Текст книги "Кружка (СИ)"

Автор книги: Алексей Чистюнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Василий Евгеньевич нам срочно нужно сходить к начальнику колонны.

Не знаю, о чём говорил Быков с руководством, но суета в медбоксе была до часу ночи.

Я чтобы не думать о заживо поедаемом казаке Андрее, решил перед сном отвлечься и почитать атлас. Нашёл статью про змееголова и изучил этот неземной вид.

Змееголов действительно похож на черепаху только сплошного панциря как такового у него нет. Увеличенные боковые пластины, которые сверху не срослись вовсе, а на брюхе соединены хрящом, панцирем не являются и больше похожи на раковину моллюска. На сильном вдохе края сверху расходятся и эта животина укладывает свою длинную шею словно складной метр себе на спину. В момент атаки она снова вдыхает и распрямляет шею, словно бросок змеи. Опасный всеядный хищник мелких водоёмов. Отлично плавает. Раздувшись, он подтягивает лапы, и достаточно быстро скользит по поверхности, атакуя различную донную живность на глубинах до двух метров.

В сезон дождей мигрирует, сплавляясь по ручьям и мелким рекам.

Рано утром нас разбудили помочь собрать два ящика. Ночью угасла жизнь в мужчине и женщине. Умерли Андрей из первой бригады и девушка из автобуса «сопровождения». Нам не разрешили их хоронить на кладбище при станции и посоветовали сжечь тела подальше от населённых пунктов. За деньги руководство наняло местных жителей, те продали машину дров и обещали организовать кремацию и погребение. Покойных уложили в мешки, а мешки в знакомые всем ящики. Тихо в предрассветных сумерках пока все спали, тела в присутствии руководства и друзей передали могильщикам. В стороне от машины едва слышно переговаривались его товарищи:

– Передчував він свою смерть. Чи не пройшла вона повз його.

– Накликав сам собі біду з цими трунами. Пити горілку менше треба. Погані думки в голові тільки від неї. Говорили йому що ящики. Не вгамовувався все кричав про труни. Перший труну йому і дістався. А я бачу звичайну скриню.

Поспать больше не получилось. Вшестером, кто встал и не ложился спать, мы сидели у закипающего кофейника и ждали общий подъём. Игорь словно виноватый в нелепой смерти корил себя за невнимательность:

– Чего я его тогда сразу не осмотрел?

– Так он тебе такой пьяный и дал себя осмотреть. Он скандалить пришёл. Нарывался на новую оплеуху.

– Надо было его задержать поговорить. Он нас перед смертью винил. Почему я его не прогнал от машины как всех?

– Если бы не он, жук мог полоснуть любого, кто был рядом. Не прогнал потому, что устали и он сам всех настроил против себя. Судьба у него видать такая. Умереть сегодня. Я слышал, его товарищи из бригады говорили, что он сам на себя беду накликал. Не лез бы к нам со своими фантазиями, был бы жив.

– Про гробы мы сами сказали.

В разговор включился дремлющий на стуле Быков:

– И что? Сказали. Много кто чего говорит. Пьяному море по колено. Был бы трезвый, сейчас по лагерю бегал и дальше горланил про мёртвых с косами, что вдоль дороги стоят.

Ты сам не нагнетай. Жалко его. Всем жалко. Но случилось, как случилось и обратно уже не переделаешь. Пей лучше кофе. У нас живых вокруг пересчитать пальцев не хватит и всем может понадобиться, не дай бог твоя помощь. В нашей деревне каждый день фестиваль. Не проникся народ до конца, что мы не в парке на прогулке. Нам всем бирки выдали, на большой палец левой ноги «Ай-Ди» называется, только нацепить не успели. Время это исправит и не надо ускорять неизбежное. Помянем усопших по русскому обычаю. Не надо о них думать плохо. Он вас от жнеца спас. Земля ему пухом и пусть зачтутся ему на том свете благие дела.

