Текст книги "Создатель кошмаров"
Автор книги: Алексей Пехов
Соавторы: Наталья Турчанинова,Елена (1) Бычкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Он перешел на сиамский и что-то сказал водителю.
– Все ясно, – холодновато произнес я. Полученная информация произвела не самое приятное впечатление.
Вслед за Феликсом я повернулся и посмотрел на мужчину. По его голове с ежиком черных волос тянулась цепочка разъемов. Один под ухом, второй рядом, чуть выше, третий в основании черепа, и еще что-то бугрится на затылке. Похоже, здесь все нашпигованы железом.
Такси наконец выползло из-под длинного навеса над чередой парковок, и лучи заходящего солнца хлынули в салон, заставляя нас жмуриться. Тема катоев была оставлена.
Я прилип к окну, жадно рассматривая пейзажи нового мира.
Автомобиль выехал на дорогу, расположенную на высоте пятых этажей городской застройки. Многоэтажные бетонные коробки, поставленные одна на другую, с потеками сырости на стенах и антеннами, торчащими во все стороны, занимали все обозримое пространство.
Над дорогой, на стенах домов и просто в небе светились многометровые экраны, крутились виртуальные образы, вспыхивали и мерцали строчки сиамской вязи. Непрерывно повторяющиеся ролики с рекламой машин, энергетических напитков, компьютеров и технических средств непонятного мне назначения. Справа – вызывающе красивая девушка с улыбкой снимала волосы вместе с кожей со своей головы, демонстрируя блестящий металлом череп с целым рядом разъемов. Слева юноша вынимал из глазниц ярко-зеленые глаза, чтобы заменить их на желтые, кошачьи. Серые дома разлетались разноцветными бабочками и снова собирались в логотип какой-то компании. И опять надписи, вспышки, мерцание.
Сначала глядеть на это было любопытно, затем стало утомлять, а потом уже хотелось опустить веки, чтобы не видеть настойчивую пульсацию образов, проникающих сразу в мозг.
– Не смотри туда, – посоветовал Феликс, заметив, что я болезненно щурюсь. – В большей части картинок записаны гипнокоды. Их могут фильтровать только мозги, напичканные электроникой.
– И для чего это надо?
– Чтобы лучше покупали.
Время от времени мимо проносились высокие заборы, за которыми виднелись золотые фасады, украшенные сложнейшей резьбой, алые загнутые крыши и зеленые кроны высоких деревьев.
– Эти здания – храмы? – спросил я, не отрываясь от картинок за окном.
– Да, – отозвался Феликс.
– Совсем не похожи на наши. Интересно было бы попасть внутрь.
– Я думаю, экскурсию туда можно устроить, – кивнул учитель.
– А это реально сделать прямо сейчас?
– Нет, – со сдержанной улыбкой заметил он. – Ты неподобающе одет.
Я невольно окинул взглядом короткие рукава своей рубашки, светлые брюки и с недоумением посмотрел на Феликса.
– Житель Полиса обычно слабо представляет, что означает неподобающая одежда, – усмехнулся он. – Нужны длинные рукава, закрытая обувь. И можешь не говорить мне, что ты искренне не понимаешь, как может оскорбить твоя внешность несуществующих божеств.
Но я и не видел смысла это говорить.
Через некоторое время скоростная магистраль спустилась на уровень городских дорог, и движение замедлилось.
– Послушай, Феликс, – обратился я к учителю. – Ты наверняка знаешь, что это такое.
Я указал на маленький декоративный домик на невысоком столбе, втиснутый в узкое пространство между двумя жилыми зданиями. Вокруг него стояли плошки с едой, сосуды с напитками и висели гирлянды цветов.
– Саан пхрапхум, – он протянул руку, регулируя степень затемнения окна со своей стороны, – дом пхи. То есть духа.
– Дом духа? Что-то типа алтарей наших древних хранителей домашнего очага – лар и пенатов?
– Не совсем. Чаще всего пхи – злые сущности, которые вредят людям. И чтобы задобрить их – местные строят для них подобные дома, делают подношения. Иначе недовольный дух может наслать болезни, неудачи и прочие беды.
