Текст книги "Режим бога. Зенит Красной Звезды (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Не здесь. Приезжай сегодня вечером ко мне. Отец ночует на конспиративной квартире.

Я согласно киваю, мы молча обедаем, раздумывая каждый о своем. В столовую заглядывает Лада.

– Виктор, там за тобой "Чайка" приехала. Водитель говорит, что тебя срочно к Романову вызывают.

Эх, так и не добрался я до котлет. Уже выходя из студии, услышал:

– Витя! – Альдона смотрит на меня очень внимательно – А что за великие цели?

–

– Ну что, "пророк" – Григорий Васильевич Романов был мрачен и угрюм – Какие еще "сны" тебе снились?

Мы медленно прогуливались по заснеженному и абсолютно пустому Кремлю. По Троицкой улице мимо Царь-Пушки (никогда не стреляла) и Царь-Колокола (никогда не звонил) на Соборную площадь. Справа возвышалась Колокольня Ивана Великого. По бокам с обеих сторон – Успенский и Архангельский соборы. В этом месте, где переплелась русская власть и история, я вдруг почувствовал себя абсолютно спокойным. Я не один. За мной тысячи поколений победителей и творцов. Остро захотелось зайти в Успенский собор, прикоснуться к древним иконам, посмотреть на своды, которые видели коронации царей и похороны патриархов. И что по сравнению с тысячелетней русской историей какое-то Политбюро и ЦК КПСС?

– Были, Григорий Васильевич. Очень яркие.

– С письмом Сахарова ты точно угадал – кивнул сам себе Романов – И про борьбу за пост Леонида тоже. Похоже, мне надо тебе верить.

– Только обещайте, что не запрете меня в какой-нибудь спец.лаборатории – я остановился и пристально посмотрел на главу Ленинграда – Я готов отдать свой дар на пользу страны и Партии, но не из-под палки

– Ты просто не представляешь масштабы своей популярности – вздохнул Романов – В ЦК лежит десятки запросов организовать твои гастроли в капиталистических странах. Суслову звонил лично премьер-министр Великобритании Джеймс Каллаган. Хочет, чтобы Красные звезды выступили в Лондоне и Манчестере. Джеймс – близкий нам политик, глава лейбористов. Надо подумать над тем, чтобы помочь ему.

Ага, как же. Этот Каллаган практически довел страну до всеобщей забастовки. Рекордная безработица, огромная инфляция... Уже в мае англичане на руках занесут Маргарет Тэтчер на Даунинг-стрит 10. И эта "железная леди" даст прикурить нашим партократам. Может и правда стоит помочь? Отвлечь народ песнями, выступить в поддержку "левого" Каллагана...

– Про нового премьер-министра Италии – продолжал тем временем Романов – Я уже вообще молчу. Все знают, благодаря кому Кальви остался жив и стал главой государства. Так что с тебя и "Красных Звезд" Генеральный секретарь – кто бы им ни стал – теперь пылинки сдувать будет. Миллионные контракты, огромный пропагандистский эффект...

Очень я сомневаюсь в "сдувании пылинок". Чем выше взлетел – тем больнее падать.

– Кстати, а что там с выборами Генерального секретаря? – я решил поменять тему – Юрий Михайлович и Николай Анисимович настроены оптимистично.

– Оптимисты хреновы – выругался Романов – Ничего не понимают в политике, победителями себя уже назначили.

– Разве это не так?

– Не так. Считай сам. В ЦК – 287 голосующих членов. Всяких кандидатов с правом совещательного голоса мы не учитываем. Из этих 287-ми – я точно контролирую 9 "ленинградских" голосов, Гришин – 7, Машеров – 5, Щелоков – 3, Пельше -2!

– Так мало?? – поразился я

– Плюс к нам примкнул Устинов. Дмитрий Федорович может поручиться за 18 голосов. Это в основном генералы, командующие округами... У них правда, с дисциплиной все хорошо – задумчиво произнес Романов – Итого, 43

– А теперь считаем у Громыко. Сам он через разных полномочных послов имеет 18 голосов. Назначенцы Суслова дадут ему 12. Аппаратчики Черненко – еще 10. Наконец, Кунаев с Щербицким. 10 и 21.