Клевая носом досидели до завтрака и первыми, пока народ копошится возле машин, пошли в столовую. Перекусив без особого аппетита, мы получили свои термосы и пайку для Рыбы. К нашему возвращению все уже поднялись и сворачивали палатки. Я быстро убрал, стоящую на улице кровать с влажным постельным бельём. После чего завалился в машину подремать часок. Проснулся от грохота. По железу двери молотили кулаком.

– Коля вставай. В столовой наших бьют.

Только заснул и с трудом разлепил глаза. Не проснувшись толком и не соображая, что да как, натянув сапоги, я выскочил наружу, где с разбитым лицом стоял Ильдар и громко, чтобы все слышали, объяснял:

– Мы только в очередь встали. Мужики из первых бригад между собой сцепились. Потом кто то крикнул, что вон они врачи и восьмая бригада они во всём виноваты. Наших зажали. Девчонок лапать стали. Лёня наш вступился, так его сразу побили сильно. Меня бригадир к вам отправил за помощью.

В этот момент из-за машины донеслось.

– Вони тут. Гната шукайте.

Между машин на пустую площадку вбежало человек двенадцать, трое из них были с гаечными ключами в руках. Молча, они рванули к нам.

Крайним стояли Быков и Дуб. Первые и последние удары достались именно им.

Огибая их с двух сторон, в толпу врубились Негипа и Степанов. Александр уступал Василию в росте и комплекции, но был заметно крупнее любого из нападавших. Негипа молча отвешивал плюхи своими большими кулаками. После каждого удара один из нападавших терял сознание. Василий не мелочился, а просто хватал и швырял агрессоров в других нападавших. Ухватив двоих за шкирки стукнул тех между собой головами. Две мельницы перемололи дюжину нападавших в мгновение ока.

Быкову и Дубу досталось, у главврача было багровое ухо и отёк на скуле. Дуб получил по плечу ключом и кулаком в глаз, от чего тот заплыл. Вокруг валялась разбитая толпа нападавших.

– Бегите туда – махнул рукой Михаил Владимирович в сторону столовой. – Со мной Ильдар и Игорь останутся, а Александр Николаевич вам совсем не помощник.

Впереди Степанов с Негипой и я в хвосте за ними.

Пробежав между рядами машин мы выскочили на площадку полевой кухни. Столы и стулья частично были раскиданы, а часть уже безвозвратно испорчена.

В побоище, по другому эту массовую драку назвать нельзя, было вовлечено не меньше сотни человек.

– Наши где?

Бригадных не было видно. Вваливаться в общую свалку не имело смысла, там шёл бой, где каждый за себя и все против всех. Хлестались наотмашь, куда бог пошлёт.

– За мной! – скомандовал Василий, и повёл нас вокруг, пробираясь к раздаче.

– Вон они.

– Где?

– Вон автобус пассажирский внутри они.

– Который?

– Тот лядский. Он в осаде.

Откормыши переростки рванули к автобусу, в открытые двери которого пытались вломиться с двух сторон пара десятков человек. Но что-то их сдерживало и они лаялись с теми кто был внутри не решаясь входить.

– За что кипешь брателы? Зачем лярвововоз ломаете.

– Револьверы у них. Боятся выйти. Мало мы коцапью рожи успели поправить. Ничего. Деваться им некуда выйдут. Тогда мы им эти револьверы плашмя в одно место вставим.

– Может хватит. Там пожилые люди и девушки. Нашли с кем драться.

– Тебя не спросили.

Точно внутри были наши.

– Василий, Саша у них ножи! – из окна крикнула одна из медсестёр.

– Бейте цих. Вони з ними.

Развернувшись осадная компания стала нас окружать.

– Мужики предупреждаю, кто достанет нож пеняйте на себя я таких жалеть не буду. – предупредил всех Василий. – Колька спину прикрывай. Смотри, чтоб не пырнули.

