Текст книги "Мятежные крылья (СИ)"

Автор книги: Алексей Гребиняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава четвертая

…К концу лета правительственные войска потерпели поражение в горах Сьерра-Маэстры. Блицкриг войск Батисты захлебнулся уже в третий раз. Тогда же были открыты Второй и Третий фронты: один – в горах Эскамбрай провинции Лас-Вильяс, расположенной в центре острова, другой – в провинции Пинар-дель-Рио на западе Кубы. Партизан, которым предстояло воевать в Эскамбрае, возглавил Эрнесто Че Гевара; те, кто шел дальше, на самый запад Кубы, подчинялись Камило Сьенфуэгосу. Ход войны был наконец-то переломлен в пользу революционеров.

Не знаю, почему, но я тогда как-то сразу понял: скоро и мне придется воевать. И очень обрадовался этому – мне, кадровому военному, стыдно было сидеть в тылу в то время, как мои друзья воевали.

Оказалось, я был прав. К концу августа повстанцы захватили небольшой аэродром близ городка Майяри-Арриба, расположенного к северу от Сантьяго-де-Куба. Взлетная полоса оказалась в хорошем состоянии, поэтому Фидель с Орестесом решили использовать это место в качестве базы для самолетов Повстанческих ВВС.

В начале сентября Фидель вызвал меня к себе и без обиняков попросил напомнить, какими типами самолетов я умею управлять.

– "Пайпер Кэб", "Тексан" и "Мустанг", – ответил я.

– "Мустанг"… – задумчиво произнес Фидель и потер переносицу. – Это истребитель, верно?

– Верно.

– Но он может нести и бомбы?

– Да, конечно.

– Отлично! – обрадовано воскликнул он. – Кто у нас еще умеет управлять "Мустангами"? Адольфо Диаз?

– Да, он самый, – я снова поразился превосходной памяти Фиделя. Он всегда держал в голове десятки имен и цифр, и почти никогда не ошибался.

– Отлично! Поедешь в Штаты вместе с ним, там люди Хэйди помогут тебе достать эти самолеты. Подчиняться будешь человеку по имени Дональд МакАллен, он отвечает за закупку запчастей для самолетов. По всем вопросам обращайся к нему. Все! – хлопнул он ладонью по столу.

– Есть!

– Вечером тебя и Диаза переправят в Штаты. Пока что отдыхай.

Сердце было готово выпрыгнуть у меня из груди, когда я шагал в свою палатку. Неужели? Неужели наконец-то?!

…Пока Вердагуэр вел нашу маленькую «Цессну» на север, я размышлял о том, что нам предстояло сделать. Необходимо было достать не только самолеты, но и запчасти, вооружение, патроны… Все это надо будет доставить на Кубу. Положим, с перегоном я справлюсь, хоть и не сидел уже за штурвалом шесть лет. А вот обслуживать самолет сам не смогу. Нужны будут механики. Хорошо бы узнать, есть ли среди наших бойцов люди, знакомые с «Мустангом»…

Поздно ночью наш самолет приземлился в Майями. На пустынной стоянке возле здания аэропорта стоял одинокий легковой автомобиль, рядом курил водитель. Я подошел к нему и, поздоровавшись, сказал как бы между прочим:

– Прохладно у вас тут вечером… А днем на болотах такая жара…

– Это да, – согласился водитель и затушил сигарету. – А вы по краешку ходили, или вглубь забирались?

– Вглубь, конечно, – пожал плечами я. – Что на краю ловить?

– Понятно. Ну, поехали, амигос…

Он услышал от нас пароль, мы от него – отзыв. Беспокоиться больше было не о чем. Нас разместили в небольшом отеле на окраине Майями, – и уже следующим утром мы занялись поиском самолетов.

