Текст книги "Десять минут за дверью"

Автор книги: Алексей Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Денисыч, беги! Сожрет же! – срывающийся на истеричный визг голос Айса был подобен ковшу холодной воды, вылитому в бане на распаренное и разнеженное тело, и видение исчезло. "Старуха" была уже даже не в двух шагах – в полушаге, и поэтому Данисий просто отпихнул ее ухватом, и кувыркнулся к другой стене, прямо под полог продолжающего мерцать крыла. Теперь позиция восстановилась, с той разницей, что руки Данисия на этот раз оказались пусты. Зато на печке уже не было ни Лины, ни вора, а Айс торопливо шарил у себя за пазухой – наверное искал в своей нательной кладовой что-нибудь подходящее к ситуации. Чтобы выиграть для этого время, Данисий сделал грозный выпад, и в то же время отступил назад вдоль стены. Но выгаданные секунды пригодились не Айсу. Из темного угла, на который до сих пор не обращали внимания ни Данисий, ни обозленная "старуха" осторожно шагнул Скрал-Скраду с поленом в руках, и размахнувшись ударил ее под колени. "Старуха" покачнулась, попыталась взмахнув крыльями удержаться на ногах, но выскочившая из-за печи Лина с яростным воплем надела ей на голову котелок с оставленной на завтра кашей. Котелок пришелся ночной гостье впору, а липкая каша довершила дело: "старуха" окончательно потеряла равновесие и рухнула на пол, задыхаясь, и тщетно пытаясь сдернуть хилыми худыми руками неожиданное украшение. Теперь лежащие на полу трепещущие крылья обладали красотой разве что ожившей половой тряпки, и усыпить кого-нибудь вряд ли бы смогли. Полено, которым вор сбил врага с ног, подкатилось к Данисию, и тот схвативши его размахнулся для последнего смертельного удара. Но все еще сидящий на печке Айс крикнул:

– Не бей пока! Скрал, возьми вот! – и протянул в руке маленький темный комок, нашел наконец-то нужную вещь. Она оказалось маленьким моточком непривычной на ощупь тонкой веревки, которая была гладкой как стекло и мягкой как обычная пенька, но холодила руки как металлическая проволока.

– Спутай-ка ей руки, ноги, и крылья обвяжи. Только быстро, пока не задохнулась.

Выполнить это оказалось непросто – "старуха" билась и рвалась, но сил двух мужчин и одной девушки оказалось все же достаточно, чтобы обмотать ее Айсовой веревкой. Сам же Айс участия в этом не принял – пока он оправлял свои одежды дело было уже сделано. Единственное что он успел, так это самолично завязать последний узел в виде хитроумного бантика с переплетающимися петлями, а завязавши сказал:

– Теперь можно и кашу спасать. Хотя тут спасать пожалуй уже нечего... И огоньку кто-нибудь запалите, хоть ты, Лина! Скрал с Данисием принялись снимать с головы старухи горшок, и удалось им это не сразу. Когда же показалась лицо "старухи", вор ойкнул и отшатнулся, оставив Данисия доделывать все в одиночку. Когда горшок наконец был снят, пленница попыталась подняться. Но рядом стоял Айс, а в руках у него был маленький отрезок такой же тонкой веревки, завязанный таким же узлом. Он потянул за одну из петель, и спутанное существо на полу затихло, как если бы Айс посильней затянул путы на нем самом.

Подошла Лина с неярко горящей лучиной. Ей тоже было не по себе, но в обморок падать не стала – слишком много повидала и пережила с той ночи на хуторе.

– Фу, ну и гадость! – произнес Скрал-Скраду откуда-то сзади. – Айс, ты конечно по этим делам знаток, но я бы ее придавил.

– Не спеши, может получится одна забавная штучка. Лина, сделай огня побольше, и в случае чего не дергайся. Кстати, Данисий, вот ты готовился в нашем отряде службу нести, да? Ну-ка, прояви кругозор, объясни, с кем это мы встретились?

– Ну, я же говорил, что я так толком ничего не узнал... – Буркнул Данисий, подумав про себя, что очень уж не вовремя Айс вновь принялся за свои подтрунивания. Однако, как раз сейчас пожалуй можно и ответить достойно.

