Текст книги "Создатель кошмаров"
Автор книги: Алексей Пехов
Соавторы: Наталья Турчанинова,Елена (1) Бычкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Феликс, тебе бы надо к врачу, – сказал я, заметив, что пятно на его пиджаке увеличивается.
– Вот ты меня и подлечишь. Во сне.
– Каким образом? Разве пулевыми ранениями занимаются не хирурги?
– Да, пулю надо достать физически. – Феликс нажал кнопку лифта, до которого мы наконец добрались. – Но целитель может через подсознание дать приказ организму на максимально быструю регенерацию тканей.
– Но я же не целитель.
– Кроме увлечений, – сказал он наставительно, – надо получить приличную специальность.
– И у тебя она есть.
– Официально я эпиос, как ты помнишь. Но исцелить себя сам не могу.
– Зачем вообще надо было останавливаться в этом отеле?
– Мы обязаны регистрироваться, иначе не выпустят обратно на границе.
– Но неужели нет приличных гостиниц, где белых посетителей не убивают?!
– Есть. При посольстве. А если с тобой гид, тебя вообще никто не тронет. Но двум дэймосам, собравшимся поохотиться на улицах Баннгока, нечего делать в приличных местах.
«На нас самих уже поохотились», – подумал я, однако ничего не сказал.
Мы спустились вниз. Вышли на улицу и оказались в узком переулке, вновь заваленном гниющим мусором, переполненными контейнерами и слежавшейся от времени рухлядью. Тусклого света от далекого фонаря было достаточно, чтобы разглядеть дорогу под ногами, не споткнуться и не сломать себе что-нибудь. Возле ящиков копошился и бормотал еще кто-то, лишившийся половины конечностей, но после недавнего нападения я почувствовал, что больше не испытываю приступов жалости.
Феликс, несмотря на ранение – я очень надеялся, что оно не было серьезным, – выглядел бодро и даже весело. Похоже, стычка с местными только разожгла в нем азарт преследования. Впрочем, он же убил обоих. А что еще лучше может повысить настроение танатоса, даже если тот будет сам истекать кровью.
Мы вышли на проспект. Феликс поднял руку, останавливая такси. На этот раз за рулем восседало нечто абсолютно кибернетическое. Если оно когда-то и было человеком, то теперь от живой плоти в нем осталось лишь немного органики с редкими волосами на затылке и кисть правой руки. Остальное – мешанина железа, сенсоров и датчиков. Лицо – маска из пластика и кусочков органики.
Дэймос плюхнулся на сиденье, выдвинул из спинки кресла водителя панель, набил адрес из витиеватых значков сиамского алфавита, и машина тут же плавно тронулась с места.
– Куда мы едем?
– В одно небезопасное место. – Феликс вынул из кармана пиджака упаковку с тонкими гемостатическими губками, вскрыл одну и подсунул под рубашку, прижимая к ране. Затем достал телефон, чуть поморщившись при этом, набрал нужный номер и спустя полминуты ожидания начал долгий разговор.
Во время него он три раза менял маршрут такси, перенабивая адрес, и машине дважды приходилось разворачиваться.
Улицы Баннгока периодически вязли в пробках. Поток автомобилей едва умещался в берегах тротуаров.
Мы двигались вперед редкими толчками, подолгу застревая на одном месте. Такси дергалось и снова замирало, мне оставалось лишь любоваться машинами вокруг и проносящимися мимо спортбайками, которым были не страшны любые пробки.
– Когда мы ехали утром из порта, дорога была свободна.
– Та – верхняя платная трасса, – не отнимая коммуникатора от уха, сказал Феликс. – А эта бесплатная, так что понятно, почему она всегда загружена.
Наконец просвет впереди стал пошире. Движение ускорилось. Теперь мы медленно, но без остановок ползли между двух рядов палаток, выстроившихся вдоль тротуаров и залезавших в некоторых местах даже на проезжую часть. Взгляд скользил по бесконечным шеренгам дешевой даже на первый взгляд одежды, посуды, техники…
Над этими стихийными рынками возвышались стены высотных домов и редкие золотые крыши храмов.
