Текст книги "Обречённые жить (СИ)"

Автор книги: Алексей Лавров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Меня товарищ устроил на работу поспокойнее – инструктором по силовым контактам в одну охранную фирмочку – недобросовестных должников совестить.

– Был солдатом, стал бандитом, – сплюнул юный максималист.

Мы в основном игровые автоматы обслуживали, запрещённые, конечно. Там мне уже так крупно не везло, жизнь наладилась, даже стала казаться слегка пресноватой. Я «увлёкся» сначала игрой в сети, потом ролевухами на свежем воздухе, вступил в клан…

– Снова стал солдатом? – с надеждой спросил мальчишка.

– Нет, потом мне совсем повезло – убило меня.

– Вот ты лошара! – воскликнул парнишка, – ничего приличнее для меня не нашлось?

– Ты на себя посмотри, чмо вшивое, – отвечаю на любезность, – поприличнее полагается разным лордам!

* * *

Разным лордам тоже досталось не бог весь какое сокровище. Последние удары в полузабытьи он отсчитывал: «Девять… Десять»! Лордом, вернее, лордским сыночком, оказался долговязый рыжий парень, посланный сначала хуком Дасти в крэш, а потом приведённый в чувства линьками. Когда присоединился к Полли, единственному своему приятелю, тот уже вовсю орудовал скребком. Некоторое время они демонстрировали усердие, и что, вообще, ничего особенного не произошло. Наконец, Полли, посопев, пробормотал, – блин, даже в учебке такой хернёй не занимался.

Джек, или кто в него попал, удивлённо поднял на друга глаза, но спохватившись, продолжил выскабливать палубу, – а я вообще не служил. Руда, если что.

– Рад тебе, командир, я Лют, – не отрываясь от работы, ответил приятель. – Твой тебе что-нибудь рассказал?

– Блин, я не совсем уверен, что он ещё остался.

– Остался, не боись, просто испугался, – утешил его Лют, – мой уже осмелел и выпытывает формулу напалма – ему бы что-нибудь поджечь!

– Так, к нам Кэп приближается, продолжим после его трости.

Кэп, видимо, занятый своими мыслями, рассеянно огрел парней по ляжкам и направился внутрь кормовой надстройки, куда его с каким-то умыслом тянул штурман, мистер Доусон. Спустя три минуты туда же прошёл Дасти, а Боу и Джиму мальчишки были безразличны.

– Что будем делать, командир? – воспользовался возможностью пошушукаться Лютый.

– Как всегда – соберём команду и установим свои правила.

– А вообще?

– Да выживем для начала, подождёт твой отморозок напалм. Кстати, кто он?

– Сиротинушка – уже третью семейку сжёг. Обижали.

– Ценный кадр. А я пользуясь знанием английского о своём выяснил, что он сынок какого-то лорда и вообще не осуждён, его тут папочка спрятал!

– Так это ж значит, что…

– Да, нам всем трындец где-нибудь вдали от берегов. – согласился Руда и не стал более отвлекаться на общее положение. – Ты, братец, подойди к мальцу, что за борт сиганул, похоже – наш человек.

* * *

Захарка объяснял мне, какой он не лох. Маменька у него умерла, его в приют забрали, а потом продали в юнги. Только зря его тот шкипер усыновил, тем более напрасно швырялся в парня бутылками. Всё равно ведь не всегда попадал, вот и последний раз промазал, а Заки попал – он всегда был ловким малым – удачно этак, в висок. Как его шкипер доставал было видно по окровавленной шкиперской тушке, забил его пасынок шкиперской же тростью. Чистое состояние аффекта на почве систематических издевательств, но по закону славный мальчик до сих пор понять не мог, чего ж его за отцеубийство сразу не повесили? Впрочем дальше дела пошли ещё забавней. Крутой каботажный юнга с почти годовалым стажем внезапно увял, – Поль сюда идёт. Побьет или ему всё пофиг – маньяк.

К нам неспешно, сгибаясь под тяжестью ведра явно не с компотом, приблизился ладно скроенный светловолосый, большеглазый мальчуган немногим, может, старше Захара. Аккуратно вылили содержимое ведра в клюз, Заки аж не поверил такой деликатности. И задумчиво изрёк по-русски, – чужой труд нужно уважать, правда?

