Текст книги "Адмирал Макаров. Помни войну"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

– А нам как будто ни до Порт-Артура, ни до японцев дела все нет и нет...

Действия отряда миноносцев капитана 1-го ранга Матусевича должны были стать боевым примером для защитников крепости, и в первую очередь моряков порт-артурской эскадры. Поэтому вице-адмирал Макаров 2 марта 1904 года издал два приказа командующего. Приказ № 18 гласил:

«26 февраля в час ночи мне дали знать, что огни неприятельских судов показались к югу от мыса Ляотешан. Потребовав к себе начальника первого отряда миноносцев, капитана 1-го ранга Матусевича, я поручил ему с четырьмя миноносцами: «Выносливый» – командир лейтенант Рихтер, «Властный» – командир лейтенант Карцев, «Внимательный» – командир лейтенант И. Стеценко и «Бесстрашный» – командир лейтенант Скороходов – атаковать неприятеля. Миноносцы быстро подняли пары и около 4 часов утра атаковали неприятеля, оказавшегося в числе шести миноносцев.

Рассмотрев донесения и опросив лично командиров и офицеров на месте, я убедился, что дело это было молодец-кое: командиры, офицеры и команды работали со знанием дела и хладнокровием, исправив в самый короткий срок повреждения в паровых трубах, рулевых приводах и других жизненных частях; а посему сегодня, именем его императорского величества, я наградил отличившихся нижних чинов, по представлениям командиров, знаками отличия военного ордена 4-й степени, как значится в списке ниже.

О начальнике отряда, командирах и офицерах вхожу с представлением.

Поздравляя пожалованных Георгиевских кавалеров, я вместе с тем поздравляю вверенный мне флот с той молодецкой работой, которую исполнили экипажи названных миноносцев. Обращаю внимание на лихую работу механиков и машинных команд по исправлению повреждений, причем «Выносливый» некоторое время шел под машиной, в которую нельзя было войти, ибо там был пар температуры кипения; «Властный» пришел на рейд, имея одну машину затопленной водой. Инженер-механик Блинов, с обожженными руками и лицом, не останавливался в работе до самого входа в гавань.

На «Выносливом» и «Властном» повреждения довольно значительные, но в недельный срок все будет приведено в исправность. Большинство раненых поправляется.

Достойный начальник, капитан 1-го ранга Матусевич, надеюсь, через несколько дней будет на ногах и вновь бесстрашно поведет свой отряд в дело.

Приказ прочесть на судах и в командах».

Второй макаровский приказ № 19 от 2 марта тоже говорил о мужестве и доблести моряков миноносцев порт-артурской эскадры:

«Вечером 25 февраля миноносцы «Решительный», под командою капитана 2-го ранга Боссе, и «Стерегущий», под командою лейтенанта Сергеева, отправлены были в море для исполнения некоторых поручений и, направляясь на S, на рассвете оказались подле пяти японских миноносцев и одного минного крейсера.

Началась артиллерийская перестрелка, где неприятель был в три раза сильнее нас. Миноносцу «Решительному» удалось прорваться, а миноносец «Стерегущий» получил пробоину, и у него повалил пар. Надо полагать, что у него был подбит двигатель, после чего он остановился. Впоследствии было видно, что он затонул.

Во время перестрелки на миноносце «Решительный» перебило паровую трубу и получены были другие повреждения. Тем не менее, несмотря на это и потерю в людях, он благополучно вышел из-под огня противника, хотя командир был контужен в голову.

Ознакомившись с делом, я убедился, что миноносец энергично отбивался от неприятеля, офицеры и команда держали себя хладнокровно, с должным спокойствием, и машина работала вполне хорошо, а потому сего 2 марта, именем его императорского величества, наградил именованных ниже чинов знаками отличия военного ордена 4 ст.

О чем по флоту объявляю».