Я подумал, как интересно можно интерпретировать одно и то же явление. С точностью до наоборот. Одни уверены, что всегда получат защиту и убежище, другие – верят, что их окружает враждебность и агрессия. Мы благодарим за незримую заботу и гармонию окружающий мир, они просят не вредить или хотя бы не убивать.
– Кстати, одна из версий того, почему юношей здесь так легко переделывают в девушек, связана с древними религиозными верованиями, – снова заговорил Феликс. – В прежние времена считалось, что рождение сына – важное событие в семье, и его спешили одеть в девичью одежду, чтобы злые пхи не увидели мальчика и не навредили ему. Поэтому здесь так легко приняли и возможность изменения пола. Эта теория, возможно, понравится тебе больше, – добавил он, явно забавляясь тем, как я вновь нахмурился.
Определенно он понял, что меня выводит из равновесия тема катоев. Сердит, возмущает, приводит в недоумение – и теперь находил повод вновь и вновь возвращаться к ней, подкалывая меня.
– Одно дело переодеть ребенка, и совсем другое – хирургическая операция, – все же сказал я. – Я не могу этого понять. У нас тоже был миф об андрогинах. Но никто не переделывает мужчин в женщин и женщин – в мужчин. И, наверное, первый раз ты был более прав, когда сказал, что они всего лишь пытаются заработать на этом побольше денег.
На это Феликс лишь равнодушно пожал плечами. А вот таксист внезапно остановил машину, оглянулся на нас и заговорил, бурно жестикулируя.
– Что? – спросил я.
– Дальше не поедет, – ответил учитель, бросил несколько фраз и открыл дверцу.
– Почему?
– Не любит этот район.
Мы вышли. Хотелось спросить, отчего у водителя такая неприязнь к данному месту, и почему мы должны высаживаться именно здесь, но удушающая жара снова навалилась на меня, запечатывая рот. Тело под одеждой покрылось липким потом, в голове забухал невидимый молот. В мозг ввинчивалась назойливая, вездесущая реклама, грохот машин и гул толпы вибрировали в ушах.
– Привыкнешь, – бросил Феликс, заметив мое оглушенное состояние.
Контраст с Полисом был чудовищным. Наши самые проблемные районы не выглядели как эта помойка.
Пройдя всего десяток метров, я начал отличать нюансы вони: свежий мусор, сгнивший три дня назад, неделю или тот, что пролежал спрессованным уже год. Подошвы ботинок липли к тротуару.
– Куда мы идем? В отель?
– Нет.
Мы все глубже погружались в дебри Баннгока.
Пробирались по лабиринту из контейнеров, переделанных в магазинчики и лавки, между пристроенными к домам клубами, забегаловками, притонами. Скупо подсвеченные вывески обещали все что угодно. Я не понимал надписи, но картинки были весьма красноречивы. Оружие, еда, подключение к Сети, компьютерное железо, секс, наркотики всех видов.
Над городом висело марево – смесь испарений от каналов, наполненных гнилой водой, выхлопных газов и дыма от уличных жаровен. Садящееся солнце плавилось у горизонта. Шпили небоскребов протыкали небо, и оно сочилось на землю потоками кровавого заката.
Вдоль улицы сидели полуголые истощенные люди со сморщенными желтыми лицами. Они вызывающе демонстрировали витиеватые полосы шрамов по всему телу. На руках выделялись дорожки уколов.
Рядом крутились худые девчонки, затянутые в черную кожу. Гладко выбритые черепа украшали разноцветные трехмерные татуировки. Одна из сиамок посмотрела на меня, выразительно облизнулась и медленно расстегнула комбинезон. С кожи плоской груди с выпирающими сосками на меня смотрела еще одна татуировка – змея… я не успел рассмотреть лучше. Рептилия вдруг ожила, разинула пасть, увеличиваясь в три раза, и бросилась на меня. Я невольно отступил. Девица визгливо захохотала.
К Феликсу подошел вежливый молодой человек с прилизанными черными волосами, произнес что-то любезно и вкрадчиво, отогнул полу пиджака, демонстрируя коробочки, разложенные по десятку карманчиков.
Дэймос ответил насмешливо и коротко. Продавец тут же исчез в толпе.