Я смог только кивнуть. Чувствовал себя Штирлицем в последние майские дни – кругом все свои!

– Как служится, боец? Не обижают? – благодушно продолжил пацан, – тебя, кстати, как на том свете звали?

– Неждан, – отвечаю провокатору.

– Здорово, а я Лют. Тебе привет от Руды, – уже уходя бросил он через плечо, – теперь вы в наших любимчиках. Общий приказ – искать и спасать своих.

Ага, только гвоздик вытащим. Спрятал секретное оружие за щеку и сменил Захара, он решил, что сон я там или дух, а отдуваться за двоих ему надоело. Повторяю его простые движения и незаметно зыркаю по сторонам. Смотрю, мальчишка, что сверзился с вант немного пришёл в себя, а к нему подручный Коняги Мул Колин подходит, хватает за ворот и толкает к кубрику. Парень явно сам прорвался на палубу, и кубрик точно не был его целью – бессильно мотает головой и лепечет: «Нет, нет»! К ним подошёл третий мальчуган, что-то горячо заговорил, Мул небрежно ударил его в лицо, мальчишка растянулся на палубе. Послышались смешки. Ну, так сейчас будет ещё веселей!

– Эй, парнокопытный, – подал Захар звонкий голосок, – спорим, я тебя одним плевком убью?

– Спорим, – согласился Мул, – а не убьёшь – не выйдешь из кубрика, пока не сдохнешь.

Мой пацан бесстрашно приблизился к верзиле – ему интересней намного больше, чем страшно. Мул разглядывал нас с профессиональной брезгливостью энтомолога. Хорошо, что смотрел сверху вниз, но уж слишком у него расставлены глаза.

– Мул, и ты позволишь Дристуну плюнуть себе в рожу? – весело удивился Чарли Ёршик. Мул чуть повернулся – то, что надо. Наш язык – это довольно-таки сильная мышца, а дуть в железку глупо, разве что грамотно создать разницу давлений. В физике окружающие не разбирались, оттого и не поняли, почему Мул с утробным воем облапил рожу, а из-под его пальцев хлынула кровь. Он упал на колени, завывая.

– А ты мне не поверил, одноглазый! – Захар принялся куражиться – с размаху пнул его в нос, тот опрокинулся на спину.

Заботливо нагнулся над Колином, будто разглядывая рану, резко выдернул кривой гвоздь и спрятал за щеку.

– Ползи в кубрик, чмо, и больше не попадайся мне на глаза, – вынес он вердикт поверженному гиганту. Тот не стал заставлять себя уговаривать, хлеща из пробитой глазницы кровью, на карачках поспешил к новому месту службы.

– Теперь до конца вахты дежурства по кубрику отменяются! – с вызовом глядя Коняге в глаза, заявил Ёршик. – Билли, ваш дружок запакостил палубу, как думаешь, кто должен прибраться?

С Мулом у Коняги было несомненное превосходство в силах перед всей Ершовской шайкой. Даже его покорные, забитые «любимчики» по мановению вожака бросились бы в драку. Но Мул сам стал любимчиком, да и с Дристуном нужно было держать ухо востро, коль его акулы не едят и он вон как ловко плюётся. Коняга властно указал пока ещё своим холуям на пятна крови. Трое бросились скоблить осмоление палубы, а двое молча подошли к Ершу, одними взглядами задав такой важный для них вопрос. Тот пожал плечами – попытайтесь быть людьми.

– Спасибо, – вдруг кто-то сказал в спину Захару. Он не понял, сказали-то по-русски, но я как-то сам перехватил управление…

* * *

Неудобно мне так узурпировать общий организм, но Зак, кажется, не в претензии – для него просто продолжается чудесная сказка. С палубы на нас таращился русоволосый паренёк той же, что у моего, комплекции, немного выше и невозможно курносый, что совместно с конапушками и пятнышками грязи делало его мордашку мультяшнолисёночьей. «Спасибо» он сказал просто от избытка чувств, находясь в лёгкой прострации.

– Пожалуйста, – отвечаю, протягивая руку, он, ухватившись за ладонь, встал с палубы. Говорит, – Грегори Сбитый, Плюшевый.

– Вот зараза, – мысленно высказался Заки, – он же приятель холуя Коняги, Прилизанного.

Приятель Сбитого уже верещал под линьками, думаю в ответ, – да ладно, подружитесь ещё.