Затем торговые развалы схлынули, мы выехали на широкую улицу. По обочине здесь росли высокие деревья. За решетками заборов стали мелькать зеленые лужайки. В лучах света мощных прожекторов сверкали струи фонтанов, кое-где разгуливали павлины. Белые двух– и трехэтажные здания в глубине садов, наполовину скрытые пышной зеленью, производили впечатление достатка и стабильности. Правда, охрана, вооруженная автоматами, неспешно прогуливающаяся по периметру и стоящая у ворот, портила ощущение беззаботного благополучия.
Когда Феликс наконец закончил переговоры, мы двигались вдоль высокого белого забора, разбитого через каждую сотню метров массивными деревянными створками, возле которых стояли навытяжку вооруженные солдаты.
Крыши зданий, выглядывающие из-за высокой ограды, многозначительно поблескивали золотыми орнаментами.
– Королевский дворец, – равнодушно пояснил Феликс.
Такси свернуло, и на соседней улице я увидел заграждения из мешков с песком, уложенных один на другой. Поверх была растянута колючая проволока. Мы проехали слишком быстро, чтобы разглядеть подробности.
– А почему улица перегорожена?
– Забастовки. Народные волнения. Люди в пригородах дохнут от голода и едут в центр, чтобы заработать. Но здесь все еще хуже. Молодые отправляются в публичные дома, и это в лучшем случае. В худшем их потрошат на органы. Пожилые умирают на улицах. Кстати, не все довольны подобным положением вещей. С десяток студентов пытались устроить митинги, протестуя против военного правительства. Их скрутили, сунули в тюрьму. Теперь сидят. Ждут трибунала.
– И что с ними будет? – спросил я с невольной тревогой за абсолютно посторонних людей.
– Расстреляют, скорее всего.
– Знаешь, у меня такое чувство, что этим городом управляют дэймосы.
– Так и есть. Баннгок принадлежит дэймосам. Поэтому здесь нищета, безработица, наркотики, убийства. Им нравится это. Покупать и продавать людей, расчленять на куски, отрезать от них части и пришивать другие. Вставлять железо в плоть и плоть в железо. Хочешь, чтобы Полис стал таким же?
– Нет.
– Вот и я не хочу. Поэтому работаю на Пятиглав и ловлю отморозков, подобных Зелу. Того, встречи с кем я жду здесь – зовут Альбинос.
– Почему ты не сказал про него Пятиглаву?
– У меня и у Тайгера разные представления о том, как надо поступать с дэймосами. Он предпочитает переделывать их, возвращать к нормальной жизни. Я – убиваю. Но что взять с мастера снов, охотника на темных и перековщика… А теперь помолчи. Мне нужно проверить кое-что.
Он откинул голову на спинку кресла, закрыл глаза, до меня долетел его выдох, прозвучавший привычным «вокруг», пароль для выхода в другую реальность сработал мгновенно. Я увидел между его неплотно сжатыми пальцами пуговицу с платья катоя, убитого в номере, и еще что-то металлическое, снятое, по всей видимости, с тела бронированного сообщника.
Сон учителя продолжался не больше пары минут. Я всегда был уверен, что вещи, снятые с мертвых, не покажут ничего, кроме темноты. Но сейчас ни о чем спрашивать не стал.
Такси погрузилось в дебри индустриального района Баннгока.
Мы проезжали мимо каких-то заброшенных заводов. Черные фабричные трубы торчали вверх словно обломанные, сгнившие пальцы. Длинные приземистые здания тупо пялились в пустоту провалами окон. Кое-где сохранились стекла, и они щерились на дорогу острыми зубами осколков. Стены покрывали рисунки кислотных тонов. Изломанные линии складывались в картины, которые могло породить только больное сознание. Человек, чья кожа на спине разорвана, а затем как попало сшита грубыми стежками. Из красного разрыва торчат крылья мухи. Женщина в завлекающей позе, вместо головы разинутый рот, полный кривых зубов, прозрачная грудная клетка, словно бокал, наполнена плещущейся кровью, а из рук и ног торчат шприцы. Насекомое, на длинное жало нанизаны человеческие головы…
Сзади послышался рев мощных моторов. Яркие огни осветили машину. Я оглянулся и увидел несколько черных силуэтов, следующих за нами. Приближаться они не спешили, но Феликс молча вынул пистолет, опустил стекло, быстро высунулся, выстрелил. Фары мигнули и погасли, раздался визг тормозов, звон бьющегося стекла, рвущегося металла. Один из байков потерял управление и врезался в столб. Водителя выкинуло на асфальт. Остальные преследователи отстали.