Я вижу, вы удивлены – как это мы так запросто собрались купить истребители. Придется сделать небольшое лирическое отступление…

…Когда закончилась Вторая Мировая, практичные американцы стали распродавать излишки техники и вооружения. Любой человек, имевший несколько лишних сотен тысяч долларов, мог без особых проблем прикупить себе какой-нибудь списанный истребитель или бомбардировщик. Разумеется, без вооружения и кое-какого бортового оборудования. На предложение охотно откликнулись пожарные службы, авиаперевозчики, а особенно заинтересовались правительства южноамериканских стран. Сотни переоборудованных бомбардировщиков тушили теперь лесные пожары в Орегоне и Калифорнии; десятки истребителей, переделанных в скоростные пассажирские самолеты, возили бизнесменов по стране. Некоторое количество машин приобрели коллекционеры, интересовавшиеся военной историей. Ну, а остальное скупили южноамериканские диктаторы, у которых не хватало денег на реактивную технику. Немало списанных американских и канадских самолетов несло теперь службу в военно-воздушных силах Кубы, Сальвадора, Гватемалы и еще ряда стран. FAEC располагало приличным парком, состоящим из сорока с лишним истребителей Р-47 «Тандерболт», десятка с лишним Р-51 «Мустанг», нескольких тяжелых двухмоторных истребителей Р-38 «Лайтнинг», а также полутора десятков фронтовых бомбардировщиков В-26 «Инвейдер», большого количества вспомогательных невооруженных аэропланов – «Цессны», «Пайперы», и так далее. Из Великобритании, по данным разведки, должна была прийти партия истребителей «Фьюри». Эти превосходили «Мустанги» и «Тандерболты» в вооружении, – не шесть пулеметов калибра 12,7 мм, а четыре 20-мм пушки, – и были более скоростными и маневренными. И еще в бытность мою лейтенантом FAEC ходили слухи, что вот-вот из США прибудут реактивные машины – F-80 «Шутинг Стар» или даже более современные F-86 «Сейбр». Насколько я знал, в 1955 или в 1956 году Батиста отправлял учить первую партию пилотов для этих машин в США, но вот получили ли FAEC сами истребители – мне было неизвестно. ВВС располагали и несколькими вертолетами – сногсшибательная и очень дорогая новинка в те годы. Но они использовались лишь для перевозки правительственных чиновников да высшего генералитета, в войсках их почти и не видели.

Несмотря на успехи партизан на земле, в воздухе Кубы пока господствовала FAEC. Нам надо было переломить ситуацию в свою сторону, – а для этого предстояло раздобыть старые истребители.

Увы, покупка четырех "Мустангов" в Венесуэле сорвалась. Пришлось искать самолеты в Штатах. Чтобы не привлекать внимания американских спецслужб, была создана фирма "Метеор", якобы собиравшаяся открыть новые маршруты авиаперевозок. От ее имени мы и работали, присматривая подходящие самолеты.

Руководил фирмой один из сочувствующих Фиделю людей – Дональд МакАллен, высокий голубоглазый шатен, угрюмый и скрытный. Я знал о нем лишь то, что он был военным летчиком, дрался с фрицами в Европе, а потом вернулся в США и стал бизнесменом. МакАллен подчинялся Хэйди Сантамарии и отвечал за закупку самолетов и запчастей для повстанцев.

Первый наш "Мустанг" мы приобрели у фирмы "Ливард" в Майями. Она занималась ремонтом и перепродажей подержанных самолетов. Истребитель, выпущенный в 1945 году, до 1951 года использовался в частях американских ВВС; потом его списали и продали частным владельцам. "Ливард Аэронавтикал Сейлз" выкупили его после аварии – предыдущий владелец не справился с управлением на посадке и поломал шасси.

– Мы все отремонтировали, – заверил меня хозяин "Ливарда", плотный лысеющий мужчина лет сорока, когда я наведался к нему и заявил, что хочу купить эту машину. Я прикинулся этаким бизнесменом-плейбоем, сделавшим состояние на поставках армии в годы корейской войны и увлеченным самолетами.

Истребитель стоял в одном из ангаров на краю летного поля; я осмотрел его и нашел, что он вполне пригоден для наших целей.

– Машина хорошая, – сказал хозяин. – Вы ее как пассажирскую использовать хотите?

– Не совсем, – ответил я. – Думаю создать небольшую коллекцию старинных самолетов. Маленький частный музей, в котором все летало бы. С детства мечтаю о таком.

– Дело хорошее, – согласился хозяин.

Он хотел за машину сто двадцать тысяч долларов. Я предлагал всего сто с небольшим. Сошлись мы на ста семи тысячах, после чего машина стала моей (формально, разумеется).

