Текст книги "Во имя справедливости (СИ)"

Автор книги: Алексей Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 15

Ночью Аленка вышла в город и под утро оказалась у стен крепости. Она увидела возле ворот патруль и сторожку перед мостом в крепость, незаметно подошла к ней и затаилась с задней стороны.

В сторожке оказались два человека. Один из них недовольно произнес:

– Рабы совсем «оборзели»! Слышал, в Питере что твориться? И у нас в области устроили заварушку, имения барские подожгли в тот момент, когда у меня появилась богатая невеста. Теперь, пока мы будем сидеть здесь без отпусков и увольнительных, она найдет себе другого.

Второй солдат ответил:

– В крепости пока спокойно. Наших много, беднота помалкивает. Градоначальник сказал, что сделаем вылазку и очистим от бунтовщиков окрестности. Ведь это – рабы, не воины, а мусор.

Первый часовой сказал опять:

– Это так! Придется с бунтовщиками повозиться. Но вначале мы должны получить существенное подкрепление. Говорят, Нитуп направил нам в помощь большой конный отряд. А еще армия сформирована для подавления бунтарей.

Второй мужчина поделился своими слухами:

– А я слышал, что так называемая повстанческая армия тоже к нам идет Говорят, у них страшный командир, он дерется, словно демон. И неуязвим. Говорят, он послан к нам с неба.

– Ну, это – брехня! Просто умелый воин.

– Скорей бы смена пришла. Здесь самое гиблое место. Можем не успеть в крепости скрыться при внезапном нападении. Еще и мост через ров опустить нужно будет.

– Наши бунтари сюда не полезут. Тем более, подкрепление в ближайшее время прибудет.

– Скорее бы дождаться! Вон обоз с провизией едет, пойди, проверь!

– Пароль! – потребовал патрульный.

– Слава героям!

– Героям слава! – ответил гвардеец, дал знак, мост возле ворот опустился, ворота открыли.

Миссия была выполнена, Аленка вернулась в лагерь и сообщила мне:

– Окрестности бунтуют, на подмогу гвардейцам в крепость послан конный отряд.

– Вот и воспользуемся этим, – обрадовано сказал я. – Нужно срочно выступать!

– А как же подкрепление неприятелю? – спросил Хорошук.

– Вот твои бойцы его и его задержат. Видел мост по дороге сюда? Выдели людей, пусть разберут его и тем самым заставят противника потерять несколько часов. А когда враг прибудет, город уже окажется в наших руках, заманим вояк в ловушку, возьмем в плен или перебьем.

Я с мощным отрядом переодетых всадников выехал в направлении Новгорода. Волновался не сильно. Была ставка на элементарное везение и точный расчет.

Вслед за нами под командованием Александра Непомнящего двинулась пехота, которая должна была проникнуть в город через открытые нами ворота и спущенный мост.

– Надеюсь, нас не заподозрят! – высказал пожелание ехавший рядом со мной Мирон.

Я был настроен оптимистично.

– Не должны заподозрить! Впустим пехоту в крепость и без проблем возьмем город. У нас существенное превосходство в бойцах.

– Будем надеяться! Хоть и много новобранцев…

– Ничего, не подкачают. Питер тоже брали преимущественно новобранцы.

До Новгорода было недалеко. Я планировал действовать так же, как при и захвате Питера. Не любил повторяться, но ведь недаром говорится: повторение – мать учения. Да и трюк с переодеванием у нас работал идеально. Вот и немцы многократно повторяли в сорок первом году похожий прием. Переодевались в советскую формы, благо трофеев хватало, делали вид, что это русские войска выходят из окружения, а затем внезапно нападали.

К счастью, ту войну мы выиграли, несмотря на то, что противник был поначалу и коварнее, и заметно сильнее. Это закономерно. Есть интересный феномен: несправедливые войны обычно проигрываются. Все же существует какая-то сила, что не дает взять верх злу.

С Новгородом, впрочем, оказалась не все так просто. К крепости города подошли на рассвете следующего дня. Подождали, пока к стенам подтянутся основные силы, которые затаились в лесу.

