355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Большаков » Во имя справедливости (СИ) » Текст книги (страница 16)
Во имя справедливости (СИ)
  • Текст добавлен: 5 апреля 2022, 05:00

Текст книги "Во имя справедливости (СИ)"


Автор книги: Алексей Большаков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Прежде, чем расстаться, я решил поблагодарить Бориса:

– Спасибо за помощь, трюк с воротами.

– Я слышал, что вас послал сам Всевышний Бог, который запретил почитать иных богов. Не слишком ли тяжело будет Всевышнему одному уследить за всеми нами? – задал неожиданный вопрос Борис.

Пришлось придумывать ответ:

– На то он и Всевышний, у него есть еще архангелы и ангелы, чтобы следить за всеми нами. Вообще-то разных богов вместе с храмами у вас сотни, а лживые священники и жрецы стали невыносимым ярмом на шее народа.

Человек, который кем-то восхищается, всегда одобрит ответ своего кумира. Вот и Борис сказал с воодушевлением:

– С этим нельзя не согласиться! Теперь будем жить по вашим заповедям. Огромное спасибо вам за все!

Мужчина попытался поцеловать мне руку. Я отдернул. Не привык еще к такому почитанию.

Глава 28

Наше войско продолжило поход на Москву. Ближайшим населенным пунктом на пути был Клин, небольшой городишко, имевший, впрочем, свой гарнизон, который, по нашим данным, был предан власти Нитупа. До Клина, кроме мелких хуторов, других поселков не было.

Кавалеристы двигались как обычно впереди, пехота и обозы отставали. На лошадях из Твери до Клина ехать часа три средним темпом, а пехотинцы за день точно не уложатся.

На малом совете я предложил не ждать пехоту, а опять атаковать Клин конницей. Аленка, изображавшая из себя моего главного советника, решительно заявила:

– Правильно! Нечего медлить! Ударим, и внезапность даст нам очередную триумфальную победу!

Хорошук с этим согласился:

– Не будем откладывать нападение. Они думают, что мы в Твери, а мы нагрянем внезапно и порубаем их.

– Пока ждем пехоту, только время потеряем, – опять сказала Аленка. – А еще интересно посмотреть, насколько легко мы справимся.

– Прошлый раз у нас с тобой были проблемы, – напомнил я.

– Так в Торжке нам на стену высокую пришлось лезть, а в Клину таких стен нет, – настаивала воительница.

Я принял решение атаковать Клин конницей, приказал кавалеристам ехать за мной и быть готовыми к бою.

Рискованно нападать без пехоты, но расчет делался на то, что противник не ожидает такого нападения. Не логично, имея мощную пехоту, бросаться на врага одной конницей. Но один раз такой маневр прошел, и я опять был уверен в успехе.

Возможность вступить в бой даже обрадовала меня. Все-таки любил я военные приключения! Особенно вместе с Аленкой.

Клин не имел мощной крепости, мы ворвались в город через городские ворота, попутно смели стражу у ворот и сразу вступили в жестокую схватку с гвардейцами.

На этот раз я взял с собой стрелецкий мушкет, пальнул из него и свалил кого-то из защитников города. Аленка развлекалась бросанием дисков. Сумела поразить несколько человек. А потом мы начали размахивать мечами и вступили в рубку.

Мы сражались с довольно сильным и боеспособным подразделением национальной гвардии Нитупа. Было жарко в прямом и переносном смыслах, но мы превосходили гвардейцев численностью и боеспособностью, они гибли под мечами и копытами коней кавалеристов.

Свою роль сыграли, как и ожидали, внезапность и то, что Алена с самого начала уложила руководителя сопротивления. Девушка очень ловко метнула диск, пробила офицеру лоб и правый глаз. Он упал и не смог подняться.