Такси свернуло на дорогу, удивительно хорошо сохранившуюся, несмотря на разруху кругом. Похоже, ею активно пользовались и содержали в порядке.
Здесь были ангары старого речного порта. Десятки контейнеров громоздились один на другой. Над ними торчали древние краны, их скелеты давно вросли в землю, а остромордые головы на заржавевших шеях слепо пялились вперед.
Но хотя все тут казалось умершим, по широкой реке сновали шустрые лодки, между ангарами мелькали деловитые тени, то и дело вспыхивали огни, слышался рокот моторов.
– Контрабанда, – коротко пояснил Феликс, хотя я ни о чем не спрашивал.
Машина остановилась возле строения, ничем не отличающегося от остальных конструкций из металла и бетона. Мы вышли. В воздухе висела стойкая вонь гнили, сырости и разложения. Слышался отдаленный рокот лодочных моторов, приглушенные отрывистые голоса.
Порт жил своей ночной жизнью.
Феликс поднял руку, чтобы постучать, но тяжелая металлическая створка, испещренная потоками ржавчины, отодвинулась в сторону сама.
На пороге стоял огромный сиамец, выше дэймоса на полголовы. Впрочем, мне хватило одного взгляда, чтобы понять – его рост увеличен искусственно. Колени – мощные титановые суставы, голени – изогнутые металлические протезы. Руки ниже локтей – механические захваты, перевитые венами проводов.
Лицо – бугристое, изрытое мелкими оспинами. На лысой голове – венок из двойных и тройных разъемов.
Феликс произнес несколько слов. Гигант молча развернулся, пропуская нас. Задвинул дверь и пошел следом, клацая по металлическому полу протезами.
Прежде всего я почувствовал едкий, сушащий горло запах дезинфекции. Она выступала крупными каплями на кафеле и полу. Ею были пропитаны окровавленные тряпки, сваленные в углу.
Белый свет заливал помещение, отрезая тени у людей и предметов. Феликс прошел в следующую комнату, напоминающую операционную. Здесь стояла каталка, прикрытая белой простыней, вдоль стены полдюжины раковин с ржавыми ободками возле слива. Стеллажи забиты медицинским оборудованием, заставлены стеклянными банками без этикеток и приметными аптечными коробками. Ряд выключенных экранов.
На металлическом столе с желобками для стока крови лежал человек… то, что было когда-то человеком. Желтоватая кожа, напоминающая цветом несвежий сыр, разрезана и отогнута в стороны, плоть рассечена, грудина распилена и разведена расширителем. Ноги лишены суставов и ступней. Голова расколота словно орех, мозга в красной чаше черепной коробки не было.
Нам навстречу вышел молодой мужчина. Его руки от запястий до плеч были покрыты сложными татуировками. Кисти обтягивали тонкие резиновые перчатки, заляпанные густой бурой субстанцией. Он поспешно стянул их, бросил в сторону, метко попав в мусорный бак, и я увидел, что его пальцы тоже разрисованы.
Сиамец поклонился. На этот раз Феликс ответил таким же вежливым поклоном. Протянул руку, но тот с тихим смехом отпрянул, укоризненно покачал головой. Дэймос улыбнулся.
И все эти вежливые приветствия на фоне расчлененного тела, залитого кровью стола и помощника, неторопливо сгружающего ненужные ошметки плоти в черный пластиковый мешок.
Феликс произнес что-то, кивнув в мою сторону. Новый знакомый внимательно посмотрел на меня. И мне совсем не понравился его въедливый взгляд. Мужчина слегка поклонился, и я, по примеру Феликса, повторил его действие.
Впрочем, внимание сиамца задержалось на мне ненадолго. Тот сказал что-то дэймосу и вышел из комнаты.
– Кто это?
