Текст книги "Портрет смерти. Холст, кровь"

Автор книги: Алексей Макеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Из последних сил я делал вид, что колеблюсь. Варвара потрясала кулаком, гримасничала, тыкала носом в календарь, дескать, лето на исходе, песок и море улетают в теплые края, а над Испанией всегда безоблачное небо…

– У нас очень живописный городок, – добавила Эльвира. – Прекрасная вилла, которую в пятидесятых годах проектировал сам знаменитый Ле Корбюзье. На территории парка вы можете полюбоваться скульптурами Генри Мура. Ландшафтом занимался именитый лондонский дизайнер Ларри Колтон. Мы уладим формальности и завтра утром полетим вместе, согласны? Я знаю, как через Интернет заказать билеты…

– Мы тоже знаем, – фыркнула Варвара.

– Формальности в Москве будут минимальны, обещаю…

Через час мы, с Божьей помощью, от нее избавились. Я вытер пот, блаженно развалился в кресле. Варвара сверлила меня взглядом.

– Сто тысяч… – бормотала она. – Ты знаешь, Андрюша, если я получу даже пятую часть этой суммы, то улечу на небо. Я перееду из однокомнатной хрущобы в двухкомнатную, и вопрос проживания в кладовке отвалится сам собой.

– А разве ты куда-то едешь? – лениво ухмылялся я. Хотя прекрасно знал, что спорить бесполезно, женщину невозможно переубедить. Особенно если она еще ничего не решила.

– Я обязательно должна поехать с тобой, – волновалась Варвара. – Как же ты один, в чужой стране? Ты не можешь работать без женщины!

– Только гинеколог не может работать без женщины, – резонно огрызался я. – Это дело мы с тобой хорошенько обдумаем. Билеты до Москвы никогда не поздно сдать. А сейчас иди работай. Первое: вся информация по Гуго Эндерсу. Добывай, где знаешь. Второе: вся информация по Эльвире Эндерс. Учеба в университете и все такое. Найди девичью фамилию. С универа и копай. Если она, конечно, там училась. Третье: слетай в городскую публичку и добудь сборник репродукций Эндерса, если таковой в природе существует…

– Между прочим, производственная дискриминация женщины…

– Отличное изобретение человечества, – отрубил я. – Проблемы, Варвара? Хочешь, чтобы Испания сама к тебе в сумочку прыгнула?

Она убежала, а я занялся крайне сложным делом – раздумьями на заданную тему. Такое занятие я не мог доверить никому из подчиненных. Когда я расклеил слипшиеся глаза, то обнаружил, что уже четыре часа пополудни. А до дома сорок минут (если без пробок). Перед уходом из офиса я несколько минут постоял перед «Морской болезнью» Эндерса (или как там ее?). Недоверчиво потрогал холст. Шероховатостей не ощутил – полотно покрыто лаком, чтобы не хватались все подряд. Странно. Если подделка, то весьма трудоемкая. Уважаемый профессор, руководитель частного художественного фонда, которому я оказал услугу на сумму, значительно превышающую стоимость картины, уверял, что Эндерс подлинный. Не верить ему оснований не было.

А если авторская копия?

Вроде что-то блеснуло в голове. Я застыл, ловя сигналы мозга. Но нет, лимит бесценных идей на 20 августа исчерпан. Не слышны в мозгу даже шорохи. Я закрыл офис, предупредил охрану, чтобы включили сигнализацию, поехал в пустую скучную квартиру…

В половине десятого вечера я позвонил Варваре.

– Ты страшно занята, – предположил я.

– Ухаживаю за ногами, – промурлыкала Варвара. – Запустила я их нынче.

– У тебя длинные, красивые, загорелые ноги… – размечтался я.

– Ну, в общем, да, – скромно согласилась Варвара.

– А дальше?

– А дальше тапочки, пол, соседи, – Варвара засмеялась. – Думай о другом, Андрюша. Найди себе достойную вторую половинку.

– Мне бы с первой справиться, – проворчал я. – Ладно, оставим лирику. Докладывай.

