Текст книги "Летописи Дорна. Белый воин"

Автор книги: Алексей Осадчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Он позвал постоянно находящегося за дверью служку. Тот показал дорогу в опочивальню старца, куда и занёс его на руках ярл. Положив потерявшего сознание служителя на ложе, Икер ещё немного посидел рядом. Постоянно суетившийся рядом с друидом служка, влил тому в рот несколько капель какого-то отвара, и через некоторое время дыхание старика стало выравниваться.

Посидев ещё немного подле ложа, ярл поцеловал руку дорогого ему человека и со смятёнными чувствами тяжко задумавшись, вышел из опочивальни…

Глава 16.
Селение.

Утро тёплым солнечным покрывалом обволокло долину и скалы. Тающий снег под присмотром всепроникающих лучей, превратившись в сотни маленьких ручейков, убегал с насиженного места к далёким неизведанным далям. Уставшие от зимы скалы, казалось, подставляли промерзшие бока солнечному теплу. Весна ступала своим зелёным пробуждающим шагом по продрогшей, впавшей в спячку, а сейчас пробуждающейся, земле.

Саша уже давно не спал. За ночь огромное стадо оленей ушло далеко вглубь долины и ему пришлось снова собирать свои вещи и уходить следом. Предстояло много дел: нужно найти новое место для лагеря поближе к постоянно двигающемуся стаду, разыскать место, где он будет брать дрова и воду. Потом он хотел поискать ещё так понравившихся ему коричневых «картошин». В общем дел невпроворот. Хотя принц уже привык: примерно через день, меняя места стоянки следуя за оленями, его действия уже дошли до автоматизма.

Решив двигаться вдоль гор, он обогнул подальше место недавней волчьей трапезы. Горы вместе с местностью менялись на глазах. Поросшие мелким кустарником и начинающей пробиваться из земли травой, они были похожи на огромных мохнатых великанов. Птичьи стаи, гнездившиеся среди горной зелени, мерно треща и галдя, занимались своими важными делами.

Свежий ветерок, задувающий в спину вместе с попеременно набегающими тучами, напомнил снявшему свою меховую куртку юноше, что ещё рано было это делать. Пришлось снова останавливаться и доставать из торбы тёплую одежду.

Взобравшись повыше на гору, он снял с плеча торбу и развязал завязки. Стянув со спины щит, меч в ножнах и лук с колчаном, он стал натягивать через голову свою меховую куртку. Стоя на возвышенности спиной к долине, оправляя по удобней одежду и вешая за спину всё своё обмундирование, он мельком взглянул на лес, распростёршийся по другую сторону невысокого горного хребта.

Ксандр застыл, не веря своим глазам: совсем недалеко от того места, где он находился, из гущи плотно растущего леса еле заметной струйкой пробивался дым. Он, словно в несколько раз сплетённая нить, тянулся к небу.

Проморгавшись и протерев глаза, принц снова взглянул на далёкую струйку. Никуда не исчезнув, слабая серая нить дыма продолжала подниматься ввысь, где-то высоко рассеиваясь на мелкие невидимые частички.

Люди?! Не верилось! Наконец-то он вышел к людям! Его радости не было предела. Долгие дни скитаний в одиночку подошли к концу. Он вышел к людям!

Проверив одежду и оружие, дрожа от нетерпения, он поспешил навстречу дыму.

Спустившись с уступа и пробежав лёгким бегом по весеннему лесу, он стал обдумывать ситуацию. Не стоило сразу показываться первому встречному, тем более, что ещё неизвестно, с кем свела его дорога. Дым тянулся не таясь – значит, разведшие костёр – дилетанты или, наоборот, им не от кого таиться. В этом опасном мире, где вокруг гуляют зубастые и клыкастые зверюги, забыл о предосторожности – и ты – еда. Интересно, какое существо знающее тайну огня может не таиться от стаи белых волков? И кто может дать гарантии, что его встретят с распростертыми объятиями?