Мой отряд выступил вперед. Ворота, как и ожидалось, оказались на запоре. Несмотря на сказанный пароль и форму гвардейцев, пускать конницу в крепость не стали. Тогда я решил провести суровый разговор с главой гарнизона. Двоих бойцов, якобы переговорщиков от отряда, посланного Нитупом, согласились принять.

Ворота не открыли, но на цепях спустили специальную люльку. Меня и Хорошука встретил Лисюк, глава гвардейцев города. Он был полный, усатый, в роскошном камзоле. Взгляд наглый, глаза жесткие, нервно трясущийся двойной подбородок.

Увидев двух не слишком, как ему показалось, представительных людей, начальник презрительно скривился:

– Что присылают не поймешь кого? Почему отряд явился без предупреждения и с неверным паролем?

Я ответил жестко:

– Из-за таких вот, как вы, тупых гвардейцев, гибнут лучшие воины. Не хотите нас пускать, тем лучше! Уходим. Нитупу доложим о вашем поведении. Сами отбивайтесь от повстанческой армии. Она уже выдвинулась в вашем направлении.

Хорошук добавил:

– Возвращаемся! Нам спокойнее: не придется с вами оборону держать. Заодно и глава государства узнает, как вы его посланцев встречаете.

Лисюк задумался. Перспектива оказаться в осаде у повстанцев, да еще и навлечь на себя гнев Нитупа, пугала бравого вояку. Он сделал приветливое лицо и сказал:

– К нам обещали прислать армейский отряд с другим паролем. Потому и проверяю вас. Что-то поменялось?

– Поменялось! Тот отряд послан на осаду Питера. А нас срочно перебросили из Твери. Разве вас не предупредили голубиной почтой?

– Нет, не предупредили. Возможно, голубь погиб.

– Это бывает иногда, – сказал Хорошук.

– Въезжайте, помощники дорогие! Лучшие дома города к вашим услугам!

Ворота открыли, мост опустили, мой отряд, не торопясь, въехал в город. Дома в крепости в основном каменные, хотя были и деревянные. Улицы чистые, хорошо подметенные. Виднелись казармы, дворец главы города и карцер или, по нашему, тюрьма, где содержали бунтовщиков и прочих невольников. Город еще не проснулся, на улицах было малолюдно.

Пока мой расчет оказывался верным. Нас приняли за подкрепление. Первым делом необходимо было впустить в город пехотинцев, которые уже бежали в направлении крепости.

Напасть на охрану ворот должны были по моему сигналу. Я выжидал подходящий момент, но меня опередили. Несколько самых нетерпеливых бойцов, среди них Хорошук, увидели, что ворота пытаются закрыть и бросились на стражу. Хорошук с ходу зарубил двух часовых.

Я понял, что пора действовать, скомандовал.

– Атакуем всеми силами! Глотните зелья!

После секундной паузы, вызванной приемом допинга, вспыхнула резня. Конники навалились разом, а охрана не сразу сообразила, что происходит.

Я поспешил напасть на Лисюка: крайне важно убрать авторитетного начальника. Спрыгнул с лошади, выхватил меч, бросился к гвардейцу. Тот успел парировать выпад, между нами начался бой. Для меня важно победить как можно быстрее. Противник оказался выше и гораздо тяжелее, он махал длинным мечом.

Лисюка считали одним из лучших бойцов национальной гвардии. В недавнем прошлом так оно и было. Но сейчас командир гвардейцев слишком отъелся, стал менее поворотливым.

Я сделал вид, что споткнулся о тело упавшего бойца. Лисюк попытался рубануть по мне с дикой силой. Я ждал этого, отклонился и всадил острие своего меча в тело противника.

Мои ребята оттеснили стражу от ворот и вновь опустили мост. По нему побежали первые, самые быстрые бойцы освободительной армии, многие из них вооружены, чем попало, но мужики полны энтузиазма. Они вбегали в ворота и разбегались по городу в поисках врагов.

– Крушите гвардейцев! – скомандовал я. – Берите в плен тех, кто сдается!

Мои бойцы разогреты, их уже не остановить, а противник как следует еще не проснулся.