А сам с теплотой вспоминаю Плюша, только я в обеих командах знаю, что его звать Игорьком, – работали вместе на кранах, он, кстати, так и остался бы. А матросы нас будто не видят – уважают мужики удачу и дружбу.

– А я Неждан, – признаюсь, слегка стесняясь.

– Лёха! – обрадовался Плюш.

– Тише, Плюш. Ты своим полностью рулишь?

– Не – переоценил я его силёнки, вот и грохнулся, а так даже подружились.

– Тогда нам пламенный привет от Руды с Лютом и боевой приказ искать и спасать своих.

– Тогда радуйся, под линьками маму по-русски кто-то звал, а Ёршик его отчётливо понимал. Подойдём к нему?

– А пойдём, – соглашаюсь с приятелем.

Подошли к Ершу, типа поговорить, он остановил нас взглядом бледноголубых глаз в двух шагах от себя и прищурился на рожицу Захара, – сперва выплюнь гвоздь, чтоб не шепелявил.

Я сплюнул железку в ладонь и спрятал пока в кармашек. Говорю ему по-русски, – хай, братуха.

Он без стеснений присел на палубу, поджав ноги. Вот уж в ком я, даже будучи простым каторжанином, сразу заподозрил бы нечистого. С виду пацан с лукавым прищуром бесшабашных весёлых глаз, но и с недетской грустью. Движения ребячески разболтаны, но экономны, точны, как у военного. А мы стояли перед ним разве что не «смирно». Приветы и пожелания выслушал бесстрастно, сразу видно, что смерть ему не в диковинку. Помолчав, снизошёл. – Черныш, на том свете главарь псов. С Рудой я обязательно переговорю, он тоже был лидером клана. А остальных не жалко. Вот вы спаслись и нашлись сами, заняли в этом обществе своё место. Но если кто-то из вселенцев ради спасения сам пойдёт в кубрик… честные местные ребята нам с Чарли больше по душе. Он, вообще-то, Гарри Весельчак, в Ерша Чарли его пацаны переделали, – он неожиданно широко улыбнулся, – а под линьками выл Пройдоха Пит, ваш Сыч. Для него Чарли сделал единственное исключение – Пит сдуру считает себя цыганом, удавят же ни за что.

По его тону мы поняли, что разговор окончен – ждать радости от нашей встречи бессмысленно, ведь, по сути дела, все мы уже мертвецы. Мы занялись своими делами – даже благодушие матросов имеет границы. Плюш полез промазывать бегущий такелаж и блочки, а я направился к уже изрядно загаженному клюзу. Обязанности с Захаром мы разделили так: я таскаю забортную воду, а он скоблит поверхность. Эх, детство – золотое времечко! Ну, вселился дух, и что дальше? Во-первых, клюзов действительно много, во-вторых, на них свет клином не сошёлся – мальчишка сразу превратил нудную, грязную работу в игру. Пустил фантазию на самотёк, и вот они уже приплыли на Ямайку, а его взяли в юнги, и он угнал фрегат и плывёт к маме. Только сначала надо напасть на остров, забрать у дикарей много золота, стать солдатом, а потом генералом и свергнуть губернатора, всех губернаторов по очереди. А от духа и впрямь никакой пользы – затаился в уголке сознания и молча тащится с фильма. Только дурацкая у меня привычка спать в кино, не заметил, как вырубился. Приснился утренний заплыв, гребу от акулы и радуюсь – это всего лишь только сон! Ведь только во сне можно плыть со скоростью волка из «Ну, погоди!», а рыбка, хоть и не отстаёт, догнать не может. Выбежал на пляж, она за мной! Я в шахту канализации, зараза следом, вылез уже на Агропроме. Бегом к старой кирпичной трубе, подпрыгнув хватаюсь за нижнюю скобу, подтягиваюсь, и эта ржавая железка со звоном отвалилась! Падаю на спину, акула вцепилась в живут с злобным, утробным урчанием…

Мдя, проснуться от урчания в чужом брюхе… Или не проснуться, а наоборот? Что в таких случаях говорил Конфуций? Блин, жрать охота! Аж до рези в животе! Захару привычнее, да и фантазия отвлекает. Умудрился растянуть работу на свежем морском ветре почти до заката, так стремился к идеалу. Да и команда постоянно делала идеальную чистоту клюзов практически недостижимой. Вечером довелось наблюдать смену ребячьих вахт. Первыми мы подняли четыре трупа – двоих явно удавили, остальные, кажись, сами преставились. Волоком за ноги оттащили к фальшборту у бака и издали наблюдали, как здоровенный капрал устанавливал факт смерти каждому ножом в область сердца, а подручный матросик выбрасывал тела в воду.

