Текст книги "В мире животных 3"

Автор книги: Алексей Макеев

Соавторы: Николай Дроздов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Перебравшись через мелководные рукава реки, попадаем в высокотравную древесно-кустарниковую саванну с разреженными рощицами зонтичных акаций. В одной из рощиц отдыхает в тени семейство львов – такую группу обычно называют «прайд». Все хищники истомлены полуденной жарой и спят, развалившись в самых живописных позах.

В центре группы громадный черногривый самец, вокруг дремлют пять львиц и полтора десятка разновозрастных львят. Некоторые львята сосут матерей, другие лениво играют друг с другом или с хвостом родительницы. А вдали, метрах в двухстах, отдыхает еще один взрослый самец, которого, видимо, не допускает ближе черногривый хозяин прайда.

И здесь и там по саванне разбросаны буровато-красные холмики – надземные сооружения термитов. Одни из них достигают двух метров и более в высоту и имеют форму причудливых башен – в таких термитниках можно найти их обитателей. Другие полуразрушенные, в виде овальных холмиков, уже нежилые. Они постепенно сравниваются с землей.

На одном из полуразрушенных термитников восседает, подобно египетскому сфинксу, изящный гепард. Его поза напряженна, а взгляд строгих и немного грустных глаз прикован к группе пасущихся невдалеке газелей. Вот он спускается с наблюдательного пункта и легкой пружинистой рысью трусит в направлении стада.

Заметив приближение врага, газели вприпрыжку разбегаются, и гепард прибавляет скорость, пытаясь преследовать ближайшее животное. Однако газель легко уходит от гепарда, держась на безопасном расстоянии. Через сотню метров погоня утомляет гепарда, на солнцепеке он быстро выдыхается и переходит опять на мягкую и неутомительную рысь.

Подъезжаем к гепарду, но он как будто и не замечает движущейся вслед ему машины. Короткая остановка для съемки – и тут неожиданно хищник подбегает к стоящему автомобилю, легкий прыжок – и он на капоте автомобиля! В метре за стеклом – только руку протянуть – изящная поджарая кошка с сухой, почти собачьей головой. Наши взгляды встречаются. И если в наших глазах удивление и восхищение, то его глаза выражают лишь спокойствие, граничащее с безразличием. Он полон чувства собственного достоинства. Черные полоски, идущие от глаз к углам рта, придают морде зверя немного печальное выражение. Но вот царственный «визит вежливости» окончен, и гепард вновь направляется к своему излюбленному термитнику.

Дальше на север путь лежит по холмистой местности. Местами заросли акаций и кустарников становятся густыми, но тут же вновь сменяются открытыми полянами. Травостой высокий, и лишь вблизи можно заметить одиночную дрофу или выводок цесарок. Зато крупных копытных столько, что сосчитать их на ходу просто невозможно. Все чаще попадаются стада гну не менее чем по нескольку сотен голов. Упитанные полосатые зебры пасутся вместе с ними или поодаль группами, насчитывающими десятки особей. На открытых местах – стада газелей Томпсона, а среди кустарников группы изящных лиророгих газелей импал.

Кроме этих в полном смысле «фоновых» видов периодически встречаются небольшие группы топи и конгони. Среди зонтичных акаций вырисовываются силуэты жирафов. А в густых зарослях мирно пасутся каирские буйволы.

Вот она, первозданная Африка с фантастическим обилием копытных! Куда лишь хватает взгляда, везде среди поросших редкими рощицами холмов – стада, стада: черные гну, полосатые зебры, коричневые топи, темно-золотистые с черными полосками газели. Кажется невероятным, что множество животных может обитать совместно и в таком изобилии.

То и дело несколько гну, наклонив бородатую голову и задрав хвост, перебегают дорогу перед самой машиной. А вдоль дороги скачут импалы. Легко, как бы играючи, они взмывают в воздух и будто застывают на мгновение в самой верхней точке прыжка. Звонким галопом, вскидывая толстый полосатый круп, проскакивает перед радиатором зебра.