Двадцать не двенадцать и народ тут был по крепче. В общем плюхи прилетали всем. Но на ногах оставались Негипа и Василий, и я между ними с побитой рожей и помятыми рёбрами. Уложили мы всех. Точнее они, я наверное только одного и то врядли, моему противнику от Негипы нежданно хук прилетел. Из автобуса в тыл вышли самые стойкие наши деды во главе с бригадиром и Сашей Ганженко они тоже смогли ушатать несколько противников. До нашего прихода их сильно избили, особенно Валентина Дубовика и Лёню Сизюхина не самых крупных бойцов, которые первыми встали на защиту бригады и медиков, вокруг побитых хлопотали наши медсёстры. Негипа осмотрел их и сказал:

– Жить будут. Сотрясение сильное надо их к нам нести. Там Александр Николаевич вылечит. Сейчас мы быстро за носилками сходим, ждите тут пока.

Чтобы не нарваться на распалённых дракой, мы пошли к себе кругом. Пробираясь по периметру стоянки мы натыкались на избитых людей которые еле стояли на ногах один краше другого.

– Выпустил пар народ. День начатый с драки, обычно заканчивается грандиозной пьянкой. – Отметил, увиденное, наш бригадир. – И мы тоже расписные красавцы, один наряднее другого. Кто кривой, кто хромой и все с сигнальной фарой под глазом.

– Девчатам нравится! Я вот по молодости на танцы ходил не танцевать. Ничего все живы, а шкура у нас толстая заживёт. – Ответил бригадиру Василий Фёдоров.

– У нас вона живчик, какой есть. Воробей то наш ток разбитым хлебалом отделался. Ловко ты мимо народного гнева Александр проскользнул.

– Ага если бы не револьверы прибили бы нас. Я их вообще снимать не буду. Спасибо Николаю, что уговорил меня их купить. Там жесть была. Если бы не стрельнул затоптали бы нас. Коля с меня простава в самом приличном первом кабаке что будет. Ты нас сегодня возможно от смерти спас. Я такой драки в жизни не видел.

– Она ещё не закончилась. Там месилово такое, что подходить разнимать страшно.

– У нас на глазах человека походу убили. Стол сломался, он на обломок ножки острый упал.

Прерывая рассказ Воробья, за машинами загрохотали два автомата длинными очередями на полный рожок.

– Лежать всем! Вашу мать! Кто дёрнется пристрелю! Страх потеряли утырки. Здесь закон простой я предупредил, вы услышали. Первому кто пошевелиться отвешу маслин полбанки в рыло! Родная мама не опознает. Бегом к своим машинам черти. Через полчаса перекличка и выезд. Из-за вас конвой никто задерживать не будет.

Нет мы конечно не против полежать, но так как мы явно находились не в прямой видимости говорившего то команда дана не нам, а тем кто был на площадке у кухни. Поэтому мы не спеша поддерживая друг друга продолжили свой обратный путь.

К нашему приходу у машин прямо на земле лежало пятнадцать человек.

– Док мы вроде меньше уложили?

– Это Василий Евгеньевич почти все новые. Ваших только двое. Одному сейчас челюсть вправим, а другому гематому вскроем и отпустим.

– У нас своих двое тяжёлых Валентина и Леонида сильно приложили.

– Давайте их к Александру Николаевичу пусть осмотрит. Остальных к Дубу и сами включайтесь в приём пострадавших много.

– Это не пострадавшие. Это дурная кровь вперемежку с мочой у некоторых ум за разум завела.

Пока оказывали помощь травмированным, бригадир рассказывал о событиях раннего утра:

– Мы в очереди стояли. Эти которые начали, сидели и завтракали. Кто кому из них чего сказал первым, я не слышал. Сначала они меж собой ругались. Это потом они орать стали, что едем непонятно куда, и половина из нас передохнет в пути. В очереди им поддакнули да подначили, что значится всех как собак из первой бригады прикопают в тихую у дороги. Ну они вроде как сначала между собой отношения начали выяснять. Очередь двигается мы к раздаче ближе подходим. В этот момент те которые в очереди стрелки на нас перевели. Мол чего вы к нам цепляетесь, это вон они виноваты. Пальцами в нас тычут. Они его не лечили. Я то старый дурень не сообразил сразу. Сам им сказал: «Мы вообще никого не лечим». Тут то их и прорвало. Они шасть к нам только стулья со столами в разные стороны полетели. Сцепились мы с ними. Хорошо стояли плотно. Отбились сперва. Я Ильдара сразу к вам послал предупредить. Они девонек наших начали хватать да тянуть к себе. Это чего они удумали. Тута мы сами уж на них кинулись. Отбили девчёнок, да смотрю, юшку нам хорошо пустили. Стали мы отседова уходить. Так не выпускают. Мы меж кухОнных машин к автобусу. Хорошо двери открыты были. Там нас Воробей всех и спас. Зажали нас. Ножами машут. Орут, что на ремни порежут, а баб значится в лоскуты залюбят. Если бы не ребята наши не понятно чтобы было. Грозились сейчас мол ещё народ придёт, мы вас из автобуса вытряхнем. А Воробей им говорит я до того перестреляю всех кто только к автобусу притронется.