Рядом со мной Мирон с энтузиазмом срубил офицера, а бойцы его полка – пару гвардейцев возле казарм. Те даже мечи не успели поднять. Не война, а мясорубка!

Гарнизон Новгорода считался сильным. Но разве под нашим неожиданным натиском можно устоять?

В толпе обороняющихся я увидел шикарно одетого господина и напал на него. Несколько выпадов опытный гвардеец отбил, но я провел бабочку и выбил саблю у противника. Затем сальто, удар ногой в челюсть, и добивание клинком меча.

Все же не нравились мне лишать жизни даже врагов, да и вождь повстанцев не должен рисковать собой. Но азарт войны толкал на подвиги.

Гвардейцы пытались разбежаться, спрятаться, некоторые отстреливались из мушкетов. Но большинство решили сдаться.

Я крикнул своим:

– Отведите пленных в карцер, выпустите оттуда повстанцев, а бойцы передового отряда за мной на штурм дворца!

Круглые золоченые купола главного дворца города были хорошо видны со всех сторон, как и герб Новгорода под ними.

Стража у входа оказалась довольно многочисленной, но наших кавалеристов было больше, и мы атаковали. Охранники сопротивлялись без энтузиазма, а когда вслед за нами появились еще и пехотинцы повстанческой армии, вся стража разбежалась.

Я первым проник во дворец и побежал по коридорам огромного здания в надежде настигнуть главу города, который мог уйти через возможный подземный ход.

Слуги бросались передо мной на колени. Один из них не оказал должного почтения и остался лежать с разбитым носом.

Когда я ворвался в спальню градоначальника, то увидел лужу крови и лежащего в ней мужчину. Рядом стояла женщина с кинжалом в руках, она, нервно улыбаясь, сказала:

– Наконец-то я покончила с тираном! Да здравствует восстание!

– Ты кто? – спросил я.

– Бывшая жена этого негодяя.

– Зачем ты его убила? – задал я очередной вопрос.

– Давно мечтала! Он – садист, унижал и избивал меня.

– Покажешь, где муж прятал свои сокровища?

– Покажу! Меня зовут Люда.

– А меня – Алексей.

– Пойдем со мной.

Женщина повела меня по коридору, возле одной из комнат остановилась, открыла дверь, указала на статую медведя и сказала:

– Надо надавить на глаза, тогда высунется язык. Если за него дернуть, откроется тайник.

– А не ловушка это? – с опаской спросил я.

– Ладно, я сама все сделаю.

Люда выполнила простые манипуляции, живот медведя выдвинулся, в нем лежали золотые монеты и драгоценности. Не очень много: сокровищница новгородца явно уступала богатству, конфискованному у прокуратора.

Женщина произнесла с обидой в голосе:

– Мне надо верить! Я за восставших!

Я подумал о том, что Люде обманывать нас в самом деле нет смысла. Муж-тиран ею убит. Теперь она преступница. А новая власть может списать ей грехи.

Появление запыхавшегося Мирона прервало наш диалог.

– Фу, нашел тебя! – выпалил Мирон. – Пленный вельможа рассказал, что они ждут отряд гвардейцев около тысячи человек.

– Целая тысяча? – переспросил я.

– Может и больше! Наши люди мост разобрали, но прискакал гонец, сообщил, что отряд рядом. Враг получит солидное подкрепление. А еще они узнали, что мы идем брать Новгород, и направили армию Шогу сюда.

– Встретим их в городе, – сказал я. – Он взят?

– Остатки гарнизона добиваем, местные жители пришли на помощь. Много пленных, кроме того, освободили из карцера несколько сотен человек. Наша армия растет, тебе доверяют бойцы, считают не только посланником богов, но и живым талисманом побед.

– Это хорошо! Поведу всех к дальнейшим победам! – сказал я. – Мы тут сокровища нашли, их нужно описать и передать на нужды нашей армии.

– Сделаем! – ответил Мирон.

– Будешь сражаться с нами, Люда? – в шутку спросил я.

Женщина ответила:

– Буду! Я не против помахать мечом. Мужу докладывали, что в твоей армии есть женщина-воин. Просто дьяволица.