Может показаться, что жизнь копытных здесь безмятежна. Но это не так. Их подстерегает немало опасностей. Среди зарослей замечаем одинокую львицу, осторожно подкрадывающуюся к пасущимся антилопам. По открытому месту сосредоточенно трусит куда-то парочка чепрачных шакалов. Вдали заняты охотой на газелей два гепарда. А скольких хищников мы не видим! Они отдыхают где-нибудь в тени и ждут наступления ночи, чтобы выйти на охоту.

Обилие птиц-падальщиков подтверждает, что в саванне вдоволь можно найти остатков чьей-либо трапезы. Грифы и стервятники парят в небе или сидят на вершинах акаций. А вот и группа пирующих птиц у остатков съеденной львом зебры.

Проехав около 100 километров буквально сквозь бесчисленные стада копытных, приближаемся к отелю «Лобо» на северной окраине национального парка. Справа на горизонте появляются невысокие горы, а впереди и слева простирается долина реки Мара и ее притоков. В зарослях недалеко от реки замечаем четыре громадных темных силуэта – это пасущиеся слоны, самая крупная достопримечательность северной части парка.

Подъезжаем к группе серых гранитных скал. Дорога ныряет в узкую расщелину между двумя громадными глыбами. Неожиданно внутри естественного дворика, обрамленного скалами, перед нами возникает трехэтажное здание отеля «Лобо». Искусные архитекторы великолепно вписали легкое строение с открытыми верандами и галереями в причудливые контуры скал. Со стороны дороги отеля практически не видно – весь он скрыт глыбами гранита. И даже бассейн для купания сооружен прямо в одной из глыб с использованием ее естественных углублений. Одна из сторон здания заполняет просвет между скалами и выходит окнами в нетронутую саванну, хотя выхода здесь нет.

Стадами животных можно любоваться только с балконов. Первый этаж не заселен, там лишь служебные помещения. Выйти из отеля можно только во внутренний дворик между скалами, а оттуда выехать на машине через узкую расщелину.

Вскоре понимаем, что такая строгость продиктована отнюдь не прихотью: днем около отеля паслись буйволы и антилопы, а с наступлением ночи под самыми окнами раздавались чавканье и размеренный топот копыт.

Мы уже ложились спать, как вдруг услышали громоподобное рычание льва, от которого задребезжали стекла. Могучий зверь стоял в темноте где-то рядом. Сонливость сняло как рукой. С облегчением подумалось, что наши окна не на первом этаже. В пятнах полусвета, отодвигавшего темноту на несколько десятков метров от отеля, мы старались различить в темных движущихся силуэтах царственного гостя и его жертвенных животных.

Площадь национального парка Серенгети составляет 1295 тысяч гектаров. Это самый крупный национальный парк Танзании и один из крупнейших в Африке. Его территория простирается от границы с Кенией на севере до озера Эяси на юге и от ущелья Олдуваи на востоке до озера Виктория на западе.

Африканцы с незапамятных времен знали об этом обширном, богатом дичью горном плато с его мягким, сравнительно прохладным климатом. Здесь охотились люди племени ндоробо, занималось примитивным земледелием племя икома, в последние столетия сюда еще чаще проникали со своими стадами масаи. Но все эти племена еще не нарушали великой гармонии природы.

Лишь в конце XIX века эти места открыли для себя европейцы. В 1892 году через плато Серенгети прошел со своим отрядом немецкий путешественник Оскар Бауман. Его путь лежал мимо озера Маньяра, через кратер Нгоронгоро – «восьмое чудо света» и далее к берегам озера Виктория. Казалось, уже ничто не могло поразить его после того, как он впервые увидел и пересек гигантский кратер. Однако изобилие дичи в Серенгети произвело неизгладимое впечатление на исследователя.

Не прошло и двух десятилетий, как сюда устремились охотники за крупной дичью, организованные в охотничьи экспедиции – сафари. Особому преследованию подвергались львы, которых в те времена считали опасными вредителями. В начале века сафари представляли собой пешие отряды с носильщиками и вьючными животными. Эру автомобильных сафари в этих местах открыл американец Л. Симпсон, достигший в 1920 году Серонеры на машине марки «форд». Глядя на то, как утомлены бывают водители и пассажиры, приезжающие в Серонеру сейчас по вполне приличной проселочной дороге в современных комфортабельных автомобилях, можно представить себе сложность того первого автосафари.