Медсёстры окружили бригадира.

– Михал Степаныч куртку снимите давайте мы вам повязку наложим и раны обработаем.

– Девоньки милыя вона сколько у нас побитых, их обихаживайте сначала, а я посижу пока!

– Нет. Нет Михаил Степанович. Нельзя наш коллектив без руководителей оставлять. Вас могут к начальству вызвать, а вы у нас весь в крови. Вам умыться надо и переодеться. Мы немного за вами поухаживаем. Без Вас все потерялись сразу. Как мы без такого командира будем, если вы заболеете?

Уговорили его медсёстры. Когда с бригадира стянули исподнее, на теле был сплошной синяк с кровоподтёками. Силён у нас Бригадирыч! Живого места нет, а хвост пистолетом держит. Намазали его мазями, да в рот таблеток напихали. Переоделся он сам вовремя. Всех бригадиров вызвали на ковёр к начальству. Наш орёл среди небольшого количества собравшихся бригадиров единственный выглядел не мятой вороной.

16

Бригадирыч ушёл на сходку, а к нам вальяжно пришествовал походкой очень дорогого человека один из инженеров. От него не по возрасту густо несло парфюмом и канабисом голландских булок. Молодой, ухоженный, спортивный, уверенный в себе фитносовый велосипедист-скалодромист, манерно демонстрировал, не внимание на нашу провинциальную серость. По стилю поведения, бросалось в глаза, что родители вложили в сына много и дорого. Парень умеет себя подать, назначать цену и находить способы не платить по счетам.

Элита того общества он получил хорошее образование и посещал тренинги по эксплуатации наёмного персонала. Проплаченные статьи с фотографиями подобных ярких личностей, печатают за деньги в мужских журналах ни о чём между рекламой часов и яхт. В тактических брюках, охотничьей замшевой куртке и фирменных горных ботинках, на фоне черных бройлерных работяг, с дорогим пистолетом на боку он выглядел агрессивно и породисто. Бейджик с красной диагональю был повешен идеально ровно на клипсу за клапан нагрудного кармана. Мне подумалось – наверное он так идёт, чтобы не раздражать хрустом новизны и качества своей жизни? Успешный там он и здесь планирует развернуться без родительского присмотра.

– Где главный?

– Тут! – откликнулся Быков.

В маске и очках его было сложно узнать сразу. Он стоял в несвежей футболке с одетым поверх фартуке из оранжевой клеёнки и скальпелем в руке. Мощные волосатые руки в перчатках были заляпаны кровью, которую не успевали оттирать операционные сёстры.

– Медикус, а где ваш второй «пилюлькин»?

– Занят если Вы, имеете ввиду Сульженко.

– Точно Сульженко. Неважно. Сворачивайте свою богадельню! Вашу благотворительность оплачивать никто не будет. Вы задерживаете выезд. Лечить вечером будете!

Быков не смотря на возраст, стремительно подошёл к хаму. Окровавленной левой рукой схватил того за загривок и поднёс к нижнему веку левого глаза скальпель. Стуча то по носу, то по скуле хирургическим инструментом он прорычал:

– Я вообще не лечу! Я хирург! Я отрезаю и выбрасываю! Иногда жарю и ем, когда много спирта выпью! Ты румяный хамить изволишь. Тебе чего-нибудь лишнее отрезать?

– Зачем? – спросил напуганный маячащим у зрачка лезвием инженер.

