Текст книги "Гражданская война. Генеральная репетиция демократии"

Автор книги: Алексей Щербаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Глава 2
Роковая война

И хоть мы не знали, в чем фокус,

В чем штука,

Какая нам выгода

И барыш,

Но мы задержали движенье фон Клука,

Зашедшего правым плечом на Париж!

И хоть нами не было знамо и слыхано

Про рейнскую сталь, цеппелины и газ,

Но мы опрокинули план фон Шлиффена [17]17
  Фон Клук – командующий 1-й германской армией, воевавшей в начале Первой мировой войны на правом фланге немецких войск. Совсем немного не дошел до Парижа.
  План Шлиффена – план германского командования, предусматривавший разгром Франции за 42 дня. Идея блицкрига выдумана не при Гитлере.


[Закрыть]

Как мы о нем, знавшего мало о нас.

Мы видели скупо за дымкою сизой,

Подставив тела под ревущую медь.

Но снятые с фронта двенадцать дивизий.

Позволили Франции уцелеть.

(Николай Асеев)

Армия… является олицетворением государственного строя – а война является экзаменом государственного строя и армии. Если эти оба фактора не соответствуют настроению и нуждам народных масс, то они на экзамене провалятся.

(Генерал А. Я. Слащев-Крымский)

Начало войны многие представители власти встретили с облегчением. Потому что обстановка в стране к августу 1914 года полностью подтверждала тезис «всех не перевешаешь». Социальное напряжение, сбитое столыпинскими «усмирениями», снова начало быстро расти.

Надо сказать, что власти всеми силами этому способствовали. Примером может служить знаменитый «ленский расстрел» [18]18
  17(4) апреля 1912 года на приисках Ленского золотопромышленного товарищества правительственными войсками были расстреляны бастующие рабочие (выдвигавшие исключительно экономические требования). По разным оценкам было убито от 107 до 270 человек.


[Закрыть], шокировавший всю страну. И дело было не только в самом факте абсолютно бессмысленной жестокости. В конце-то концов, прямой вины центральной власти тут не было. Но на обсуждении этих событий в Государственной Думе министр внутренних дел А. А. Макаров изрек знаменитые слова: «Так было, так будет!»

Тем более что столыпинская реформа с треском провалилась, а ничего другого правительство предложить не могло. В общем, градус социального напряжения начал вновь приближаться к критическому.

Тяжкие последствия героизма

Говорится: «Имейте хорошую голову, а хвосты всегда можно будет приделать», но эти-то головы, т. е. кадры, были уничтожены неумело веденными боями начала войны. На сцене появилась масса резервных частей, наскоро сформированных с объявлением мобилизации, командирами полков которых благодаря указанной выше системе аттестаций часто оказывались лица, совершенно непригодные к этой должности (были и такие, которые с трудом читали карты).

(Генерал А. Я. Слащев-Крымский)

Но тут грянула война. Ее начало ознаменовалось мощным всплеском патриотических настроений, не только в «обществе», но и среди народа. Так, от желающих пойти воевать добровольцами в первые месяцы отбою не было. Кое-где в прессе войну стали уже называть Второй Отечественной.

Но все это продолжалось недолго. Энтузиазм стал быстро угасать – и к середине 1915 года полностью сошел на нет. Маятник начал движение в другую сторону.

И дело отнюдь не в том, что воевала русская армия, мягко говоря, не слишком удачно. В 1941–1942 годах обстановка на фронтах была неизмеримо хуже, а с патриотизмом было все хорошо. Дело в другом.

Как сказал Фридрих Ницше, «человек, который знает, ЗАЧЕМ жить, выдержит любое КАК». По отношению к русским людям это вдвойне верно. А тут на вопрос: «Ради чего мы воюем?» ни власть, ни разнообразная оппозиция, в подавляющем большинстве поддержавшая войну (исключением являлись маловлиятельные тогда большевики), не смогла дать внятный ответ. Геополитические рассуждения о черноморских проливах могли сойти для образованных, но народ подобные объяснения решительно не понимал. Да и у образованных возникали вопросы: если нам нужны проливы, так зачем мы наступаем то в Восточной Пруссии, то в Галиции, а не в Турции? Турецкий же фронт был второстепенным театром военных действий. Бои местного значения шли в Закавказье, где русские взяли несколько крепостей. (Кстати, у военных имелись планы большого наступления в Турции и десанта в Константинополь. Но когда командующий Черноморским флотом адмирал Колчак собрался их реализовывать, было уже поздно.)

Подчеркну – анализ реальных причин и целей войны находится за рамками этой книги. Кто и зачем втянул Россию в мировую бойню, кто в ней виноват – в данном случае не слишком существенно. Важно, что людей не сумели убедить, что эта война необходима и справедлива. Характерно, что за весь военный период не было создано ни одногоэффектного агитационного плаката – хотя уж чего-чего, а хороших художников было в то время в России гораздо больше, чем требовалось. Но вот не сумели. По бездарности военной пропаганды Российскую империю можно было сравнить только лишь с Австро-Венгрией. Обе страны рухнули.

Надо сказать, что две мировые войны, при всем их различии, имеют и очень много общего. И если говорить о нашей стране, то сравнение получается отнюдь не в пользу Российской империи.

Первая мировая была, пожалуй, рекордной в истории по количеству принципиально новых видов вооружений, появившихся непосредственно во время военных действий. Тут даже следующей Великой войне с ней не сравняться. Танки, минометы, отравляющие вещества, бомбардировочная авиация (и, соответственно, зенитная артиллерия) – и так далее. Зато такие традиционные рода войск, как кавалерия, оказались совершенно бесполезными. Соответственно менялась и тактика.

Ни российская промышленность, ни российские генералы оказались к этому совершенно не готовы. За годы войны в нашей стране не было произведено ни одноготанка. Ни одного ручного пулемета. Самолетов (кроме упоминавшихся двух десятков штук «Ильи Муромца») – тоже не производили. Самолеты поставляли союзники, которые, разумеется, втюхивали старье.

Вот и получалось… К примеру, капитан лейб-гвардии Семеновского полка Степанов в своих мемуарах описывает такой эпизод. В 1916 году, вернувшись из госпиталя на фронт, он видит милую картину: над нашими позициями кружат десятки немецких самолетов. А с нашей стороны – только четыре зенитки, с которыми никто не умеет обращаться. Во Второй мировой такое бывало в 1941 году – но не в 1943-м…

В начале войны не хватало даже винтовок. Существуют интереснейшие воспоминания генерала В. Г. Федорова (того самого, создавшего знаменитый автомат). Будучи работником Артиллерийского комитета, он в 1914 году мотался по всему миру, закупая винтовки. Причем покупалось все – включая французские однозарядные винтовки Бердана (известные как берданки) времен франко-прусской войны.

Катастрофически не хватало снарядов – а ведь Первая мировая война была, пожалуй, самой «артиллерийской» из всех. В конце концов с винтовками и снарядами разобрались – да так, что их хватило на всю Гражданскую войну. Но вот с тяжелой артиллерией так и остались проблемы. Спасибо его высочеству великому князю Сергею Михайловичу, из-за которого у нас не было тяжелых орудий!

Прибавьте к этому то, что далеко не все генералы вовремя поняли: эта война в корне отличается от предыдущих. Лихие атаки в ней бесполезны. В итоге сплошь и рядом солдат гнали без артиллерийской подготовки под свинцовый шквал.

«В батальонной колонне с разомкнутыми рядами, в ногу, с офицерами на местах, поверху, прыгая через окопы, и опять попадая в ногу, шел 2-ой батальон Преображенского полка. Шел как на ученьи. Люди валились десятками, остальные смыкались и держали равнение и ногу. Правда, для ружейного и пулеметного огня было еще слишком далеко, но и под серьезной артиллерийской пальбой только исключительно хорошая воинская часть была способна так итти.

Впереди батальона, на уставной дистанции, шел небольшого роста крепкий полковник, с темной бородкой, Кутепов [19]19
  Это тот самый А. П. Кутепов, известный по Гражданской войне.


[Закрыть]. За ним шел адъютант, мой петербургский знакомый Володя Дейтрих. Шли прямо на нас. От времени до времени Кутепов на ходу поворачивался и подсчитывал: «левой, левой!».

Похоже было не на поле сражения, а на учебное поле в лагерях под Красным Селом. Зрелище было импозантное».

(Ю. В. Степанов)

Как вы, наверное, догадались, описанная «маршировка» закончилась полным пшиком.

В таких атаках офицеры шли впереди – иначе солдат просто было не поднять. И первыми гибли. В результате к 1917 году в строю осталось лишь пять (!) процентов офицеров, получивших звания до начала войны [20]20
  Эти цифры подтверждает в том числе и генерал А. И. Деникин.