Я, как и другие кавалеристы, орудовал мечом. Гвардейцы не выдержали нашего натиска, стали разбегаться. С ротой охраны было быстро покончено. Чем бы еще заняться? Я увидел богато одетого мужчину с мечом на лошади. Похоже, знатный господин пытается покинуть город. Поспешил к нему. Кавалерист сумел отбить пару моих выпадов, но потом пропустил удар по неприкрытой толстой шее. Стал заваливаться, словно буйвол, получивший дубиной мясника.

Оставшиеся в живых гвардейцы хотели только одного: вырваться из города. Но я выставил плотный заслон, немногим бывшим защитникам города удалось оседлать лошадей, прорваться и уйти в сторону Москвы. Мне совсем не хотелось гоняться за трусливыми гвардейцами.

Некоторые бойцы и представители прежней власть сдались в плен. Среди пленных оказался мужчина с вензелем главного сборщика налогов.

Аленка на этот раз задумала выпороть пленных. Она собирала прутья. Я подъехал и поинтересовался:

– Что ты собираешься делать?

– Сейчас раздену их и выпорю прилюдно, – девушка кивнула в сторону пленных.

– Может, не надо? – опять спросил я с улыбкой.

– Надо! Они после порки как шелковые будут!

– Запрещаю тебе пороть пленных! – строго сказал я.

Аленка укоризненно посмотрела на меня:

– Ну, почему еще? Мне так хочется…

Я прервал ее речь вопросом:

– А если мне захочется выпороть тебя?!

– Ну, если очень хочешь, можешь, только не больно и не при людях, – сказала Аленка задумчиво.

Неожиданный ответ. Однако я сказал строго:

– Пленных мы пороть не будем!

Аленка опять выразила свое неудовольствие, но попросила:

– Разреши хоть допросить налоговика с пристрастием.

– Лучше я сам его допрошу. Ты его пороть начнешь или бить между ног.

– Если у тебя допрос не получится, отдай его мне, – предложила девушка.

Налоговику совсем не хотелось попадать в руки любительницы порок, и он согласился сообщить мне секретную информацию.

Оказалось, в городе спрятан обоз с богатыми податями. В том числе и три сундука с золотом и монетами. Налоговик согласился показать, где укрыты сокровища.

Мы конфисковали обоз, находившийся в амбаре у бывшего главы города.

Аленка радостно произнесла:

– Недурную добычу мы захватили! Вот еще одна из прелестей войны – легкое обогащение.

Я согласился:

– Да, знатно поживились!

Девушка достала монету, попробовала надкусить зубами. Не получилось – настоящее золото!

Среди трофеев оказалось и несколько украшений с бриллиантами. Брошку в форме бабочки Аленка оставила себе. После чего воительница предложила:

– Один сундук золота можно раздать бедным.

Я поинтересовался:

– А почему только один?

Аленка улыбнулась:

– Хорошего понемножку.

Я тоже с улыбкой ответил:

– Тебе хочется больше для себя оставить. Набрать добра, пока идет война. Но денег, как и счастья, всегда мало. Чем больше имеешь, тем больше хочется. Потому богачи столько нахапали.

Аленка звонким голосом ответила:

– Надо же, какой ты умный! И не только в военных делах! Мы побеждаем во всех сражениях. К нам придет успех, невиданный ранее! И мы то же будем богачами!

Да, возможность во время войны нажить неплохое состояние у меня была. И конфискованное имущество я контролировал, и дары получал. После взятия Клина местные жители вручили мне статуэтку льва из чистого золота. Впечатляющий подарок весил более килограмма. Богатым оказался город. Мы сделали в нем привал в ожидании подхода основных сил.

Статуэтку я оставил в обозе. Не с собой же золото таскать!

– Когда придут наши, пойдем дальше, – сказала Аленка, – и обоз нужно обязательно с собой захватить.

– Раньше трофеи мы оставляли в освобожденных городах под ответственность новой власти, – напомнил я.

– А сейчас обоз нужно непременно взять с собой в Москву! – настаивала Аленка, – Пойдет под охраной надежных людей. В столице он нам очень даже пригодится.