– У "хохлов" так много голосов в ЦК? – в очередной раз удивился я – Больше чем у армии?

– Хрущев был с Украины, Леонид Ильич тоже из-под Днепропетровска. Сколько их знакомых и друзей пошли по партийной линии – не мне тебе говорить. Перекос с этим, конечно, есть. И большой. Все дотации – Украине. Крым – Украине. Недавно украинцы себе даже отдельное министерство внешней торговли хотели выбить. Большой скандал на Политбюро был.

– Итого, у Громыко 71 голос – подсчитал я – А где же остальные 160 с лишним голосов?

– Семьдесят человек – это первые секретари областных и краевых комитетов КПСС. Как они проголосуют – никто не знает. Обычно их никто и не спрашивал. На Пленум уже выносился готовый список кандидатур членов Политбюро и одну кандидатуру Генерального секретаря. Так было, когда Лёня топил Шелепина и Семичастного.

– А где, кстати, представители КГБ?

– От Комитета в ЦК только Андропов. Так еще Хрущев завел. После Сталина и Берии все боялись усиления политического веса органов. Поэтому ни у Андропова, ни у Щелокова своих людей в ЦК почти нет.

– Ладно, региональные секретари, а куда пропали еще 110 человек?

– Да не пропал никто никуда – поморщился Романов – У Косыгина 45 голосов. Большей частью министры. Союзные и РСФСР. Но он уже сказал, что ничью сторону не примет и его люди будут голосовать, как захотят. Оставшиеся шесть десятков – это разные сталевары, доярки, бригадиры-передовики. "Стахановцы" одним словом.

– Больше половины Центрального комитета никогда не голосовали самостоятельно и кого они выберут неизвестно – подытожил я про себя, останавливаясь возле сугроба. Февральский снег был мокрым и я с удовольствием начал лепить снежок.

– Громыко и его сторонники сейчас окучивают региональных секретарей – они знают о случившимся с Леонидом и уже слетаются в Москву – Романов тоже начал катать снежок – При обычном кворуме 260-270 членов ЦК, ему для победы нужно всего полсотни голосов.

– А вам сотня!

Вот это задачка...

– С Косыгиным никак нельзя договориться? – попытался я нащупать почву под ногами

– Несколько раз разговаривал – пожал плечами Романов – Мне ему нечего предложить. Он сейчас де-факто исполняет обязанности главы государства, Тихонов к нему по пять раз на день советоваться бегает. Кто бы из нас с Громыко не стал Генеральным – Косыгин останется фигурой. За ним правительство, экономика. Очень многое решается в Госплане. А там черт ногу сломит. Только Алексей Николаевич и может разобраться.

Мнда... Вот это надо будет менять в первую очередь. Централизованное планирование в такой огромной стране возможно только на уровне масштабных проектов, но никак не на уровне гвоздей.

– Так вам не со мной гулять надо – сообразил я – А точно так же как и Громыко не вылезать из гостиницы Россия. Встречаться с первыми секретарями...

– Я думал, может быть ты что-нибудь мне посоветуешь – смутился Романов – Одним махом так сказать.

"Одним махом" ему подай. И айфон ничем тут не поможет. Особого компромата на Громыко нет – ему даже бегство полпреда СССР в ООН Шевченко простили. А это между прочим Чрезвычайный и Полномочный Посол, заместитель Генерального секретаря ООН по политическим вопросам. Дипломатический генерал.

– Пленум когда? – я размахнулся и запустил снежок в сторону охранников, что следовали за нами шагах в десяти

– Виктор, перестань дурачиться – нахмурился Григорий Васильевич – Дата Пленума еще не утверждена. Скорее всего, в середине следующей недели

– Вы же понимаете, что любая затяжка – на руку Громыко? А кстати, кто считает голоса?

– Ревизионная комиссия – Романов резко остановился и обернулся ко мне – А Юрий Михайлович Чурбанов у нас кто?

– Кто?

– Член Ревизионной комиссии!

– Нэ важно как проголосуют, важно как посчитают – спародировал акцент Сталина я

– Да, не говорил подобного Хозяин – усмехнулся Романов – Хотя рассказывают, что на семнадцатом съезде Партии в 34-м году у каждого делегата в чернильницах были собственные чернила с какими-то индивидуальными химическими присадками. После голосования, результаты были доложены Сталину. Впоследствии тысяча сто делегатов была арестована и расстреляна. Из почти двух тысяч голосовавших.

– Получается, что больше половины Партии была против Сталина??

– Не Партии, съезда! Хотя в принципе любой съезд – это срез настроений в Партии. Ладно, ты помалкивай об этом. Хотя Никита и разоблачил культ личности Сталина, присадки в чернильницах до сих пор секрет. Ты лучше расскажи, что там с твоими снами? Чего нам ждать?

Ну что? Пора менять реальность?

– В ночь перед отлетом из Нью-Йорка, мне снилась война между Китаем и Вьетнамом. Во сне я был вьетнамским пограничником, китайцы напали внезапно ночью и меня сразу ранило. В госпитале, куда меня привезли на календаре было 14 февраля.

– И ты три дня молчал?! Это же стратегическая информация! Во Вьетнаме полно наших военных советников, да и просто советских граждан!

– Григорий Васильевич, я же не сразу вспоминаю свой сон! Он словно фотография. Постепенно проявляется во мне. Сначала общая картинка, и только потом детали.

– Постепенно – проворчал Романов – И чем война закончится? Это то знает твой пограничник?

– Конечно – заторопился я – В госпитале политинформацию проводили. СССР проведет мобилизацию, перекинет войска в Монголию и на Дальний Восток, проведет ряд масштабных учений. Поставит Вьетнаму военную технику. В марте, не добившись особых успехов, китайцы отступят за границу и начнут мирные переговоры.

– А что же американцы?

– Мне кажется им сейчас не до Юго-Восточной Азии – я пожал плечами – Слишком много внутренних проблем

– Хорошо. На сегодня, пожалуй, все – Романов взглянул на небо, которое покрылось звездами. Я и не заметил, как солнце зашло и в Кремле зажглись фонари – Мне надо все обдумать. Моя машина отвезет тебя.

Глава 3

Свидание с Альдоной прошло на высшем уровне. Я даже не ожидал, что девушка ТАК подготовится ко встрече. Китайский шелковый халат, заколки в виде бабочек в волосах, тонкий аромат духов и благовоний. В квартире играла восточная музыка, мы медленно смаковали роллы с крабовым мясом, корейские салатики. Альдона припасла бутылочку сливового вина и как только алкоголь ударил в голову, «звездочка» начала медленно раздеваться. Из под халата появился сначала лифчик, потом узеньки трусики, почти стринги, и наконец черные чулки. На подвязках! Вот это да! Похоже Альдона не зря провела последний день в Нью-Йорке. Я просто не узнаю «ледяную королеву», равнодушную к своей собственной красоте.

Девушка притянула к себе за шею и впилась жадным поцелуем в мои губы. Она целовала меня как-будто после долгой разлуки. Я вспоминаю, что последний раз мы вместе были в Сан-Ремо. Соскучилась! Я провожу руками по стройным ногам Альдоны, притягиваю ее за талию к себе ближе. Моя одежда летит на пол, ее трусики тоже. Мы ласкаем другу друга возбуждаясь все больше и больше. Внезапно Альдона надавив на мои плечи, заставляет меня лечь на диван. И тут же садится сверху в позу "наездницы". Я чувствую, как вхожу в нее и сразу растворяюсь в ее плавных движениях. Оргазм приходит к нам одновременно. Девушка сильно сжимает бедра, громко вскрикивает и валится на меня. Отдышавшись, Альдона вновь меня глубоко целует, а оторвавшись, шепчет: "Я люблю тебя".

И что мне отвечать в подобной ситуации? "Спасибо"? Бред.

– Я тоже люблю тебя – пересиливаю себя и произношу это почти веря в свои слова

Как там говорится в пословице? "Женщина использует секс, чтобы получить любовь, а мужчина использует любовь, чтобы получить секс".

