Текст книги "Александровский cад"

Автор книги: Алексей Пиманов

Соавторы: Борис Яновский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 22

Алексей выскочил на улицу, но не успел миновать и двух кварталов, как хлынул дождь. Чертыхнувшись, Казарин добежал до ближайшей телефонной будки и плотно закрыл за собой дверь. Капли дождя барабанили по крыше и стекали ручейками по стеклу, причудливо искажая дома, фонари и деревья на бульваре. Стряхнув воду с фуражки, он полез в карман за платком, но вместо него достал портмоне диверсанта с фотографией Ладыниной внутри. Повертев ее в руках, Казарин еще раз прочел надпись на обратной стороне, немного подумал, поднял трубку и набрал телефонный номер.

На линии что-то щелкнуло, и трубка ответила мужским ГОЛОСОМ:

– Гостиница «Националь». Я вас слушаю. Алексей в недоумении оторвал трубку от уха.

– Алло! Я вас слушаю, говорите! – продолжало похрипывать в аппарате.

Казарин облизнул пересохшие от волнения губы и произнес:

– Соедините, пожалуйста, с номером… 321. Повисла небольшая пауза.

– Там сейчас никто не живет, – сообщила трубка. Лешка все больше и больше начинал волноваться.

Память упорно подбрасывала факты, но он все боялся признать очевидное. Хотя не сомневался, что отлично запомнил эти три цифры – «3», «2», «1». Именно в такой последовательности они были выбиты на двери номера в «Национале». Именно в нем жил человек, с которым предала его, Казарина, Танька и благодаря которому он не находил себе места вот уже несколько дней.

– А когда товарищ Мартынов съехал? – наконец решился Лешка.

– Вчера днем.

Алексей повесил трубку и замер в оцепенении. И хотя в висках сильно стучало, мозг вдруг заработал на полную мощь: Таня с Мартыновым; Каплер со Светой; диверсанты; драка в ресторане; убийство в Лебяжьем; Шлыков; зашифрованные адреса; артистка Ладынина… То, что эта фотография играет роль кода, опознавательного знака, он уже давно понял, но при чем здесь Мартынов? При чем здесь Мартынов?! И тут до него дошло… А как только дошло, у Алексея подкосились ноги. Танька! Обиды и подозрения мгновенно отошли на второй план. Его любимая Таня снова вляпалась в историю, но на этот раз все может оказаться не таким безобидным. Сам факт ее постоянного присутствия рядом с этим человеком ничего хорошего не сулил…

Казарин посмотрел на часы. Бежать в Кремль было бессмысленно – время утекало сквозь пальцы. Да и риск очень большой: не дай бог, его уже хватились, и тогда полноценного ареста не избежать. Иди потом всем объясняй! Размышлял Казарин недолго. Он выскочил из будки и бросился к припаркованному на противоположной стороне улицы автомобилю. Дверца была заперта. Алексей снял фуражку, приложил ее к заднему стеклу и ударил со всей силы локтем. Стекло осыпалось в салон. Казарин открыл дверь и сел за руль. Нащупав пучок проводов под приборным щитком, он принялся заводить машину…

Машина долго неслась по ночному шоссе, затем, почти не сбавляя скорости, свернула на боковую дорогу и притормозила лишь когда впереди замаячил патруль. Казарин остановился и открыл окошко. Начальник патруля отдал честь:

– Предъявите документы.

Алексей сунул в окошко удостоверение:

– Капитан, только давай быстрее, – нетерпеливо крикнул Казарин. – Я очень тороплюсь…

Начальник патруля неспешно осмотрел документы:

– Не дергайся. Переезд все равно закрыт – бомбежка вчера была. Ни проехать – ни пройти. Давай в объезд.

Казарин ударил кулаком по рулю и попытался стронуться с места:

– Пропусти, как-нибудь объеду. Офицер только ухмыльнулся:

– Не, не выйдет. Если бы у тебя был танк – то да. А на легковушке – не получится. Там целый состав кишки разбросал.

Алексей чуть не зарычал:

– Черт, а что же делать-то?!

