Текст книги "Третье пришествие"

Автор книги: Алексей Барон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Каньон Дестини мгновенно затопила тьма. В черном небе резче, острее проступили звезды. Ярко засияли фонари «Спэрроу», но они быстро вернулись к привычной яркости. Потому что все продолжалось очень короткое время, меньше секунды, какой-то миг. И если бы Эдвин при этом не смотрел прямо вверх, он ничего бы не понял. Скорее всего, решил бы, что от усталости что-то произошло со зрением. Однако волею случая Эдвин смотрел прямо на Фобос. И у него не оставалось никаких сомнений в том, что этот спутник Марса, считающийся естественным, сначала сделался невидимым, перестал отражать свет, а потом вновь появился. В том же районе звездного неба, где и был.

– Го! Заметил?

– Что?

Эдвин помедлил, соображая, как ответить, не рискуя навлечь на себя проверку психики. И понял, что такого способа нет.

– Мне кажется, появился ветер.

– Есть немного, – озадаченно сообщил Го. – Очень слабый. Пятнадцать сотых метра в секунду. Слушай, как ты его почуял?

– Злобно завывает в пустых кислородных баллонах.

– Шуточки. Давай, возвращайся, близится время вечернего урагана.

Если сообразительный китаец что-то и видел, то так же, как и осмотрительный американец, памятуя о «черных ящиках», записывающих переговоры, решил промолчать. Шутка ли – исчезновение небесного тела. Такое бывает реже психических заболеваний.

Ретранслятор заработал. В наушниках щелкнуло.

– Конец первого выхода, Эд, – сказал Григорий с орбиты. – Ты начал потреблять аварийный запас кислорода. Скоро в баллонах действительно запоет марсианский ветерок.

* * *

Перед открытием люка Эдвин долго вытирал подошвы о шершавое покрытие ступенек, потом специальной щеткой счищал с себя иноземную пыль да песок. Внутри, когда насосы выкачали марсианский воздух, шлюзовая камера была продута инертным газом. Земные эксперты не могли представить, что азот может кому-то сгодиться для дыхания. Но на этом предосторожности не заканчивались. Эдвину предстояло спать в очень оригинальной постели.

Не снимая скафандра, он погрузился в ванну с горячим дезинфицирующим раствором, где и провел шесть с половиной часов. На Земле такого времени с лихвой хватало для уничтожения самых живучих микробов. Но на Марсе пришлось дополнительно облучаться ультрафиолетом и ждать полного высыхания скафандра, для этого в камере вновь была создана высокая степень разреженности. Лишь потом Эдвин имел право пройти в бытовой отсек.

Там его ожидала насыщенная озоном атмосфера и еще одна дезинфицирующая ванна, уже для тела. Потом – одноразовое белье, калорийный ужин (завтрак, обед?). За прозрачной, но пуленепробиваемой дверью, отныне разделяющей нижний этаж модуля на «грязную» и «чистую» зоны, с нетерпением ждали Венсан и Го.

– Эй! Ну как? Как там первый человек на Марсе?

Эдвин пожал плечами.

– В гору лезть тяжело. Особенно с ретранслятором. А в остальном – то же самое, что и на тренировках. Даже проще из-за низкой силы гравитации.

– Всегда бы такое.

– Да кто ж против.

– Никто. Кроме фатума.

– Что в моих анализах?

– Никаких чужеродных организмов пока не обнаружено, – отрапортовал Го. – Впрочем, время для проявлений заразы еще не наступило. Так что спи спокойно, дорогой товарищ.

– Спасибо на добром слове, – усмехнулся Эдвин. И уложил ноющее тело в постель. Уже настоящую.

Так и закончился первый выход человека на Марс. Как выяснилось впоследствии, он был куда спокойнее второго.

* * *

– Р-разбегайтесь к чертовой бабушке!

Вопль прозвучал так внезапно, что Эдвин выронил инструмент. Прошло четверо суток с момента посадки и всего пара часов с момента начала второго выхода на планету. В эти часы все шло строго по графику, никаких неожиданностей не предполагалось, и вдруг – этот вопль.

– Oh, my god… Гриша, ты меня заикой сделаешь. Что стряслось?

– Разбегайтесь, говорю! На Дестини валится огромный метеорит.