Я не стал спорить с женщиной, пусть думает, что имеет на меня влияние. До Москвы уже недалеко, обоз не будет сильно мешать в дороге.

Глава 29

Через день освободительное войско продолжило свое победоносное шествие. По дороге в Москву я и Аленка привычно оторвались от остальных.

Последние дни лета выдались на редкость теплыми. Чистый воздух и девственная природа этих мест, а также невероятные успехи в боях настроили и меня, и Аленку на лирический лад.

Мы остановились возле речки, поплавали и поплескались в воде. На берегу я обнял Аленку и поцеловал ее. Девушка ответила на ласки, мы слились в длительном поцелуе.

Затем Аленка отстранилась и мягкими пальчиками погладила мое счастливое лицо, а я положил голову ей на грудь, ощутил, как бьется сердце девушки, а ее руки обнимают меня за шею.

По нашим телам разливался пожар. Вселенная то сжималась в одну точку, то расширилась, пульсировала, пыталась вместить неистовую страсть любовников…

Потом мы задремали, провалились в магму коротких сновидений. Мне казалось, что я беседую с каким-то высшим существом, похожим на ангела. Существо сказало:

– Да, человек – звучит гордо. Но он еще находится только у самого подножия скалы, что приведет его к бессмертию и всемогуществу. Ибо наука способна поставить вас в один ряд с Богами!

Я прошептал:

– В науке и в знаниях есть величайшая сила. Скоро люди смогут достигнуть многого. Того, о чем пока и не мечтают!

Что ответило существо я так и не узнал по тому, что проснулся, из-за того, что мимо нас по дороге не спеша проехали наши всадники, они не стали нам мешать. Приближались и основные силы освободительной армии.

Аленка еще дремала, а я думал о том, что на планете Земля все шло своим замедленным чередом, пока обезьяна не взяла в лапы палку и стала сбивать ей плоды. А в моем родном мире ударила палкой врага. Он, точнее, другая обезьяна затаила обиду и ответила местью. Позывы к мести передались первобытным людям, постепенно возникли войны, появились мечи, копья, мушкеты, пистолеты, автоматы, бомбы…

Сейчас у меня на Родине на автомобилях мчат потомки древних приматов, но есть опасность, что разум разрушит планету новой страшной мировой войной. А, может, люди выйдут в космос, чтобы там покорять пространство и мирно строить космические города.

Но все могло пойти по другому сценарию. Если бы обезьяна не ударила сородича, меньше было бы агрессии, но отставал бы и технический прогресс.

Мы – творцы будущей истории. Может, Славян прав: добрее нужно быть, даже к своим врагам.

Я снова обнял просыпающуюся Аленку. И солнце засверкало всеми цветами радуги, стало посылать во все стороны волны радости и страсти.

Но нам нужно было двигаться дальше.

Чтобы противник не узнал о продвижении освободительной армии, впереди решили рассылать легкие кавалеристские отряды, которые должны были отлавливать гвардейцев Нитупа и проводить разведку местности.

Я двигался во главе войска вместе с Александром Непомнящим. Героическая Аленка и передовой конный отряд следовали сразу за нами.

С Сашей мы обсуждали предстоящий штурм Москвы, до которой оставалось не более трех дней хода со скоростью пехоты. Хотя сама идея стремительного броска выглядела авантюрной, шанс налететь внезапно стоило обсудить.

– С отрядом кавалеристов сходу Москву не взять! – сказал Александр. – А за три дня они, скорее всего, узнают о нашем приближении.

– Да, – согласился я, – видимо, придется брать город в осаду.

– Если пойдем на штурм, будет много жертв, – сказал Александр.

Я пожал плечами:

– Очень надеюсь, что Москва откроет нам ворота.

– Не знаю, не знаю, – ответил Александр, – беднота, как и везде, готова поддержать наше освободительное движение против эксплуатации. Но Москва – богатый город, в нем мало бедняков, но много людей, которым режим помог сделать деньги.