–

Утро вторника начинается плохо. Со звонка Щелокова. Я сижу в кабинете студии и разгребаю документы. Благо в сейфе осталось факсимиле Клаймича и я могу визировать ведомости на зарплату, заявления о вступлении в профсоюз (нам от МВД полагают всякие плюшки – от бесплатных путевок до денег из кассы взаимопомощи).

После приветствия и традиционного "Как дела?", министр тут же переходит к делу.

– Витя, как продвигается написание новой песни?

Я чуть не взвыл от досады

– Ну, Николай Анисимович, я, что вам, Моцарат, написать песню за два дня?! Вы вообще представляете, насколько это сложно?! У меня же еще запись пластинки на носу.

– Виктор! Ты сейчас не в том положении, чтобы спорить и капризничать. Мне утром звонили из ЦК, снова торопят.

– Да, я все понимаю, но...

– Никаких но. Я тебе русским языком говорю – нам срочно нужен ответ американцам, и этот ответ должен быть ничем не хуже первой песни.

Я вновь сделал слабую попытку отмазаться и объяснить Щелокову ситуацию с песней

– Николай Анисимович, да я же не против! Просто хочу, чтобы вы понимали специфику таких "коллективных" песен. Это очень сложная задача для автора. Намного сложнее, чем писать для одного исполнителя. Такой текст должен распадаться на законченные фразы, чтобы певцы легко перехватывали друг у друга эстафету...

Но мои объяснения были зло прерваны недовольным министром.

– Не морочь мне голову. Старайся, Виктор, старайся! – Щелоков сделал многозначительную паузу и припечатал напоследок – Нам сейчас надо в ЦК очки набирать.

Опомнился. Лучше бы учения какие внутренних войск провел в Москве. Глядишь, первые секретари испугались и проголосовали правильно. Тем более Олимпиада на носу – есть повод.

Что же делать с песней? Вынь им, да положь! Превратили меня в какого-то придворного композитора... Но Щелоков, конечно, в чем-то прав – надо срочно набирать очки в ЦК. Слава богу, партийцы пока не еще до конца понимают какую волну поднял мой американский проект, да что там волну – огромное цунами! Иначе требования к песне были бы вообще запредельные. И нервы бы они мне мотали ой как!

...Вечером после ужина, я предупредив маму, что пойду прогуляюсь – добрался до гаража. С приключениями. У подъезда опять дежурили визжащие фанатки – пришлось отрываться. Бегом по скользким улицам. Я понимал, что все это работает с девчонками. Если меня плотно пасет "семерка", то все мои "рывки" вряд ли помогут. Будем надеяться, что после отставки Андропова КГБ ограничится техническими методами наблюдения.

Войдя в гараж, я включил свет и начал терзать свой айфон на предмет поиска подходящего "шедевра". Но результаты этого поиска особо меня не радовали. Было не так уж и много советских песен, которые исполнялись звездным составом. Часть песен была связана с Олимпиадой (их я тут же взял на особую заметку), а часть была чисто лирического содержания, что в моем случае не годилось совершенно. Искать песню можно было до бесконечности, а время нещадно поджимало... После звонка Щелокова первой моей мыслью было отделаться от ЦК исполнением "Замыкая круг" Криса Кельми. Тем более я ее обещал Пельше и Суслову. Но прослушал ее в очередной раз, понял, что она мне не подходит. Слова совершенно аполитичны и не несут никакого важного посыла, а сама музыка хоть и неплохая, но с явным уклоном в рок... в лучшем случае она годится лишь для того, чтобы красиво закончить ею финал конкурса "Песня года". А мне нужно что-то пафосное и душевное одновременно, и чтобы обязательно было про мир ...про мир... Кстати, о мире...

Быстро набрал в поисковике название давно забытой песни "Здравствуй, мир!" и через минуту довольно ухмыльнулся, вслушиваясь в ее слова. Вот...! Будет вам все-таки песня про мир. Не шедевр, но для 1979 года – просто глоток свежего воздуха. Просмотрел ее еще раз в записи с финала Песни 86, потом прослушал уже в другом исполнении и с другой аранжировкой, и только укрепился в своем первоначальном впечатлении – оно! Вот это мы и будем петь. Про мир! Не теряя времени, начал быстро переписывать текст песни на бумагу, радуясь в душе, что слова там совсем не сложные и легко запоминаются.

