Текст книги "Под Счастливой Звездой (СИ)"

Автор книги: Алёна Вельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Рынок раскинулся как само бурлящее море. Проходя каждый ряд, Эмпифиэль возвращалась к Агату и вешала на седло очередную сумку, товаров было столько и столько нового и необычного, что хотелось купить и попробовать всё, запастись продуктами, чтобы больше времени уделять изучению города и окрестностей. Также Эмпифиэль купила себе платье, большую соломенную шляпу и дамскую сумочку, с какими ходило большинство виденных ей девушек. Посмотрев на обвешанное со всех сторон седло, Эмпифиэль взяла Агата за повод и пошла в сторону своего нового, временного дома. Она устала и была переполнена эмоциями, не хотелось думать о том, что будет дальше, как и на что она будет жить, что делать, просто хотелось наслаждаться каждым прожитым днём и чувствовать себя свободной. Свободной от условностей, этикета, традиций и семьи.

Веся соскучилась и крутилась как заведённая, мешая переносить сумки в дом. Разобрав продукты и сварив Весе кашу, Эмпифиэль улеглась на диван, вытянула гудевшие ноги и закрыла глаза. Близился вечер, день пролетел незаметно, завтра будет новый день и новые открытия.

– Да сколько можно! Эта собака доведёт меня до инфаркта! – раздался разгневанный голос тёти Гаши.

Эмпифиэль поднялась с дивана и стала спускаться вниз по лестнице навстречу недовольной хозяйке.

– Выскочила как чёрт из кустов. Чуть сердце от страха не встало, – ворчала тётя Гаша.

– Она не специально, просто вам обрадовалась, вот и бросилась встречать.

– Такая огромная, а ведёт себя как щенок. Вы с ней славная пара, обе ростом вымахали, а умом не разжились.

– И я тоже рада вас видеть, – Эмпифиэль попыталась перевести разговор на другую тему. – Я сегодня столько вкусного накупила. Попьёте со мной чая?

– Попью, а чего не попить. Целый день на ногах, хоть посижу, отдохну в тишине.

– Тогда я сейчас накрою на терассе. Я умею принимать гостей. Вот увидите.

– Ну, удиви меня. Покажи, какая ты хозяйка, – тётя Гаша стала подниматься по лестнице, а Веся крутилась и крутилась вокруг её ног. – Вот что тебе от меня надо скажи? Погладить? Сказать какая ты хорошая собака? Может, тогда ты от меня отстанешь? – Разговаривала она с собакой и украдкой чесала за ухом, как будто боялась, что кто-то заметит её слабость. – Хорошая собака, красивая. Только не надо каждый раз мчаться ко мне навстречу с открытой пастью. Ну, хорошо, принесу тебе в следующий раз косточку. Может, тогда ты не будешь ходить за мной как хвост.

– Вы ей очень понравились, – улыбнулась Эмпифиэль, расставляя угощение на столе. – Веся чувствует людей. Иногда смотришь, человек вроде хороший, со всеми вежлив, улыбается, старается угодить, а Веся на него рычит и близко ко мне не подпускает, значит недобрый человек, может быть от него опасность. А на вид бука и ворчун вызывает у неё полное доверие. Так что тётя Гаша, раз Веся вас признала, сколько вы не ругайтесь, а я уверена, что вам можно доверять.

– Ни когда за всю свою жизнь не слышала такой чудной похвалы, – смутилась тётя Гаша. – Может и конь у тебя особенный, волшебный, заколдованный?

– Агат очень умный, считаем меня своим ребёнком, и если мои команды ему кажутся не правильными, делает по-своему. Не знаю уж особенный он или нет, но он самый лучший конь на свете.

– Любишь ты свою живность. Вон и в бега с собой взяла. Ладно, конь понятно, а от собаки в бегах одна морока.

– Я без Веси никуда, а Агат сам с нами пошёл, я не хотела его брать.

– Вон оно как. Так чего ты в бега то ударилась? Жених не приглянулся или отец через чур суров?

– Там я считаюсь совсем ребёнком, рано мне по тем нормам замуж. Никто меня не обижал, защищали и оберегали. Я только недавно поняла, что жила как под куполом, в клетке. Вроде и есть всё, а дышать нечем. Чужая я там понимаете? Чужая, не такая как все. Мама меня стесняется, боится, что высший свет узнает о моём существовании. Теперь она будет счастлива, я уверена.