– Я бы даже сказал, что маленький астероид, – уточнил Клаус.

– Тебе бы в проповедники, – прошипел Григорий. – Но что правда, то правда, Эдди. Валится на вас… вот это самое.

– Велл, – сказал Эдвин. – Урожайный выдался год на камешки…

Он оперся о научный прибор сейсмограф, который только что собственноручно установил, и с недоумением оглядел мирный марсианский пейзаж.

Утренний ветерок давно закончился, пыль почти осела. Солнце на ладонь поднялось выше восточного кратера, заливая каньон резким кинематографическим светом. Четко просматривались скалы, рельеф дна, осыпи, а в осыпях проглядывали слои древних пород, которые прямо-таки взывали к изучению. Они столько могли рассказать, эти породы. Особенно, человеку, неравнодушному к геологии. Да и кроме пород кругом было столько неизведанного, что глаза разбегались.

– Что, прямо-таки на нас валится?

– Район падения – устье каньона. Точнее сказать не можем. При входе в атмосферу камень начнет рыскать, может и развалиться. Но вероятность падения фрагментов севернее и южнее «Спэрроу» составляет двадцать пять процентов, а в районе самого модуля – все пятьдесят. Подняться на плато вы не успеете. Поэтому надо разбегаться по ущелью в разные стороны. Соображаешь?

– Соображаю. Только вот без «Спэрроу» мы долго не протянем.

– Протянете, не протянете – другой вопрос. До него еще дожить надо. Разбегайтесь, мать вашу! У вас девять минут.

– Сколько?

– Девять. Ну быть может, девять с половиной. Ты уж извини, старик, поздно мы его заприметили. Каменюга как из ниоткуда вынырнул.

– Го не успеет надеть скафандр!

– Не успеет, – уныло согласился Григорий. – Пусть хотя бы Венсан выкарабкается.

Венсан в это время выполнял обязанности дежурного спасателя и был почти готов к выходу. На тот случай, если б Эдвину потребовалась помощь.

А вот Го сидел на связи и контроле бортовых систем. Только для облачения в доспехи ему требовалось больше часа. Потом – проверка. Плюс время шлюзования. Да отбежать еще надо… Воистину, девяти минут для всего этого было маловато.

– Ничего, – утешил китаец, – без модуля всем придет Шанхай.

И это тоже было близко к истине. «Спэрроу-2» мог совершить посадку только при следующем витке «Одиссея». И уж, конечно, не на дно каньона, повторить такой трюк мог только сумасшедший. В лучшем случае спасательная экспедиция опустится на плато, не ближе чем в километре от его края. Хватит ли в скафандрах запасов кислорода для того, чтобы люди могли дождаться посадки и успели достичь «Спэрроу-2»? Вопрос…

– Хорошо, – сказал Эдвин. – Вен, выбирайся и беги по каньону на юг. Как понял?

– Понял, понял. Приступаю к шлюзованию.

– Го, а ты все же начинай натягивать скафандр. Сколько успеешь. Мало ли что…

– Уже надеваю, – пропыхтел Го. – Китайцы – народ сообразительный, сэр.

Только малость невезучий, подумал Эдвин, но вслух этого не сказал. В конце концов, «Спэрроу» – штука металлическая. Прямого удара метеорита, конечно, не выдержит, а вот от обвала местных пород вполне может защитить. Тогда как скафандр… Об этом и думать не хотелось. При внезапной разгерметизации человек буквально лопается, взрывается изнутри. Как бешеный огурец, произрастающий в пустынях Северной Африки. Что и говорить, участь незавидная. Стоило потрудиться, чтобы ее избежать.

* * *

Эдвин отправился на северо-восток, к тому месту, где Дестини примыкал к основному руслу Ниргала. Там, за поворотом, можно было считать себя в относительной безопасности. До этого поворота оставалось больше мили. Следовало не идти туда прогулочным шагом, а бежать изо всех сил. Но при беге расходуется слишком много кислорода, так что и спешка была не слишком кстати.

Эдвин опустил взгляд. В нижней части смотрового окошка был устроен жидкокристаллический дисплей. Там одна за другой менялись цифры. Минуты таяли. Вновь послышался встревоженный голос Григория:

– Ребята, «Одиссей» уходит за горизонт. Поторопитесь! Булыжник упадет через сто сорок шесть секунд. Удачи всем!