Вопросов хоть отбавляй, единственный способ их разрешить – разведка местности. Ещё раз, мысленно поблагодарив Криса за науку думать в лесу, юноша лёгким бесшумным шагом продолжал движение.

По мере приближения к месту предполагаемого костра, ноздри отчетливее различали запах дыма. И чем явственнее становился дух, тем больше он настораживал.

Несло гарью. Резкий острый запах перемешанных горелых материалов резко бил по носу. Так когда-то воняло после того, как сгорел один раз небольшой хозяйственный сарайчик рядом с кухней интерната, заполненный всякой ненужной дрянью. В тот день все дети высыпали во внутренний двор посмотреть на огромный костёр, поднимающийся до самого неба. Сане запомнился запах того пожара. Ничего общего с обычным костром. В огне внутренности сарая старыми дряхлыми полуистлевшими от времени вещами разносили дух горелого мышиного помёта и старого одеяла, по всей округе.

Судя по той струйке дыма и запаху приносимому ветром, пожар, скорей всего, случился этой ночью. Вчера бы днём Саня обязательно заметил его. Стоило поторопиться, может, нужна помощь.

Наконец, достигнув последней стены деревьев преграждающей путь на открытую зону, крадущийся, словно дикий зверь, он остановился. Выбрав подходящее место для засады среди густых зарослей какого-то сухого кустарника, притаился, оглядывая местность.

Увиденное заставило снять со спины затянутый в белый мех щит, обнажить шеттир и натянуть шлем. Дым привёл его к маленькому хутору, огороженному вокруг невысоким хлипким частоколом. Через кое-где проваленные участки этой стены, виднелись широкие пепелища, с торчащими из них остовами черных от копоти брёвен.

Частокол, видимо, возводился очень давно, – черные, высохшие от времени брёвна, кое-как заострённые, обросли местами зелёными пятнами мха. Казалось, путник попал в старую русскую сказку, настолько колоритно смотрелись брёвна ветхих зубьев частокола на фоне стены корявого серого леса.

Посидев некоторое время в своём укрытии, и не обнаружив никаких признаков жизни, принц решился на вылазку. Медленно раздвинув щитом заросли кустарника, он осторожно выплыл на открытую местность. По уму, конечно, было бы правильней обойти по кругу этот хутор, под прикрытием деревьев. Но смущало то, что жители, живущие в таком диком месте, могли запросто наставить кругом разных ловушек и капканов от диких зверей, а попадать в них у него в планах не было.

Осматриваясь и прислушиваясь к звукам, он обнаружил на земле большие следы, казалось босых ног. Рядом, чуть левее, след сопровождался вмятинами в снегу, похожими на отпечатки отчётливо видных огромных костяшек кулаков. Присев, дотронувшись до следов на снегу, Саня даже негромко присвистнул. Размер кулака был в два раза больше чем у него. Идя по следу, он примерно через сто пятьдесят шагов вышел к одной из дыр в частоколе. Широкие черные бревна, вогнанные в небольшую насыпь неплотным строем, покосились от чего-то большого, ударившего по ним. Частокол находился в плачевном состоянии. Жители давно не следившие за своей защитой, поплатились за свою лень.

Заглянув в пролом, рассмотрел небольшой хутор в диаметре шагов четыреста – четыреста пятьдесят. Ни одной целой постройки – все сгорели. Пройдя сквозь пробоину забора, прикрывшись щитом, двинулся к центру сгоревшего поселения.

Справедливо полагая, что в центре находится главное жилище, Саша, осматриваясь и оглядываясь назад, проходил между сгоревшими постройками. Жертв пока не было видно. Но то, что они были, не приходилось сомневаться. На снегу, истоптанном множеством ног разных размеров, виднелись бурые пятна крови. Среди больших следов, которые он уже видел, были и поменьше. Отпечатки обутых ног явно читались на снегу.

