Текст книги "Летучие пленники"
Автор книги: Алексей Владимиров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Алексей Владимиров
ЛЕТУЧИЕ ПЛЕННИКИ
Странный совет
Профессор встал, чтобы проводить нежданную посетительницу:
– Прошу отнестись серьезно к тому, что я сказал…
– Конечно, конечно… – согласилась молодая женщина. А про себя подумала, что напрасно спешила через весь город сюда, в тихий особняк на Каменном острове, чтобы показать сына петербургской знаменитости. Ведь она рассказала профессору о болезни сына. Да и профессор, осмотрев мальчика, нашел, что он очень нервен и слаб. И вдруг такой совет…
Едва женщина упомянула о цветах, которые всегда стояли у изголовья мальчика, профессор насторожился. А потом стал настоятельно советовать цветы убрать. Будто бы их резкий тяжелый запах может влиять на ребенка.
Все, кто знал Владимира Михайловича Бехтерева, не удивились бы его совету. Профессор не раз говорил о влиянии пахучих веществ на человека. Иногда – пагубном, иногда – благотворном. Правда, далеко не всем это казалось убедительным: запах цветка – и состояние здоровья, настроение? Нет уж, увольте, пустое!
Между тем человек никогда не оставался равнодушным к великому множеству окружавших его ароматов. Все имеет свой запах: и цветок, и набегающая на берег волна, и еловая шишка, и ломоть хлеба, и гниющий пень, и трепещущая в сетях рыба…
Издавна человек выделил из множества ароматов отталкивающие и привлекательные. Одних страшился, другие старался сохранить, украсить ими свое жилище, да и себя.
У древнего народа майя, населявшего некогда Южную Америку, существовал обычай натирать тело душистой липкой смолой – стираксом. Индонезийцы в дни празднеств поедали нежные плоды дерева кеппел, чтобы их кожа пахла фиалками.
В ту пору запах считался порождением невидимых и могучих духов.
Прошли тысячелетия, и человек обнаружил источники запахов – пахучие вещества. А потом научился создавать наиболее прекрасные и полезные из них.
Вместе с тем у душистых веществ появились и неожиданные области применения. Они оказались необходимыми для производства пластических масс, оптических приборов, в их помощи стали нуждаться горняки и земледельцы.
Но от этого душистые вещества не стали менее привлекательны. Люди научились прятать в изящные флаконы ароматы весеннего утра, душной тропической ночи, нежного цветка. Запах создавал ощущение красоты, радовал, поднимал настроение. Теперь этому есть и научное объяснение: запахи действуют на нервную систему человека, влияют на слух, зрение…
Трудно сказать, когда Владимиру Михайловичу Бехтереву пришла мысль о возможности лечения пахучими веществами. Может быть, он впервые задумался об этом, гуляя по тенистым аллеям Каменного острова или радуясь ворвавшемуся в распахнутое поутру окно аромату цветущей сирени.
Запах радости
Обычно в этот час все охотники племени собирались у костра. Но сегодня здесь сидел только один. Он то и дело посматривал на тропу, ведущую в дебри джунглей. Несколько часов назад по ней ушел его сын. «С чем он вернется? Выдержит ли испытание?»
С раннего детства отец приучал сына ходить легкой, бесшумной походкой охотника, так, чтобы ни одна ветка не хрустнула под ногой. Учил прятать свои следы и находить след зверя, по запаху определять, что за животное притаилось в лесной чаще.
В давние времена обоняние имело для человека куда большее значение, чем теперь. От его остроты во многом зависела жизнь. Запах предупреждал о вспыхнувшем где-то лесном пожаре. Запах подсказывал, годится ли вода для питья, свежа ли пища. По запаху человек судил о близости селения, находил дорогу в лесных зарослях.
Человек постоянно держал «нос по ветру». Чем больше запахов он улавливал, чем тоньше в них разбирался, тем в большей безопасности себя чувствовал, тем легче ему было выследить добычу.
Но у зверя обоняние еще острее. Если он почувствует запах человека, не жди удачи.
Перед тем как отправиться в джунгли, охотники африканских племен с ног до головы натирались пахучим соком плодов болотной пальмы. Запах сока силен и резок. Пахучая маскировка не подводила: животное не чувствовало близости человека. Можно было подползти к зверю на расстояние полета стрелы.
И этой хитрости обучил охотник своего сына. Узнал мальчик и о том, что плоды болотной пальмы надо срывать чуть перезревшими. Тогда их маслянистый сок особенно пахуч. Все охотничьи секреты передал отец сыну, каждый раз придирчиво следил за тем, как он готовился к походу в джунгли.
Но сегодня даже не посмотрел в его сторону. И когда сын двинулся по охотничьей тропе, остался ждать его здесь, у костра.
Сегодня сыну исполнилось пятнадцать лет – возраст, когда юноше пора занять место среди взрослых. Но сначала надо выдержать испытание: пойти по первому обнаруженному им следу зверя и вернуться в селение с добычей. Таков обряд посвящения в охотники.
Юноша, осторожно ступая, пробирается сквозь заросли джунглей. А за ним, чуть поодаль, идут охотники племени, проверяют: сумеет ли сразу заметить след зверя? Верно ли определит лучшее место для засады? От их зорких глаз ничего не укроется. Малейший промах – позор.
«Плохо подготовил сына! – скажут охотники. – Поленился научить его всему, что сам знаешь!»
«Неужто случится такое?» – тревожился охотник, посматривая на тропу.
И вдруг поднялся: за деревьями послышались голоса.
Через мгновение на тропе появился стройный юноша. На его плече висела убитая антилопа. Подняв лук, юноша приветствовал отца радостным криком.
Отец, улыбаясь, двинулся ему навстречу. Их окружили женщины и дети. Мать юноши протянула сыну венок из цветов дерева тоа. Их нежный аромат, напоминающий запах жасмина, сопутствовал каждому радостному событию. Это был запах радости.
Плантация на стене
Властительница Египта долго сидела молча, словно не замечая человека, распростершегося у трона. Наконец она милостиво кивнула:
– Говори, кормчий!
– Все сделано, как ты повелела!
Груз доставлен в целости и сохранности.
Довольная улыбка тронула губы царицы. Многие из приближенных уже не верили, что ее приказ будет выполнен…
С древнейших времен люди стремились похитить у природы ее ароматы. Завладеть нежным запахом смолистых деревьев удалось сравнительно легко. Смолами можно было даже запастись впрок, они не теряли своих свойств. Но умение сохранить запах цветка или пахучего корня пришло не сразу.
В Египте этим занимались главным образом женщины. Они приготовляли водные настои душистых трав и цветов, ароматизированные масла. Оказалось, что масла обладают свойством поглощать запахи, брать их в плен.
Цветы, травы погружали в растительное масло. Настаивали. Затем отжимали в куске ткани. Добавляли в масло свежую порцию душистого сырья. Опять настаивали. Опять отжимали. Множество раз повторялась эта операция. Пока, наконец, масло не приобретало тот или иной аромат.
Бедняки пользовались ароматизированным касторовым маслом. Те, кто побогаче, – оливковым, миндальным. В богатых домах имелись ларцы, где хранились драгоценности и благовония – они ценились наравне. Благовония использовали для смазывания кожи и волос. Это и украшало и спасало от жаркого солнца. Во многих африканских странах этот обычай сохранился и поныне.
Душистым сырьем для насыщения масел чаще всего служили растения, встречающиеся в долине Нила: корень ириса, цветки лавзонии-хны, лилии…
Но наибольшим почетом пользовалось душистое вещество, которое привозили из-за моря…
В Южной Аравии растет небольшое, ничем не примечательное с виду деревце – босвеллия. Каждый месяц на коре дерева делали надрезы. Из них вытекали капельки смолистого сока. На воздухе сок быстро твердел и превращался в поблескивающие на солнце «слезки».
«Слезки» бывают и красновато-желтые и бледно-желтые. Наиболее ценные – почти белые. Их цвет и дал название смолистому соку босвеллии: «ладан» по-арабски значит «молочно-белый».
Позвякивая колокольцами, шли караваны с грузом пахучих «слезок» через пустыню. Этот путь так и назывался: «Дорога ладана». Сушей ладан доставлялся на рынки Ближнего Востока, Древней Греции. Морем – в Египет.
За время перевозки «слезки» покрывались собственной пылью и становились не полупрозрачными, а матовыми. Иногда их продавали в таком виде, как привозили, иногда растирали в порошок, а потом скатывали в маленькие шарики.
Так или иначе, аравийский ладан пользовался большим спросом. Его использовали не только для создания благовонных масел. Главная доля ладана попадала в хранилище храмов. Без него не обходилось ни одно жертвоприношение, ни одно празднество. Ладан был одним из тех веществ, которые употреблялись для ароматических «воскурений» богам. Недаром его аромат называли «божественным».
Шарики ладана попадали на горячие угли курильниц, сладковатым дымком струились под сводами храмов.
Египет был постоянным покупателем аравийской смолы.
Но царица Хатшепсут решила сломать этот обычай.