– Теперь только в объезд, через «Удельное».

– А это далеко?

– Не-е, километров пять…

Казарин нажал на газ и свернул на грунтовую дорогу…

Уже светало, когда машина подкатила к высокому бетонному забору. Из КПП вышел заспанный сержант. Алексей представился и вновь показал свое удостоверение. Дежурный тут же перестал зевать:

– Надо доложить, – неуверенно сказал он. Алексей подмигнул караульному:

– Не надо. Я не по службе. Хочу прибыть сюрпризом.

Сержант кивнул и исчез в караульном помещении. Через минуту оттуда вышел капитан, который на ходу козырнул Лешке и тут же расплылся в улыбке:

– Алексей, да ты ли это?!

Казарин внимательно пригляделся к улыбчивому капитану.

– Не узнает, чертяка, – затараторил тот. – Ну, точно не узнает! А так?

Офицер снял фуражку и изобразил испанского летчика.

– Субботин? Колька! – Воскликнул Алексей и выскочил из машины.

Друзья обнялись и пошли в штаб.

С Колей Субботиным Казарин проучился три года в качинском летном училище, которое все выпускники между собой называли просто – «Кача». Коля был из одной с Василием эскадрильи, и поэтому Казарин не удивился, увидев его здесь, в полку. Глядя на довольную физиономию однокашника, Алексей ощутил острую тоску: ребята продолжали летать, становились боевыми офицерами, а он ходил по земле и, что хуже всего, отсиживался в тылу.

– А я думаю, что это за «особист Казарин» к нам пожаловал? Неужели тот самый?! Как ты? Где?

Алексей грустно усмехнулся.

– Так у меня все в документах написано. Ни прибавить, ни убавить.

Субботин шутливо погрозил Лешке пальцем:

– Темнишь, брат! Ну да ладно… Погоди, ты ж наверняка к Ваське? Угадал? По глазам вижу – угадал.

– Угадал. Как мне его повидать?

– А никак! Уехал он. Алексей нахмурился.

– Да не боись, на рыбалку они все укатили. Всем штабным гуртом. Но к вечеру вернутся. Сам понимаешь – девчонки… туда-сюда!

Друзья зашли в приемную штаба. Субботин широко развел руками:

– Но ты не думай, что мы тут расслабляемся. Это ж пока переформирование. У нас знаешь какая часть? Героическая! Вот скажи, у какой части есть личный журналист? А у нас – есть. Ух, какая красотка! Кстати…

Субботин поправил фуражку.

– Не твоя ли родственница?

– Однофамилица, – мрачно ответил Алексей. Субботин понимающе кивнул, достал бутылку спирта, два стакана и деловито начал разливать.

– Это кабинет Василия, – указал он на тяжелую дверь, – напротив – начштаба Мартынова…

Но Казарин прикрыл ладонью стакан.

– Ты не обижайся, Коль, но я не буду. Так что ты про журналистку говорил?

– Про журналистку? А-а-а! Хорошая журналистка. Она вроде как с Василием в одной школе училась. Ураганная баба. В нее Мартынов втрескался. Даже ее фотку на столе держит. А она его динамит. Весь полк ржет.

Алексей недоверчиво переспросил:

– Динамит, говоришь?

– Динамит! Очень серьезная дамочка. Познакомлю. Вот только с рыбалки вернется. Они все только что на рыбалку уехали. Целый ящик снарядов взяли, чтобы рыбу глушить. Впрочем, я тебе это уже рассказывал. Постой, постой… А ведь ты тоже с Васей в одном классе учился, да и фамилия…

Казарин не успел ответить – в кабинете Сталина зазвонил прямой телефон, и Субботин опрометью бросился к аппарату. Алексей остался один. Он постоял немного в задумчивости и резко открыл дверь мартыновского кабинета. Со стола на него смотрела фотография Тани. Алексей схватил фото, вырвал его из рамки и обомлел. Под фотографией жены лежала другая – актрисы Ладыниной – та самая.