Компания мужчин неподалеку от нас деловито пробиралась к столикам одной из ближайших забегаловок. Их лица напоминали пластик, и только глаза поблескивали фасетчатым светом опасных насекомых. Правые руки до локтя упакованы в металл. На голых торсах полосы бронированных усилителей мышц. Молча и равнодушно они принялись громить уличную едальню, переворачивать столы, вышвыривая замешкавшихся посетителей. Разбивать стулья, опрокидывать котлы с супом. Горячая жидкость хлынула на землю, и несколько нищих принялись подбирать ошметки капусты и мяса, облизывая асфальт. При этом они пугливо косились по сторонам, готовые в любую минуту отползти подальше и затаиться.
Феликс безразлично прошел мимо, а я невольно уцепился за его пояс, видя, как за стеклом кафешки один из таких же бронированных равнодушно прижимает лицо полного человека в белом халате к раскаленному противню. Повар беззвучно вопит, а над листом железа поднимается дым.
В узком канале плавал труп без конечностей и головы. Он покачивался на мелких волнах, словно темно-желтый островок. На его спине сидела крыса и жадно вгрызалась в шею. Меня ухватили за штанину и потянули. Я опустил взгляд вниз и увидел серое от грязи лицо с оскаленным ртом. У голого человека, сидящего в куче отбросов на земле, не было обеих ног до колен и левой руки. Кожа груди покрыта язвами вокруг разъемов, истыкавших плоть. Половина лица собрана из плохо прилаженных одна к другой пластин, пустая глазница сочилась гноем. Это было так омерзительно, дико и противоестественно, что я невольно потянулся к карману за деньгами. Откупиться от ужасной картины?..
– Ты что делаешь? – Феликс схватил меня за руку, посмотрел на нищего калеку и рявкнул ему что-то грозное.
Тот захохотал, разинул пасть с редкими желтыми зубами и черным обрубком языка, но меня выпустил.
– Никогда никому ничего не давай, – сказал учитель, не отпуская мое запястье. И продолжил шагать вперед.
Мне стало стыдно за свой порыв.
– Я просто хотел…
– Милосердие для нормальных людей. В Полисе. Ты в Баннгоке, и ты – дэймос. Любая твоя вещь может стать оружием против тебя.
Он уже говорил мне об этом, и не уставал повторять снова и снова.
– Понимаю, – пробормотал я. – Он выглядел ужасно…
– Рано или поздно они все так будут выглядеть.
Феликс обвел мрачным взглядом полуголых парней с разъемами и вилками по всему телу, толпящихся у игровых автоматов, сморщенных наркоманов с недостающими частями тел, трясущихся от ломки, ползающих в грязи нищих, роющихся в мусоре, который можно продать, размалеванных девок в коротких юбках, с выпирающими из кожаных корсетов грудями чудовищного размера.
Удивительно, однако Феликса не трогали. Провожали заинтересованными взглядами, переговаривались, но даже не подходили. Чувствовали хищника, гораздо более опасного, чем они сами, быть может.
А над всей этой выгребной ямой, вдали, возвышались сверкающие небоскребы. Несколько алмазных шпилей.
– Сваатди – здравствуйте, – произнес Феликс, не глядя на меня. – Ла кхн – до свидания, кхо пкхун – спасибо. Чан май ау кхрап – я не хочу. Запомнил?
Я более-менее правильно повторил эти фразы. Учитель кивнул и остановился возле лавки, теряющейся за стеллажами с одеждой, ящиками, контейнерами с отбросами.
Распахнул дверь, широко переступил через порог и, чтобы не наклонять голову, отвел рукой полосу красной ткани, повешенную под притолокой. Я где-то читал, что это чрезвычайно невежливо в этом регионе – войти не поклонившись. Но Феликс держался так, словно по-другому и не мыслил свое поведение.
Я держался позади, жадно осматриваясь. Это была узкая комната, от пола до потолка забитая полками, на которых стояли склянки с какой-то травой, порошками, клубками скрученных стеблей и даже сушеными насекомыми, помятые коробки, металлические контейнеры, запчасти от компьютеров, платы в индивидуальных прозрачных упаковках, дешифраторы, детали видеосистем, контроллеры, диски с программами. И еще множество частей машин, названия которых я не знал.