В день утреннего боя отрядов миноносцев адмирал Хейхатиро Того, пользуясь несовершенством береговой обороны русской крепости, решил преподнести ее защитникам сюрприз. Оставив на почтительном удалении от входа в гавань крейсер для корректировки огня, броненосный флот Страны восходящего солнца зашел за полуостров Ляотешань, покрытый низкими холмами. На этой стороне не стояло ни одной крепостной батареи и не было сигнальных станций.

Из-за Ляотешаня вражеские броненосцы начали беспрепятственно вести перекидной артиллерийский огонь по внутренней гавани Порт-Артура. Первые разрывы наделали немалого переполоха среди горожан. Однако 154 выпущенных японцами двенадцатидюймовых снаряда не дали стрелявшим желаемого результата, если не считать, разумеется, восьми погибших от осколков русских матросов. Раненых набралось много, из кораблей же никто не пострадал.

Макаров был озадачен неожиданной бомбардировкой внутренней гавани и эскадры. Но ему как теоретику артиллерийского дела не стоило больших трудов разработать способ перекидной стрельбы орудий главного калибра своих кораблей по неприятельским броненосцам за Ляоте-шань. Степан Осипович собрал штаб эскадры:

– Японцы нанесли нам вчера ущерб своей пушечной стрельбой из-за Ляотешаня. Начальник штаба, почему там не оказалось наших наблюдательных постов?

– Они не предусмотрены планом крепостной обороны.

– И по этой причине на горе не поставлены береговые батареи?

– Да. Точно так.

– Тогда подготовьте докладную записку генералу Стесселю с настоятельной просьбой установить на Ляотешане тяжелую батарею.

– На такую нашу просьбу он ответит отказом, ваше превосходительство.

– Почему?

– В крепости нет лишних полевых орудий.

– Тогда надо изыскать из флотского арсенала. Орудийные расчеты выделить с кораблей, находящихся в ремонте. Батарею обеспечить боезарядами в достаточном количестве.

– Будет исполнено. Но на это, Степан Осипович, уйдет не менее недели, а неприятель ждать не будет.

– Это всем ясно. Потому-то я и собрал вас. Сами будем вести по японцам артиллерийский огонь. Прошу, господа, ознакомиться с этим планом ведения огневого боя из внутренней гавани.

– Но как командиры кораблей будут знать, что японский флот вошел в зону обстрела?

– Мною уже дана команда установить несколько круглосуточных сигнальных постов. Система сигналов разработана и передана к исполнению.

– Как определяются способы перекидной стрельбы, господин адмирал?

– Они определены. По окончанию заседания вы получите соответствующую инструкцию в запечатанных пакетах. Вопросы еще есть у командиров кораблей?

– Нет.

—

Тогда прошу всех возвратиться на корабли. И последнее: конверты разрешаю вскрывать только у себя в каютах. Я продолжаю требовать от всех чинов вверенной мне эскадры строжайшего соблюдения режима секретности.

Командующий флотом Тихого океана издал приказ за № 28 о производстве перекидной артиллерийской стрельбы через Ляотешань.

«1) Если неприятель окажется у Ляотешана и будет поднят сигнал: «судам, стоящим на внутреннем рейде, принять бой на якоре», то этот бой будут принимать броненосцы «Пересвет» и «Победа», стреляя из обеих башен, и «Ретвизан» – из кормовой башни.

2) Броненосец «Пересвет» должен для этого на швартовах закинуть корму на ближайшую бочку вправо, броненосец «Победа» закинуть свой нос влево.

3) Направление стрельбы на каждом броненосце проверяется по ориентировочному предмету на берегу, от которого башня поворачивается на должный угол.

В командном пункте иметь таблицы расстояний и соответствующих направлений для центра каждого квадрата, по которым могут стрелять броненосцы.

4) На Ляотешанском маяке организована станция, с которой может быть указан квадрат, к которому неприятель подходит.

Станция эта соединена телефоном непосредственно с броненосцем «Ретвизан».

5) Броненосец «Ретвизан», получивший извещение со станции о движении неприятеля, поднимает сигнал, указывающий квадрат, например: Ж-18. Это означает, что неприятель подходит к указанному квадрату.

Когда получится со станции следующее извещение, что неприятель пришел на указанный квадрат, то сигнал спускается, и броненосцы открывают огонь.

В это время надо ожидать извещения о передвижении неприятеля на новый квадрат, причем поступают, как и ранее.

6) Если неприятель появится в Голубиной бухте или около нее, то в стрельбе примет участие и броненосец «Цесаревич».

В этом случае сведения о положении неприятеля будут даваться со станции в деревне Лядзятун, находящейся в Голубиной бухте».

...Появление в очередной раз японского флота под Ляотешанем не заставило себя долго ждать. Адмирал Хейхати ро Того решил повторить бомбардировку внутренней гавани Порт-Артура, надеясь провести ее вновь беспрепятственно и нанести противнику очередной урон.

Когда броненосная армада Того появилась вблизи Ляотешаня, она неожиданно подверглась обстрелу из гавани крепости с дистанции в 15 километров. На сигнальных постах находились флотские артиллерийские офицеры, которые вели корректировку стрельбы.

Неизвестно, сколь долго длилась бы дуэль орудий сторон из-за высокой горы Ляотешань, если бы не русский снаряд, который в самом начале огневого боя угодил в эскадренный броненосец «Фуджи». Результатом прямого попадания стала гибель командира броненосца. Адмирал Хейхатиро Того, с получением такого донесения, приказал броненосному Соединенному флоту уходить от берега в море.

В тот день перекидной стрельбы сторон через Ляотешань, в ходе которой был выпущен не один десяток снарядов, русские не потеряли ни одного человека даже раненым. После этого походы вражеского флота под стены Порт-Артура для ведения перекидной стрельбы прекратились.

Причина крылась в следующем. Вражеские шпионы донесли своим о результатах двух дней бомбардировки внутренней гавани Порт-Артура. Их результаты не шли ни в какое сравнение с тем уроном, который получил эскадренный броненосец «Фуджи» от разрыва одного-единственно-го русского крупнокалиберного снаряда...

Новый командующий был опытнейшим специалистом артиллерийского дела. Он сразу же обратил внимание на русские боеприпасы к корабельным орудиям, сравнив их с японскими снарядами. Сравнение оказалось не в нашу пользу.

Японский флот использовал фугасные снаряды, начиненные взрывчатым веществом под названием «шимоза». Как ее тогда называли в Европе – «лиддит», или пикриновая кислота. Артиллерийские же снаряды русского флота были снаряжены сильно увлажненным пироксилином, то есть бездымным порохом.

Японский снаряд имел тонкие стенки из высококачественного металла, большой боевой заряд и простой взрыватель мгновенного действия, срабатывавший даже при ударе о воду. Эти снаряды имели очень сильное фугасное действие» высочайшую температуру взрыва, огромное количество осколков.

Русские же снаряды одного и того же калибра имели больший вес металла по сравнению с японскими (и английскими). А на боевой заряд пироксилина приходилось всего при с половиной процента от общей массы снаряда. К тому же до 30 процентов от веса заряда составляла вода.

В результате русские снаряды имели слабое фугасное действие. Из-за крайне неудачной конструкции двухкап-сюльного взрывателя замедленного действия генерала Бринка, применявшегося в большинстве снарядов морской артиллерии России, они или не взрывались, попадая в небронированные части вражеского корабля, либо взрывались, пробив уже оба корабельных борта. Лучшим примером тому стало Цусимское морское сражение.

Однако под Порт-Артуром дело до артиллерийского боя тяжелых броненосных кораблей пока не доходило. Если флотоводец Макаров искал встречи с неприятельским флотом, то об адмирале Хейхатиро Того такое сказать было трудно. Он стал искать морского сражения главных сил только после того, как Соединенный флот микадо получил явное преимущество над противником.

Весть о том, что японскому флоту после стрельбы русских броненосцев из внутренней гавани пришлось спешно уйти за горизонт, дала новое признание защитников крепости Макарову. Шутка ли, нескольких залпов главным калибром хватило для того, чтобы заставить ретироваться всю вражескую броненосную армаду.

– Значит, не боится наш Дедушка японской армады. Хорошо придумал вести огонь через гору.

– Теперь японцы с их адмиралом познали силу огня наших пушек.

– Пальба остается пальбой. Вот бы Бороде сойтись с Того в открытом море. Что тогда будет?

– Что будет? Ясно одно – наши не отступят, будут драться геройски...

Озабоченность командующего флотом эффективностью артиллерийской стрельбы была не случайной. Обстрелы крепости с моря, явный перевес Соединенного флота над порт-артурской эскадрой в огневой мощи корабельной артиллерии заставляли искать выход из такой ситуации. Вице-адмирал Макаров, зная, что броненосных кораблей у него в обозримом будущем не прибавится (владивостокский отряд крейсеров имел задачу обороны Приморья), ре шил позаботиться о качестве орудийной стрельбы.

Решение вопроса виделось в следующем. Степан Осипович еще на Балтике, в Кронштадте, понял, как многое в артиллерийском бое зависит от его обеспечения в мелочах, от выучки комендоров и их непосредственных начальников. Так, стрельба из корабельных орудий во многом зависела от пристрелки к морской цели, от того, насколько верно будут распознаны координаты всплесков воды от падающих снарядов. Только в таком случае можно было удачно произвести корректировку стрельбы.

Макаров собрал на флагманском броненосце «Петропавловск» артиллерийских офицеров. Были приглашены и командиры береговых батарей крепости. Разговор шел о том, как поднять эффективность артиллерийских дуэлей с неприятелем:

– Прошу доложить старшего артиллерийского офицера броненосца «Цесаревич» об особенностях огневого противоборства с флотом противника.

– Господин адмирал, господа офицеры. Характер происшедших артиллерийских стрельб заставляет говорить о том, что на эскадре плохо обстоят дела с прицеливанием к морским целям. Тогда как в скорострельности мы ничем японцам не уступаем.

– Что, на ваш взгляд, можно предложить для устранения недостатка?

– Надо увеличить в бою число сигнальщиков, наблюдающих за падением своих снарядов.

– Но в бою весь экипаж расписан по боевым постам. Лишних людей для исполнения обязанностей сигнальщиков нет. Где можно взять людей?

– Надо думать, ваше превосходительство.

– Тогда я предлагаю на ваше обсуждение свое предложение. Во время учебных стрельб на Балтике, когда я командовал броненосным фрегатом «Князь Пожарский»» обязанности дополнительных сигнальщиков исполняли сами комендоры.

– Как это?

– Было организовано наблюдение за падением снарядов для каждой пушки отдельно.

– Господин адмирал, в стреляющем орудийном расчете люди задействованы все?

– Да, все до единого. Поэтому обязанности наблюдателя у бортовой артиллерии, где переход с борта на борт был удобен, поручалось одному из комендоров орудийного расчета противоположного борта.

– А у башен на броненосных судах?

– У башен для этой цели следует назначать особого человека, который находится в бою сбоку башни.

– В башнях команда большая. А как быть, если огонь ведется мелкой артиллерией? Особенно на миноносцах?

– В таком случае наблюдатель-сигнальщик для артиллерии малого калибра должен назначаться по усмотрению начальства. На этот пост в бою можно ставить любого члена команды. Еще вопросы есть?

– Нет.

– Тогда на днях на суда поступит мой приказ об организации наблюдения за падением снарядов в артиллерийском бою. Все делать в строгом соответствии с ним.

Такой приказ вице-адмиралом Макаровым был действительно издан через несколько дней. На том совещании артиллерийских офицеров эскадры решилась и еще одна проблема ведения огневого боя с японскими кораблями.

– Качество артиллерийской стрельбы, прежде всего её прицельность, зависит во многом от верности курса. Но в бою идет маневрирование, и пристрелку приходится постоянно повторять. Приходилось вам с этим сталкиваться?

– Да, приходилось.

– Выход из положения вижу в следующем. Чтобы избежать невыгодных условий для успешной наводки орудий, командирам судов следует строго следить за действиями рулевого.

– Это ясно. А что предпринимать командиру, когда стреляющий корабль начинает перекатываться с заданного курса?

– Тогда командир должен без промедлений приказать рулевому: сдайся еще на полрумба или на румб. И судно вновь встанет на удобный для артиллерийского боя курс...

Наблюдая за перекидной стрельбой за Ляотешань, Макаров обратил внимание, что порох в заряженных орудиях перед выстрелом подмачивался. Причина крылась в том, что погода стояла дождливая, с ветром. Моросящий дождь и становился бедой для комендоров: мелкие капли воды за летали в орудийные стволы.

Опасность состояла в том, что при задержке залпа в орудийные стволы могло попасть столько дождевых капель, что от этого могла пострадать немалая часть заложенного в ствол порохового заряда. Но такое могло случиться при постоянных моросящих над Квантуном дождях. А если артиллерийский бой придется вести в ливень, да еще при штормовом ветре?

В итоге на эскадре был объявлен очередной приказ командующего, который удивлял простотой и оригинальностью решения достаточно серьезной проблемы для корабельной артиллерии:

«Для того, чтобы не подмачивало дождем и брызгами порох в заряженных орудиях, заготовить пробки из досок, толщиною в 1 дюйм, обшитых по бортам войлоком или резиной. Пробки эти перед выстрелом не вынимаются, а потому должны быть как можно легче, чтобы в случае, если снаряд, на лету догнав эту пробку, ударит ее, не последовал бы его разрыв.

Также допускаю маленький надульный парусиновый чехол.

Командующий флотом Тихого океана

Вице-адмирал Макаров».

Исследователи, говоря о Степане Осиповиче как о командующем, принявшем всю полноту власти над ранее ничем особо себя не проявившим флотом, отмечают следующее. На боевой эскадре чем выше служебное положение, тем больше риск личной жизнью. Между командующим сухопутной армией и флотоводцем в этом отношении целая пропасть.

Первый из них только руководит боем, пользуясь почти полной личной безопасностью. Второй же сам ведет в бой свою эскадру, находясь на флагманском корабле, на котором сосредотачивается вся сила неприятельского огня, он – в самом его центре и первый несет свою «голову» под вражеские удары.

Потому и рядовой матрос с любого корабля действующей эскадры не может сказать:

– Меня послали в бой.

Матрос может сказать только так:

– Меня повели в бой.

Послать на смерть рядового бойца или командира в офицерском звании или повести на смерть – это совсем разные понятия. В последнем случае старший начальник в равной, а скорее всего в большей степени делит все опасности с подчиненными ему людьми.

Еще при приезде нового командующего флотом Тихого океана ему было доложено, что японцы предпринимают настойчивые действия в проведении «закупорочной операции». То есть настойчиво пытаются путем затопления судов закрыть вход во внутреннюю гавань Порт-Артура. Макаров сразу же организовал охрану входа силами двух миноносцев и минных катеров. Были выставлены крепкие боны. Проход из внутреннего рейда на внешний стал протраливаться контрольными проходами тральщиков.

Командующему по данным разведки стало известно, что после его прибытия в Порт-Артур японцы решили повторить «закупорочную операцию». Действительно, около двух часов ночи 27 марта с береговых батарей крепости был замечен большой отряд вражеских постановщиков мин. По ним с берега и кораблей был открыт яростный огонь.

Вражеская «атака» на проход была отбита более чем успешно. Подорванный торпедой с дежурного миноносца «Сильный» минный заградитель «Чио-Мару», спасаясь, изменил курс и выбросился на берег под Золотой горой.

Той ночью произошла случайность, которая дорого обошлась японцам. Кто-то из команды «Сильного» в суматохе боя нечаянно дернул за паровой свисток, который засвистел. Как по команде, все три японских заградителя, приняв свист за сигнал со своего штабного парохода, обозначающий «Уклониться вправо», выполнили команду и наскочили на камни у Золотой горы.

Положение попытались исправить неприятельские миноносцы, но на их пути к входу во внутреннюю гавань встали дежурные миноносцы «Сильный» и «Решительный». Японцам пришлось уйти от русской крепости вновь без всякого успеха.

На рассвете защитники Порт-Артура могли увидеть результат ночной «закупорочной операции» японцев. Три парохода-заградителя оказались выброшенными на берег под Золотой горой. Четвертый – «Ионеама-Мару», подорванный миноносцем «Решительным», в поисках спасения выбросился на берег под горой Тигровый Хвост.

Прибывший на место ночного боя вице-адмирал Макаров решил еще более усилить линии искусственных заграждений во внутреннюю гавань. Линии преград состояли из гальванических мин, бонов и затопленных пароходов. Командующий приказал затопить еще два старых парохода – «Шил ку» и «Эдуарда Бари».

Пароходы были отбуксированы к месту затопления. На них были пробиты все водонепроницаемые переборки. После этого их подорвали минами, заложенными в носу и корме судов. Пароходы были большие, и с берега в ясную погоду под водой просматривались их борта...

Еще будучи в Кронштадте, Макаров «настаивал» на том, чтобы Морское ведомство обратило внимание на низкую мобилизационную готовность порт-артурской эскадры. Теперь он сам столкнулся с этой проблемой. Выход с внутреннего рейда, по данным гидрографов, на внешний был мелководен для глубоко сидящих в воде броненосцев. Такой выход был возможен для них лишь при полной воде в течение двух с половиной часов утром. И столько же по времени вечером.

Ознакомившись с ситуацией, вице-адмирал при всех штабных своих работниках решительно заявил:

– Это не дело. С такой мобилизационной готовностью воевать в море нельзя.

– Гидрографы, проводившие съемку прохода из гавани, однозначно сказали, что вход и выход возможен только во время прилива.

– Надо перепроверить результаты их работы. Повторные работы проводились?

– Никак нет. Не повторяли.

– Надо повторить в ближайшие же дни. Так всю войну можно просидеть во внутренней порт-артурской гавани...

Весь флот Тихого океана не мог выйти из внутренней гавани в открытое Желтое море за один раз (!). При этом вывод броненосных и других больших кораблей производился портовыми буксирами под личную ответственность заведующего плавучими средствами порта.

Нового командующего больше всего неприятно поразил следующий факт. За семь лет владения Порт-Артуром российские морские и портовые власти не удосужились даже углубить сам выход из гавани в море. А ведь землечерпалка из себя в то время никакой технической сложности не представляла.

Опытный вице-адмирал Макаров все это решительно изменил. Теперь портовые буксиры обязаны были только помогать разворачиваться боевым судам в узком проходе гавани и в ней самой, а те выходили на внешний рейд самостоятельно, работая машинами. Раньше вопрос об этом даже не поднимался.

Первый же выход боевого состава флота Тихого океана в открытое море продолжался одну только утреннюю полную воду (!). По времени выход эскадры продолжался всего два с половиной часа.

Вечером после эволюции на внешнем рейде корабли в полном составе вошли за вечернюю воду во внутренний бассейн Порт-Артура. Эскадра вернулась во внутреннюю гавань за два часа: с пяти до семи часов вечера.

