мне определенно хотелось, что мои глаза были закрыты. Или его глаза… Ох, о мысли, что я могу связать Кирилла и издеваться над ним, стало еще жарче. Отомстить за прошлые выходки!
Многое из того, что предлагал рынок для секса, даже не укладывалось в моей голове. Я настолько оказалась неопытной, что порой боялась открыть заблюренную карточку товара. Неужели это всё нравится людям? Зажимы для сосков, кляпы, анальные и вагинальные пробки, виброяйца, я уже не говорю о фалоиммитаторах в виде щупалец осьминога. Я подарок Насти то принимала с красным лицом и избавилась при первой возможности. Неуверенная даже в том, какие именно эмоции это всё во мне вызывает. Неуверенная даже в том, что это именно то, что нужно нам с Кириллом. Не говоря уже о ценах. Сумма заставляла меня чуть ли не выть. А потому и пришлось остановиться лишь на «одежде» и атмосферных свечах. Разориться не должна.
Стоило оформить заказ, как в голову влезла еще одна смущающая вещь – как же люди забирают эти все «игрушки»? Как смотрят в глаза курьеру? Действительно ли там всё анонимно? Но ведь курьер не под деревом находит коробку и везет по адресу, а забирает его в конкретном таком секс-шопе, если заказ сделан не на маркетплейсе.
Зарылась головой в подушку и забила руками и ногами по кровати. Я же взрослая, почему кого-то должно волновать, что о них подумает какой-то курьер, которого видишь первый и последний раз в жизни? Если все эти товары продаются, значит, люди их активно используют. Я так разволновалась, что решила заварить чай с мелиссой, устроилась в кухонной зоне и открыла «Гордость и предубеждение». Фильм мне очень понравился, ох уж эта Элизабет! Правда, полностью мы его посмотреть не успели. Но как часто бывает, кинопленка не передает всех смыслов, что закладывает автор, так как в работу включаются еще режиссеры, продюсеры, сами актеры.
Я не привыкла читать долго и монотонно. Ограничивалась короткими произведениями. Но обещание выполнить нужно было. Текст поначалу казался тяжелым, однако я и не заметила, как провела несколько часов в очень неудобной позе. Все кости ломило от сидения в стуле, а чай и вовсе остыл. Перебралась на кровать и устроилась поудобнее. Так прошло еще несколько часов, и я подобралась к середине книги. Я бы читала и дальше, если бы не звонок в дверь.
Погруженная в свои мысли я побрела открывать, даже не задумываясь о том, кого могу встретить на пороге. Может, Кирилл забыл ключи? Что маловероятно. Может, курьер оказался максимально оперативным, хотя доставку обещали на следующий день. А потому я посмотрела в глазок. И увиденное заставило меня забыть обо всем. По спине пробежал ворох мурашек, а ладони в миг вспотели.
Звонок раздался снова, а затем – настойчивый стук в дверь. Я едва могла пошевелиться. Хотя человек за дверью не был ни маньяком, ни каким-нибудь свидетелем Иеговы. Человек за дверью был еще хуже. Ведь это была моя мать.