– Спасибо, спасибо, – пробормотал Эдвин. – Большое спасибо, сэр…

Он не сдержался и с дюжину метров преодолел бегом. До поворота оставалось уже немного, когда грунт под ногами содрогнулся.

За спиной сверкнула желтая вспышка. Разреженный воздух Марса очень плохо проводит звуки, и все же был слышен гул и глухой удар. Когда Эдвин не выдержал и обернулся, над западным склоном успел вырасти огромный султан пыли, песка и камней. Потом грохнуло второй раз, слабее, уже с восточного берега Дестини. Видимо, туда рикошетом отлетел кусок метеорита. Масса выброшенных взрывами пород взметнулась вверх. Из-за слабой силы тяготения туча висела непривычно долго, как при замедленной прокрутке фильма. Лишь с полминуты спустя из тучи начали выпадать крупные обломки, многие из которых вращались и разваливались.

В каньоне стемнело. Пыльное облако накрыло «Спэрроу», переполнило ущелье, взбухло над ним, а потом покатилось в обе стороны по руслу. Было заметно, что в облаке, подпрыгивая, несутся сорванные с мест и подхваченные газовым потоком камни. Эдвин упал за большой, изъеденный эрозией валун. Завернул руки за голову и, сколько мог дотянуться, прикрыл шланги.

По спине и кислородным баллонам застучали мелкие камешки. Ударная волна прошла, схлынула, укатилась к Ниргалу. Но сотрясения грунта продолжались. Приподнявшись, Эдвин с ужасом заметил, что часть берегового обрыва сорвана. Постепенно ускоряясь, она заскользила вниз, скрылась в темном облаке, ухнула на дно Дестини. От тяжкого удара вновь покатились камни. Как с западного, так и с более крутого восточного борта ущелья. Каньон заполнился новой густой массой пыли. Вновь пришлось падать за укрытие, прикрывать шланги и потихонечку молиться. Хотя на этот раз с неба ничего не падало, зато нанесло такую кучу песка, что Эдвин с трудом выкопался. Второе рождение состоялось.

* * *

– Венсан, Венсан! Ты цел?

– Нога застряла.

– Не сломал?

– Обошлось. «Спэрроу» видишь?

– Да как его увидишь? Еще не один час пройдет, пока пыль осядет. Подозреваю, что воробья засыпало.

– Очень может быть. И Го молчит…

Не сговариваясь, они встретились на том месте, где под обвалом покоился «Спэрроу». Вернее, над тем местом, поскольку модуль был полностью завален. Только фрагмент солнечной батареи торчал. При этом стихии угомонились еще не полностью. Время от времени со склонов сходили мелкие лавины, скатывались отдельные камни.

Го продолжал молчать. Над модулем громоздилась гора скальных обломков, перемешанных с песком и чем-то похожим на глину. Кое-где обвал покрывали пятна измороси, а над свежими участками обнажившегося склона висел реденький туман.

– Эге! Есть водичка на Марсе, есть, – пробормотал Венсан. – Все еще есть водичка. Слышишь, Эдди?

– Слышу. У тебя сколько кислорода осталось?

– Полный запас. Я же недавно вышел.

– У меня поменьше.

– Так чего мы стоим?

– Соображаю, с какой стороны взяться.

– Надо откопать верхний люк взлетной ступени.

– Было бы чем.

– Да, вот лопаты вытащить мы не догадались.

Венсан взглянул на чудовищную выемку в склоне каньона. Ее южный край находился в каких-то шестистах ярдах от места посадки.

– Ну спасибо тебе, всевышний. За то, что малость промахнулся.

– Давай сначала камни оттащим. Те, что по силам. А дальше видно будет.

– Если будет кому смотреть…

– Будет, будет, – бодро заверил Эдвин. – Археологам.