И тут страшная мысль промелькнула в Лешкиной голове. Он бросился обратно в приемную и столкнулся нос к носу с Субботиным. Алексей схватил его за грудки:

– Что ты говорил про рыбалку? Про снаряды?

– Да ничего, рыбу глушить будут. Начштаба Мартынов распорядился.

– Мартынов?!! Где эта рыбалка?! Говори…

Пикник был в полном разгаре. Солдаты уже поставили стол и разожгли костер, рядом играл патефон. Таня с двумя подругами резала овощи и наблюдала за мужчинами, что-то затевавшими на берегу реки.

– Мартынов обещал рыбалку. А что-то я ни удочек, ни сетей не наблюдаю.

Девушки переглянулись и рассмеялись над Таниной наивностью:

– Когда это они с удочками на рыбалку ходили? Вот погоди, сейчас такой фейерверк начнется – рыба с неба падать будет.

На Танькином лице отразилась тревога. Она отложила нож и направилась к берегу.

Мартынов вскрыл топориком ящик, извлек из него снаряд, повернул взрыватель и зашвырнул далеко вперед. Снаряд плюхнулся в воду, но ничего не произошло.

– И чего? – скептически спросил Сталин, наблюдающий за действиями Мартынова.

– Надо сократить время, – вздохнул Мартынов. – Взрыватель не успевает. Поставим на двадцать секунд – тогда сработает.

Сталин усмехнулся:

– Ерунда это все. Надо было не выдумывать, а брать, как обычно, динамит.

– Василий Иосифович, это не прогрессивный метод, динамитом рыбу глушили еще при Кутузове. Кто-то же должен двигать нашу армию вперед.

Мартынов вынул новый снаряд и начал крутить взрыватель…

Алексей проскочил проселочную дорогу и свернул в лес. Теперь машину кидало из стороны в сторону. Грязь в колее кое-где доходила до бампера. Казарин проехал метров сто и забуксовал, при этом машина прочно села на брюхо. Лешка выскочил, хлопнул дверью и злобно выругался:

– Вот сволочь!…

Очередной снаряд вновь плюхнулся в воду, и вновь безрезультатно.

– Надо еще сократить время взрыва, – заявил Мартынов.

Вася махнул рукой.

– Ерунда все это! Пойду пока выпью.

Сталин вернулся к веселой компании у костра, а Мартынов с очередным снарядом вновь шагнул к воде. Быстро осмотревшись, он начал крутить таймер взрывателя. За-тикал счетчик, отсчитывая роковые секунды: 10, 9, 8, 7, 6…

А затем Мартынов сделал то, к чему долге; готовился: он резко развернулся и замахнулся в сторону костра, у которого Сталин произносил очередной тост за победу.

Однако осуществить задуманное он не успел. Хрупкая женская фигура бросилась на него сзади и сбила с ног, снаряд выпал из рук и покатился по земле.

– Ло-жи-сь! – успела крикнуть Танька, увлекая за собой Мартынова под откос к реке. Как только вода накрыла их с головой, на берегу раздался оглушительный взрыв, и комья земли взметнулись в небо.

Оказавшись в воде, Таня почувствовала, как руки Мартынова сдавили ей горло. Она пыталась вынырнуть, чтобы набрать в легкие воздуха, но все зря. И вдруг, когда сознание уже стало покидать ее, мертвая хватка на шее ослабла. Мартынов почему-то качнулся вперед и упал рядом. Она вынырнула, судорожно хватая губами воздух, и сквозь стекающую по лицу воду увидела склонившегося над собой Алексея. Казарин поднял ее на руки, аккуратно перенес на берет и положил на траву. То ли слезы, то ли вода стояли в его глазах. Сквозь влажную пелену он заметил, что у Тани от пережитого начинает мутнеть в глазах. Он затряс ее за плечи, причитая:

– Ну что же это такое… Ну что же это такое…

Как ни странно, это помогло: Татьяна постепенно пришла в себя.