[Закрыть]– то есть кадровых. Для сравнения: в германской армии их осталось 20 %, хотя немцы тоже никогда трусами не были. На смену выбитым кадровым офицерам приходили выпускники школ прапорщиков, куда направляли призванных студентов и прочих представителей интеллигенции, да и вообще всех, кто имел среднее образование. (Потом, правда, стали направлять в них и наиболее способных унтер-офицеров.)

Последствия этого оказались для Российской империи очень неприятными. Дело в том, что кадровые офицеры были воспитаны в монархическом или хотя бы в имперском духе. А вот среди интеллигенции такие идеи были не слишком популярны. У них имелись собственные. Разные. Вплоть до социал-демократических и эсеровских. Плюс к этому – свойственная интеллигентам непоколебимая уверенность, что вот они-то точно знают, как надо обустроить Россию. Что ж тут удивляться, что монархию никто не защищал. Некому было.

Те же люди воевали потом на Гражданской войне. И не только за белых, но и за красных, и за «националов»…

Развал

Простая идея мобилизации промышленности начала осуществляться только в конце 1916 года. Совсем не потому, что до этого никто раньше никто не додумался – просто очень многим данная идея была невыгодна. Дело в том, что в те времена поставки снаряжения, продовольствия, фуража осуществлялись частниками. Предприниматель получал подряд (заказ) на поставки – ну и поставляли… По той цене, которую назначали. Во время войны за ценой обычно не стояли, особенно если кто-то из интендантского начальства состоял в доле. «Откаты» придумали не сегодня, они широко были распространены и в то время (да, наверное, и в любое другое). В художественной литературе вы можете встретить выражение «разбогател на военных подрядах». При этом подобные господа, как и все скоробогачи, очень любили пустить пыль в глаза своими капиталами. Представьте людей, прибывших с фронта, – и видящих веселящуюся по кабакам тыловую сволочь… Впрочем, так было во всех воюющих странах.

(Кстати, во Вторую мировую войну, хотя во всех странах, кроме СССР, был всё тот же капитализм, игры с подрядами заканчивались очень плохо. Расстреливали, знаете ли. Выводы были сделаны.)

Еще одним явлением, очень возмущавшим фронтовиков, являлось существование так называемого «Союза земств и городов», формально образованного для помощи армии. Этих людей иронично прозвали «земгусарами». Дело в том, что они носили полувоенную форму, но в армии не служили, хотя при этом приравнивались к офицерам. То есть это был совершенно легальный способ «откосить» от армии, да еще получать приличную зарплату за «деятельность на благо Отечества». Разумеется, вступление в «земгусары» можно было купить за деньги. И все об этом знали.

Постепенно все более актуальным становился продовольственный вопрос. Городам начинало не хватать хлеба. В 1916 году появились знаменитые «хвосты» – огромные очереди за хлебом. Людям, выросшим при СССР, к очередям не привыкать, но тогда это выглядело чем-то невероятным.

Иногда приходится слышать мнение, что трудности с продовольствием специально организовывали те, кто устроил заговор против Николая II. В это верится с трудом – потому что серьезные проблемы с хлебом начались в начале 1916 года. Что-то больно долго заговорщики тянули…

На самом деле все было просто. Деревня несколько обезлюдела, множество работников отправилось на войну. К тому же зажиточные крестьяне (а другим везти на рынок было особо и нечего) отнюдь не торопились продавать хлеб. Ждали «настоящей цены», справедливо рассудив, что чем дальше идет война, тем хлеб будет дороже. При правильном хранении зерно можно держать несколько лет.

И вот 23 сентября 1916 года была введена… продразверстка. Да-да. Ее придумали отнюдь не большевики [21]21
  Продразверстка придумана во времена Великой Французской революции, когда на Францию навалились такие же проблемы.


[Закрыть]. Были установлены твердые цены, по которым крестьяне обязаныпродавать зерно.

Кстати, и тут не удержались, чтобы не подмогнуть помещикам. Для владельцев крупных земельных владений установили куда более высокие закупочные цены. Может, в этом и имелся какой-то экономический смыл, но реакцию крестьян на подобные действия можно представить…

Вот вывод раздела «Сельское хозяйство» справочного труда «Народное хозяйство в 1916 г.»:

«Во всей продовольственной вакханалии за военный период всего больше вытерпел крестьянин. Он сдавал по твердым ценам. Кулак еще умел обходить твердые цены. Землевладельцы же неуклонно выдерживали до хороших вольных цен. Вольные же цены в 3 раза превышали твердые в 1916 г. осенью».