Кое в чем повезло. Хотя в склоне Дестини зияла выщерблина в добрые полмили, осыпь накрыла «Спэрроу» только своим краем. К тому же кромка обвала получилась довольно обрывистой. Поэтому камни можно было не перетаскивать, а просто скатывать под горку. Малая сила притяжения позволяла ворочать обломки массой по шестьдесят, восемьдесят, а то и по сотне килограммов. К тому же многие глыбы представляли собой не монолитные базальты или сиениты. Чаще попадались фрагменты слежавшихся пород, вроде земных песчаников. Они оказались не слишком прочными, поскольку слеживались при марсианской силе тяжести. Даже крупные куски крошились и разламывались, если в них вгоняли нож или стучали геологическим молотком.

Однако разбирать завал в неуклюжих, мало приспособленных для такого дела скафандрах было тяжело. Работа продвигалась черепашьими темпами. Главной проблемой оказались не камни, а рыжий, очень мелкий, вездесущий и неиссякаемый песок. Стоило вынуть, либо просто пошевелить обломок, в любую щель без промедления текли пыльные струйки. Из каждой новой щели. При этом сначала выгребать песок можно было единственно доступным инструментом – руками. Потом для этой цели Венсан приспособил часть солнечной батареи. Затем удалось отломать второй кусок. И все же понадобилось около трех часов, прежде чем они докопались до верхнего люка «Спэрроу». Люка деформированного, перекошенного, безнадежно заклиненного.

– Что и следовало ожидать, – равнодушно сказал Венсан.

Он ударил молотком по крышке и прислушался.

– Так ничего не услышишь, – проворчал Эдвин. – Атмосфера разреженная.

Венсан еще раз постучал и приложился к люку наушником.

– Хо! Жив азиат. Стучит, что герметичность не нарушена, жить можно. Но у него проблемы с энергией, блуждает в потемках.

– А резервные аккумуляторы?

– Экономит. Это у китайцев – в крови. Как кислород.

– Которого у нас скоро не будет, – вздохнул Эдвин.

Он не сразу сообразил, откуда перед ним вдруг появилась лопата с отточенной титановой лопастью и черенком из титановой же трубы.

Следом за первой лопатой появилась вторая, уже не штыковая, а совковая. Потом последовали кирка и ломик. Наконец в воронку упали два кислородных баллона.

Некоторое время казалось, что все это посылало само смилостивившееся марсианское небо. Действительность оказалась проще, прозаичнее, зато куда надежнее. На краю раскопа стоял человек в скафандре.

– Ну что, мужики, умаялись?

– Долгонько вас ждать пришлось, месье, – нелюбезно сообщил Венсан. – В пробке застрял?

– Во-во, в пробке.

– А где остальные?

– А там, – Григорий ткнул пальцем в небо.

– Так ты что же, один прилетел? – все же удивился Венсан.

– На тот случай, если вам тут надоест.

Тут до Венсана дошло.

– Ну ты и орел!

– Воробей, – расхохотался Григорий. – «Спэрроу-2». А чего такого? Делов-то… Видел бы ты мою посадку в провинции Балх.

– Это где?

– Афганистан. Ну талибы, наркотики, стрельба и все такое прочее. Да двенадцать тонн снарядов на борту.

– А, – сказал Венсан. – Афганистан – это да. Производит впечатление.

Григорий склонился над Эдвином и приложил перчатку к шлему.

– Сэр! Приношу извинения за то, что невольно нахожусь выше вас. Счастлив доложить, что на борту второго посадочного модуля все в порядке.

– Ну и ладно, – миролюбиво сказал Эдвин. – Поздравляю с прибытием на дружелюбную планету Марс, подполковник. Тут Венсан пытался выразить вам нашу благодарность, но у него как-то не заладилось. Прямо и не знаю из-за чего.

– Думаю, сэр, он все еще русские обиды Наполеона переживает.

– Давайте-ка за работу, марсокопы, – пробурчал Венсан, тщательно очищая рукав от песка.

– За этим и прилетел. Я ведь парень-то простой, деревенский, из Мотыгинского района. Слышал про такой?

– А то как же, – соврал Венсан. – В НАТО хорошие карты.

– Не помогут вам карты. Ни топографические, ни таро. До святого места именем Мотыгино ваша НАТА ни в жизнь не доскачет.

Венсан ухмыльнулся.

– Что, мотыгинские танки не дадут?

– Нет, мотыгинские медведищи. По дружбе сообщаю: обучены нападать из берлог. Могут перемещаться на подводах, прятаться в дуплах и десантироваться с парашютами.

