Текст книги "Русский диверсант Илья Старинов"

Автор книги: Алексей Попов

Соавторы: Анатолий Цветков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

И вот наконец вскоре были проведены испытания новых колесных замыкателей и ампульных мин на железной дороге под Валенсией. Эффект превзошел ожидания.

Группой Старинова были сделаны за это время и электромины натяжного нажимного действия с предохранителями, обеспечивающими безопасность установки. Предохранители выключались через десять-пятнадцать минут после установки мины. Это позволяло подрывникам уйти достаточно далеко.

Однако Илья Григорьевич не учел особенностей характера испанцев. Установка предохранителя оскорбляла их достоинство, и бойцы пренебрегали осторожностью. Пришлось убеждать их соблюдать безопасность.

Недавние неудачи под Теруэлем натолкнули Старинова на мысль создать межрельсовую мину. Она надежно взрывалась в пяти-шести метрах впереди паровоза, и полтора-два килограмма взрывчатки обеспечивали надежное крушение поезда.

На практических занятиях удалось полностью «реабилитировать» мину с колесным замыкателем. Бойцы прозвали ее миной «рапида». И действительно, эту мину можно установить меньше чем за минуту перед появлением поезда.

По-прежнему беспокоило одно – исключительная беспечность некоторых подрывников в обращении со взрывчаткой.

Выкроив время, Старинов успел за эти дни съездить в Картахену на военно-морскую базу. Передав Н. Г. Кузнецову, будущему главкому ВМФ, записку от Берзина, он получил у моряков пять глубинных бомб с тринитротолуолом.

Н. Г. Кузнецов посетовал, что Илья Григорьевич его разоружает. Глубинные бомбы были нужны для борьбы с подводными лодками. Но узнав, что тол будет использован для действий в тылу врага, сам уладил с командованием необходимые формальности. Он просил только об одном – не забывать при вылазках в тыл мятежников об их аэродромах.

Бомбы Старинов привез в Валенсию, и из них выплавили более двух тонн тола. Занятие было кропотливое, опасное, но необходимое. Теперь группа была обеспечена взрывчаткой куда более надежной, чем динамит.

Получив жалованье, Илья Григорьевич купил несколько пар дешевых карманных часов и смастерил из них часовые замыкатели.

* * *

Данные о приготовлениях противника на южном фронте подтвердились. Мятежники начали наступление. Группе Старинова приказано срочно отбыть на южный фронт.

Занятия с новичками вели шестеро «стариков». Все остальные стали собираться в дорогу. Взяли с собой около тонны тола, полтонны динамита, все новые мины и колючки для прокола автомобильных шин. До отказа забили этим имуществом старый грузовичок и добытые пять легковых автомашин.

Колонна машин вырвалась из Валенсии. Дорога лежала на юго-запад. Место назначения было – Хаен.

Хаен прилепился к подножию горы и, казалось, утопал в зелени. Но первое впечатление оказалось обманчивым. Сады и рощи лишь окружали город. В узких ущельях средневековых улочек не было ни кустика, ни травинки. Только кое-где в центре робко зеленела трава на скверах, и там же стройными рядами высились вечнозеленые деревья, за которыми заботливо ухаживали люди.

Линия фронта проходила всего в двадцати пяти – тридцати километрах, а жители Хаена шумно наслаждались всеми доступными благами жизни.

В Хаене Старинов с Доминго направились в провинциальный комитет Испанской коммунистической партии. Быстро были решены все вопросы, связанные с прибытием группы минеров: размещение, связь с командирами частей, материальное обеспечение.

Товарищи из провинциального комитета КПИ приготовили для группы Старинова помещение возле женской обители. Глядя на монастырь, широко раскинувшийся почти в самом центре города, один из членов группы рассудительно заметил:

– Такое соседство нам не помешает. Фашистская авиация не будет сбрасывать сюда бомбы!

Но он ошибся. При первом же налете бомба угодила в соседний дом.