– Лешка, я в порядке… Ребята!…

Казарин оглянулся, в отчаянии махнул рукой и побежал к костру, где лежали оглушенные рыбаки…

Глава 23

Допрос проходил в штабе полка. Посреди комнаты в еще мокрой гимнастерке, со связанными руками сидел Мартынов. Напротив за столом восседал Алексей. Еще пара офицеров разместилась вдоль стен. У двери стоял сержант с автоматом наперевес, а Таня в мокром платье и с большой ссадиной на лбу пристроилась в уголке на диване. Василий с перебинтованными наскоро головой и ногой ходил по комнате из угла в угол. Он был мрачнее тучи, и никто из присутствующих не решался нарушить тишину. Неожиданно Василий остановился и обратился к Казарину:

– Кстати, познакомься: Сергей Мартынов, начальник моего штаба.

– Наслышан, – хмуро ответил Алексей. Мартынов с напускной веселостью встрял в разговор:

– Вась…

Но Сталин неожиданно схватил его за грудки и затряс что есть силы.

– Что же ты, сволочь, натворил?! Затем выхватил пистолет:

– Убью!!! Прямо здесь!

Тревога промелькнула в глазах Мартынова, и он быстро-быстро заговорил:

– Я не виноват! Это случайность!… Она как бешеная бросилась на меня, я и выронил.

Сам еле сдерживаясь, Казарин сделал шаг и встал между Сталиным и Мартыновым.

– Успокойся, Вась, успеешь еще. – После подошел вплотную к Мартынову: – Случайность, говорите?

– Бе-зу-слов-но.

Алексей украдкой взглянул на жену.

– И вы ни в чем не виноваты?

– И я ни в чем не виноват, кроме одного… – В голосе Мартынова появилась ирония. Он, похоже, очень быстро понял, в каком ключе следует далее вести разговор. – Товарищ Казарин, я понимаю, что произошел вопиющий случай. Но повторяю: я собирался кинуть снаряд в реку. Вам, конечно, удобней поверить своей жене… – При этих словах он фальшиво потупился. – К тому же у вас есть все основания ненавидеть меня в связи с возникшими между нами личными обстоятельствами…

Танька вспыхнула как спичка и, вскочив с дивана, закричала:

– Ах ты тварь! Какие еще обстоятельства?! Алексей строго кашлянул:

– Сядь…те, пожалуйста, Казарина. Но она завелась не на шутку.

– Сядь, Танюха. – Василий с трудом усадил подругу. Алексей встал и, подойдя к Мартынову, бросил перед ним на стол фотографию Ладыниной.

– Это вам просил передать Осепчук.

Затем он вытащил из кармана еще две точно таких же карточки.

– А эти – два летчика…

После этого Алексей достал еще несколько:

– Эту – убитая женщина из Лебяжьего переулка. А вот эта находилась в вашем кабинете и стояла на рабочем столе под фотографией… – Казарин покосился в сторону Тани. – Под другой фотографией.

Сталин, недоуменно наблюдавший за этой сценой, начал терять терпение:

– И что это значит?

– Что это значит? – переспросил Казарин. – А значит это то, что все члены диверсионной группы почему-то, ну совершенно случайно, таскали с собой фотографию Ладыниной. Имелась она и у товарища Мартынова. Тоже совершенно случайно!

– Чушь, – Мартынов, нагло прищурившись, смотрел на Казарина. – Полнейшая. Чистое совпадение.

Алексей спокойно собрал фотографии и передал Сталину, тот, ничего не понимая, стал вертеть их в руках, рассматривая со всех сторон. Собравшиеся следили за каждым жестом Казарина.

– Ну конечно чушь, – спокойно произнес он. – Как и то, что целью этой группы было похищение или устранение детей Сталина, что у них явно был источник в Кремле, что они знали основные маршруты, знали о романе Светы с Каплером…

Все замерли в оцепенении, но Мартынов, явно не собираясь сдаваться, фыркнул:

– Товарищ капитан, а я-то здесь при чем? Вы в своем уме?!

И тут Лешка пошел ва-банк. О том, что это блеф, знал только он.