– С транспортных монгольферов?

– В лапы попадаться не советую. Озверевший мотыгинский медведь снимает показания с головы.

– А потом пьет водку и идет париться в баню?

– Ну если бурый. Белые медведи в прорубях купаются. Сам понимаешь, войска-то зимние, жару плохо переносят. Но водку тоже любят.

Венсан уронил лопату и беззвучно затрясся.

– Эй! Ты давай копай, копай, не отлынивай. Между прочим, Земля предлагает рыть не яму, а траншею. Потому что богу войны она больше понравится. И чтоб, значит, быстрее получилось.

– А то бы мы сами не догадались, – фыркнул Венсан. – Медведь мотыгинский.

* * *

Догадаться-то догадались, но вот провозились и не день, и не два. Лишь на следующие сутки удалось открыть шлюзовую камеру, да и то лишь одну.

– Уф! – сказал Григорий. – Дальше-то что, командир?

С двух сторон угрожающе нависали стенки узкой щели. Лезть в люк не хотелось. Однако ресурсы «Спэрроу-1» следовало пустить в дело. Уж больно много сил и денег было положено на то, чтобы он оказался на Марсе.

– Я буду ночевать здесь, – сказал Эдвин. – А вы возвращайтесь-ка на «Спэрроу-2».

– Погоди, а если опять засыплет?

– Опять откопаете.

– Рискованно, Эдди.

– Ты думаешь, на нас свалится второй метеорит?

– Трудно представить, конечно. Но Марс ведь большой, а первый почти попал в «Спэрроу»! Не странно ли, а? Что, больше некуда было падать?

Эдвин махнул рукой.

– Попал – не попал… Совпадение маловероятное, но возможное.

– Да, но даже отдаленное падение может вызвать опасные сотрясения грунта. Оползень очень неустойчив. Пройдут тысячи лет, прежде чем это, – Григорий показал на стенки траншеи, – прежде чем это слежится. Понимаешь?

– Кислород, воду, остатки электроэнергии, словом, все, что есть на борту «Спэрроу-1», необходимо использовать до конца. Гибель «Калифорнии» до безобразия сократила программу. Нужно беречь все остатки.

– Твердо решил?

Эдвин вздохнул.

– Хозяйственный ты мужик, Эдди. При Сталине тебя бы раскулачили.

– Что значит raskulachili?

– А, нормальному гуманоиду не понять. У вас ведь не было мрачного большевизма.

– Нет. Только невинное рабство.

Эдвин полез в люк. Кислород в его баллонах практически иссяк, а подключать аварийный еще раз не хотелось. При проколе мембраны игольчатым штуцером возможен краткий контакт с марсианской атмосферой. Ни к чему это, господа. Когда голова находится в шлеме, даже нос не вытереть.

* * *

– Осторожней со мной, – предупредил Го. – Я одичал.

Он сидел за стеклянной перегородкой. Грустный, небритый, плохо накормленный. Зато совершивший большое научное открытие.

– Знаешь, – сообщил Го, – приборы «Спэрроу» закончили анализ образцов грунта, добытого нашей маленькой буровой установкой.

– Эге! Так-так.

– Представь себе, обнаружены органические вещества.

– Ни больше и не меньше?

Эдвин снял шлем и начал медленно расстегивать комбинезон. Обнаружение органических веществ на Марсе стало первым существенным успехом экспедиции. Ранее приборы нескольких автоматических станций не смогли этого сделать. Почему? Ни одна из этих станций не опускалась на дно бывшей реки. А в поверхностных слоях грунта с возвышенностей органика вполне могла разрушиться. При жестком космическом и ультрафиолетовом облучении, резких температурных контрастах и мощной ветровой эрозии было бы даже удивительно, если б она сохранилась. В течение огромного количества лет.

– Прекрасно, Го. Поздравляю! На какой глубине обнаружены органические примеси?

– Начиная с одиннадцати метров.

– И до?

– Неизвестно. Дальше буровая машина встала. Потому что электричество отрубилось. Весьма своевременно, должен сказать.

– Вещества удалось идентифицировать?

– Частично. На Марсе когда-то порядком воняло.

– Метан и аммиак?

– Точно.

– Ну-у, этого добра хватает даже на Юпитере.