Я согласился не в полной мере:

– В так называемой элите есть недовольные Нитупом. Вспомни хотя бы визит Немцовича. Можно будет взять город в осаду и каким-то образом переговорить с влиятельными горожанами, чтобы они оказали нам содействие…

– Считаю недостойным вести переговоры с олигархией! – решительно ответил Александр.

– Как знать…  Там тоже люди разные. Некоторые готовы будут присягнуть новой власти и согласиться на прогрессивную шкалу налогообложения в обмен на неприкосновенность.

Я высказал такое предположение и поглядел вокруг себя. Обратил внимание на сокола, летевшего на малой высоте. Птица могла быть как охотничьей, так и дикой. Но что охотничья птица здесь делает? Люди рядом? Может, засаду нам устроили? Если сокол дикий, то почему не пугается всадников?

Александр тоже увидел сокола.

– Охотится кто-то, – сказал брат, – здесь такое повсеместно распространено. Ты знаком с соколиной охотой?

Я честно признался:

– Где-то читал про нее, но сам не пробовал.

– А я успел здесь пробовать! Увлекательное занятие, потом тебя научу! Для этого нужно чувствовать птицу…

Я перебил брата:

– Какой дурень охотится, когда повстанческая армия наступает? Может, для другой цели птицу запустили.

– Не думаю, – ответил Александр. – Вместо дрона и видеокамеры сокола вряд ли можно использовать, а охоту здесь любят.

Ни хозяина птицы, ни каких-либо засад мы не обнаружили. В ближайшей деревне к нашей армии захотела присоединиться внушительная группа крестьян. Не приняли.

Освободительное войско заметно росло на всем пути своего следования за счет притока добровольцев. Их по-прежнему было много. В последнее время решили брать не всех, особенно отказывать крестьянам, чтобы земля пахотная не осталось неухоженной. Ратное дело хорошо, но и голода на Руси следует избежать.

На пути в столицу было несколько небольших городов и поселений. Большая часть из них сдались без боя, вернее, в них не оказалось гвардейцев, защитники власти Нитупа боялись освободительной армии и старались до нашего подхода уйти к Москве, чтобы укрыться за ее мощными стенами, либо вернуться домой и заняться мирной жизнью.

Только в городе Сходня нам оказали небольшое сопротивление. Город взяли практически сходу, с одного стремительного налета покончили с немногочисленным гарнизоном. Я поработал немного мечом при штурме.

А вот при подходе к столице у нас неожиданно возникли проблемы. Мы расположились на привал возле Тушино. Ночью на спящий лагерь напали гвардейцы. Они сняли наших часовых. Действовали быстро, решительно, без шума. Часовых убрали преимущественно стрелами и пробрались к обозу.

Я проснулся от оглушительного грохота. Рванула телега с порохом, несколько возов рядом взлетели на воздух, пострадали бойцы.

Это отряд, посланный из Москвы, предпринял дерзкую ночную вылазку. Мы никак не ожидали, что на самом подходе к столице гвардейцы рискнут проявить активность. Но отборный отряд правительственной гвардии проник в спящий лагерь, измученный тяжелым переходом.

Вслед за диверсантами к нам ворвалась конница, за ней последовали пехота и лучники. Началась бойня, возникла паника в наших рядах.

Гвардейцы работали мечами, первое время они активно уничтожали полусонных воинов и продвигались в сторону шатра по мою душу. Я понял это, схватил мушкет и меч, выскочил наружу. Постарался затаиться в темноте, чтобы не попасть на глаза атакующих и понять, что происходит.

Предсмертные крики, кровь, мрак, суета. Первое время паника и дезорганизация в рядах теперь уже моих солдат.

Правда, моя охрана довольно быстро пришла в себя, Хорошук попробовал успокоить бойцов освободительной армии и организовать сопротивление, но его плохо слушали.

Ко мне подскочила Аленка:

– Ты жив?