Вскоре Старинов получил очень важную информацию о существовании в тылу франкистов на территории провинций Кордова и Гранада нескольких партизанских отрядов.

Сплошного фронта не было. В горах было масса естественных укрытий, где маленькие группы минеров легко могли скрываться днем. Больше того, многие важные для противника пути сообщения находились так близко от передовых его позиций, что вылазки можно было спокойно совершать в течение ночи.

Перед подрывниками сразу поставили несколько задач. Они должны были направиться и под Кордову, и под Гранаду, и в район севернее Кордовы. Предстояло взрывать железнодорожные и шоссейные мосты, организовывать крушения воинских эшелонов, подрывать вражеские автомашины, выводить из строя самолеты на аэродромах и промышленные предприятия, работающие на фалангистов. Отдельным группам поручалось нащупать в тылу противника людей, сочувственно относящихся к республике и готовых помочь в уничтожении важных военных объектов.

Позиции республиканских войск с севера подходили к Гранаде на восемь-девять километров. Они охватывали город полукольцом. В распоряжении мятежников в то время была одна железная дорога, связывающая гарнизон Гранады с Севильей и другими крупными центрами, занятыми франкистами на юге Испании. В их руках находилась также автомагистраль, идущая на запад.

По указанию командования специальные подразделения должны были в одну из ближайших ночей взорвать мост на железной дороге примерно в десяти километрах северо-западнее Гранады и лишить военную промышленность города электроэнергии.

Диверсанты прибыли к месту назначения в середине дня. Машины пришлось оставить в нескольких километрах. И вовсе не потому, что опасались налета или артобстрела. Из-за долгих дождей стали совершенно непроезжими Фунтовые дороги.

Взрывчатку пока не выгружали из автомобилей. Возле них дежурила надежная охрана, а остальных бойцов Старинов повел на командный пункт (КП) батальона, оборонявшего указанный им участок. Увязая в грязи, они наконец отыскали этот КП в четырех километрах от шоссе.

Командир батальона обеспечил подрывников довольствием, подобрал отличных проводников и даже выделил бойцов для участия в вылазках группы.

Правда, поначалу он и огорчил. Оказалось, что батальон не ведет разведывательных поисков. Разведку противника пришлось вести, как и под Теруэлем, самостоятельно.

Вечером командир батальона провел Старинова и еще нескольких подрывников в переднюю линию окопов. Окопы были отрыты неважно, крутости, где грунт был неустойчив, не укреплены и во многих местах оползали, обваливались. Под сапогами хлюпала вода. Они вылезли из хода сообщения и пошли верхом. Небо было непроницаемо черным, зато внизу, в котловине, сияли бриллиантовой россыпью сотни ярких созвездий.

Командир батальона остановился, кивнул в сторону светящихся точек и, подтягивая поясной ремень, сказал:

– Гранада.

С наступлением следующей ночи группа под руководством Старинова, нагрузившись взрывчаткой, тихо миновала боевое охранение батальона. Командир батальона проводил подрывников до передовых постов, пожелал удачи.

Никем не замеченные, диверсанты достигли моста через реку Хениль. Разведчики донесли, что мост не охраняется.

Вечерний пассажирский поезд из Гранады уже прошел. Следующий ожидался утром. Это устраивало диверсантов, так как исключалась возможность его крушения на минах. Подрывать пассажирские поезда было нельзя.

В десять тридцать подрывники проникли на мост. Несколько человек устремились к нижним поясам фермы, другие стали привязывать заряды тола на верхний пояс. Установили мины и под рельсы. Работали молча.

И тут тишину прорезал выстрел со стороны шоссе. К небу взвилась ракета. Белесый свет залил железнодорожную насыпь, мост, и Старинов увидел, как бегут, бросая заряды взрывчатки, его бойцы.