– Он помогает таким, как мы с тобой. Время от времени. За щедрую плату, разумеется.
– Как помогает?
Феликс не ответил. Врач вернулся. Дэймос сел на край кушетки, снял пиджак, рубашку. На его плече темнела дырка пулевого отверстия.
Сиамец недовольно поцокал языком, взял пинцет с изогнутыми концами и погрузил в рану. Я невольно напрягся, представляя боль, которую должен был испытывать учитель, но тот даже не дернулся, пока хирург пытался подцепить пулю, засевшую в его теле. Только полуприкрыл светло-карие глаза, которые в этом освещении казались желтыми.
Наконец сиамец достал кусочек металла, с поклоном протянул Феликсу, разжал щипцы и уронил его на ладонь дэймоса. Тот кивнул и сунул пулю в карман.
Казалось, хирург подчеркнуто демонстрирует, что не намерен касаться личных вещей сновидящих. Но мне он все равно не нравился.
– Феликс, ты ему доверяешь? – спросил я тихо, пока врач ставил скобы и заливал его рану биоклеем.
– Нет. И он это знает.
– А если он продаст нас обоих на органы или расчленит сам?
– Аметист, – Феликс приложил ладонь мне ко лбу, насмешливо заглянул в глаза. – Наша работа невозможна без риска.
– Ладно, что будем делать?
– Искать. И ждать, когда найдут нас.
Сиамец приклеил на закрытую рану дэймоса тонкую пластину телесного цвета и вновь поклонился. Учитель кивнул, натянул рубашку, уже гораздо свободнее двигая рукой.
– Что дальше? – спросил я, и мои слова, как мне показалось, прозвучали немного напряженно.
– А дальше мы будем работать. – Феликс слез с кушетки и направился за хирургом в следующее помещение, вход в которое скрывался за легкой стеновой панелью.
Мы оказались в узкой комнате, где стояли два операционных стола, сдвинутых вместе и прикрытые простыней. На ней я заметил пятна плохо отстиранной крови. В изголовье – аппарат для анестезии. Тусклая лампа, забранная решеткой, под потолком. Сильный запах дезинфекции смешивался с едва заметным привкусом тухлятины в воздухе.
Феликс часто говорил, что дэймос может работать в любых условиях, и мне пришлось оставить при себе мнение об этом помещении.
Хирург сказал что-то негромко и удалился, задвинув за собой дверь.
– Ты знаешь, что нужно делать, Аметист, – сказал Феликс, укладываясь на свое место и доставая наручники.
Я думал, что после всего произошедшего не смогу уснуть. Но едва принял горизонтальное положение и на моем запястье защелкнулся холодный браслет, связывающий с рукой учителя, как начал отключаться. Последнее, что я видел перед тем, как провалиться в темноту, – блеклое пятно лампы, похожей на глазное яблоко, оплетенное проволокой.
…Я стоял в том же ангаре. Две пустые койки, грязные лужи на полу. С невидимого потолка срывались капли и звонко разбивались о покореженный металлический стол.
Феликса рядом не было.
Я пошел вперед, слыша, как мои шаги заглушают веселое треньканье воды о железо. Где-то высоко над головой захлопали крылья невидимых птиц…
Сейчас я жертва. Приманка. Слабая, доступная, открытая. Мое подсознание, надежно закрытое прежде, внезапно распахнулось. Феликс, защищавший меня все время после произошедшего в Полисе, теперь отворил дверь для того, кто следил за мной. И этот кто-то должен был ринуться на добычу.
– Аметист… – прозвучал рядом тихий, вкрадчивый женский голос.
Я медленно обернулся. Неподалеку стояла девушка с длинными черными волосами. Тонкая, изящная как змейка. В обтягивающем серебристом платье. Эта одежда, облегающая ее словно вторая кожа, усиливала сходство с рептилией. Красивое лицо, лишенное какой бы то ни было индивидуальности. Просто идеальная маска. Но она должна мне нравиться. Очень. Без каких-либо условностей.
– Меня зовут Мираж, – произнесла она нежно. – И я давно жду тебя.
– Мираж, – повторил я, внимательно рассматривая ее, – красивое имя.