– Задание выполнено, гражданин начальник, – отчиталась Варвара. – Репродукций Эндерса найти не удалось. В публичке заявили, что подобные издания к ним не поступают, потому что цены… А бюджетное финансирование ограничено. Я отправилась в магазин. Там действительно – не цены, а сволочи. Двенадцать тысяч за подарочное издание. Извини, за такие деньги можно до Испании долететь. Поройся в Интернете… хотя и там далеко не полный перечень. Едем дальше. Эльвира Эдуардовна Голубева обучалась на факультете экономики. Отметками не блистала, но диплом получила. Устроиться на работу не успела. Мать-учительница познакомилась с испанским учителем биологии… он зачем-то приехал в Сибирь по обмену опытом, предложил Тамаре Степановне поехать с ним в Барселону – та, естественно, долго вещички не собирала. Но жизнь под безоблачным небом не задалась… тебе это очень интересно?

– Говори, – разрешил я. – За неимением другой информации.

– Мать скончалась, отчим нашел другую… Вернее, наоборот, отчим нашел другую, мать вследствие чего скончалась.

Зашелся бодрой ритмикой сотовый телефон в прихожей. Я, кажется, забыл его вынуть из борсетки.

– Позже перезвоню, подруга, – сказал я, бросил трубку и поволокся в прихожую.

– Господи, Андрей, – сказала Рогачева. – Звоню тебе на городской, звоню, звоню. В Интернете сидел?

– В нем, – машинально буркнул я. – Ведь он как жизнь: делать нечего, а уходить не хочется. Подожди, случилось чего? – Голос у одноклассницы как-то странно подрагивал.

– Да, Андрюша… – она чуть не плакала. – У нас труп… Настоящий человеческий труп… Пришла с работы, поднялась к себе на третий этаж, а у нас тут темно, лампочка перегорела, и труп лежит под дверью… Андрюшенька, милый, мне кажется, что это Эльвира… Я вызвала полицию, а потом тебе стала звонить…

– Сейчас приеду, – бросил я. Недоуменно посмотрел на мигающую трубку. Вот и накрылась моя Испания медным тазом…

Садиться за руль после дозы вермута не хотелось решительно. Не объяснять же гаишникам, что я еду на труп. Я поехал на общественном транспорте – в смысле, на такси. В машине, вместо привычного шансона, играла психоделическая музыка, от которой психи активно размножаются. Шофер подпевал ей в такт и смотрел в одну точку перед собой. Он вез меня какими-то ломаными зигзагами. С того и стартовал абсурд, благополучно продолжившийся до финала этой нелепой истории.

Рогачева проживала на задворках «Праздничного зала» в массивной сталинской четырехэтажке, окруженной брежневскими картонными коробками. У подъезда стояла полицейская машина, «Скорая помощь» и старая «буханка», подозрительно смахивающая на машину для перевозки особых слоев населения (мертвых). Потолок подъезда украшал узор из обгоревших спичек. Я поднялся на третий этаж, где толпились люди. Лампочку, судя по всему, ввернули. «Настоящий человеческий труп» лежал под дверью Рогачевой, укрытый простыней. Осмотр уже закончили, но расходиться операм и экспертам не хотелось.

– Андрюша, родненький… – бросилась ко мне Рогачева – густо «заштукатуренная», располневшая, в какой-то цветастой цыганской юбке. Схватила за воротник, забормотала: – Андрюшенька, представляешь, это не Эльвирка. Это соседка с четвертого этажа. Зиночка… Ее ножом хватили… Она же безвредная, скучная, разведенная, никому не нужная. А я подумала, что это Эльвирка. Она лежала на животе, и плащ у нее похожий, и волосы того же цвета…

А накрылась ли тазиком моя милая сердцу Испания? Я начинал предательски потеть.

– Эльвира дома?

– Нет, Андрюша… Я оставила ей ключ, потому что поздно прихожу с работы… Вкалываю, как лошадь… Нет ее дома, телефон заблокирован, я не знаю, где она – может, по бутикам шопингует, или по салонам красоты, или в солярий пошла…

За соляркой. Голова усиленно работала. Если соседка Зиночка никому не нужна… Выходит, в Эльвиру метил убийца? Ждал в полутемном подъезде женщину в таком-то плаще, с такими-то волосами. А потом – совпало так – поднялась Эльвира, увидела труп, в страхе сбежала, а труп лежал, пока не объявилась Рогачева. В доме четыре этажа, Рогачева живет на третьем, по две квартиры на площадке, не сказать, что проходное место. Время не раннее, обитатели квартир давно сидят по домам у голубых экранов…

– Ха, а яблоко от дуба недалеко упало, – произнес знакомый голос, раздвинулась группа людей на вершине пролета, и в позу римского сенатора встал капитан Максимовский – рослый тип с волчьим взором, который просто незаменим, чтобы клеймить презрением преступников.