– Чтобы тремор рук не прогрессировал. Давай я тебе умненький мальчик сейчас без очереди препуций отчекрыжу? Знаешь что это?

– Неет.

– Петь красиво начнёшь, и вечером под водочку будет, что девочкам продемонстрировать. Ты конфетюр наверное отсюда хочешь уйти с чем пришёл?

– Даа.

– Тебя кто послал?

– Наачальник коолонны.

– И он просил уточнить что?

– Скоолько вы будете их лечить? Вреемени.

– Скажи старшим, что лечить будем пока не выздоровеют. У меня сейчас только первичный осмотр и большие гематомы с рассечениями. Ушибами и переломами Александр Николаевич занимается. Зашивают Дуб и Негипа. Обезболивающие в таблетках даём всем. Лидокаин есть, но его сейчас не достать он в кунге с холодильником. В расходной укладке не бесконечное количество, поэтому анестезия только в тяжёлых случаях. Остальные пусть терпят. Впредь будут думать головой, что творят. Травмированных, которые требуют экстренной помощи и сложных операций пока нет! Жить будут все, но помучаются в ближайшие дни изрядно. Времени нужно полтора часа.

– Через полтора часа мы сможем выехать?

– Теоретически да. А как сложится, я не знаю. Мы постараемся закончить быстрее.

– Начальнику колонны я могу доложить, что через полтора часа вы закончите?

– Думаю да, если что-то изменится, то отправлю к вам посыльного. Не дёргайся! Я пока ещё не решил, отпускать тебя как есть, или улучшить. Вдруг у тебя талант прорежется? Оперный!.. Ты меня понял?

– Да. Можно я удюдю? – спросил стоя на подгибающихся ногах потерявший лоск инженер.

– Удиди! И чтоб я тебя больше не наблюдал без необходимости, а то могу передумать. Василий Евгеньевич – это вон тот большой скромный человек при следующей встрече тебя посторожит, пока я подходящие ножницы найду.

Рядом в это время на стуле Степанов держал очередного бедолагу. Впечатлительному клиенту от увиденного поплохело.

– Ты главное не дёргайся. Тебя Василий зафиксирует, а я быстро зашью бровь. Иголочка тонкая как комарик укусит. Через неделю все пройдёт. – уговаривал очередного пациента сверкая золотой фиксой Негипа.

– Может я сам доктор? Давайте оно само так заживёт?

– Не. Давай лучше с Василием Евгеньевичем. А то ты дёрнешься. Игла острая. Я руку убрать не успею, а ты без глаза останешься. А так он тебя придержит, мне проще и быстрее, и тебе меньше больно будет. Игорь Андреевич рану очистил и обработал. Я тебе её зашью. Будет ровно и хорошо. Тебе кривая рожа нужна?

– Нет.

– Вот поэтому сейчас он немного повернёт твою голову. Так мне будет удобнее шить. А тебе меньше терпеть. Водички хочешь?

– Не. А водочки можно?

– Нельзя потом обезболивающее не подействует. Приступим сердешный. Я о тебе беспокоюсь. Мне больно людям делать самому не нравится, поэтому ты терпи и не ори, пока я шью. А то видишь у нас хирург не в настроении. Ладно?

– Ладно.

Так уговорами он успокаивал особенно нервных и накладывал швы на живую, ловко завязывая узлы одной рукой.

В рядок у машины стояли все наши нагревательные приборы, в которых сейчас кипятили воду и стерилизовали обработанный предварительно спиртом медицинский инструмент. Удобная штука самовар на любой случай жизни годная.

С собрания вернулся озадаченный Колесник.

– В общем, так! Хотим или нет, можем или нет, надо ехать! Охрана не будет ждать. Боятся, что дожди закроют трассу. Руководство значится, неустойку за охрану повесит на тех, кто будет всех задерживать. У нас один водитель совсем плох и у медиков тоже. Как поедем товарищи?

Женя Микуленко вышел вперёд:

– Я за Лёню поеду. Главное с места тронуться, а по трассе я смогу.

– Этот вопрос решили. А за Валентина кто за руль сядет?

Неожиданно вышел Рыба.

– Я поеду. С машиной справлюсь, не велика наука. Валентин подскажет если что.

– Вот и хорошо. А ты, где Игнат был, когда нас прессовали?

– Так я позавтракал, а потом мне доктор таблетку дал от «аллергии» я крепко заснул в машине.

– Счастливый человек ты Игнат Петрович! Все беды проспал и сейчас как огурчик!

Через два часа конвой тронулся с места ночёвки, медленно увеличивая скорость. Следуем до шестьдесят пятой станции к границе Автономной Территории Невады и Аризоны.

Целый день мы ехали молча, с короткими остановками на отдых. У Сани болели разбитые губы, которые опухли и покрылись корками засохшей крови. У меня болело всё особенно рёбра, которые вроде небыли сломаны, но на всякий случай их туго перетянули бинтом. Я сидел как мумия и дышал через раз. В эфире было непривычно тихо. Обычно в пути мы переговаривались по носимым рациям, иногда на нашу частоту залезал радист военных и включал нам музыку, предупреждая тем самым, что пора прекратить разговоры. Обедали сегодня охая и ахая, мне больно было двигаться, а Сане открывать широко рот. На остановке над спальником развесили постельное бельё, чтобы просушить его от впитавшейся за ночь влаги.

По дороге всё чаще стали появляться небольшие поселения на десяток домов с обязательным ветряком и водонапорной башней. На отворотах с шоссе везде стояли, выкрашенные коричневой краской, деревянные указатели с названиями населённых пунктов. Вечером мы проехали мимо Форта-Бенд на границе Техаса. Он удивил современной архитектурой и высоким земляным валом с основательными бетонными фортификационными сооружениями в его толще. Частная заправочная станция на перекрёстке, откуда уходила добротная оканавленная с двух сторон дорога к форту, соседствовала с небольшим зданием местного автовокзала «APEX BUS» и мотеля по совместительству от него из-под широкого навеса с деревянными лавочками, отправлялись регулярные рейсы автобусов в пригороды Форт-Бенд и Нью-Рино. Два бывших школьных привычных всем в США жёлтых капотных автобуса и сейчас стояли возле мотеля. В отдалении виднелись во множестве разбросанные небольшие ранчо и промышленные здания. Буквально в километре проходила граница между двумя территориями, визуально мы её определили по дорожным указателям и борозде в земле пропаханной обычным плугом. Сразу за чертой находилось «65 сервис депо» (65 Servicing depot), а за ним огороженная стоянка, обнесённая колючей проволокой на деревянных столбах. Ветер гонял не прибитую коротким дождём пыль и травяной мусор, который он насобирал по пути сюда.

Ужин проходил без бесед и шуток. Сократившееся количество столов и стульев после утреннего погрома неприятно напоминало всем об этом событии. Многие старались по быстрее получить свою порцию и уйти с глаз долой к своей машине. Редко кто оставался ужинать на месте. А те, кто там был, под взглядами стоящих в очереди, торопливо жевали, стремясь быстрее расправиться со своей порцией.

Вечер превратился в непрерывный ответ на вопрос: «Где делают перевязки?» и кипячение воды.

Новый день был серым и хмурым. Ветер, не стихавший ночью, усилился и стал порывистым, периодами он бросал хлёсткими плетями капли дождя. И вновь замирал, поджидая свежую порцию влаги.

Было уже тронувшийся с места конвой, неожиданно встал. По рации прошёл селектор с проверкой наличия персонала на местах по расписанию движения в колонне. Не досчитались экипажа сорок восьмой машины, который пропал буквально на глазах неизвестно куда после получения оружия. Охрана, обыскав все углы, через тридцать минут выяснила, что два человека с большими сумками сели в частный легковой автомобиль и уехали в сторону Аламо.

Какие резервы были изысканы, и что было предпринято руководством, история умалчивает, проблема была решена, и конвой продолжил движение.