Уже к тридцатым годам стало ясно, что дальнейшее бесконтрольное истребление быстро приведет к исчезновению крупных животных. Поэтому в 1937 году в Серенгети был организован резерват дичи, а в 1951-м равнины Серенгети были объявлены национальным парком.

За последующие два десятилетия границы парка неоднократно менялись. Так, вначале северные районы у границы с Кенией не входили в состав парка, зато парк включал в себя кратер Нгоронгоро и окружающие его пространства низкотравных саванн. Однако в 1959 году восточная парковая часть вместе с кратером была «отрезана» от национального парка, а взамен были присоединены северные районы, что объединило Серенгети с резерватом Мара в Кении.

Выдающуюся роль в изучении Серенгети сыграли профессор Бернгард Гржимек и его сын Михаэль. Они исследовали пути миграций копытных с помощью авиаучетов и мечения животных. Исследователи показали, что для полной охраны стад кочующих животных границы парка недостаточны. Значительную часть времени стада копытных проводят за пределами современных границ парка, уходя в период дождей на низкотравные саванны восточной части, а в сухой период кочуя к северо-западу от охраняемых территорий. Нашим читателям история исследований отца и сына Гржиме-ков в национальном парке хорошо знакома по их увлекательной книге «Серенгети не должен умереть».

К несчастью, в самом конце совместных работ сын Михаэль погиб в авиационной катастрофе во время очередного исследовательского полета над равнинами Серенгети. Его похоронили на самом гребне кратера Нгоронгоро. На сооружение памятника молодому исследователю была собрана значительная сумма денег, но отец предпочел вложить эти средства в создание Мемориальной научно-исследовательской лаборатории имени Михаэля Гржимека, на основе которой ныне выросло крупное научное учреждение – Международный научно-исследовательский институт Серенгети, где трудятся десятки ученых из различных стран мира. Это поистине лучший памятник героическому ученому. Прекрасная книга и великолепный полнометражный цветной фильм с тем же названием, созданные отцом и сыном Гржимеками, обошли весь мир и привлекли всеобщее внимание к судьбе всемирно известного парка Серенгети. В последнее десятилетие здесь неоднократно учитывалась численность крупных животных и было установлено, что количество их в течение нескольких лет возрастает, что создает новые проблемы охраны ландшафтов и природного равновесия.

Что же касается границ парка, то его территория была несколько увеличена в северо-западной части. К парку были присоединены правобережье реки Грумет, что расширило «западный коридор», и лесные заросли в долине реки Мара на границе с Кенией, в результате чего под охраной оказались стада, приходящие в долину Мара во время сухого сезона. Сколько же крупных животных обитает сейчас на обширной территории парка, на площади около 13 тысяч квадратных километров? По последним подсчетам, в Серенгети находят убежище около полумиллиона газелей Томпсона и Гранта, 350 тысяч гну, 180 – зебр, 43 – буйволов, 40 – топи, 20 – конгони, 15 – канн, 7 – жирафов, более 2 – слонов, 2 – гиен, 1 тысяча львов, 500 бегемотов и столько же леопардов, по 200 носорогов и гиеновых собак – в общей сложности более полутора миллионов крупных животных! Основная масса зверей – в первую очередь гну и зебры – совершает ежегодные миграции по территории национального парка и за его пределы. В разгар сухого сезона, в июле – августе, мы обнаружили гигантские скопления копытных в северной и северо-западной частях парка. Здесь они даже в засушливый период находят постоянные водопои в долинах рек Мара и Грумети, впадающих в озеро Виктория. Когда же в ноябре начинается дождливый сезон и первые короткие ливни орошают иссохшую саванну на севере парка, стада гну и зебр начинают откочевывать к югу и юго-востоку.

С каждым днем фронт дождей продвигается все дальше к югу, и вместе с ним движутся на юг бесконечные вереницы стад. В декабре, когда низкотравные саванны между Серонерой и ущельем Олдуваи покрываются свежей зеленью, туда приходят многотысячные стада гну и зебр.