Второй истребитель мы отыскали там же, в Майями. Одному местному коллекционеру старых самолетов срочно потребовались деньги, и он выставил "Мустанг" на торги. Мы с Дональдом приехали к нему и расспросили об истории самолета и его техническом состоянии. Выяснилось, что истребитель выпущен в 1946 году, до 1952 стоял на вооружении канадских ВВС, потом был списан и продан коллекционерам, после чего дважды менял хозяев.

– В авариях не бывал, состояние идеальное. У него даже бронирование кабины сохранилось! – похвастался хозяин, желая, видимо, набить цену.

– На кой черт оно мне? – хмыкнул МакАллен.

Он лукавил. Броня была бы нелишней в предстоящих боях, и ее наличие на покупаемом самолете было для нас немалым плюсом. Но хозяину самолета это было знать необязательно. Кроме того, он мог оказаться провокатором, работавшим на ФБР, ЦРУ или что-то еще в том же духе.

– Я не вру! – коллекционер с обиженным видом полез в кабину. Мы забрались на крыло следом за ним.

– Видите? Вот бронеспинка! – указал он на стальной лист, защищавший спину пилота от пуль. – Тут еще и система наддува баков нейтральным газом осталась…

Это было похоже на сказку – нам в руки шел почти готовый к бою самолет! Такая система обеспечивала нагнетание в баки азота по мере выработки топлива, и если в бою бак оказывался прострелен, то бензин не загорался, поскольку кислорода в нем было ничтожно мало. Разумеется, эта система была нам необходима. Но умница МакАллен продолжал ломать комедию.

– Мне все эти навороты ни к чему… – задумчиво почесал он в затылке. – Лишний вес, – лишний расход топлива, а я не Крез. Надо подумать…

– Да вы же можете снять это после покупки и продать! – убеждал его хозяин. – Замените на более легкие, делов-то… Я с вас даже не возьму за эти штуки лишних денег. Я бы и сам снял, но мне оно ни к чему, а возиться с демонтажом и продажей не хочу.

– Что думаешь, Мишель? – с тяжелым вздохом обратился ко мне МакАллен.

– Самолет нам, в принципе, подходит, – с важным видом сказал я, критически осматривая истребитель. – Броню, конечно, снимем, как и систему. Странно, что военные не демонтировали ее при списании… Ну, и второе кресло надо ставить. Работы на пару дней – и машина выйдет на линию.

– Вот и чудненько, – просиял коллекционер. – Давайте пройдем ко мне в офис и все обговорим…

С ним мы сторговались на ста трех тысячах.

…Разумеется, мы с МакАлленом облетали самолеты, чтобы удостовериться в их пригодности. Замечаний у нас не оказалось – состояние "Мустангов" действительно было отличным.

…Поздним ноябрьским вечером мы перегнали самолеты на главный аэродром Майями – и сразу спрятали от любопытных глаз в дальнем ангаре. Там нас уже ждали проверенные техники-кубинцы, которых потом также должны были перебросить на Кубу.

– Парни, осмотрите каждый винтик, – сказал я, вылезая из кабины. – Потом будет не до этого.

– Сделаем, сеньор, – ухмыльнулся старший техник.

Они управились за двое суток. Самолеты было не узнать – их отмыли и выкрасили в серый цвет, обновили черную краску на капотах, а облезлые коки винтов сделали ярко-желтыми. Рули направления раскрасили под цвет кубинского флага: широкие горизонтальные полосы (три синих и две белых), поверх которых был нарисован красный треугольник с вписанной внутрь белой звездочкой. Такой же флаг мы нарисовали на фюзеляжах. Вооружение устанавливать пока не стали – это уже грозило серьезными проблемами с американской полицией. А вот пока мы летали без оружия – придраться было не к чему.

Напоследок техники большими черными цифрами написали на бортах машин взятые с потолка номера: мне достался "400", а Диазу – "401".

– Все-таки под гражданской одеждой не скрыть солдатской выправки, – философски заметил я, наблюдая, как наши машины преображаются на глазах. – А под веселенькой раскраской не спрятать боевой камуфляж… Вот нам потребовалось, – и этот самолет снова стал боевым. И хоть как ты его покрась и переоборудуй, он останется тем, чем был – Истребителем!