Дождь, начавшийся вчера, сегодня продолжил свой рваный ритм. Дорожное полотно намокло, и колёса начали выдавливать из него брызги красноватой грязи. Колонна продвигалась быстро, но при этом сильно растянулась по причине высокой скорости и дорожных условий. Завтра по графику должен быть выходной, но утром как обычно не было объявления в столовой, что наводило на не весёлые мысли.

Через пять часов мы пересекли полностью территорию Невады и Аризоны На большом перекрёстке перед «63 SD» стоял указатель «на лево Нью– Рино 87mil 140 км». Там же находилась автобусная станция с знакомым нам белым баннером с чёрно-жёлтой надписью «APEX BUS».

Между мостом, соединяющим берега Рио-Гранде, и поворотом на Нью-Рино вырос большой посёлок, выходящий своими параллельными улицами к реке. На берегу был выстроен небольшой речной порт и частные причалы с открытыми площадками для хранения грузов и длинными одноэтажными деревянными зданиями пакгаузов. Вытянутые на берег разнокалиберные частные катера блестели мокрыми бортами.

Обжитое место промелькнуло за стеклом калейдоскопом разноцветных пятен и потерялось в прошлом.

Река несла свои мутные воды между опор недавно отремонтированного деревянного моста выкрашенного ржавокоричневой краской. Небольшой пароход бестолково дёргал длинную деревянную баржу, которую течением и ветром прижимало к причальной стенке.

Заинтересовавшись увиденным, я полистал путеводитель и нашёл краткую характеристику этого посёлка.

– Саня отсюда возят в Нью-Рино глину и известняк на цементный завод. Вот ещё пишут в небольших количествах древесину и отделочный камень. Выше по течению есть выход кальцитов и меди. Руда бедная, но и её тоже отправляют на переработку. Песок на стекольный завод возят далеко он в самых верховьях. Тут движение интенсивное по реке можно дойти до Виго, Аламо, Форт-Янг и Форт-Джексон.

– Ыхм. – ответил мне через нос напарник. Содержательно поговорили.

Не останавливаясь и не снижая скорости, конвой вспарывал шумом моторов звуки дождя и разделял окружающую нас савану на две стороны. За водяной завесой глубина окружающего пространства терялась в размытых силуэтах деревьев и холмов. Безликое бесконечное, под серым не выражающим ничего небом, только проявившись из вуали грядущего утекало в небытие прошедшего. Закрытая от нас пеленой дождя, вся объективная реальность была сосредоточена в наблюдении за полотном дороги и габаритными огнями идущей впереди машины. От чего настроение было паршивым, хотелось напиться, чтобы не думать и не осознавать бездну расстояния нашего пути. До глубоких сумерек мы взбивали дорожную грязь машинами. Сырость и холод отбивали всякое желание ночевать в палатке. Нашли выход, разобрав по машинам щиты от сборных ящиков, организовали в кабинах по второму спальному месту. Кабин на всех не хватило, поэтому поставили палатку с печкой, которую приобрели в Форт-Уорт и использовали один раз в качестве бани. Натянув между машин тент, по совету Ганженко сделали простой дождевой водосборник, который к утру обещал наполнить все подставленные под складки полотна наши пустые ёмкости. Мокрые мы по очереди раздевались и укладывались спать, раскладывая одежду на торпеде. Нас по рации в категорической форме предупредили о запрете прогрева двигателей, во избежание перерасхода топлива. Второй неприятной новостью было то, что отдыха не будет. После ночёвки следуем дальше без остановок до «67 SD». Охрана предлагает не задерживаться, велика вероятность что сезон дождей начался раньше и ситуация будет только ухудшаться.

Док, чтобы заснуть и согреться предложил соорудить грелки. У кого были металлические фляги, заполнили их кипятком, остальным пришлось наполнять горячей водой пластиковые бутылки.

Утром дождь продолжал свой дробный стук по железу кабины. Совершенно не было никакого желания идти на завтрак. Саня плюнув на моральные принципы взял мыло и выскочил голым в тапках под дождь пока я сворачивал спальники.

– Коля сходи ополоснись. На самом деле на улице не так и холодно градусов двадцать, просто мы привыкли к жаре. А телу хорошо после. Полотенцем растереться и совсем хорошо. Поедем я печку включу. Просохнем.