На этих зеленых пастбищах и происходит отел, так что новорожденные обеспечены, помимо материнского молока, еще и свежей молодой травой.

Перед тем как покинуть в конце мая – начале июня ставшие негостеприимными высохшие равнины восточной части Серенгети, стада гну переживают брачный период. В это время самцы становятся агрессивными по отношению друг к другу, каждый из них захватывает и охраняет участок саванны, пытаясь удержать на нем возможно больше самок – свой временный гарем, который распадается с началом миграции.

Фантастическое зрелище открывается посетителю парка в период массовой миграции. Вплоть до горизонта видны бесконечные ленты черных гну, бредущих друг за другом с понуро опущенными бородатыми головами. Здесь и там видны пестрые вкрапления – это сопутствующие им группы зебр. Нечто могучее и неотвратимое чудится в этом всеобщем движении. А следом за стадами копытных откочевывают и их неизбежные спутники – львы, гепарды, гиены и гиеновые собаки. Как строгие пастухи, отбирают они в стаде больных, раненых и дряхлых животных. И горе отставшему и ослабевшему – к нему сразу устремляются хищники. Так на пути великого переселения властвует жестокий, но творческий естественный отбор.

И когда уже стада скроются за горизонтом, на поверхности саванны остаются глубокие борозды – тропы, пробитые копытами тысяч и тысяч животных. На долгие месяцы, до следующего сезона дождей, останутся эти «морщины земли», хорошо видные из иллюминатора низко летящего самолета.

ГРЕМЯЩИЙ ДЫМ

Ранним декабрьским утром мы вылетаем из Хараре, столицы Зимбабве, в небольшой городок Виктория-Фолс. Он расположен на северо-западе страны, ближе к границе с Замбией.

Декабрь в Южном полушарии – первый месяц лета. Сухо, не очень жарко, где-то под 30 градусов. В столице Зимбабве, расположенной примерно на высоте Кисловодска, воздух в декабре такой же, как на Северном Кавказе или в Крыму в августе: сухой, пахнущий пылью.

Городок Виктория-Фолс – главный туристский центр страны. Он раскинулся на берегу знаменитой реки Замбези – одной из крупнейших на Африканском континенте. Ежегодно его посещают тысячи туристов из многих стран мира. Здесь открыт национальный парк. Но главная достопримечательность этих мест – водопад Виктория. В туристских проспектах его называют восьмым чудом света.

Стюардесса предупреждает, что мы подлетаем к Виктория-Фолс. Нужно не упустить счастливого случая поглядеть на водопад с воздуха. Вот городок, утопающий в зелени, широкая лента Замбези. Да, и водопад.

С высоты хорошо видно, что река низвергается в узкий проем, возникший на ее пути. Над каньоном висит гигантское белоснежное облако водяных паров.

Нельзя сказать, что ты потрясен видом водопада. Возможно, в этом повинна высота, поэтому не ощущается живого дыхания неукротимого, падающего вниз потока. Виктория-Фолс поражает обилием зелени и цветущих растений. Бросаются в глаза ярко-красные цветы «пылающей акации». В городке сразу растворяешься в многоязычной толпе. Теперь к английской, французской, японской и немецкой речи прибавилась русская. Всех, словно магнитом, притягивает самый большой в мире водопад – Виктория.

Гид приглашает посетить памятник Давиду Ливингстону. Имя этого великого путешественника чтут не только в Зимбабве, но и на всем Африканском континенте.

После провозглашения независимости в стране обсуждался вопрос о сохранении колониальных монументов и переименовании городов. Было решено оставить памятник Давиду Ливингстону, который установлен недалеко от водопада, в неприкосновенности. Сохранили и название городка – Виктория-Фолс. В этом признание заслуг замечательного исследователя Африки, миссионера и путешественника. Выходец из Шотландии, он первым из европейцев прошел по этим землям и описал их. Он открыл их для Европы и всего мира. Ливингстон способствовал познанию жизни народов, населяющих Африканский континент, его богатой природы и уникального животного мира.

Ливингстон видел пустыни Калахари. Он приобщился к таинству рождения крупнейших рек континента – Конго, Нила и Замбези, доказал, что Замбези – единственная из великих африканских рек впадает в Индийский океан.

В 1855 году он побывал у водопада. Вот как это случилось. Предпринятая Ливингстоном экспедиция была очень трудной, утомительной и опасной. Нельзя было рисковать жизнью людей. Далее по Замбези на лодке он отправился один. Путешественник хотел повидать поразительное творение природы, которое местные жители называли «моей оа тунья», что в переводе означает «гремящий дым».

Проплывая по Замбези, он был поражен красотой реки. Вот наконец показался остров Казеруку. Оттуда отважный путешественник увидел ошеломившую даже его, повидавшего в Африке немало красот, картину. Потрясенный и оглушенный, стоял он на маленьком клочке суши посредине реки и все не мог оторвать взгляда от падающей воды. Позже он запишет в своем дневнике: «Зрелище настолько прекрасно, что им наверняка восхищались пролетавшие ангелы».

Тогда же Ливингстон посадил на острове несколько абрикосовых косточек и кофейных зерен. А на дереве, растущем неподалеку, вырезал свои инициалы и дату – 1855 год. «Это был единственный случай, – сделал он запись в своем дневнике, – когда я позволил себе такое проявление тщеславия. У меня нет сомнений, что здесь будет первый из садов, которые воздвигнут в этой молодой стране». Но надежды Ливингстона не сбылись. Слоны, которые время от времени заходили на остров, вытоптали все посадки. Не сохранилось и дерево с инициалами путешественника.

Мы любовались памятником Ливингстону. Английский скульптор Уильям Рейд-Дик изобразил его во весь рост в походной одежде. Путешественник всматривается в даль, а перед ним кипит и пенится Замбези.

По хорошо утоптанной тропе направляемся в сторону водопада Виктория. Кстати, это название дал водопаду Ливингстон. Выходим на берег. С самолета река казалась неподвижной и молчаливой. И вот на наших глазах она переламывается под прямым углом и всей своей массой падает в каньон. Его ширина более 100 метров, такого же размера высота, в длину он около двух километров.

Вода начинает дробиться сразу, едва исчезает под ней горизонтальное русло. Она превращается в белую кипящую лавину, стонет, ревет, грохочет. Трудно оторвать взгляд от вспененных, разбитых на брызги, разъединенных струй, от плавного их падения. Вода непрерывным потоком летит в пропасть, сверкая на солнце, и тобой владеет лишь одно желание – смотреть и смотреть на это чудо природы, видеть ежесекундное рождение нового, исчезающего и вновь возникающего потока.

Вниз, к подножию ущелья, ведут ступени. Они выложены из неправильной формы гранитных плит и так хорошо вписываются в пейзаж, будто сотворила их сама природа. Чем ниже спускаешься, тем больше водяных паров и брызг. Снимать водопад невозможно: объектив фотоаппарата сразу покрывается влагой. Через несколько минут одежда промокает насквозь, словно ты только что окунулся в Замбези. Быстрее наверх, на солнышко.

Сама река и водопад – в драгоценной оправе пышной тропической растительности. Зелень подступает вплотную. Это знаменитый «плачущий», или дождевой, лес.

Водяная пыль, рожденная водопадом, стекает, как слезы, по листьям прозрачными каплями. Вот уже многие годы ботаники изучают местную флору и находят в здешних лесах все новые виды растений.

Разнообразию растительного мира способствует сложившийся здесь микроклимат – ведь водопад расположен на высоте более 900 метров над уровнем моря. Средняя годовая температура 15 градусов, в год выпадает до 700 миллиметров осадков.

В царстве гигантских папоротников, спутанных лиан, фиговых и колбасных деревьев всегда сыро и полутемно. Немало здесь растений-эндемиков. Среди них – мученья, или хурма мушмуловидная. Это дерево с прямым стволом, темной корой, продолговатыми листьями и овальными желтыми плодами размером с небольшую сливу. Кожура у плода жесткая, но вполне съедобная и по вкусу напоминает хурму.

Интересна и дикая финиковая пальма, которую местные жители называют «нзалу». Растет здесь африканская маслина. Встречается растение с экзотическим названием «муломбеломбе», которое можно узнать по листьям с тремя прожилками и круглым черным плодам, сочным и приятным на вкус.

В дождевом лесу обилие орхидей, диких горечавок и множество других цветов и трав, которые еще недостаточно изучены.

Любуемся водопадом с противоположной стороны каньона. Отсюда он как на ладони. Ширина базальтового уступа, с которого низвергается Замбези, около 700 метров, но даже во время половодья водяной занавес не бывает сплошным. Торчащие из пены утесы делят водопад на пять частей. У каждого «микроводопада» свое название. У правого берега Замбези клокочет самый узкий, но и самый бурный, своенравный – Дьявольская Катаракта. Ширина его небольшая, всего около 30 метров. За ним почти на 900 метров протянулся Главный водопад. Остров Ливингстона – тот самый, с которого любовался водопадом отважный путешественник, – отделяет Главный водопад от Лошадиной Подковы. Ширина последнего около 100 метров. Затем следует Радужный водопад, ширина его чуть больше. Водяная вуаль здесь не такая плотная. Когда светит солнце, его лучи, преломляясь в мириадах капелек, расцветают всеми красками радуги.

Неподвижная радуга повисает над пропастью. А радуга, по суеверным представлениям некоторых африканских народов, – отблеск зла и несчастий, дух, пожирающий влагу.

Но здесь, над Замбези, радуги радостны, они предвещают счастье.

И наконец, к левому берегу Замбези примыкает Восточный водопад. Ширина его более 500 метров. Но это уже территория соседнего государства – Замбии.

В зависимости от времени года уровень воды в Замбези колеблется.

Меняет свой «лик» и водопад Виктория. Он знает периоды спада и моменты неистовства, исступления. В такие дни адский рев исполина разносится далеко вокруг. Вершины своего могущества Виктория достигает в апреле. В это время в каньон обрушивается более 600 миллионов литров воды в минуту.

Рекордный сброс был зарегистрирован в 1964 году – полтора миллиарда литров, в несколько раз больше годовой потребности многомиллионного города. Так что в декабре мы видели Викторию не в лучшей своей форме. Где-то около 300 миллионов литров воды в минуту низвергалось вниз. И все же водопад произвел на нас неизгладимое впечатление.

Сколько лет водопаду? Когда он образовался? Ученые установили, что Виктория не остается на месте. Она отступает все выше по течению. Около 90 тысяч лет назад водопад находился в восьми километрах ниже по течению. С тех пор отмечено семь мест, где он задерживался.

Полагают, что в ближайшие две или три тысячи лет новая Виктория «уйдет» от своих нынешних координат еще на несколько километров вверх по течению.

Возможно, наступит время, когда водопада совсем не будет. Геологические условия здесь таковы, что река Замбези может образовать серию порогов, каждый из которых будет по высоте ниже предыдущего. И река будет просто пересекать местность через постепенно углубляющееся русло.

Так что можно считать, что нам повезло. Все мы – современники одного из самых красивых и самых крупных на земле водопадов. Он притягивает к себе, словно волшебный магнит. Невозможно оторвать глаз от этого феерического зрелища. Как гигантское сказочное существо, водопад дышит, двигается, что-то кричит своим громоподобным голосом.

В туристский маршрут включен и осмотр знаменитого баобаба Ливингстона. Он находится недалеко от водопада. Дерево выделяется размерами даже среди самых крупных своих «собратьев»: ствол в окружности 27, высота около 33 метров. Возраст этого «супербаобаба» около 700 лет.

Ливингстон, потрясенный видом исполина, записал в своем дневнике, что каждая его ветвь могла бы быть по размерам стволом большого дерева. Он сравнил баобаб с «морковью, перевернутой вниз». Образное и точное сравнение. Баобабы живут до 5000 лет. В этом отношении они – спутники нашей эры – могут сравниться только с секвойями.

И еще раз нам удалось взглянуть на водопад, когда по дороге в Ботсвану мы пересекали реку Замбези по мосту, построенному в начале XX века. Шофер притормозил, и в окно ворвался грохочущий голос Виктории. Легкие облака «гремящего дыма» поднимались над расщелиной и исчезали в голубом небе Африки.