Здесь очень сильно пахло ментолом, машинным маслом, жирным жареным утиным мясом и плесенью.
В углу сидел парень с длинными волосами, половина их была выкрашена красным, половина зеленым. Он отбивал ногой по полу монотонный ритм и качал головой. Обернулся на вошедших, и я увидел, что вместо глаз у него искусственные линзы. Два мутных бельма, в которых отражались тусклые блики. В уши вставлены втулки наушников.
Он отвернулся и уткнулся в экранчик планшета, который держал в негнущихся пальцах.
За прилавком, втиснутым между двух рядов полок, появился старик в замызганном халате. Его равнодушно-морщинистое лицо с узкими глазами, тонущими в тяжелых веках, расплылось в улыбке. Он поклонился, сложив руки лодочкой у груди, и произнес первое из тех слов, что я выучил:
– Сваатди… – а дальше последовал отрывистый набор звуков и междометий.
Феликс ответил, я тоже произнес сиамское приветствие, на которое старик отреагировал еще одним поклоном и разразился новой тирадой.
Мой учитель сказал еще что-то, указал на стойку за спиной продавца.
Тот поклонился еще ниже, на этот раз поднеся ладони не к груди, а ко лбу. Залепетал жалобно и нудно.
Феликс улыбнулся, протянул руку и как бы невзначай опустил ее на черную деревянную статуэтку жабы с монеткой во рту, стоящую на столе. Старик отшатнулся, склонился, едва не стукнувшись лбом о прилавок. И с удивительной прытью для его возраста метнулся в подсобку.
– Почему он так испугался? – спросил я тихо учителя.
– Понял, что я могу использовать против него эту вещь. – Феликс взвесил на ладони статуэтку.
– Он догадался, что ты сновидящий?! Но как?
– Вряд ли обычный человек будет покупать мощное снотворное, способное продержать человека во сне месяц.
– Месяц?!! Мы что, собираемся проспать так долго?
Феликс рассмеялся над моим изумлением.
– Если придется.
– Но зачем снотворное? Мы же сами можем управлять процессом сновидения и пребывать в нем сколько нужно.
– Да, если только ты сумеешь удержаться в нем. И тебя никто не выкинет оттуда. Или организм не начнет отключаться.
Феликс замолчал, потому что продавец вернулся и с поклоном подал ему довольно объемный сверток из грубой серой бумаги, перетянутый бечевкой. Судя по величине покупки, снотворного в нем было столько, что можно усыпить половину Баннгока.
Дэймос не взял пакет, кивком велев положить на прилавок, и отдал короткий приказ. Старик бережно опустил его на стол и принялся послушно распаковывать. Хотя мне показалось, он предпочел бы, чтобы мы ушли сразу, не рассматривая содержимое.
Я увидел плоскую коробку. Под прозрачной крышкой лежали шесть миниатюрных шприцев и столько же ампул с мутно-желтым содержимым.
Феликс взял контейнер и убрал во внутренний карман своего светлого пиджака. Продавец разорвал бумагу, демонстрируя еще один футляр, побольше. Открыл его. В аккуратных углублениях обнаружились два разобранных пистолета. Немного странной формы, но вполне узнаваемые. Вместо обойм к ним прилагалась батарея и крепление на предплечье. А у меня создалось впечатление, что, если пользоваться ими, надо предварительно ампутировать себе пару пальцев и вставить гибкие металлические щупы.
Учитель взял один, собрал несколькими скупыми движениями, оставив без внимания модификаторы, вставил батарею. Старик что-то умильно проблеял. Феликс усмехнулся, вскинул руку и направил дуло на парня, все так же притоптывающего ногой в такт неслышимой музыки. Продавец ухмыльнулся, демонстрируя две пластины металлических зубов. Его глаза утонули в веках, превращаясь в две щелки.
– Феликс! – воскликнул я, окончательно поверив, что он действительно собирается застрелить человека.
Дэймос, не обращая на меня внимания, нажал на спусковой крючок. Выстрела не было, но парень упал на пол, забился в конвульсиях и замер. Его глаза-линзы вытаращились, с отвисшей губы свесилась нитка слюны, брюки в паху потемнели, а на полу начала натекать лужа.