Через полчаса я уже с чувством распевал припев "моей новой песни", сидя на кухне перед своей самой благодарной слушательницей, размахивая при этом вилкой с сосиской, и отбивая такт ногой в тапке.

– Здравствуй, мир, здравствуй, друг.

Здравствуй, песен щедрый круг,

Здравствуй, миг, здравствуй, век,

Здравствуй, добрый человек...!

Мама смотрела на меня с таким умилением и восхищением, что мне самому стало неудобно.

– ...Ну, как тебе...?

– Ты еще спрашиваешь?! Да просто замечательно!! Витюш, ну в кого ты у меня такой талантливый уродился? Сходил погулять – написал песню! Просто поражаюсь твоей неуемной фантазии...

Ага... а уж как я-то поражаюсь... Но дело сделано – песня найдена. Теперь нужно достоверно изобразить творческий мыслительный процесс, мне же еще и пару куплетов завтра при "звездочках" "написать". Поэтому застыл с чашкой в руках, глядя остановившимся взглядом в одну точку, а потом сорвался в свою комнату, на бегу поблагодарив любимую музу за ужин. А уже в комнате принялся громко перепевать слова песни на разный лад, пытаясь нащупать нужную тональность. Через зарытую дверь услышал телефонный звонок, а потом и мамин восхищенный голос.

– Ох, Галочка, он сейчас за ужином такую песню про мир сочинил! – маме удалось то, что не получилось у меня – дозвониться до Брежневой – Вот веришь, просто на моих глазах придумал припев и спел его... Понравилось?! Да, не то слово! Песня изумительная! Сейчас сидит, дальше сочиняет, чувствую, утром опять встанет, не выспавшись, и помчится в свою студию...

Все-таки женская коммуникация – страшная сила.

...И на студию утром я, конечно же, помчался. Для того, чтобы побыстрее осчастливить коллектив новой песней и начать над ней работать. Чем быстрее мы ее запишем, тем скорее от меня отстанут, и я смогу вернуться к более насущным делам. Как же мне сейчас не хватало Клаймича...

Сама запись песни в студии пошла на удивление легко. И девочки и ребята работали с удовольствием, и было понятно, что новая песня всем действительно пришлась по душе. В памяти еще свежа была январская запись "Мы – мир", так что ничего нового в профессиональном плане для группы не происходило. Но я заметил, что после Нью-Йорка манера исполнения девчонок стала более свободной и уверенной, на них явно повлияла студийная работа со звездами и участие в концерте, когда они могли вживую наблюдать, как выступают звезды мирового уровня.

Оставив Завадского и Ко с девчатами отшлифовывать "Здравствуй, мир!" – я отправился на Мелодию. Там тоже пришлось как следует потрудиться над своими партиями обоих пластинок. Три часа пролетели в один миг.

По возвращению в студию меня ждал сюрприз. Такой большой, килограмм на сто. Из больницы сбежал Леха. На мои упреки только буркнул недовольно: "Я что тебе калека?". Наивный... Думает, что я не понимаю причину его рвения. Да он просто боится за меня, банально боится! И считает, что его присутствие рядом со мной сможет кого-то остановить. Нет, Лех, этих сволочей только публичный расстрел у Кремлевской стены остановит, и то вряд ли...

К концу дня демо-версия "Здравствуй мир" была записана. Странно, но меня больше никто не дергал и не подгонял, никаких "указивок" по телефону тоже не поступало. Видимо, слухи о моем очередном "гениальном озарении", и последовавшим за этим авралом в студии, быстро дошли до Щелокова, и теперь он терпеливо ждал результатов нашей работы. Что ж, такими результатами можно было гордиться, никто в студии даже ни секунды не сомневался, что песня в ЦК понравится. А последние сомнения в правильности выбора у меня исчезли после того, как в студию к нам заглянули Брежнева с Щелоковой, которые как-то подозрительно "случайно" проезжали мимо.

Пока дочка Ильича шумно здоровалась со всеми, Светлана Владимировна мне осторожно кивнула на Брежневу. Закатила глаза. Я кивнул в ответ. Все и так понятно – про отца ни слова, алкоголь из кабинета убрать в шкафы. Быстро шепнул Лехе сбегать наверх и привести там все в порядок. Но в кабинет Щелокова с Брежневой не пошли. В аппаратной Завадский прокрутили им свежую запись, и на мое неуверенное: "...Ну, как...?" тут же последовало восторженное и искреннее: "Ты еще спрашиваешь?!!". Брежнева меня крепко обняла, взъерошив волосы. Обе дамы были в этот день непривычно серьезными и напряженными, и хотя от чая они не отказались, но засиживаться у нас не стали – быстро распрощавшись, умчались по своим неведомым делам. Улучив момент, уже почти на выходе Светлана Владимировна погладила меня по плечу и тихо шепнула на ухо:

– Витя, хоть ты нас не подведи...

–

Эх, как мне не хватает в 79-м году подземных парковок под домом! Заехал, поднялся в лифте на свой этаж и вот уже не надо протискиваться сквозь толпу фанатов, половина из которых – наглые просители. Тебе суют какие-то бумаги, хватают за руки, что-то выкрикивают... Хорошо, что в помощь к Лехе я догадался после вчерашнего вечернего забега взять "второго" Дениса. Парни своими широкими плечами быстро освободили мне путь и буквально на руках под визг и крики окружающих, занесли в подъезд. Там, на глазах у двух (!) сотрудников ВОХРа, я с ними попрощался, и наконец, уставший и замученный, ввалился в квартиру. В ней было непривычно тихо. Не работал телевизор, молчало радио. На вешалке висело чье-то женское пальто. Свет горел лишь на кухне и я, раздевшись, туда и направился.

– Оля?!

За обеденным столом сидели друг напротив друга и пили чай мама и моя... бывшая одноклассница Ольга Белазар. Девушка при виде меня подскочила и густо покраснела.

– А что ты тут делаешь? – удивился я, почувствовав, что точно также краснею. Этот приоткрытый рот, эти пухлые, красные губы...

– Витя, я... не знаю, как сказать... в общем – Оля нервно теребила подол коричневого школьного платья – Я приехала к тебе.

– В каком смысле ко мне?? – я еще больше изумлялся всей ситуации. Хмурая, раздраженная мама, дрожащая, напуганная Белазар.

– Я очень тебя люблю. После той нашей встречи... Я поняла, что жить без тебя не могу. Прости меня, пожалуйста...

– И ты сбежала из дома?!? Как же ты меня нашла?

– Ты же оставил заучу и директору свой московский адрес. Я сказала Лилии Олеговне, что наша комсомольская организация хочет сделать тебе подарок в связи с вручением Премии Ленинского комсомола.

Белазар покраснела еще сильнее, хотя казалось бы уже дальше некуда.

– Витя, что за встреча, о которой говорит Оля? – мама встала из-за стола и начала гневно звенеть посудой в мойке – Ты понимаешь, что ее твои фанатки чуть не побили у подъезда? Если бы я не возвращалась после работы домой...

– Мама, мы просто один раз с Олей целовались – я сигнализирую девушке глазами, чтобы она молчала о наших прочих "невинных" приключениях.

– Целовался он! – мама в ярости бросает полотенце в мойку – Морочил девчонке голову, а она полсуток на электричках добиралась в Москву! Ты представляешь, чтобы было если с ней что-нибудь случилось?!?

– Людмила Ивановна! – залепетала Оля – Я очень виновата

– У тебя там родители с ума сходят! – мама набросилась теперь на Белазар – Неужели трудно было оставить записку??

Ситуацию надо было срочно спасать. И в первую очередь развести по "углам ринга" маму и девушку.

– Оля, пойдем ко мне в комнату, позвоним родителям. Я из Нью-Йорка привез беспроводной радиотелефон – последний писк моды!

– Чтобы дверь была открыта! – почти прокричала нам в спины мама – Я слежу за вами!

– Мама перенервничала – протягивая трубку телефона, я успокаивающе приобнял Олю за талию – Ее можно понять.

– Конечно, конечно – от моего прикосновения девушка вздрогнула, моментально повернулась ко мне, в глазах, только что готовых прослезиться, загорелся лучик надежды. Или хитринки?

Чуть ли не насильно вручив трубку, я ретировался на кухню. Подошел к маме сзади. Обнял.

– Извини! Это я виноват. Не думал, что наши невинные поцелуи так на нее подействуют.

– Сегодня же чтобы отправил ее домой! Во сколько ночная Красная стрела отправляется? В ноль двадцать? Звони Леше, пусть вас отвезет.

Сладкая, ждущая меня Оля. В школьной форме... Я закрыл глаза, прогоняя возникшие картинки. Мама бдит, КГБ бдит – ничего мне с девушкой не обломится даже если она останется до утра. Все, хватит этого кобеляжа. У меня есть Вера. И Альдона. Блииин... Еще Анна завтра прилетает из Рима.

...Домой вернулся глубоко за полночь, злой как черт. Слезы Оли на вокзале, четвертной проводнику, да "мамонт", зараза, стебался надо мной всю обратную дорогу.

– Вить, если бы не я, эта девица изнасиловала бы тебя прямо на заднем сидении!

– Я что, дурак – рядом с ней садиться?

– А что, не дурак – с одноклассницей связался?

Пришлось промолчать. До сих по не понимаю, что меня тогда толкнуло на такой опрометчивый шаг? Словно я не в себе был. Даже оправдание себе потом придумал – мол, гормоны в подростковом теле бушуют. Ага, гормоны... Дурь это была, а не гормоны. Ну, и Олечка оказалась чересчур шустрой. Я-то наивный думал петтингом все закончится, ан, нет... Олечка в тот момент была согласна и на гораздо большее. А я старый дурак на радостях не смог затормозить. Теперь расплачиваюсь за грехи молодости. Грехи молодости... Повторил это про себя и заржал уже в полный голос. Леха одарил меня злорадной улыбкой.

– Чего ржем?

– Представил, как сейчас с мамой объясняться буду

– И как?

– Да как в кино – И заголосил дурашливо на весь салон, передразнивая героиню Светличной – Не виноватый я-я-я...! Она сама ко мне пришла-а-а...!

Ржали мы с Лехой долго и от души. Ржали освобождаясь постепенно от неприятного осадка после всего произошедшего. Но до конца так освободиться и не удалось. Перед глазами стояло заплаканное лицо Ольги.

– Что за срочность? Почему нельзя было все обсудить по вертушке? – зло спросил Громыко, как только вошел в зал. В помещении присутствовали Председатель Совета министров СССР Косыгин, министр обороны Устинов, исполняющий обязанности председателя КГБ Цинев, начальник Генерального Штаба Огарков и глава ГРУ Ивашутин. Они сидели за столом для совещаний и рассматривали большую карту. Вслед за Громыко в зал зашел Романов.

– Что случилось? – первый секретарь Ленинградского обкома выглядел сонным и тер веки пальцами

– Товарищи, прошу за стол – указал на свободные места Косыгин – Сегодня вечером Китай начал обстреливать границу с Вьетнамом. Нейтральную полосу перешло несколько десятков диверсионных групп. По данным Петра Ивановича и Георгия Карповича – Ивашутин и Цинев синхронно кивнули – Центральный комитет Коммунистической партии Китая принял решение о начале вторжения на территорию соседа.

– А из-за чего весь сыр-бор? – удивился Романов

– Из-за Кампучии – отмахнулся Громыко – Пекин поддерживает красных кхмеров и Пол-Пота, а Ханой – Хенг Самрина, его противника. Но я не думал, что все так серьезно. Ну отозвали посла, ну ноту направили... Не начинать же из Кампучии войну.

– Наша спутниковая разведка показывает – взял слово Ивашутин – Что на границе с Вьетнамом Китай развернул в первом оперативном эшелоне – 15 дивизий, во втором – 6 дивизий. Оперативные резервы составляют еще 3 дивизии. В целом группировка сил и средств, которые могли быть привлечены к военным действиям против Вьетнама – 29 дивизий. Это уже никак не походит на учения и вторжение начнется, как только будет закончена переброска танков и самолетов. Завтра или послезавтра.

– Наиболее активные боевые действия – продолжил за подчиненного Огарков – Могут развернуться на лаокайском, лангшонском и каобангском направлениях.