– Господин Раевский, мы с вами не виделись целые сутки, – он смотрел на меня пренебрежительно, как и должен смотреть не наделенный талантами, но уполномоченный властью человек на своего удачливого сверстника (не наделенного властью). – Вы у нас теперь в каждой бочке затычка? Вас теперь можно видеть везде?

– Под каждой крышечкой, – поддакнул младший по званию лизоблюд. Этого бездаря я тоже видел в «артишоке».

– Очень смешно, товарищ капитан, – пробормотал я. – Если хотите, можете проверить у меня документы.

– Раевский, я что-то не понимаю, – нахмурился Максимовский. – Да, в галерее «Арт и Шок» вы отличились, спору нет. Любой бы отличился за такие деньги. Но здесь… Агентство «Пирамида» занимается убийствами?

– Хотите трогательную правду, капитан? – с вызовом сказал я. – Дарья Викторовна Рогачева, у дверей которой произошло убийство, – моя старинная приятельница. Первым делом она вызвала полицию, а уж потом позвонила мне. Ей требовалась моральная поддержка. Вы не против, если я ее окажу?

Капитан опустился до моей персоны, раздраженно глянул на прильнувшую ко мне Рогачеву, сделал кружок вокруг нас, благо ширина пролета позволяла, сказал «ну-ну» и поднялся на рабочее место. Я не осуждал этого затурканного служаку. Врио начальника районной криминальной полиции – должность собачья. Гоняют по любому поводу: убийства, кражи с выставок, пьяная поножовщина…

– Послушай, Рогачева, – прошептал я, – ты ничего не говорила им про Эльвиру?

– Нет, Андрюш… Когда они приехали, я вообще ничего не могла говорить, только рот разевала, гугукала, квакала… А когда они перевернули ее, а это оказалась Зинка… я вообще онемела. Потом отошла, конечно… Нет, про Эльвирку я ничего не говорила. А надо ли, Андрюша?

– Ничего не говори. Убийцу они все равно не найдут, а неприятности нам с тобой обеспечат с троекратным запасом. Сам разберусь с этим делом. Расскажешь им про Зинку всё, что знаешь, а про Эльвиру забудь. Появится – хорошо. Не появится… опять же моя проблема. Мы не уверены, что прирезать хотели Эльвиру. Послушай, а неужели они правда так похожи?

– Да нет… – задышала в ухо Рогачева. – Совсем не похожи. Волосы только. И цвет плаща. Но у Зинки – обычный совковый, а у Эльвирки – из Милана. В темноте, конечно, не поймешь…

Мы постояли для отвода глаз еще несколько минут. Тело унесли. Спустились опера, одарив меня суровыми взглядами. Скорчил надменную мину Максимовский.

– До скорой встречи, капитан, – раскланялся я, а когда он притормозил и вцепился в меня взглядом, быстро оговорился: – Шучу, шучу.

Я проводил Рогачеву до квартиры. Она олимпийским прыжком махнула через место, где лежала покойница, юркнула за дверь. Я помахал ей и запрыгал по ступеням. Полиция еще не уехала. Она рассаживалась. Я позвонил Варваре с площадки между первым и вторым этажом.

– Бедненький, – печально резюмировала Варвара. – Совсем забыл, что нужно говорить в трубку.

– Прости, забыл анекдот про склероз, – очнулся я. – У тебя все в порядке?

– А у нас пожар на всю деревню? Твой голос дрожит, Андрюша.

– Дрожит, – признался я. – Ты знаешь, как бороться со страхом?

– Знаю, – подумав, ответила Варвара. – При помощи более сильного страха.

– Тогда я приеду к тебе?

Она чуть не поперхнулась.

– Ну, знаешь ли… Спасибо, конечно. А за каким, прости меня, хреном?