Тонкие черные брови девушки приподнялись с легким удивлением. Она ожидала другой реакции.
– Рад познакомиться, – продолжил я, медленно приближаясь к ней.
Она позволила мне сделать еще один шаг и спросила:
– Кто ты такой? Почему из-за одного мальчишки столько хлопот?
– Ну и почему? – спросил я, хотя отлично знал ответ.
– Мальчика не слишком примерного поведения просят забраться в номер одного человека, взять у него кое-какую вещь и принести ее заказчику. Что может быть проще?
– Только его не предупредили, что заказчик – темный сновидящий, – ответил я, – а всем, кто работал на него, записали в подсознание приказ на уничтожение.
– Это мелочи, – улыбнулась девушка, рассеянно поймала на ладонь каплю, упавшую с потолка, и позволила ей скатиться по коже на пол. – Главное, что после того, как этого мальчика попытались наказать за неповиновение, погибло несколько довольно сильных дэймосов. Странно, не правда ли?
– Ничуть, – улыбнулся я. – Никогда не знаешь, на что можно нарваться в подсознании обычного беззащитного человека.
– Но ты не обычный, не так ли? Кто-то защищает тебя. – Ее голос стал злым, довольно приятное лицо исказилось. – Кто-то добрался до Зела, затем убил Кадмия, тесно связанного с ним, а после уничтожил Анахорета. Кто это сделал? Кто запечатал твое подсознание, а сегодня открыл его?
– А твой хозяин. Мираж? Он здесь? – Она не успела отвернуться, когда мои глаза поймали ее взгляд и уже не выпускали. – Он присматривает за тобой? Защищает тебя… защитит, если что-нибудь случится?
Мой голос вплетался в фоновый шум сна, в звон умирающих капель на железном столе, в шелест крыльев, звучащий приглушенными хлопками ладоней, в шепот ветра.
– Ты ламия, Мираж? Или крадущая сны? Сможешь ли ты защитить собственный сон, если что-то пойдет не так?
Я сделал еще один шаг к ней, протягивая руку, почти коснулся девушки, но она отшатнулась, приходя в себя, тряхнула головой. Неприятно рассмеялась.
– А ты силен, мальчик. Еще пара лет обучения, и у меня не было бы шансов устоять против тебя. Есть только одно затруднение – у тебя вряд ли эта пара лет будет.
– Нет, Мираж, – ответил я, ничуть не огорченный обрывом нашей неуловимой связи. – Затруднение не в этом. Дело не в том, что я молод. Мой учитель не может развить мой дар в должной мере, потому что не обладает им сам.
– Ну и какая твоя специализация? – спросила она с легкой иронией.
– Он искуситель, – прозвучал за спиной девушки, абсолютно утратившей бдительность, насмешливый голос Феликса.
Глаза Мираж широко распахнулись, она стремительно обернулась и оказалась скованной по рукам и ногам. Лучи рассеянного света, стекающего с потолка, превратились в белые полосы металла, скрутившие девушку.
– Как ты верно заметила, он неопытный искуситель, но, несмотря на это, сумел заболтать тебя так, что ты забыла о цели своего нахождения во сне.
– Феникс! – извиваясь в плену иллюзорных пут, прохрипела крадущая… или ламия, я так и не успел понять, кто она на самом деле. – Ты Феникс? Тот самый?!!
Я снова удивился известности моего учителя в мире снов. Вернее, слышали о нем все дэймосы, с которыми мне не посчастливилось встретиться, но все видели его впервые.
– Что тебе надо?! – выкрикнула Мираж, дергаясь изо всех сил.
– Побеседовать с Альбиносом. В мире снов, конечно.
– Он не выходит в сон, – выплюнула она, с ненавистью глядя на танатоса.
– Неужели боится нападения? – иронично улыбнулся Феликс. – Хорошо, я встречусь с ним в реальности. Адрес его пребывания в Баннгоке мне уже известен. – Он коснулся пальцем лба девушки, и та вскрикнула, содрогнулась всем телом, на ее белой коже осталась красная отметина. – Ты свободна, Мираж.
Феликс исчез так же внезапно, как и появился, – то ли вышел из сна, то ли растворился в его сложной структуре. Я так и не понял до сих пор, как он делал это.