– Фимиам, достойный богов, должен произрастать на египетской земле! – повелела она.
В Аравию была направлена экспедиция за саженцами деревьев, дающих драгоценную смолу.
И вот долгожданный корабль наконец прибыл…
До нас не дошли ни имя кормчего судна, ни имена тех, кто сумел сохранить во время пути нежные саженцы. Не знаем мы и о том, прижились ли аравийские деревца в долине Нила. Но на стене погребального храма царицы Хатшепсут среди множества росписей, восхваляющих деяния властительницы Египта, изображена целая плантация: тридцать аравийских саженцев.
«Камфарный разговор»
Трое путников шагали по тропе, петляющей сквозь заросли влажного тропического леса. Когда справа показался ручей, старший предостерегающе поднял руку:
– Илширп!
Такого слова нет ни в одном из языков на свете, и все-таки его прекрасно поняли. Путники свернули с тропы и двинулись к величавому вечнозеленому дереву, видневшемуся неподалеку.
Прозвучало диковинное слово:
– Ибур!
И тотчас застучали топоры.
Через несколько минут дерево было повалено. Старший принялся внимательно осматривать его ствол, определяя по каким-то ему одному известным приметам, в каком месте есть внутри трещины. Его спутники тотчас взялись за топоры, чтобы извлечь из трещин бесцветную пахучую смолу.
Когда это удавалось, все трое, радостно улыбаясь и в то же время опасливо поглядывая по сторонам, повторяли:
– Ачаду! Ачаду!
Жители островов Малайского архипелага верили, что у вечнозеленого гиганта, благородного лавра, есть охраняющее его божество. Конечно, оно не станет спокойно смотреть на сборщиков пахучей камфары, таящейся не только в стволе, но и в коре, в листьях и даже в цветках дерева. Божество может сбить с дороги, утаить пахучую смолу. А камфара – одно из ценнейших душистых веществ. Уже семь тысяч лет назад бесцветные кристаллы со своеобразным запахом и горьковатым вкусом попадали на рынки многих стран. Если сборщики вернутся в селение с пустыми руками – останутся без заработка.
Значит, надо как-то обмануть божество камфарного лавра, чтобы оно не догадалось, зачем пришли в лес люди с топорами.
Так родился обычай: во время сбора камфары говорить на тарабарском языке. Иногда на смеси языков разных племен, населяющих острова архипелага, иногда не договаривая слова или произнося их шиворот-навыворот. Вместо «пришли» – «илширп», вместо «руби» – «ибур», вместо «удача» – «ачаду».
Каждый малаец, решивший взяться за сбор пахучей смолы, должен был научиться вести «камфарный разговор».
Под розой сказано!
Солнце палит немилосердно, а тут еще пламенеющие жаровни. Пот струится по лицам людей. Но надо следить за плавящимся, пузырящимся в чанах салом, сортировать душистое сырье. С самого раннего утра кипит работа на тесном дворике за каменной оградой.
А душа всему – мастер: то спешит помочь тем, кто фильтрует жир, то поправляет новичка, еще не успевшего освоиться с делом. А потом возвращается под навес, «колдовать» с душистыми составами. Постоянно в них что-то меняется, совершенствуется, пробуются новые сочетания ароматических веществ. Вот и сейчас он возится с какими-то корешками. Но для чего они предназначаются, никто из работающих во дворике не знает. Только ближайшему помощнику мастер что-то долго шептал, показывая на корешок. Да и то постоянно оглядываясь: не подслушивает ли кто?
Искусство создания благовонных масел и бальзамов пришло в Древний Рим из Египта и достигло здесь невиданного ранее размаха. Душистое сырье стало куда разнообразнее: тут цветы апельсиновых деревьев, лимонная и апельсиновая цедра, измельченная древесина кипариса, фиалки, лилии, лаванда, мята. И конечно, розы.
Никто не знает, когда и где впервые появилась на земле красавица роза. Ясно только, что уже многие тысячелетия назад люди ценили ее за красоту и благоухание. При раскопках древнего строения на Ближнем Востоке была обнаружена роспись с орнаментом из роз. Роспись была создана около четырех тысяч лет до нашей эры. Позднее царицу цветов завезли в Древнюю Грецию. Оттуда она попала в Рим и сразу завоевала всеобщее признание.
Царица цветов пользовалась таким почетом, что под плантации роз стали отводить даже те участки, где еще недавно возделывали пшеницу. Тысячи рабов сгонялись на плантации, чтобы выхаживать прекрасные цветы. Но роз все-таки не хватало. Тогда их стали привозить с островов Мальта и Кипр.
Благодаря создателям благовоний ароматом роз можно было наслаждаться в любое время года – цветы будто становились неувядаемыми.
Благовонные масла с помощью особого устройства на потолке разбрызгивались в общественных помещениях во время сборищ и собраний. Ароматный «дождь» падал на гостей, собиравшихся в домах богатых римлян. В термах – знаменитых римских банях – омовение завершалось умащением тела благовонными маслами.
Впрочем, в Риме для создания благовоний пользовались не только растительными маслами, но и животными жирами. Например, салом. И оно обладает способностью вбирать в себя запахи. Но с салом куда больше хлопот. Прежде всего его надо избавить от малейших примесей. А это процесс долгий и тонкий.
Вот почему на тесном дворике с утра полыхают жаровни. Сало плавят, фильтруют, снова плавят, опять чистят…
Сотни тысяч лепестков роз. погружаются в очищенное расплавленное сало. Когда лепестки отдадут свой аромат жиру, превратятся в бесформенные комочки, их отожмут и заменят свежими. Потом все повторится сначала…
Но надо позаботиться и о том, чтобы аромат благовония был стойким…
Для этого пользовались душистыми смолами: стираксом, ладаном, его «землячкой» аравийской смолой миррой.
Но и тут свои тонкости. Надо знать, какая смола больше годится, сколько ее требуется. Только тогда аромат станет более глубоким, стойким.
Впрочем, не только смолы могут влиять на долговечность аромата. У каждого мастера есть свои, подсказанные опытом находки.
На тесном дворике под навесом лежали корневища аира – болотного растения, встречающегося в изобилии по берегам рек и озер. Им и пользовался мастер для закрепления запахов. Но это был его секрет.
Для римлян ветка розы, повешенная над столом, означала, что все сказанное в доме должно остаться тайной. Сообщив ближайшему помощнику о свойствах болотного корня, мастер предостерегающе поднял руку:
– Под розой сказано!
Как вкусно пахнет!
«Один любитель рыбных блюд купил на базаре карпа. А потом зашел в бакалейную лавочку, чтобы приобрести пряную и острую приправу. Пока продавец заворачивал специи, из-под прилавка появился кот, схватил рыбу и был таков. Но покупатель нисколько не расстроился.
– Не беда! – невозмутимо сказал он. – Я уверен, что кот не станет есть рыбу. Ведь специи-то остались у меня…»
С давних пор ходит среди народов Востока этот шуточный рассказ.
С давних пор люди пристрастились к ароматическим приправам.
Ведь наша пища отличается гораздо больше по запаху, чем по вкусу. Все на свете вкусы складываются из сочетания кислого, сладкого, горького, соленого. Правда, у каждого из них есть свои оттенки. В разных сочетаниях они порождают новые вкусовые ощущения. Но основных все-таки только четыре. А отдельных запахов известно около трехсот. Из их сочетаний рождается неисчислимое множество ароматов. И каждый может так или иначе повлиять на вкус пищи.
Запах всегда вносит свои поправки и дополнения ко вкусу. Два этих чувства так тесно связаны между собой, что мы порой не отличаем одно от другого. Кажется, нельзя смешать вкус яблока и лука. Но стоит отведать их, предварительно зажав нос, – и ошибиться не трудно. Они примерно одного вкуса – сладкого. При сильном насморке многие блюда кажутся безвкусными. Аппетит всегда зависит от приятного запаха.
Как же не сдобрить пищу ароматической приправой! Всего крупинка, щепотка, горсточка, а блюдо – прямо слюнки текут! К тому же многие из ароматических приправ не дают пище быстро испортиться, уменьшают опасность заболеваний. Значит, надо, чтобы приправы всегда были под рукой.
Оказалось, что некоторые растения и в высушенном виде не теряют свой аромат. Люди стали заготовлять их впрок. Иногда целиком, иногда лишь части растений, наиболее богатые пахучими веществами: то листья, то плоды, то семена. Высушенные растения главным образом используются в виде ароматических приправ – пряностей.
Это слово родилось от слова «пеперь», что по-старославянски значит «перец». Правда, вернее говорить о трех перцах: черном, красном и душистом.
«Съедобными ароматами» сдабривали не только первые и вторые блюда, но напитки и сладости. Пряностям обязано своим происхождением и слово «пряник». В пряники для запаха клали душистый перец, имбирь.
В Европе запас пряностей невелик: укроп, петрушка, шафран да лавровый лист, срезанный с кустарника, далекого родственника великана камфарного лавра. И все-таки «съедобные ароматы», считавшиеся в давние времена «истинно пряными зельями», прочно вошли в обиход европейских народов.