Выходило, что нападавшими являлись некие босоногие типы, судя по внушительной углубленности следа, весили они немало. Центр тяжести смещен немного вперед, характерные отпечатки кулаков – параллельно отпечаткам ступней – говорили о том, что «босоногие» передвигались, иногда опираясь на свои руки или скорее лапы. Также некоторые из «горилл» (так он мысленно назвал их) что-то носили в правой руке. Округлые или корнистые отметины на снегу – скорее всего какой-то допотопный вид дубин.

Выйдя к центру сгоревшего хутора, Саня не нашел никого. Крови было много, но самих погибших или выживших не обнаружилось.

Обойдя еще раз по кругу всю территорию разыгравшейся этой ночью трагедии, он насчитал около пятнадцати нападавших, причем у пяти из них было их допотопное оружие. Защитников оказалось всего четверо взрослых мужчин, один из них был особенно могучим, наверное, вождь. А ещё следы на снегу рассказали молодому следопыту, что неведомые «босоногие» победили и увели несколько пленных, судя по маленьким следам, женщин и детей. Хорошо натопанная тропка вела в сторону зарослей леса и терялась где-то там среди деревьев. Хотелось верить, и Саша поверил, что следы обуви принадлежали людям.

Вот и пришел конец его одинокому путешествию, у него появлялась цель – помочь несчастным людям. Кем бы ни оказались нападавшие, нужно хотя бы попытаться. Принц, полный уверенности, встал на след, уходящий вглубь леса.

Уже почти достигнув развороченного частокола, сквозь который проходила тропа, проложенная ушедшими, он услышал какой-то очень знакомый звук. Он шел откуда-то справа, из-под земли. Звук вёл к небольшому снежному холмику недалеко от частокола. Всё отчетливей и яснее он становился по мере приближения. Осторожно ступая, Ксандр пошел в обход округлого сугроба. Сделав почти полукруг, он увидел довольно широкий лаз, занавешенный потёртой засаленной шкурой неизвестного животного.

Снежный холмик оказался хорошо замаскированной землянкой. Отодвинув полог из засаленной шкуры, он осторожно просунул голову в отверстие. Противная вонь перепрелых шкур и тухлятины ударила в нос. На мгновение он достал голову из тёмной вонючей норы и вдохнул свежего воздуха. Сорвав шкуру, закрывавшую вход в нору, Саша заглянул еще раз внутрь.

Темно. Покопавшись в своей сумке, он достал бензиновую зажигалку и уже с зажженным огоньком решился залезть вовнутрь.

Нора оказалась неглубокой, вырытой в земле канавой, присыпанной сверху пластом земли. Её своды придерживались деревянными уже почти прогнившими и сырыми брёвнами. Передвигаться пришлось на корточках, постоянно задевая головой потолок лаза. Щит, лук и торбу пришлось оставить снаружи, они просто не пролазили в небольшую дыру.

Звук уже отчётливо слышался на дне вонючей норы. Наконец, юноша узнал его. Детский приглушенный плачь уже внятно был слышен внизу. Постоянно цепляясь за какие-то вещи, валяющиеся под ногами, принц достиг дна землянки. Эти несколько метров дались нелегко.

В глазах резало от вони, не хватало кислорода. Если это жильё, то, как же здесь жить? Может, это какое-то подсобное помещение? Судя по обрывкам шкур и ещё всякого непонятного хлама в углу норы, там находилось подобие ложа. Чуть справа в полоборота корпуса, от кучи хлама, в постоянно мигающем свете зажигалки Саня разглядел маленький свёрток, который постоянно всхлипывал и шевелился. Наклонившись над своей находкой, принц дрожащими руками отвернул уголок свёртка.

По мере того, как Саша разматывал и отслаивал, словно капустные листы, отдалённо напоминающие куски шкур от свёртка, волнение охватило всё его тело. Ведь это была первая встреча с, так сказать, местным населением.

Кто окажется перед ним? Человек? А может совершенно другое существо? И что тогда? Как быть дальше?