– Зачем? – спросил я с горечью.
– Должен же я проверить, как работает оружие, – невозмутимо отозвался он, поставил электрический пистолет на предохранитель и сунул ствол за ремень брюк, затем увидел выражение моего лица. – Успокойся, я его не убил. Всего лишь небольшой разряд.
– Угу, небольшой.
– Через пару часов очнется. – Учитель собрал второй пистолет и подал мне рукоятью вперед. – Можешь проверить свой на этом, – он кивнул на продавца, и улыбка тут же исчезла с лица старика.
– Нет, спасибо, – буркнул я, убирая свое оружие, оказавшееся неожиданно легким.
– Тогда пошли. – Феликс захлопнул крышку контейнера, снял его с прилавка и направился к выходу.
– Ты не заплатил, – напомнил я.
– И не собирался. – Он открыл дверь и вышел на улицу.
Улицы погрузились в темноту, подсвеченную желтыми и красными огнями.
По проезжей части проносились машины, облитые ночным светом. Громоздкие, громыхающие конструкции, длинные, стремительные, похожие на хищных рыб, маленькие полупрозрачные купола на колесах и сотни мотоциклов. Все они ревели, изрыгая клубы едких выхлопных газов.
Казалось, город бьется в горячечных конвульсиях и его дыхание с хрипом вырывается из железных легких.
– Феликс, и все-таки… это не хорошо. – Я все еще вспоминал инцидент в лавке.
– Ты про деньги? Думаю, старик в итоге неплохо заработает, продав на органы того торчка, – сказал учитель. – Так что мы в расчете.
Я замер, потрясенный.
– Ты серьезно?
– Я предложил тебе поджарить продавца. – Феликс тоже остановился. – Ты отказался. А так они оба провалялись бы в отключке час-другой и очнулись одновременно.
– Я не знал…
– Теперь знаешь. Не надо разбрасывать корм перед шакалами, – душевно посоветовал дэймос.
– Если бы ты не выстрелил в него…
– Послушай меня. Аметист. – Феликс приблизился ко мне вплотную, опустил обе руки на плечи, почти пригибая к земле их тяжестью. – Ты хочешь выжить?
– Хочу, – буркнул я.
– Тогда пришло время нарастить шкурку пожестче, – он насмешливо потянул меня за тонкую, летнюю рубашку на плече.
– Я не могу убивать, как ты.
– Как я, ты и не сможешь.
Он оттолкнул меня и пошел дальше. Черная тень на фоне черной улицы, подсвеченная бликами с канала. Я побрел следом, терзаясь сомнениями.
Через полчаса мы были рядом с отелем, где Феликс планировал остановиться.
Широкие ступени вели на широкое крыльцо, но понять, что здесь находится вход в один из самых известных отелей Баннгока, было сложно. Витрины двух магазинов, выпирающие вперед, загораживали высокие стеклянные двери. В них синхронно изгибались две механизированные красотки, демонстрируя то ли свои точеные тела, то ли одежду из металлических, сплетенных друг с другом колечек. Несколько смуглых мужчин в замызганной рабочей одежде, сидящих внизу лестницы, явно не производили впечатления гостей дорогой гостиницы.
В холле было на удивление много людей. Они толпились на первом этаже, возле зеркальных дверей лифтов, опасливо косясь на бронированных охранников с автоматами и шокерами. Я заметил, что над входной дверью укреплена решетка, которую можно опустить, полностью перекрывая проход. При этом ни багаж, ни посетители не проверялись, и мы с Феликсом спокойно пронесли оружие.
Тут на нас тоже смотрели, с недоверием и любопытством.
Шестнадцатый этаж со стойкой регистрации, и новые толпы. Голоса – низкие, высокие, хриплые, звонкие, щебечущие, звонки прибывающих лифтов, звяканье ложечек в кафе, стук чашек, скрип тележек для багажа, легкая затхлость ковровых покрытий, аромат мангостинов из фруктового буфета, запах приторных духов, череда смуглых лиц – похожих общими чертами и все же разных…
Еще одна зеркальная кабина лифта. Восемьдесят седьмой этаж. И вот наконец мы в номере.