– Тиомочевина.

– Уже лучше. Но тиомочевина, насколько я помню, не является обязательным компонентом земных организмов.

– А почему на Марсе должны быть земные организмы?

– Я этого не говорил. Что еще?

– А еще – аминокислоты, – ухмыльнулся Го.

– Ого! Белковые, небелковые?

– Не знаю. Как всегда, материала не хватило для самых интересных опытов. Зато удалось экспериментально доказать, что законы Паркинсона действуют и здесь. Если неприятность может случиться, она случается не только на Земле, но и на Марсе. Вывод: Вселенная едина.

– Этого мало, – сказал Эдвин. – Законов Паркинсона. Связь со «Спэрроу-2» удалось наладить?

– Да, с помощью выносной антенны.

– Тогда передай, чтобы немедленно запускали свою буровую установку. Немедленно! Вне всякой очереди.

– Вряд ли они чего отковыряют, Эдди. Высоко сидят, на плоскогорье.

– Пусть бурят, – упрямо повторил Эдвин. – На полную глубину. Ты что, не понимаешь важности или притворяешься?

– Да почему? Только подтверждение появится каким-то новым, иным путем. Причем, очень скоро. Так мне кажется.

– Что-то тебе слишком много кажется, – проворчал Эдвин и завалился спать.

Впрочем, заснуть не удавалось. Все тело немилосердно ныло, а средств от этого не предусмотрели. Никому ведь и в голову не приходило, что на планете войны надо рыть траншеи.

* * *

За ночь их не завалило. Но ветер нанес в раскоп много песка, чуть ли не до уровня шлюзовой камеры. Срочно требовалось его выгрести, расширить свободное пространство и попытаться хотя бы частично восстановить работоспособность солнечных батарей. А для всей этой немалой возни имелось только две пары рук. Потому что расклад получился следующий.

Венсан остался на «Спэрроу-2», чтобы контролировать работу буровой установки и проводить анализы керна. Здесь он был незаменим, поскольку прошел специальную подготовку. Го, как тот ни рвался наружу, снова пришлось сидеть взаперти, поскольку китаец оставался единственным «чистым» членом команды, еще не рисковавшим заразиться какой-нибудь марсианской инфекцией. Хотя открытие органических веществ, которое он сам же и совершил, еще и не доказывало наличие чужой жизни, но вот опасения усиливало многократно. Центр управления не исключал возможности, что, при самом неблагоприятном сценарии, только Го останется на ногах и сможет оказать помощь Эдвину, Венсану или Григорию, если те вдруг заболеют. Кроме того, для возвращения на «Одиссей» требовался хотя бы один сравнительно здоровый пилот. Так и получилось, что за лопаты должны были вновь взяться американский полковник и русский подполковник, высшее начальство экспедиции. Впрочем, подчиненные этому не слишком радовались.

– Я здесь свихнусь, – стонал Го. – Мне что, так и торчать на скамейке запасных? Выпустите меня!

– Вот когда свихнешься, тогда и выпустим, – пообещал Эдвин. – В конце концов, много поколений твоих соотечественников проживали в пещерных домах. Некоторые и сейчас живут.

– У всех предки живали в пещерах, – обиделся Го. – Если хорошо покопаться.

А хорошо покопаться как раз и предстояло. Эдвин выбрался наружу. Постоял немного, приглядываясь. Потом принялся выбрасывать песок. Вскоре подошел Григорий и без лишних слов включился в работу.

Через каждый час они позволяли себе короткий отдых. Присев на что придется, посасывали питательный бульон из мундштуков и перебрасывались скупыми словами. В основном обсуждали удивительные происшествия, коих накопилось уже немало. И камни, невесть откуда взявшиеся на месте посадки, и фокусы Фобоса, и невероятное по времени и месту падение метеорита, засыпавшее каньон там, где находился «Спэрроу-1».

– Можно добавить в этот список еще метеорный поток и гибель «Калифорнии», – иронически сказал Эдвин. – Если немного пофантазировать.

– Можно. А еще к Земле летит астероид, – напомнил Григорий. – Странно все это.

– В смысле редкости – да, разумеется.

Григорий швырнул камень и проследил за его долгим перемещением в марсианском поле тяготения. Потом твердо заявил:

– Все эти редкие события взаимосвязаны, вот что.