Министр обороны ткнул карандашом в несколько мест карты. Мужчины привстали и принялись разглядывать карту Вьетнама.

– Надо начинать эвакуацию советских граждан – произнес Цинев – Китайцы быстро выйдут к Ханою. Неделя, две – начнется штурм столицы. Помнится "Антей" за один рейс из Египта забирал 700 человек. Три вылета и наши граждане – в безопасности.

– Я не уверен – покачал головой Ивашутин

– Насчет "Антея"?

– Насчет необходимости эвакуации. Вьетнамцы готовились к вторжению, на лаокайском и лангшонском направлении у них сосредоточено десять дивизий, на каобангском – еще пять. Если мы поможем вьетнамским товарищам...

– О чем, кстати, нас недавно просил президент Тон Дык Тханг – заметил Косыгин

– То вполне возможно свести весь конфликт к пограничным столкновениям – закончил Ивашутин

– И само собой проведем у границ Китая масштабные учения – Устинов вытащил из кармана блокнот – Мы можем задействовать двадцать общевойсковых и авиационных дивизий в Дальневосточном военном округе, в восточной части Казахской ССР и на территории Монголии. Это 200 тыс. человек личного состава, свыше 2,6 тыс. танков, около 900 самолетов. И разумеется, тихоокеанский флот. 80 кораблей и подводных лодок. Думаю, демонстрация наших вымпелов у берегов Китая остудит горячие головы в их Политбюро.

– Давно пора дать китайцам по рукам – проворчал Романов – Даманского им мало оказалось, на Вьетнам полезли.

– Кроме того – пролистал несколько страниц министр обороны – Я прошу санкции передать вьетнамским товарищам 400 танков и бронетранспортеров, 400 орудий и минометов, 50 РСЗО "Град", 100 зенитных установок, 400 переносных зенитных, 20 истребителей. По расчетам этого должно хватить, чтобы остановить агрессию Китая. Наши военные советники во Вьетнами помогут быстро освоить технику, так что через неделю, максимум две – она уже вступит в бой.

– Как будем перебрасывать вооружение? – поинтересовался Косыгин – Потребуется ли мобилизация?

– Воздушный мост – ответил Ивашутин – Теми же "Антеями".

– По мобилизации – добавил Огарков – Думаю ограничимся 20-ю тысячами человек на Дальнем Востоке и Казахской ССР. Самые дефицитные ВУСы

– Чем ограничимся? – не понял Громыко

– Военно-учетными специальностями – усмехнулся Романов – Ты что, Андрей Андреич, в армии не служил?

– Не служил – огрызнулся министр Громыко – Я во время войны в США посланником работал.

– Ну, что товарищи... В первом приближении план ясен – Косыгин свернул карту – Будем собирать расширенное Политбюро или решим в нашем узком кругу? Кто за план Дмитрия Федоровича?

Мужчины единодушно подняли руки.

– Все за. Тогда за работу, товарищи.

–

Звонок от Щелокова раздался прямо с утра в четверг.

– Ну, что готов, герой?

– Готов...

– Тогда к десяти жду на Огарева, а потом вместе поедем на Старую площадь в ЦК.

– А...

– Витя, обо всем поговорим. Но не по телефону

Вот так. Коротко и по делу. Везде эта бесконечная прослушка, интриги... Вызываю Леху и заехав в студию за кассетой, мы паркуемся на Огарева. В приемной сталкиваемся с выходящими из кабинета министра целой группой мужчин и женщин. Первым из дверей выходит Караченцев. За ним Георгий Мартынюк, Леонид Каневский и Эльза Леждей. Еще несколько человек опознать не получается. Караченцов, улыбаясь, первым подходит ко мне и жмет руку:

– Селезнев! Виктор! – я вижу знаменитую щербинку между зубов – Слушаем, слушаем! Даже поем

– Песня Ноль два – замечательная – к Караченцову присоединяется Мартынюк

– А Боевым награждается орденом? – уже Каневский пытается пересилить меня в рукопожатии – Совсем недавно пели в театре

Я знакомлюсь с Эльзой Леждей, режиссером Вячеславом Бровкиным и сценаристом Ольгой Лавровой.