Тем временем, развеивая всякие сомнения, из вороха грязных слоёв появилась маленькая детская ручонка. За ней пухлыми беленькими пальчиками, схватившимися за Санин палец, появилась и вторая. Ребёнок, самый настоящий, скорее всего восьмимесячный, смотрел на принца своими большими глазами. Примерный возраст он определил без проблем: старших воспитанников интерната часто отсылали помогать в соседний Дом Малютки, куда, кстати, и принёс когда-то Альдор его самого. Взрослые ученики помогали персоналу подмывать, кормить, стирать пелёнки, гладить, готовить кашки. Саша, как самый старательный, знал о маленьких детях достаточно много. Пугала только перспектива остаться с малышом на руках посреди дикого и опасного леса. Мысль же оставить ребёнка, оказавшейся, кстати, девочкой, умирать, ему даже в голову не приходила. Замотав драгоценную ношу в лохмотья, он поспешил наружу, навстречу свежему и чистому воздуху.

Вынырнув из тесного и удушливого плена землянки, Ксандр, жадно глотая прохладный весенний воздух, подслеповато оглянулся вокруг. Обстановка в сгоревшем поселении не изменилась, только тучи набежали на бывшее с утра солнечным небо, сделав картину пожара ещё более удручающей.

Собрав и повесив на себя все свои вещи, держа в левой руке притихшую малышку, решил сделать последний круг по пожарищу. Хорошо приглядевшись, он обнаружил еще три таких же землянки находящиеся недалеко друг от друга.

Пришлось проверить каждую. Просто вот так он не смог бы уйти. После тщательного осмотра больше сюрпризов не нашлось. Внутренности землянок походили одна на другую. Обследуя последнюю нору, оставив ребёнка внутри выпуклого щита на снегу на выходе, он натолкнулся на небольшой котелок и топорик. Видать, живущие в этой землянке были более зажиточными. Да и само жилище отличалось своим более просторным размером от предыдущих.

Оказавшись на поверхности, принц внимательно осмотрел свои находки. Заметно было, что котелок и топор ковались вручную. Виденные ранее в магазинах рабочие инструменты, сделанные на заводских станках, резко контрастировали с найденной допотопной утварью. Казалось, котелок был вылеплен из раскалённой то ли меди, то ли бронзы, причем очень небрежно. Топор, не имея правильной формы, также не отличался хорошим качеством. Плохо заточенное лезвие некачественного мягкого металла, имело множество мелких зазубрин и сколов. Как этим топором можно рубить что-то, он не мог себе представить. Судя по изделиям и землянкам, жители находились на очень низкой стадии развития. Хотя сгоревшие деревянные постройки в центре хутора говорили о существовании более качественного жилья. Также не обнаружилось ни одного следа каких-либо домашних животных, например, собак или коров. Хотя, может быть, в этом мире всё по-другому?

Посмотрев ещё немного на это подобие топора, решив не обременять себя лишним весом, бросил его внутрь землянки. А вот небольшой котелок был как раз кстати.

–Всё, осмотр окончен, – произнёс, оглядывающийся по сторонам, юноша, обращаясь к внимательно слушающей его и переставшей плакать крохе, – моя совесть чиста перед твоими односельчанами.

Подняв дитя, он забросил щит и колчан с луком за спину и направился к лесу. Уже у самой кромки чащи обернулся и ещё раз на прощанье окинул взглядом пепелище.

Дым от недавнего пожарища уже не тянулся к пасмурному серому небу. Тяжелая мёртвая тишина окутала некогда жилой уголок леса. Черный старый частокол скалился своими выбитыми зубами, обнажая запустение и тёмные, остывшие остова пепелищ хутора. Только гнетущая тишина провожала незаметно исчезнувшего в лесной чаще путника…

Пройдя немного по следу ушедшей совсем недавно веренице пленных людей и пленивших их «босоногих горилл», Саша пришел к выводу, что колонна двигается медленно, и нагнать её ему не представится особого труда. Только мерно посапывающий у него за пазухой ребёнок удерживал молодого человека уже этой ночью попытаться подойти вплотную к колонне.

Следы уходили назад на северо-восток, к лесу с мертвыми деревьями и тёплыми скалами. Видимо, «босоногие» жили в лесу, прозванном Ксандром «мёртвым».

Пятнадцать здоровенных и сильных тварей против несовершеннолетнего подростка с младенцем на руках. Интересно, что бы сказали его учителя на такой расклад? Саша понимал, что, наверняка, он может погибнуть, ведь четверо взрослых защитников погибшего хутора даже не убили ни одного из нападавших, а сами сложили головы в бою.

Но были и плюсы: во-первых, никто не догадывается о его присутствии, значит – на его стороне внезапность, во-вторых, судя по следам на снегу, только несколько боевых единиц противника вооружено, да и ещё из рук вон плохо, ну и, в-третьих: Крис и варги учили вести бой и с более многочисленным противником.

Взвесив все «за» и все «против», было решено: найти ночлег, покормить, начавшую капризничать, малышку, немного передохнуть и с рассветом продолжить преследование медленно двигающейся колонны.

* * *

Сознание постепенно возвращалось к Анае. Сильная боль, разрывающая её голову, казалось, сковала стальным обручем. Лежа на чём-то холодном и влажном, она не могла даже пошевелиться от боли. Туго связанные руки не слушались, онемевшими плетьми они бесчувственно обвисли за спиной. Где она? Что с ней?

Приоткрыв немного затёкшие чем-то липким глаза, она ничего не смогла разглядеть. Тяжело перевернувшись на другой бок, окунув лицо в холодный влажный снег, на котором она лежала, почувствовала облегчение в раскалывающейся голове. Эти движения не прошли бесследно для её связанного тела, кровь в застывших связанных руках потекла по жилам, отдавшись острой болью. Уткнувшись лбом в обжигающий холодный снег, попыталась подтянуть связанные колени под живот и встать.

По всей видимости, её возня не осталась незамеченной, и она тут же получила сильный пинок под рёбра, отшвырнувший её онемевшее тело на несколько шагов вбок. Резкая боль пронзила всё тело. Переворачиваясь, Аная услышала недовольный хрюкающий рык.

Когда яркие круги боли рассеялись перед её глазами, девушка, наконец, увидела, где находится и её отбитая память, словно ревущий горный поток, ворвалась в сознание. Она вспомнила всё. Она вспомнила, как остался Митро, чтобы задержать погоню, как они с Римасом из последних сил убегали по лесу, как, сделав несколько сотен шагов, они услышали торжествующий рёв сзади, где оставался Митро.

Дочь ярла никогда не забудет, как они, еле ворочающие ногами, вышли на небольшую поляну и как, напротив, из чащи вывалилось несколько волосатых тварей. Их поймали, как несмышлёных детей. Они стояли с Римасом плечом к плечу против дюжины опьяненных погоней тарков. Они, рыча и скалясь, окружали свою добычу, так легко попавшуюся в ловушку. Анае не хотелось думать в тот момент о напрасной жертве Митро, достаточно было того, что погибший названный брат, умер в бою с мыслью о спасении друзей.

Странно, девушка не боялась, даже наоборот, была счастлива, что погоня закончена и больше не нужно никуда бежать, падая и спотыкаясь. Жгучая огненная ярость охватила её перед боем. Она отомстит за Ульм, за Митро, за свой страх и свои слёзы! Она дорого продаст свою жизнь!

По рычанию из-под шлема Римаса было видно, что он чувствует то же самое. Она не помнит, кто первым начал бой: твари или они, впавшие в раж. Аная помнила только, как её меч пил кровь врага, как опешившие твари от яростного натиска двух разъяренных воинов немного отступили. Она никогда так не дралась раньше, как в том страшном бою. Кровавая пелена заволокла взор. Дочь ярла, словно древняя богиня войны Кара, разила волосатые ненавистные тела.

Но долго так продолжаться не могло. Тяжелая когтистая лапа, подобравшегося сзади тарка, опустилась на голову девушки. Она не успевала отвести удар – её короткий меч застрял в груди, бьющейся в агонии, твари. Уже падая, теряя сознание, она видела, как опускается тяжелая дубина огромного белого тарка на спину, отвлекшегося на атаку слева, Римаса. Видела, как оседает мёртвым кулем тело воина, защищавшего её жизнь. Сквозь зыбкую кровавую пелену, затянувшую глаза, она видела, как тарки, опьяненные свежей кровью, набрасываются сверху и рвут на куски безжизненное тело Римаса. «Подождите, братья, у Берега сестру свою…»

Вспомнив страшную погоню, смерти обоих дружинников, погибший Ульм и опасность, нависшую над Хирмальмом, девушка бессильно прокусила губу до крови. Невольно вырвавшийся стон отчаяния из её окровавленных губ, тихо разнёсся по ночной поляне.

Тарки, возившиеся неподалеку в темноте, казалось, забыли о ней. Их темные силуэты выделялись на фоне белого, ещё не растаявшего снега. Наблюдая за мельтешением теней, она со слезами отчаяния тихо проваливалась в тяжелый и вязкий мир липких сновидений…

Трижды вставало солнце с того дня, как Аная попала к таркам. По какой-то непонятной причине её никто не убил и не съел. Напротив, пленницу старались кормить и поить полусырым мясом и топлёной водой. Ей развязали ноги и руки, оставив только крепкий ошейник на шее, привязанный к верёвке, которую не выпускал из лап один из тарков. Все попытки сбежать заканчивались неудачей и избиением в наказание. Избитая, но не сломленная Аная, старалась не терять веру в скорое освобождение.

Стая, которая вела Анаю, состояла из дюжины тварей. Они не шли с основной ордой к Хирмальму. Нет. Они покидали земли лоримов. С каждым днём количество пленных росло, их подводили небольшие группы из трёх-четырёх тарков. За три дня уже набралось около двух десятков человек. В основном – женщины, мужчин тарки вели только для еды, каждый день, убивая одного или двоих для пропитания стаи. По какой-то необъяснимой причине женщин не трогали.

Эти дни были самыми ужасными в жизни Анаи. Каждый раз, когда тарк-вожак вытаскивал из перепуганной толпы людей какого-нибудь одного мужчину и забивал его на глазах у всех, а потом тащил за ногу окровавленное тело к костру, она только и могла, что сжимать в бессилии кулаки.

После трёх дней пути постоянного страха, усталости и голода, люди, зная, что за мясо им дают, не ели ничего. Пленники еле плелись, постоянно погоняемые ненавистными тварями.

За это время Аная много узнала нового о врагах её народа. Оказалось, тарки умеют разводить огонь. В стае из дюжины особей особенно выделялись два тарка, которых слушались все остальные. Огромный белый вожак, убивший в тот злополучный день Римаса, и на удивление – самый маленький из тарков (он единственный, кто знал тайну огня, и поэтому пользовался беспрекословной властью в стае). Каждый раз, когда «маленький» тарк проходил мимо своих соплеменников, у тех даже шерсть на загривке становилась дыбом.

На четвертый день пути в стае остались только пленницы – вчера был съеден последний мужчина. Эта, особенно страшная, смерть очень подорвала душевное состояние Анаи, да и всех женщин.

Белый вожак, казалось, умышленно не добил свою жертву. Еще долго сбившиеся в кучу дрожащими телами женщины, сквозь руки закрывающие уши, слушали вопли несчастного умирающего, съедаемого заживо.

Весь день тарки были злы. Много раз Аная ловила на себе голодные взгляды маленьких звериных глаз, но по непонятной причине женщины пока были неприкосновенны. За неприкосновенностью жестко следил сам вожак и «маленький» тарк и ещё неизвестно кого боялись твари больше: грозного вожака или тихого умеющего разводить огонь тарка.

В конце дня к стае присоединились ещё четыре особи. Обнюхавшись со всеми, словно собаки, они принесли какие-то вести, которые очень возбудили всю стаю.

Наблюдавшая за всем этим Аная со стороны, находясь в куче сидящих рядом и жавшихся друг к другу от холода женщин, заметила, что тарки имеют какой-то свой примитивный язык жестов и звуков. Оказалось, они не такие уж и дикие, как говорили ветераны с границ. А что могли знать ветераны? Хорошо тарков можно узнать, только попав к ним в плен, а она уже видела, что делают с пленными мужчинами эти полузвери.

Уже в сумерках вся стая во главе с белым вожаком ушла куда-то назад. С пленницами остался только «маленький» тарк, он, казалось, даже не смотрел за ними. Только сквозь окутавшую лес ночную темень Аная чувствовала чужое цепкое звериное внимание.

Сбившись все вместе, дюжина несчастных замерзших женщин, будто маленькая отара испуганных овец, жалась друг к другу. Девушка пыталась приглядеться к каждой из своих подруг по несчастью, и выделить хотя бы одну из них. Только ничего не выходило – страшный плен стёр все чувства. Будто безмолвное одноцветное стадо, ведомое на убой, покорившись судьбе, женщины шли погоняемые страхом и ужасом перед смертью. Аная с каждым шагом, делаемым в сторону Ледяного леса, которым часто пугали на ночь непослушных чад родители, теряла надежду.

Под утро, забывшуюся страшным сном девушку, разбудили звуки пришедшей стаи; многие из них имели на шкуре следы крови, вожак на плече притащил полу-обглоданное человеческое тело. Судя по возбуждённым порыкиваниям и похрюкиваниям, ночная охота удалась, и к пленницам присоединились еще пять перепуганных пленниц. Две женщины и три девочки. Дрожащие от ужаса с заплаканными лицами они жались друг к другу, постоянно вздрагивая от малейшего шума.

Аная тихо, чтобы не услышали возбуждённые ночной охотой тарки, спросила у ближайшей новоприбывшей:

–Как тебя зовут? Откуда вы? Та, казалось, не сразу поняв, что обращаются к ней, также тихо ответила:

–Мы из Пригорного селища, а зовут меня Нарима, я жена старосты… И вдруг вспомнив что-то, она заплакала.

–Не плачь, – сказала торопливым тихим голосом Аная, – если будешь плакать, тарки начнут бить, они не любят, когда плачут. И своих научи.

Нарима сразу взяла себя в руки. «Сильная баба» – подумала дочь ярла, – вон как враз замолкла, недаром на окраине земли лоримов живут».

–Меня Анаей зовут, вы прижимайтесь к нам, а то враз околеете. Видать, Ледяной лес рядом, вон как морозно-то. Женщины, еле передвигаясь, смешались со всеми, и им сразу стало теплее.

–До Ледяного лесу-то ещё две седмицы ходу, – отозвалась Нарима, и, обведя жалостливым взглядом всех пленниц и тихо, чтобы только Аная слышала, добавила, – только не все дойдут туда. Скоро начинаются земли ра-ханов, там нам тарки не защита, да мороз еще не отпускает.

Разговор Анаи с Наримой, казалось, на миг разбил лед, сковавший подсознание женщин, послышались приглушенные разговоры среди постоянно молчавших эти дни пленниц. Насколько силён бывает дух человеческий, смиряется он с невзгодами и напастями, продолжает душа тянуться к надежде и вере. Только одна молодая девушка, постоянно всхлипывая, закрывала рот рукой, не могла никак успокоится.

–Дитятко совсем малое в подполе запрятала, вот теперь горюет и сокрушается – объяснила Нарима обнимая плачущую.

С рассветом вожак поднял стаю, и цепочка несчастных безнадежных пленниц потянулась вперед на север – всё дальше от отчего дома…