– Надо организовать оборону, – ответил я.

– Тебе нельзя, за тобой охотятся. Сейчас другие командиры все организуют. А я буду тебя защищать и прикрывать!

Страха у меня почему-то не было. Появилось чувство неудовлетворенности по поводу того, что прозевал атаку и не могу пока руководить сопротивлением. Впрочем, ситуация стала улучшаться, слышались команды Хорошука и Мирона, воины начали действовать согласованней, они полезли в рукопашную, вступали в драки на мечах, расстреливали кавалеристов неприятеля из мушкетов.

У нас было огромное преимущество в живой силе, но из-за ночной неорганизованности мы несли серьезные потери. Сражение напоминало кипение молока с появлением пленки из трупов и разбрызганной крови.

Мне хотелось взять командование на себя, в то же время я не противился Аленке, которая буквально схватила меня за руку и не выпускала из укрытия между двух густых сосен.

Мы старались в темноте высматривать командиров, которые руководили нападением. Очень хотелось поразить кого-нибудь, чтобы хоть этим принести пользу своим. Первой углядела офицера зоркая Аленка. Почти не целясь, девушка пальнула из своего короткого тугого лука. И черное оперение стрелы словно выросло из толстого горла его сиятельства.

Я не удержался, оттолкнул вцепившуюся в меня девушку и выскочил из укрытия. Сошелся с каким-то гвардейцем. Он был чуть выше и полнее меня. Я дрался голый по пояс, так как в спешке не успел ничего на себя нацепить. Рубился с противником, который оказался весьма техничным. Но и я – не промах! Проворный, гибкий, терпеливый.

А вот гвардеец не отличался хладнокровием. Видя, что ему никак не удается поразить полуголого бунтовщика, он стал размахивать мечом шире, в надежде достать меня. Я не торопился нападать, экономил силы в обороне, ждал, когда противник выдохнется. И он стал уставать махать тяжелым мечом. Его дыхание усилилось, движения замедлились.

Я перешел в наступление. Мой меч обрушился на кисть соперника, выбил у него оружие. Затем я добил гвардейца. Он так и не узнал, что сражался с вождем восстания.

В это время симпатичная воительница Аленка прикрывала меня сзади, она двинула ногой гвардейца, пытавшегося наброситься на нее, и крикнула мне:

– Зачем ты выскочил? Без тебя справятся.

Да, войско оправилось от шока внезапного нападения и приходило в боевое состояние. Но мне хотелось покомандовать, показать, что я здесь главный.

– Оттесняем гвардейцев, не даем уйти конникам! – заорал я.

В это время Аленка закричала от боли, она, прикрывая меня, получила ранение, пуля из мушкета впилась ей в бедро. Однако девушка с удвоенной силой рубанула мечом и сумела поразить мужика, пытавшегося добраться до меня.

Продолжать командовать мне расхотелось. Я отнес раненую Аленку в самый конец лагеря, в безопасное место. Попросил бойцов срочно найти и прислать к нам Чарли. Целитель осмотрел девушку, наложил на рану повязку с какой-то мазью.

Аленка потеряла много крови, но не настолько, чтобы можно было говорить о серьезной угрозе жизни.

Я был зол. Закричал даже в порыве ярости:

– Пленных не брать!

Милосердие – черта сильных людей, жестокость более свойственна слабым, но и сильные на жестокость могут ответить жестокостью. Вот и мне в тот момент вовсе не хотелось быть милосердным. Но и желание опять вступить в бой после ранения Аленки пропало. Пусть за нас рубятся другие.

Понемногу стало светлеть, ряды гвардейцев сильно поредели. Немногие уцелевшие обратились в бегство. Их лениво преследовали и иногда добивали. Некоторым кавалеристы из правительственной армии удалось уйти в сторону Москвы.

