Текст книги "Атлантида. Часть I: Дисперсия(СИ)"

Автор книги: Алёна Реброва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

В ожидании этих изменений я старался побольше работать с сердцевинами морских камней, чтобы глаза менялись поскорее. Ведь моего присоединения к стае воров ждал не я один!

Прошло не так много времени, и мы с Китом стали лучшими друзьями. Он научил меня бесшумно ходить и видеть в темноте. Это он помог мне выкрасть и спрятать мешок с грибами. Взамен я научил его читать писать. Читать и писать я также научил многих молодых воров: желающих, к моему удивлению, оказалось немало.

Вместе с Луной, который слыл лучшим певцом среди голубых, мы доработали мою песню и дружно распевали ее во время работы. Луна также научил меня песням других стай, в которых он побывал. Особенно меня взяли за сердце песни оранжевых: их видение мира поражало. Желание когда-нибудь встретиться с ними стало преследовать меня днем и ночью.

Я уже исходил территорию зеленых и голубых вдоль и поперек, но никак не мог добраться до остальных. До восстания оранжевых, до войны из-за того горемычного храма, Огузок, оказалось, был целым островом! Но потом правительство решило затопить его часть так, чтобы стаи жили на отдельных островах и не могли общаться друг с другом. Стражники постоянно следили за нами, плавая между островов на своих лодках. Пробраться мимо них не было никакой возможности, но я решил, что должен сделать это.

Итак, моя третья цель: во что бы то ни стало я должен найти путь к ближайшему острову, где жили оранжевые, и подружиться с ними.

Если первую цель я не выполнил, а ко второй шел семимильными шагами, то третья потребовала от меня тяжелой подготовки.

Да, мы, последние люди, живем внутри огромной горы, плавающей среди океане. А океан – это все, что осталось на поверхности нашей планеты. Мы выживаем за счет необычного строения нашего острова, большая часть которого находится под водой; мы приручили морских животных, которые делят с нами последний клочок суши; из водорослей мы делаем одежду, мебель, еду, лекарства, топливо и удобрения для семян, которые достались нам в наследство от земного человечества. Иными словами, все, что нас окружает и помогает выжить – морская вода. И при всем этом никто из нас не умеет плавать! Уж Правительство позаботилось о том, чтобы люди боялись открытого океана, как смерти. Ведь страх – лучший друг власти. Если люди чувствуют себя в смертельной опасности, они будут беспрекословно повиноваться тому, кто пообещает их спасти. Пожалуй, за то, что я это понял, меня и упекли на Огузок.

Лично мне всегда не нравилось то, что живя в океане, мы не можем продержаться в воде и минуты. Случись, например, шторм, а человек не добежал до убежища. Его смывает огромной волной, он со страху вдыхает в легкие воды и покорно захлебывается. Что это вообще такое!? Зачем умирать и бояться, если можно научиться плавать?

Конечно, власти позаботились о том, чтобы все выглядело не так плачевно, и людей не посещали крамольные мысли о каком-то плавании. О штормах предупреждают за сутки, а то и за двое, так что с острова смывает только на голову отбитых тюленей. Тонут только придурки, которые любят походить по водам на лодке без привязи. Учиться плавать люди могли только на берегу, выплывая в открытые воды, в которых тут же может унести течением. Таким образом, люди даже не замечают, что бояться плавать: они просто не видят в этом необходимости. На самом деле, я тоже этой необходимости не видел, пока не задался целью добраться до оранжевых. Ведь единственный путь к ним лежал через воду, а это значило, что сейчас мне самое время научиться перемещаться по ней без лодки!

Учиться я решил не один: подговорить на это дело Кита не составило никакой сложности. Каждый день мы с ним находили час, чтобы поупражняться. Среди гор мусора была небольшая заводь, куда вода пробивалась из-под земли. Там-то мы и учились.

Самым сложным было научиться держаться на воде, но с этим мы справились. Дальше мы стали тренировать скорость и дыхание, плавая под водой. Мне, спасибо миналии, подобные упражнения давались легко: Кит даже пустил слух, что у меня есть жабры. Ему самому подолгу находиться без воздуха было тяжело, самое большее, чего он добился, – две-три минуты. Я же спустя пару месяцев мог задерживать дыхание на двенадцать минут, что немного тешило мое самолюбие: ведь во всем остальном Кит физически превосходил меня и не уставал об этом напоминать.

– Думаешь, мы и вправду сможем проплыть под водой мимо стражников? А если они нас заметят и всадят нам по гарпуну меж лопаток? – сказал Кит, когда мы грелись на солнце после очередного заплыва. – Конечно, я всю жизнь только и мечтал, что встретить прекрасную чернокожую жрицу без всякой одежды, но стоит ли это жизни? Среди воров девушек, конечно, нет...

– Мы найдем где-нибудь водоросли, сплетем из них плащи и поплывем в них, – предложил я, надевая штаны, затем рубаху. Лучи солнца отражались от воды вокруг, потому на поверхности подолгу находиться без одежды из водорослей, которые гасили опасные для кожи лучи, было черевато последствиями. Мне с моей белой кожей солнечные ванны и вовсе были противопоказано. – Как тебе моя идея? Стражники подумают, что мы просто плавучая трава.

– Вот вроде и возразить тебе нечего, а идти за тобой все равно боязно! Эх, Котик, чую, ты своим языком меня в морскую пучину заманишь...

– Именно это я и пытаюсь сделать, – я подмигнул ему, застегивая последнюю пуговицу.

В лагере нас уже ждал теплый обед в кругу стаи. Мы нашли Луну в столовой и уселись возле него, надеясь услышать очередную байку из его бурной молодости.

– Твои глаза, малек, становятся заметными, – сказал мне старик к концу обеда. – На твоем месте я бы устроил обвал со дня на день, иначе всем нам несдобровать. Понимаешь, о чем я?

– Думаю, именно так я и сделаю. Завтра же.

Остаток дня я провел, вытачивая из морских камней белесые жилки, после чего вернулся на свою территорию и быстро собрал миналию.

Когда я сдавал свою работу Карпуше, он, как всегда, недовольно поморщился.

– Совсем ты от рук отбился, – рыкнул он, хмурясь. – Так больше продолжаться не может! С завтрашнего дня работаешь под моим надзором.

В ответ, подражая своим соратникам, я равнодушно промычал что-то вроде "как прикажете" и пошел в столовую. За внешним спокойствием мне едва удавалось скрыть разбирающую меня досаду. Вот надо было ему ко мне прицепиться в тот самый день, когда я собрался убежать!

Вмешательство Карпуши могло разрушить все мои планы! Стоит ему немного присмотреться, он обязательно заметит, что цвет моих глаз начал меняться. К моему счастью, я родился голубоглазым, потому изменения в радужке не привлекали внимания. Чего не скажешь о белке: он весь уже был в сиреневых прожилках. Если раньше еще можно было соврать, что это лопнувшие от курения сосуды, то сейчас, когда среди них начали появляться яркие бирюзовые пятна, врать было уже нечего.

Была бы моя воля, я бы убежал сразу, как понял, что не смогу вернуть зеленых к нормальной жизни. Но командир голубых сказал, что для стражи будет подозрительным, если в один день погибнет зеленый, а на следующий среди воров появится новенький, у которого даже глаза не поменялись. Потому мне и пришлось ждать несколько месяцев, живя на два лагеря, питаясь только раз в день и работая в два раза больше. И сейчас из-за Карпуши все эти усилия запросто могут пойти моржу под хвост!

Пока я обдумывал свое невеселое положение, подошла моя очередь в столовой. Из общего котла я получил свою порцию похлебки и пошел за стол. Для приличия я сделал вид, что ем, затем аккуратно вывалил еду в особый мешок, который носил на поясе специально для этого. Среди зеленых можно было особенно не прятаться: всем было наплевать, что я делаю со своей едой. Главное, чтобы Карпуша не заметил.

По пути к своей хижине я заглянул в отхожее место, – огороженную яму, ведущую в океан, – и между делом вывалил туда содержимое своего мешка. Как и каждый день до этого, мое маленькое преступление было проделано с блеском.

Ночью, когда уже во всю светила луна, мне скрутило живот. Пришлось выбираться из хижины и снова бежать к отходной яме.

Увы, отравление дрянью, которая содержится в морских камнях, оказалось не намного лучше отравления миналией. Бесконечный зуд по всему телу, частая слабость в мышцах и ужасные проблемы с пищеварением. Все это, конечно, терпимо, но только длится до полугода! Луна сказал, в лучшем случае меня отпустит, когда глаза изменят цвет. В худшем я буду похож на обрызганного кислотой слепого калеку.

Возвращаясь из отхожего места, я чувствовал себя так, как будто меня вывернули наизнанку, а потом вернули обратно. В ушах гудело так, что я не улавливал даже собственных мыслей. Сквозь этот шум мне даже начало казаться, что я слышу чьи-то голоса.

Почувствовав, что вот-вот свалюсь от слабости, я схватился за что-то, торчащее из затвердевшей мусорной кучи, и замер, отдыхая. Приступ должен был пройти через пару минут.

– ... Я точно знаю, оранжевые попусту воздух не сотрясают! Они уверены...

Я вздрогнул и открыл глаза.

Было похоже, что это был вовсе не шум в голове, а настоящий голос.

Я прислушался, чтобы убедиться, что мне это не кажется.

– ... Ты еще погромче говори, чтобы нас стража услышала!... – шепот, будто вдалеке зарокотал гром. Голос Карпуши.

Не веря своим ушам, я пошел на звуки этого великолепного голоса: судя по всему, говорившие находились в одной из хижин в самом центре лагеря. Вычислив ее, я затаился у окна.

– Наше солнце прислало чайку с белыми крыльями. Ты ведь знаешь, что это значит? – спросил кто-то.

– Быть того не может... – в своем воображении я видел, как Карпуша ударил себя по любу и выпучил глаза от удивления. – Не верю!...

– И все же оно так. Все готово. Скоро все наши мечты могут оказаться реальностью. Как тебе такой расклад?

– А если они все знают? Если они просто делают вид, что не замечают? Столько лет рабства!... Не может быть, чтобы они потеряли бдительность.

– Нам ведь все еще присылают эти грибы... Не думаю, что они раскусили нас.

– А шпионы? Они же везде... – мне на миг показалось, что голос Карпуши дрогнул от страха. – Все, кому мы могли доверять, погибли, – прошептал он. – Еще одно предательство и все, чего мы достигли, пойдет на дно морское.

– Плохие это шпионы, если до сих пор нас всех не повязали, – насмешливо ответил второй голос.

– Но грибы-то пропали! Что это, как не знак? Не предупреждение? Они следят за нами, они все знают...

– Да ничерта они не знают: знали бы, вмешались! Все не как раньше, и мы не знаем, почему. Но зато знаем вот что: сейчас у нас есть возможность. Время, когда можно было сомневаться, прошло. Тебе нужно выбрать, на чьей ты стороне. И, ты знаешь, если ты выберешь неверную сторону, у нас не останется выбора. Или ты с нами, или ты против нас!

– Да как твой поганый язык поворачивается!?...

Как будто запустили тяжелый механизм: рычание, шум пара, визг трущихся деталей... От возмущения Карпуша опять потерял власть над своим голосом.

– Ох, ты та еще крыса, – выдохнул он, успокоившись. – Я на вашей стороне. Отправляй ему черную чайку.

По звукам я понял, что ночная аудиенция закончилась. Неведомый гость Карпуши начал прощаться, собираясь уходить.

Я осторожно обошел хижину и быстро спрятался за кучей мусора неподалеку. Мне очень хотелось увидеть, кто же этот таинственный заговорщик.

Когда он вышел, я отметил, что его фигура не закутана в черный плащ и лицо не скрывает маска стражника. В какой-то степени я ждал именно этого, потому теперь мое желание увидеть странного посетителя выросло вдвойне. Я весь обратился в зрение.

Когда он проходил мимо кучи, лунный свет упал на его лицо. Я онемел от удивления, когда узнал в этих чертах одного из наших, зеленых. Это был дурик, который днем не мог и трех слов связать, ходил, шатаясь! Я все думал, что он помрет со дня на день...

Мужик прошел мимо меня твердой походкой, насвистывая что-то веселенькое.

Ведомый странным чувством, я стал красться за ним, прячась за кучами мусора. Так я прошел почти весь лагерь, пока заговорщик не вышел за его пределы. Тут стало сложнее, так как на тропах свалки прятаться было негде. Я понадеялся на то, что меня спрячет темнота, и на свой страх и риск двинулся дальше. Мне хотелось узнать, что он будет делать.

Мы шли в сторону причала, там останавливались стражники, когда привозили нам пищу. Заговорщик перестал беспечно насвистывать, как только вышел из лагеря. Несколько раз по пути он оборачивался и внимательно вглядывался в темноту: проверял, нет ли за ним хвоста. Я замирал на месте, прижимаясь к стене мусора в какой-нибудь нелепой позе. Среди разных предметов моя по-дурацки распластанная фигура не бросалась в глаза, потому мне удавалось остаться незамеченным. Зато я видел свою жертву отлично.

Кит научил меня одной уловке, с помощью которой можно улучшить ночное зрение. Нужно было выдохнуть весь воздух из легких, потом дышать часто. Если при этом вглядываться в звезды, можно даже заметить, как зрение обострится: огоньков станет больше. Может, это все был обман и Кит подшутил надо мной, но все же я верил, что после этих махинаций вижу лучше.

Итак, псевдо-наркоман шел к причалу для стражников и нервно оглядывался. Следуя за ним, я все меньше понимал, что тут происходит.

Достигнув причала, он остановился и полез наверх стены, которую возвели специально. Эта стена разделяла нас с лагерем голубых и была в три метра толщиной и в два с половиной высотой. Взобраться по ней было тяжело, но у заговорщика неподалеку был тайник, в котором оказалась небольшая лесенка.

Приблизившись к той стене, я услышал птичий писк. Видимо, мой полуночник привязывал к птичьей лапе записку для оранжевых. Через какое-то время я увидел и саму птицу: она взлетела вверх и устремилась на юг, кувыркаясь в воздухе так, как будто у нее были проблемы с крыльями. Птица была полностью белой. Это показалось мне странным, ведь я, кажется, отчетливо слышал, что Карпуша велел отправить черную птицу.

К тому моменту, когда мужчина спустился, я уже успел спрятаться на стене у причала, чтобы он не заметил меня, возвращаясь в лагерь. Но мой план дал течь: вместо того, чтобы повернуться ко мне спиной и преспокойно пойти в лагерь, заговорщик направился прямо на причал! Ему достаточно было просто повернуть голову, чтобы обнаружить меня, висящего почти у него за спиной!

Я вжался в пласт мусора, во что-то жесткое, с острыми углами. Если полуночник повернется и заметит меня, все будет очень плохо! Мне едва удавалось сдерживать участившееся от страха дыхание.

Заговорщик встал на причале, сложив руки на груди. Сперва я подумал, что он хотел облегчиться или вроде того... но нет, похоже, он тут ждал чего-то.

Прошло несколько минут, мои мышцы сильно затекли, удерживаться стало сложнее. Руки вспотели и начали соскальзывать с гладкой поверхности. Ко всему прочему усилился зуд, прямо за коленкой! Я сходил с ума, мучаясь от желания почесаться и от страха быть обнаруженным, а проклятый заговорщик даже не отвернулся ни разу! Но дальше – больше. Вскоре из темноты показался легкий голубоватый свет. Сначала это была едва различимая точка, затем она выросла и вскоре превратилась в лодку, освещенную фонарем на носу.

Фонарь, который уверенно несла на себе лодке стражи! Только его мне и не хватало...

Медлить было нельзя. Единственное, что я мог сделать, это попробовать соскользнуть в воду без всплеска. Это было опасно, так как Огузок омывало сильное течение, которое могло унести меня от суши. Но разве у меня был другой выход?

Я стал нащупывать ногами опору, с которой можно было бы спуститься в воду, но ее, конечно же, не было. Пласт мусора, за который я ухватился, и так рассыпался. Когда я надавил мыском ботинка на какую-то выпирающую деталь, она отвалилась и со всплеском упала в воду.

Заговорщик тут же обернулся в мою сторону. Он посмотрел прямо на меня, мы встретились взглядами.

– Вот черт!... – выругался он, изменившись в лице. То, что выражали его глаза, мне совсем не понравилось. Одного мгновения хватило, чтобы я понял: если он меня достанет, живым я отсюда не уйду.

В панике я попробовал вскарабкаться по стене наверх, у меня даже получилось подняться на небольшую высоту, но тут между слоями мусора воткнулся гарпун, который чуть не лишил меня левой кисти. Это было оружие стражи, которая подплыла на лодке! Я машинально отдернул руку от гарпуна и тут же свалился в воду, успев только набрать в легкие побольше воздуха.

Теперь бороться за свою жизнь мне нужно было не со стражей, а с холодной водой и течением. Я что было мочи поплыл вниз, на глубину, где меня не смог бы найти гарпун стражи. Уйдя примерно на четыре метра вниз, я стал крутиться по сторонам, пытаться поймать руками хоть что-нибудь, чтобы не остаться в открытой воде. К моему огромному счастью, я почти сразу же наткнулся на подводную часть Огузка, перегнивающую твердую массу, поросшую водорослями. Вцепившись в пучки морской травы, которые находились сверху от меня, я стал думать.

Я сейчас под островом, если я буду осторожно двигаться спиной вперед, я смогу снова оказаться у края. Потом я начну всплывать вверх, цепляясь за водоросли, и окажусь недалеко от причала, откуда упал. Вряд ли меня там будут ждать: ведь плавающих людей сейчас почти нет. Скорее всего, пройдет минут пять, и они, покружив на лодке, решат, что я утонул.

Выждав некоторое время, я стал осторожно пробираться по дну острова вперед. Когда я почувствовал, что крыша надо мной кончилась, я предельно осторожно поплыл наверх. Пришлось открыть глаза, чтобы видеть сквозь воду свет от фонаря на носу лодки. Когда я на него наткнулся, я выбрал место немного подальше, чтобы всплыть. Легкие, которые уже давно начало покалывать, требовали свою порцию воздуха.

Уцепившись за край острова, я медленно высунул голову на поверхность воды. Только убедившись, что мое появление осталось незамеченным, я позволил себе вдохнуть.

Итак, моя жизнь теперь в безопасности: обязательно похвалю себя за это попозже! Восстановив дыхание, я стал перебирать руками по берегу, подтягивая себя поближе к лодке и причалу. Я вынырнул где-то в пяти метрах от них и мог слышать разговор с самого начала, но лучше было подобраться поближе, чтобы наверняка ничего не упустить.

– ...Это единственный причал в округе, никуда он не уйдет: потонет, – говорил стражник в лодке. Из-за маски у него на лице, которая не позволяла ему отравиться ядовитыми испарениями со свалки, его голос звучал как шум из ракушки.

Я с облегчением отметил, то стражник был только один, так что зря я опасался второго гарпуна.

– Он следил за мной... – заговорщик шипел и метался по причалу, как разъяренная крыса. – Воды его забери, он шел за мной и следил, как будто его кто-то послал! Все это время я был уверен, что это ваш шпион, а оказывается!...

– Успокойся. Считай, что его уже нет, – в отличие от моего полуночника, стражника не слишком волновало мое появление на их сходке. Он вообще не проявлял никаких эмоций, просто стоял, как изваяние, в темном плаще и в своей зловещей маске. – Итак, ты обещал передать нам важные сведения. Я слушаю.

– Да, разумеется, – закивал заговорщик, потираю руки. – Я готов подтвердить: оранжевые действительно готовят очередную попытку построить храм солнца. Они хотят замаскировать его так, чтобы вы не догадались, прямо внутри Огузка, – доложил мужик. – Начальник зеленых отправил им почтовую чайку, сказав, что будет поставлять им все необходимые материалы. Несколько других стай тоже скоро согласятся им помогать.