Я сразу пошел к окну. Панорамное, от пола до потолка, с потеками грязи и налетом пыли. Похоже, его не мыли годами. Открыть или раздвинуть невозможно. Со стороны улицы по фасаду тянулся узкий карниз.
– Сможешь пройти по нему? – Феликс приблизился, и в стекле отразился его высокий широкоплечий силуэт, кудрявые волосы затеняли лицо.
Я присмотрелся. Ветер на этой высоте должен быть сильный, но бортик достаточный для перехода. Видно, предназначен для мойщиков стекол.
– Пройду, – ответил я уверенно.
Феликс отошел, дав мне возможность полюбоваться Баннгоком с высоты.
Город был освещен выборочно. Сияли самые высокие небоскребы, по их стенам пробегали витые надписи лазерной рекламы, множеством белых глаз светились инфоэкраны. Чернильные пятна парков огораживали гирлянды светящихся огоньков. Но я увидел, что рядом с нашим отелем стоит несколько недостроенных зданий – черные кубы с провалами пустых окон.
– А почему здесь так много заброшенных строек?
– Владелец обанкротился, – равнодушно отозвался Феликс из ванной. – Или его убили. А может, то и другое.
Я шагнул от окна, хотел открыть дверцу бара, чтобы взять бутылку воды, но услышал голос Феликса:
– Ничего не трогай.
– Что, и воды нельзя?
Его паранойя иногда приобретала чудовищные размеры. Он упорно вдалбливал мне в голову правила поведения для дэймосов, которые не имеют права оставлять где бы то ни было, а уж тем более во враждебном городе, личные вещи или вещи, которые можно считать личными, а также предметы, к которым ты хоть раз прикоснулся. По всей видимости, бутылка с водой также принадлежала к группе риска.
– Потерпишь, – глухо отозвался учитель.
– И сколько дней терпеть? – пробормотал я, не ожидая ответа.
Мечты попробовать экзотических фруктов и пирожных в буфете развеялись без следа.
– Мы не в гостях и не в туристической поездке, – Феликс появился из ванной комнаты, – наслаждаться жизнью будешь дома. А здесь из-за жалкого фантика ты можешь умереть.
Мне хотелось спросить, находит ли он лучшей смерть от жажды и голода, как вдруг из санузла потянуло едким химическим запахом. Я поспешил туда и увидел, что в раковине быстро разлагаются на части неиспользованные детали пистолетов, футляр, в котором они хранились, полотенце и пластиковые упаковки. Феликс полил это все какой-то кислотой из небольшой бутылки, которая теперь таяла вместе с остальными обломками. Да, никаких следов, включая раковину, ее покрытие тоже вздулось местами.
Я вернулся в комнату. Учитель невозмутимо достал из кармана блистер с таблетками, выдавил мне на ладонь пару и сказал:
– Эти заглушают жажду. – Добавил еще две из другой упаковки. – А эти – голод.
– Прекрасно, – ответил я, рассматривая свой сегодняшний ужин, – а спать мы как будем? На кровать ложиться нельзя, вдруг твои тайные враги, прознав, что мы останавливались в этом номере, вынесут ее отсюда.
Феликс не оценил моей иронии, просто добавил к двум белым и двум синим кружкам на моей ладони еще три красных со словами:
– Хорошо, что напомнил. Это энергетики.
– Так мы не будем входить в сон? Зачем тогда снотворное?
– Мы будем работать, но не здесь.
– А где? – спросил я с вернувшимся любопытством.
Но дэймос не успел ответить. В дверь постучали.
Феликс выразительно посмотрел на меня, показывая жестом, чтобы я не издавал ни звука.
Стук повторился, на этот раз настойчивей, послышался нежный девичий голос, прозвучавший с вопросительной интонацией.
Учитель ответил что-то беззаботно, а мне сказал быстро и тихо:
– В сторону.
Я поспешно отодвинулся за выступ стены, видя все происходящее в большом зеркале, занимающем половину прихожей.
Голос за дверью продолжал настаивать, Феликс вынул пистолет из-за пояса.