– Ну и какая может быть связь между изменениями отражательных свойств Фобоса и тем же астероидом?

Григорий взял более крупный плоский камень и размахнулся, собираясь отправить его вслед за предыдущим. Но потом почему-то передумал.

– Связь? Связь, связь…

Он задумчиво посмотрел на камень.

– Ну слишком подозрительная близость во времени. Почти совпадение. Нас предупреждают, Эдди. Или предостерегают.

– О чем?

Григорий отломил от хрупкого камня кусочек и небрежно бросил его за спину.

– О какой-то большой вселенской гадости, полковник. Р-разбегайтесь, мол, к чертовой бабушке.

– Разве столкновение с астероидом не является такой вселенской гадостью?

– Вполне, – сказал Григорий. – Вопрос лишь, самая ли это большая гадость.

Плоский камень в его руках неожиданно разделился на две пластины. Григорий с недоумением посмотрел сначала на одну, потом на другую.

– Ну это ты хватил, – с усмешкой сказал Эдвин. – А фактов нет.

– Ага. Хватил, – неожиданно согласился Григорий. – Не хватил, а ухватил. Фактов, говоришь, нет… Ай да Гришка… Эй, геолог-любитель, а вот скажи мне, фантазеру необразованному, что это такое, а?

Григорий протянул обе половинки камня. Эдвин взял их и первое время ничего не мог сказать. Потом сказал с превеликой досадой:

– Ну почему это попалось не мне?!

На серо-желтых поверхностях расслоения имелись не очень четкие, но вполне различимые отпечатки. Вроде бы даже зеленоватого оттенка. И на Земле-то они представляли бы страшную научную ценность, а уж на Марсе…

Тонкий, грациозно скручивающийся стебель. По бокам – не листья, нет, это было бы уж слишком, но нечто напоминающее побеги. Древнее, примитивное, но такое знакомое дихотомическое ветвление…

Эдвин все никак не мог поверить глазам. По-видимому, когда-то жидкая смесь песка и глины затопила неведомое марсианское растение. Потом смесь высохла, слежалась, затвердела, а стебель мумифицировался. С тех пор Марс миллионы раз облетел Солнце. Быть может, даже миллиарды. И вот, надо ж было такому случиться, неподалеку опустился корабль землян. А удачно подвернувшийся метеорит вскрыл нужные пласты, а везучий русский подполковник… Фэйри тэйлс!

– Послушай, да где ты взял этот фоссилит? – подозрительно спросил Эдвин.

Григорий снисходительно рассмеялся.

– Ну не на Земле же! Кусок вывалился из правой стенки траншеи. Во-он оттуда.

Эдвин схватил молоток и бросился к указанному месту. Несколько камней, десяток точных ударов, и в его руках оказалась пара свежих научных доказательств. Очень недвусмысленных. Похоже, все они были частями одного и того же растения. Марсианского, разумеется.

– Эй, что там у вас происходит? – заинтересовался Го.

– Какой-то окаменевший папоротник нашли, – ответил Григорий.

Го почти не удивился.

– Во! А я что говорил?

– Вовсе не папоротник, – с большим достоинством возразил Эдвин. – Совершенно неизвестный вид растения. Назовем его э…

– Григорией, – подсказал Григорий.

– От скромности ты не умрешь.

– Да ни в жизнь!

– Ну вот. А жизнь-то здесь была, – скромно сказал Го. – Как я и предсказывал. Может даже, еще и есть.

– А вот этого не надо, – в один голос заявили и русский, и американец.

– Почему?

– Тебе, заваленному, хорошо. Тебя, заваленного, никто не съест.

* * *

Вопреки всем усилиям, «Спэрроу-1» медленно угасал. Остро не хватало энергии. Жалкие обломки солнечных батарей, которые удалось выудить из груды камней и песка, давали четверть киловатта. Причем в полдень, когда солнце стояло в зените. Пришлось запустить термоэмиссионную ядерную установку ТОПАЗ, славное порождение «холодной войны».