Налет неприятеля стоил нам большого количества пороха, используемого при стрельбе из мушкетов. Погибло и немало бойцов. Все утро мы провели на ногах. И днем не смогли выйти из временного лагеря на Москву, как планировали. Остались в Тушино хоронить убитых, врачевать раненых.

Времени на лечение было мало. Под боком столица. Нужно идти к ней. Но короткий отдых, чтобы немного прийти в себя и остыть от ран, был необходим.

Очередная рубка закончилась. На этот раз она не принесла удовлетворения, бой был выигран благодаря нашему огромному преимуществу в численности. Оказывается, бойцы Нитупа еще могут огрызаться и действовать методами, похожими на те, что использовали мы в начале своих славных побед.

Глава 30

Утром следующего дня освободительная армия продолжила свой поход. Большую часть раненых оставили в Тушино под присмотром местных лекарей, но некоторых, в том числе и Аленку, погрузили на телеги и взяли с собой.

До Москвы совсем не далеко. Я задумчиво ехал во главе войска. Конкретного плана взятия города пока не было. Встанем у стен Кремля, устроим совет, что-нибудь придумаем. Ко мне подъехал Александр Непомнящий. Он сказал:

– Подходим! Там, сразу за поворотом, крепость уже будет видна. Что станем делать? У них стены о-го-го!

Я ответил так:

– Сейчас посмотрим. Расположим войско в удобном месте недалеко от стен и ворот, решим, что делать.

Александр предложил:

– Может, сразу предложим им сдаться. Если они еще не утратили способность соображать, должны принять наш ультиматум. У них бойцов осталось с гулькин нос, а у нас неплохая орава…

Мы выехали из-за поворота. Отсюда, действительно, просматривались ворота в крепость. Они оказались открыты! Никакой охраны не было видно!

– Что это? – удивился я.

– Может, скомандовать быстро идти на штурм? – спросил Александр.

– А если это засада? – ответил я вопросом на вопрос. – Придумали что-то в нашем стиле и заманивают?

Вдруг освободительную армию встретила пальба из мушкетов. От неожиданности я попятился назад. Хотя с такого значительного расстояния сложно было допотопным оружием причинить ущерб. И Александр вытаращил глаза:

– Неужели придумали какую-то ловушку и ждут нас?

Я обратил внимание, что стреляют вверх. А находившиеся на стене у башни люди приветственно машут нам руками и что-то кричат. И из ворот стали выбегать горожане в обычной, невоенной одежде и то же махать нам руками.

Я улыбнулся и успокоил брата:

– Расслабься, все хорошо!

Александр догадался сам:

– Москвичи перешли на нашу сторону?!

Я подтвердил:

– Похоже на то! Теперь нужно войти в столицу как положено освободителям – с триумфом!

Бывший атаман разбойников, а теперь заместитель командующего освободительной армии Александр Непомнящий обрадовался:

– Фу, аж от сердца отлегло. Хочешь анекдот? Жена услышала стрельбу, спрашивает мужа: «Что случилось?» «Это начальство важное в город приехало». Через некоторое время стрельба повторилась. Жена спрашивает: «А что, первый раз не попали?»

Я улыбнулся:

– Как бы в нас не попали!

Такая встреча обрадовала, но и одновременно насторожила меня. С чего это столица радуется нашему приходу?

Но подвоха не оказалось. Горожане на самом деле встречали освободительную армию ликованием.

Как вскоре выяснилось, Нитуп успел покинуть город с остатками гарнизона. Победа повстанцев в Питере, а затем и победоносное шествие освободительной армии на Новгород сильно беспокоило правителя России. В срочном порядке пришлось собирать армию, которую направили на подавление бунта. Ее возглавил Шогу, но он потерпел сокрушительное поражение. Войско под руководством никому неизвестного самозванца наголову разгромило доблестного полководца.

А затем новый удар – сам Лавр опозорился в Старой Руссе и был пленен бунтовщиками. Еще и народное недовольство, стычки бедноты с гвардейцами, протестные митинги и демонстрации во многих городах.