– А при том! Записка, найденная в кармане убитого Шлыкова, та самая, с буквами и цифрами, написана вашей, Мартынов, рукой. Экспертиза это уже установила.

Василий замотал головой. Он явно не успевал за ходом казаринской мысли.

– Это что, Сережа, правда?

– Чушь собачья! Чушь. Вася, ты кому веришь? Особистам? Ты мне верь – товарищу, другу своему…

Таня опять не выдержала:

– О дружбе заговорил? А полковника Клещева ты тоже по дружбе убил?

– Я?! – Мартынов не ожидал такого поворота. Он поперхнулся, закашлялся и вдруг выпалил: – Я не виноват. У него же шасси отвалилось…

Все замолчали, а Алексей взял табурет, сел напротив и усмехнулся:

– А откуда ты знаешь про шасси? В отчете-то про шасси ничего нет.

Мартынов понял, что выдал себя.

– Ладно! Все скажу, – опустив голову, пробормотал он. Немного помолчал, собираясь с мыслями, и вдруг попросил: – Дайте воды.

Казарин сделал знак солдату возле дверей. Тот подошел к ведру, стоящему на подставке справа от входа, набрал полную кружку и поднес к губам арестованного. Пока Мартынов жадно пил, проливая воду на грудь, Татьяна попыталась встретиться взглядом с Казариным, но он почему-то отвел глаза.

Наконец Мартынов напился, глубоко вздохнул и заговорил:

– Незадолго до войны я вместе с отцом, который летал на завод Мессершмитта, оказался в Германии, – начал он свой рассказ. – Как и все наши, был в шоке от магазинов. А потом… – Мартынов на секунду задумался и продолжил: – Потом погорел на ерунде. Вспомнить противно. Я всю жизнь собирал открытки кинозвезд, вот и взял одну со стойки у киоска. Тайком. А проходившая мимо старая немка, сука, увидела и подняла такой крик, что полицейские прибежали как ошпаренные.

При этих словах Васька почему-то презрительно хмыкнул.

– Ну а в полиции церемониться не стали. Быстро позвонили куда следует, и через полчаса со мной уже говорили другие люди.

Мартынов замолчал, припоминая подробности допроса.

– Был у них там такой – с усиками, как у фюрера. Он сразу сказал, что у меня нет никаких шансов. Да я и сам понимал: советский человек, попавшийся на воровстве, да еще за границей, – несмываемый позор! Конец родительской карьере – это в лучшем случае. Они когда увидели, что я «поплыл», такие добрые стали. Подпиши, говорят, бумажку, и никто ничего не узнает. Что я мог сделать? Страх меня обуял такой, что вспомнить жутко!

Василий не выдержал:

– Ты, гадина, из нас слезу-то не вышибай! Мартынов посмотрел на Сталина пустыми глазами.

Это был взгляд затравленного волка.

– А что рассказывать? Как перед самой войной, когда я уже и вспоминать-то перестал об этом, разыскали они меня в Москве? Как напомнили про ту бумажечку распрекрасную? Как уже в июне 41-го поручили мне проникнуть в твое, Вася, окружение и постараться стать тебе другом?

– Вот же сволочь, – прохрипел Сталин. Но Мартынов только горько рассмеялся.

– Ух как я ненавидел все эти бесконечные пьянки. Единственное утешение – не надо было искать красивых баб…

При этих словах Лешка бросил взгляд на жену.

– А три месяца назад в Москве появился Шлыков, и закрутилось.

Мартынов опять задумался, вспоминая что-то.

– Но с самого начала все пошло наперекосяк. Говорил я ему: будь аккуратней, а он, подлец, все хорохорился. Вот и сгорел.

– Врете, Мартынов! – не выдержал Казарин. – Шлыков «не сгорел». Это вы его убили. Рассказать как?

Арестованный с любопытством посмотрел на Алексея, но промолчал.

– Думаю, что дело было так, – не дождавшись ответа, начал Казарин. – Когда Шлыков расстрелял патруль, он бросился обратно – в подъезд, где вы с ним обычно встречались. Дожидались вы его на последнем этаже.