Я кивнул головой. Сказал Мирону:

– Сделаем здесь засаду гвардейцам, а потом и Шогу. Следите за тем, чтобы никто не вырвался из крепости и не выдал нас.

С такими словами я покинул дворец, чтобы срочно организовать засаду. Приближающихся гвардейцев было меньше, чем нас, но они – профессиональные воины.

Если засада сорвется, нас могут просто блокировать в стенах крепости и дождаться армии Шогу. Основные силы режима были брошены сейчас на наше подавление. Как и мы, враг знал: специфика бунтов бедноты такова, что одно поражение может подорвать дух бунтовщиков и отвадить желающих присоединиться к освободительной борьбе. В рабстве держит не столько цепь, сколько страх. И этот страх отбивает отвагу.

Я распорядился немедленно собрать командиров и сказал им:

– Пропустим в крепость весь отряд гвардейцев. Думаю, можно угостить их вином с крепким снотворным.

Чарли ответил:

– У нас есть запасы дурмана, его можно подсыпать в вино. Только вряд ли вино будут пить все гвардейцы.

Я пояснил:

– Хотя бы командиров надо напоить. Я имею в виду психологию уставших воинов, которых встречают хлебом, солью и вином. Как не глотнуть предложенный напиток? Сделайте его много и хорошо размешайте дурман.

План был прост, но его реализации могла помешать любая мелочь. Особенно, если враг поймет, что город захвачен. Для того, чтобы предотвратить это, никого из крепости не выпустили, пленных, сторонников режима и богатеев заперли в тюрьму и близлежащий к ней подвал торгового центра.

В целом проделали большую работу, успели до подхода отряда неприятеля.

Часть моих бойцов переоделись в форму стражи, для встречи неприятеля отобрали самых надежных, проверенных людей.

Мирон надел на себя одежду старшего офицера и придал лицу надменное выражение. Он был первоклассным актером. Труднее оказалось найти замену толстому Лисюку. Его могли знать прибывающие гвардейцы или, по крайней мере, слышать о размере живота этого служаки. Мы решили выдать толстяка за больного. Несколько моих бойцов заменили вельмож. Выкатили бочки с вином и зельем, стали ждать. Вскоре послышался звук приближения конников.

Они подъехали к воротам. Наряженный в форму стражника боец крикнул:

– Пароль!

Командир прибывших гвардейцев ответил:

– Великому Нитупу слава!

– Не надо формальностей, – закричал Мирон через ворота. – Ждем вас, спасители наши дорогие! Нас предупредили о вашем появлении, мы вам встречу достойную подготовили.

Мост плавно опускался, цепи скрипели. Вот, наконец, конники стали въезжать в ворота. Их командир подъехал к Мирону и спросил:

– Сильно у вас тут беднота бузит?

– Уже разогнали, недовольных в карцер посадили, – ответил Мирон. – Некоторые, из ближайших окрестностей, по лесам разбежались.

– Мы немного передохнем и выйдем ловить беглецов.

– В вашем распоряжении лучшие дома города, а для хорошего отдыха мы вам лучшее вино приготовили, – Мирон указал на бочки.

– Я тебя не знаю! Где Лисюк?

– Я – Мирон, его заместитель. А Лисюк решил сразиться сразу с двумя повстанцами, но был слегка пьян, и теперь лежит с поломанными ногами.

– Я – Черкасс. А Лисюк – идиот! Зачем знатной особе сражаться с рабами? Вот и пускай лечится толстяк!

Прибывшие гвардейцы слезали с коней, мои переодетые бойцы передали Черкассу хлеб с солью и стали раздавать кружки. Я наблюдал за происходящим из укрытия.

Мирон любезно сказал:

– Мы к вашему приезду приготовились! Хорошее вино дорожную усталость снимет. Пусть солдаты утолят жажду и отдохнут. Мы ожидали, что вас будет больше.

– Наши пехотинцы остались дожидаться армии Шогу, а мы, чтобы время не терять, к вам поспешили, – пояснил Черкасс. – Шогу идет сюда с юга, а с севера к вам, по нашим данным, движется повстанческая армия под командованием самозванца. Встретим их здесь и разобьем!