– Глупая ты. Стесняется, не значит, что не любит. И я не понимаю чего тебя стесняться? Красивая девка. Может она тебя на стороне нагуляла? Нет? Вот откуда ты знаешь, что у неё в душе твориться. Ты с ней говорила об этом?

– Нет. Она всё время такая неприступная, всегда спокойная, никогда не поймёшь что у неё на душе. Честно? Я даже не пыталась завоевать её любовь. Мне почему-то это никогда не было нужно. Я знала, что меня любит папа, моя нянюшка, Агат, Веся и мне этого было достаточно.

– Взяла и отца поставила на одну доску с собакой. Ну, ты совсем уже. Раз ты говоришь, что отец тебя любит, так чего же ты о нём не подумала? Ведь весь уже извёлся человек от беспокойства за тебя непутёвую.

– Он так любит маму, что никогда не пойдёт против её желаний и раз она будет счастлива, значит и папа тоже будет счастлив.

– Ладно, я уже поняла, что ты убежала для того чтобы все были счастливы. И что дальше? Как ты собираешься жить дальше?

– Не знаю. Я так хотела не быть обузой, чужой, что когда это произошло, не знаю о чём и мечтать. Я никогда не была одна, не думала о том, что поесть или что одеть или как тратить деньги. Да и деньги у меня первый раз появились только недавно. Я хочу жить самостоятельно, на данный момент только в этом уверена. А как жить и что делать дальше не знаю.

– Не вернёшься домой?

– Нет.

– Тогда давай деньги за постой и я пойду. Поздно уже, смеркается, надо девчонок домой загнать.

– Да, я сейчас принесу, – Эмпифиэль побежала в спальню за деньгами.

– Чего-то там твоя собака у калитки беснуется! – крикнула тётя Гаша с терассы.

Эмпифиэль вылетела на лестницу и застыла. За калиткой верхом на своём жеребце был отец.

– Папа? – растерянно, не веря своим глазам, прошептала Эмпифиэль.

– Папа? Вот этот эльф твой папа? А мама, тогда у тебя какая?

– Мама у меня высокородная эльфийка, это я такой уродилась. Позор семьи, – больше стоять и смотреть на приближающего отца, не было сил. Эмпифиэль со всех ног бросилась на встречу. – Папа!

– Эмпифиэль, – Глеонсиэль обнял дочь, отодвинул от себя и стал рассматривать. – Живая. Похудела то как.

– На вашем месте я бы её хорошенько выпорола и заперла под замок, – не смогла пройти мимо, молча тётя Гаша.

– Папа познакомься. Это тётя Гаша, моя спасительница.

– Вы спасли мою дочь? – Глеонсиэль вскользь посмотрел на тётю Гашу, достал золотой и вручил его растерявшейся женщине. – Большое вам спасибо. Дочка пошли в дом, нам надо серьёзно поговорить.

– Папа я так рада тебя видеть, я так по тебе скучала, – Эмпифиэль повела отца на второй этаж. – Я сейчас буду тебя кормить, а ты мне всё, всё расскажешь.

– Ты меня будешь кормить? – Глеонсиэль с опаской посмотрел на стол, на дочь и присел на единственный стул.

– Ну, кормить, конечно, громко сказано. Я напою тебя местным чаем с разными вкусностями. Потом постелю тебе постель, нагрею воду, а пока ты будешь мыться, накормлю и почищу твоего жеребца.

– Тебе приходиться всем этим заниматься?

– Папа, мне так всё нравиться, ты не представляешь!

– Я действительно не представляю, как это может нравиться.

– Как ты меня нашёл? И тебя мама отпустила?

– Может тебя и правда выпороть? Ты так нас всех напугала. Аймирис ревёт не переставая, постоянно держится за сердце и винит во всём себя. Тебе её не жалко?

– Папа я не хотела вас расстроить. Так как ты меня нашёл?

– Ты забыла, что твой отец маг земли? Ты, конечно, усложнила мне задачу, да и время было упущено, но как видишь хоть и с опозданием, но я тебя нашёл. Что же ты наделала девочка?