По совету друга я принял дождевой душ. Не буду врать, процедура не самая приятная, но действительно телу стало легче, а в организме от утреннего озноба не осталось следа. Глядя на нас появились желающие повторить процедуру. Отсвечивая впотьмах белыми телами народ мылся используя для ополаскивания набравшуюся за ночь воду. Помимо подставленных емкостей в прогнувшемся тенте скопилось литров триста воды пригодной не только для помывки, но и для употребления в качестве питьевой.

Завтраком сегодня кормили быстро и сытно. Горячий хлеб, чтобы не замочить несли к машинам под куртками. От его тепла становилось жарко, а от запаха многие не могли удержаться и ломали горячие хрустящие корки буханок и жевали на ходу, вспоминая ушедшее детство и потерянную эпоху другого уже безвозвратно потерянного прошлого.

Выехали затемно и встретили рассвет в пути. Ещё в темноте пересекли приток Рио-Гранде Баффоло-крик, а часов в одиннадцать «66 SD», которая стояла на невысоком холме, огибаемом с северной стороны шоссе. Обедали как обычно на короткой остановке, при сильных порывах ветра. Второй день на глаза не попадалось ничего живого, все местные зверушки попрятались от непогоды.

В пять часов по местному времени мы увидели большую реку. Она так и называется «Big River». Дорога к переправе спускалась вдоль берега и мы могли хорошо рассмотреть длинный деревянный мост необычной конструкции. Два параллельных моста на одних и тех же широких быках соединяли два берега. Перед мостом стоял дорожный знак ограничения скорости 10 и табличка «Bridge toll. Cars 2 ECU. Freight cars 5 ECU». (Мостовой сбор. Легковые автомобили 2 экю. Грузовые автомобили 5 экю). Вот только не понятно десять миль или десять километров в час? Целиком деревянная конструкция моста была установлена на свайные площадки поверх которых были уложены деревянные клети забитые камнем, а на них лежали двадцатиметровые пролёты из толстых стволов местных деревьев, высушенная древесина которых почти не уступала по прочности железу. Для заиливания опор моста перед ними были набиты в воду ряды брёвен, которые предназначены для снижения скорости течения. Поэтому со временем и это уже было видно, опоры окажутся на отмелях или островках намытого течением песка. Мост длинный по спидометру не менее трёх сотен метров. Колонну сразу делили на два параллельных потока, чтобы ускорить пересечение водной преграды. Определившись со скоростью по колоне объявили:

– Скорость в колоннах двадцать километров в час. За мостом сразу формируем конвой и продолжаем движение с той же скоростью до следующей команды.

На противоположном правом берегу в пятидесяти метрах от переправы стоял отлично оборудованный блокпост более похожий на маленькую крепость с башнями в виде бетонного парохода, не доехавшего до моста и навечно застрявшего там.

Проскочить мимо него невозможно. Длинное здание рассекало дорогу на две части. Из амбразур первого этажа торчали стволы пулемётов направленные прямо в ось мостов. Платить придётся в любом случае. Обочины обложены каменными надолбами и обнесены широкими рвами. Дорога перекрыта заграждением в виде шлюза, где с двух сторон в железобетонных лотках уложены толстостенные трубы с двумя рядами стальных шипов. Проворачивая трубу на девяносто градусов, сборщики налога, открывали или закрывали дорожный шлюз. Проезжая мимо мы видели представителя компании с охраной моста под козырьком навеса, который считал проходящие мимо автомобили.

– Серьёзно тут. На других мостах такого не было.

– Так здесь Сань и мост серьёзный. Чтобы найти объезд, думаю нужно далеко проехать. Деньги скорее всего идут на ремонт и содержание самого поста и моста. Тут выгоды нет особой, место стратегическое и нужное. Этот мост соединяет большие территории. А жить тут не каждый согласится. Посёлка нет. Охраны скорее всего немного и работают вахтами. От безделья и скуки свихнуться можно.

– Наверное ты прав. Я бы сюда даже за миллион двести тысяч не пошёл работать.