Гвардейские офицеры и солдаты жадно пили. От вина почти никто не отказался. Будь они не так вымотаны дорогой, могли бы обратить внимание на то, что вид некоторых воинов гарнизона города неуклюж, многие смотрят на прибывших с ненавистью.

Вместе с несколькими командирами и знахарем Чарли я ждал, когда гвардейцы начнут засыпать. Они отходили от бочек и активно зевали. Такую сонливость первоначально можно было принять за усталость.

Наши переодетые бойцы ждали моего приказа. Я не спешил. Пусть гвардейцы хорошенько уснут. Даже в полусонном состоянии они могут оказать сопротивление.

Командир прибывших гвардейцев тоже сильно зевал.

– Что меня тянет на боковую, – сказал он Мирону. – Надо сейчас к Лисюку зайти, а потом – в постель.

Мирон согласно кивнул:

– Я вас провожу!

Черкасс велел бойцам расквартироваться в приготовленных для них помещениях. Хитрый, с изощренным умом Мирон взял его под руку и повел по направлению к тюрьме. Ноги вельможи слабели, а Мирон заговаривал ему зубы:

– Есть данные о том, что самозванец Алексей копит войска и готовится напасть на нас в ближайшее время.

– Он уже у дурака Белого город взял. А мы подавим вонючих рабов здесь! Шогу очень силен…

Черкасс говорил заплетающимся языком. Ноги бравого вояки начали сгибаться. А его воины в отсутствии командира стали заваливаться спать прямо у ворот.

Я осмотрелся: почти весь отряд повалился на землю. Лишь с десяток солдат неприятеля оставались стоять на ногах.

«Надо было этих дурней сразу к тюрьме проводить и возле нее опоить, чтобы возни со спящими меньше было», – с улыбкой подумал я.

Несколько человек, оставшихся боеспособными, стали волноваться. Я дал знак, и непьющих солдат быстро обезвредили дубинками.

– Разденьте их, заберите оружие, – скомандовал я. – Когда очнутся – проводите в карцер.

Чарли сказал мне:

– Они не скоро очнутся.

– Места хоть в карцере всем хватит? – спросил мой брат Александр.

– Сейчас там местный гарнизон, – напомнил Хорошук. – Но в этом городе большие подземные хранилища, их можно приспособить под карцеры. В них мы сможем разместить всех пленных.

– Оставьте здесь достаточное количество людей, когда гвардейцы начнут просыпаться, проводите их в заточение, – велел я. – Через час жду всех командиров на совет в центральной палате дворца.

Глава 16

Ловушка удалась на славу. Я остался доволен. Но нужно было обсудить дальнейшие планы.

– Давайте в первую очередь решим, что делать с пленными, – с таких слов я начал очередной совет.

Александр Непомнящий высказался так:

– Рабов в гвардейцы не берут, но часть солдат набрано из бедных семей. Они – не повинны в преступлениях против своего народа. Им можно предложить присоединиться к нам, некоторые согласятся.

– Разумно! – сказал я.

– У гвардейцев хорошее жалование, не все согласятся примкнуть к освободительной армии, тем более, им внушали про нас всякие гадости, – вступил в разговор Мирон.

– Тех, кто не согласится, будем держать в тюрьме или предложим их выкупить? – спросил Хорошук.

– Пленных кормить надо и сторожить, – напомнил Мирон. – Не думаю, что их начнут выкупать. Кто? Власти не будут. И тех, кто из бедных семей, вряд ли выкупать станут. Если только родственники офицеров и свободных граждан заинтересуются своими, но это слишком долго и не надежно.

– Придется брать расписки о том, что обязуются не воевать против нас и отпускать, естественно, без оружия – сказал я.

– Они могут опять усилить противника, – возразил Хорошук. – особенно офицеры.

– Что ты предлагаешь? – спросил я. – Всех их уничтожить? Головы отрубить?

– Это жестоко! – почти закричал Мирон. – Кроме того, если мы будем казнить пленных, то наш противник перестанет сдаваться, будет драться до конца.