Русские создали эту установку как автономный источник энергии для командных пунктов своей армии. Воевать не пришлось, и, как это часто случается в России, про уникальный мини-реактор забыли. А вспомнили при подготовке марсианской экспедиции. В несколько модифицированном виде ТОПАЗ представлял собой многослойную грушу, в середине которой медленно тлели реакции ядерного распада. Выделяющееся тепло превращалось в электроэнергию, способную покрывать нужды «Спэрроу» очень долго. Но существовала и проблема. Рабочая температура реактора превышала 550 градусов Цельсия. Избыток тепла излучался в окружающее пространство. Между тем, обвал сильно повредил жалюзи теплообменников, они открылись только с одной стороны и лишь наполовину. Когда жара в модуле стала удушающей, мощность изотопной печки пришлось «укрутить» до минимума. Другого выхода не было. И опять возник дефицит электричества.

По мере падения заряда в самых лучших аккумуляторах, какие смогли создать земляне, один за другим отключались научные приборы, затем – свет и бытовая техника. Благодаря ТОПАЗу проблем не возникало только с отоплением. Питаться приходилось всухомятку. И все же на третьи сутки энергии перестало хватать даже для систем регенерации воздуха и воды. В ход пошли одноразовые патроны очистки из аварийного запаса. Увы, аварийный запас никогда не бывает большим. Все четыре посадочных модуля, имевшихся на «Одиссее», вообще не предназначались для роли долговременных баз. Для этой роли предназначалась погибшая «Калифорния».

– Похоже, что моему заключению наступает конец, – заявил жизнерадостный китаец. – Земля разрешает консервацию.

И состроил печальную гримасу.

С консервацией модуля они управились быстро, многое уже было выведено из эксплуатации из-за нехватки энергии.

Покончив с делом, Эдвин и Го выбрались наружу. С гребня раскопа бросили прощальный взгляд на осиротевший «Спэрроу-1». Сидящий в пыльной яме, помятый и побитый, с торчащими обломками антенн, модуль выглядел на редкость жалостливо.

– Прощай, старичок, – сказал Эдвин. – Мы тебе благодарны.

Впрочем, слово «мы» он употребил ошибочно. Го испытывал совсем иные чувства. Досыта насидевшись в тесной, душной и темной конуре, он с удовольствием вертел головой, впитывая впечатления открытого пространства.

– Вот и попал китаец на Марс… – бормотал он. – Вот и попал…

– И где же будет расположен первый чайна-таун? – спросил Эдвин.

Го скептически хмыкнул.

– Только уж не на дне каньона с названием Судьба. Где-нибудь повыше.

Он подбросил сапогом марсианский камешек.

– Послушай, Эд, неужели все пойдет прахом?

– Ты про Землю?

– Да.

– Ну почему? Есть ведь водородные бомбы, в конце концов.

– Есть, – согласился Го. – Только я хотел узнать, что думает нормальный парень по имени Эдди Стаффорд. А не просто американский полковник. Заметь: у нас разная кожа, разные погоны, но все мы люди.

– По крайней мере, в нашей команде. Я до сих пор приятно удивлен.

– Я тоже рад. Но вот ответь как человек человеку: что за смысл в прогулках по Марсу, если погибнет Земля? Когда меня засыпало, этот вопрос просто не давал мне покоя.

– Ну если есть возможность довести полезное дело до конца, так и надо сделать. Смысл в том, чтобы после тебя осталось больше, чем было до. Что же касается марсианских прогулок, берусь утверждать: они еще очень пригодятся Земле. И заметь, старушка пока жива.

– А ты лично уверен, что не погибнет?

– Лично я не уверен.

– Почему? Ведь действительно есть термоядерные боеголовки. И все такое.

– А черт его знает, почему. Не уверен, и точка. И все же мы должны делать свое дело.

– Американский народный принцип?

– По-моему, и китайский тоже.

* * *

От места упокоения «Спэрроу-1» вверх по оползню вела уже хорошо утоптанная дорожка. Петляя между глыбами, она поднималась к стене коренного берега. Этот склон был очень крутым, почти вертикальным, таким, по которому напрямую мог подняться лишь серьезно подготовленный альпинист. Однако в нескольких местах стену каньона рассекали трещины, частично заваленные осыпавшимися породами. «Межворобейная дорога», иначе именуемая Тропой Святаго Григория-Марсокопателя, поднималась как раз к одному из таких разломов.