Во мне уже плескалось двести грамм коньяку, и потому я был весьма остроумен. Меня просто распирало от обилия оригинальных мыслей.

– И что это такое? – хмыкнул трезвый и усталый Диаз, поглядев на пестро расписанные хвосты самолетов.

– Невежа! – возмутился я. – Не знать такого! Это же наш национальный флаг!!! Три синие полосы намекают на количество провинций, на которые разделили Кубу испанцы. Белые полосы символизируют чистоту наших революционных устремлений. Красный треугольник означает пролитую в борьбе кровь. А белая звезда – стремление к полной независимости… ик…

– Я в курсе, – смутить Диаза было нелегко. – Не боишься, что это привлечет излишнее внимание?

– Лететь под знаками каскитос еще более глупо, – хмыкнул я. – Их вряд ли обманем, еще и свои не поймут и обстреляют на посадке…

– А почему нельзя было лететь вообще без окраски или под какими-то нейтральными знаками?

– Потому что это тоже привлечет нездоровое внимание, – пожал плечами я. – Я прикидывал… мы и так по скорости делаем всех над Кубой… а без вооружения и с неполными баками еще быстрее полетим.

Я слегка лукавил. Если бы мы встретились с реактивными истребителями Ф-86 "Сейбр" или даже Т-33 "Шутинг Стар", нам была бы крышка. Эти птички могли догнать даже "Мустанг". Однако об этой маловероятной возможности я предпочитал не думать.

– А если тут кто увидит? – продолжал настырничать ведомый.

– А тут не увидят, – победно икнул я. – Дональд не зря самый дальний ангар снял… и полетим в потемках…

Через день мы должны были улетать на Кубу. Для нас там уже был приготовлен аэродром Майяри Арриба на северо-востоке Кубы, о чем меня известил МакАллен.

– Я остаюсь тут, – сказал он напоследок. – Буду покупать новые самолеты и искать запчасти к уже имеющимся.

Мы тепло попрощались с ним. Потом вместе с Диазом я рассчитал маршрут и наметил ориентиры.

– Пойдем на бреющем, – решил я. – Так нас не засекут радары. Держись меня по пути, – нам нельзя теряться.

– Хорошо, Мишель.

– И запомни… что бы ни случилось, не паникуй. Делай как я.

– Если вдруг увижу что подозрительное…

– …тихонько доложи мне.

– Понял.

– Ну, с Богом…

Глава пятая

Было еще довольно темно, когда мы надели парашюты и забрались в кабины истребителей. Вряд ли кто-то мог в сумерках разглядеть наши необычные опознавательные знаки. А к тому времени как окончательно рассветет, мы уже будем у своих.

Надеюсь, что все-таки будем…

– Санчес, Рамирес – на крыло, – приказал я. – Эй, парни, от винта!

– Есть от винта!

Я нажал кнопку стартера. Стрельнув цилиндрами и пыхнув пламенем из выхлопных патрубков, заработал двигатель моего "Мустанга". Кашлянув, присоединился к нему мотор второй машины. На крыло моего истребителя забрался механик Рамирес, к Антонио влез Санчес. Обзор из кабин наших самолетов, оснащенных хвостовым колесом, не позволял при рулении по земле видеть, что происходит впереди, и потому летчики прибегали к помощи механиков. Они при рулении сидели на крыле и знаками предупреждали летчика о помехах на пути.

Остальные ребята спешно откатывали в стороны створки ворот ангара. Я начал выруливать на взлетную полосу. Диаз следовал за мной. Мы неспешно прокатились мимо выстроенных в ряд и зачехленных самолетов, свернули на рулежную дорожку и вырулили на взлетную полосу. Аэродром на ночь закрывался, и потому на диспетчерской вышке никого не было. Помешать нам могла только охрана. Но она сейчас наверняка мирно дремала.

Рассвет тлел за нашими спинами, а взлетать предстояло на запад, в кромешную тьму.

Я обернулся, знаком приказал механикам слезать с крыльев и показал Адольфо оттопыренный большой палец. Он кивнул и повторил мой жест. Я захлопнул фонарь кабины и медленно двинул вперед рычаг управления двигателем. Мотор басовито взревел, набирая обороты. Отпустив тормоза, я начал разбег. Все быстрее росла скорость, все быстрее убегали назад огни взлетной полосы – и вот машина взмыла в воздух. Я перевел дух и довернул к югу.