Казарин, склонившись к самому лицу Мартынова, продолжил:

– Вы пропустили его вперед, к окну, и выстрелили в затылок. После чего Шлыков упал на подоконник и, разбив стекло, вывалился во двор. Пока дружинники и милиция разбирались с телом, вы ушли по крыше незамеченным. Чисто сработано – ничего не скажешь! Я ведь был в этом подъезде, все проверил.

Все, включая арестованного, неотрывно смотрели на Алексея, заинтригованные его рассказом.

– Но одну промашечку вы все же совершили. Догадываетесь?

– Не надо, – опустив голову ответил Мартынов. – Я только потом сообразил, что адреса точек на правительственных маршрутах, которые я подготовил, остались в кармане Шлыкова. Но я был уверен, что никто ничего не поймег…

– Задачка для первоклассника, – усмехнулся Казарин. – Ладно, проехали, рассказывайте дальше.

– А что дальше? И так ясно. Мартынов поднял глаза на Василия.

– Немцы знали, какой шок пережил Сталин, узнав, что твой брат Яков находится в плену. И решили окончательно его добить, похитив Светлану и организовав покушение на тебя, Василий Иосифович. Я все рассчитал с самолетом, а ты… отдал свою машину Клещеву.

Сталин обхватил голову руками и вдруг замер.

– Постой, а «мессер», который нас с Танькой обстреливал в поле, – тоже твоя работа?

Мартынов утвердительно кивнул.

– Что еще за «мессер»? – насторожился Казарин.

– Потом расскажу, – не поворачивая головы, произнес Василий. – Дальше, гнида, про Светку рассказывай. Как я понимаю, мной дело не ограничилось.

– С ней было посложнее. Маршруты и график неизвестны. Да и ты, Казарин, как тень, ходил. В ресторане помешал… Но мы поняли, что все равно рано или поздно все получится, когда узнали о романе Светки с Каплером. Нетрудно было догадаться, что иногда они остаются одни. Сбежав ото всех. Скоро я узнал о квартире…

– О какой квартире? Какой ресторан? – заволновался вновь ничего не понимающий Сталин.

Лешка жестом руки, мол, потом расскажу, успокоил друга и вновь повернулся к арестованному.

– Зачем же надо было рисковать в ресторане?

– С квартирой все было не до конца ясно. Я чувствовал, что Каплера должны вот-вот арестовать. А тогда – какие могут быть свидания? Короче, перестраховался. А когда и это сорвалось – решили действовать наверняка. Но и тут – сплошное невезение. Кто знал, что в машине не вы со Светкой окажетесь, а Микоян?

Теперь Казарин удивился:

– Машина? Микоян?!

Один из присутствующих в комнате офицеров доложил:

– Товарищ капитан, получена шифрограмма: вчера в 22.05 на Лобном месте при выезде из Кремля была обстреляна машина члена Президиума ЦК Микояна Анастаса Ивановича.

Повисла пауза. Казарин переваривал информацию.

– А что нам оставалось, если операция проваливалась на глазах? – по-своему расценил Лешкино молчание Мартынов. – Шлыков, Осепчук, Брянцева… Мы понимали, что уже засветились… А Микоян, считай, попал под раздачу. Говорил я этой дуре Полянской, нельзя этого ненормального Пушкарева в дело брать. Личные обиды на Советскую власть – плохой помощник в таком деле…

Мартынов вытер ладонью вспотевший лоб и вдруг спохватился:

– А, ну да! Вас ведь наверняка интересует Полянская? Казарин кивнул, но вдруг добавил:

– Впрочем, про Полянскую нам все и без вас известно. Она, как я понимаю, «засветилась» в ресторане и могла при аресте вас выдать. Поэтому вы ее и убили в Лебяжьем. Меня больше интересует, кто убил Надежду Брянцеву. Вас ведь тогда в Москве не было.

Мартынов оживился:

– Которая кондукторша? Это сожитель ее сработал. Вопросов к Мартынову у Казарина больше не было, по сути, допрос был окончен. Алексей замолчал. Нарушил тишину Василий.