Полиция еще не расселась по своим «скоростным» отечественным автомобилям. Время было. Я описал ей в двух словах «историю болезни» некой Зиночки и свои подозрения касательно данного убийства.

– Вот такая, понимаешь, загогулина, как говорил наш бывший президент.

– Понятно, – сказала Варвара.

– Понятно? – удивился я. – Поздравляю, дорогая. Если тебе все понятно, то психиатрия бессильна. Просыпайся, Варвара, сейчас я к тебе приеду. Кстати, какой твой любимый напиток утром?

Варвара потрясенно молчала.

– Не знаю, Андрюша, – выдавила с трудом. – Зависит от того, нужно ли утром идти на работу. А ты о чем говоришь? Считаешь, что ты уже преодолел… пятипроцентный барьер?

– Говорить будем всю ночь, – пояснил я. – Ладно, Варвара, не парься, кусаться не буду.

В такси, которое я поймал на улице Линейной, не играла психоделическая музыка, но управляла разбитым корытом женщина в кепке. Она посматривала на меня всю дорогу, рождая во мне чудовищный комплекс сексуальной неполноценности. Глаза ее при этом как-то мистически поблескивали. Я сунул купюру, не глянув на достоинство, взлетел на последний этаж хрущевского дома. Облегченно вздохнул и потянулся к звонку. Сотовый в кармане забился, будто ждал того момента.

Звонила опять Рогачева.

– Прости, Андрей, я, наверное, уже надоела тебе этим вечером…

– Да нет, что вы, – преувеличенно бодро сказал я. – Всегда рад вас слышать, Дарья Викторовна. Уже соскучились?

– Я? – изумилась Рогачева. – Да я вас с Эльвирой тьму лет не видела и еще бы столько же не видела!

– Объявилась Эльвира? – предположил я.

– Объявился еще один труп! – заорала Рогачева.

– Не может быть, – поразился я. – Прошло лишь двадцать минут. Что за труп? Опять женский?

– Нет, – успокоилась Рогачева. – Пациент, скорее, М., чем Ж. Дело было так, – голос Рогачевой уже не дрожал, беспрерывные неприятности закаляли нервную систему. – Уехала полиция, уехал ты, я сидела на кухне, ждала Эльвиру… и вдруг во дворе как заорут! Потом узнали, что это соседка с первого этажа Любовь Константиновна выгуливала перед сном своего мопса, он и выволок из кустов за детской песочницей человеческий труп…

– Да это не мопс, это буйвол какой-то, – пробормотал я.

– Нет, он выволок только ногу. Любови Константиновне хватило. Через несколько минут вернулась полиция – она не так далеко и уехала…

– Хорошо, Рогачева, я сейчас приеду, – пообещал я, захлопнул говорилку и позвонил в дверь. Зашоркали тапочки, на пороге объявилась зевающая во весь формат Варвара в халате – опухшая, вялая, невыносимо домашняя и привлекательная.

– Нарисовался, – пробормотала Варвара. – Какой же ты перекошенный, Андрюша. Ну, входи. Готов… к ночной беседе?

– Как Пизанская башня, – уверил я и сунул ей бутылку дорогого испанского вина в красивой упаковке. – Держи, Варвара. Подождешь, пока я на труп съезжу? Только не засыпай, – я начал неотвратимо пятиться. Она смотрела на меня, как на исчезающее привидение.

– И ты специально приехал, чтобы это сказать?.. Эй, постой, ты вроде ездил уже на труп…

Но я уже летел по лестнице, выкрикивая, что вернусь и все объясню.

Третья поездка на ночном такси начала напрягать мой бюджет. Я ворвался во двор рогачевского дома. Утомительные марш-броски по лестницам, к счастью, отменялись. Знакомые машины стояли у подъездной дорожки, а люди в штатском, освещая свой труд фонарями, грудились у кустов за песочницей. Крутились не спящие и очень любознательные пенсионеры, повизгивал мопс (от горшка два вершка) – герой текущей ночи и главный свидетель.

Я оттащил Рогачеву в сторону.

– А тебя-то зачем сюда притащили?