Металлические оковы, держащие пленницу, снова превратились в солнечные лучи. Девушка упала на пол, но идти она не могла. Ее пальцы беспомощно скребли по бетону, а тело сотрясалось в конвульсиях. Полагаю, сейчас в реальности она лежала без сознания или кричала от дикой головной боли, разламывающей череп, а может быть, ее мозг стремительно наполняла кровь из лопнувшей артерии, или она застыла в параличе, теряя зрение… Во взгляде Мираж, совсем недавно крепко связанном с моим взглядом, плескалась паника, боль, безысходность, а затем их заслонил ужас. Она поняла, что останется здесь и будет жить ровно столько, сколько проживет ее физическое тело. Совсем недолго. Не задумываясь, я шагнул к ней. Она была мне никто, ничем не помогла, а при любой удобной возможности убила бы меня без колебаний. Но я наклонился и стер красную метку смерти с ее лица.
Глаза дэймоса приобрели более осмысленное выражение. Губы дрогнули беззвучно, а спустя долю секунды она покинула сон, бежав в реальность. Но я понял, что девушка хотела мне сказать. Почти сказала…
Я открыл глаза. Увидел бельмо тусклой лампы, по-прежнему нависающее надо мной, и хмурого Феликса с серебристыми полосами биоклея на половине лица. Они напоминали студенистые следы от улиток.
– Не знаю, зачем ты это делаешь, но, по всей видимости, в твоем поведении есть какой-то смысл, – сказал он, отстегивая металлические браслеты, соединяющие наши руки.
Я провел ладонью по лбу, заставляя себя отключиться от нелепых ассоциаций и сосредоточиться.
– Ты мог вмешаться и вновь убить ее.
– Доверяю твоей интуиции.
– Неужели?
– Между вами возникла связь, вернее, ты сам ее создал. Я ничего не понимаю в работе искусителей, но знаю, что отношения между тобой и твоей жертвой очень… – Он замялся, подбирая нужное слово.
– Крепкие? – предположил я, слезая со стола.
– Всеобъемлющие? – многозначительно прищурился Феликс. – Поэтому я не мешаю, когда ты импровизируешь.
– Ненавижу свой дар, – сказал я с чувством. – Самый непредсказуемый из всех возможных. Насмешка над дэймосом. Никто не знает толком, как он работает. Никто не может научить меня. И я сам не понимаю, что делаю.
– И он по меньшей мере дважды спасал тебе жизнь, – отозвался Феликс, запуская руку в карман и доставая упаковку с таблетками. – В первый раз я не выкинул тебя из окна. Во второй прекрасная Мираж забыла о том, что собиралась вскипятить твои мозги, а я успел пролистать ее подсознание.
На время я оставил сетования по поводу своего темного таланта, вдохновленный новой информацией.
– Ты знаешь, где искать Альбиноса?
– Да. А еще я знаю, что он избегает встречи со мной. Это обнадеживает.
– Ты собираешься идти к нему? В реальности?!
– Радует, что ты опасаешься мира Гипноса меньше, чем яви. Нет, я собираюсь выманить его в сон.
– Как?
– Пока не знаю. – Он закинул в рот сразу несколько заменителей еды и воды, снова опустился на стол. – Пойду поброжу.
– Можно мне с тобой?
– Нет. У меня не будет времени пасти тебя.
– Ну ладно. Тогда осторожнее.
Феликс пробормотал что-то невнятное в ответ и отключился. Блуждать во сне он мог сколь угодно долго.
Значит, учитель был прав. Около моего мира снов постоянно кружили, выслеживая, когда можно забраться в подсознание, чтобы вытянуть из него всю доступную информацию об убийствах дэймосов, которые тайком охотились в Полисе. И как только Феликс снял с меня защиту, со мной тут же попытались «познакомиться». Понять, кто я такой на самом деле, представляю ли угрозу сам или меня защищает сильный покровитель.
Мне стало очень неуютно. Я окончательно убедился, что не выжил бы без Феликса. Скорее всего, меня бы уже заставили спрыгнуть с крыши, или свели с ума… или просто убили во сне…
Наверное, я должен был чувствовать себя здесь в относительной безопасности. Но не чувствовал, а вынужденное безделье удручало. Я проверил пистолет за поясом и вышел в «операционную».