Затем он снова заговорил по-сиамски, на этот раз как будто с легкой неуверенностью. Звучало это так, словно гость начал сомневаться и уже готов согласиться на соблазнительное предложение невидимой посетительницы.
Феликс стоял сбоку от двери, держа пистолет, и медленно тянулся к замку, готовый открыть.
Наконец он повернул ручку, дверь распахнулась, в комнату быстро шагнула высокая черноволосая девушка в коротком платье с широким поясом. Ее рука метнулась за спину, выхватывая оружие, но выстрел не прозвучал. Короткий удар рукоятью пистолета по затылку бросил сиамку на колени, она еще падала, как дэймос уже захлопнул дверь, выхватил наручники из кармана, защелкнул на ее запястьях и только затем перевернул незнакомку.
Я увидел довольно привлекательное лицо с ярко накрашенными пунцовыми губами и тонкими золотыми нитями, вплавленными в левую щеку. Над ухом двойная дырка разъема, но это меня уже не удивляло.
Феликс взял неожиданную гостью под мышки, легко приподнял, усадил на стул.
– Может, не стоило ее оглушать? – спросил я, выходя из своего укрытия. – Она одна и…
– «Она»?.. – Дэймос подцепил дулом пистолета короткое платье, приподнял, многозначительно хмыкнул и снова опустил. – Я в этом не уверен.
Значит, еще один катой.
Феликс размахнулся и отвесил нежданному гостю оплеуху, сначала по одной, затем по другой щеке. Глаза, обведенные густой краской, открылись. А затем тот дернулся, увидев у себя под носом пистолет, и вжался в спинку стула, услышав несколько фраз, произнесенных учителем.
Единственное, что могло напугать до такой степени, – осознание, что один из беспечных белых, приехавших в чужой город, – дэймос. Судя по всему, в Баннгоке отлично знали о существовании черных сновидящих. И не просто знали. Встречались, слышали о нападениях, были знакомы с жертвами…
– Это один из тех, ради кого мы приехали сюда?
– Нет, – ответил Феликс. – Все гораздо примитивнее.
Он задал еще один вопрос, услышал короткий ответ, в тот же миг дверь содрогнулась от мощного удара и распахнулась, повиснув на одной петле. В комнату ввалился мужчина в уже знакомой мне экипировке – полуголый торс исполосован бронированными накладками, правый глаз заменен оптическим прицелом, правая рука – сплав из металлических суставов и оружия с коротким дулом.
Мои рефлексы оказались быстрее мыслей, я бросился на пол, и в то место, где я стоял мгновение назад, ударила пуля. Откатился в сторону, стремясь уйти с линии огня и укрыться за выступом стены, – над моей головой со звоном раскололось зеркало, осыпав меня осколками, разлетелся в щепки столик, рухнула вешалка…
Послышался хриплый надорванный вопль, который оборвался еще одним выстрелом. Я поднялся на ноги, сжимая пистолет, и осторожно выглянул, рискуя получить пулю.
Успел заметить, что Феликс раз за разом всаживает заряды в бронированного, держа перед собой как щит катоя, в тело которого врезались пули. Нападавший дергался, но не падал, и его палец снова и снова нажимал на спусковой крючок.
Из перегородки вылетел фонтанчик разбитой гипсовой штукатурки. Я выстрелил в ответ. Ствол беззвучно выплюнул мощный заряд, накрыл мужчину, но тот снова не упал, хотя был должен рухнуть без движения или хотя бы потерять координацию. Напротив, он, казалось, забыл о Феликсе и направился ко мне. В его единственном еще пока человеческом глазу мне почудилась тупая упертость сломанного механизма.
Я начал отступать, стреляя снова и снова, пока не уткнулся спиной в стекло. Механическая рука метнулась вперед, хватая меня за горло. Железные пальцы стиснули шею, в глазах потемнело. Паника накрыла меня с головой, я дернулся, пытаясь высвободиться, схватился за металлическое запястье. Туманящееся зрение зафиксировало размытый силуэт Феликса, с размаху опускающего рукоять пистолета на основание черепа полумашины.