– Да ты что? – возмутилась Рогачева. – Во-первых, я бы и сама сюда пришла, а во-вторых, я у них что-то вроде главного подозреваемого. Не знаю, шутят ли…

– Не смеши, Рогачева, – поморщился я, подталкивая ее к дому. – Брысь отсюда, ложись спать, у тебя завтра трудный коммерческий день. Не тянешь ты на главную злодейку. Я смогу убедить господ полиционеров, что ты не в теме.

Я бочком протиснулся к месту события. Труп, как и первый, был отнюдь не бутафорский. Мужчина средних лет, худощавой комплекции, низкий, невзрачный, неброско одетый, обширная залысина плавно перетекала со лба на затылок, возможно, тянулась и дальше, но проверить это было невозможно: затылок у мужчины был выворочен. А входное отверстие, проделанное пулей, красовалось посреди лба. Из тихого комментария эксперта явствовало: смерть мужчины наступила примерно в одно время со смертью женщины в доме. Возможно, с небольшой задержкой.

– Восхитительно, господин Максимовский, – усмехнулся я. – Напоминает нашу умелую медицину: не успели спасти одного больного, как тут же не успели спасти другого.

Мужчины при исполнении прервали беседу, повернули головы. Лучи света перекрестились на мне, как лучи прожекторов на пойманном «Мессершмитте».

– А это что за явление народу? – процедил капитан Максимовский.

– Доброй ночи, – поздоровался я. – Бог в помощь, как говорится.

– Может, закрыть его? – внес блестящее предложение помощник Максимовского.

– Да вроде не за что… – неуверенно заметил капитан.

– Без «вроде», – фыркнул я.

– А просто так, – сказал помощник.

Капитан задумался.

– Ну, конечно, – согласился я. – Больше заняться этой ночью нечем, – впрочем, я решил не нарываться. Арест не арест, но соразмерный аресту сюрприз, вроде подписки о невыезде, будет так же уместен, как пожар в агентстве «Пирамида». – Я не эксперт, товарищ капитан, – учтиво сказал я, – но, по-моему, здесь все ясно. Перед вами человек, убивший женщину на лестничной площадке. Банальное заметание следов. Посмотрите на него внимательно – убогий исполнитель. Зэк – может, месяц, может, два назад откинулся с зоны, деньжат не хватает, не прочь поиграть ножичком за десять или двадцать тысяч деревянных. Сделал дело, пришел в кусты за «гонораром» и схлопотал пулю в лоб. Вы уверены, господа полицейские, что осмотрели кусты? Не хотелось бы, конечно, думать, что оттуда на нас кто-то смотрит…

Они тут же оставили меня в покое и приступили к своим прямым обязанностям. Размышляя, что из меня бы вышел неплохой руководитель, я выбрался из всего этого и продолжил толкать Рогачеву к дому.

– Не пойду, – отнекивалась Рогачева. – Черная кошка вошла в подъезд, я видела…

– Черная кошка – это серьезно, – поддакивал я. – Недавно в новостях передавали: черная кошка перебежала дорогу бабе с пустыми ведрами. У обеих в тот же вечер начались неприятности.

– Правда? – делала круглые глаза Рогачева.

Четвертая поездка в такси выдула мои карманные деньги, как почту из пневмотрубы. Шофер попался взыскательный, внимательно смотрел, как я выворачиваю карманы. Теперь придется занимать у Варвары. Или оставаться у нее до утра… и снова занимать.

Умотанный, как боевой конь, я поднялся на последний этаж, потянулся к звонку. Ухмыльнулся про себя, выждал несколько секунд перед нажатием: не сработает ли сотовый телефон.

Телефон сработал. Я извлек его из кармана, изумленно на него уставился. Номер закрытый. Не раньше, не позже, мистика в чистом, неразбавленном виде.

– Слушаю и запоминаю, – неохотно сказал я.

– Андрей Иванович, – сдавленно зашептала женщина, – так хорошо, что вы отозвались. Это Эльвира… Вы, наверное, знаете – меня сегодня хотели убить. Не спорьте – это точно меня, а не ту несчастную женщину… Они найдут меня в любой точке земного шара… Это Изабелла со своей компанией. Они уже избавились от Гуго. Теперь в случае моей смерти Изабелла наследует виллу на Плата-дель-Торо, а она стоит много миллионов долларов…

– Простите за нескромный вопрос, – перебил я. – А в случае вашей смерти кому достанется нетленное творческое наследие вашего мужа? При условии, что он, конечно… м-м, тоже не вполне жив.