Хорошук ответил так:

– На войне победу дает не сострадание, а решительность и стойкость духа. Если нас поймают, думаете, будут церемониться? В лучшем случае забьют палками до смерти. Или на кол посадят, а до этого уши отрежут и будут в клетках возить по городам на потеху публике.

«Вот и не воинственная цивилизация…  – подумал я. – А выбор на самом деле сложный. Теперь понятно большевиков, которые сначала отпускали своих врагов, а потом красный террор устроили для защиты революции».

– Ладно, пока пускай посидят под замком, – сказал я. – Из бедноты кого-то отпустим, кого-то к себе примем. Организуйте необходимую охрану.

– На охрану бойцы потребуются, – произнес Хорошук. – А у нас страшный Шогу на подходе. Каждый человек будет на счету.

Я ответил с оптимизмом:

– Мы опять одержали громкую победу, почти бескровную. И с Шогу справимся, что-нибудь придумаем. Боги на нашей стороне, я уверен в успехе, даже если отпустим всех гвардейцев. Но пока этого делать не надо. Сейчас у нас каждая минута на счету. Будем готовить Шогу незабываемую встречу.

– Верно! – сказал Мирон. – Не стоит пока терять время на обсуждение судьбы пленных. Оставьте людей, чтобы их сторожить, и давайте устроим бойцам Шогу западни и засады на подступах к крепости. Если им все же удастся взять крепость в осаду, тогда можно будет предлагать пленных за выкуп. Хотя, я думаю, Шогу пойдет на штурм крепости. У них пока превосходство в живой силе.

– Враг, скорее всего, будет нас жестко прессовать! Бунт позорит правящие классы и его, естественно, постараются быстрее задавить, – сказал Александр Непомнящий.

Мирон ответил так:

– Тем лучше, измотаем основные силы врага здесь. В дальнейшем будет легче.

– Весть о нашем бунте и появление на политической арене Алексея Освободителя спутала все планы нынешнего режима, – сказал Мирон – Но Нитуп надеется поправить положение. Сейчас он вынужден поставить все на кон, бросить все резервы на наше подавление.

– Сразу на нас все силы не бросят, – высказал свое мнение Хорошук.

– В любом случае, надо решить, что делать прямо сейчас, – сказал я.

– Для нас главное – не проиграть эту решающую битву, чтобы народ не впал в отчаяние, – сказал Мирон. – Даже одно наше поражение может привести к тому, что беднота отвернется от нас.

Я это понимал и чувствовал некоторое волнение: решалась судьба восстания и моя собственная. Но я стал верить в теорию судьбы: раз мы заброшены сюда богами, чтобы свершить революцию, они опять должны помочь нам! И эта вера внушала оптимизм и успокаивала.

Про влияние богов еще раз говорить не стал, но ответил Мирону так:

– К сожалению, ты прав. Важно разгромить врагов, сломить противника в первую очередь морально.

– У нас нет превосходства в живой силе и вооружениях, – сказал Мирон. – Местная беднота нас поддержит, но этого мало. В открытом бою нашей слабо обученной армии не устоять.

Решил возразить:

– Я не согласен. Наши мужики готовы умереть, сражаясь с ненавистным режимом.

– Почетно, конечно, отдать жизнь за свободу и Родину, но лучше ради этого жить! – ответил Мирон.

Хорошук попытался сказать:

– Мы можем укрыться в крепости и…

– За стенами повстанцев ждет медленная голодная смерть, если враг возьмет в плотную блокаду крепость, – перебил Хорошука Мирон.

– Шогу – амбициозный полководец, гордость не позволит ему долгое время сидеть без боя, держа в блокаде крепость, он обязательно пойдет на штурм, – высказал свое мнение Александр Непомнящий.

– Шогу нужно обмануть и нанести ему максимальный урон при подходе к городу, а затем добить при штурме ими крепости, – сказал я. – Для этого следует разработать хитрый план.

– Ты отличный стратег и выдумщик, – похвалил меня Александр. – Что предлагаешь?

– Осилить армию Шогу нам вполне по силам. Предлагаю устроить мощную засаду, сразу же дать бой, а затем спровоцировать неприятеля на штурм крепости.