– Я освободила вас от себя. Я взяла свою судьбу в свои руки, теперь всё будет зависеть только от меня. Я посмотрела, как живут другие люди, и поняла как хочу жить я. Я нашла этот город, и я хочу жить здесь. Папа, ты не представляешь, как мне здесь нравиться!

– Ты не знаешь, о чём говоришь. На что ты собиралась жить? Как ты собиралась жить одна в чужом городе? Ты похудела, осунулась, нельзя питаться только чаем.

– Я научусь готовить папа, правда, я всему научусь. У меня всё будет хорошо. Я тебе обещаю.

– Это пустой разговор. Завтра мы уезжаем домой.

– Папа дай мне один день, и ты поймёшь меня. Прошу тебя.

– Хорошо, один день и мы едем домой.

– Тогда сиди, пей чай, я побежала ставить греться воду. Ты устал, поспишь и увидишь этот город моими глазами.

На следующий день Эмпифиэль, нарядившись в новое платье и шляпу, надела украшения и повезла папу показывать город. Она сама ещё ничего не видела, но знала как добраться до набережной, где гуляя вдоль моря, надеялась убедить отца в своей правоте. Привязав лошадей на коновязи, Эмпифиэль с отцом, пошли по аллее, спускающейся к набережной.

– Папа разве тебе здесь не нравиться?

– Что здесь может нравиться? Шум, гам, все куда-то бегут, одеты не понятно во что. Цыганский табор какой-то. Никакого порядка. Горы эти, все ноги коню испортишь, постоянно поднимаясь и спускаясь. Народ беспардонный, каждый норовит совет дать или задать вопрос. Как тебе может это нравиться?

– Мне очень нравиться. Папа может ты считаешь это правильным, но прожив двадцать лет в отдельном крыле особняка, видя только прислугу, бывая только на конюшне или в близлежащем лесу, но это неправильно, это ужасно. Я не умею жить, я дикая, я не умею общаться с незнакомыми людьми, не знаю цену денег, не могу сама о себе позаботиться. Я не принимаю никаких решений, ни за что не несу ответственности. Это не правильно папа. Я ни разу нигде не была. Я ни разу нигде не была с родителями.

– Но, дочка ты ездила с Аймирис два раза в город. Как же ты нигде не была? О тебе заботятся, ты ни в чём не нуждаешься, ты в безопасности.

– Я в безопасности да, как птичка в клетке, покормили, почистили, на окошко поставили, любуйся небом, садом, но тебе туда нельзя. Папа я хочу потрогать это небо, эти горы, это море, – Эмпифиэль раскинула руки и как бы обнимала всё, о чём говорила. – Я хочу находиться среди людей, знакомиться, общаться, ходить в театр, гулять по набережной, посещать кафе и магазинчики. Я хочу жить! Давай спустимся к воде папа, пожалуйста, я хочу потрогать море руками.

– Ты совсем ребёнок. Радуешься новым впечатлениям как дитё новой игрушке. Тебе скоро всё это надоест.

– Папа, ну пойдём на берег, – Эмпифиэль взяла отца за руку и потянула за собой. – Море, папа, это море! Ты когда-нибудь видел море?

– Ну, море. Та же вода, только солёная, тоже озеро только большое, – Глеонсиэль не разделял восторгов дочери. – Ты же знаешь я никуда не выезжал за пределы нашего священного леса. И меня никогда не тянуло путешествовать.

– Папа я подойду поближе? – Эмпифиэль приподняла подол платья и подошла к самому прибою. Волны набегали, шурша галькой, и откатывались назад. Эмпифиэль присела, попробовала поймать волну, не рассчитала и вода залила её туфли. – Ой. А вода тёплая и пахнет солью, а на вкус горькая. Так интересно.

– Отойди от воды. Пойдём на скамейку, – Глеонсиэль присел на скамейку и стал наблюдать за восторженным лицом дочери. – Ты всё-таки совсем ещё ребёнок. И эта твоя выходка с побегом только это подтверждает. Ноги намочила и рада.

– Папа расскажи, а как там дела дома? – Эмпифиэль присела рядом с отцом и стала наблюдать, как волны накатывают на берег, проплывают большие парусники и маленькие лодочки, слушать шуршание гальки. Широкополая шляпа уберегала глаза от яркого солнца, в лёгком воздушном платье было комфортно, всё радовало, и только папин пессимизм настораживал. Она не хотела отсюда уезжать, но и ссориться с отцом тоже не хотела. – Как мама?