Следом за трупами спокойно поднялись авторитетные пацаны с «любимчиками». Хотя особо авторитетными они не были – пацаны в ночную вахту не ломились, как в дневную. Тут-то и узнал Руда, что никуда его Джек не пропал.

– Твоё сиятельство огреблось линьков? – дерзко обратился к нему паренёк с ехидной остренькой, прыщавой мордашкой, – значит, ты, как все, можешь таскать парашу?

Руда успел лишь зажмуриться – последовала серия ударов в корпус, Длинный явно знаком с анатомией. Большим пальцем он поддел наглецу челюсть, ещё удар и рывок, и челюсть оказалась в руке Джека вне её хозяина.

– Добавьте пятого, – ровным тоном обратился он к нашей импровизированной похоронной команде, выбрасывая челюсть в море, – а смывать кровь дело ночной вахты.

Никто особо не возражал, действительно, пусть наглец попробует отыскать на дне свою зубатку. Сами и спровадили его ещё мычащего через фальшборт – ехидно улыбающиеся матросы и не подумали нам помогать. Ведь это мы, приговорённые за убийства, только что прилюдно изувечили и убили человека.

Но эти злобные маленькие поганцы оставались забавными подростками, порой весьма забавными. Оказалось, что можно быть любимцем всей команды – во время смены ребячьих вахт матросы устраивали концерты самодеятельности. Конечно же, никто не отплясывал «яблочко», а просто пели они при всякой тяжёлой работе. Но и насладиться чужим талантом не упускали ни одной возможности. Едва один паренёк поднялся на палубу, ему тут же сунули в руки обыкновенную расческу.

– Извините, с вашего позволения, со мной сегодня сопровождение, – смущённо обратился он к публике. Матросы заинтриговано молчали. Наконец, появились двое ребят с в хлам разбитыми в оригинале курносыми лицами.

Паренёк приложился к расческе, звучание было непривычным, но уж «Катюшу» трудно было не узнать. Далее последовала «Перуанская», публика замерла в восторге. Но всё-таки поглядывала на пару избитых, смущённо жмущихся охламонов.

– Да вы сбегайте поссать, ребятки, – верно понял причину их смущения боцман. Те не заставили себя уговаривать. А когда вернулись, оказалось, что игрец на расческе тоже решил устроить себе антракт. Дабы не разочаровывать почтеннейшую публику, пришлось им заполнять перерыв.

 
– Yesterday,
All my troubles seemed so far away…,
 

– грустно вывел первый охламон.

 
– Now it looks as though they» re here to stay
Oh, I believe in yesterday…
 

– мастерски присоединился к нему второй оболтус.

Вернувшийся мастер расчески застал последние строки песни, звучавшие в потрясённой тишине.

 
– Now I need a place to hide awaу
Oh, I believe in yesterday,
 

– добили ребята публику на два голоса.

Ну, нам-то ясно – русские, а прочие застыли в культурном шоке. Я даже смог ненадолго отвлечься от вытаскивания вёдер с парашей, чтоб взять у матросика из-за кушака ножик. И никакая не кража – я его так же незаметно вернул на место. Только у другого ценителя прекрасного срезал фляжку – ведь горсти это так неудобно! Специально для этого завязал полы рубашки на Захаркином животике. Воду отмеряли под надзором Длинного Джека, Поля Головни и ещё одного, только он занят был – искал на дне свою челюсть. Так пока народ наслаждался исполнением на бис, я под их надзором фляжку утопил, выловил и завалил сверху сухарями для конспирации и про запас. Захар просто поражался моей наглости! Но я не напрасно горжусь прозорливостью, пригодились запасы, конечно, но обо всём по порядку.

Лют подошёл к ансамблю и предложил следовать за ним. В трюме мы застали раздел плесневелых сухарей – одного мальчишку пинали в живот, а он крыл всех по матушке на чистейшем русском, второй лишь слабо вздрагивал от ударов и повторял: «Ну, не надо, пожалуйста, я уже сыт…» Это могло бы ему, возможно, облегчить участь, если б он говорил по-английски. Я прям с верёвки оседлал одного амбала, закрыл ему ладонями глаза и немного подался всем корпусом назад. «Все мы немного лошади» – недоросль ринулся меня стряхивать и далее, сделал два лишних шага вперёд и со всей дури врубился башней в переборку. Следом за мной спустился Ёршик со своими и парни сходу вписались в разборки – их мировоззрение не было согласно с избиением одного несколькими. К счастью к появлению Джека и Поля убивать уже никого не требовалось – умиротворённые скандалисты полностью признали справедливость раздела воды и сухарей. Наших же потерь прибавилось на два бойца: Эб Топор и Угрюмый Джордж не вставали с гамаков, бредили – хихикали и матерились по-русски.

– Гонджубас твой даже на том, то есть этом свете не отпускает! – высказал я Руде укоризну.

– У них мог быть свой, вдруг это наши селяне? – оправдался лидер клана. – Чувствую, разговора у нас сегодня не получится. Но будем считать, что нашли и пока спасли всех.

Я кормил пострадавших, Грязного Дика, Стужу, и Эндрю Окошко, Пушка, после того, как они представились.

– Неждан, негоже ворованной флягой единолично распоряжаться, – тут же распорядился Руда, – давай её сюда!

– Она кожаная, её пустую удобно подмышкой прятать, – передаю ему добычу.

– Ты меня ещё поучи! – фыркнул лидер. – До завтра чтоб все родили умные мысли!

– Ты мне тут ещё покомандуй! – ершится Чарли.

– Вот! Первая уже есть! Продолжай в том же духе, Ёршик. Все переходим в дневную вахту, вечером обсудим перспективы, а теперь давайте уже отдохнём от этой каторги. У меня, к примеру, жутко ломит спину!

– Ну, давай отдохнём, – пожалел его Чарли, и мы разошлись по гамакам.

Перед сном подвожу игровые итоги. Возможности сохранения и перезагрузки нет. Вокруг озверелые неписи, некоторые очень высокого уровня и хорошо вооружены. Юнит – лох последнего уровня, но с зачатками умений, первоначальными знаниями и с неплохой обучаемостью. Всего уровней контроля три: прямой, доступен в любую секунду, тактический, пацан пока подтормаживает, и общий, ничегошеньки до него пока не доходит – вот на этом и сосредоточимся. Да, и английский надо бы подучить. За день встретили много дружественных и союзных персов, есть перспективы для клана. В слотах загнутый гвоздь, три зелёных сухаря и общая с лидером локации кожаная фляга. Перспективы, в общем, – полный песец. Захар уснул сразу, да и я, подведя итоги, задремал. Сплю и радуюсь – в своей берлоге, на своём диване, это был просто сон! Вдруг слышу – в дверь стучат, да просто ломятся, прям головой бьются! Встаю, надеваю тапки, шлёпаю к двери, открываю, а там! Вода стоит стеной, как в аквариуме, только без стекла, и в неё, как призрак, кто-то погружается. Э нет, думаю, сперва разбудил, поднял, а теперь тонуть! Сунул я в эту странную воду руку по локоть, ухватил призрака за шиворот и выдернул в прихожку. Ну и дверь, само собой, захлопнул. А передо мной, по ходу, предстал мой юнит уже в отключке, но отчего-то совершенно сухой. Подхватил я потерявшего сознание парня на руки и отнёс на диван. Ну нет у меня другой лежальной мебели, не подумайте дурного. Сам с краешку примостился и снова уснул. Сплю и радуюсь – вот это сон, всего лишь сон! Просыпаюсь, а ко мне прижался замызганный мальчуган и руку обхватил, даже вцепился. Вот ты какой, Захарушка, с ответным визитом, значит, в мою берлогу, на мой диван, в мой сон… Господи, это же сон, сон!!!

Глава 4

Конечно же, это был сон, и он, сука такая, кончился! Сразу взял над пацаном прямой контроль, чтоб не ломанулся к верёвке в запаре. Мы все, не сговариваясь, заняли у люка оборону. Безо всякой жалости пресекли попытки самовольного прорыва. С нами стояли даже Зуб с Клыком, то есть Эб с с Джорджем, насмеялись ребятки за ночь. Первыми поднялись наши задохлики, новые любимцы, Пройдоха Пит, ансамбль, конечно. Потом раненые Плюш, Стужа и Пушок. Далее сноровисто вскарабкались ребята Ерша. Последними под злобными взглядами Коняги и Мула поднялись Лют и Джек. Я поманил с нами Маленького Боба, но тот лишь покачал головой – в трюме нужно кому-то присматривать за порядком. Что ж – у каждого свои предпочтения. Но приглашение он оценил. Надо же – у конченных отморозков Джека и Поля, которым никто никогда не был нужен, появилась целая команда, этакая обуза! И хитрован заметил хмурость Чарли – Ершу важно было, чтобы все его бойцы именно прорывались наверх.

В тот день с парашей провозились слишком долго – Коняга с «любимцами» не были привычны к такому труду. А мы, не отвлекаясь на глупости, направились сразу к клюзам. По ходу дела поучаю Захара, – ты пойми, Кэпу понравился не ты, а номер. Номер ему вскоре надоест, и он просто станет в нас стрелять.

– А что же делать? Мне Кэп и самому – б-р-р-р!!!

– Помнишь, я рассказывал тебе про фокус с сигаретой?

– Так ведь не изобрели ещё сигарет!

– А ты попроси патрон и кусок фитиля.

– Так ведь пасть разнесёт!

– Верь мне, я знаю, что делаю, – с чисто кувалдовской убедительностью успокаиваю парня.

Тот лёгкой походкой обречённого на колесование направился сразу на мостик.

Изрядно датый Кэп выразил изумление, – пришёл петь? Но ведь ты ещё сухой!

– Простите, сэр Капитан, сэр, разрешите покурить напоследок, сэр, – дерзко заявляет каботажный юнга.

– Щенок! – Кэп взбешён, – ты не стоишь и понюшки табаку!

– О, сэр, для каторжан табак слишком слаб, одолжите ружейный патрон и обрезок фитиля, сэр.

Капрал молча вынул из подсумка патрон, спросил, какой длинны требуется фитиль, и сам заправил обрезок в петарду.

– Разрешите прикурить, сэр? – обращаемся к Дасти, тот не шелохнулся, тогда Джим тряскими руками достал пистоль, сыпанул на полку пороху, взвёл и щёлкнул курком. Зак с изящным полупоклоном «прикурил», фитиль загорелся.

– Благодарю, сэр, – крикнул Зак, засунул петарду в рот и отключился. Я разбегаюсь по палубе мостика и перепрыгиваю через перила в море. В полёте, сильно опалив верхнюю губу, прячу приклеенную к нижней «сигаретку» во рту. Прыгал я по ходу судна, будучи уверенным, что в случае неудачи корабль мне ни за что не догнать, и ждать меня никто не будет. Под водой делаю обычный кувырок, выныриваю лицом кверху и, заранее зажмурившись, выплёвываю эту гадость.

– Бабах! – шарахнуло едва ли не в нашей башке. Но лёгкая контузия нам только в помощь – без лишних эмоций залазим по последнему спасательному концу.

– Петь сможешь? – Капитан заботлив, – не оглох?

Джим смотрел на нас смешно округлившимися глазами. Даже Боу оценил шутку, – об этакой проказе не стыдно будет рассказать и в Порт-Рояле!

Захар затянул высокоморальную, выученную ещё в приходской школе песенку. Там герой, пристрастился к выпивке, проиграл родной дом в карты, бросил голодными сестру и братика, ушёл в пираты, был схвачен и был повешен. Но на публику больше действовал припев «если бы он, только бы смог вовремя бросить курить»!

Нас снова наградили бутербродом, на этот раз с сыром! И велели заняться делом, нарочито не уточнив каким именно! Я сразу пошёл напрашиваться к Чернышу-Ершу. Мне отчего-то показалось очень важным, чтобы это мы вошли в его команду, а не его команда присоединилась к неизвестно ещё к чему. Видимо, те же мысли посетили и Плюша, его я застал увлечённым такелажными работами. Там в процессе общей работы он поведал мне, что на расчёске играл Стужа, а пели близнецы Хаски и Маламут. Они пока клюзы чистят под присмотром Зуба и Клыка – с ними не забалуешь. А в кубрик по одному уходили «любимчики» Коняги, с этой сволочью явно нужно что-то делать. Руда собирает вечером вселенцев, будем думать, вернее, внимать мудрость руководства…

* * *

Обычный уже каторжный денёк ознаменовался лишь порцией линьков – я понял, почему парни орали по-русски, не подвергать же такому ребёнка! Что тут скажешь – было очень-при-очень больно. Близнецов и Стужу матросы не отпустили без вечернего концерта, ребята выдали вчерашний хит и добавили «Girl», моряков ждала явно непростая ночка. Боцман от себя подарил мальчишкам кожаную флягу с водой и заявил, что голову оторвёт всякому, кто их тронет. Наконец с вечерней суетой было покончено, и мы по одному пробрались к оазису благополучия в нашем тёмном царстве. Гамаки элиты располагались почти под люком. Его полагается закрывать, но жалели нас старики, подставляли чурочку, чтоб оставалась щёлка – хоть такая вентиляция. Руда уже расположился в гамаке, мы расселись на палубе. Близнецы на палубе, оказывается, пока их тискали фанаты, позаимствовали у одного из них кресало. Запалили лучинку.

Черныш принципиально привёл своих огольцов – пусть и не поймут ничего сразу, потом он им сам всё растолкует, главное, чтобы слышали своими ушами. Клык и Зуб заявили, что у них тоже есть ребята.

– У вас есть ребята, а мы есть друг у друга, – всё объяснил Черныш.

– Но ты же понимаешь сложность нашего положения, – попытался убедить его Пушок, – мы же не совсем одни!

– Привычная средневековая мистика, – отмахнулся Чарли, – они даже в нечистого верят.

– Тогда давайте официально представимся, – предложил Руда, – меня вы знаете, лидер «Варанги», студент медик.

– Неждан, «Варанга», простой бандит, Зак без клички, и неча ржать! – представляюсь сообществу.

– Плюшевый, «Чёрные псы», Сбитый Грегори, промышленный альпинист, – дружески улыбнулся мне самый хитрый пёс. Кровушки мы друг у дружки выпили! Главное – сделай Плюша, – постоянно уговаривал меня Руда. А того, скорей всего, в отношении меня так же инструктировал Черныш.

– Это Тони, Джон, Ник, Колин и Бил, убийцы, грабители и просто классные парни, – представил нам Чарли свою компанию, – новеньких не позвал, они себя ещё не проявили. А я Черныш, главарь «Чёрных псов», студент заочник, учусь на филолога. И чего тебе охренеть? – резко обернулся он к Люту.

– Я говорю, охренеть, что самый крутой пёс – филолог.

– Так я ж после контракта, вот захотелось от всего отдохнуть, а ты?

– Пол Головня, Лют, «Варанга». Военный пенсионер, артиллерист, егерь, водил туристов по экстремальным маршрутам.

– Гм, а я Грязный Дик, Стужа, «Варанга». Строитель-отделочник, в смысле отделать, потом построить – мент из пригорода, участковый. Тоже проводил экстремальные экскурсии по цыганским хуторам. Думал, что довожусь, ан глядик-ты, пронесло!

– Тебя бы так пронесло, да, Неждан? – усмехнулся Сыч, – сам пошёл! Сыч, «Варанга», стажёр, доцент МГУ в командировке, социология и математическое моделирование. Должен же был сюда попасть хоть один человек с законченным высшим образованием?

– Жаль, что слегка не по профилю, – заметил Черныш.

– Фигня – у нас всё не по профилю, и ничё так справляемся.

– Есть хоть один нормальный ботан в нашей компании? – озабоченно спрашивает Руда.

– Смотря кого считать ботаником. Меня из сельхозтехникума выгнали и призвали в ряды. Мне тоже смешно. Сейчас, ага, а тогда… Эб Топор, Зуб, «Чёрные псы», садовод.

– Хм, тоже крест, Угрюмый Джордж, Клык, «Чёрные псы», лошадок разводим… э… разводил…

– Не зарекайся так, – Руда строг.

– Ну, правильно, мы ж пока ещё не сдохли! Я – Энтони Хап, Хаски, стажёр, «Чёрные псы», студент политеха, третий курс, машиностроение.

– Жадина Пью, Маламут, я как брат.

– Близнецы, почему рожи в синяках? – Черныш строг со своими малышами.

– Дали пацанам порулить. Пью считает, что они спалились из-за Тони, типа, он пожадничал, не надо было часы у жмура брать, – говорит Маламут.

– А Тони, вообще, Пью, крысу такую, удавит нах… за то, что он те часы всё выкинуть собирался, да так и не собрался, в кармане таскал! – чуть не лает в ответ Хаски.

– Сами не начинайте. Вам допзадание – помирить пацанов, – командует стажёрами Черныш, и, обернувшись к самому задумчивому мальчишке, гаркнул, – а ты чего молчишь?

– Всё как-то странно… никак в себя не приду, прости. А по теме – Невиноватый Джон, Своята, «Варанга», мастер спорта по стрельбе из лука, тренер. А что мы, парни, как-то без своих имён знакомимся? Я, например…

– Умерли мы, и имена наши тоже, – прерывает его Пушок. – Без имен проще, значит эффективнее. Нам с пацанами нужно работать, а не сопли друг другу вытирать, они сопли презирают…

Тут на границе круга света от лучины появился какой-то силуэт. К нему метнулась тень. Послышался звук удара. Силуэт скорчился на полу и что-то быстро забормотал по-английски.

– Зак, что они там?

– Прилизанный влез. Может, хотел подслушать. Только говорит что, если Дристуна ещё не проиграли, то не надо, за него целенького, мол, капрал с бакенбардами пинту рому посулил. Завтра, – отвечает Зак в страхе и отвращении. Меня как подбросило с пола. Луплю в силуэт со всей дури, как пенальти пробиваю. Английский футбол, блин. Снова скулёж, Джек что-то ответил. Силуэт на карачках судорожно скрылся в темноте трюма.

– Переводи, Захарушка.

– Здорово ты его! А этот, типа, проиграли, так проиграли, а Длинный ему, мол, сейчас на тебя сыграем! – веселится малец.

– И часто тут вот так ребят проигрывают? – почти не разжимая челюстей, задаю общий вопрос.

– Тут не проигрывают, а вообще бывает, – сурово ответил Черныш.

– Что будем делать? – угрюмо интересуется Руда.

– Для начала назначим старшего, – вносит деловое предложение Стужа, – я за Руду.

– Я тоже, воздержавшихся нет, – соглашается Чарли, – так что, старшой, мы будем делать с этой плавтюрягой?

– Захватывать! – отдал приказ лидер, – а об нюансах прям вот сейчас и поразмыслим. Мелкие, а ну поделились мыслями!

– Корабли захватывать нужно по любому, – заявил Плюш, – ох, не верю я, что шлюп нас охраняет, скорей, ведёт на казнь.

– Да с чего нас казнить? – воскликнул Хаски, – мы же рабы – по три гинеи за нос в Порт-Ройяле.

– А с того, что не все мы тут рабы, – пробурчал Руда, – я, типа, в бегах, и уж меня-то официально не продашь. И судить политически вредно.

– Как их захватишь, да и смысл? Ничего нам с местными порядками не поделать, даже если поубиваем трюмных паханов – сразу появятся новые, – загрустил Пушок.

– Значит, нам нужна полная власть на судах, – решает Черныш, – военная школа быстро отучит ребят от глупостей.

– И от рому, – вздохнул Пушок, – вы не представляете, что такое детский алкоголизм. Да уже сейчас большинство любимчиков лазят в матросский кубрик, чтоб только выпить!

– Насчёт нашей казни. Нам не весь трюм отдали, ближе к корме, где переборка обита медью, продовольственные запасы, – просвещает нас Руда, – а за этой переборкой у носа такелажка, там частенько бывают матросы и треплются по службе. Пацанята постоянно слушают и доносят Джеку. Так идём мы на рандеву с колониальными фрегатами и купцами. Вам тоже странно? Успокойтесь, фрегаты не будут нас встречать, они станут нас искать, а найдя, потопят нахрен.

– А почему не шлюп? – не понял Маламут.

– Моряки на шлюпе знают о нас, а для тех мы будем просто целью, взбунтовавшимся каторжником. – Объяснил Лют.

– Гм, подростковый корабль дураков – это как-то вне вменяемости, – заметил Своята, – офицеры с виду нормальные.

– А просто вешать детей нормально? – сорвался я. – Офицеры с виду нормальные сволочи, смоются на шлюп перед самым интересным.