К полосе уже неслась одинокая машина с желтыми мигалками на крыше. Похоже, машина охранников не завелась, и они позаимствовали Followmecar в надежде перехватить нас. Ха! Поздно, ребята, спите дальше…

Я обернулся, отыскал взглядом самолет ведомого, идущий чуть выше и позади – и, покачав крыльями, снизился до сотни футов. На такой высоте надо было быть особенно внимательным. Мы летели над западными окраинами Майями, подернутыми дымкой предрассветного тумана. Аккуратные домики быстро убегали назад; мы проносились над ними словно вихрь, оглашая окрестности ревом двигателей, и меня очень забавляла мысль, что я порчу американцам их сладкий утренний сон.

– Хе-хе, – ухмылялся я. – Сахарку хотели? Выкусите!

Минут через десять город остался позади. Под нами теперь мелькали поля, рассеченные ниточками автострад. Потом закончились и они. Промелькнул под крылом мыс Ки-Уэст. Мы снизились до шестидесяти футов. Перед нами расстилался зеленоватый океан.

Только теперь очухались американские диспетчера:

– Внимание, неизвестные самолеты, следующие курсом ноль-девять-ноль, немедленно назовите себя и следуйте курсом ноль-два-ноль!

"Ага, разбежались…" – ухмыльнулся я про себя.

Мы чуть довернули к востоку. Небо чуть левее нас неуловимо светлело с каждой минутой. Потом там заалел огонек зари, быстро охватившей полгоризонта. Я уже видел место, откуда должно было вынырнуть спасительное для нас с Диазом солнце.

Вскоре впереди и справа стал виден остров Коко, потом появились из-за горизонта и другие острова архипелага Камагуэй, лежащего у северного побережья Кубы. Дальше наш путь лежал вдоль побережья, мимо подернутых туманом холмов, сонных деревенек и старинных крепостей. До прибытия в Майяри-Аррибу оставалось еще с полчаса, и я уже приготовился к идиллическому полету вдоль романтичного морского побережья, как вдруг Диаз негромко сказал:

– Глянь вправо…

Я похолодел. Пара коричнево-зеленых "Тандерболтов", похожих на грязных бегемотов, летела вдоль побережья, почти наперерез нам. Мы быстро сближались – я уже мог разглядеть белые звезды с красной окантовкой, нарисованные на их бортах. Черт подери, это же истребители FAEC!

Мысли неслись со скоростью света. "Мы шли ниже радаров, – размышлял я, – следовательно, нас пока не видел никто кроме этих двоих… Патруль? Навели с земли? Кто-то сообщил наш маршрут? Кто? Предатель? Диаз? Ерунда, маршрут он узнал перед вылетом, сообщить бы не успел, никуда не отлучался… Или это американцы передали, что два каких-то самолета летят на Кубу? Или все-таки патруль? Да, пожалуй, все же патруль… Каррамба!".

Наши рации были предусмотрительно настроены на частоту переговоров правительственных войск. Поэтому, едва нас вызвали по радио, я услышал в наушниках решительный голос:

– Внимание, неизвестные самолеты, следующие курсом один-ноль-ноль, назовите себя! Прием!

Гм, в школе я считался неплохим актером… Рискнем!

– Вы чего, парни, мы же свои! – ухмыльнулся я, нажав тангенту. – Майор Иглесиас, эскадрилья воздушных охотников. Моего ведомого зовут лейтенант Рамирес. Теперь ваша очередь представиться. Кто вы такие? – я постарался придать своему голосу металлические нотки.

До того момента, когда наши курсы должны были пересечься, оставались считанные секунды.

– Лейтенант Васкез, шестая истребительная эскадрилья ВВС Кубы, – прохрипела рация. – Никакой эскадрильи охотников не знаю. Следуйте курсом два-два-ноль и не дергайтесь, иначе я из вас решето сделаю. На месте разберутся, кто вы такой.

– Не лезьте не в свое дело, лейтенант, – процедил я сквозь зубы, доворачивая к востоку. – Мы охотимся на партизанские транспортники с оружием…

Теперь мы летели на параллельных курсах. Нас разделяло всего сто футов. Я видел лица вражеских летчиков за плексигласовыми фонарями.