Хирург был занят. На столе лежало новое тело. Женское. Кожа на руках испещрена точками уколов, ноги оплетены выступающими венами, ступни в серых струпьях. Лицо закрыто кислородной маской.
Сиамец искоса посмотрел на меня и произнес что-то, я отрицательно покачал головой в ответ, показывая, что не понимаю. Тогда он взял из кюветы ножик с коротким узким лезвием, мало похожий на хирургический инструмент, поднял до уровня моих глаз, давая рассмотреть его как следует, ловко крутанул в пальцах и протянул мне рукояткой вперед, указав на тело.
– Нет, – ответил я, делая шаг назад.
Он произнес еще что-то с улыбкой, настойчивее протягивая нож.
По всей видимости, хотел развлечь дэймоса, скучающего без дела в его ангаре. А что может быть интересно темному сновидящему в реальности, кроме взрезания беспомощного человека.
– Я не режу людей ради забавы.
Вряд ли хирург понял мои слова, но интонация донесла до него мое возмущение. Он улыбнулся снова и произнес практически без акцента:
– А лечить ради забавы?
– Ты говоришь на койне?[1] – спросил я с величайшим изумлением.
– Если хочешь, чтобы бизнес работал – выучи язык деловых партнеров, – ответил он, продолжая поигрывать ножом.
– Твои деловые партнеры – дэймосы? – Испытывая все большее любопытство, я рассматривал сиамца.
– У нас их называют пхи – злые духи. – Улыбка не исчезла с его лица, но глаза сузились, превращаясь в две черные щели. – Это правило относится и к тебе. Хочешь иметь дело со мной – выучи мой язык.
Я подумал, что вряд ли еще когда-нибудь стану иметь с ним дело. Но произнес другое:
– Ты хотел, чтобы я вылечил эту женщину?
– Не люблю, когда материал пропадает. Мне нужны здоровые органы. А ее внутренности пожирает болезнь. Это ее нож. Возьми.
Исцелить человека для того, чтобы его убить. Вполне в духе дэймоса.
– Не занимаюсь лечением, – ответил я сухо.
Хирург поклонился и отвернулся от меня. Даже его спина, обтянутая зеленым халатом, выражала неодобрение, граничащее с презрением. Но мне было плевать на его осуждение.
Вполне возможно, что и Феликс осудил бы меня. Он все еще не оставлял попыток сделать из меня свое подобие, планомерно вызывая во мне жесткость и равнодушие. Но пока у него не получалось. Танатоса, безжалостного убийцы из меня не выходило, хоть я и честно выучил некоторые из приемов учителя.
– Ну что? – спросил я.
– Мы идем на вечеринку, – заявил Феликс, затем повернулся к хирургу, бросил ему несколько слов, тот поклонился, скользнул по мне внимательным, прищуренным взглядом и удалился.
– В реальности? – уточнил я на всякий случай.
– Пока да.
– И что там будет?
– Насилие, наркотики. – начал не без удовольствия перечислять дэймос. – извращенный секс…
– Альбинос тоже будет там? – перебил я, зная, что смакование подробностей баннгокского разврата может затянуться.
– Полагаю, да. С учетом того что все происходит в его собственном особняке. Двухнедельный праздник, на который съезжаются со всего региона. – Он подошел к женщине, лежащей на операционном столе, прижал пальцем точку на ее шее, и через минуту она была уже мертва.
Милосердное убийство или стремление избавиться от раздражающего фактора. Я хотел спросить – не опасается ли он оставить следы и не является ли теперь мертвое тело личной вещью, с помощью которой на него можно воздействовать. Но желание иронизировать пропало, когда в ангар вошел помощник хирурга с двумя свертками в руках. Подал оба Феликсу и удалился.
– Это тебе. – Дэймос швырнул мне тонкий пакет, в котором сквозь бумагу прощупывалось нечто мягкое, скользящее.
Я разорвал обертку, и в моих руках оказался густо-синий, почти черный, шелк. Когда я рассмотрел подарок чуть лучше, во мне взыграла та самая истинная ярость темного сновидящего, которой учитель так добивался.
– Феликс, ты издеваешься?!
– Нет, – ответил тот невозмутимо, перекладывая мелкие вещи из потайных карманов старого пиджака, испачканного кровью, в новый, такой же нейтрально-светлый. – Пытаюсь защитить тебя…
– Я не надену это.
– Аметист, послушай. – Он посмотрел на меня с легким утомлением и перешел на сухой академичный тон. – Это Баннгок, в нем свои правила. Мы собираемся пойти в такое место, где твой вид будет считаться оптимально приемлемым. К тому же не стоит забывать о наших знаменитых соотечественниках. Великий герой Ахилл был переодет в женское платье перед поездкой в Трою, что не помешало ему сохранить мужественность и силу. Друзья Тесея для того, чтобы спасти соотечественников из плена в лабиринте Крита, не только переодевались в наряды своих сестер и подруг, но и старались перенять их манеры, чтобы враги не опознали в них воинов. – Феликс помолчал, сбиваясь с монотонного повествования, и рыкнул: – Короче, надевай и не выпендривайся!
– Нет.
По лицу дэймоса скользнуло раздражение, однако продолжил он ровно:
– Я не могу пойти один. Это особая вечеринка. Желающие посетить ее обязаны приходить исключительно с катоями. Я не могу заявиться, нарушая все условия приглашения. Нет, конечно, можно позвать любого с улицы. Он согласится без раздумий – хотя это мой ученик должен слушать меня, а не посторонний бездельник из подворотни… Но вот толку от него не будет никакого. Мне нужна твоя помощь.
Он начал терять терпение, и все же я не спешил подчиняться, выясняя все подробности.
– Ты не можешь пойти один, потому что я нужен тебе в качестве приманки? И в реальности тоже?
– Приманка и прикрытие.
– Ладно, – сказал я с отвращением. Понимая внутренне, что он прав, и не важно, как я выгляжу, потому что это не только Феликс, но и Полис сейчас нуждается в моей помощи – это туда тянутся интересы и когти дэймосов.
Помолчав, я добавил:
– Спасибо, что хоть в самом деле в катоя не переделал.
– Пожалуйста, – весьма любезно отозвался Феликс. – Приятно, что ты не заставляешь меня применить все средства для достижения цели. Не думаю, что тебе было бы уютно очнуться здесь же, но в уже измененном теле. Потому что идти мне надо в любом случае с тобой. И будь уверен, Аметист, я бы проучил тебя. Не потерплю у себя в учениках капризного ханжу, тупицу и труса. Рад, что ты не такой.
И только тут я понял, что он действительно мог бы это сделать. Для достижения достоверности «алиби». На секунду у меня потемнело в глазах, настолько живо я представил себе свое перекроенное тело… Хорошо, что наши цели совпадают. Иначе он бы использовал меня, как считал нужным, просто заложив приказы в подсознание, а потом вышвырнул или убил – как, я не раз убедился, он делает с другими. Я не обольщался по поводу моего учителя. Да и сам наверняка был для него лишь преступником – вором, который залез к нему, чтобы лишить ценной вещи. Дэймосы такое не спускают. Удивительно было скорее то, что он до сих пор так лояльно поступал со мной.
Феликс швырнул в утилизатор обрывки упаковки и свою старую одежду. А затем подал мне второй пакет.
– Это тоже для тебя. Грим. Твоя кожа слишком светлая.
– А ты обойдешься без маскировки?
– Да. Здесь нередко бывают белые, желающие развлечься с катоями.
Я мрачно сгреб все предметы «камуфляжа» и пошел в комнату, где только что пребывал во сне учитель.
Преображение заняло какое-то время. Прежде всего я намазался краской для тела. Она сделала меня желтовато-смуглым. Этот тон был точно таким же, как у местных. Не отличишь.
Кроме того, в коробке лежал контейнер с темно-карими линзами. И парик – черные прямые волосы длиной до плеч.
Я невольно увлекся этим преображением, пряча себя настоящего под маской. Во сне это было сделать проще и быстрее, в реальности работа над деталями требовала внимания и аккуратности.