Нипут отменил увеличение продолжительности рабочей недели и обязательные уколы, обещал уменьшить налоги для бедных. Но было поздно, освободительная армия победоносно приближалась к Москве. В городе ходили слухи, что возглавляет ее посланник богов. Нитуп в это не верил. Но ничего не мог противопоставить бунтовщикам. Официальной пропаганде уже мало кто доверял. Нитуп попытался обратиться к нации по радио, а затем выступил на митинге в столице с просьбой готовиться к обороне города, но из толпы кричали: «Долой! Пошел вон. Ты – не наш царь!»

По мере приближения бунтовщиков паника Нитура и его окружения возрастала. Не вызывало сомнений то, что война будет проиграна. Уж слишком велик теперь перевес у освободителей, а бойцы национальной гвардии утратили боевой дух.

Нитуп задумал бежать на Запад. Чтобы выиграть время, подготовиться и уйти до подхода повстанцев он решил хоть на день остановить стремительное продвижение противника. Для этого велел верным ему гвардейцам напасть на спящий лагерь освободительной армии. Правитель прекрасно понимал, что всех перебить не удастся, но вдруг его бойцы сумеют нанести существенный урон и устранить вождя повстанцев? Тогда возможны будут другие варианты.

Гвардейцы удалились выполнять приказ. В городе остался лишь небольшой гарнизон для охраны порядка и царского терема. Недовольные властью Нитупа горожане решили воспользоваться отсутствием основных сил олигархического режима и пошли на ночной штурм резиденции правителя. Охранники подняли тревогу. Нитуп понял, что пришли по его душу. Но бежать почти с пустыми руками не хотелось. Можно было захватить только имевшиеся под рукой драгоценности и золотые монеты, с ними уйти из терема тайным ходом. Но драгоценностей по понятиям олигарха было мало, кроме того, в окружении Нитупа знали про подземный ход и тайнах здания, могли выдать и блокировать. Нитуп знал историю с прокуратором Питера и не хотел рисковать.

Сопротивление охраны не позволило штурмующим проникнуть в терем. Гвардейцы отборного полка сражались отчаянно. Дрались мушкетами и саблями. А у горожан такого количества оружия не оказалось. Они дрались в рукопашной, пускали в ход даже зубы.

Не известно, чем бы закончилась такая заваруха, но на помощь охране подоспели кавалеристы, оставшиеся в живых после штурма в Тушино. Они разогнали людей, пытавшихся взять терем.

Устранить вождя освободительной армии гвардейцам не удалось, и Нитуп стал готовиться к побегу из города, собирать бриллианты и золото, уничтожать государственные бумаги. Гражданская жена царька Алина торопила избранника: бежим, пока не пришли повстанцы. Она понимала, что Нитупа могут прикончить на месте, а ее, в лучшем случае, ждет длительное заточение в карцере. Нужно было любой ценой вырваться из обреченного города и собрать сторонников в другом месте.

Прекрасно это понимал и сам Нитуп, он верно рассчитал: повстанческой армии нужно будет время, чтобы оправиться от ночного погрома. Уйти решил предстоящей ночью.

Когда стемнело, Нитуп запретил слугам зажигать факела, чтобы не привлекать внимание. Он уходил с немалым богатством, собранным в течение дня. Кожаные мешки, туго набитые золотом и прочими ценностями, погрузили на лошадей.

Под прикрытием многочисленной охраны и верных ему кавалеристов Нитуп сумел прорваться к воротам и покинуть столицу. Он, Алина и их свита на резвых конях уходили из города. Активные защитники прежней власти тоже решили покинуть Москву: после бегства правителя ни о каком сопротивлении повстанческой армии не было и речи. Город стал ждать нашего прихода.

Без помощи местного населения не сложилось бы у нас все так удачно, не было бы таких громких побед. Недовольство низших каст и бедноты зажравшейся властью вылилось в пожар народного гнева. А я стал той спичкой, что подожгла костер народного недовольства.