– Повторяю, снизьте скорость и следуйте за мной, – бесстрастно отозвался лейтенант.

Меня вдруг словно током ударило. Скорость! Да их "Тандерболты" ведь не угонятся за нашими "Мустангами"! Мы куда легче их, – у нас меньше топлива, нет оружия, – а у каскидос наверняка стоят старые двигатели. Мы выжмем на прямой и триста миль в час, а эти до зубов вооруженные бегемоты – хорошо если двести пятьдесят. Значит, мы легко можем оторваться от преследования. Или нагнать их. Эти бравые вояки ведь не знают, что мы безоружны!

– Идите к черту! – ухмыльнулся я, убирая газ и выпуская закрылки, чтобы сбросить скорость. Не давая батистовцам времени опомниться, я резко бросил свой "Мустанг" вправо и вниз, подныривая под истребители противника. Пронеслось вплотную к крылу грязное брюхо вражеской машины, – и в следующее мгновение я выскочил позади и правее "Тандерболтов", как чертик из табакерки. Вот они, гроза кубинских небес, в пятидесяти футах от меня! Эх, мне бы хоть два пулемета, – ух, я бы вас разделал!

– Ну куда же вы, ребята?! – издевательски ухмыльнулся я, когда в следующую секунду "Тандерболты" разошлись в разные стороны. Маневр их был прост и незатейлив, – последуй я за одним в надежде сбить его, как второй сразу бы зашел мне в хвост.

Оторваться от преследования теперь можно было без проблем!

– Диаз, полный вперед! – крикнул я, переводя самолет в пологое пикирование и двигая рычаг управления двигателем вперед до отказа, до срыва красной пломбы, означавшей самый предельный режим работы. – Как понял, прием?!

– Понял, понял!!! – ответил он. Я бросил взгляд через плечо – "Тандерболты" неторопливо разворачивались в нашу сторону, готовясь атаковать. Ага, сейчас! Догоните сначала!

Моторы ревели, как черти в аду, и мы с Альфонсо неслись вдоль побережья на скорости в триста с лишним миль в час, едва не касаясь винтами воды. "Тандерболты" постепенно отставали, а вскоре мы прикрылись кстати подвернувшимся облаком, и они потеряли нас. Теперь нам оставалось только не проскочить точку, после которой следовало поворачивать к аэродрому…

Я никогда не забуду этот бешеный полет на бреющем вдоль побережья. Крошечные рыбацкие деревушки, суденышки у причалов и в море, зеленые холмы, синее небо, яркое солнце впереди и зеленовато-голубая вода под крылом, – и все это под монотонный аккомпанемент мотора. Вот и мыс Лукресия, – отсюда до базы оставалось всего ничего. Мы обогнули его и повернули на юг, где находился аэродром Майяри Арриба. Под нами промелькнули полуостров Антилья и бухта Нипе, в которой стояло две или три рыбацких шхуны. Я уже видел впереди устье реки Майяри, выше по течению которой стоял нужный нам городок. Аэродром располагался чуть западней него. Я довернул туда, заметил знакомые ориентиры – и стал сбрасывать скорость, готовясь к посадке. И вот, наконец, впереди показалась взлетно-посадочная полоса.

Еще издали я разглядел обгорелые остовы двух больших самолетов, которых не было тут, когда я улетал в Штаты. Спустя полминуты, когда мы с выпущенными шасси на минимальной скорости приближались к полосе, я краем глаза заметил, что справа от нее стоит грузовик с установленными в кузове спаренными зенитными пулеметами. За ними сидел человек. Еще несколько бойцов, стоявших рядом, поднимали вверх свои винтовки и автоматы (или что там у них было). Стволы пулеметов также быстро разворачивались в нашу сторону.

– Адольфо, газу! – заорал я, двигая вперед рычаг управления двигателем – и сразу вслед за тем зенитчики открыли огонь. Я услышал противный торопливый визг рикошетящих пуль. Самолет слегка тряхнуло, и в фонаре появилась приличная дыра, окруженная лучистыми трещинками. Потом мотор обиженно заревел, набирая обороты, и понес меня прочь от зенитчиков. Их очереди теперь полосовали небо где-то за моей спиной.

– Диаз, ты жив?! – крикнул я.

– Жив! – возбужденно ответил ведомый. – Какого черта они по нам стреляют?!

– Не знаю. Сядем – разберемся.

– А это точно наши?

Вопрос был не лишен здравого смысла. Поскольку полосу мы уже проскочили, нам пришлось уходить на второй круг, и я смог присмотреться к аэродрому повнимательнее. Грузовик стоял на прежнем месте, но пулеметы его молчали. Возле него откуда-то появился джип, из которого вылез человечек. Видимо, командир, – теперь он наверняка распекал своих подчиненных, в красках расписывая им, кто они и чего стоят.

– Вроде наши… – с сомнением произнес я. Человечек обернулся к нам и выстрелил в небо из ракетницы. Зеленый искрящийся шарик повис в воздухе, – нам разрешали посадку.

– Садимся! – решил я. Лететь нам все равно больше было некуда, – разве что обратно в Штаты со всеми вытекающими последствиями.

Мы снова зашли на посадку. Когда колеса моего "Мустанга" с легким взвизгом коснулись грунта, я расстегнул кобуру с пистолетом и нащупал в кармане гранату. Если аэродром захватили каскитос, – самолеты они не получат. Мы с Адольфо улетим или взорвем машины. Топлива у нас еще по сотне галлонов, – жахнет так, что в Гаване слышно будет…

– Не вырубай двигатель, пока я не разрешу, – приказал я Диазу по радио. – Если что – лети назад в Штаты.

– Угу.

…Мы остановились и, не выключая моторов, стали ждать, пока к нам подъедет тот человек на джипе. Я отметил, что пулеметчик даже не пытается теперь взять нас на прицел. Хороший знак.

Джип затормозил рядом с нами – и я с радостью узнал в водителе Герреру. Значит, аэродром по-прежнему был в наших руках.

– Хола, барбудос! – поприветствовал я его. – Теперь у нас есть боевая авиация!

– Здорово, летун! – ухмыльнулся Орестес, забираясь на крыло. Мы обменялись рукопожатиями, после чего я заглушил двигатель и махнул Диазу. Спустя мгновенье над аэродромом повисла тишина, нарушаемая лишь шелестом травы, которую колыхал ветерок.

– Как долетели? – осведомился командующий.

– Нормально, – слабо улыбнулся я, чувствуя, как накатывает усталость. Слишком много за этот час было впечатлений. Я расстегнул ремни и выбрался из кабины, потянулся, разминая затекшее тело. Осмотрел цепочку пробоин, тянувшихся от кабины к хвосту. Мне здорово повезло – пули не задели радио, баки и тросы управления, а обшивку легко можно было залатать.

– Эк вы меня… – протянул я, глядя на пробоины.

– Нас утром бомбили, – извиняющимся тоном сказал Геррера. – Причем незадолго до вашего прилета… Вот ребята и перетрусили малость, когда вас увидели…

– Мы ж с выпущенными шасси подлетали… – усмехнулся я.

– У страха глаза велики, – пожал плечами Орестес. – Я уже распорядился наказать виновных…

– Не стоит, – мягко сказал я. – У Батисты тоже есть "Мустанги". И они также могли прилететь сюда. Не наказывай зенитчиков…

Командующий кивнул. Я вернулся в кабину:

– Лучше давай обсудим сигналы, которые мы будем подавать перед заходом на посадку. И, кстати, надо бы убрать самолеты в укрытия… Не хочу, чтобы их сожгли, как эти… – я кивнул на остовы сгоревших транспортников.

– Будет сделано. Мои ребята покажут тебе, куда рулить.

– По рукам!

Мы с Диазом снова запустили двигатели и зарулили в импровизированные капониры, вырытые в холмах на краю поля. Теперь я был спокоен – с воздуха наши "Мустанги" не было видно, да и на случай бомбежки они были защищены.

Как выяснилось, меры предосторожности оказались совсем не лишними – уже после обеда пара "Тандерболтов" появилась над полем и сбросила несколько бомб. Зенитчики дали по ним несколько очередей, но батистовцы не стали делать второго захода и поспешно ретировались. Мы наблюдали за налетом из выделенной нам Геррерой хижины, расположенной на холме в четверти мили от полосы. Все было видно как на ладони.