– Что это за стаи?

– Мне неизвестно!...

Я вдруг почувствовал, что начал коченеть: вода в океане была ледяная. Нужно было срочно выбираться, иначе потом задубевшие мышцы просто не смогут поднять меня наверх. Осторожно передвинувшись подальше от лодки и причала, я сумел вскарабкаться на более-менее устойчивый пласт мусора. С него я взобрался на стену и пошел поверху.

Умный парень на моем месте отправился бы к лагерю голубых, где был бы в безопасности, но мне захотелось дослушать шпионский разговор. В конце концов, я ничего не потеряю, а вот сведения лишними никогда не бывают!

С этими мыслями я осторожно полез по стене в сторону причала. Стена достаточно высокая, и меня не заметят, если я буду лежать на ней.

Когда я снова мог подслушивать, разговор зашел о Карпуше: заговорщик сдавал его с потрохами.

– ... Мне точно дадут место в рядах стражи? Мне нужны доказательства, иначе я не буду говорить! – упрямился шпион.

– Садись в лодку. Если мне понравится то, что ты расскажешь, отправишься со мной. Если нет – спущу тебя в воду.

– Но...

– Садись в лодку.

Перепуганный крысеныш сел, чуть не свалившись с причала в воду.

– Он не дает им грибы... – промямлил он.

– Что?

– Он не дает им грибы, – сказал тот уже громче. – Не дает! Они копятся на кухне. Все зеленые в сознании, они просто притворяются идиотами.

– Ты уверен?

– Проверьте кухню: за котлами будет мешок, куда они складывают все накопившиеся грибы.

– Они готовят восстание?

– Ничего они не готовят! Они даже не говорят друг с другом: боятся. Им повсюду шпионы мерещатся, хе-хе!

Так вот, в чем дело! А я-то дурак думал, почему они не выздоравливают! Они, оказывается, только притворялись отравленными... В таком случае неудивительно, что после исчезновения мешка ничего не изменилось.

– Это все? – сурово спросил стражник.

– Нет, еще тот новенький мальчишка, белая поганка, – добавил шпион. Я насторожился. Родиться белым человеком на остове – значит, всю жизнь получать обидные прозвища. Среди всех зеленых по-настоящему белой кожей обладал только я. Получается, и сдавать сейчас будут меня. – Он шастает к голубым. Думает, его никто не видит! У него уже даже начали меняться глаза. Чую, он скоро попытается удрать к ним. Очень подозрительный малый: он зачем-то стащил мешок грибов у Карпуши. Он что-то вынюхивает, иначе зачем ему ходить за мной?...

– Его уже нет, – отрезал стражник.

– И все же...

– Это все?

Я не стал слушать, что эта крыса будет рассказывать дальше. Теперь под угрозой были все: и оранжевые, и ни в чем неповинные зеленые, и Карпуша, который, как оказывается, в этой истории играет роль настоящего героя, и голубые, приютившие чужака, и я! Особенно меня волновал я.

Теперь ни в коем случае нельзя было позволить этим двоим отойти от причала.

Осторожно подтягиваясь поближе к краю стены, я попытался добраться до гарпуна, который все еще находился между пластов мусора. Наконец, я принял достаточно удобное положение, чтобы ухватиться за древко. Я дернул, что было сил... и оно не поддалось. Слишком глубоко засело внутри, нужно тянуть сильнее. Я дернул еще, очень стараясь действовать как можно более незаметно и бесшумно. Древко чуть-чуть двинулось. Тогда я дернул в третий раз, что было силы... Раздался громкий треск.

Я даже не успел понять, что происходит: огромная стена вдруг поехала вниз, неся меня прямо в лодку к двум заговорщикам! Я вскрикнул, они изумленно уставились на меня. Наши взгляды снова встретились, с крысой – уже во второй раз... а в следующий миг меня опрокинуло в воду.

Я попробовал всплыть, но меня тянуло вниз массой обрушившейся стены. Я поплыл влево, надеясь обогнуть ее до того, как она утянет меня на дно. Руки и ноги уже не чувствовались из-за холода, но я все равно старался, зная, что если не получится, я тут и погибну.

Наконец, тяжесть спала, я почувствовал, что могу плыть вверх. Я выпрямился и заработал ногами, продираясь сквозь град тяжелого мусора. Мне казалось, я был уже у поверхности, как вдруг сверху упало что-то тяжелое, упало прямо на меня, ударив по голове. Я почувствовал, что начал терять сознание, но этого нельзя было допустить! Я стал цепляться за свои ощущения, за холод, за движение ног, замотал головой, стараясь прийти в себя.

В мыслях все расплывалось, я ничего не понимал, только плыл, вверх и вверх. Не думая ни о чем, кроме движения, я продирался сквозь вязкий холод океана.

Неожиданно тяжесть в голове сменилась небывалой легкостью. Это был воздух. Я понял, что могу дышать.

Откашлявшись, я несколько раз вдохнул полную грудь воздуха, не веря в свое счастье. Только надышавшись, я осознал, что мои беды еще не кончились. Я осмотрелся вокруг.

Свет луны отражался на воде.

Все.

Больше вокруг не было ничего: только черная вода, ночное небо и шар луны.

Стараясь не поддаваться панике, я стал вертеться, надеясь разглядеть хоть что-нибудь, хотя бы тень острова. Тщетно. Не было видно ровным счетом ничего.

– Нет... нет-нет-нет, этого не может быть... – шептал я, всеми силами давя в себе страх смерти. Признать, что мое положение безнадежно, означало погибнуть. Нужно что-то делать, что угодно!

Я перевернулся на спину, чтобы успокоиться, и посмотрел наверх и вправо, в сторону Луны. Она была единственным, на чем мог задержаться взгляд в этой непроглядной темноте.

Вдруг я понял, что уже смотрел так на нее недавно... Как раз когда проверял ночное зрение, во время слежки за заговорщиком. Я разглядывал маленькие звезды вокруг нее, чтобы проверить себя, и тогда они располагались немножко иначе.

Парой гребков руками я развернулся в сторону, куда я смотрел, идя к причалу. Затем развернулся в сторону, куда плыл остров... Кажется, вот оно, мое направление! Нужно плыть в ту сторону.

Я перевернулся на живот и поплыл, стараясь двигаться как можно чаще, чтобы не замерзнуть.

Я плыл и плыл, гоня от себя мысли об усталости и о том, что запросто могу двигаться от острова, а вовсе не к нему. Да, может, я и плыву прочь, но если направление правильное, то я обязательно догоню его... ведь не могло же меня отнести настолько далеко.

Я продолжал вглядываться вперед, надеясь рассмотреть хоть что-нибудь, но света не хватало. Наверное, я не смог бы увидеть сушу, даже будь она всего в нескольких метрах от меня. Как на зло, налетели тучи и полностью скрыли луну, так что я остался в полной темноте.

Вдруг я уперся во что-то твердое. Еще не успев толком понять, что это, я вцепился в это железной хваткой, благодаря проведение за спасенную жизнь. Ощупав нечто, я понял, что оно достаточно устойчивое и большое, чтобы по нему можно было лезть.

Выбраться из воды после таких усилий оказалось тяжело: мышцы не повиновались. Пришлось потратить немало времени, прежде чем мне удалось изловчиться и выбраться из вязких объятий океана.

Я снова был на суше. Неизвестно где, но хотя бы на твердой поверхности. Я повалился навзничь и почти сразу же уснул.

4. Оранжевое солнце

– ...Кажется, он просыпается... Смотри, веки дрогнули!... Сейчас откроет глаза!

Надо мной склонилась прекрасная чернокожая девушка с большими зелеными глазами. В ее распушенных волосах пылали лучи рыжего солнца.

– Доброе утро! – сказала она, улыбнувшись. Ее голос был полон тепла и заботы, ее улыбка согревала, как лучи экваторского солнца.

– Привет... – прошептал я, улыбаясь.

Звук собственного голоса пробудил мою память: я вспомнил обо всем, что со мной случилось ночью. Наверное, я упустил что-то существенное, раз проснулся в компании девушки, а не стражи.

– Где я? – спросил я, поспешно садясь и оглядываясь.

Обстановка вокруг меня успокоила: я находился в шалаше из огненно-рыжей ткани. Лучи солнце пробивались внутрь, наполняя убежище уютным полумраком. Приятно пахло благовониями.

– Ты на Огузке, в лагере оранжевых, – объяснила девушка, садясь рядом со мной и обнимая колени. Она была совершенно нагая, если не считать короткой вышитой узорами юбки и разноцветных бус на груди. – Тебя нашли пять часов назад на причале. Ты был без сознания и закоченел от холода, мы принесли тебя сюда и согрели огнем и мазями.

– Кто ты такой, белуга? – позади меня проскрипел мужской голос. Обернувшись, я увидел старика с крашеной рыжей бородой. Он был невероятно тощ, на его груди висели всевозможные шнурки и бусы, а лицо было раскрашено странными символами.

Я постарался сделать вид, что его присутствие в шалаше меня ничуть не удивило и нисколько не разочаровало.

Про себя же я думал: пожалуйста, пусть это будет лекарь или старейшина, а не ее отец!... Я столько пережил, в моей жизни обязательно должно случиться что-то хорошее, так пусть со мной случится это прекрасное дитя солнца!

– Меня зовут Белый Дельфин. Я попал сюда... кажется, я сюда приплыл, – попробовав объясниться, я вдруг осознал, что моя история гораздо сложнее и рассказать ее лучше всего будет тому, кто здесь принимает решения. – Я думаю, мне есть, что сказать вашему главарю. Простите, не знаю, как вы его здесь называете.

– Уж, пожалуй, – усмехнулся старик. Кажется, я ему не понравился: уж слишком остро сверкали его черные глазки. Наверное, он все-таки отец этой девушки... Эх, жалко. – Поднимайся, коли можешь, и иди за мной.

– Но дед, ему надо отдохнуть и поесть! Он, должно быть, совсем ослаб, – возразила девушка. У нее был очень приятный и мелодичный голос, от звуков которого сердце начинало таять. Заслушавшись, я задержал на ней взгляд дольше положенного, что не ускользнуло от ее деда.

– Еще чего, нашелся королевич, – проворчал старик. – Он беглый вор, будь с ним осторожнее! Мы не знаем, что ему здесь понадобилось. Давай, белуга, поднимайся и пошли! Будем решать, что с тобой делать.

Старик поднялся, опираясь на чудной посох из сплава металлов. Мы вместе вышли из шалаша и оказались на улице.

Поселение оранжевых было почти таким же, каким я его себе представлял по рассказам Луны. Дома стоят кольцами в несколько рядов. В центре колец – огромный круглый шатер, расписанный красной и белой краской. На каждом шагу столбы и резные тотемы, веревки с лентами и флажками. Красивые и веселые люди с умиротворенными лицами не спеша идут по своим делам, среди них много женщин и играющих детей.

Главным отличием от прочих лагерей, где я побывал, было то, что лагерь оранжевых больше напоминал деревню, чем поселение каторжников. Никто здесь не выглядел несчастным или недовольным, голодным или больным. Передо мной были обычные люди, только все почти голые и чернокожие. И разрисованные красками.

Пока я разглядывал оранжевых, старик привел меня к большому шатру в самом центре поселения. Дед, приняв суровый вид, велел мне ждать у входа и, дабы подчеркнуть свое недоверие ко мне, попросил нескольких мимо проходящих мужчин присмотреть за мной.

Пока я ждал, что меня позовут внутрь, посторожить меня решила еще пара десятков оранжевых. Стоило старику скрыться за пологом, вокруг меня стали толпиться дети и подростки, юноши и девушки, мужчины и женщины: всем хотелось подойти поближе и поглазеть на меня. При этом оранжевые делали вид, будто им вовсе не любопытно, они просто идут по своим делам, а путь через двор главного шатра – самый для этого подходящий. Со стороны это выглядело очень забавно, потому я не переставал улыбаться.