Присутствующие согласились. И я продолжил:

– Против нас собрали большие силы, теперь наш шанс состоит в том, чтобы бить их поэтапно Прежде всего устроим им засаду в овраге. Там истребим авангард войска, подорвем боевой дух, после чего засадный полк вернется в крепость. В случае штурма будем сбрасывать на врага камни, горшки с зажженной смолой и маслом. Противник не должен использовать свой численный перевес, а когда он понесет большие потери и будет деморализован, мы нанесем ответный удар.

– Неплохой план! – сказал Александр Непомнящий.

– Для нас будет очень важно с самого начала уничтожить как можно больше врагов и не дать им сходу прорваться к крепости. Поэтому лучшие воины под моим командованием расположатся в засадном полку. А затем устроим Шогу своего рода Сталинград.

Кроме моего брата Александра никто ничего не знал о Сталинграде, но лишних вопросов мне задавать не стали. Только Мирон сказал:

– Предстоит нешуточная битва. У нас поменьше бойцов и почти половина приходится на мужицкое ополчение с косами, вилами, Рогатинами. Надежда на боевой дух…

– Мужиков с рогатинами и вилами можно грамотно использовать в ближнем бою, – ответил я. – Сейчас войско будет эффективнее управляться с помощь сигнальных флажков. А в ближнем бою дополнительно используем нововведения: стрельбу из трубок с иглами и диски, которые делают нам кузнецы.

– Да, надо проконтролировать, чтобы все приготовили к встрече с Шогу, – сказал Мирон. – Хорошие все же мужики на Руси! И страшные! Даже косой наводят ужас на неприятеля. И Боги любит русского мужика!

Я кивнул головой и сказал:

– Немедленно всех свободных людей отправим на рытье ямы, совмещенной с оврагом, разборку моста и маскировку. Будем ждать неприятеля в лесу возле оврага. Там дадим первый бой и вернемся в крепость.

Александр Непомнящий согласился:

– Правильно, пока время у нас немного есть, будем готовиться.

Я предложил подрядить молодых бойцов к стрельцам, чтобы во время боя заряжали мушкеты. Дело не хитрое, справятся. Важно стрелять как можно чаще. Ведь часть всадников может прорваться через колья, которые установят в овраге.

Меня поддержали.

– Еще пусть приготовят «гостинцы» на случай штурма, – высказал я очередное предложение. – Можно разбить несколько сотен старых чугунков и приготовить подобие картечи.

Пока картечь еще не пришла здесь в войска. Пришлось объяснить, что это такое. Если лупить ей в упор – ущерб нанесет солидный. Кроме того, у нас были горшки с маслом, я предложил приделать к ним фитили, чтобы получилось «огненное» оружие.

Мои предложения одобрили.

– Только маловато таких зарядов получится приготовить Александр.

– Бочки со смолой и кипятком не помешают, – дополнил список «гостинцев» Мирон.

Как только совещание закончили, я распорядился немедленно приступить к рытью волчьей ямы у оврага. По расчетам бой мог начаться на следующий день после полудни. К этому времени уставшее после перехода войско Шогу как раз должно подойти к нашим позициям.

Военачальники лично контролировали работу. Мы серьезно готовились к атаке неприятеля. Ставили рогатины, колья, осколки серпов в замаскированный овраг и вырытую яму.

Маскировались с особой тщательностью. Я знал из истории Второй мировой войны, что лучше всего при маскировке подбирать цвета под раскраску крыльев бабочки. Тогда достигается максимальный эффект незримости. Конечно, и это пришлось объяснять солдатам. Они быстро смекнули, что значит копировать бабочек, собирали опавшие ветви, вырывали и укладывали траву, маскировали яму, овраг и сидящих в засаде бойцов.

Я выставил дозоры из надежных людей, чтобы они контролировали ситуацию и смотрели за тем, чтобы ни один человек не переметнулся к неприятелю и не предупредил о засаде. На резвом коне отправил разведчика, который должен был предупредить о приближении войска Шогу.

Мы успели замаскироваться и подготовиться к обороне. Засадный полк встал в лесу за большим оврагом и волчьей ямой.