– Твоя записка в шкатулке это было очень жестоко дочка.

– Почему? Я же просто пожелала ей счастья.

– А выглядело это как упрёк. Мол, ты меня не любишь и поэтому я вынуждена уйти из дома.

– Ты показал записку маме?

– Показал. Я был так расстроен, что обидел Лазуриэлью.

– Ты не мог этого сделать, ты на себя наговариваешь.

– Просто Лазуриеэлья назвала тебя неблагодарной, а я ей рассказал всё, что узнал двадцать лет назад. Она оскорбилась и уехала в своё родовое поместье. А я уехал искать тебя. И сердце у меня не на месте, мы никогда не ссорились и не расставались. Мне тяжело дочка, как ты не понимаешь? Я постоянно думаю, как она там одна? Вернулась ли домой? Обижается на меня или нет? Мне не до окружающих красот, все мои мысли дома.

– Всё будет хорошо папа. Я уверена.

– Ты действительно хочешь остаться здесь?

– Папа дай мне полгода. Если я не смогу жить одна, обещаю, вернусь домой и всю оставшуюся жизнь не выйду из своего крыла и не покажусь на глаза ни одному вашему гостю.

– Звучит как-то зловеще. Это юношеский максимализм, или всё хорошо, или всё плохо. Давай действовать здраво. Мы отправляемся домой. Там ты отдохнёшь, наберёшься сил, решишь, где ты хочешь побывать. Мы составим маршрут, подготовимся, и как и положено высокородной даме ты отправишься путешествовать со всеми удобствами, с прислугой и под надёжной охраной. У тебя ещё вся жизнь впереди к чему все эти порывы?

– Папа, а ты уверен, что у меня так уж много времени? Сколько я буду жить? Столько сколько живут эльфы или шестьдесят лет, как аджани?

– Я не знаю ответа на этот вопрос, но ты же видела, не очень ты на них и похожа, значит эльфийской крови в тебе больше.

– Но ты ни в чём не уверен? И я не уверена, и мне хочется успеть всё.

– Всё это что? Выйти замуж и нарожать детей? Ты думаешь у тебя здесь больше шансов? Но, ты понимаешь, что опускаешься вниз по социальной лестнице? Если здесь и есть аристократы, то они не примут тебя, ты для них чужая, так везде, высшее общество признаёт только себе подобных.

– Я уже сомневаюсь, что мне вообще можно выходить замуж. Кто бы не был моим мужем, существует большая вероятность, что ребёнок не будет похож на него, а это значит, что моих детей или внуков ждёт моя судьба, а может и хуже, если им не повезёт и у них не будет такого любящего отца, как ты. Я не уверена, что мне надо иметь детей, – Эмпифиэль положила голову на плчо отца и чуть слышно добавила: – Всё так ужасно папа.

– Дочка, Эмпифиэль, ты сгущаешь краски. Если ты выйдешь замуж за эльфа, то повторение данного случая сводится к минимуму.

– И какой же эльф захочет на мне жениться?

– Мы достаточно богаты, чтобы можно было закрыть глаза на твою нетипичную внешность.

– Мне не нужен муж с закрытыми глазами. Лучше пусть я останусь старой девой, буду помогать тебе вести дела, если ты конечно позволишь? Но дай мне полгода, я хочу набраться впечатлений, чтобы потом было что вспомнить, с чем сравнить и считать свою жизнь не напрасной.

– Ты хочешь полгода жить в этом ужасном доме без удобств? Одна? Ну, раз у тебя такой каприз, давай я сниму тебе приличный дом с прислугой или пришлю сюда Аймирис и своих людей.

– Не надо папа, я хочу пожить, как живут простые люди. Мне нравиться дом, мне нравиться сидя на диване смотреть на горы. Там так спокойно. Я со всем справлюсь. Во всяком случае, я попробую.

– Ты насмотрелась на море? – дождавшись положительного кивка, Глеонсиэль поднялся и подал руку дочери. – Пойдём. Ты говорила, что здесь есть банк, я открою счёт на твоё имя и перечислю на него деньги. И не закатывай глаза, я не позволю своей дочери вести нищенствующий образ жизни. Так где этот твой банк?

– Папа прости меня. Я обманом выманила у тебя деньги.