«Как вкусно пахнет!» – говорили, принимаясь за кушанье, сдобренное пряностями.
Откуда же их привозили?
Тайна арабских мореходов
Уже перевалило за полночь, когда человек спустился на причал ормузского порта и, опасливо озираясь, пошел по поскрипывающим доскам настила.
Справа и слева покачивались на легкой волне корабли. Но человек шел все дальше и дальше. Судно, которое его интересовало, было уже разгружено и теперь стояло в самом конце причала.
«Может, на этот раз посчастливится! – думал человек, вглядываясь во тьму. – Если удастся, поправлю свои дела».
В давние времена каждая горошина перца ценилась на вес золота. Перцем расплачивались вместо денег. Ценность корабля определялась количеством перца, которое вмещал его трюм.
Конечно, перец – «король» пряностей. Но немалые деньги стоили и схожая с ним ароматом гвоздика, имбирь… Все это ходкий и дорогой товар. Всякий бы с охотой взялся за его доставку. Но барыши доставались только арабским мореходам. Лишь они знали, где растут пряные растения. Вот если бы выведать, откуда приходят их корабли!
С давних пор мечтал об этом человек, шагающий по причалу, – купец, прибывший в арабский порт Ормуз по торговым делам. Правда, поначалу ничего путного не вышло.
Стал было расспрашивать мореходов, но услышал в ответ только рассказы об ужасах, которые поджидают добытчиков пряностей: о битвах с ягуарами, которые якобы день и ночь бродят вокруг гвоздики, наслаждаясь ее ароматом, о сражениях с двухголовыми змеями, охраняющими коричное дерево…
Столько ужасов наговорили купцу, что он решил было отступиться. А потом сообразил: не так уж велики опасности, если мореходы вернулись целехоньки и снова готовятся в дальний путь. Видно, хотят отбить охоту заниматься их промыслом, вот и все!
Купец стал еще настойчивее выспрашивать мореходов. То напрямик, то исподволь…
Наконец посчастливилось. Один из них после обильного угощения и щедрых посулов сдался.
– Если хочешь добыть пряности, – таинственным шепотом сообщил он, – держи курс к северному побережью Африки.
Купец отблагодарил морехода и в то же лето снарядил корабль в дальнее плавание.
Но надежды были напрасны. Он не нашел пряностей на африканском побережье. Не росли там ни перец, ни корица.
– Надо же было поверить на слово! – казнил себя купец. – Только зря потратился!
Он решил оставить пустую затею. Лучше заняться менее прибыльным промыслом, да зато верным!
И вот торговые дела снова привели его в Ормуз. В тот же день в порту бросил якорь арабский корабль с грузом пряностей.
Увидел купец на пристани кули с душистым перцем, тюки с цветочными почками гвоздики, корневища имбиря, связки коры коричного дерева, подсчитал, какую цену выручат мореходы за доставленный товар, – и ожили давние надежды. «Попытаю счастье в последний раз!»
Купец упросил одного из мореходов, чтобы тот разрешил ему в удобный час осмотреть корабль, сказал, что хочет построить такое же надежное и быстроходное судно. И успокоил морехода:
– Приду в ночную пору – никто не узнает.
И вот сегодня мореход сообщил:
– Чуть не вся команда сошла на берег, приходи!
Купец остановился возле арабского корабля. Огляделся.
Тихо свистнул…
Через минуту он уже был на борту судна, похваливая все, что попадалось на глаза. Купец спустился в трюм, осмотрел палубные постройки. А потом попросил провести его в каюту кормчего. Он боялся, что мореход заупрямится, но тот и бровью не повел:
– Смотри что хочешь!
Купцу только того и надо. Он решил: то, что скрывают мореходы, сообщит морская карта.
Затаив дыхание склонился купец над потрепанной картой. Он увидел ее на дощатом столе в мерцающем свете свечи.
Но что это? Может, показалось? Нет! Отметки, которыми была испещрена карта, говорили о том, что судно ходило к побережью Северной Африки.
«Как же так? – растерялся купец. – Там же нет пряностей… Значит, опять обман…»
Оттолкнув провожатого, он вышел на палубу, спустился на причал и, не оглядываясь, зашагал в обратный путь…
Арабские мореходы свято хранили тайну. Все шло в ход: обман, подложные карты, а то и кинжал – лишь бы сохранить за собой барыши. И два с лишним столетия одни арабские корабли прокладывали курс из Европы к сказочным островам пряностей: Цейлону и Суматре.