– Хулиганье… – презрительно резюмировал Диаз. – Нашкодили и смылись…

– Это они сейчас так, – Геррера неторопливо раскурил трубку. – А раньше обрабатывали нас капитально так… да… видели там, на поле сгоревшие самолеты?

– Да, – кивнули мы.

– Обычные пассажирские "Дугласы". Я сам на таком успел между Гаваной и Сантьяго полетать. Их в начале ноября ребята Рауля угнали, – думали войска и припасы возить… да куда там! Через несколько дней каскитос пронюхали, что мы их тут держим – и давай нас бомбить… Самолеты сожгли, нескольких наших ранили… – лицо командующего на миг исказила гримаса боли. – Вот тогда мы и подготовили те укрытия для остальных самолетов…

– А как их угнали… ну, те транспортники? – спросил Адольфо.

– Обыкновенно, – неожиданно резко ответил Геррера. – Как обычно самолеты угоняют? Пилоту ствол к голове – и полетели, куда надо…

– А пассажиры?

– Всех отпустили потом. Не волнуйся, – усмехнулся Орестес и встал из-за стола. – Мишель, пойдем, выйдем, поговорить надо.

Вставая из-за стола, я бросил взгляд в направлении аэродрома. Партизаны уже засыпали землей и гравием воронки от бомб. Видно, им было не привыкать к таким налетам, – работали они быстро и споро…

…Мы вышли на улицу, и Геррера, выколотив пепел из своей трубки, спросил:

– Тебе сколько пулеметов надо?

– Двенадцать.

– Сколько? – поперхнулся командующий.

– Двенадцать, – повторил я и, увидев его лицо, уточнил:

– Можно и восемь.

– Восемь тоже многовато… – протянул он.

– По четыре на самолет, – пожал я плечами.

– Ладно, уговорил. Пишу приказ… – он стал размашисто писать на чистом листке бумаги. – Пишу: "Выдать подателю сего восемь пулеметов…"

– "Кольт-Браунинг", пятидесятого калибра, – подсказал я.

– Ага, что еще?

– Шесть тысяч патронов.

– Сколько?! – у Герреры аж дыхание перехватило. Я испугался, что сейчас он проглотит трубку, и повторил, слегка отодвинувшись от него:

– Шесть…

– Нет, ты положительно рехнулся…

– Я сразу с запасом беру, – возразил я. – У меня на каждой машине будет стоять четыре ствола, полный боекомплект – четыреста патронов на ствол…

– Откуда я столько патронов наберу?!

–…а это тысяча шестьсот патронов на самолет. А самолетов у меня два. Итого три тысячи двести патронов, и этого при самом лучшем раскладе хватит на один-два боя…

– Стреляй поэкономнее, черт тебя дери!

–…а еще мне надо установить пулеметы и отрегулировать их, и на это тоже потребуются патроны, так что четыре тысячи – это минимальный запас. Понимаешь, – ми-ни-маль-ный! – я ткнул указательным пальцем в небо.

– А ты стреляй поаккуратнее! – воскликнул Геррера. – Поточнее! У меня нет патронной фабрики! Что смогу – сделаю, но не более…

Гражданский летчик, каррамба! Что он понимает в моих проблемах? Ему только бензин, грузы да накладные подавай!

– Самолет – не снайперская винтовка, – хмыкнул я.

– Поговори мне еще… – пробурчал командующий, но написал-таки заветную цифру "6000". Расписался в конце за себя и за Фиделя – и отдал листок мне.

– Подожди, это еще не все, – сказал я. У Орестеса от удивления поползли вверх брови:

– Еще что-то хочешь?

– Хочу. Записывай – четыре тонны хорошего высокооктанового бензина, шесть противотанковых гранатометов марки "базука" и побольше ракет к ним… подожди, это не все! Не смотри на меня как солдат на вошь! Еще провода, электрика всякая, пара рукастых ребят… записал? И два листа фанеры. И прицелы.

Повисло молчание.

– Ты меня прости, но фанера-то тебе на кой? – тихим голосом спросил вконец удивленный Геррера.

Что характерно, про гранатометы вопроса не возникло. Уже прогресс.

– Мишени сделаю. Чтобы пулеметы пристрелять, как установим, – пояснил я.