Правда, беспомощность правительства свела эти мероприятия на нет.

Тут я снова подчеркиваю: дело не только в том, что жить стало хуже. Народу было непонятно – а ради чего это все?

Государь-император в очередной раз отличился. 23 августа 1915 года он сместил с поста главнокомандующего великого князя Николая Николаевича и лично возглавил войска.

«С твердою верою в милость Божию и с непоколебимою уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли Русской.

Николай».

Причины называют разные. Одна из них та, что Николай Николаевич был очень популярен в войсках – и на него многие еще с начала века глядели как на «сильную личность», на возможную альтернативу Николаю II. Хотя, вообще-то, его сиятельство за всю свою длинную жизнь особо не отличился ни в чём.

Но, как бы то ни было, главнокомандующим стал Николай II. Это было большой ошибкой. Дело даже не в том, что он военными способностями, мягко говоря, не отличался. Основную работу выполнял начальник штаба генерал М. В. Алексеев – тоже не Суворов, но грамотный генерал. Да и не нужны были на той войне великие полководцы. В сражениях Первой мировой побеждал тот, кто делал меньше ошибок.

Беда в другом: из Ставки, находившейся в Могилеве, управлять страной оказалось невозможно. Так что руководство Россией фактически было возложено на императрицу Александру Федоровну. Которая мало того, что об этой работе не имела никого представления, так еще, в отличие от своего супруга, отличалась очень своеобразным характером. А за ней (как считали) стоял Григорий Распутин и его сомнительные дружки. Совершенно неважно – так это или нет. В то время всебыли уверены, что это так.

Между тем именно с сентября 1915 года началось явление, получившее название «министерская чехарда». Оно заключалось в бесконечных увольнениях, назначениях и перемещениях высших чиновников. Точнее, началась-то чехарда раньше, но некоторое время это было не так заметно. А вот после того как бразды правления взяла императрица, все понеслось со страшной скоростью…

«В течение июля 1914 – февраля 1917 г. личный состав министров и главноуправляющих обновился на три пятых, а высшей ведомственной бюрократии – почти наполовину. За тот же временной отрезок назначения на министерские посты имели место 31, увольнения с них – 29 раз. Всего же в аппарате центральной исполнительной власти произошли около 300 крупных кадровых перемен (назначений, утверждений в должности, перемещений и увольнений)».

(С. В. Куликов, социолог)

Как это водится, каждый новоприбывший начальник начинал перетряхивать аппарат, протаскивая за собой верных людей. Потом его увольняли – и все начиналось по новому кругу.

Понятно, что при этом чиновники особо и не работали. К чему? Пока новый начальник войдет в курс дела, его уберут. Очевидцы рассказывают, что иногда в канцеляриях было невозможно никого найти – чиновники просто-напросто не ходили на работу, что по русским бюрократическим меркам было уже запредельно. Чиновник в России мог бездельничать – но уж в «присутствие» он ходил исправно.

Да и если ходили… Представьте человека, приехавшего с фронта или с военного завода, которому необходимо срочно решить какой-либо вопрос. А в канцелярии одни просто отсутствуют, другие разводят руками: дескать, мы на этой должности недавно, мы не в курсе… Какое уж тут налаживание производства танков!

Бардак стоял неимоверный. К примеру, в ноябре 1915 года А. Ф. Трепов для борьбы с продовольственными трудностями в столице предложил регулировать железнодорожное движение. По решению Совета министров на шесть дней было закрыто пассажирское движение между Москвой и Петроградом – для пропуска поездов с продовольствием. Однако продуктов к Москве не подвезли. Но приказ был? Был! И вот к Питеру пошли… пустые поезда. Если не знать о «министерской чехарде», это выглядит самым настоящим «вредительством». Как вы думаете, случись такое в Великую Отечественную войну, сколько бы людей поставили к стенке? А в 1915-м сделали вид, что ничего особенного не произошло.

С железной дорогой вышла вообще песня (а ведь нормальное снабжение – это главное условие успешного ведения боевых действий).

Как отмечал один из председателей Совета министров Б. В. Штюрмер (всего их за войну сменилось четверо):

«Были такие пробки вагонов, что для того, чтобы сдвинуть пришедшие вновь вагоны, надо было скидывать с насыпи другие вагоны».