– А впрочем если хочешь, слушай: мы сейчас поймали домовую стервь. Правда в наших краях не живут они в людских домах, а строят их себе сами. И то, что ты ее сейчас не убил сразу, грозит тем, что сюда слетятся ее сородичи со всей округи. На них на всех каши не хватит.

– Ого, а ты и вправду кой-чего знаешь. Хотя интересно, как ты себе представляешь полет на вот этом, – и Айс пнул ногой лежащие невнятной серой кучкой крылья.

– Мне незачем представлять. Хватит того, что они сюда соберутся, а как они там крыльями машут, так пусть курица подглядывает – авось тоже летать научится.

– Так вот, насчет сородичей. Когда они тут появляться начнут, чтоб никто на них не кидался, Скрал, понял?

– Очень нужно, – недовольно ответил вор, – кидаться-то! Враги мои на них пусть это... кидаются.

– Ну и все. Ждем, – и с этими словами Айс уселся на лавку, еще не остывшую после гревшего ее полночи Данисия. Вор с полмонахом отступили к печке, а Лина, чуть помедлив, втерлась между ними. Айс обратился уже непосредственно к стерви:

– Время пошло. Мне плевать, умеешь ты говорить или нет, но понимать меня должна. Если твоих долго не будет, придется их поторопить – если ты их не дозовешься просто так, то на твой запах боли уж точно хоть кто-то прибежит. Или сразу займемся?

– Не стоит, ведун! – этот тихий и почти ласковый голос принадлежал новой сутулой фигуре, скрытой таким же серым плащом из крыльев. Как пленница, новая гостья появилась из того же дверного проема, а за ней в темноте угадывались еще одна или две похожих фигуры. То говорила именно первая, угадывалось лишь по легкому колебанию лунного отсвета на корявом лице.

– А вашей компании не стоит пытаться напасть, хоть вживую, хоть через глаза. Узел Харал-ка штучка злая. Будем проверять? – Айс говорил без враждебности, но и без особого уважения в голосе, а больше всего его интонации напоминали манеру развязного торговца на базаре.

– Поверим. Чего ты хочешь?

– Да так, ерунду. Я хочу быть переправленным в город Фымск, само собой вместе со спутниками моими. Лень, понимаешь рекой тащиться. А взамен – как полагается, узелок распущу.

– Сразу этого обещать нельзя, ведун. Путь до Фымска может быть еще свободен, а может быть уже нет.

– Ну-ка, ну-ка... Это каким же это способом для вас-то путь закрыть можно, а?

– Можно подумать, что мы с тобою – лучшие друзья. И из дружеских чувств тебе сейчас будут открыты наши слабые места. – Голос существа продолжал оставаться тихим и нежным, и только смысл сказанных слов заставил Айса почувствовать в нем язвительность.

– Ладно, – сказал он, – понял. Не друзья, это точно, но ведь и не враги смертные. Это-то, – Айс кивнул на связанную фигуру на полу, – дело житейское. Ну а если я вот так спрошу: эти ваши проблемы с передвижением, они связаны с войском Запада, со Стальной Ордой?

– Да. И хватит вопросов, – говорившая взмахнула своими крыльями-плащом и медленно растаяла в воздухе.

– Ого, – сказал вор, и это был единственный звук, нарушивший молчание в течении почти пяти минут, прошедших до момента, когда стервь вновь появилась на том же месте в той же позе.

– Слушай, ведун. В Фымск уже нельзя. Если хочешь, можете попасть в Набрыв, а оттуда уже сами.

– Денисыч, как на твой взгляд, это подойдет?

– Да, конечно, – Данисий ответил без промедления, как если бы такой предвидел и продумывал такой вариант задолго до этого, хотя скорее всего ему просто были знакомы те места.

– Ладно, сговорились. Значит так, Скрал, Лина, и ты парень. Сейчас берем в руки те вещи, которые хотите забрать с собой, выходим вот сюда на середину избы и стоим смирно – а эти делают все остальное. Слышь, подруга! Хитростей никаких не надо, а то я тут еще кой-как подстраховался. И вот еще – лошадей наших потом пристрой как-нибудь, чтоб на привязи не поиздохли. Поехали!

Выполнение приказания Айса, несмотря на его простоту и краткость несколько затянулось, и все из-за Лины. Даже будь у нее не две руки, а четыре, и то она вряд ли смогла бы унести в них все, что ей хотелось забрать с собой. В конце концов Скрал просто прикрикнул на нее, выкинул в угол узелок с немудрящей дорожной посудой, который Лина пыталась прижимать к боку локтем, и сказал Айсу:

– Все, и пусть ее тащут в первую очередь, а то она уже вон – теперь на чугун этот треснутый глядит, добра дармового жалко. На самом деле слово "тащить" здесь оказалось не очень подходящим. Та стервь, которая не произносила ни слова, попросту шагнула к Лине, взмахнула крыльями, и окутала ими девушку, а еще через секунду на их месте был лишь оброненный Линой платочек.

– Теперь Денисыч, потом Скрал, и я напоследок, – распорядился Айс, и Данисий послушно шагнул вперед. Он увидел приближающуюся серую фигуру, расправляющую вокруг себя серый ореол крыльев – и странно, не почувствовал на этот раз ни страха, ни отвращения, даже когда чешуйчатая морда-лицо оказалась вплотную перед его глазами. Момент полета не почувствовался совершенно, да и было ли это полетом? Данисий припомнил, что никто и никогда не видел стервь в небе, хотя молва и считала их сродни летучим мышам. Все произошло так быстро, что про мышей Данисий додумывал, когда стоял посреди уже другой избы, но тоже явно нежилой и заброшенной подгнившие доски пола, покрытая хлопьями инея паутина в углах, щель между бревнами одной из стен. В щель недавно намело снегу, и на нем в полоске лунного света очень заметно выделялась одинокая цепочка мышиных следов. Лицом к щелястой стене стояла Лина и сосредоточено просматривала, наверно пересчитывала прихваченные с собою вещи. По этому Данисий заключил, что с нею все в порядке. Через несколько мгновений как туман из воздуха сгустились сразу две фигуры – это прибыли Скрал с Айсом, и одна из стервей сразу опять исчезла, а другая осталась.

– Мы свое сделали, – раздался опять все тот же нежный мелодичный голос.

– Теперь и твой черед, ведун.

Айс согласно кивнул, вытащил свой кусочек веревки, и дернул за одну из веревочек узелка, потом сказал:

– Ну и я свое сделал. А до конца оно доделается, только перед тем, как солнце встанет, вам как раз времени убраться хватит. Все, свободна.

Дождавшись, пока стервь исчезнет, Айс деловито продолжил:

– Ну вот, а теперь, Денисыч, просвети-ка, что такого хорошего в городе Набрыве есть? Ты так быстро согласился сюда отправиться, что я и не подумал заранее выяснить, что к чему. А вот сейчас вдруг засомневался.

– Хорошего? – удивился Данисий. – Это ж Самаганский удел, второго следа. Ничего хорошего тут нету. Кроме пожалуй того, что от Орды далеко. Ну и места здешние я знаю.

– Ага, – Айс поискал, куда бы присесть, и не найдя, просто прислонился к поддерживающему крышу столбу. – Тоже дело. А знакомцы у тебя тут какие-нибудь есть, или скажем родня?

– Больше чем надо, – ответил Данисий таким голосом, что можно было подумать: набрывская родня и знакомцы – его первые враги после Орды. А может даже и перед нею. Скрал понял, куда клонит Айс, и продолжил разговор.

– Оно конечно да, просто так взять придти с утра до управы и бухнуть всю правду – кто как, а я опасаюсь. А у родни Данисиевой и отсидеться можно, принюхаться, так сказать. Или не рады тебе будут тут, а?

– Да не про родичей разговор-то! – Данисий на секунду запнулся, но потом продолжил:

– Просто есть тут один дом, где и меня, и вас примут. Только друзья, и ты Лина тоже... Непросто тут все, поэтому поменьше говорите, да и слушайте тоже поменьше. Праведной славой прошу! И пойдем прямо сейчас, пока что темно.

– А вдруг по случаю войны стражу ночную ввели? – живо поинтересовался вор.

– Не ввели, – уверено сказал Данисий, и объяснил свою уверенность: Чтоб Гирко Самаганский чего дельного устроил, так войны для этого маловато. Тут пострашней чего должно случиться!

– А чего? – поинтересовался Скрал.

– Не знаю. Например пива с утра не оказалось, – ответил Данисий, и больше на эту тему разговоров не было.

Данисий вышел в покосившиеся сени, скрипнула дверь, и не было его минут пять, а потом скрип раздался снова – полмонах вернулся, и войдя сообщил:

– Вокруг все тихо. Да и добираться нам не больше, чем четверть часа, удачно нас доставили, сволочи летучие.

Лина навьючила излишек притащенных с собой вещей поровну на Айса и вора, и они вслед за Данисием вышли под предутренние звезды, на улицы города Набрыва.

После аккуратного и чистенького Кодукая, где даже сугробы вдоль протоптанных в снегу дорожек были подровнены, этот город произвел на Айса неприятное впечатление. Даже в свете заходящей луны были видны на идущих вкривь и вкось по улице колеях обрывки соломы, кучки конских яблок и другой мусор, понять происхождение которого было бы трудно, даже будь это зачем-нибудь нужно. Из-за заборов на проходящую компанию заливались лаем собаки, но видимо это никого не беспокоило – похоже, брех начинался независимо от того, были ли на этой улице люди. Некоторые псы, наиболее любопытные наверное, выбегали на дорогу, но покинув свои дворы, они сразу становились молчаливыми и смирными, а уж потом, забравшись обратно за заборы, снова заходились яростным лаем. Айс наконец не выдержал, и спросил, ни к кому особо не обращаясь:

– Зачем эти псы тогда вообще нужны, если хозяевам все равно плевать, лают они или нет?

– Лают – значит все в порядке, – пояснил вор, видимо имеющий тонкое знакомство с вопросом. – А вот ежли собачки кого жевать начинают, тут-то хозяева и появляются, и соседи тоже всяческие. У них на эти штуки слух тонкий.

В это время Данисий взял левее, и на углу свернул на другую улицу, на которой через некоторое время щелястые плетни сменились на сплошные могучие заборы – высокие, из заостренных вверху толстых бревен, время от времени переходящие глухие стены домов. Собаки тут уже не заливались визгливым лаем, а гавкали басовито и солидно – впрочем дорога под ногами осталась такой же грязной. Около одних ворот Данисий остановился, взялся за кольцо и решительно постучал им об широкие кованые петли. Потом еще раз, и еще – пока маленькая калитка в воротах не открылась и в ней не показался широкоплечий парень, держащий в одной руке неяркий фонарь, а другой рукой он придерживал перекинутую через плечо внушительную шипастую дубинку. Вышедши, и повернувшись лицом к ночным посетителям, он своей дубиной громко задел за одно из бревен в стене, но не молодецкой удали ради, а явно спросонья.

– Кто такие, чего шумим? – и голос у парня тоже оказался сонный, хотя и чувствовалось, что он пытается говорить грозно.

– Подними светильник-то, – ответил Данисий. – Протри глаза да глянь, кто такие!

Парень совета послушался, и долго глядел на Данисия в упор, потом, видимо узнав, раскрыл рот, но Данисий предупредил его:

– Сообразил? Ну так и веди в дом.

– Да как же... Сам ведь сейчас тут, уж месяц как из Фымска вернулся, ох и несдобровать тебе!

– Вот как значит. Ладно, все одно, может оно и к лучшему.

– Да ведь спит. Что, будить прикажешь?

– Ну и разбуди. Все ж не каждый день я вот так, в открытую прихожу.

– А это что за люди с тобою?

– Люди со мною, – подтвердил Данисий, и внезапно осерчав, злобно добавил: – Тебе что за дело? Мне с этим так разговору хватит – во, под ноздри, еще и тебе тут докладывать!

Парень с дубинкой попытался тоже разозлится, но не получилось, и махнул рукою – правда, чего тут разговаривать.

– Ладно, – буркнул он, – жди тут.

– За первую-то дверь пусти! – потребовал Данисий, на это парень с дубинкой снова махнул рукой, и отступил назад. Данисий решительно шагнул в дверной проем, и его спутники двинулись следом, оказавшись в тесном помещении с глухими стенами, и с такой же дверью напротив. Привратник тщательно запер на засов внешнюю дверь, достал из кармана ключ, состоящий из двух скрепленных штырьков разной формы, отпер вторую дверь и вышел, вновь проскрипев замком. Пришедшие остались ждать решения "самого" между двумя запертыми дверьми. Скрал-Скраду, внимательно проследивший за манипуляциями с замком, деловито спросил:

– Открыть?

– Не надо. Мы все-таки как бы в гости пришли.

– А к кому, если не секрет? – поинтересовался Айс, и Данисий ответил:

– К Тихону Рябине.

– Ой! – сказал Скрал, поднял воротник и надвинул шапку на самые глаза.

– А кто он? – не унимался Айс, и Данисий продолжил объяснения:

– Купец оборотистый. Он все больше в Фымске сидит, а тут у него семейство обитает – жена, дочери опять же. Видный человек словом, а у меня с ним не задалось.

– А чего тогда мы сюда пришли?

– Того. Я говорил – спрашивать меньше? Вон, на Лину смотри, стоит и помалкивает себе.

– Как хочешь, – коротко сказал на это Айс, и прекратил расспросы. Еще некоторое время они стояли молча, а потом вновь послышался скрип замка, дверь распахнулась, и раздался голос "Выходи!".

Изнутри усадьба оборотистого купца Тихона Рябины оказалась похожа на обычное крестьянское подворье, хотя и весьма зажиточное. Амбар, пара сараев, коровник и еще какие-то хозяйственные постройки, правда в глубине маячил дом вида уже явно не деревенского, даже не дом а скорее терем ступенчатая крыша, островерхая башенка, красивые резные наличники вокруг закрытых ставен окон. Впрочем, особо долго разглядывать архитектуру купеческого жилища не пришлось: теперь, кроме уже знакомого парня с дубиной гостей встречали еще трое работников внушительных размеров и один пес, похожий на прирученного волка – впрочем возможно он им и был. Без особых разговоров они провели пришедших поперек двора к дому, мимо парадного крыльца, украшенного витыми столбиками и фигурными перилами, а потом и мимо людской двери, от которой во все стороны разбегались утоптанные дорожки. Данисий шагнул было в ее сторону, но один из работников дернул его назад, и подтолкнул в шею, добавив на словах:

– Иди, куда ведут, не шатайся!

Данисий многообещающе втянул в себя с шипением воздух, но скандалить не стал, и подчинился приказу. Конвой обошел угол дома, и приблизился к еще одной двери, прорезанной в глухой стене, низенькой и узкой. Поперек нее на массивных железных крюках был положен толстый засов, а чуть выше его виднелось маленькое оконце. Передний конвоир принялся возится, открывая, а парень с дубиной вполголоса пояснил Данисию:

– Пока вас сюда вот сказано. Рябина-то сказал, что с утра с тобой поговорит. Да не злись, тута и познатней тебя сиживали. Знаешь, кто Тихону денег должон бывал?!

Тем хуже для этих должников, – подумал Айс, осматривая небогатую обстановку нового пристанища. Впрочем, на полу имелись несколько грубых матрасов – попросту набитых соломою мешков, исполняющая обязанности параши широкая лохань и несколько вконец заношенных тулупов – на покрыться. Воздух тоже был теплее, чем на улице, хотя и не настолько, чтобы растопить нанесенный ногами снег у порога. Скрал Скраду же, оглядевшись, объявил:

– Сиживал я хуже, сиживал я лучше, а это так, середка наполовинку. Кто как, а я спать буду. Лина, хочешь потеплее – притыкайся, – и не проронившая до сих пор ни слова Лина вдруг расплакалась, и не понятно было, то ли наконец не выдержала ее душа очередного резкого поворота судьбы, а может попросту стало жалко накопленных "богатств" – их оставить пришлось еще там, у ворот.

О том, что пришло утро, известил маленький лучик, отпечатавший на бревенчатой стене немудреный рисунок решетки на окне. Проснувшийся раньше всех Данисий потянулся, несколько раз махнул в воздухе руками, пару раз присел, подошел к двери и глянул через решетку на двор. Не углядев ничего полезного, он вздохнул и вновь улегся рядом с Айсом, который уже успел накрыть себя обеими овчинами – и своей и соседской. Данисий попытался одну из них отнять, но Айс, спросонья вцепился в верхнюю мертвой хваткой, и пришлось вытаскивать ту, что лежала вторым слоем, она зацепилась за какой-то крючок на одежде самого Айса, потащив его за собой. В конце концов Айс все-таки тоже пробудился, отдал одно из одеял, но сам вставать не стал.

– Слыш, Денисыч, – сказал он, когда его сосед уместился рядом.

– А этот вот город Набрыв он точно от Орды далеко?

– Точно. Если только волк-рыцари себе крыльев не отрастили, а таких вроде бы еще видали.

– Ага. Мы вот тоже себе крыльев не отращивали...

– А что?

– Да так. Ощущение у меня нехорошее, Денисыч. Понимаешь, как вот скажем от свинарника ушел, а запах тот же. И непонятно, то ли сам пропитался, то ли и вправду нехорошо.

– А ты проверь?

– Да вот придется. Только проверки эти – палка о двух концах. Я их почую, а они меня так же опознать сумеют, если не лучше. Боюсь я этого. Каждый раз, когда я себя проявляю, они все лучше меня узнают. Если там на хуторе мы в двух шагах были, и ушли в общем спокойно, то в городе меня уже и засечь могли. А уж когда выезжали оттудова, я так у ворот наследил, что теперь с большой опаской работать надо. А то будет у меня очередной паралич, и ты меня из него на просто так "раз-два по морде" не вытащишь.

– А эти, друзья твои? Ты же не один к нам от Братства приходил? Данисий уже знал, что на такие вопросы Айс отвечать не любит, и был готов услышать какую-нибудь отговорку, но к его удивлению Айс ответил вполне серьезно, и видимо искренне:

– Коллеги-то? А, их тут уже нет давно. Видишь ли, Денисыч, есть такое понятие – "аварийное покидание", оно правда из другой науки, но у нас тоже используется. То есть, когда совсем плохо, мы можем сбежать, исчезнуть, уйти откуда пришли. Но это без возврата, то есть если я вот сейчас решу, что хватит с меня, то хлоп – и я дома, у жены под теплым боком. И к вам больше уже никогда не попаду, хоть бы совесть и вконец загрызла.

– К нам, это в Фымское княжество?

– Вообще в любое место, откуда до вас добраться можно. Такие вещи только вот Антис умеет, так он бригадир, ему многое уметь положено. Ну вот, так вся команда давно уже отвалила, это-то я прознать могу. Только с чего это вдруг? Я так себе мыслю...

Но насчет своих мыслей Айс распространятся не стал, потому что за дверью послышались голоса, и грохнул снимаемый засов. Давешний работник распахнул дверь, и указав пальцем не Данисия сказал:

– Вроде ты тут с Рябиной разговора ждешь? Дождался, пошли.

Без Данисия Айсу разговаривать стало не с кем. Уютно обнявшиеся Лина с вором сладко спали, а беседовать сам с собою он не привык. Поэтому Айс вновь навалил на себя оба отживших свое тулупа, и закрыл глаза, подумав, что это правильно – вот не хотелось спать Денисычу, так пусть он там у купца и хлопочет.

Пятно света переползло через четыре бревна, а тень решетки на нем перекосилась, когда Айса вновь разбудили тихие голоса Лины и вора. Сначала слова были плохо различимы, понятно было только, что Скрал уговаривает, а девушка не соглашается. Айс прислушался повнимательней:

– Да ладно тебе Лина, брось упираться-то!

– Нет, не могу.

– Да чего тут такого-то?

– Нет, нет!

– Да брось, не ты первая, не ты последняя. Ну и что, что прямо тут?

– Нет, не говори так!

Скрал повернулся к Айсу, и увидев, что тот не спит, пожаловался:

– Нашла коса на камень. Не хочет лоханочкой пользоваться, ну хоть ты тресни. Говорит, лучше помрет. В поле под кустик значит можно, а тут не можно.

– В поле можно, – подтвердила грустно Лина, и покраснела так, что это было заметно даже на ее румяных щеках – а теперь тут нельзя. Ну совсем теперь нельзя.

– Ну что тут поделать? – сокрушенно вздохнул вор, – а ведь мучается девка, вредно ей это. Я бы людей позвал, да ведь тут мимо оконца не ходит никто, у них все хозяйство за углом. Лин, а Лин, ну мы ж отвернемся, честно. Или еще какая есть причина?

– Есть причина, – опять подтвердила девушка, и пояснила:

– Причина, что мне нельзя так теперь.

– Ну что ее, бить что ли? – раздосадованно бросил Скрал, обращаясь к Айсу, не ожидая впрочем от него совета. Однако Айс все же подал голос:

– Так ты б ее вывел на двор, или в доме что-нибудь подходящее нашел. Или такой вот засов тоже не твой размер?

Скрал пренебрежительно, но не без чувства собственного достоинства:

– Засов-то мы могем. Не в этом дело. Просто мы в свое время с этим Рябиной познакомились, но почему-то не подружились.

– Могу представить! – заметил Айс, и не стал больше подначивать вора. Однако Скрал, еще некоторое время поглядев на сидящую с несчастным видом Лину, тяжко вздохнул и подошел к двери. Протянув руки вдоль щели, где дверь приникала к стене, он сделал ими быстрое неуловимое движение вверх, затем медленное вниз, и наконец снова быстро отвел их назад. За дверью послышался мягкий стук от упавшего засова. Скрал оттер пот со лба, вздохнул:

– Ну очень туго шло. Или разучился? Эй, Лина! Пошли что ли... Айс, прогуляешься?

– Ага. Часом Денисыч вернется, вот что он подумает? Да ладно подумает, что он хозяевам нашим гостеприимным скажет?

Скрал соглашаясь кивнул, толкнул дверь, и они с Линой вышли из полутьмы долговой клети под яркие и ощутимо греющие лучи солнца. Айс сощурил вслед глаза, и крикнул:

– Засов-то накинь! Пусть поудивляются!

Грохнула дверь, и снова стало темновато. Айс посмотрел на свое ложе, но укладываться не стал, а присел на соседний тюфяк и так сидел молча и почти не двигаясь, пока дверь не открылась вновь. За ней стояли уже не знакомые здоровяки из купеческих людей, а служивые войники, с оружием, одетые честь по чести в цвета самаганского удела фымского княжества. Было их шестеро, и седьмым несколько в стороне стоял десятник.

– А ну, все выходят! – зычно крикнул десятник грозным голосом, не разобрав с солнца, что в клети сидит один лишь Айс. Тот послушно выполнил приказ, и теперь стоял, с опаской глядя на приподнятые бердыши.

– Я сказал все выходят! – продолжал надсаживаться начальник, и Айс счел нужным ему помочь:

– А я вот он весь. Больше никого нету.

– Это как никого? А еще должны мужик с девкой быть!

– Должны. Но видишь – нету.

Десятник задумался, но лишь на мгновение.

– Ага, так это твои штучки! Ребята, ну-ка ему руки за спину, и рот заткнуть! Ничего, в управе он всех назад отколдует. За славабожником кто-нибудь сбегай, пусть сюда зайдет быстренько!

Айсу сноровисто завели руки за спину, а в рот общими усилиями запихнули чуть ли не аршинную грязную тряпку так, что не то что сказать какое-нибудь опасное заклинание, а даже просто хоть чуть-чуть двинуть языком он уже не мог. Подоспевший славабожник, носящий ту же войсковую обмундировку быстро благословил кляп на полный крест, а для усиления эффекта сунул Айсу под нос кулак, добавив к тексту молитвы явно не канонические слова "а коль чего, я те и вот этим врежу". Кулак был большой, со следами неоднократных "врезаний", и внушал большее опасение, нежели обещания проклятия вечного земного и загробного.

Обезопасив таким образом своего пленника, десятник отдал приказ, и связанного Айса повели за ним, до самого парадного крыльца. Там он остановился и недовольно заметил:

– И долго тут ждать? Мы мигом, мы мигом...