– Ну что? Все? – спокойно спросил он.

– Пока достаточно. Вы же со мной, как я понимаю, расставаться не собираетесь? – неожиданно ответил на вопрос Мартынов.

– Ну ладно. Все так все, – подытожил Василий.

Затем он встал, расправил гимнастерку под портупеей и вдруг со всего размаху ударил Мартынова по лицу…

Через час арестованного под конвоем вывели во двор. Он безропотно сел в машину и лишь бросил полный ненависти взгляд на окошко штаба, за которым стоял Казарин. Алексей отвернулся.

Некоторое время Таня продолжала сидеть, но потом поднялась и подошла к мужу.

– Если помнишь, я обещала вернуться, – тихо произнесла она.

Казарин посмотрел в глаза жене.

– Опомнилась, – холодно ответил он и шагнул к двери. Но Таня схватила графин и шарахнула его об пол.

– Почему? Почему я должна оправдываться, если я ни в чем не виновата?!

Алексей обернулся и горько ухмыльнулся:

– Ну да, если не считать мелочей…

Татьяна попробовала влепить мужу пощечину, но он перехватил ее руку:

– Это уже становится доброй традицией – лупить меня по лицу при каждой нашей встрече.

Танька была в бешенстве. Она попыталась вырваться, но Казарин держал ее крепко.

– Да тебя… тебя… убить надо… Тупица. Да если б ты меня тогда выслушал, все бы могло быть по-другому!

Алексей недоуменно посмотрел на жену.

– Когда «тогда»?

– Когда я тебе звонила, – неожиданно расплакалась Татьяна. – А ты… ты… меня… трубку бросил. А я уже тогда догадывалась, что Клещев погиб не просто так.

– Что?!

– Ничего!

И, продолжая всхлипывать, Таня рассказала про неожиданную встречу у озера с техником Митричем. Про то, как в конце разговора Митрич решился заговорить о Мартынове, которого, оказывается, встретил в тот роковой вечер идущим от самолетов. Ни с того ни с сего получив нагоняй за расхристанный внешний вид, Митрич отдал честь и, бурча что-то себе под нос, отправился восвояси.

А потом случилась история с оброненным кем-то ключом во время отлета Клещева.

Когда утром пришло сообщение о гибели командира полка, Митрич чуть не сошел с ума. Он-то как никто знал, что лететь должен был Василий… Этот чертов ключ не выходил у него из головы. А вспомнив о Мартынове, Митрич и вовсе потерял покой. Он даже хотел вначале доложить куда следуег, но передумал. Испугался. Доказательств никаких, одни догадки, а трибунал ему светил в любом случае. Вначале недоглядел, затем не доложил.

– Что прикажешь мне делать после этого? Бежать к Васе и рассказывать весь этот бред про его друга и начальника штаба? Подставляя Митрича? Вот я и решила присмотреться, приняв ухаживания Мартынова. Боже, как же он мне надоел! – вздрогнула Таня, вспомнив его приставания. – А потом ситуацию усугубил мой сумасшедший муж, некто Казарин. Псих на воле. Тупица и пьяница… Я ведь, как только оказалась в Москве, первым делом позвонила тебе. Но разговор, как ты помнишь, у нас не получился.

Таня перестала плакать, потому что увидела испуганные глаза мужа, больше похожие на глаза побитой собаки. Татьяна смахнула слезу и, грустно улыбнувшись, продолжила:

– Мартынов – мразь, я это сразу поняла. А интуиция подсказывала, что рано или поздно он себя выдаст.

– Интуиция, – задумавшись, пробормотал Казарин.

– Да, Алешка, интуиция. Твои схемы – это, конечно, здорово, но иногда женское сердце – самый верный подсказчик.

Таня договорила и умолкла. А Казарин опустился на стул и обхватил голову руками. От нежности у нее защемило сердце: перед ней опять был тот самый Лешка, которого она любила больше жизни и без которого не могла жить. Она села напротив и провела ладонью по его носу:

– Казарин…