Ракета погасла. Тьма сразу сгустилась. Но надо было взрывать мост! Однако было уже поздно. Диверсантов осветила вторая ракета. Невидимые стрелки открыли сильный ружейный огонь. Подрывники бросились за насыпь.

Мост опустел, а минирование было не окончено. Хорошо, что в зарядах тол, а не динамит, случайная пуля могла бы отправить всех на тот свет.

Противник продолжал освещать местность ракетами и изредка стрелял по мосту. Надо было уходить подальше! Диверсанты должны были пересечь шоссе раньше, чем мятежники получат подкрепление. Они быстро побежали вдоль насыпи, рывком перескочили через железнодорожное полотно, а спустя еще три минуты пересекли автомобильную дорогу.

Надо было заставить врага отказаться от преследования, отвлечь его от группы! Диверсанты оставили по пути фанаты замедленного действия.

На мосту взметнулось яркое пламя, воздух потряс мощный взрыв. Но мост, получил незначительные повреждения. Он даже не провис. Однако взрыв приободрил бойцов – недаром ходили!

Франкисты, преследовавшие их на машинах, как видно, достигли моста. Шум моторов оборвался, и через две-три минуты с насыпи затрещали станковые пулеметы.

Бойцы скатились в канаву. Старинов махнул рукой в северном направлении:

– Ползите туда!

Переводя дыхание, он успел оглянуться. По полю и по дороге, стреляя в их сторону, бежали солдаты мятежников. Из-за насыпи показалась новая цепь фашистов.

Метрах в двухстах от канавы диверсанты опять доставили гранаты замедленного действия и стали отходить к одиночному домику с садом.

В это время взорвались гранаты, брошенные еще в кустах у самой дороги. Огонь противника ослабел. Подрывники обрадовались, но преждевременно. До сих пор их скрывали от света ракет оливковые деревья, а теперь предстояло пересечь голое поле.

В саду у пустого домика они установили две мины и еще пять гранат замедленного действия. Выбрались в поле. То ли оно было покрыто стерней, то ли земля здесь была каменистой, но идти стало легче.

А в садике уже загрохотали взрывы гранат, началась пальба. Фашисты, видимо, окружали дом.

Вскоре противник их потерял.

Старинов решил проверить, все ли отошли. Выяснилось, что нет двух человек. Ожидать их пришлось недолго. В темноте замелькали, как светлячки, привязанные к одежде гнилушки.

Подоспели бойцы из батальона, недавно провожавшие их. Комбат сунул Илье Григорьевичу в руки флягу с вином.

– Мы думали, вам не выбраться!

Вторая группа вернулась через час. Потерь там не было.

Весной 1937 г. республиканские подрывники совершили на южном фронте немало вылазок в тыл врага, начавшего наступление. Им удалось даже создать на территории мятежников несколько скрытых баз. Дороги и военные объекты противника находились довольно далеко от линии фронта. Подрывникам приходилось затрачивать много времени на подход к ним и нередко проводить там по двое-трое суток. Тщательно замаскированные базы в самом тылу врага позволяли людям не только укрываться в дневное время, но и выполнять сразу несколько операций, не возвращаясь каждый раз через линию фронта.

* * *

Из небольшой, но густой рощи, окружавшей заброшенный заводик, было отлично видно шоссе, ведущее от Кордовы к расположенной в трех километрах от этого места гидроэлектростанции.

По шоссе внизу спокойно проходили автомашины противника. На плотине разгуливали военные, и никто из них даже не подозревал о близком соседстве с диверсантами.

Конечно, существовала опасность обнаружения. Но они были очень осторожны. Надежное боевое охранение стерегло все возможные подходы к заводику. На самых опасных тропах, ведущих к базе, были установлены управляемые фугасы-камнеметы, которые на ночь усиливались автоматическими минами. Движение по территории базы было сведено к минимуму – заводик выглядел безлюдным.

Именно с этого заброшенного заводика выходили группы, пустившие под откос восточнее Монторо состав с боеприпасами, взорвавшие поезд в туннеле на участке Пеньярроя – Кордова, а затем несколько мостов в том же районе.

Туннель был выведен из строя с помощью подхватываемой мины, испытанной Ильей Григорьевичем еще под Киевом в 1932 г. Паровоз, ведущий эшелон с боеприпасами, схватил мину, втащил в туннель, и именно там, как Старинов и рассчитывал, она взорвалась.

Путь оказался сильно поврежденным, а туннель – завален. Противнику понадобилось почти пять суток, чтобы восстановить здесь движение. А фашисты, наступавшие на Пособланко, очень нуждались в этой дороге. По ней подтягивались сюда резервы живой силы.

Катастрофа явилась тем более неожиданной, что после первой попытки взорвать туннель мятежники поставили на его охрану почти целый батальон. Они не могли предположить, что роковую мину втащит сюда их же паровоз.

В лунную ночь тремя группами диверсанты покинули базу под Адамусом и направились к железнодорожному узлу Кордова. В нескольких километрах от города, вдали от дорог, одна из этих групп натолкнулась на покинутое кортихо – сложенный из камней пастушеский домик с невысокой глиняной оградой. Под утро прошел сильный дождь, бойцы промокли, устали и решили передохнуть. Выставили боевое охранение. Старинов задремал, но вскоре был разбужен.

– К кортихо идет пастух. Гонит коз и овец, – склонившись к Илье Григорьевичу, прошептал один из командиров группы.

Притаившись за окном, бойцы стали следить за пастухом. Он был, видимо, смелый человек. Заметив следы незнакомцев, он все же неторопливо продолжал свой путь.

Знакомство состоялось быстро. Диверсанты открылись старику и попросили его рассказать, что он знает о фашистах Кордовы.

– Много их в Кордове, – не спеша начал он. – Очень много. И все едут и едут. Продвиньтесь километра полтора на восток, там шоссе. Сами убедитесь, что говорю правду. Большая у них сила: что людей, что машин – хоть отбавляй. Тут неподалеку и аэродром устроили.

Снаружи донесся тихий свист. Стоявший на посту боец предупреждал об опасности. К кортихо, пересмеиваясь с двумя солдатами, приближалась стройная девушка.

– Это моя младшая дочка Эсперанса, – пробормотал пастух. – Простите грешницу, но, право, она не виновата. За девушками всегда ухаживают парни.

Солдаты, вошедшие вслед за Эсперансой, не успели даже опомниться, как их обезоружили и обыскали. Они оказались простыми деревенскими парнями и совсем недавно были мобилизованы мятежниками.

Пленные рассказали, что служат в запасном полку в Кордове, что время от времени им поручают охрану мостов и переправ, что муштруют их сильно, а кормят плохо.

Вновь начался дождь. Козы и овцы сбились под огромным деревом, на котором росли стручки. Старик с тревогой поглядывал на стадо.

– Ничего твоим овцам не сделается. Потом займешься ими. А пока мы не можем отпустить ни тебя, ни дочь. Сам понимаешь – война, – объяснили старику.

Пленные растерянно глядели то друг на друга, то на подрывников. Один из солдат наконец не вьщержал и, ни к кому не обращаясь, спросил охрипшим от волнения голосом:

– А что будет с нами?

В доме наступила тишина.

В самом деле, как быть с пленными? Скоро стемнеет, и нужно будет уходить на задание. Отпускать их нельзя. После долгих споров было решено взять солдат с собой.

– Хоть вы и служили фашистам, – сказали им диверсанты, – мы подарим вам жизнь. Докажите, что делается это не зря. Мы разведчики. Нам надо незаметно выйти к железной дороге. В десять вечера пройдет пассажирский. Потом появятся военные поезда. К десяти мы должны быть на месте.

До железной дороги добрались вовремя. Пленные действительно удачно провели группу к участку у поворота, где путь проходил по обрыву. Теперь оставалось выполнить задание. Подрывники должны были пропустить пассажирский поезд, дождаться воинского эшелона и взорвать его.

Вначале предполагалось разделиться при выполнении операции и поставить мины в трех далеко удаленных друг от друга точках. Но в связи с плохой погодой этот план изменился. Решено действовать всем вместе.

Вдали беззаботно сияла огнями Кордова. С аэродрома, находившегося возле города, слышался гул прогреваемых моторов. Один за другим в небо с тяжелым ревом поднимались самолеты. Это итальянские бомбардировщики шли на бомбежку мирных испанских городов.

Пассажирский поезд появился точно по расписанию. Прогудел, просверкал окнами и благополучно направился к Кордове.

– Ждите эшелонов, – прошептал один из пленных. Подрывники тоже знали, что теперь наверняка пойдут воинские составы. Выждав несколько минут и убедившись, что охраны по-прежнему нет, диверсанты двинулись к дороге.

Работали спокойно, так как многому научили прежние вылазки. Под наружный рельс железнодорожного полотна на повороте пути были установлены две мины и заложены все имеющиеся запасы взрывчатки.

Рельсы уже гудели. С каждой секундой приближался вражеский поезд.

И вдруг Старинов услышал громкий, вопреки запретам, возглас одного из своих бойцов:

– Смотрите!!!

Илья Григорьевич обернулся и оцепенел. К заминированному участку мчался весело играющий огнями классных вагонов пассажирский поезд.

Если бы можно было остановить состав, Старинов не раздумывая сделал бы это! Но его отделяло от железнодорожного полотна почти километровое расстояние.

Под колесами паровоза взметнулось пламя, до подрывников докатился взрыв. В Кордове мгновенно погасли огни.

Трудной была для Старинова та ночь. Однако вскоре выяснилось, что это был не пассажирский поезд, а поезд, перевозивший итальянских солдат и офицеров, авиационных специалистов.

Несколько дней подряд шли через линию фронта к республиканским войскам перебежчики из Кордовы – железнодорожники, мирные жители, солдаты частей охраны.

– Крушение поезда с итальянскими фашистами взбесило и потрясло мятежников, – твердили они. – Виновники катастрофы не найдены. Оккупанты вымещают звериную злобу на каждом, кто попадет под руку.

Сведения о крушении проникли в иностранную печать. На базу партизан-подрывников стали прибывать корреспонденты прогрессивных газет. Застрочили самопишущие ручки, защелкали затворы фотокамер. База подрывников на некоторое время превратилась в некое подобие конференц-зала.

С особой радостью встретил Старинов Михаила Кольцова и Илью Эренбурга. Михаил Кольцов долго беседовал с подрывниками. Он восхищался мужеством и выдержкой этих людей, их неистребимой ненавистью к фашистам.

Илья Эренбург приехал очень усталый и заночевал у подрывников. Крушение под Кордовой Эренбург кратко описал в очерке, напечатанном в «Известиях» 23 марта 1937 г.

Внимание журналистов и писателей, естественно, льстило подрывникам. Они чувствовали наконец, что перестали быть в глазах окружающих сомнительным привеском к армии. Старинова, кроме того, радовало, что они выполнили просьбу республиканских пехотинцев и моряков не забыть именно об авиации противника. А вдобавок все понимали, что теперь, после потока статей и очерков, про минеров вспомнят и в Валенсии и в Мадриде.

Так и вышло. Сначала им прислали жалованье за три прошедших месяца, что позволило им расплатиться с долгами. Затем руководителей группы подрывников вызвали в генеральный штаб республиканской армии. Выслушав доклад капитана Доминго, там решили сформировать специальный батальон для действий в тылу противника. Бойцам батальона устанавливался полуторный армейский оклад и авиационный паек. Интендантство получило указание об отпуске обмундирования и бензина.

Диверсанты торжествовали. Наконец-то им можно было перейти к самым активным и широким действиям в тылу мятежников и интервентов!

* * *

Почти каждый день на автоматических минах взлетали воинские эшелоны и автомашины. Успехи подрывников в районе Пособланко перекликались с боевыми действиями других подразделений и партизанских отрядов.

На южном фронте Старинову довелось встретить старого знакомого – М. К. Кочегарова, с которым они вместе обучали в 1930–1932 гг. будущих партизан в Киеве. Воевали в тылу врага и другие советские добровольцы, которых Илья Григорьевич знал раньше.

Пришла пора лунных ночей. Луна поднималась все выше и все дольше оставалась на безоблачном небосводе. Ночное светило «помогало» противнику. Подрывники же проклинали луну. Вскоре, однако, они научились работать и в этой обстановке, хотя одна из таких ночей здорово подвела Старинова. Он разбирал при лунном свете сумку с минно-подрывным имуществом тяжело раненного минера и сделал неосторожное движение. Все обошлось сравнительно благополучно – взорвался только электродетонатор, и Илья Григорьевич чуть не лишился кисти правой руки. Никто больше не пострадал.

Крушения на дорогах противника продолжались. Подрывники пустили под откос эшелон с марокканской кавалерией. Из тридцати вагонов не уцелело ни одного.

Мятежники были взбешены. На охрану железной дороги они поставили несколько батальонов и непрерывно вели поиски мин.

Диверсанты Старинова были начеку. У них уже имелись мины, которые взрывались при первой попытке снять их с полотна дороги. Изменили минеры и тактику действий – стали часто менять районы нападения, перешли главным образом на колесные замыкатели.

Пропустив «бдительный» патруль, подрывники выходили к дороге за одну-две минуты до подхода поезда, устанавливали колесный замыкатель, и составы валились под откос.

Так, например, был взорван поезд с боеприпасами для франкистов под Монторо. Подрывники осуществили этот взрыв в очень сложных условиях. Подойти к дороге с юга было невозможно из-за открытой местности. Осуществить вылазку за одну ночь нельзя, так как было далеко от линии фронта. С севера железную дорогу прикрывала не только охрана, но и быстрая река, помимо мин и оружия надо было нести с собой две складные брезентовые лодки. На подобных лодках в 1930–1932 гг. Старинов переплывал через Днепр, но то были только учебные занятия.

К западу от Монторо река не охранялась, и подрывники спокойно преодолели ее. Они успели поставить две мины и даже увидели, как упал под откос поезд.

Днем мятежники попытались на машинах вывозить боеприпасы из покореженного эшелона. Но и это им не удалось. Самолеты под командой К. М. Гусева внезапно налетели на скопление вражеских машин. Многие из них сгорели или взорвались тут же у разбитых вагонов.

Почти одновременно с этим бойцы из группы Старинова подорвали два небольших моста.

Ловкие, смелые, дерзкие подрывники друга Ильи Григорьевича капитана Доминго к концу марта основательно нарушили железнодорожное движение на участке Кордова – Пеньярроя.

Тогда франкисты стали осуществлять перевозки по шоссе. Но тут же диверсанты вышли на автомобильную дорогу.

Движение вражеских колонн по автомагистрали резко сократилось. Особенно в ночное время. Несколько батальонов фашистской пехоты так и не добрались до фронта, так как их поставили на охрану дорожных сооружений у самой дороги.

Совершенствовалась взрывная техника, в том числе и взрыватели. Их можно было изготовлять не только на республиканской территории, но и на скрытых базах в тылу противника. Подрывники несли и везли с собой лишь взрыватели и взрывчатое вещество, а металл для гранатных корпусов находили на месте. Для этого годились и куски водопроводных труб, и консервные банки, начиненные проволокой или гвоздями, да и просто проволока.

Для взрывателей нужны были только капсюли-детонаторы и бикфордов шнур. Но капсюлей не хватало. Тогда стали делать гранаты с черным порохом и другими взрывчатыми веществами, взрывавшимися без капсюля.

События на фронте развивались благоприятно. Атаки мятежников были отбиты, и республиканские части перешли в наступление. Подрывники получали одну задачу за другой.

Специальный батальон полностью укомплектовали. Приступил к работе и штаб батальона. Его возглавил интербригадовец, югослав капитан Илич, который делал то, к чему никак не мог приучиться Доминго – тщательно вел документацию, педантично собирал сведения о действиях групп, составлял сводки для командования. Он же регулярно занимался и вопросами снабжения.

Интересна история с монастырем, где окопались мятежники. Несколько попыток республиканцев очистить монастырь не увенчались успехом. Ни артиллерийский обстрел, ни даже бомбежка не причинили существенного вреда гарнизону монастыря, так как толстые стены и крепкие своды подвалов обеспечивали врагу надежную защиту.

Мятежный гарнизон в монастыре вонзился в республиканскую территорию, как болезненная заноза. С ним следовало покончить. Вот и пришла кому-то в голову идея использовать для захвата монастыря подрывников. Они должны были ночью проникнуть к обители и взорвать каменную стену.

И вот через неделю на дороге из Андухара в штаб батальона, осаждавшего гнездо мятежников, появился всадник. Пугливо поглядывая на монастырь, он грубо понукал своего мула, нагруженного двумя ящиками с патронами. Несколько выстрелов с монастырских стен заставили всадника скатиться с седла и спрятаться в канаве. Еще несколько выстрелов – и всадник, бросив мула, стал отползать прочь.

Животное, потерявшее седока, принялось пощипывать травку. Но на обочинах каменистого шоссе она была чахлой, а у монастыря виднелся сплошной зеленый ковер. Мул тут же устремился на пастбище.

Дело было к вечеру. Утром, к большому удовольствию подрывников, мула уже не было. Мятежники увели его к себе.

На третий день батальон, блокировавший монастырь, изготовился к атаке. А на дороге из Хаена в Адамус опять появился всадник. Он тоже ехал на муле и тоже вез два ящика. Только мул на этот раз был подобран особый. Около месяца назад его отбили у мятежников. От крестьян было известно, что это животное выросло в монастыре.

В одном из ящиков, навьюченных на мула, находилась взрывчатка – двадцать килограммов динамита, обложенного гвоздями и кусками железа. Этот ящик был снабжен замыкателем. Другой набили негодными патронами.

Всадник бодро погонял животное, но выстрелы заставили скатиться с седла и этого «неудачника».

Предоставленный самому себе, мул не спеша побрел к монастырским стенам.

Подрывники не видели, как впустили мула в монастырский двор, но поняли, что это случилось, когда прогремел взрыв. Батальон немедленно поднялся в атаку и подошел почти вплотную к монастырю, потеряв лишь несколько раненых ввиду того, что растерявшиеся мятежники не успели вовремя открыть огонь.

Через два дня над монастырем взвилось белое полотнище.

Пытаясь облегчить положение северных провинций Испании, республиканцы организовали летом 1937 г. наступление в районе Брунете. На этом направлении действовали лучшие части армии.

Надо было сорвать подвоз подкреплений противника по железной дороге, соединявшей мадридскую фуппировку мятежников с занятыми ими юго-западными провинциями Испании. Удар по этой важной для противника коммуникации приурочивался к началу наступательной операции республиканских войск под Мадридом. Движение по магистрали следовало нарушить не менее чем на пять суток.

К этому привлекли и часть подрывников из батальона капитана Доминго. В конце июня диверсанты очутились юго-восточнее Талаверы, в пятнадцати километрах южнее Тахо.

Тахо была спокойной рекой, шириной сто пятьдесят– двести метров, с пологими берегами. Южный ее берег занимали республиканцы, на северном засели франкисты.

Решено было в первую же ночь незаметно переправить через реку пять-шесть мелких групп подрывников с инженерными минами, а затем в течение недели перебрасывать еще по две-три группы в сутки. Тщательно велась подготовка людей, техники, переправочных средств. Наконец настало время действовать.

На железной дороге западнее Талаверы было установлено четырнадцать противопоездных мин мгновенного и замедленного действия. В первую же ночь на них подорвался вражеский эшелон с войсками, потом взлетел и еще один поезд.

Вскоре республиканцы заняли Брунете. После этой победы Доминго, взяв с собой одну роту, решил действовать на коммуникациях севернее и северо-западнее мадридской группировки противника. Через несколько дней к Доминго примкнул и Старинов со своей группой минеров. Они работали вместе до самого августа 1937 г.

Следующая большая операция, в которой активно участвовали бойцы спецбатальона капитана Доминго и группы Старинова, проходила под Сарагосой в августе 1937 г.

Началась она тоже успешно. В ходе наступления войскам республики удалось взять Бельчите. Это вынудило мятежников снимать части с других фронтов и перебрасывать их на арагонский, дотоле считавшийся безопасным.

Старинов стал свидетелем дерзкого подрыва усиленно охранявшегося моста через Альберче и двигавшейся по нему вереницы машин с войсками и боеприпасами одним из его учеников.

После того как диверсанты повредили железную дорогу под Талаверой, резко усилилось движение противника по автомобильной магистрали. Как правило, транспорт передвигался ночью, колоннами. Все трудно восстанавливаемые мосты сильно охранялись. В этих условиях применение одиночных мин не давало желаемого эффекта.

Весь день подрывники не отрывались от биноклей. Дорога около моста восточнее Талаверы была перед ними как на ладони. С гор хорошо было видно, что колонны грузовиков и многие легковые машины проходили на мост без остановки.

Пока прикидывали, как лучше поступить, на дороге показался грузовик с кухней на прицепе. Водитель охотно остановился, чтобы ответить на вопрос «господ офицеров» – переодетых диверсантов. Рядом с ним сидел повар.

Пленных связали, заткнули им рты и уложили отдыхать по разные стороны дороги. Пристроившись в хвост вражеской автоколонны, кухня спокойно приблизилась к цели, въехала на мост. И вдруг на самой его середине отцепилась от тягача.

Прицеп загораживал движение, и часовой бросился, чтобы оттащить его к перилам. Он сразу почуял неладное, так как из котла кухни пахло не бараниной, а горящим бикфордовым шнуром. Бывалым солдатам этот запах хорошо знаком, а часовой, несомненно, был из их числа. Он не потерял самообладания, попытался сбросить прицеп с моста. Но одному это оказалось не под силу. Стал звать на помощь водителей. Однако ни водители, ни другие солдаты из охраны моста не успели понять, в чем дело. Высоко взвилось пламя, прогремел взрыв. А грузовик, потерявший прицеп, успел тем временем бесследно исчезнуть.

В двадцатых числах июня Старинов возвратился из Хаена и зашел к советскому военному советнику Кольману.

Илья Григорьевич заметил, что Кольман нервничает, словно хочет и не решается сказать о чем-то потаенном.

– Что случилось? – напрямик спросил его Старинов.

– Одиннадцатого числа состоялся суд над Тухачевским, Уборевичем, Корком, Якиром. Они вели вредительскую работу, пытались подготовить наше поражение в будущей войне. Хотели восстановить власть помещиков и капиталистов.

Старинов не поверил своим ушам. Тогда Кольман дал ему газеты.

Да, все обстояло именно так, как рассказывал Кольман.

«Все обвиняемые полностью признались в совершенных ими преступлениях», – прочитал Старинов…

* * *

Исполнилось десять месяцев с той поры, как И. Г. Старинов впервые ступил на землю Испании. Где только ему не пришлось побывать за это время! Под Теруэлем, Гранадой, Кордовой, Мадридом, Сарагосой.

Илья Григорьевич с удовлетворением мог сказать самому себе, что подрывники, с которыми ему довелось работать, не тратили время даром.