Вот и Москва отказала в поддержке курса, проводимого Нитупом, и была готова присягнуть посланнику богов. Россия ждала социальных перемен с другим руководителем страны. Объявленная мной новая религия с верой во Всемогущего Бога, который против порок и карцеров, набирала все больше сторонников в империи. Не удивительно, что в столице горожане открыли нам ворота.

В город вступили без происшествий. Москва выглядела патриархально: высокие и толстые городские стены, углубленный ров. Внутри крепости бедные деревянные хибары на окраинах соседствовали с добротными каменными домами в центре.

Город совсем не был похож на Москву моего родного мира. Может быть, в семнадцатом веке у нас было что-то подобное.

Улицы столицы разные: рядом с мощеными соседствовали земляные, угрожающие в сильный дождь затопить город грязью. По улицам лениво бродили коровы, виднелось много храмов, не Православных, естественно.

Я, как бывший атеист, опять подумал, что зря ресурсы тратятся на священников. Лучше бы на эти деньги построили фабрики по производству бумаги и научили людей читать. И не только церковную литературу. Нужно будет обложить храмы, монастыри и угодья налогами. Раньше священники помогали держать в повиновении чернь, а мы отделим церковь от государства.

В центре города мне овацию устроили, стащили с лошади, подхватили под руки и ноги, стали высоко подкидывать.

Священники, которых я только что думал поставить на место, устроили молебен во славу победителей и бога Перуна, пославшего на Землю человека. Многочисленная детвора принялась убирать город от коровьих лепешек, мусора и грязи для удобства освободителей.

Горожане решили поднести мне подарок. Вывели породистого жеребца. Это был белый, без пятен, конь с шитой золотом и жемчугом попоной. У меня уже имелся породистый конь, к которому я привык. Но неудобно отказываться от почетного подарка. Я вскочил на жеребца, прогарцевал по площади, поднял коня на дыбы. Послушная, милая лошадь!

В толпе слышались восторженные голоса:

– Он – посланник великого Бога!

– На нем печать благодати!

– Никто не сможет сравниться с ним.

Приятно, конечно, иметь такой прием. Я ощущал себя великим человеком и был по-настоящему счастлив.

– Это наш будущий царь! – послышался громкий возглас.

Кричащего поддержали:

– Да! Попросим его быть нашим царем!

– Его прислали боги, мы должны избрать Алексея Освободителя царем!

– Созываем учредительное собрание, выбираем нового царя!

Я развернул коня к толпе, помахал рукой как Сталин на трибуне и произнес:

– Я – не царь, я – ваш брат! Я – равный вам!

Однако возгласы стали еще громче. Народ ликовал. На меня смотрели восторженно, как на кумира, как на божество. И продолжали кричать:

– Новый царь! Просим быть нашим царем!

Эх, непередаваемое чувство познать такое!

Были и другие дары от города, но я распорядился раздать их бедным. А вот подняться над столицей на воздушном шаре не отказался в сопровождении Александра Непомнящего, Мирона и местного жителя, который управлял чудо техникой по понятиям того мира.

Мужчина скинул несколько мешочков балласта, и конструкция стала медленно подниматься.

– Наши мастера над этим шедевром поработали на славу, – сказал мужчина. – Для горизонтального управления летательного аппарата используется вращающийся с помощью пара винт, что обеспечивает неплохую маневренность.

– Это просто шедевр, – улыбнулся я.

Как только шар набрал приличную высоту, Мирон сказал:

– Чудная машина! Можно любоваться Москвой с высоты птичьего полета. Красивейший город! Все здесь особое, включая размеры.

– Тем не менее, Москва контрастна и не однозначна, – ответил я. – Рядом расположены хижины и дворцы, хаты с соломенными крышами и золоченые купола храмов.

– Столица очень красива, боярские терема расписаны с большим искусством, – ответил Мирон.

Я не стал спорить. Действительно, можно было наслаждаться красотой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю