Текст книги "Вопросы истории: UNIX, Linux, BSD и другие"
Автор книги: Алексей Федорчук
Жанры:
ОС и Сети
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)
Однако вернёмся к истории. Пока и KDE, и Xfce базировались на не вполне «идеологически выдержанных» библиотеках, истинные радетели свободы готовили удар по проприетаризму. Во главе этих радетелей встали Мигель де Икаса (Miguel de Icaza) и Федерико Мена-Кинтеро (Federico Mena-Quintero), основавшие в 1997 году проект GNOME (GNU Network Object Model Environment). Его можно рассматривать как ответ «твёрдых искровцев»... пардон, истинных Freesoftware'овцев прихлёбным плюралистам из проекта KDE.
Целями проекта, насколько можно понять замысел его создателей, были (в порядке убывания приоритетов):
1. создание полностью свободной, в терминах FSF, интегрированной рабочей среды;
2. создание интегрированной среды, не похожей ни на одну из существующих сред;
3. создание интегрированной среды, доступной для всех пользователей, вне зависимости от уровня их технической подготовки.
Достижение первой цели требовало выбора соответствующей библиотеки, на которой базировалась бы новая среда. А единственной по настоящему свободной графической библиотекой в то время была базовая xlib из штатной поставки XFree86, функционала которой для построения интегрированного десктопа было явно недостаточно. Более развитые же библиотеки, о которых я упоминал – Motif, XForms, Qt, – имели те или иные ограничения в использовании распространении.
И тут на помощь пришёл случай. Начиная с 1995 года Спенсером Кимбеллом и Питером Маттисом велась разработка растрового графического редактора, который получил название GIMP, что первоначально означало General Image Manipulation Program (буковка G приобрела значение GNU в 1997 году, года эта программа удостоилась чести войти в данный проект).
В ходе своей работы авторы программы столкнулись с острой потребностью в высокоуровневой графической библиотеке. Каковую они и создали, назвав её Gtk – GIMP ToolKit. Её первая стабильная версия была выпущена весной 1998 года под архисвободной лицензией LGPL. Библиотека эта создавалась с вполне конкретной, и достаточно узкой, целью. И в этом качестве она показала себя самым лучшим образом. Но как основа для интегрированной среды она не планировалась. Однако требование свободы оказалось сильнее технологических соображений, да и выбора-то особого у создателей GNOME не было: все остальные высокоуровневые графические библиотеки (Motif, Xforms, Qt) в то время несли на себе пятно тлетворного влияния проприетаризма. И это наложило отпечаток на всё дальнейшее развитие среды.
Второй целью, не намного менее важной, нежели свобода, было создание среды, ни на что не похожей. По этой причине в качестве оконного менеджера GNOME был выбран Enlightenment – невероятно эффектный, но не очень эффективный в работе и очень неудобный в настройке.
Так что третья цель – создание простой в использовании рабочей среды – по уровню приоритености оказалась где-то тридцать третьей. Да, первая версия GNOME, вышедшая весной 1999 года, была фантастически красива, загружаясь с заставкой в виде анимированного театрального занавеса. Вот только настраивать её было не очень просто. Да и до настройки обычно дело не доходило. Ибо среда эта в те годы хорошо умела делать только одно: свопировать саму себя на винчестер. По крайней мере, при работе в GNOME индикатор его активности обычно не гас ни на мгновение.
Тем не менее, GNOME получил активную поддержку со стороны дистроителей – тех самых, которые в штыки встретили KDE и просто проигнорировали Xfce. Практически сразу после выхода первого релиза он становится десктопом по умолчанию в Debian'е (март 1999 года) и в Red Hat'е (апрель 1999 года). Не побрезговали им и разработчики Mandrake, включив GNOME в качестве опциональной рабочей среды – именно в составе русской редакции этого дистрибутива я и пытался ознакомиться с его первыми версиями.
Однако, насколько я могу судить, объявление GNOME умолчальным десктопом в Debian'е и Red Hat'е было скорее теоретическим (или, если угодно, политическим). Среди лично мне знакомых в те годы дебианистов и редхатчиков пользователей этой среды я не припоминаю. Ну а в Mandrake он вообще присутствовал для галочки – чтоб было. И причина была в практической непригодности GNOME к реальному применению. Именно в те годы и родилось высказывание:
KDE разработали обычные программисты для удобства собственного и пользователей. А GNOME создали крутые программеры для доказательства собственной крутизны.
Надо сказать, что в те годы для такого утверждения были все основания. Да и ныне, во времена GNOME 3 и GNOMESell, оно не выглядит совсем беспочвенным.
Великое противостояниеРазумеется, так продолжаться не могло: одно из знамён свободного софта практически не применяется его сторонниками. И разработчики GNOME вынуждены были, поступившись своей крутизной, пойти по пути упрощения.
Началось всё со смены оконного менеджера – место красивого, но непрактичного Enlightenment'а занял непритязательный, но пригодный к употреблению Sawfish. А поскольку собственного оконного менеджера у GNOME не было никогда, смена «управителей окон» с тех пор стала в этой среде традиционной.
Следующим шагом на пути упрощения стал выход 2-й версии GNOME, в которой простота настройки и использования были объявлены высшими приоритеами. А поскольку эталоном простоты в некоторых кругах в то время считалась Windows, в сети прозвучал лозунг:
Сделать GNOME большей Windows, чем сама Windows.
Правда, популярности этот девиз не снискал, и о нём постарались поскорее забыть. Однако репутация среды, в которой может работать даже кухарка, за GNOME закрепилась прочно. Хотя функционал штатных приложений его оставлял желать лучшего. А большинство хороших приложений, включавшиеся майнтайнерами в состав GNOME, разрабатывались независимо от него.
С другой стороны, KDE, при всех его многочисленных недостатках (а старым верным пользователям этого десктопа они были известны лучше, чем любым критикам), обладал тремя несравненными достоинствами:
1. обильным функционалом в отношении управления окнами и приложениями;
2. абсолютной настраиваемостью всего и вся;
3. набором штатных приложений и приложений от примкнувших сторонних разработчиков.
За средства настройки KDE подвергалась критике. И местами справедливой: они были запутанными, интуитивно не очень понятными, настройки связанных, казалось бы, параметров, часто оказывались раскиданными по противоположным пунктам меню. Но они были – и охватывали абсолютно все опции системы. Причём всё это поддавалось конфигурированию штатными средствами: необходимости в ручной правке конфигов практически не возникало. Разве что, как это часто бывало в истории (и неоднократно повторялось впоследствии – в том числе и в GNOME), она требовалась при настройке русской раскладки клавиатуры и её переключателей.
В силу перечисленных факторов первой половине нулевых годов вокруг KDE сплотилось сообщество пользователей-прагматиков, нуждавшихся в качественном софте для решения своих задач в среде, поддающейся стопроцентной индивидуальной настройке. В том числе и пользователей, никакого отношения к компьютерам не имеющих – юристов, переводчиков и прочих гуманитариев. Нельзя сказать, что таких не было среди пользователей GNOME – однако в этом сообществе до некоторого момента всё-таки доминировали компьютерные гики, вынашивающие планы изменения мира.
Отступление. В шутке про изменение мира есть только доля шутки. Одна бывшая наша соотечественница, будучи уволенной из NASA чуть ли не по подозрению в шпионаже (в пользу русской мафии, надо полагать), в поисках работы обратилась в том числе и в GNOME Foundation. Где на собеседовании её спросили: хотите ли вы участвовать в изменении мира? Вопрос этот показался ей смешным, и в результате в этот самый фонд её не взяли. Пришлось идти на работу в маленькую заштатную конторку, которая тогда называлась (да и сейчас называется) Google. А после капитализации последнего пришлось стать очень богатой женщиной. Так что политика GNOME подчас благотворно отражается на судьбах людей, с ней соприкоснувшихся.
Не случайно все опросы, касающиеся используемого десктопа, приносили в те годы чистую победу KDE – и с большим, подчас двухкратным, перевесом. Правда, в таких опросах, как правило, не участвовали представители так называемого корпоратива, использующие, как правило, не тот софт, который хочется, а который прикажут. И потому картину эту нельзя считать совсем точной. Ибо с момента зарождения GNOME его интенсивно поддерживала самая мощная Linux-компания – Red Hat, в те годы бесспорный лидер корпоративного поля. А в 2003 году, после того, как фирма SUSE, выпускавшая одноимённый дистрибутив, была приобретена компанией Novell, за внедрение GNOME взялся игрок номер два. Ибо после расщепления этого дистрибутива на две ветки – коммерческую SLE (Suse Linux Enterprise) и развиваемую сообществом openSUSE, в первой как десктоп по умолчанию был принят GNOME.
Почему – можно только гадать: ведь, как уже говорилось в предыдущеразделе, именно SUSE была одним из основных оплотов KDE. В качестве одной из причин указывалось то, что незадолго перед тем Novell прикупила команию Ximian, занимавшуюся разработкой Mono – свободной реализации Microsoft .NET Framework. А поскольку основателем Ximian'а был Мигель де Икаса, технологии Mono были тесно завязаны на GNOME.
Не скидывая со счетов этого факта, можно предложить и более простое объяснение. Приобретя SUSE, Novell ориентировала коммерческую ветку этого дистрибутива на корпоративный сектор американского рынка. Где, как уже было сказано, главным игроком была компания Red Hat со своим RHEL (Red Hat Enterprise Linux) и его десктопом GNOME. Так что Novell просто пришлось равняться на конкурента.
Тем не менее, при несомненных успехах RHEL и SLE в корпоративном секторе, на пользовательских десктопах результаты их деятельности по продвижению GNOME были не очень заметны. А началом коренного перелома в этом продвижении стал конец 2004 года, когда в мировом масштабе развернулось распространение дистрибутива Ubuntu, в качестве рабочей среды по умолчанию использовавшей GNOME. Однако предпосылки этого перелома закладывались ещё ранее, году в 2002, в то время, когда Марк Шаттлворт только приступал к реализации своего проекта. И когда он принял судьбоносное решение – использовать в новом дистрибутиве не KDE, а GNOME.
О возможной причине этого я уже говорил в главе шестнадцатой. К сказанному там добавлю только одно. Настройка KDE усложнялась от версии к версии (пропорционально росту функционала), тогда как GNOME как раз в это время резко сменил вектор развития: как недавно было сказано, если его позиционировали как крутейший десктоп от крутейших программеров, то теперь было решено сделать простейший десктоп, который может настроить и кухарка. А поскольку Ubuntu ориентировался (в том числе и) на эту категорию пользователей, выбор GNOME представлялся вполне логичным.
Однако главным фактором для предпочтения GNOME, как мне кажется, было всё-таки стремление выделить Ubuntu из ряда развивавшихся тогда (и, как казалось, не без успеха) Систем Быстрого Равёртывания (СБР), в качестве десктопа использовавших KDE.
Так или иначе, но вследствие сочетания обоих факторов – массовой бесплатной рассылки дисков с Ubuntu и «упрощения» GNOME – началось широкое распространение последнего. Причём первый фактор был, безусловно, более весом: в ряды линуксоидов влилось свежее пополнение, которое ничего, кроме Ubuntu и GNOME, в глаза не видело, и для них эти понятия стали, по крайней мере по первости, тождественны понятию Linux. Однако и второй фактор нельзя сбрасывать со счетов: если бы GNOME показался неофитам слишком сложным, диски с Ubuntu были бы выброшены ими на помойку без всякого сожаления, ибо халява. Так что тогдашний расчёт Марка оказался точным. Хотя более поздние события показали неоднозначность его последствий.
От KDE 4 до GNOME 3Следующее судьбоносное событие, повлиявшее на распределение пользователей по десктопам (или десктопов по пользователям?) произошло в начале 2008 года. Это был выход KDE 4.0.
Эта версия KDE разрабатывалась примерно столько же времени, сколько хватило, чтобы смениться KDE 1, KDE 2 и KDE 3. И в анонсах на ранних стадиях разработки обещались если и не золотые горы, то по крайней мере серебряные. В частности, там содержались толстые намёки на то, что KDE 4 будет обходиться без Иксов (хотя каким образом – не уточнялось). Правда, со временем анонсы становились всё скромнее (в частности, из них исчезло упоминание об отказе от X-сервера), но по прежнему оставались многообщещающими.
Тем большим было разочарование, я бы даже сказал, шок, по выходе релиза KDE 4.0. Вместо стабильной, функциональной, настраиваемой среды с привычным интерфейсом мы увидели нечто глюкавое и падучее, лишённое половины функций и настроек. Причём уменьшение вариантов конфигурирования вовсе не сопровождалось его упрощением – напротив, оно стало ещё более запутанным. Но зато всё это было обвешано, как новогодняя ёлка, всякими красивостями в виде плазмоидов.
Надо сказать, что разработчики KDE 4.0 честно предупреждали, что эта версия предназначена ещё не для практического применения, а лишь для ознакомления с новыми возможностями и их тестирования. Но сделали они это достаточно невнятно, и майнтайнеры дистрибутивов дружно бросились включать её в свои новые релизы (обычно, правда, параллельно с предыдущей, 3.5.X). А пользователи, приняв всё это за чистую монету, столь же дружно стали «нулевую четвёрку» устанавливать.
Результат оказался более чем предсказуем. Поскольку было вполне очевидно, что дни 3-й ветки сочтены, начался массовый отток пользователей KDE на запасные аэродромы. Для кого им стал XFce, кто вернулся ко временам информационной юности – на менеджеры окон. Но немало бывших пользователей KDE попросило политического убежища в стане GNOME.
Отступление. Сейчас, по прошествии нескольких лет, становится понятно, что разработчики KDE почти всё сделали правильно. Допустив лишь одну маленькую тактическую ошибку: они обозвали релизом достаточно сырую тестовую версию. И никакие объяснения, что это не совсем таки настоящий релиз, не в силах были преодолеть магию Слова. Хотя, с другой стороны, не пойди KDE'шики на такой отчаянный шаг, разбудивший здоровую рабочую злость и пользователей-тестировщиков, и сторонних разработчиков – кто знает, может быть, 4-я версия KDE отлаживалась бы и по сей день в тестовом режиме.
Тут-то и выяснилось, что в GNOME образца 2008-2009 годов жить можно. Конечно, огорчал подход к конфигурированию среды, когда в интерактивном режиме был доступен лишь самый минимум, необходимый, по мнению разработчиков, «простому» пользователю, а для реализации более сложных (по их же представлениям) опций следовало лезть в нечто вроде реестра, ещё менее интуитивно понятного, чем опции настройки KDE, и гораздо более бедного. Видимо, разработчики GNOME руководствовались старым советским принципом:
Что позволено парторгу – не позволено бичу.
Поначалу удручало убожество убожество штатных приложений – например, Gedit'а в сравнении с Kate или Nautilus'а – в сравнении с Konqueror'ом старого образца. Однако в этом оказались и свои плюсы: в GNOME органично интегрировались любые сторонние приложения, основанные на Gtk. И Gedit для всамделишней работы легко заменялся Geany, а Nautilus – дополнялся PCManFM'ом. Кроме того, GNOME оказался органично интегрированным с такими дистрибутивами, как Fedora.
Так что на рубеже первых десятилетий нынешнего века между KDE и GNOME был достигнут примерный паритет. Хотя KDE и сохранял некоторое преимущество – за счёт а) стойких его приверженцев и б) энтузиастов новаторства. Тем более, что на месте эта среда не стояла, а постепенно допиливалась до юзабельного состояния, сама по себе, во-первых, и портированием на 4-ю ветку «трёшечных» приложений – во-вторых. Я, утратив в то время всякий интерес к KDE, не следил за этим процессом. Но, по слухам, примерно к версии 4.4 KDE стал вполне похожим на настоящий как сам по себе, так и в отношении своих штатных компонентов.
Тем не менее, отток пользователей от KDE казался необратимым, и GNOME утвердился с ним на одной ступеньке пьедестала почёта, может быть, ну на полступеньки ниже. Повторяю, заслуги самого по себе GNOME в приближении к вершине пьедестала были минимальны, ибо главные роли в этом спектакле сыграли уже упомянутые факторы – массовое распространение Ubuntu и ошибки команды KDE в продвижении новой версии своей среды. К этому надо добавить неожиданный рост популярности дистрибутива Fedora, тесно интегрированного с GNOME. Причём рост этот начался не благодаря GNOME, а скорее вопреки ему: многие пользователи готовы были смириться с этой средой ради достоинств самого дистрибутива. Который как раз в это время временно отказался от своей роли «тестовой площадки» коммерческого RHEL'а и обратился лицом к пользователю.
Отступление. Была и попытка реанимации KDE 3 в виде, привычном для пользователей этой ветки (и всех ей предшествовавших версий). Это – проект Тимоти Пирсона (Timothy Pearson) под названием Trinity KDE. Он представлял собой дальнейшее развитие 3-й ветки с некоторыми заимствованиями из 4-й – теми, что не шли в разрез с исконной идеологией KDE.
Увы – начатый во второй половине 2010 года, он явно запоздал. За два с половиной года, прошедшие с момента выхода KDE 4.0, эта среда в своём традиционном виде растеряла изрядную часть своих некогда преданных поклонников: одни, скрепя сердцем, погрузились в мир плазмоидов 4-й ветки, другие же мигрировали на более иные десктопы. А новые пользователи воспринимали «четвёрку» как данность – тем более, что к этому времени она стала пригодной к употреблению. И Trinity оказалась просто невостребованной широкими народными массами. Хотя некоторое число приверженцев и обрела.
Сказанное выше касалось распространения GNOME в мировом масштабе. А в нашей стране дело его укрепилось благодаря успеху проекта Russian Fedora, деятельность которого воплощена была в сборках RFRemix, кардинально улучшавшихся от версии к версии, вплоть до RFRemix 14 – апофеоза отечественного дистроения. Который (и это не только моё мнение) можно было смело рекомендовать русскоязычным пользователям любой сферы деятельности и почти любого уровня подготовки.
Казалось бы, вот он – тот самый готовый к десктопу Linux, наделённый человеческим лицом в виде интегрированной среды GNOME. То есть то самое, о чём говорили со времён первой версии Mandrake с его KDE. Однако – увы, это только казалось.
Ибо свежий ветер перемен затронул и GNOME, да так, что обрушился с ураганной силой. Потому что в апреле 2011 года принёс он с собой GNOME 3 с его GNOME Shell. Если и раньше, во времена GNOME 2, среда эта не утомляла своего пользователя изобилием настроек, даже в собственном реестре, то с переходом к 3-й ветке настройки практически исчезли как класс – или, позднее, в очень ограниченном количестве стали доступны благодаря сторонним утилитам-твикерам. Что же до интерфейса – он выглядел настолько революционным, что от привычных рабочих сред, казалось бы, не осталось просто ничего.
Однако большинство нового – это хорошо испорченное старое. Так, оверлейный режим GNOME Shell'а вызывал в памяти времена, когда не было ещё фиксированных множественных рабочих столов, но был зато единый рабочий стол с виртуальным разрешением в два и более раз выше физического (см. главу двадцать третью). А вертикальный ряд пиктограмм вдоль левого края экрана выглядели как реплика Window Maker'а, который, в свою очередь унаследовал эту идею от NeXTSTEP'а.
Не известно, позаимствовали разработчики GNOME Shell'а эти идеи у предшественников, или изобрели свои велосипеды независимо от них. Но в любом случае – ничего ультра-революционного в плане интерфейса эта среда не содержала. Разве что слияние виртуального рабочего стола с вертикальными пиктограммами. В результате чего получилось бы, возможно, вполне удачное нишевое решение – например для планшетов и прочих устройств с сенсорным экраном. Да вот беда – никто из производителей таких гаджетов использовать GNOME 3 не торопился: ниша эта была прочно оккупирована Android'ом. А для использования на обычном десктопе или ноутбуке решение это было мало пригодно. По крайней мере, для тех применителей, которые на десктопе или ноуте преимущественно работали, а не развлекались.
Однако разработчики GNOME Shell'а с этим не согласились. И попытались представить своё нишевое решение как универсальное. Причём с такой агрессивностью, с какой я не сталкивался за полтора десятка лет соприкосновения с миром Open Source. На любую критику в адрес своей среды у её фанатиков (не фэнов, не фанатов, а самых натуральных фанатиков) существовал универсальный ответ: всё это гениально и прогрессивно, а кто того не понимает – ретроград и обскурант.
Было среди пользователей GNOME и другое течение – страстотерпцев. Не будучи приверженцами модерна, но сохраняя приверженность GNOME, они полагали, что надо смириться и привыкать к новомодному GNOME Shell'у, по принципу «Стерпится – слюбится». И надо сказать, что не все они смирились с положением «терпил»: некоторые стали активно создавать всякого рода твикеры для настройки «третьегнома» – то есть того самого, чем его собственные создатели пренебрегли, вполне цинично возложив эту миссию на «самих утопающих».
Наконец, возникло и третье течение – приверженцев старого и доброго GNOME. Тех, кто не хотел привыкать к GNOME новому и недоброму. И они пошли своим путём, да не одним, а сразу двумя.
Первый путь был ультраконсервативным и заключался просто в создании форма GNOME 2, получившего имя MATE. В отличие от близкого по идее проекта Trinity KDE, этот проект был начат практически сразу по выходе «третьегнома», когда запас спортивной злости пользователей его 2-й версии ещё не был растерян в дискуссиях на форумах и блогах. И потому MATE развивался (и развивается) вполне успешно.
Отступление. Название десктопа MATE происходит от слова mate (с ударением на первом слоге) – латиноамериканского (в первую очередь аргентинского и парагвайского) чаеподобного напитка, изготовляемого из листьев Падуба парагвайского. В указанном регионе он пользуется очень большой популярностью. Антони Арлетти в своей книжке Трампеадор свидетельствует, что знатоки
...могут почувствовать разницу между мате «этим вечером на том же самом месте» и мате «муж что-то подозревает». Ооо, это дьявольский мате!
А вот почему название десктопа принято писать целиком заглавными буквами – покрыто тайной.
Второй же путь в рамках третьего течения был более радикальным. Ряд пользователей 2-го GNOME, понимая, что для него слова, некогда увиденные царём Валтасаром, уже написаны, занялись стилизацией интерфейса GNOME 3 под внешний вид предшествующей версии. И, надо сказать, тоже не без успеха. Однако проект этот, получивший имя Cinnamon, быстро перерос первоначальные рамки. Но это уже не история, а современность, о которой сейчас сочиняется цикл на Блогосайте.
Здесь можно было бы сказать и о среде Unity – однако и она ещё не стала историей.