Вскоре прискакал разведчик и доложил, что войско движется в нашем направлении. Большое, хорошо вооруженное.

– Они изрядно вымотаны тяжелым переходом, – сказал я Александру Непомнящему. – Лишь бы дошли сюда, не встали раньше на привал.

– Думаю, планируют встать в пределах видимости крепости, – ответил брат. – Так что ждем!

До боя время тянется медленно. Считаешь секунды: когда же все начнется?

Вот, наконец, я увидел, как вздымается в небо пыль от приближающейся армии. Вскоре появились первые кавалеристы. Они двигались медленным шагом, везли знамена. За кавалерией шла пехота.

Я наблюдал за движением врага в подобие подзорной трубы, которую конфисковали во владениях бывшего новгородского градоначальника. Пехотинцы топали тяжело, хмуро чеканя шаг. Колоны оказались не стройные – переход длительный, некоторые из солдат хромали. Они проделали длинный путь, и сейчас, похоже, мечтали только об отдыхе.

И тут я рассчитал верно, войско Шогу должно вступить в первый бой сильно уставшим.

– Лиха беда начало, – сказал я сам себе. – Военные приключения продолжаются!

Подготовленный нами якобы конный разъезд повстанцев сделал вид, что нарвался на бойцов войска Шогу, сильно испугался и во всю прыть рванул наутек. Мои всадники поскакали напрямик к засаде. Знатный военачальник Шогу зычно что-то проорал. Его кавалеристы ринулись за нашими, пехотинцы ускорили шаг.

Наши ребята проскочили по узенькому замаскированному мостику через овраг. Мостик обрушился, и красавец-скакун вместе с первым вражеским всадником полетел в углубление. За ним сразу упал второй, третий, четвертый…

Лошади завалились на острые колья и серпы, выплескивая из тела фонтанчики багровой крови.

Сражение началось по запланированному сценарию: конники помчались вперед, но нарвались на замаскированный и углубленный овраг с врытыми внизу заточенными кольями и другими поражающими элементами. Всадники падали, а вслед за ними скакали другие. Задние напирали на передних, сталкивая их в овраг, который наполнялся окровавленными бойцами и перепуганными, в основном тяжело ранеными лошадьми. Некоторые копошились и пытались выбраться, но на них падали новые всадники. Стоны, вопли, грохот, растущий курган кровавых тел.

Тех, кому удалось все же перебраться через трупы и преодолеть препятствие, стрельцы из засады встречали убийственным огнем из мушкетов и луков. Стрелы вонзались в незащищенные части тел бойцов неприятеля.

Многочисленная кавалерия Шогу несла огромные потери. Но горячий и гордый полководец далеко не сразу отдал приказ остановиться и перегруппироваться. Только когда ров был почти полностью завален телами, напор неприятеля ослаб.

Я находился в засадном полку и руководил операцией. Мы нанесли врагу существенный урон и быстро вернулись в крепость: не стали ждать, когда Шогу поймет, в чем дело и обойдет овраг и волчью яму.

После того, как погибла значительная часть кавалерии, войско неприятеля сникло. Противник оказался весьма хитрым. Не очень-то хотелось сразу идти на штурм крепости, в которой скрылся засадный полк. Это новые потери.

Шогу решил осмотреться, он считал себя непревзойденным полководцем, хотя ранее проводил только учения, а реальных боевых действий не вел, занимался лишь разгоном протестных митингов. Военачальник должен был как можно скорее вернуться к другу Нитупу с победой. Однако «раздавить» повстанцев сходу не получилось, а потеря кавалерии спутала карты. И Шогу теперь задумался: не устроить ли блокаду крепости и попросить у Нитупа еще подкрепление.

Хотя войско неприятеля все еще немного превосходило численностью защитников крепости, был отличный шанс не только устоять, но и нанести противнику сокрушительный удар.

Чтобы не попасть в длительную блокаду, я решил спровоцировать Шогу на штурм. Несколько добровольцев поочередно спустились со стен крепости на самодельных веревках и сделали вид, что бегут из города. Такие действия создали у Шогу иллюзию, что обороняющиеся боятся штурма и пытаются вырваться из обреченной крепости.