Только тут киборг разжал пальцы, и, пока я жадно глотал воздух, стоя на коленях, послышался звук еще одного выстрела, грохот, звон. А затем меня подняли за шиворот и поставили на ноги.
Я с трудом сфокусировал взгляд и разглядел Феликса. Его левая щека багровела тремя длинными ссадинами, бровь рассечена, глаз заплывал.
– Ну, ты как? – спросил он глухо.
Я кивнул.
На полу лежало тело катоя, залитое кровью. От лица осталось красно-бурое месиво. Руки и ноги перебиты.
Бронированный слабо шевелился в груде досок и осколков зеркала. Дергаясь, словно испорченная механическая игрушка.
– Почему… – начал было я и закашлялся, пришлось повторить заново тише, чтобы не напрягать горло. – Почему наше оружие не действовало на него?
– Высокая степень защиты. – Феликс подошел к окну и с размаху ударил по стеклу рукоятью своего оружия. Но ожидаемого громкого звона не прозвучало и осколки на пол не посыпались. По гладкой поверхности побежала тонкая цепочка трещин, еще один удар, их стало больше, однако разбить ее оказалось нелегко.
– А где полиция? Охрана отеля?
– Поверь мне, им дела нет до двух белых.
– Это были те, ради кого мы здесь?
Он ударил еще раз и наконец пробил стекло, град осколков полетел наружу, выплеснувшись на карниз. В номер ворвался свежий ветер и далекий гул города.
– Нет. Как я понял из краткого рассказа нашего гостя, меня собирались распилить на органы, а тебя продать в бордель… Идем.
– Почему мы не можем выйти через дверь?
– Не хочу рисковать. Он сказал, за нами прислали четверых.
Феликс выбрался на карниз, и я поспешил за ним из разоренного номера.
– Теперь понимаешь, почему нам советовали взять гида?
– Теперь я жалею, что мы его не взяли.
Дэймос рассмеялся. Уверенно направился вперед, но я все равно замечал, что его слегка покачивает. Все же схватка с киборгом не прошла для него даром. Я внимательно следил за учителем, готовый поддержать, если придется.
Ветер свистел, набрасываясь на нас с высоты, словно хищная птица. Бил по лицу, цеплялся за одежду. Город внизу и до горизонта лихорадочно сиял электрическим светом и проваливался в темноту пятнами заброшенных строек.
Окна, мимо которых мы шли, светились, демонстрируя мне нутро комнат. И я мельком посматривал на экраны, где показывали обрывки чужих жизней.
Компания из пяти-шести полуголых людей, валяющихся на коврах. Все в игровых шлемах, закрывающих половину лица, – мерцающий экран окрашивал их в синие, зеленые цвета, а безвольно открытые рты придавали сходство с утопленниками.
Два парня в соседнем номере орали друг на друга, недвусмысленно размахивая руками. Наконец один ударил другого, повалил на пол и принялся добивать ногами.
Третье окно было завешено черной тканью, по которой растекались влажные разводы.
Еще несколько номеров оказались пусты.
Мы обогнули здание и оказались на карнизе смежного корпуса. Достаточно узкое окно выходило в коридор, было забрано сеткой и приоткрыто. Феликс просунул руку в щель, нащупал задвижку и распахнул фрамугу. Я заметил, что от этого простого действия на его плече сквозь ткань пиджака проступило темное пятно. Пока еще совсем небольшое.
– Ты ранен?!
– Жить буду. – Он беззвучно проскользнул внутрь, подождал, пока залезу я, и плотно закрыл створку.
Мы быстро шагали по тесному коридору. Ковровая дорожка глушила шаги. Где-то недалеко здесь должен был находиться служебный лифт.
Персонал отеля, время от времени встречающийся по пути, почти не обращал на нас внимания или делал вид, что не обращал, занятый повседневными делами. Тут перевозили на тележках багаж, там электрик копался в проводах под потолком, дальше – доставляли в прачечную горы постельного белья.
Только один раз к Феликсу обратился с вежливым вопросом мужчина в строгом костюме. И даже мне, не знающему сиамский, было понятно – его интересует, не заблудились ли два белых в служебных помещениях. Дэймос ответил нечто высокомерное и небрежное. От него тут же с поклоном отстали.