В своих мемуарных записях один из очевидцев первой тренировки порт-артурской эскадры на выход из гавани и возвращении в нее, старший офицер крейсера «Боярин», записал по такому случаю:

«Мы смотрели и глазам не верили».

В условиях войны на море такое новшество трудно было переоценить. На эскадре только и говорили по такому случаю:

– Ну и голова!

– Такой сюрприз для Того преподнес!

– Не японцы, сами поражаемся...

Пришлось Степану Осиповичу почти сразу же после прибытия в Порт-Артур разбираться с минными делами. По плану обороны морской крепости в самом начале войны перед ней было поставлено несколько минных полей. Внесли свою лепту и японцы, которые, как и русские, провели в 1904 году несколько минных постановок у берегов Квантунского полуострова.

В итоге северная часть Желтого моря стала одинаково опасна и для русских, и для японцев. Опасность усугублялась тем, что противники знали далеко не все о местах минных постановок друг друга. Японцы, к примеру, прежде всего стремились по ночам забрасывать минами неширокий прибрежный фарватер, по которому корабли порт-артурской эскадры – и броненосные, и миноносцы выходи ли в открытое море.

Бороться с подводной минной опасностью можно было только одним способом – тралением. В этой области боевой деятельности военного флота Степан Осипович Макаров оказался и новатором, и первенцем. Он после минных и торпедных атак в победной для русского оружия войне с Турцией 1877-1878 годов еще раз подтвердил свое прозвище «творца минной войны» на море.

Под руководством вице-адмирала Макарова русские моряки первыми в мировой военной истории успешно провели боевое траление минного заграждения, выставленного неприятелем.

Командующий флотом Тихого океана понял, ознакомившись с картой своих и чужих минных полей под Порт-Артуром, что его соперник Хейхатиро Того задумал запереть русскую эскадру во внутренней гавани минными постановками. Такую операцию японцы начали после того, как не удалось закрыть вход во внутренний бассейн крепости заградителями-угольщиками. Только теперь ситуация для защитников Порт-Артура складывалась намного опаснее.

По решению Макарова в составе эскадры создается первый флотский тральный отряд. Он получил название «партии порт-артурского рейда». Возглавить его командующий после непродолжительных поисков нужного минного офицера поручил лейтенанту Модесту Иванову. Разговор состоялся в адмиральской каюте на борту эскадренного броненосца «Петропавловск»:

– Ваше превосходительство, лейтенант Иванов по вашему приказанию прибыл.

– Садитесь, Модест Васильевич. С минным делом хорошо знакомы?

– Точно так. Закончил минные классы. Знаю типы мин и способы их постановки. На Балтийском флоте участвовал в учебных постановках. Здесь, у Порт-Артура, – в практических.

– Об опасности японских минных заграждений знаете?

– Да, знаком.

– Вы согласны возглавить дело борьбы с ними?

—

Ваше превосходительство, для флотского офицера на войне такое назначение – большое доверие. Тому обязывает меня и долг, и честь.

– Мною принято решение о создании тральной партии порт-артурского рейда. Уже определен его судовой состав и боевые задачи.

– Разрешите спросить, какие суда назначены в состав тральной партии?

– Прежде всего маломерные портовые суда. Команды на них есть. Тралы готовятся арсенальными специалистами.

– Как будут восполняться потери партии в судах?

– Вопрос, Модест Васильевич, не из простых. Тральщики надобно беречь всячески. В случае подрыва на минах бороться за их живучесть командам до конца. Восполнить потерянные суда будет сложно. Сами знаете, портовых плавсредств в Порт-Артуре раз-два, и обчелся.

– Какой ставится первейшая задача тральной партии, господин адмирал?

– Смотрите сюда, на карту района Квантуна. Вот наши минные поля. Вы их хорошо знаете?

– Точно так. Лично участвовал в постановке.

– А вот, господин лейтенант, минные поля, выставленные японцами. Район постановок определен офицерами штаба флота по донесениям с наблюдательных постов.

– Понятно. Позвольте заметить как минному офицеру, что в таких случаях границы минных заграждений определяются с большой неточностью.

– В том-то и беда. Особенно тревожно на фарватере. А броненосцам в море выходить надо. И отрядам миноносцев, которые ведут морскую разведку по ночам. Чуть сбился с фарватера – и можешь наехать на мину.

– Значит, тем важнее для нас без промедления тралить опасные места на фарватере.

– Вы, Модест Васильевич, готовы задачу исполнить?

– Готов. Прошу отдать приказ о подчинении мне тральных судов партии.

– Приказ на вас мною уже подписан. Пока мы с вами беседовали, с ним ознакомился командир порта.

– Тогда разрешите убыть к месту назначения?

– Идите, лейтенант. Пусть Бог и ваша смекалка дару ют вам боевые удачи.

Редкий день в начале порт-артурской эпопеи тральная «партия цорт-артурского рейда» не трудилась на внешнем рейде. В первую очередь тралился раз за разом фарватер. Темными ночами японцы постоянно ставили на нем пол-водные заграждения. Одной подводной мины хватало на то, чтобы надолго вывести из строя самый мощный эскадренный броненосец. Лейтенант Модест Иванов не знал покоя ни днем, ни ночью.

Суда его партии вели смертельную схватку с невидимой под многометровой толщей вод Желтого моря минной опасностью. Вытраливались не только японские мины, но и свои, сорванные с якорей в штормовую погоду. Порой тральщики подрывались на минах. Еще чаще теряли в ходе взрывов «прихваченных» мин тралы. Но борьба с минами не прекращалась до самого окончания обороны крепости Порт-Артур.

Лейтенант Иванов держал слово, данное адмиралу Макарову, будучи верен присяге и защищая в Русско-японской войне «Веру, Царя и Отечество». В ходе минной войны мужественный офицер был трижды ранен и тяжело контужен. Однако своего боевого поста командир тральной партии не оставлял до самого конца обороны Порт-Артура. Модест Иванов был среди защитников крепости одной из самых популярных личностей.

Партия траления, созданная по инициативе вице-адмирала Макарова, добилась поразительных для своего времени (и не только для него) результатов. Всего за войну под Порт-Артуром русскими моряками было вытралено и уничтожено свыше 260 японских мин. Многие из них штормовой непогодой были сорваны с якорей и потому превратились в плавающие, еще более опасные.

Лейтенант Иванов как командир отдельного отряда порт-артурской эскадры был частым гостем командующего на борту «Петропавловска». Он являлся туда с очередным докладом о проделанной работе:

– Докладываю, ваше превосходительство. Вчера партией был протрален участок фарватера в милю напротив Электрического утеса.

– Отметьте, пожалуйста, на моей карте. Рапорт в штаб флота о проведенном боевом тралении подан?

– Точно так. Вчера, в двадцать четыре ноль ноль.

– Похвально. Сколько мин вытралено за сутки?

– Девять, господин адмирал. По всплытии после подсечки расстреляны и взорваны.

– Среди них наши мины были?

– На сей раз – нет. По причине погоды: штормов уже неделю у Квантуна не наблюдается.

– Наблюдательный пост Золотой горы сообщил вам о подозрительном поведении неприятельских судов в эту ночь? Или нет?

– Такое донесение получено. Мною послано два тральных судна провести контрольный проход указанного мес-та. О результатах вам будет доложено сегодня же вечером.

– Модест Васильевич, почему вы отказались лечь в госпиталь после полученной контузии?

– Отлежался в каюте, ваше превосходительство. Пост . оставить не могу, сами знаете.

– Хвалю за примерное офицерское поведение. Но в следующий раз в госпиталь отправитесь по моему приказу.