Во время Первой мировой войны союзники поставляли России вооружение и снаряжение, причем куда в более серьезных объемах, чем во Вторую, и значили эти поставки куда больше. Доставка шла через Архангельск и Мурманск (основанный в 1916 году именно для приема военных грузов). Беда только в том, что вывозить из портов грузы не успевали. Поэтому в Архангельске находились совершенно чудовищные склады с имуществом, которое с нетерпением ждали на фронте. Оно там так благополучно и пролежало всю Гражданскую войну на Севере.

Ситуация начинала подходить к критической. 20 октября 1916 года начальник московского охранного отделения доносил: «В дни кризиса напряжение масс доходит в Москве до той степени, что приходится ожидать, что это напряжение может вылиться в ряд тяжелых эксцессов».

Недовольными оказались все.Вот что заявил 3 ноября 1916 года депутат В. В. Шульгин, всю свою жизнь бывший убежденным монархистом:

«Мы терпели бы, так сказать, до последнего предела. И если мы выступаем сейчас прямо и открыто с резким осуждением этой власти, если мы поднимаем против нее знамя борьбы, то это только потому, что действительно мы дошли до предела, потому что произошли такие вещи, которые дальше переносить невозможно».

Если уж монархист такоеговорит, то дальше уже некуда. Это значит, что престиж императора упал ниже плинтуса.

Правда, желания у разных слоев недовольных были разные. Если в народе более всего хотели закончить войну, то военные и предприниматели желали наоборот – довести ее до победного конца. Они опасались, что Николай II на это не способен – и правильно, кстати, опасались. С середины 1916 года император начал делать шаги по заключению с Германией и Австро-Венгрией сепаратного мира. Он понимал, что это единственный шанс удержаться на краю пропасти. Австрийский министр иностранных дел граф Чернин в своих воспоминаниях отмечает, что к нему приходил «представитель одной нейтральной державы», который сообщил, что Россия готова заключить сепаратный мир. Разумеется, союзники допустить этого никак не могли. И начались разные тайные движения…

Чего нам бояться, кого нам жалеть?

«Слишком руки привыкли к оружию, слишком долго уж глаз привык видеть двуногую цель, ярить сердце, и тешиться боем, и мстить. След войны выжигается в сердце, и никто не возвращается с поля таким, каким вышел из дома».

(Валентин Иванов)

Но влияние Первой мировой войны сказалось не только в том, что она довела страну до ручки. Есть еще один мощный фактор, благодаря которому история России пошла дальше так, как она пошла. Наверное, даже самый важный. Психологический.

Поясню. Миллионы людей сражались на фронте, на самой страшной на тот момент войне. Причем сражались, толком не понимая, за что. Но зато они отлично научились воевать и убивать, и разучились ценить как чужую, так и свою жизнь. Люди, у которых на глазах ежедневно гибнут товарищи от неизвестно откуда прилетевших снарядов, относятся к собственной жизни не так трепетно. Вот рядом бойца убили, а упади снаряд чуть в сторону – убили бы тебя… Не убили сегодня – убьют завтра.

Тем более что в Первой мировой войне главным тактическим приемом во всех воевавших армиях было – «завалить трупами». С такойвойны трудно вернуться с непокореженной психикой. Особенно если люди так и не поняли – а за что они клали свои головы…

Вот и попробуйте солдатам, прошедшим этот ад, объяснить что-нибудь про демократию или про «цивилизованные способы решения вопросов». А зачем такие сложности? Если кто против – вскинул винтовочку, передернул затвор… Нет оппонента – нет проблемы. Так что агитация за силовые методы находила понимание.

А что? Надо только пострелять буржуев, большевиков или тех и других вместе. И будет вам счастье.

Да, люди стремились с фронта к мирной жизни. Стремились закончить войну. Но как только перевели дух, выяснилось, что по-хорошему разные насущные вопросы не решить – и сразу же вспомнили военные методы. Эти люди подписались бы под изречением товарища Мао: «винтовка рождает власть». А ведь имелись и те, кто домой особо и не рвался – перспектива погулять с винтовочкой была интереснее. Особенно в начале Гражданской войны, когда всем казалось, что особых трудностей не будет. А потом уже процесс пошел…

Этим-то и объясняется радикализм и жестокость Гражданской войны. Весь гуманизм остался в окопах Первой мировой.