– Ты же просила на подарок, и по твоему мнению ты сделала подарок маме и себе. Так в чём обман? Да и мне было намного спокойнее, зная, что у тебя есть деньги. Пошли в банк. Буду хотя бы спокоен, что ты ни в чём не нуждаешься.

– Папа там такие смешные гномы, ты не представляешь, я еле удержалась, чтобы не рассмеяться.

– И она ещё считает себя взрослой и самостоятельной.

– Папа я так тебя люблю. Недалеко от банка есть торговая улица, давай пройдёмся по ней, я куплю себе поваренную книгу. Первое что мне надо сделать, это научиться готовить.

– Моя дочь будет стоять у плиты! – ужаснулся Глеонсиэль. – Мы поищем приличный ресторан и пообедаем там.

– Хорошо папа.

– И запомни, что ровно через полгода я вернусь и заберу тебя домой.

– Хорошо папа.

– И не ходи в горы, смотри на них со своего балкона. Там опасно, там хищные звери, ядовитые змеи, местные аборигены и мы не знаем, чего от них ожидать.

– Хорошо папа.

– И в море не лазь. Плавать ты не умеешь и не известно, какие опасности оно скрывает в своих водах.

– Хорошо папа.

– И пиши мне каждую неделю, подробно, и если тебе будет здесь плохо, обязательно напиши. Я приеду за тобой.

– Хорошо папа.

***

ГЛАВА 7

На распутье или как жить дальше

Эмпифиэль стояла у калитки и провожала отца. Было немного грустно и слёзы подступали, и хотелось кинуться вдогонку, и в какой уже раз за прошедший день сказать, как она его любит. Это был самый лучший день в её жизни. Весь день с отцом вдвоём, вне стен особняка, в этом чудесном городе. Банк папу впечатлил, хотя он и старался сделать вид, что необычного ничего нет. Когда уже было всё решено, они просто гуляли, наслаждались обществом друг друга, разговаривали о пустяках, ходили по магазинчикам, папа не удержался и купил ей лёгкий костюм для верховой езды по здешней моде. Они нашли чудесный ресторан с видом на море и остались довольны кухней. Эмпифиэль постаралась успокоить папу и пообещала почаще здесь бывать и хорошо питаться. Вечером, сидя за столом и любуясь заходящим солнцем, они вспоминали смешные случаи, пили чай, ели удивительные местные пироги с мясом и смеялись. Вся эта затея с побегом стоила одного вот такого дня. Вдвоём с папой среди шумной толпы, где никто не обращает на них внимание. Так много времени вместе они не проводили никогда.

– Не поехала? – тётя Гаша подошла как-то незаметно и посмотрела себе за спину. – Как же он мог тебя здесь оставить одну?

– Папа меня любит, – чуть не плача тихо сказала Эмпифиэль.

– И что же ты с ним не вернулась, а стоишь тут с глазами на мокром месте?

– Вчера у меня был самый лучший день в жизни, – всхлипнула Эмпифиэль. – Мы с папой вдвоём гуляли по городу, ходили по магазинчикам, сидели в ресторане и никто не обращал на нас внимание. Мы никогда не были вместе за пределами нашего особняка. Мне так грустно, что этот день кончился, что хочется плакать.

– Раз хочется плач. Только объясни мне простой женщине, как можно оставить своего ребёнка одного в чужом городе?

– Я не одна, у меня есть Веся, есть Агат. У меня есть вы, – Эмпифиэль улыбнулась тёте Гаше. – Папа дал мне полгода, как он сказал "На мой каприз", через полгода он вернётся и заберёт меня домой. Пойдёмте в дом. – Открыла калитку Эмпифиэль.

– Да я на минуточку, у меня щи на плите томятся. Увидела, что отец твой один куда-то отправился, вот и прибежала узнать, что вы тут надумали, убирать дом или ещё погостите. Денег то он тебе оставил?

– Оставил. Ой, я вам вчера деньги так и не отдала, – Эмпифиэль оттолкнулась от калитки и уже собралась идти в дом.

– Твой отец заплатил мне вчера как раз за полгода. Он что сразу решил тебя здесь оставить? В качестве наказания?

– Это он вас отблагодарил, а за проживание я сама платить буду.

– Неплохо вы там живёте, золотые направо и налево раскидываете, – покачала головой тётя Гаша. – Я золотой получила? Получила. Значит мы с тобой в расчёте. Мне чужого не надо, я привыкла жить на честно заработанные деньги. А ходить есть по ресторанам, ты вмиг все деньги спустишь.

– А я купила поваренную книгу, и буду учиться готовить, – похвасталась Эмпифиэль. – Вы научите меня печь пироги?

– Ты сначала научись готовить самый простой суп, – вздохнула тётя Гаша. – Я всё-таки не могу понять, как можно взять и оставить своего ребёнка неизвестно где? Да ты за этот год столько можешь наворотить без присмотра, всю свою жизнь под откос пустишь.

– Что такого со мной может случиться?

– Да замуж выскочишь за проходимца какого или ещё чего хуже ребёнка нагуляешь. Ну, мужики, ни о чём не думают.

– Замуж я не выйду, кому я такая нужна? – грусть накатывала волнами, но Эмпифиэль старалась об этом не думать, а жить сегодняшним днём. – А дети? Я поняла, что я их боюсь, они постоянно плачут и непонятно, чего хотят и такие страшненькие. – Передёрнула плечами Эмпифиэль.

– Глупая ты. Вот выносишь ребёночка под сердцем девять месяцев, родишь в муках и покажется он тебе самый красивым на всём белом свете. Я знаю о чём говорю, у меня их шестеро.

– Сколько? – у Эмпифиэль глаза от удивления округлились.

– Сколько, сколько? Столько! Она как удивилась, даже слёзы все куда-то делись.

– Как же вы с ними справляетесь?

– А чего с ними справляться, чай не маленькие уже, старшему сыну двадцать третий год пошёл, младшенькой десять уже. Обе старшие дочки замуж вышли, живут отдельно, скоро бабушкой меня сделают. Мужчины мои все морем больны, сыновья по стопам отца пошли, он в море и они за ним, вот и ходят на одном корабле. Муж то до боцмана уже дослужился, старший сын матросом плавает, младший, ему 14 исполнилось, юнгой пока, ещё годочек и тоже матросом станет. Жду вот их со дня на день, три месяца дома не были. Так что дома остались только я да две младшеньких дочери.

– У эльфов больше двух детей не бывает, и то это редкость, а у вас шесть. В голове не укладывается.

– Так это не от расы зависит, а от желания. Это же счастье, когда дом полон детских голосов. Молода ты ещё, не понимаешь.

– Может, всё-таки зайдёте? Неудобно как-то на улице разговаривать.

– Ой! Щи! – взмахнула руками тётя Гаша. – Совсем с тобой заболталась.

Тетя Гаша, ворча себе под нос, быстро засеменила к своему дому, а Эмпифиэль всё не могла отойти от шока. Шесть детей! Кошмар. Все пищат, есть просят, мокрые, спать по ночам не дают. Зачем? И это тебе ни нянек, ни прислуги и муж постоянно в плавание. Ладно, одного, двоих детей надо родить для продолжения рода, но шесть!

Эмпифиэль пошла в дом, решая, чем заняться сегодня. В город идти без папы не хотелось, такой весёлой прогулки не получиться. Учиться готовить? Не сегодня. У неё столько разных пирогов осталось. В горы поехать? Агат совсем застоялся, но обещала папе в горы не ездить. Разве только недалеко, по дороге, идущей за домами, это же не горы. Решено – прогулка на Агате и Весю с собой возьмёт, оденет новую амазонку и соломенную шляпку, грусть и отпустит.

Дорога сворачивала за последним домом, шла вдоль заборов и почти сразу стала уходить в горы, но не возвращаться же? По городу коня не пустишь рысью, а тем более в галоп, надо найти место, где Агат сможет вволю набегаться. Эмпифиэль ехала шагом, слишком крутые были подъёмы и повороты, и наслаждалась окружающей красотой. Она выросла в лесу, но то был совершенно другой лес, равнинный. Около их дома росли большие многовековые дубы, были островки, полностью заросшие ивами или орешником, чуть дальше можно было встретить сосны и пихты. Раздолье для конных прогулок. Здесь деревья цеплялись своими корнями практически за отвесные горные склоны, росли прямо на камнях, широко раскинув свои мощные ветви, напоминая упрямого великана, балансирующего на одной ноге. Чаще всего попадались сосны и странные деревья, названия которых Эмпифиэль не знала. Она забралась уже достаточно высоко, когда дорога вывела её на заросшее сочной травой ровное плато. Со всех сторон окружённое скалами, где пологими, где почти отвесными, оно напоминало блюдце, на котором лежит ложка. С противоположной стороны слева небольшой водопад падал в голубое озеро овальной формы, из которого вытекала шустрая речушка, прорезающая всю поляну по диагонали. Дорога проходила прямо через эту речку и уходила дальше в горы.

– Какая красота! – Эмпифиэль остановила коня и спустилась на землю. – Остаёмся здесь. Агат тебе тут полное раздолье, бегай, пасись, а мы с Весей погуляем.

Агат решил сначала попить, зашёл в речку, опустил голову и стал не спеша засасывать воду, обмахиваясь длинным хвостом. Веся убежала достаточно далеко, исследуя новые места, обнюхивая подозрительные ей кочки, петляя как заяц и радуясь словно ребёнок. Эмпифиэль спокойно огляделась и направилась к озеру и водопаду. Водяные струи разбивались о камни, рассыпаясь мириадами брызг, искрящимися на солнце. Эмпифиэль подошла к озеру, присела и зачерпнула ладонями обжигающе холодную воду. В такой воде не поплаваешь, даже если и умеешь. Жаль не догадалась взять с собой одеяло и корзинку с продуктами, можно было бы устроить пикник, дать Агату вволю напастись. Он даже не бегает вместе с Весей, а напившись, сразу стал щипать сочную траву. Все дни Агат довольствовался тем, что находил в запущенном саду тёти Гаши, объедал кусты, ветви плодовых деревьев и прошлогодние заросли сорняка. Молодая трава только начала расти в тени сада, и коню этого было явно недостаточно. Надо почаще выбираться сюда, давая возможность Агату вволю напастись. Одного не оставишь, а значит надо как-то это время проводить. Взять книжку что ли? Точно, завтра же пойдёт в библиотеку или книжную лавку и запасётся книгами.

Веся набегавшись и проверив всё что можно, подбежала к хозяйке и улеглась возле ног, высунув большой красный язык и тяжёло дыша. Эмпифиэль провела рукой по спине собаки и нашла за ушами большой свалявшийся колтун.

– И тебя я совсем забросила, – обратилась Эмпифиэль к Весе, стараясь разодрать свалявшуюся шерсть руками. – Завтра куплю большую жёсткую щётку и вычешу тебя. Чесать буду здесь, чтобы тётя Гаша не кричала, что собачья шерсть летает по всему участку. Заодно можно тебя и помыть в речушке. Ты у меня большая, шерстяная собака, так что не замёрзнешь.

Веся крутила головой, стараясь вырвать свою шерсть из рук хозяйки, когда ей это удалось, перевернулась на спину и раскинула лапы. Эмпифиэль погладила собаку по животу и посмотрела вверх. С противоположной стороны на отвесном склоне, практически на самом краю нервно пританцовывал ярко каштановый конь с всадником на спине. Конь нетерпеливо перебирал ногами, пока всадник рассматривал лежащее внизу плато. Конь был изумительно красив, его бока на солнце отливали красным, тонкие, чёрного окраса длинным ногам не стоялось на месте, почти чёрная грива и хвост развивались на ветру, весь его вид кричал о мощи и самоуверенности. Конь привстал на дыбы и заржал. Веся подскочила, прижалась к ноге хозяйки и замерла. Агат лениво поднял голову, ничего интересного для себя не увидел и продолжил щипать сочную зелень. Конь снова встал на дыбы, развернулся на задних ногах и скрылся из вида. Наездника Эмпифиэль так и не разглядела, всё её внимание занимала лошадь. Она перекинула косу через плечо и стала рассматривать свои волосы на солнце, горят как бока у коня, красиво. Почему она раньше стеснялась своих волос? Не найдя ответа на данный вопрос, Эмпифиэль ещё немного погрелась на солнышке и отправилась в обратный путь.

В следующий раз выбраться в горы получилось только через два дня. Один день Эмпифиэль почти весь провела в городе, обходя книжные лавки и исследуя ассортимент книг в библиотеке. Поиски интересных книг затянулись надолго, удалось найти книги на эльфийском языке и книгу по истории и быту города Раздольный. Пообедав в ресторане, Эмпифиэль прошлась по набережной, заглянула в порт, зашла на рынок и купила продуктов по списку, рано или поздно надо учиться готовить. Весь следующий день Эмпифиэль боролась с плитой и супом, получилось только с третьей попытки. Вполне съедобно, но не так вкусно, как она ожидала. Эмпифиэль и не подозревала, что сварить обычный суп так сложно. Почитав другие рецепты, пришла к выводу, что тётя Гаша права, до пирогов ей ещё учиться и учиться. Она устала, изрядно понервничала, вся испачкалась и легла рано спать.

С каждым днём становилось всё теплее. Эмпифиэль одела новую амазонку и шляпку и воодушевлённая, поехала на приглянувшуюся поляну. Агат, поняв куда они направляются, почти весь путь, несмотря на неровности дороги, бежал быстрой рысью, Веся почти не отставала и довольно быстро все делали то, что хотели. Агат щипал траву, Веся носилась кругами, Эмпифиэль с удобствами обустраивалась на берегу озера подальше от водопада, чтобы водяная пыль не мочила волосы. Эмпифиэль расположившись на одеяле, уже успела почитать, перекусить и даже немного вздремнуть. Веся была тщательно вычесана. С этим проблем не было. Приученная с раннего детства к этой процедуре она спокойно подставляла бок или лапу и наслаждалась вниманием. Шерсти набралось много, и собрав всё в заранее приготовленную тряпку, Эмпифиэль решила взять её с собой. Сожжёт дома, не хотелось загрязнять девственно чистую поляну. С купанием всё обстояло совсем иначе. Не любила Веся воду, крутилась, вырывалась из рук и Эмпифиэль вымокла раньше собаки, махнула на купание рукой и легла на одеяло сушиться. День подходил к концу, и пора было возвращаться домой.

Когда Эмпифиэль уже всё сложила, и прикрепила к седлу корзину и одеяло, на дороге со стороны скал показался всадник на каштановом коне. Конь, не смотря на крутой неровный спуск, шёл размашистой рысью прямо на них. Не зная чего ожидать от явно самоуверенного всадника Эмпифиэль села в седло и приготовилась уезжать. Веся приблизилась к Агату, ожидая команды хозяйки, опустила хвост и подобралась. Всадник резко затормозил, приблизившись почти вплотную, не спуская заинтересованного взгляда с Агата, и тихим шагом объехал замеревшую компанию по кругу.

– Отличный конь, – изрёк свой вердикт незнакомец. – Редкая игреневая масть, эльфийская кровь. Сколько вы хотите за своего жеребца?

– Я могу услышать ваше имя? – Эмпифиэль была обескуражена такой беспардонностью. Мало того, что он даже не посмотрел на неё, не представился и не поздоровался, так ещё и предлагает купить её Агата!

– Грегори, – мужчина бросил беглый взгляд на Эмпифиэль и снова все своё внимание обратил на коня. – Милая дама мне некогда разводить политесы. Меня заинтересовал ваш жеребец, такого в моей конюшни нет, назовите свою цену и тогда нам будет о чём поговорить.

– Нам не о чём говорить, – Эмпифиэль насмешила самоуверенность незнакомца. Хочет купить Агата на племя? Смотреть надо внимательнее. – Агат не продаётся. – Выдержала паузу и добавила: – Он мерин.

Вот тут-то незнакомец и обратил всё своё внимание на Эмпифиэль. В тёмных глазах появилась злость, желваки на худом смуглом лице заиграли и мужчина разразился бранью:

– У кого поднялась рука! Такой экземпляр загубить! Наверняка это сделано для вас. Понравилась лошадка, а справиться не получается? Мерин не взбрыкнёт и не надо его держать в строгой узде? Да знаете кто вы после этого!?

Конь под незнакомцем, почувствовав нервозность хозяина, забеспокоился, стал нервно перебирать ногами и закусил удила. Ну конечно, жеребец, это престижно, не каждый наездник справиться. Характер показывает не меньше, чем хозяин. Они стоят друг друга.

– Кто? – страх и беспокойство улетучились. Эмпифиэль рассматривала незнакомца, наблюдая за выразительным лицом, и была полностью спокойна. В отличие от красавца жеребца, её Агат спокойно стоял и не реагировал на окружающие раздражители.