– Шиш им с маслом, а не наследие… – злорадно зашипела Эльвира. – Гуго не был глупцом. Картины не наследую даже я. Они переходят в фонд, созданный лично им, который так и называется «Фонд Гуго Эндерса». Да, на первых порах директором этого фонда буду я…

– Довольно сложно, – перебил я, – оставим казуистику на потом. Что случилось, Эльвира?

– А вы еще не поняли? Разумеется, меня проще убить в далекой России, чем в близкой Испании… Не знаю, кто ехал за мной. Нашли какого-то отмороженного уголовника… Я ездила в галерею «Фестиваль» и торговый центр «Ройял-Парк» – надо же посмотреть, чем торгуют нынче в Сибири. Дашка сказала, что придет поздно, у меня был ключ. Поднялась до квартиры, лампочка как раз не горела… и словно себя увидела мертвой! Вы думаете, я такая глупая и ничего не поняла? Пулей улетела оттуда. А когда за угол сворачивала, видела, как Дашка входила в арку… Я сейчас в кафе на Красном проспекте, кофе пью уже десятую чашку…

– Не злоупотребляйте, – хмыкнул я. – От кофе портится цвет лица.

– От смерти портится цвет лица! – вскипела Эльвира. – Вам смешно, вам не понять, что я сейчас чувствую…

«Куда уж нам», – подумал я. И не решился ей сказать про второй труп.

– Огромная к вам просьба, Андрей Иванович. Не отменяйте своего решения отправиться в Маринью. Умоляю вас. Ваш рейс завтра утром. А лично я ждать не буду, через два часа улетаю в Москву, постараюсь попасть на ночной мадридский рейс. Буду ждать вас в Маринье, вы доберетесь туда из Мадрида за несколько часов.

«О, этой женской логики причуды…»

– Вы не боитесь одна появляться на вилле, где, по вашему утверждению, вам желают только зла?

– Я боюсь задерживаться в Сибири. Здесь меня точно никто не защитит. Даже вы, простите, Андрей Иванович. А в Маринье они не осмелятся, им нужен план. Итак, вы не отменяете своего решения? Десять тысяч евро лежат в Дашкиной квартире в туалетном столике. Конверт подписан. Можете поехать к Рогачевой прямо сейчас и забрать. Остальные получите в Испании. У меня просто нет с собой такой суммы…

В трубке забились гудки, я задумался и проворонил момент, когда надавил на кнопку звонка. Открыла Варвара – мятая, зевающая, домашняя.

– Потрясающе, Андрюша, – прокомментировала она мое очередное явление. – Ты такой измученный, что не дойдешь даже до спальни.

– Забыл, – хлопнул я себя по лбу.

– Забыл? – удивилась Варвара. – Презервативы с мурашками?

– Нет, – покачал я головой. – Забыл спросить у призрака Эльвиры, как добраться до Мариньи.

– А это ничего, – успокоила меня Варвара, – испанский язык, знаешь ли, и до Киева доведет. Я никогда тебе не говорила, что владею испанским по категории «чайник» и пару раз в своей довоенной молодости туда ездила. Ах, Севилья, благословенная столица Андалусии, ах, Кадис, Кордова, Гранада… – она мечтательно закатила глаза, но вспомнила обо мне. – Ты не собираешься войти?

– Прости, – вздохнул я, – надо съездить к Рогачевой, забрать у нее десять тысяч евро. Займешь на такси?

Мне казалось, она мгновенно примет позу суслика, бдящего в пустыне на задних лапках. Но Варвара чуть челюсть не вывихнула.

– Десять тысяч, говоришь? А что, существует реальная опасность, что до утра твоя Рогачева их промотает?

– Да нет… – я замялся. – У Рогачевой, конечно, имеются недостатки…

– Тогда в чем дело? – возопила Варвара, хватая меня за воротник и втаскивая в квартиру. – Так и будешь до утра работать челноком? Дудки, гражданин начальник, теперь не уйдешь за все деньги мира!

Сопротивление было сломлено. Дверь в квартиру с лязгом захлопнулась. Бедный серый волк, зачем он заговорил в лесу с незнакомой девочкой в красной шапочке?..