Как бы в ответ на его вопрос дверь наверху лестницы распахнулась, раздались крики, шум, и по вниз по ступенькам почти что кубарем скатились: трое войников, связанный Данисий, внушительных размеров человек в дорогом домашнем платье, при бороде чуть ли не до пояса, и молодая девушка, одетая тоже по-домашнему и тоже дорого. Через секунду к ним добавились ночные хозяйские работники и двое громкогласных собак. Было трудно понять кто чем занят, и кто что кричит, но присмотревшись Айс уяснил себе картину так: служивые люди тащат Данисия, который само собой упирается. Плачущая девушка одновременно пытается удержать полмонаха, и в то же время отпихнуть от него бородатого, норовя зацепить ногтями за щеку, там где волос нету. Бородатый – надо понимать самолично Тихон Рябина, тоже занят двумя делами сразу, пытаясь и девушку в сторону отшвырнуть, и Данисию по зубам съездить. Работяги занимаются убережением хозяйской щеки, а собаки прыгают вокруг и добавляют суматохи. И вся эта свалка спотыкаясь и толкаясь на ступенях в три секунды докатилась до Айсовых конвоиров, которые азартно бросились на помощь своим товарищам. Потом все как-то резко прекратилось, и с одной стороны оказался десяток войников с двумя пленными, а с другой – купец и его подручные надежно удерживающие девушку за руки и плечи. Но рта ей никто не заткнул, и она продолжала кричать сквозь слезы:

– Отпустите его, отпустите, отец, да что же ты наделал!

Разгоряченный купец отвечал тоже криком:

– Я тебя вообще прибью, стерва, выросла!

– Ну и прибей, я все равно без него жить не буду!

– Без кого? Раньше просто брат этого козла был, а теперь еще и предатель, во куда закатилось, яблочко-то от яблони!

– Нет, не предатель, прикажи отпустить его, – и девушка попыталась упасть на колени, но хозяйские молодцы ей этого сделать не дали. Сам же Тихон на это ответил:

– Ты на коленях еще настоишься. Найду тебе для этого место, коль не хочешь моему жить, дак будет по-твоему. Ну че стоите, вы, орлы?! Тащите этих поганцев с моего двора куда надобно. А сколько денег за них полагается, меж собой пропейте, мне они без надобности.

Орлы послушно двинулись к воротам, где просто подталкивая Айса с Данисием, а где и немилосердно волоча их за одежду – в основном это удовольствие доставалось Данисию, у которого ноги тоже оказались обвязаны короткой веревкой, так что он мог идти только мелкими вихляющими шажками, поминутно спотыкаясь. Задержавшиеся десятник со славабожником нагнали конвой уже на улице, и десятник негромко сказал:

– Ну ребят, сами понимаете, как Тихон нашего князюшку назвал, никто не слыхал. Верно?

В ответ раздалось нестройное "угу", и решив этот вопрос, десятник больше не говорил ничего до самой управы. При свете дня город Набрыв оказался еще менее привлекательным, нежели ночью, по крайней мере так показалось Айсу. Данисий же, несмотря на неподходящее положение смотрел по сторонам с видимым интересом, а то и с удовольствием. У широких ворот, украшенных поверху облупившейся надписью, в которой можно было различить только отдельные буквы, десятник разогнал завившуюся вокруг стайку мальчишек, послал одного из людей доложить, и скомандовал загнать "этих" вовнутрь, а куда определить уже управные люди разберутся. За воротами оказался широкий пустынный двор, образованный забором и тремя длинными домами угрюмого вида, явно построенных специально для казенных надобностей, без малейших попыток чем-нибудь украсить, или хотя бы просто придать им более дружелюбный вид. Один из домов был наполовину погорелым, и смотрелся совсем неприглядно. Впрочем, скорее всего вольные, или невольные посетители этих домов вряд ли могли рассчитывать на дружелюбие там, внутри, и внешняя угрюмость была по крайней мере честной.

Ждать пришлось очень долго. Не меньше чем через час к конвою подошел худощавый и лысоватый человечек, кафтан с протертыми почти до дыр локтями выдавал в управского старожила, и распорядился вести пленников, куда он сам пойдет. Путь писаря оказался сложен – по узким коридорам конвоиры сначала послушно завели Айса с Данисием в тесную комнатку, где худощавый лично занес несколько записей в большую книгу. Дальше маршрут проходил через небольшую мастерскую, где кузнец равнодушно навесил обоим на руки тяжелые кандалы с хитроумными замками, а к ноге приковал по тяжелому бесформенному куску чугуна на цепи. Потом он так же равнодушно разрезал веревки, и Айс с Данисием получили возможность идти, держа чугуняки в руках. И наконец последним пунктом, куда дошел войсковый десяток, оказалась низкая канцелярия с маленьким зарешеченным окошком и дюжим охранником у двери, в которой худощавый вытащил из запирающегося шкафа мешочек с монетами, шевеля губами отсчитал какую-то сумму и вручил десятнику со словами: